Звезды Кара-Булата

Эрнест Бикмуллин, 2023

Это детективный жанр и поздняя любовь.Главный герой уже не молод. Он одинок. Единственное, что встряхивает его в этот период жизни это появление вещих снов.Детективное агентство, где он работает, поручит ему задание, которое перевернет всю его жизнь.Злая судьба подарит ему роскошную женщину и он без памяти влюбится в нее. Его будут бить враги и он впадет в гипнотическое состояние сна после травмы головы.Он проживет целую жизнь во сне со своей избранницей .Пробуждение вернет его на грешную землю и подарит ему страшную правду. Он потеряет любовь.Сон, что он видел, начинает сбываться с пугающей точностью. Как бывший пограничник с большим опытом фронтовой разведки Клим снова возьмет в руки оружие, встав на защиту мирных людей. Травма мозга откроет в нем способности, которые поднимут его по социальной лестнице и кинут его в мир борьбы с терроризмом. Жизнь подарит ему еще одну женщину, которую он вырвет из лап своих врагов и создаст с ней семью. Клим – герой нашего времени.

Глава третья. Военная операция

(Февраль 2022)

Прошло три с небольшим месяца. В тот февральский вечер вся страна слушала своего Президента. Слова воспринимались большинством народа сдержанно. Самые умные предрекли этой операции длительное противостояние. Правительство Земенского затребовало помощь от всего мира в виде оружия в довесок к советским закромам. Советские танки и пушки пошли друг на друга. Предтечей надвигающейся фронтовой бойни стали усиленные ракетные удары по шахтерскому краю. Наступил час икс, и было принято решение о защите жителей народных республик. Россию вынудили дать сражение. Войска стянули к границам.

Ждали мобилизации мужчин-неонацистов со всей Украины от 18 до 35 лет, просчитывали возможное количество войск противника и готовились к худшему.

Потрясающие марши украинской неонацистской молодежи по Крещатику образца 2014–2020 годов грозили вылиться волной добровольной мобилизации. Россия готовилась к встрече с неофашистской ордой.

Но пословицу «Моя хата с краю, ничего не знаю» еще никто не отменял. Страх погнал людей в любимый Бруклин и Париж. Море автомобилей увозили хлопцев подальше от войны. Самые смелые сидели у экранов телевизоров и геройски вещали за свободную Украину из кафе и ресторанов на Брайтон-Бич. Мобилизация не состоялась. Осталось просчитать наемников со всего света, а это процесс небыстрый, нужно было ждать результатов первых месяцев военной операции.

Клим продолжал спокойно работать. Но страна уже не могла забыть услышанное в феврале. Он вспоминал о Дарье, ведь это на нее теперь могли упасть бомбы и ракеты. Он помнил о своих родственниках в Харькове, и их судьба пугала его еще больше. С какой стороны прилетит смерть, невозможно было угадать… Украинцы в натовской форме часто ставили свои установки для ведения огня в жилых кварталах городов Украины.

А Дарья снова стала приходить к нему во снах.

Она была слегка толстовата. Гладила постоянно живот, сидя у окна в большом доме с богатым убранством. Он слышал ее просьбы во сне:

— Не нужно сюда приезжать.

Предчувствие новых событий стучало в висках.

Утром Феликс Абрамович построил всех детективов у себя в кабинете.

— От нас нужны добровольцы. Вы все люди военные в прошлом, советую принять или не принять решение, собрать все самое необходимое и предупредить родных. Все свободны! Клим! Останься.

Когда все вышли, шеф спросил его:

— Пойдешь добровольцем?

* * *

Усыпанная ухабами проселочная дорога. Танк легко преодолевал грязь. Сгоревшие деревья, разбитые дома. Неприветливые окна уцелевших строений. В воздухе чувствовалось начало весны. Сколько он уже здесь? С полтора месяца. Быстро его забросили сюда. Фронтовая разведка. Ночные рейды по тылам противника. И языки. Их надо было брать любой ценой.

В группе семь человек. Кто из десанта, кто, как и Клим, был из погранцов. Получая задания, Клим быстро принимал решения неординарного характера. Он шокировал свое командование, когда брал с собой в рейд ребят, одетых во все гражданское. И оружия при них не было. Только ножи. Так они часто работали. Нападали тихо, распределив роли. Языка связывали и тащили на себе молодые разведчики. Клим старался соответствовать их темпу. Но ребята чувствовали возраст командира и вовремя останавливали его от непродуманной физической нагрузки. Они ценили в нем опыт и считались с его здоровьем.

Когда необходимо было экипироваться, Клим до фронтовой полосы шел с ребятами на полную выкладку. И оставшись одни, ребята видели, как командир снимал с себя бронежилет и закапывал его. Он не смотрел в глаза своим парням. А они понимали, что иначе командир сдохнет под весом бронежилета и темп будет нарушен. Вот такие были реалии. Ему советовали бросить курить.

— Только не здесь, — отвечал им неизменно командир.

Боевая работа шла постоянно. Промелькнули еще два месяца.

В тот день Клим опять снял бронежилет. Группа шла по склону оврага. В это время прилетел случайный снаряд. Ребят раскидало взрывной волной. Воронка, где лежал Клим, сжимая автомат и гранату, напомнила ему сон. Из спины его текла кровь. Слышалась украинская речь. Скоротечный бой. Клим попытался подняться, но дикая боль в спине заставила его лежать. Над бруствером все стихло. Клим смотрел наверх. Он ждал своих ребят, ведь они не бросят его.

Появились каски над воронкой.

— Глянь, Мыкола, вон он туточки спрятался.

— Ну шо? Один ты остался.

Его подняли и потащили. Он краем глаз успел увидеть своих пацанов. Все лежали на земле. Никто не выжил.

«Откуда взялась эта группа? На войне такое бывало. Две разведгруппы могли напороться друг на друга. А тут еще снаряд. Стечение обстоятельств, и не в нашу пользу».

Его бросили в сарай и сразу стали допрашивать. Клим сымитировал сердечный приступ.

— Брось его, слабак!

— Можа, пристрелить его?

— Не надо, он командир разведгруппы. Есть разные способы заставить его заговорить. Дай ему обезболивающее и смажь ему спину йодом. Когда очнется, будем резать на его глазах пленных солдатиков, что сидят у нас в подвалах. Расколется, куда он денется.

Клим все слышал. И оказавшись снова на земле в сарае, разведчик готовил свое лезвие, что лежало за щекой. Обезболивающее действовало несколько часов. Клим торопился. Пальцы сводило судорогой, но он терпел. Через час первая веревка была разрезана и хват узла ослабел. С остальными веревками Клим разделался за десять минут.

Он попросился в туалет, держа руки за спиной. Охранявший пленного молодой солдатик повел его до ветру.

— Как я сниму штаны?

— Шо? Не беспокойся!

И хлопец приставил автомат к спине Климу и свободной рукой потянулся к «связанным» рукам. Классическая ошибка неопытного конвоира. Клим не хотел его убивать. Адреналин молнией вошел в психику Клима. Чувствуя дуло между лопаток, разведчик в одно мгновение сблизился с конвоиром, развернув спину на 180 градусов. Сжав жестко пальцы на его кадыке, он посадил хлопца на колени и через 30 секунд отпустил его…

Украинская ночь скрыла движения разведчика. Хватаясь за горло, с ужасом в глазах солдатик в натовской форме заснул, опустив веки, как после наркоза. Клим отошел на два метра в сторону, справил нужду, смотря в черное небо и любуясь звездами.

— Прости, господи, я не убил его! — прошептал он и двинулся на восток.

В полку его давно записали как «двухсотого». Домой прислали похоронку. Разорвало снарядом. Поэтому тела не нашли. Чувства неуюта и горя от отсутствия тела солдата поселились в душе родственников.

А в это время Клим полз, сжав зубы. Земля была мягкая, мартовская. Обезболивающее переставало действовать.

Он на последних усилиях рухнул в траншею. Его нашли утром. Он еще дышал.

Бойцы тут же на руках отнесли раненого в санчасть. Операция длилась два часа. Хирург вытаскивал осколки из позвоночника Клима, надеясь на чудо. Потом в палате в забытье Клим пролежал трое суток. Сны, что он видел, были мирные и спокойные. Через три дня и ночи Клим очнулся и увидел белый потолок. Он повернул голову и увидел медсестру. Она вздрогнула и подскочила к нему.

— Хочу в туалет и пить, — заявил Клим в полузабытьи.

Его, качающегося, сводили в туалет и привели обратно в палату. Клим сел на кровать и жадно пил воду.

— Что с ребятами?

— Разведка вся погибла… Взрыв уничтожил всех.

Клим скривился по-мужски, закрыв лицо ладонями, и затрясся под градом скупых мужских слез.

Утром хирург объявил, что Клима комиссуют по ранению, гарантировав продолжение лечения в больницах Москвы.

Ну, вот и все. Кончилась война для Клима.

Он повез гробы на родину. Каждого парня проводил до дома и похоронил. Чего ему это стоило, лучше не спрашивать. Хоронить под апрельским солнцем солдат было невыносимо тяжело.

Москва встретила Клима майскими деньками. Феликс Абрамович принял его, обняв как родного. Они вместе опустошили бутылку коньяка.

— Проводить?

— Нет, пройдусь по Москве, проветрю голову.

По утрам Клим мучился болью в спине. Надо было ложиться в клинику.

Уже через месяц Клим начал ходить по территории больницы, где над ним потрудились врачи. А через пару недель он уговорил их выписать его. Он чувствовал себя значительно лучше.

Клим взял отпуск.

Кара-Булат не получал о нем никаких известий после похоронки. В деревне появился асфальт и газ лишь в 21 веке.

В 40-ой день односельчане тихо помянули Клима Мирзаяновича.

Черная тень легла на лица Райся-апы и Чингиз-абы. Они трудились в огороде, все больше отмалчиваясь в эти дни.

Спустя два месяца, примерно в июле, грусть в доме была нарушена соседкой, что вбежала с криком во двор. Она, возвращаясь из соседней деревни, увидела Клима, идущего по дороге. Всматриваясь в него с минуту, она ошалело двинула ногами в деревню Кара-Булат.

— Чингиз-абы, Райся-апа!!!

Старики трудились на грядках. Молча повернули головы в сторону соседки.

— Бисмилляхи Рахмани Рахим!

— Клим идет.

Райся-апа надела очки и опять сняла их. Чингиз-абы поднялся с грядки, и скулы его превратились в камень. С минуту старики молча изучали глазами изумленную женщину. Райся-апу повело. Она села на лавку возле дома. Соседка побежала на кухню и мигом вернулась обратно со стаканом воды.

Она посмотрела на Чингиз-абы и еле слышно прошептала:

— Иди! Встречай Клима.

Чингиз-абы пошел на дорогу. Старый офицер строевым шагом двинулся навстречу чуду. Сильный встречный ветер залил глаза старика пеленой. Он пытался всматриваться в человека, который шел ему навстречу. Наконец Чингиз-абы остановился. Клим увидел его и побежал, крича от радости. Когда он обнял дядю, он не видел, как сильно зажмурил глаза Чингиз-абы.

Клим продолжал что-то говорить, подавшись вперед. Чингиз-абы еле успевал за ним.

— Постой! Клим!

И Чингиз-абы схватился за грудь. Ноги его подкосились. Клим вовремя подхватил его.

— Валидол! Сейчас!

Клим вытащил из своих карманов кучу таблеток, что успел купить после больниц.

Чингиз-абы взял таблетку и покрутил ее пальцами.

— Мы тебя похоронили, малай!

— Как похоронили?

— Иди за мной. Когда я зайду в деревню, остановись. Как махну тебе рукой, так пойдешь. Валидолу много?

— Десять таблеток.

— Думаю, на наших баб хватит. — И Чингиз-абы, выругавшись по-татарски, пошел в деревню.

Люди в течение недели подходили к дому, где воскрес солдат.

Они осторожно здоровались с Климом и тут же уходили.

Наконец на третий день Клим не выдержал, вышел из дома и пошел по всем дворам.

— Дорогие соседи! Приглашаю вас завтра к нам в гости!

И односельчане смелее провожали его взглядом. Утро выдалось ясное, июль давно жарил солнцем дворы Кара-Булата. На следующий день длинный стол ждал гостей.

День был залит добротой. Люди общались. Пели песни. Мужики курили и деловито обсуждали планы ведения хозяйств. У всех было хорошее настроение.

И вот в этот самый момент… Как тогда… снова зазвонил телефон. Он знал, кто звонит. Он посмотрел на небо Кара-Булата. Голубизна небосвода, и ни облачка. Эзотерика этого места всегда возбуждала Клима. Он чувствовал, что раньше на месте этой деревушки происходили значительные исторические события. Говорят, здесь останавливался Емельян Пугачев во времена своего восстания. Сам царь Петр проезжал мимо этих мест. Гражданская война бушевала здесь по полной, опустошив мобилизацией все татарские и русские села и деревни. Звезды знали многое о земле предков. И поэтому звездопады иногда были особенно сильными и яркими по ночам в Кара-Булате.

Клим сухо, как и тогда, сказал:

— Слушаю!

Он услышал треск в телефоне, какой-то отдаленный шум.

— Клим, это ты? — голос был незнакомый, приглушенный, как будто придавленный. — Клим, извини, что беспокою, я, наверное, не вовремя.

— Ты где? — спросил Клим.

— Я в Польше, у родственников. У меня мало времени, Клим. Здесь не любят звонки в Россию. Клим, я должна тебе сказать… У тебя… У нас с тобой… если тебе это…

— Что? Говори!

— Я родила дочку. Это твой ребенок.

— Что? Повтори.

— Клим… Ну вот… меня просят заканчивать. Клим, извини, что все так глупо получается… — и связь прервалась.

В этот момент, глядя в небо, Клим сделал бессознательно вдох и выдох.

— Дочка! — он пытался понять смысл этого нового для него слова. Он искал точку опоры для осмысления происходящего, но не мог ее найти. Так в подвешенном состоянии он находился до отхода ко сну. А заснуть он не мог. Потому что он пытался представить себе самую интересную девочку на свете. Думая о дочери, Клим воображал себе ее лицо, характер, ручки и ножки. Он превращался в эти минуты в отца. Мозг полностью перестраивал его психофизику. Утром он встал другим человеком.

Он поделился радостью с родными. Все только об этом и говорили. И когда Клим засобирался в Москву, его никто не уговаривал остаться. Взяв в дорогу треугольников, Клим заторопился на Казанский вокзал.

Вернувшись в столицу, Клим первым делом поговорил с юристом, которого ему посоветовал Феликс Абрамович. О том, чтобы поехать в Польшу, не могло быть и речи. На Украину тем более. А вот в Белоруссию к Батьке — это вполне возможно. Там и посоветовал юрист Климу встретиться с Дарьей.

Не мешкая, Клим явился в кабинет к Феликсу Абрамовичу.

Тот, не дав опомниться подчиненному, сказал:

— Значит, к Батьке намылился? А работать кто будет? Так что совместишь приятное с полезным. Тебя командируют в Белоруссию на три месяца. Будешь передавать опыт краповым беретам. Научишь их всему, что сам умеешь. Тема — фронтовая разведка в условиях западной границы. Приказ ясен?

— Слушаюсь, товарищ полковник!

— То-то!

Белоруссия встретила его разгаром августовского лета. Клим прибыл в часть. Представился генералу Ротмистрову. Генерал молча выслушал доклад.

— Завтра у нас экзамен на краповый берет. У нас 37 кандидатов. Кто из них пройдет испытание — автоматически попадает в вашу группу. У вас прекрасная возможность познакомиться с будущими разведчиками, так сказать, в реально тяжелых условиях. Присмотритесь к ребятам. Надеюсь, хотя бы пять человек вы получите в обучение.

— Почему пять?

— Вы когда-нибудь видели экзамен на краповый берет?

— Нет.

— Тогда с богом, жду вас завтра! Наденьте кроссовки и что-нибудь полегче.

— Слушаюсь!

Загадочный экзамен не давал покоя Климу, и он не мог заснуть.

Ясным утром 37 бойцов в касках и бронежилетах держали автоматы стволами вверх.

Здоровенные ребята в легких красных футболках и краповых беретах окружали их и сверлили глазами. Прозвучала команда — «Вперед!». И бойцы рванули с места, выбежав из части на простор белорусских полей. Впереди, сбоку и сзади группы бежали краповики и подгоняли жесткими криками кандидатов. Клим тоже побежал чуть сзади. Первое препятствие. Впереди замаячила речка.

— Поднять автоматы! — зарычали голоса. — Автомат должен быть сухим!

Бойцы вошли в воду. Пройдя вброд речку, ребятушки вновь побежали.

Через пять минут их заставили принять упор лежа. Отработать 15 отжиманий. Держаться на вытянутых руках. Опять отжаться несколько раз. И снова держать планку. Бронежилет тянул бойца вниз. Спина не выдерживала и провисала. Кто-то, наоборот, старался выгнуться дугой, чтобы облегчить себе планку.

— Вста-а-ать! Вперед бегом марш! Граната! — И бойцы упали по команде в грязь.

— Вста-а-ать! Бегом марш! Газы! — Бойцы, растревожив себе дыхалку, встав на колени, натягивали противогазы на лицо. Дышать в противогазе нереально трудно.

— Вста-а-ать! Бегом марш! — Группа начинает растягиваться.

Снова речка.

— Автомат над головой! Вперед марш!

Бойцы, перейдя вброд речку, оказывались у обрывистого берега. Первый боец, держа автомат в одной руке, другой ухватился за руку краповика и выбрался на берег.

— Не бросать товарища! Каждый боец помогает товарищу выбраться на берег. — И солдат протянул руку своему товарищу, вытянув его на берег. И так сделал каждый.

Впереди стоял БТР.

— Ложись! Ползком марш! Под бэтээром проползти, встать и бегом марш!

Клим видел, как группа все больше растягивалась.

Впереди лежали длинные тесаные бревна.

— По десять чел на бревно!!! Поднять над головой. Бегом марш!!!

И бойцы, усиленно дыша, перли над головами тяжелое сосновое бревно.

— Стоять! Бросай бревна! Бегом марш!

Клим слегка обгонял первых отставших от группы бойцов.

Впереди крутой склон, градусов под сорок пять.

— Взобраться на склон, товарищей не бросать!

И группа поползла на коленях по мокрому склону. Кто-то остался лежать, отказавшись от помощи товарища. Остальные упорно ползли наверх, помогая друг другу.

Снова прозвучала команда:

— Встать! Бегом марш! — Бежало человек 25.

А впереди полоса препятствий. Клим узнал спортивные снаряды, вкопанные в землю. Тут и траншея, по которой надо проползти, тут и железный рельс над землей, по которой надо пробежать, канат, по которому надо подняться вверх и спуститься обратно. Бойцы преодолевали их, и была видна навалившаяся усталость.

— Бегом марш! — И ноги бойцов, меся грязь, приближались к новым испытательным полигонам.

Пожарная вышка, имитирующая дом с окнами.

Бойцы полезли вверх. Вниз спускались по канату, одновременно стреляя в окна.

— Бего-ом марш! — И снова бег, этот ужасный бег.

Клим насчитал 15 человек.

— Встать, смирно! Проверить оружие!

Раздались поочередные выстрелы. У кого автомат оказался в воде, грязи, тот сходил с дистанции, потому что оружие не стреляло!

10 мужиков!

— Бего-ом ма-а-арш!

Сарай высотой два с половиной метра.

— Залезть самому на крышу сарая и помочь залезть своему товарищу! Спрыгнуть, пробежать 20 метров, залечь и изготовиться к стрельбе!

10 человек, не спеша, экономя силы, перебрались через эту хрень, помогая друг другу. Отстрелялись.

— Бегом марш!

Незаметно прошло уже два часа. Клим подустал, но не показывал виду.

Чистое поле. Квадраты больших рингов метров 15 на 15.

— К спаррингу товсь!

И 10 мужиков, надев шлемы и боксерские перчатки, тут же встали в стойки. Против них выходили краповики. Свежие, сильные, они начали этот последний экзамен. Около двух десятков спаррингов по минуте. Ребят не жалели, били основательно, оставляя на руках и ногах кандидатов страшные гематомы.

— Последняя минута! — И краповики загикали, подбадривая своих будущих братьев по цеху.

И вот все закончилось. Бойцы не могли стоять на ногах. Они стонали и выли. Клим с уважением запоминал эти лица. Это их он будет учить премудростям фронтовой разведки. Несколько дней Клим находился под впечатлением от экзамена. И однажды ему приснился сон, где он, старый татарин, бежал вместе со всеми кандидатами за своим краповым беретом…

Занятия начались. Клим объяснял теорию и практику фронтовой разведки.

Подсознательно он ждал реакции от командования части, которое было поставлено в известность о семейной проблеме Клима. И однажды к нему подошел человек из органов. От него он узнал, что ему организуют встречу с Дарьей. Ему посоветовали во время встречи уговорить Дарью на переезд в столицу. Тянуть с этим вопросом было опасно.

Встреча состоялась. Они оба были на нервах. Клим сумел уговорить Дарью на переезд в Москву, и долгожданный день настал. Краповики перевели Дарью с ребенком через границу. Клим сидел около кроватки. Глазки ребенка приводили его в восторг. Он гладил пальцем распашонку и завороженно бормотал что-то дочурке.

Клим учил ребят, три месяца прошли как один день.

Клим хорошо заработал. Его пригласили обучать краповиков своему ремеслу фронтового разведчика. Он, не раздумывая, согласился… и, как оказалось, не зря.

В Москве его ждала страшная весть. Умер от сердечного приступа Феликс Абрамович. Похоронив товарища и друга, коллеги по работе шепнули ему, что контора будет перепрофилирована. Вновь назначенный решил свернуть деятельность детективного агентства и открыть охранное предприятие. Климу предложено было сдать экзамен на частного охранника по нормам для молодых кандидатов.

— Выживаете? — в лоб задал вопрос Клим.

— Не говорите ерунды! — услышал он в ответ.

Рапорт был написан на следующий день.

Клим без работы не мог. Поэтому они на семейном совете решили вернуться в Белоруссию и, если получится, прожить там не менее года. Все же теплее, для ребенка лучше, и с работой нет проблем.

Краповики встретили Клима как родного. Если бы сейчас кто-то сказал, что через год Клим рискнет сдать экзамен на ношение крапового берета, Клим рассмеялся бы ему в лицо.

А пока им выделили комнату в жилом доме для офицеров части. Через три месяца Клим втянулся в жизнь казармы так, что рано утром со всеми бойцами делал физические упражнения, бегал, тренировался в боксерском зале, учил бойцов. Он бросил курить. Это далось ему с трудом, но уже очень скоро он почувствовал, как былая выносливость возвращается к нему, напоминая службу в погранвойсках. Вечером бегом домой. Дарья готовила ужин, пока Клим учил дочурку ходить, разговаривая с ней на разные серьезные темы. Жизнь обрела смысл. Дни и месяцы летели.

Военная операция напоминала о себе. Иногда часть хоронила своего спецназовца.

Бойцы здесь работали на износ. Поэтому в боевые командировки вылетали регулярно. Клим тоже рвался на задание. Но его с улыбкой попридерживали.

— Ты свое отвоевал. Вон у тебя дочурка растет славная какая! Давай еще одного ребенка, а мы поможем, чем сможем.

И Клим не мог спорить в такие моменты.

Гром прогремел в душе у Клима, когда ему на плацу при полном построении было присвоено звание младшего лейтенанта. Событие совпало с похоронами группы спецназа, не вернувшейся с задания. Много было похоронок. Среди них — ученики Клима.

— За ребят отработать надо задание, — прозвучало из уст генерала Ротмистрова на построении полка на следующее утро.

— Все группы задействованы на тех или иных рубежах.

— Поэтому в рейд пойдут те, кто сейчас отдыхает после командировки. Приказывать не буду. Нужно десять человек.

Девять человек шагнули как один.

— Нужен еще один! — сказал генерал.

Ему ответили, что все краповики были при деле.

— Тогда пойдут девять, — сказал генерал.

— Командиром группы назначается… — перед генералом стояло девять молодых парней, лишь у одного было звание сержанта, — …назначается…

И Клим вышел уверенно из строя, направляясь к генералу.

— Разрешите мне, товарищ генерал! Операция требует наличия в группе опытного бойца и командира. Прошу назначить меня старшим группы.

Краповые береты молча смотрели на своего боевого командира. Генерал окинул взглядом строй. В звенящей тишине ребята услышали:

— Назначу Вас старшим группы при условии сдачи на краповый берет! Вольно! Разойдись.

— Не переживай, командир! Ты свое отвоевал, — говорили ему спецназовцы.

— Когда сдача? — вдруг крикнул Клим, смотря в глаза ребятам.

— Через месяц…

— Раз генерал разрешил, значит, буду сдавать, — и Клим строевым шагом двинулся в сторону дома.

На дворе стоял март 2023 года.

Клим бегал. Бег стал смыслом его жизни. Утром час и вечером час. Днем боксировал в зале так, что ему не могли подобрать достойного спарринг-партнера. Братишки рано или поздно отправлялись в нокаут. Краповики приходили смотреть на его тренировочные бои. Дали ему кличку Али. Клим сбросил десять килограммов. За день до экзамена он отдыхал, настраивался на темп, выспался и утром встал как огурчик.

На экзамен прибыла группа из Сибири. Сорок три богатыря. Клим был поставлен замыкающим, сорок четвертым.

Прозвучала команда, и Клим, сделав по привычке три-четыре глубоких вдоха и выдоха, побежал за сибиряками. Он очень боялся за свое дыхание. Старался смотреть под ноги, тщательно выбирая, куда лучше наступить.

Кросс длился уже сорок минут. Была речка, спуски и подъемы, отжимания, спортивные снаряды, и вот Клим предъявил оружие для проверки. Выстрелы были встречены одобрительными хлопками.

28 человек! И группа снова двинулась петлять по невыносимому маршруту. Через полтора часа в груди у Клима бушевала и бурлила огнем воздушная плотина, которая могла сорваться и полететь наружу. Это был самый тяжелый момент.

Клим выровнял дыхание неимоверным усилием воли. 15 сибиряков и один старый татарин.

Выстрелы лежа. Результат хороший. Автомат не подвел.

И вот самое страшное и интересное испытание. Спарринги. Пять минут на отдых и смену экипировки. И Клим поклялся не жалеть никого, иначе его никто не пожалеет. Бокс не бывает бывшим. И бывших боксеров не бывает. Чемпион Татарской АССР должен был тряхнуть стариной.

Клим максимально сосредоточился на дыхании и решил действовать от обороны, нанося контрудары. И бывший чемпион республики Татарии показал класс. Он срубил первого краповика двоечкой. После этого противник действовал осторожнее. На это и рассчитывал Клим! Провести атаку в начале поединка, отправив противника в нокдаун, и спокойнее доработать спарринг.

Но краповики знали, кроме бокса, боевое самбо и карате-кекусинкай.

Тело его горело от ушибов и гематом. Ноги частенько подламывались под мощными лоу-киками. Пару раз его бросили через спину, грохнув о землю. Но он не позволял никому прикоснуться к своей голове, действуя как Мухаммед Али или Шугар Рэй Леонард.

Конец ознакомительного фрагмента.