Измена. Осколки моей души

Эстер Рейн, 2023

Случайно увидев своего мужа с другой женщиной, я поняла, что не так уж и хорошо его знаю. Но я не успела разобраться в ситуации, как оказалась в другом мире в роли служанки, а мужчина, как две капли воды похожий на моего мужа, стал моим хозяином, забыла добавить: у него жена и ребенок! Что мне делать в этом мире и как справиться со своими эмоциями, ведь рядом с ним мое сердце замирает…

Глава 2

— Еля! Ты чего бока-то отлеживаешь? За водой иди сбегай. — ворвался голос Васи в мою коморку.

Я вздрогнула и стала с трудом разлеплять опухшие от слез глаза. По ощущению было бессовестно рано, а заснуть сразу мне вчера так и не удалось, мысли о предательстве мужа все вертелись в голове, но хуже всего мне сейчас было от того, что этот странный сон так и не закончился.

— Маришка, иди глянь, может девка-то померла? — снова раздался громкий голос кухарки.

— А чего сразу я? Теть Вась, я покойников жуть как боюсь! Вдруг там и мухи уже…

— Какие еще мухи! У меня там продукты хранятся! — я услышала приближающиеся к коморке шаги.

— Жива я, жива! — поспешила ответить женщинам, но голос прозвучал пугающе хриплым и безжизненным.

— Чур меня, бес это! — взвизгнула Маришка, когда я показалась на кухне.

— Что, так все плохо? — снова просипела я, понимая, что опухшее лицо и всклоченный волосы выглядят явно хуже, чем я надеялась.

— А ну, освяти себя знамением! — грозно пригрозила Вася, держа в руках удачно подвернувшуюся чугунную сковороду.

Я вяло прочертила на себе крест, с запозданием понимая, что совершенно не знаю, как в этом дурацком затянувшемся сне принято «освещать себя знамением». Было бы апогеем абсурда пережить здесь аттракцион: сожжение на костре гадкой еретички.

— Не бес, нашинская девка. — вынесла свой вердикт кухарка.

Я незаметно выдохнула и села на табурет.

— Кофе у вас есть?

— Чаго?

— Ну кофе, в зернах, молотый, растворимый? Сейчас мне какой угодно сгодится.

— Маришка, чаго ею надобно-то?

— Может, енто, цикорий? Да его только господари пьют.

— Ты, Еля замашки свои господаревы бросай. Бери ведра, да иди воды принеси.

— У вас что и водопровода нет? Глухое средневековье? — спросила, пытаясь побороть свое раздражение. У меня жизнь, можно сказать рушится, а я застряла в нелепом сне.

— Ох, сильно, видно, ты вчера приложилась. Все будто сызнова видишь. Есть у нас водопровод, да только вода из колодца вкуснее. То живая вода, от самой матушки земли, а это что в трубах течет откудась берется? Да и стоячая она, а всем известно, стоячая вода — мертвая вода. Ею только посуду, да полы мыть.

— Ясно. И на том спасибо. — пробурчала себе под нос и взяла два ведра.

Я поднялась по трем каменным, отполированным до блеска за годы пользования, ступенькам и оказалась в небольшом коридоре с низким потолком, впереди меня была большая дубовая дверь, а слева еще ступени. Решив, что ступени ведут в столовую, я направилась к двери и потянула на себя. Яркий солнечный свет ослепил меня на несколько мгновений, все-таки в кухне было очень сумрачно, пару маленьких запыленных окошек из мутного стекла, почти под самым потолком, слабо помогали освещать пространство. Зато чистый двор, засыпанный утрамбованным, почти белым песком, был заполнен светом и таким удивительным чистым воздухом. Я замерла на какое-то время на пороге. Для сна все было слишком реально. И плывущие пушистые облака на таком голубом небе, и солнечные лучи, проходящие сквозь мои полуприкрытые ресницы, блеск песчинок, каменная кладка старого имения и пушистый мох, прорастающий между камней. Я даже коснулась его пальцами, чувствуя приятную мягкость.

Почти в центре хозяйственного двора располагался колодец, к которому я и направилась. Вода была студеная, наверное, и вправду вкуснее той, что стояла в трубах. Я остро ощутила жажду и на глаза тут же попался черпачок, из которого пили все обслуживающие имение люди. Я потратила на сомнение пару мгновений, но потом зачерпнула воды и медленно выпила, от холода ломило зубы, но вода была очень вкусной и какой-то живительной, что ли. Возможно все дело в том, что я провела ночь в душной каморке, а может, в еще не испорченной экологии. На кухню возвращаться не хотелось, мне было интересно побродить по двору, посмотреть имение, я уже даже сделала шаг в сторону, когда дверь распахнулась и на пороге возникла рыжеволосая девушка.

— Еля, ну, где ты ходишь! Мы так завтрак не успеем приготовить!

Мне захотелось ответить: «ну его, ваш завтрак!», но подоспевшее вовремя чувство голода удержало меня от перепалки. В надежде, что на кухне мне удастся что-нибудь перехватить для себя, я подхватила ведра и поспешила за Маришкой.

Но поесть мне удалось не скоро. Пока тетя Вася замешивала хлеб, я варила три вида каши. В большом котелке разнокрупье для «обслуживающего персонала», в среднем котелке кашу получше для «обслуги высшего звена», а в небольшой кастрюле кашу на сливках с ягодами и медом для господарей. Хлеб тоже делился на категории. Самые вкусные воздушные булочки пеклись строго для хозяйского стола, но я позволила себе взять одну и по-быстрому разломав, смазала маслом. Как же это было вкусно! Пару ложек каши со дна кастрюльки тоже отправилось ко мне в рот. Про себя я решила, что, когда проснусь, не буду лениться и стану готовить себе такую кашу по утрам. На завтрак так же подавались вареные яйца для слуг, пышные омлеты для хозяев и блинчики с набором вазочек с различным вареньем. Один блин с наскоро опущенным уголком в клубничное варенье так же улетел ко мне в рот. Поэтому, когда утренняя суматоха закончилась и кухарка позвала меня завтракать, я была уже сыта, но посидеть за компанию не отказалась, к тому же ноги уже болели.

Тетя Вася сидела, старательно очищая вареное яйцо от скорлупы, Маришка взяла очередную, еще теплую буханку серого цельно зернового хлеба, что лежали в корзинке, накрытые полотенцем. Я не удержалась от предложенного мягкого куска, намазала его маслом и сидела с удовольствием попивая горячий отвар из различных сушеных трав, когда вдруг поняла, что мне очень нужно в туалет, за всеми, неожиданно свалившимися на меня, утренними заботами я как-то совсем забыла о своих физиологических потребностях.

— А где у вас тут отхожее место? — всеми силами подавляя в себе стыд, озвучила свой вопрос.

— Во дворе, где ж еще ему быть? — удивилась Вася.

— А более точные координаты?

— То ли я глуха стала, то ли ты на басурманском заговорила, Еля.

— Как мне найти на дворе это место? — перефразировала вопрос, чувствуя, что время поджимает.

— По запаху! — прыснула Маришка.

— Не ерничай, девка, что природой продумано, то не зазорно. Иди лучше, проводи. Глупые вы у меня еще совсем, молодые… — вздохнула кухарка.

К моему счастью, Маришку дважды просить не пришлось, видно ей и самой надо было, девушка быстро впихнула в рот кусок хлеба с маслом и повела меня в столь желанное сейчас место. Выйдя на хоз двор, мы направились в дальний его конец, где стояла вытянутая постройка с пятью узкими дверцами, характерный запах конечно был, но не настолько ужасный, как я успела себе нафантазировать.

— Вот сюда, где на дверях капелька нарисована — по малой нужде, а сюда, где лопата — по большой. Оттуда потом выгребают, а здесь так все в землю уходит. Если ты туда, где лопата, то песочком за собой присыпать не забудь, ну а зачем солома там лежит, ты, наверное, догадаешься?

— Полагаю, что да, но мне пока туда, где капелька.

С опаской я открыла дверь, но увиденное мной вполне годилось для использования, обычный дачный туалет: деревянная скамья с дыркой, под которой находилась яма, видимо, с хорошей дренажной системой. С боку была маленькая полочка со свечными огарками на случай, если придешь ночью. Туалетной бумаги, конечно, не было. Именно этот факт вызвал во мне первую тревожную мысль — а сон ли все это? Я сидела, смотря в щели между досок в двери на белый песок, залитый солнцем, и на затылке у меня поднимались волосы. Как сон может быть таким реальным? Но и взаправду всего этого, ведь, быть не может? Как подобное можно объяснить? Кажется, в моей голове загудело от напряжения, когда раздался голос Маришки.

— Еля, ну ты чего там? Дверь что ли перепутала?

— Иду! — глухо отозвалась я, подальше заталкивая пугающие мысли. Это сон, просто длинный, ужасно реальный сон, но я скоро проснусь, и он сотрется из моей памяти, как и все остальные сны.