Александр и Роксана

Эрнест Тореханов

Эпический роман, написанный Эрнестом Торехановым, классиком казахстанской литературы. В романе захватывающе описывается история любви и жизни Александра Македонского и степной принцессы Роксаны. Книга является одним из лучших образцов казахстанской литературы, соединяющей в себе богатый литературный язык, а также захватывающую историю любви и жизни, описанные с максимально подробными историческими деталями.

© Эрнест Тореханов, 2023

ISBN 978-5-0060-1241-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Главные герои исторического романа Эрнеста Тореханова «Александр и Роксана» — цари, ученые люди, полководцы. В романе описаны нашествия, тяжбы, кровопролитные сечи, опустошительные войны, отмщение, ссоры и раздоры. Однако известный всему миру Александр Македонский, прозорливые властители Великой Степи Байтак из племени канглы и Кунбеги из племени усунь преподнесены не так, как во множестве произведений, изданных за последнее время. В этом романе им передали образ милосердных полководцев, добросердечных, прогрессивно мыслящих, любящих свою страну личностей, которых народ ценил за их героизм, разум и мужество. Особо убедительно с художественной стороны получился образ Роксаны, мудрой дочери Великой Степи, которая спасла свой народ от кровопролитной бойни и покорения чужой страной. Впечатляюще переданы человеческие качества.

Книга предназначена широкому кругу читателей.

С начала своей истории до обретения Независимости ясен светлый путь казахского народа. Посвящаю своим современникам — борющихся за национальные интересы руководителям страны, достойным продолжателям дела великих царей, каганов и ханов, которые спасли наших предков в том длительном и весьма сложном историческом пути.

(Автор)

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

І

Мир закрутился и с нашего времени переместился в 448 год до нашей эры. Холмистый, зеленый, низменный, многоводный край Македонии озаряют лучи утреннего солнца. Чистый воздух, влажные луга, тишина. В тот же миг тишину нарушает шум от беспорядочно движущегося со всех ложбин скота. Гикающие пастухи, лающие собаки… словно возвещают всему миру о том, что жизнь продолжается. Два пастуха несут на плечах сумки с дневным запасом еды и питья, идут и беседуют.

— Ну, что слышал? — спросил могучий, словно небольшая гора, парень у спутника постарше.

— Да что я мог слышать… Пришел и лег спать. А сегодня проснулся и пошел.

— Меня вчера позвали помочь в дом князя. Когда я туда пришел, под навесом сидели три князя, которые трапезничали и вели беседу. Снуя туда-сюда по мелким поручениям, я краем уха услышал, что Рим завоевал Карфаген. А еще узнал про хорошую новость и у нас. Царем Македонии ведь был семилетний ребенок. Теперь избран настоящий царь. Царь по имени Филипп. Кажется, крепкий парень.

— Какое тебе до них дело, Афанасий? Ты ешь хлеб, окуная в сливки, пьешь молоко, дышишь этим благословенным воздухом, что тебе еще надо?

— Я что, должен проживать свою жизнь лишь ради еды? Эх, жаль, что я безграмотный. Иначе странствовал бы из города в город. Точно бы куда-то пробился бы. Главное — выйти из этого леса… а те вчерашние князья сказали, что «низвергнут» только что избранного царем Филиппа. Они это сделают. Княжества существуют испокон веков, но нет единой страны. Сколько у нас князей, состязающихся между собой в своем богатстве!? Один надменнее другого. Как только один из них чуть возвысится над остальными, его разнесут в пух и прах и лишат головы остальные. В Македонии никогда ничто не меняется. Так и будут возлежать князья у подножья гор, кичась своим достатком. А мы так и будем пасти их скот, храня и приумножая его, до самой своей смерти.

— Что же в этом плохого? Чем погибнуть от дубинки случайного задиры, продолжительной хвори, стрелы очередного безумца, не лучше ли пасти спокойно скот до обретения вечного покоя? Когда-нибудь умрет и царь, умрут и князья. Тогда все мы будем равны. Я не печалюсь о том, что не стал князем. Так как его печалей в тысячу раз поболее твоих.

— То есть пусть жизнь стоит на своем месте, так же как спертый воздух в летнюю жару?

— Пусть стоит. Посмотри! Чертовы бабы не до конца подоили коров, и теперь из их вымени струится молоко. Через некоторое время дети найдут нас, и отправятся домой, набив свои животы молоком, которое мы к тому времени успеем надоить. Все будут сыты. Да не лишать нас боги этого блага.

— Может ты и прав. Но мы ведь не рождаемся в этом мире дважды. Раз появился на этот свет, то нужно увидеть все прелести этого мира! Хорошо, оставим нас! Если твои дети станут такими же богатыми как те князья, я без всякого сожаления покинул бы этот свет. Я всего лишь пастух. Если женюсь, дети мои тоже будут прислуживать кому-то, влача жалкое существование. Поэтому я молю богов, чтобы нашелся властелин, который бы разворошил бы эти жирные задницы. Эх, вот бы затрясся бы мир, и кто-нибудь вырвал бы Македонию с этого дремотного состояния! Может быть тогда и мне повезло бы в этой кутерьме занять свое место?..

— От твоей мечты несет кровью.

— А пусть и так. Македонии нужен один большой скандал. Тогда, брат, твой несносный братишка Афанасий воссияет! — засмеялся парень.

Афанасий был молодым человеком крупного телосложения, которому совсем недавно исполнилось шестнадцать лет. Вместе со своим братом они пасли скот князя по имени Ктеон. Но нутром чувствовали, как их отмеренная богами жизнь проходит бесследно, изрезанная лоскутами серых будней. Старший брат Менон был кротким, чрезвычайно стойким, терпеливым, совестливым человеком.

— Эй, озорник. С какого перепуга ты хочешь устроить в Македонии бунт? Не говори так. А то и эта жизнь тебе покажется недостижимой мечтой.

— Эх, тихоня ты наш! Вот, смотри!

Афанасий подошел к самому буйному из трех быков в стаде и ухватил его за хвост. Серый бык резко развернулся, намереваясь зацепить Афанасия рогами и швырнуть его. Но Афанасий не поддался. Он повернул быка за хвост к склону, в этот момент задние ноги животного заплелись, и он с грохотом упал на землю. Менону не понравился поступок младшего брата.

— Два быка повздорили, и победил тот, что на двух ногах. Ты это хотел сказать?

— Именно. Там, где бессилен разум, можно много чего решить физической силой. Жаль, что пока мне не везет. А так может пригодился бы царю Филиппу в качестве телохранителя. Я сейчас ничем не лучше того серого быка. Довольствуюсь тем, что ем и пью. Впрочем, серый бык в чем-то даже превосходит меня. Это стадо — сплошь его жены. А у меня и жены-то нет. Ха! Ха! Ха!

— Сколько у царя должно быть жен?.. Как думаешь?

— Цари не ставят ограничений числу своих жен. Какие-то им нравятся, каких-то жен берут ради количества. Кажется, что они силой забирают себе любую женщину, на которую упадет их взгляд.

Афанасий горячился, не находя себе места, стремясь использовать всю свою кипучую жизненную энергию и физическую мощь ради своей страны, ради большого, а может и великого дела, и в словах его был определенный смысл. Македония была местом, благословенным богами. Здесь было все, что нужно для жизни: и вода, и лес. А какая тут была земля! Настолько плодородная и благодатная, что воткнешь в нее палку — на ней распустятся листья. Но молодой человек чувствовал, что его народ отделился от остального мира, стал отставать в развитии. В конце концов, однажды, когда Афанасий вознамерился отправиться на Олимпийские игры, один знатный человек сказал ему напутственные слова: «Защити честь своего народа», но даже не дал денег на дорогу. Афанасий ведь не один такой. Тысячи таких как он парней не имеют возможности узнать, какая жизнь существует за вершинами сопок Македонии, и пасут скот, уподобляясь ему же.

Афанасий с братом пасут скот все время, как себя помнят. Дома вместе с пятью детьми старшего брата безмолвно сидят их старые родители, которым даже один шаг сделать стало большой проблемой. Несмотря на относительную зажиточность тех братьев и сестер, что постарше Менона, родители остались в этом доме видимо из-за спокойного характера Менона. Афанасий был самым младшим. Он остался ухаживать за стариками, пока дети старшего брата не подрастут до такого возраста, когда они смогут помогать своему отцу. Потом он отправится в Афины, он уже решил попытать счастья на следующих Олимпийских играх. И вот время наступило. Но он не знал, к кому пойти, не знал правил соревнований. Тогда он решил рискнуть и отправиться к Неоптолему, самому сильному князю, который ради забавы сделал своего сына царем, и в то время жил в Моломе. Расспросы о князе Молома результатов не дали, никто ничего толком о нем не знал. Кто-то сразу же начинал его поносить, кто-то отзывался о нем, как об умном человеке.

Что бы то ни было, Афанасий попрощался со своими родителями, братом, его детьми, которые стали ему как родные, смахнул скупую слезу и отправился в поисках своего счастья.

Союз македонских князей возглавлял Неоптолем, объявивший себя царем в Моломе. У Неоптолема не было особой власти. Он время от времени созывал князей на совет. Доносил до них свои решения. Одни их принимали, другие молча уходили, и делали, что им вздумается. А Неоптолем на них и не обижается. У него все было в достатке, он стоял выше других князей. Никто не решится выступить против него. Неоптолем — очень богатый, родовитый, влиятельный и сильный человек.

Неоптолем был женат несколько раз, породнился со многими народами и землями благодаря браку своих детей и родственников. Его дети росли во многих местах. Его первенцем была девочка. Так как она появилась на свет, когда в Афинах проводились очередные Олимпийские игры, Неоптолем назвал свою дочь Олимпиадой. Она выросла красивой девушкой с идеальной внешностью, как у скульптуры, выточенной из камня. Замечая в ней эту, присущую камню, холодность и строптивость, отец не упускал из виду и ее сообразительность. Видимо поэтому в сознание князя вселилась вера в то, что Олимпиада не бросает слов на ветер, и когда она что-то говорит, делает это вдумчиво и зная, о чем идет речь. В один из дней во дворец Неоптолема стал захаживать сын князя Филиппа — Филипп младший. Эта близость завершилась свадьбой Филиппа ІІ и Олимпиады. Филипп ІІ нашел, что искал. Он женился на Олимпиаде из чистого расчета. Так как понимал, что хоть Молом Неоптолема и не был центром мира, он был местом объединения Македонии. Ключ к единой Македонии был в этом дворце, в руках правителя Молома Неоптолема. Теперь его целью было завладеть этим ключом. Потому что расчетливый и дальновидный Филипп ІІ боялся того, что Македония останется на задворках цивилизации. У не имеющей ни единства, ни крепкой власти, ни сильного войска Македонии были лишь ничтожные силы, и то, что в подходящий момент ее захватит кто-нибудь, было вопросом времени. Этот царек Неоптолем даже не думает об этом, а князья считают, что мир так и будет стоять на одном месте, словно воздух в душную погоду. Вместе с тем повсюду гремят битвы. Нескончаемые столкновения между греческими полисами, битвы между близкими народами, и никому нет дела до того, что персы устремили свой кровожадный взор на порты Македонии в Эгейском море. Филипп ІІ переживал и за это. И не просто переживал, а делился мыслями с Олимпиадой, изливал ей душу. Олимпиада безмолвно слушала. Временами задавала неясные вопросы. После чего снова слушала. Слушая без конца Филиппа, она не заметила, что стала сходиться во мнениях с ним, и дошло до того, что говорить те же речи, что и Филипп. Олимпиада в душе признала, что Филипп не так прост, как она вначале думала.

В ту пору, когда в мире вот-вот вспыхнет пожар, во главе страны должен стоять могущественный, способный на действительно мужские поступки, отдать свою жизнь подобно герою человек. Олимпиада понимала, что это нельзя откладывать на долгий срок. Неоптолем был настолько беспечен, что ради забавы он передал свой царский трон своему баловню — семилетнему сыну Аминте, и узаконил передачу власти. Не сомкнувшая глаз в одну из ночей в поисках путей решения проблемы Олимпиада все-таки нашла выход из этой трудной задачи. Она разговорами и расспросами вошла к нему в доверие настолько, что заставила его назначить Филиппа ІІ регентом¹ законному царю — семилетнему Аминте. Филипп, который словно ястреб цеплялся за любую возможность, не упустил своего и вскоре сделал так, чтобы его по принципу военной демократии избрали царем. Теперь его руки были развязаны, а власть стала безграничной. Только надо суметь сохранить своих сторонников, держать подальше от себя коварных людей, уметь хитростью и бескровно избегать ненужных конфликтов, уметь держать нейтральную позицию, не провоцируя своих врагов, не якшаться с друзьями, уметь восторгаться ими про себя, а внешне же вести себя сдержанно и хладнокровно, приближать к себе верных друзей за их способности и достоинства, перед лицом смерти вести себя достойно, подавлять своим превосходством публичные собрания, показывать благодушие и приветливость. Такое искусство правителя чуждо князьям. Они ведут себя в соответствии со своим характером и устоявшимися привычками, так и уходят в мир иной. Поэтому они не могут быть на равных с Филиппом. Уяснивший все это Филипп понимал, что в будущем война не обойдет стороной это край. На севере простирается во всю ширь Византийская империя. Не ясно, когда она придет, и явится ли постепенно подобно летнему дождю, либо же нахлынет словно селевой поток. Могут и с другой стороны в Македонию прийти враг, да и тем же грекам может прийти в голову дурная мысль объявить эти земли своими, отчего македонцы явно оторопеют.

Есть и у греков, и у македонцев старый враг — персы. Когда с ними начались распри, и сколько войн уже прошло, вероятно, толком не знают даже историки. Это была не прекращающаяся, не утихающая преграда, постоянно требующая кровопролития. Нужно было находить выход из этой ситуации…, и судьба предоставляет Филиппу исправить положение. Пока Филипп никому не сообщает об этом. Еще слишком рано. Что же Филиппу сделать, чтобы сказать об этом?

Македонии в скорейшем времени нужно стать государством, способным противостоять любым угрозам. Замкнутый образ жизни идет своим чередом в караване истории. Пока Филипп не станет царем с богатой казной, боеспособной армией и верными полководцами, имеющим при себе представителей от каждого княжества, дело не решится. Хотя в этот период истории у Македонии не было таких ученых как Аристотель, мудрых старцев как Диоген, острых на язык ораторов как Демосфен, историков и летописцев как Платон, Сократ, Птолемей и Страбон, она довольно рано ворвалась в жернова истории и стала участником активных событий. Однако Македонское царство, которое перестроил и укрепил Филипп, не достигло того стабильного состояния, при котором с ним могли бы считаться. Если повысит Филипп голос на представителя одного княжества, а уже страна готова расколоться на несколько частей, их головы может отвлечь только война. Думая о том, что народ может закалиться только на войне, Филипп стал заботиться о будущих походах.

В один из тех первых лет, которые ушли на объединение страны, в шестой день месяца лоос по македонскому календарю, то есть в конце июля 356 года, Олимпиада рожает Филиппу сына. Во время предродовых схваток Олимпиада задремала. Во сне ей приснилось как ее чрево пронзает молния, в ужасе от этого она просыпается и производит на свет дитя. Филиппу тоже снился сон. В его сне на округлившийся живот его жены была наложена печать с изображением льва. Именно в этот день в Эфесе Герострат совершил поджог Храм Артемиды, считавшийся одним из семи чудес света. Сын Олимпиады, как и его мать родился во время Олимпийских игр. В тот же день пришла весть, что на Олимпийских играх победили три македонских атлета. И самое главное, в одном из первых и важных походов Филиппа — Потийской войне — македонская армия одержала победу… Вот такие исторические события принесло своим появлением на свет маленькое дитя и молва об этом запечатлелось в памяти народа. А совпавшие события стали нескончаемой пищей для предсказаний прорицателей и гадателей.

На самом деле Филипп считал этот день благоприятным. С этого момента чувствовалось, что скоро наступят славные дни и дела пойдут в гору. Лежа во дворце и не подпуская никого к себе, думал, с кого же взять пример. Кто достиг безграничной славы помимо Римской империи в Азии, на юге и на севере?.. В Европе таковых он не знает. Возможно в пределах Рима изначально и были могучие люди. Но… Но они в лучшем случае доходили до Египта…

Эллада и Персия были давними врагами. Само собой разумеется, Филиппу было мало власти над Македонией. И ему вполне по силам присоединить Элладу и, если повезет отодвинуть персов от морей, стать главой еще одной империи — императором.

В целях реализации такого дальновидного плана Филипп ІІ сделал хитрый ход по отношению к владыке персов Дарию — он переплавил все имеющиеся в казне незначительные запасы золота и объявил во весь мир, что выпущенные им, Филиппом, золотые монеты тяжелее золотых персидского царя Дария на 0,01 грамма и, следовательно, дороже. Таким образом, он обесценил денежную единицу Дария ІІІ под названием «дарик», а свои «филипки» превратил в настоящую валюту. Ну, тогда еще никто не мог предположить, что спустя несколько лет это окажется западней.

Несмотря на то, положение Филиппа на первый взгляд казалась устойчивой, казна его была почти пустой, да и не все еще князи полностью признали его власть. Поэтому македонские князья должны увидеть, как он присоединит к Македонии такие греческие полисы как Фивы, Афины, Спарта, Беотия, Коринф, Пифия, Киликия, которые были разобщены и не признавали друг друга. Тогда они тряхнут своей мошной, дадут деньги, внесут свою лепту в подготовку армии к большому походу и снабжению продовольствием и имуществом. Одержанные Филиппом несколько побед кажутся им простой случайностью. Однако Филипп успел к тому времени привлечь таких прославленных полководцев как Парменион, Антигон Монофтальм, Гегелох, Полиламант. Эти имена разносились порывами ветра из Македонии в Грецию, распространялись людьми, после чего обрели образ великих героев. Сокровенным желанием Филиппа было подчинение упрямой и строптивой Греции и превращение саму Македонию в эллинский народ. Планов у Филиппа много, времени достаточно, и вроде бы все складывалось благополучно. Чтобы по-настоящему войти в Грецию, нужно было обезопасить тылы. За спиной Филиппа все еще оставались влиятельные князья. Филипп не мог беспечно двигаться вперед, пока они полностью не перейдут на его сторону. Впрочем, и тут он придумал хороший повод. В царский дворец были доставлены дети Дропида, близкого родственника Олимпиады, почти равного царю по общественному статусу, более того имеющего возможность претендовать на царский престол: дочь Ланика и ее младший брат Клито. Носившая в себе девять месяцев дитя Олимпиада, казалось, была лишена той нежности и ласки, которая присуща матерям. Она только и думала о политике и сразу после рождения Александра она активно приступила с мужем к государственным делам, поэтому кормила маленького Александра всего лишь неделю. После чего его молочной материю стала Ланика. Несмотря на то, что Клито был постарше Александра, он проник к нему братской любовью. К этому царь Филипп добавил еще одну новость. Чтобы воспитать с пеленок Александра как настоящего мужчину, Филипп вызвал Леонида, одного из опытных полководцев в своем войске и близкого родственника Олимпиады. Леонид был очень честным, суровым, прямодушным, сведущим в военном деле человеком. А чтобы напитать максимально Александра национальным духом, характером, примерами из народных эпосов и былин Филипп призвал учителя по имени Лисимах. А чтобы Александр не рос в одиночестве царь привел во дворец несколько детей самых знатных, авторитетных сановников, которые воспитывались вместе с царевичем. Именно тут с детских военных забав начинали свой славный путь будущие великие полководцы Александр, Гефестион, Пердикка, Птолемей, Леоннат, Эригий, Кратер, Кэн, Лаг, Селевк, Марсий, Никонор, Клито. Они сильно боялись своего руководителя старца Леонида, но будучи детьми все же понимали — Леонид был неплохим и очень справедливым человеком. Ко всем относился одинаково. Требования его были уместны. Когда «наказывал» детей, никого не боялся. Никому не давал слабины. Кроме того, чтобы понять, не балуют ли матери своих озорников и не передают ли им через слуг сладости и лакомства, Леонид мог посреди ночи разворошить постели детей и устроить проверку.

И сам Александр, и его друзья беспрекословно слушались своего учителя Леонида. И словно поделив между собой упорство, присущее этому упрямому человеку, все они выросли серьезными мужчинами.

Когда Александру исполнилось тринадцать лет, учителем ему был приглашен сам Аристотель. Александр пришелся по душе Аристотелю не за титул царевича, а за сообразительность, понятливость, энергичность и ловкость. Александр продолжал учиться со своими друзьями. Но он заметно превосходил их в учении. Учеба ему давалась очень легко. Жизнь так и шла бы своим чередом, но, когда в стране по-настоящему спокойно. Когда Александр достиг своего совершеннолетия, Филипп развелся с Олимпиадой якобы из-за ее измены и сразу же женился на своей нынешней избраннице, племяннице могущественного македонского князя Аттала Клеопатре. Аттал был непростым человеком, за ним стоял его сын Парменион, а также герой-полководец Филота. Парменион и Филота тут же отдалили Олимпиаду и Александра от царского дворца. Но число сторонников Олимпиады и ее единственного сына Александра, успевшего поучаствовать в нескольких битвах и одержать там победу, увеличивалось с каждым днем. Затем царь Филипп, используя в качестве посредника одного мудрого человека по имени Демарат, убедил Александра и Олимпиаду вернуться во дворец. В ту пору Филипп возился с будущим греческим союзом, панэллинским соглашением. Решая вопрос оружием там, где не помогали уговоры, он заложил основы намеченного им союза. Но хотя внешние дела сдвинулись с места, и уже начали вырисовываться контуры будущего панэллинского союза, Филипп ясно понимал опасность того, что в самой Македонии может наступить разлад. Народ не забыл, что Филипп сел на царский трон благодаря Олимпиаде. А князья тем более не упустят это из памяти. Выбросив из дворца словно кошек сделавшую его царем Олимпиаду с сыном, Филипп тем самым вызвал недовольство со стороны македонской знати и показал скудость своих человеческих качеств. В этот раз Парменион и его сын Филота показали свое истинное лицо, случайно раскрыв Олимпиаде и Александру свои злые намерения. Это Александр хорошенько запомнил. Олимпиада с этого времени стала внимательно следить за действиями этих двух полководцев — отца и сына. Теперь каждый их шаг, сказанное ими слово и совершенное действие, будет под пристальным взглядом Олимпиады.

Филипп думал, что хоть в семье не установилось согласие, по крайней мере перестала нагнетаться ненависть и ситуация успокоилась. Намереваясь и далее укреплять свои шаги, Филипп отдал свою дочь Клеопатру, тезку своей молодой жены, в жены царю Эпира. Само собой, это родство было плодом расчетливости Филиппа. По случаю сочетания браком царевны и царя был организован большой пир. Пир выдался на славу. В самый разгар празднества, когда начиналось самое интересное, представитель весьма знатного рода, молодой аристократ Павсаний вонзает сзади Филиппа нож до самого сердца. Филипп погибает, не успев сказать ни слова. Павсания же телохранитель Филиппа убивает на месте. Таким образом этот инцидент так и остался загадкой для всех.

Все внимание греко-македонского мира была обращено на освободившийся трон. В народе пошли слухи и предположения, кто же сядет на трон.

Последняя жена Филиппа, Клеопатра, родившая ему дочь, была большой угрозой для Александра, ближайшего претендента на царский трон. Потому что у нее была могущественная родня. Они могут посадить своего ставленника, впрочем, и сами они имеют полное право стать царским родом. Могли поддержать и сделать царем Карана, сына Филиппа от другой жены Меды — дочери фракийского царя. Более того, сыновья царя Линкестии Аэропа, Аррабай и Геромен, так же имеют все права на царский престол. По причине того, что тоже происходят, как и Александр с династии Арида. То есть были в равных положениях.

Что касается Олимпиады, то она в одиночку сумела опередить сто князей и десять царей. Сразу после смерти Филиппа по приказу Олимпиады убивают дочь Клеопатры на ее же руках. Саму Клеопатру вынудили повеситься. Однако развязка этим событиям еще не была ясна. Двоюродный брат Александра по матери Аминта был постарше, внешне привлекателен, жаждал сесть на царский престол и был одним из главных претендентов. Александр, увидев, как его мать вступила в борьбу и идет на любые жертвы ради его будущего, устремился к престолу: он собрал всю македонскую армию в одном месте. Он в срочном порядке призвал со всех концов страны всех своих друзей, с кем он провел детство и учился, но впоследствии по повелению Филиппа раскиданных по стране, дабы Александр не обрел силу: Гефестиона, Птолемея, Лага, Селевка, Пердикку, Леонната, Марсия, Никомаха. Как только друзья приехали, 15-летний Александр пересел на Буцефала — бурого рослого жеребца, который не покорялся никому, кроме Александра. В сопровождении друзей он отправился в войско и по принципу военной демократии, пользуясь полной поддержкой армии, объявил себя царем.

Стать царем было лишь половиной дела. Потому что вряд ли остальные претенденты на царский трон смирятся с таким положением дел. Александр учел это, обвинил Аминту, своего родственника Карана, Аррабая и Геромона в организации покушения на его отца и незамедлительно казнил их всех. Тем не менее, в народе ходили сомнения относительно того, что к кончине Филиппа были причастны Олимпиада и Александр.

Наверняка все негласно понимали, что эти двое подговорили Павсания, который терпел притеснения со стороны Филиппа, его руками погубили царя. Но найти прямых доказательств не представлялось возможным.

Солнце клонилось к закату. Вид заходящих солнечных лучей на горизонте давал почву фантазии, тревоге и загадкам. Александр сидел на большом камне, который весь знойный день набирался обжигающего жара, а теперь остыл до комфортного состояния. Александр ввел всех в заблуждение и остался здесь наедине с собой. Вокруг есть горы и повыше, гребенчатые скалы. Взгляд упирался прямо на них. Степь раскинулась во всей своей красе, лежала беззаботно, словно красавица, погрузившаяся в сон. Александр не просто так пришел на эту вершину. После кончины его отца произошло много событий.

Греки, в свое время проявившие великодушие к царю Филиппу, отказались оказывать почести его сыну. Распустившие слух о том, что смерть Филиппа — дело рук Олимпиады и Александра, греки стали наращивать сопротивление македонцам. Эпицентром наибольшего сопротивления конечно же стали Афины. Похоронивший свою единственную дочь, неделю находившийся в трауре Демосфен, услышав весть о смерти Филиппа, тут же пришел на совет Афин и рассказал о виденном им сне, предвещающем благоденствие греческому народу. И началом этого благоденствия служит смерть Филиппа, убеждал он совет. Сам же немедленно провел переговоры с тестем Филиппа, отцом Клеопатры Атталом и приступил к действиям по смещения Александра с царского трона. Более того, он успел установить теплые отношения с персидскими сатрапами, властвовавших в Малой Азии.

Демосфен не придал особого значения персоне Александра, с пеной у рта обзывая его «желторотым птенцом и волчьим выродком». И это было неосмотрительностью с его стороны. Решающие в уме самые сложные задачи Александр, как только почувствовал давление со стороны Греции, перешел к активным действиям. Отправляет своих людей преследовать Пармениона и Филоту, а также за уехавшего проведать соседей Аттала. Группе преследователей было поручено два задания. Первое — сообщить Пармениону и Филоте, а также другим полководцам о кончине Филиппа, дать им понять, что нынешний царь — Александр и у них нет другого пути, как служить ему. Вторым поручением было отправить Аттала в последний путь. Оба задания были выполнены.

Пелопонесские полисы Аргос, Спарта, Элида следом за фиванцами объявили себя вольными демократиями и отказались от гегемонии Македонии. Все это вскорости дошло до ушей Александра. Как только наступило лето 336 года, Александр приступил к принудительному признанию Македонской гегемонии греческими полисами, начиная с Фессалии. Слова Александра, призывающие греков к братскому единению, были сладки, но в то же время крепки. Потому что за его спиной стояла вооруженное до зубов, умудренное опытом многочисленное войско. Встревоженные полисы склонились перед теплотой и приветливостью Александра, и друг за другом вернулись под власть Македонии. Самыми сложными оказались Фивы и Афины. Но Александр со своим несметным войском двинулся напрямик сквозь леса и оказался возле города Кадмея в Беотии. «Где Аргос, а где мы!?» — растерялись Фивы и Афины и поутихли. Более того, оба города направили к Александру послов, извиняясь за то, что не сразу признали его власть. Но разве Александр пришел ради того, чтобы говорить здесь пустые слова? Само собой, он осуществил задуманное и оставил в Фивах крепкий гарнизон. Для этого Александр проводит в Коринфе конгресс Панэллинского союза. На конгрессе Александр Македонский был официально избран автократором всей Эллады. После избрания Александр выдвинул лозунг, повернувший мир в новое русло. Он призывал отомстить персам за их многовековое иго, насилие, грабежи, разрушение и разграбление священных городов. Этот призыв поддержали все: от сторонников Александра до его непримиримых внутренних соперников.

Во время повторного покорения Греции после своего отца засияли недюжинные полководческие способности Александра. Все осознали, что миру явился новый полководец на зависть всем прежним военачальникам во главе со старым Парменионом, который обладал особыми качествами и достоинствами, не доступными никому прежде.

Подготовка к походу на Персию не терпела спешки, но и не должна была занимать длительное время. Александр должен опасаться охладевания к его планам стоявшего за ним войска и воспрявшего духом греко-македонского народа. Куй железо, пока горячо. Но в его голове застряла одна не дающая покоя мысль. Александр с шестнадцати лет участвовал в организованных его отцом походах, в жарких боях возглавлял один из флангов войска, выходил из множества тупиковых ситуаций. После смерти отца он продолжал показывать свои полководческие способности в последних войнах. Однако, он лишь лучший среди равных в греко-македонском мире. То есть, несмотря на дарованные богами исключительные способности и таланты, Александр стоял на одном уровне со всеми. Он такой же человек, как и другие, из плоти и крови. Царь не может в таком положении пойти на могучую Персию. В Александре должна быть хотя бы одно качество, в котором он имел бы подавляющее превосходство над всеми.

Для этого он по пути из Коринфа в Македонию посетил Дельфы. Там обратился к жрецам, которые доносили вести от имени богов. Оказывается, Александр прибыл в Дельфы в неподходящий для пророчества день. Несмотря на это Александр вызвал прорицательницу в храм. Женщина не пришла. От этого обстоятельства Александр пришел в ярость. Царь самолично идет и схватив прорицательницу за руку, насильно ведет ее в храм.

— Говори, вестница богов! Александр не каждый день приходит сюда! — сказал он прилюдно. Тогда прорицательница разъяренно объявила?

— Ты сын Зевса, Александр! Ты никогда ни от кого не потерпишь поражения!

Александру только это и надо было. Теперь он стал греко-македонском союзе личностью, равной богам. После того, как боги сделали его непобедимым, всем разговорам должен был прийти конец. Это незначительное событие продемонстрировало эллинам истинный характер Александра. Александр показал себя как целеустремленного, не терпящего возражений, настойчивого человека, который мог обратить в свою пользу даже предначертания богов. Вдобавок он дал этими действиями понять всему народу, что царь Македонии и Эллады обладает безграничной властью и не подчиняется никаким законам и правилам. Таким образом заручившийся поддержкой Александр, добрался до Македонии и начал военные учения, готовя воинов, прибывающих в основном от македонских княжеств, к долгой и кровопролитной войне.

Во время подготовки он, предпочитая обычным тренировкам, где воины будут жалеть друг друга и пытаться сражаться вполсилы, реальные боевые действия, решил начать осуществление своих далеко идущих планов на поле битвы. С этой целью Александр весной 335 года выступил в поход против иллирийцев и трибалов. Эти два народа были старыми врагами Македонии. Завтра, когда с божьей помощью Александр со всей своей армией отправится в бескрайние просторы непобедимой Персии, эти два племени могут вытрясти дух с Македонии. К тому же у самого Александра было дело, известное лишь ему. Этим делом было полное подчинение земель по эту сторону Истры², а также встреча на Истре кораблей, обещанных Византией. Война — это не шутки. Она требует определенных затрат. Трибалы и иллирийцы, независимые фракийцы чуть было не размолотили войско Александра меж камней и скал в узких ущельях горы Эмон. Благодаря природному инстинкту Александр успел несколько мгновений раньше задуманного врагом времени вывести свою армию и спасти ее. На решающем сражении все три племени склонились перед ним. Они крепко-накрепко уяснили мощь фаланг, о которых ранее слышали, но не верили в их силу, а молодой царь в свою очередь намеренно испытал на деле фалангу, продумал, в каких случаях надо осуществлять те или иные маневры и внедрил новые правила. Этот поход не получился таким, как он задумывал. Пусть Александр и не рассчитывал, что при его появлении все начнут в покорности склонять свои головы, он не предполагал таких трудностей, непредвиденных ситуаций и упорных боев. Глядя на малочисленность государств перед ним, ему казалось, что победи он одно из них, остальные тут же побегут. Множество македонцев погибло при попытке оттеснить трибалов к реке Лигин и сбросить их в воду. Трибалы расположили стариков и детей, неспособных держать в руках оружие, на один из островов посредине этой реки, несущей свои воды сквозь лес, а мужчины, все до единого вступили в сражение навстречу своей смерти. Это сопротивление заставило Александра сильно задуматься. И все же Балканский полуостров покорился Александру. Царь обязал подчинившихся ему галов, тарибалов, народы Иллирии, Агрианри, Пэонии выделить для его будущего похода дружины, и взять на себя все расходы на них. Дойдя до Истры, он принял корабли, отправленные Византией для его похода. На этих кораблях он перебрался на другой берег Истры и отогнал гетов до границы с гуннами. Дальше двигаться было нельзя. По причине того, что дальше лежали земли большого воинственного народа, который историки называли по-разному: то гуннами, то скифами, то саками… Война с этим могучим народом еще никому не принесла счастья. Есть большая вероятность, сунувшись сюда прямо сейчас, оказаться разбитым в пух и прах, подобно волне, бьющейся о скалистый берег. Поэтому Александр на время отложил покорение саков. Он сделал вывод, что не стоит поступать безрассудно и наступать на хвост лежащей спокойно змее. В конце концов, Александр победит все земли, о которых слышал и до которых можно дойти, подчинит их себе и станет единственным правителем. Так и никак иначе.

…А пока с Греции доходили неприятные вести. Только вчера признавшие его в Коринфе стратегом-автократором Эллады греческие полисы снова выступили против гегемонии Александра. Очагом сопротивления оказались Фивы. До Фив дошел один шальной слух, будто царь Александр погиб в сражении с трибалами, а македонская армия была разнесена в пух и прах. Тлеющий словно уголек полис мгновенно вспыхнул. Этот слух сидевший в Афинах Демосфен раздул подобно горну в печи. Фивы запросила помощи у соседних полисов с целью уничтожить расположенный в этом города македонский гарнизон. Помощь не заставила себя ждать. Демосфен со своего кармана предоставляет финансирование. Фиванцы окружили гарнизон и вбили вокруг него максимально плотно остроконечные колья. И на тот случай, что Александр все же не погиб, они отправляют Истмийский перешеек хорошо вооруженный отряд, чтобы не подпустить Александра к своим землям. Войско должно было отделить Александра от Пелопонесса.

Александр обошел отряд на Истме и за тринадцать дней оказался в Беотии. Александр отправил правительству Фив сообщение, чтобы фиванцы не верили бредням Демосфена, и призвал их отступить от своих намерений. Фиванцы осмеяли посланника Александра и послали обращение Великому царю (царю Персии), всем другим полисам, прося помощи для уничтожения тирана. И будто этого было мало, один из отрядов фиванцев неожиданно напал на македонское войско и проделал брешь в одном из его флангов. Александр понял, что медлить уже нельзя, и начал наступление на Фивы. Сначала Пердикка смял оборону Фив. Затем в бой вступил Аминта. Третью волну наступления возглавил лично Александр. После того Пердикка и Аминта вступили в город, они не смогли сдержать натиск фиванцев и их союзников, открывших шквальный огонь с удобных позиций, и беспорядочно отступили назад. Лучники и мечники Александра так же не смогли что-либо сделать. Последней надеждой сталась фаланга. Когда фаланга вошла в город, плотные силы Фив стали распарываться словно ткань. Конец битвы обернулся кровавым побоищем, которое человечество не забудет никогда. Еле справившиеся с отчаянным сопротивлением македонцы, словно обезумевшие, с глазами, налитыми кровью, порубили всех без разбора: воинов, стариков и детей, раненых и больных, утопив Фивы в крови.

Трагедия в Фивах привела другие полисы в чувство. А умолять и просить прощения правительству Фив было уже поздно. Александр сделал послабление для жрецов. После чего создал условия Пиндару, написавшего в честь него оду. Другие же полисы засуетились, казнили призывавших к восстанию, и друг за другом направили послов с просьбами о прощении. Прибыли послы и с Афин. Но Александр потребовал у них привести к нему всю оппозицию во главе с Демосфеном. В ответ на это требование было подано прошение от тысяч людей. Все они были готовы пожертвовать собой ради Демосфена. Александр знал, что дело этим обернется. Поэтому он доверил вершить судьбу и Фив, и Демосфена общеэллинскому съезду. Много важных людей, ради расположения Александра призывавших к строгому наказанию, осрамились. Александр же из расчета, известного лишь ему, самолично провозгласил решение о помиловании. Так как если Аристотель был разумом греков, Диоген — их мечтами и грезами, то Демосфен был национальным духом. Александр знал, что, тронув Демосфена, он разбудит в каждом греке огонь, который всколыхнет всю страну. Демосфен, сидя в Афинах, тоже понимал причину, по которой Александр помиловал его. Задуманное дело завершится тогда, когда полностью созреет в голове. Может Демосфен и победил бы Александра в соревновании умов, но у царя есть множество своих хитрых уловок и разрушительная сила. У него длинные руки. Его действия коварны. Если он отправит кого-то скрытно придушить Демосфена, завтра будет трудно связать его смерть с Александром. А избавиться от Александра — задача сложная… Однако придет пора, и он попадется в западню, считал Демосфен. Есть только одно средство. Это — время. К тому же, подтверждая поговорку, что тот, кто готовится к смерти, бежит в сторону кладбища, Александр с горсткой воинов собирается разгромить обширную Персию. Пусть идет, лишь бы остался там навечно, а кости его лежали в песке. Полагая, что лучший способ дождаться такого дня — находиться в своем городе, собраться с мыслями, продолжать писать свои труды, не позволяя себе высказывать какого-либо мнения, Демосфен на долгое время замолчал, ожидая окончательного исхода событий.

Собравшиеся на общеэллинский съезд долго и бестолково шумели, якобы выискивая корень зла. В конце концов выступили давние враги Фив Фокида, Платея, Феспий, орхоменцы, которые предложили впредь называть Александра «Александром Великим» и объявить его единственный царем Македонии и Греции. Остальным только и осталось, что закивать головами и поддержать эти предложения. Казалось, теперь молодому царю, ставшим после съезда «Александром Великим», окончательно открыта дорога в Персию. После съезда началась подготовка к походу. Царь ни разу не поручал какого-либо дела кому-то одному, и сам не оставался в стороне. У каждого дела был ответственный человек, а бразды управления — в руках царя. В штабе Александра наряду с военачальниками было достаточно крупных ученых, дипломатов, поэтов, историков. А для того, чтобы великие свершения Александра оставить в истории, передавать новости о них день в день народу, возвещая о его геройствах, в поход были приглашены Аристобул, Пиррон, Анаксарх. Советом царя управляли два человека, Эвмен и Антипатр. Под надзором Эвмена составлялись дневники похода, корреспонденция, документы политического значения, заранее планировались численность человек, объемы вооружения и продовольствия.

В один из тех суматошных дней неприметно ни для кого в штаб явился сам Аристотель. Царь при виде великого наставника вскочил со своего места, и сам не заметил, как словно на мгновение перенесся в детские годы, смиренный перед авторитетом учителя. В глазах наставника повеяло теплотой.

— Александр, какую помощь я могу оказать?

— Советом, великий учитель…

— Как воевать, решать тебе самому. Все равно никто это не знает лучше тебя. Я же останусь с народом. Разве так я не помогу тебе? И… К тем трем поэтам, которых ты пригласил воспевать твои будущие победы, я бы добавил еще одного…

— Хорошо, учитель!

— Его имя — Каллисфен. Он стоит снаружи. Если надо, можешь вызвать и поговорить с ним.

— Великий учитель… Скажите прямо. Кто победит в предстоящей войне?

— Эллины рвутся в бой, чтобы познать какова это — победить.

Персы же насытились победами… — Аристотель слегка улыбнулся. — А Дарий в части математики за тобой не угонится. Только в пути войско не должно лишиться своего главнокомандующего…

— Кому мне доверять в походе?

— У тебя достаточно друзей, с кем ты вместе вырос. Иногда они будут возражать тебе, не будут поддерживать твое мнение. Но не будут желать тебе плохого. Насчет остальных не знаю. Плохо, когда близкие привыкают к царю. Опасно, если царь вовремя не поймет изменений, происходящих в близком ему окружении, не заметит, каковы его теперешние интересы.

— Я понял, мудрый учитель.

— Человек почтенного возраста не может говорить советов в изобилии. Только будет желать добра своему народу. После победы хочу видеть тебя таким же, Александр…

Великий наставник тяжело поднялся, ласково посмотрел на своего ученика белесыми глазами, повернулся и направился в сторону дверей. Царь проводил учителя до самого порога. Учитель, не поворачиваясь, кивнул головой, словно говоря «и на том спасибо», и скрылся из виду. У Александра заныло сердце. Он не заметил, как в следующий миг оказался за пределами своего штаба.

Среди ходивших во дворе он безошибочно узнал одного весьма ладного парня — племянника Аристотеля, поэта Каллисфена. Почувствовавший на себе взгляд Александра Калисфен не испугался. Лишь когда Александр назвал свое имя, он смело приблизился к царю. Глядя издали, царь не нашел в нем никаких недостатков. Стройный как кипарис. Худощавый. Волосы волнистые. По внешнему виду чувствуется разборчивость к одежде. Александр, не отрывая взгляда смотрел на Каллисфена. Когда тот приблизился, подробно рассмотрел его лицо. На лбу кочевали две-три складки, глаза ласковые, слегка мутные, лицо слегка землистого цвета. В общем, видный парень. Непростой человек…

Если Александр так и будет топтаться на одном месте, он в этой жизни точно не сможет пойти на Персию. Нужно было ускоряться. Если гоняться за каждой лающей собакой, дело не сдвинется… На следующий же день по возвращении из Греции в Македонию Александр собрал полководцев и ближайших своих соратников, а также мудрейших людей страны. Царь долго и неподвижно сидел, не отрывая взгляда от земли, словно только вчера потерял своего отца. Наконец, когда двери закрылись, а шум поутих, он тут же поставил вопрос ребром.

— Мои великие полководцы, друзья и мудрейшие мои советники! Мы собирались выступить из Греции, чтобы отомстить персам. Кто что думает?.. Когда выйдем в поход?

Безмолвие продлилось достаточно долго. Тут каждый знал свое место и свой статус. Поэтому все украдкой обратили свои взоры на старых военачальников. Через некоторое время сидевшие рядом два полководца Парменион и Антигон стали перешептываться, при этом Парменион заулыбался. С этим непринужденным видом Парменион прервал молчание:

— Александр! Ты прошел через много войн, но Персия — особый случай.

Александр сбился с мысли.

Александр не особо верил в теперешнее раболепие фиванцев и сдержанное спокойствие Афин. Однако он знал, что резня в Фивах стало событием, которое на десятилетия запечатлелось в памяти народа, и эти два полиса не решатся пойти на открытое сопротивление. И разве не будет расти от этого мощь Александра еще больше? Пусть и не достигнет он своей мечты стать властелином мира, он может приблизиться к ней. Если так, то такие как Демосфен не только перестанут говорить в сторону Александра свои пустые бредни, но и сами разочаруются в себе.…Парменион уже заканчивал свою речь.

— На войне в любом случае одна из сторон терпит поражение. И не бывает войн без кровавых жертв. Поэтому прежде чем драться с таким исполином как Персия, надо обезопасить свои тылы, чтобы не оглядываться назад. Греки поутихли. Теперь заручись гарантиями от своих подданных. Если вдруг с нами что случится, кто будет править страной? Пусть и от царя, и от сидящих с ним друзей останется по наследнику… Несколько лет…

Александр вскочил.

— Нет! Я не могу сбить бесконечными пустыми разговорами призыв, спаявший весь Панэллинский союз. Считайте, что подготовка началась. В скорейшее время восполните недостающее в войсках и тыловом хозяйстве. Не прерывайте учения.

Накануне похода Александр раздал все свое имущество, земли, деревни, дома, дорогие вещи своим людям, начиная от верных ему полководцев до командиров дружин. Тогда его друг детства Пердикка спросил:

— Александр! А что ты оставил себе? — на что молодой царь тут же ответил: «Надежду». После чего друзья Александра со словами «Надежда — общая для всех нас» дружно отказались от подарков.

Александр раздал все свои богатства и привилегии, которые были при его власти. Теперь по совету Пармениона нужно пригласить князей и заручиться их согласием. Но Александр этого не сделал. «Вся моя власть и богатства ждут меня впереди. Князья же в один прекрасный день скажут, что я достиг этого благодаря им, и будут важничать, будто я им чем-то обязан», — зло усмехался он в душе.

Хоть Македония и находилась веками в полудреме, теперь она стала потихоньку просыпаться, долго зевая в приятной истоме, глядя на свет, проливающийся из окна.

Грозные намерения Александра наконец дошли до большинства людей. Теперь они будут только крепчать. Принимая это во внимание, дела, касающиеся князей, поручались к исполнению посредством приказов, приговоров, указов Александра.

Примечания

1

Регент — исполняющий обязанности царя до достижения им совершеннолетия.

2

Истра — река Днестр.