Дело о коте привратника

Эрл Стенли Гарднер, 1935

Перри Мейсон – король перекрестного допроса, кумир журналистов и присяжных, гений превращения судебного процесса в драматический спектакль. А за королем следует его верная свита, всегда готовая помочь, – секретарша Делла Стрит и частный детектив Пол Дрейк. В новом деле у Перри Мейсона необычный клиент: адвокат берется защищать интересы… персидского кота, вокруг которого развернулась нешуточная борьба за наследство.

Глава 5

В такси сыщик сообщил Мейсону то, что узнал.

— Не все ясно с твоим клиентом Чарльзом Эштоном, — сказал он. — Они с Питером Лекстером попали в автомобильную аварию. Эштон здорово покалечился. Он пытался получить денежную компенсацию и не смог. Владелец другой машины не был застрахован и не имел ни цента. Эштон устроил скандал, говорил, что у него тоже ни цента нет.

— Это нормально, — заметил Мейсон. — У него мог быть миллион отложен, а он говорил бы то же самое.

Дрейк продолжал механическим голосом человека, который заинтересован больше в самих фактах, чем в их толковании:

— У него был банковский счет — единственный, насколько мы могли установить. В том банке он откладывал свое жалованье. Накопил долларов четыреста. После аварии он все потратил и остался еще должен врачам.

— Минутку, — удивился Мейсон, — разве Питер Лекстер не взял на себя расходы после аварии?

— Нет, но не спеши с выводами. Эштон говорил одному из своих друзей, что Лекстер хотел бы о нем позаботиться, но считал, что Эштону лучше покрыть расходы на врача и больницу из своего кармана, чтобы получить денежную компенсацию.

— Продолжай, — сказал Мейсон. — К чему ты клонишь?

— Незадолго до пожара Лекстер получил деньги наличными. Я не узнал сколько, но много. За три дня до пожара Эштон арендовал в банке два больших сейфа. Он взял их на свое имя, но сказал клерку, что у него есть сводный брат, который должен пользоваться сейфами в любое время. Клерк сказал, что сводный брат должен явиться и удостоверить свою подпись. Эштон заявил, что брат болен и не встает с постели, нельзя ли взять карточку, которую он подпишет. Обещал гарантировать подлинность подписи и исключал всякие претензии к банку. Ему выдали карточку, Эштон ушел и через час вернулся с подписанной карточкой.

— Подписанной именем?..

— Кламмерта, Уотсона Кламмерта.

— Кто такой Кламмерт? — спросил Мейсон. — Блеф какой-то?

— Нет, — сказал Дрейк. — Возможно, он и в самом деле брат Эштона. То есть был — он умер. Он не был зарегистрирован в городском управлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Я узнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течение двадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.

— Смерть чем-то подозрительна?

— Абсолютно ничем. Умер естественной смертью в больнице. При нем постоянно дежурили, но — тут-то и есть самое интересное — перед смертью он четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.

— Какого же черта он мог подписать?

— В том-то и дело, — монотонным голосом сказал Дрейк.

— Что еще о Кламмерте? — спросил Мейсон.

— Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много лет его не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительной больнице, он явился, чтобы ему помочь.

— Как ты это узнал?

— Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда он услышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице, пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все, что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он дал инструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги. Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно, дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил не упустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, он не должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много лет назад они поссорились и с тех пор не виделись, — а из-за чего, как ты думаешь?

— Не знаю уж, Братец Кролик, — с раздражением сказал Мейсон, — из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?

— Из-за кота, — усмехнулся сыщик.

— Как из-за кота? — воскликнул Мейсон.

— Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.

— О, дьявольщина!

— Насколько я могу судить, — продолжал Дрейк, — с того времени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратил около пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платил наличными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Где же, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?

— Будь ты проклят, Пол, — Мейсон состроил гримасу. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надо подловить Сэма Лекстера.

— Факты, — сухо сказал Дрейк, — вроде обрывков картинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе — за то, что ты их складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешь засунуть ненужные туда, где их никто не найдет.

Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:

— Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имел доступ к сейфам?

— Единственное, что приходит мне в голову, — сказал Дрейк, — что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречаться с ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет время от времени класть деньги, а Кламмерт — забирать.

— Не сходится, — сказал Мейсон. — Ведь Кламмерт должен был представить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которую Эштон выдал за его, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт был без сознания.

— О’кей, — сказал Дрейк, — ты победил. Это я и хотел сказать, говоря, что факты — кусочки головоломки. Я их достаю, а ты складываешь.

— Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?

— Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там и вчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалось впечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.

— Откуда они знают, что берут из сейфа?

— Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштон засовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь о колтсдорфских бриллиантах? — поинтересовался сыщик.

— Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфских бриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты должен рассказать мне о них.

— Это единственные драгоценности, которыми владел Питер Лекстер, — усмехнулся сыщик. — Бог знает, как они ему достались. Они были в числе камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстер показывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажные купюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них не осталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.

— Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, — сухо возразил Мейсон.

— Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу и прочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо с рубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.

— Рассказывай дальше, — потребовал Мейсон. — Эштона видели с этими драгоценностями?

— Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например, незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматривать усадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотел купить имение, расплатившись тут же наличными.

— Ему отказали?

— Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.

— Похоже, я ворошу осиное гнездо, — задумчиво сказал Мейсон. — Лекстер мог держать имение втайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.

— Внуки в ярости, особенно Сэм, — тусклым голосом сказал Дрейк. — Оуфли — спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночными машинами, поло, женщинами и прочее.

— Где же он брал деньги?

— У старика.

— Я думал, старик был скуп.

— Да, он был прижимист, но внуков баловал.

— Сколько он тратил?

— Никто не знает. Инвентаризация его поместья…

— Ладно, не будем об этом, — перебил Мейсон. — Меня интересует только кот.

— Накануне пожара в доме была ужасная ссора. Я точно не знаю, что случилось, но думаю, сиделка может рассказать. Я говорил со слугами — у них ничего не выудить. До сиделки я еще не добрался… А вот и ее дом.

— Как ее зовут? Дерфи?

— Нет, де Во, Эдит де Во. Квалифицированная сиделка и сестра. Фрэнк Оуфли очень ею интересовался, когда она ухаживала за стариком. Они и теперь иной раз видятся.

— С честными намерениями? — спросил Мейсон.

— Не спрашивай меня. Я детектив, а не полиция нравов. Идем.

Мейсон расплатился за такси. Они позвонили, дверь автоматически открылась, они прошли по длинному коридору в комнату первого этажа. В дверях их встретила рыжеволосая женщина с беспокойным взглядом, быстрыми, нервными движениями и приятной фигурой. На ее лице отразилось разочарование.

— Ой, — сказала она, — а я ждала… Кто вы?

Детектив поклонился и представился:

— Я Пол Дрейк. А это мистер Мейсон, мисс де Во.

— Что вам нужно? — Речь ее была быстрой, слова почти сливались друг с другом.

— Мы хотели с вами поговорить, — сказал Мейсон.

— Насчет места, — поспешил добавить Пол Дрейк. — Вы ведь сиделка, правда?

— Что за место?

— Наверное, было бы удобнее говорить, если бы мы вошли, — осмелился предложить Пол.

Она поколебалась, оглядывая коридор, потом отступила со словами:

— Хорошо, вы можете войти, но только на несколько минут.

Комната была в таком состоянии, словно хозяйка только что закончила уборку. Прическа мисс де Во — волосок к волоску, ногти в полном порядке. Похоже было, что она нарядилась в лучшее свое платье. Дрейк уселся и устроился поудобнее, будто собирался пробыть здесь несколько часов. Мейсон присел на ручку кресла, посмотрел на детектива и нахмурился.

— Возможно, это место — не совсем то, к чему вы привыкли, — сказал Дрейк. — Но не мешает о нем поговорить. Сколько вы берете за день?

— Вы хотите сказать — два-три дня?

— Нет, только один.

— Десять долларов, — твердо заявила она.

Дрейк достал бумажник, отсчитал десять долларов, но не отдал их сразу, а сказал:

— Работа не отнимет у вас больше часа, но я плачу за весь день.

Она нервно облизнула губы кончиком языка, быстро перевела взгляд с Мейсона на Дрейка. В ее голосе звучало подозрение:

— Так что же все-таки за работа?

— Мы хотим, чтобы вы припомнили несколько фактов, — Дрейк крутил купюры между пальцами. — У вас это отнимет десять-пятнадцать минут, а потом вы нам эти факты запишете.

Она спросила настороженно:

— Какие факты?

Сыщик наблюдал за ней стеклянными глазами. Протянул десять долларов.

— Мы хотим знать, что вам известно о Питере Лекстере.

Она вздрогнула, тревожно переводя взгляд с одного на другого:

— Вы что — сыщики?

Лицо Дрейка приобрело выражение игрока в гольф, который только что сделал точный удар.

— Можно и так назвать, — согласился он. — Нам нужны определенные сведения. Мы хотим знать факты — ничего, кроме фактов. Мы не собираемся ни во что вас втягивать.

— Нет, — она энергично покачала головой, — мистер Лекстер нанял меня как сиделку. Было бы неэтично выдавать его секреты.

Перри Мейсон, наклонившись вперед, взял нить разговора в свои руки:

— Дом загорелся, мисс де Во?

— Да, дом загорелся.

— И вы были в это время там?

— Да.

— Пожар начался быстро?

— Очень быстро. Я как раз проснулась. Почуяла дым и сначала подумала, что это печка. Потом решила проверить. Накинула халат и открыла дверь. Южная сторона дома была в огне, я закричала, а через несколько минут… Наверное, больше добавить нечего.

— Вы не знаете, дом был застрахован? — спросил Мейсон.

— Думаю, что да.

— А не знаете, была ли выплачена страховка?

— Думаю, что да. Наверное, ее выплатили мистеру Сэмюэлю Лекстеру. Ведь он же душеприказчик?

— Был ли в доме кто-нибудь, кого вы не любили? — спросил Мейсон. — Кто-то особенно неприятный вам?

— Почему вы задаете такой странный вопрос?

— Когда случается пожар, — не спеша сказал Мейсон, — во время которого кто-то гибнет, власти обычно устраивают расследование. Оно начинается с пожара, но не всегда пожаром оканчивается, и свидетелям лучше говорить все, что они знают.

Она подумала несколько секунд, глаза ее сверкнули:

— Вы хотите сказать, что, если я не дам показаний, я попаду под подозрение, что подожгла дом, чтобы уничтожить кого-то, кто мне не нравился? Но это абсурд!

— Хорошо, поставим вопрос иначе, — согласился Мейсон. — Был в доме кто-то, кто вам нравился?

— Что вы под этим подразумеваете?

— Очень просто: нельзя, живя с людьми под одной крышей, не испытывать определенных привязанностей или неприязни. Предположим, что там был кто-то, кого вы не любили, а кого-то другого любили. Нам нужны факты о пожаре. Если мы получим их от вас — это одно, а если нам предоставит их человек, которого вы не любите, особенно если этот человек попытается свалить вину на того, кого вы любите, — совсем другое.

Она выпрямилась:

— Вы хотите сказать: Сэм Лекстер обвиняет Фрэнка Оуфли?

— Конечно, нет, — сказал Мейсон. — Я не делаю никаких заявлений. Я не даю информации. Я пришел ее получить. Пойдем, Пол. — Он кивнул детективу и поднялся.

Эдит де Во вскочила со стула и кинулась к двери, загородив дорогу Мейсону:

— Подождите, я не поняла, что вам нужно! Я скажу все, что знаю!

— Нам нужно узнать многое, — задумчиво сказал Мейсон, словно сомневаясь, вернуться ли на место. — Не только о пожаре, но и о том, что ему предшествовало. Наверное, лучше спросить у кого-то другого. Нам нужно знать о жизни и привычках людей в доме, где вы были сиделкой… В конце концов, лучше вас от этого избавить.

— Нет, нет, не надо! Вернитесь. Я расскажу вам все, что знаю. Никаких тайн тут нет, и если уж вам надо знать, я расскажу. Если Сэм даже намекнул, что Фрэнк Оуфли как-то связан с пожаром, он просто хотел отвести подозрение от себя.

Мейсон вздохнул и с явной неохотой вернулся на свое место, снова уселся на подлокотник и сказал:

— Мы охотно послушаем несколько минут, но говорите живей, мисс де Во. Время нам очень дорого.

— Я понимаю, — поспешно начала она. — Мне все время казалось, что есть что-то странное в этом пожаре. Я сказала это Фрэнку Оуфли, а он посоветовал мне молчать. Я пыталась разбудить мистера Лекстера — то есть старика. Пламя уже бушевало в той части дома. Я кричала и пробиралась ощупью наверх. Там было жарко и полно дыма, но на лестницу огонь еще не пробрался. За мной пошел Фрэнк. Говорил, что я ничего не смогу сделать. Мы стояли на лестнице и кричали, пытаясь разбудить мистера Лекстера, но не слышали ответа. По лестнице поднимались клубы черного дыма. Я оглянулась и увидела, что пламя пробивается к лестничной площадке и что надо выбираться. Мы вышли через северное крыло. Я задыхалась от дыма. Глаза у меня еще два или три дня были красные.

— Где был Сэм Лекстер?

— Я увидела его раньше, чем Фрэнка. Он бегал в пижаме и купальном халате с криком: «Пожар! Пожар!» Совсем, кажется, голову потерял.

— А пожарная команда?

— Она появилась, когда сгорело почти все. Дом ведь стоял в стороне.

— Дом был большой?

— Слишком большой! — живо отозвалась она. — У прислуги было много работы.

— Какую держали прислугу?

— Миссис Пиксли, девушку по имени Нора — кажется, Эддингтон — и Джима Брэндона — шофера. Нора была вроде прислуги для всего. Она в доме не жила, приходила к семи утра и оставалась до пяти. Миссис Пиксли готовила.

— А Чарльз Эштон, привратник, там бывал?

— Только иногда. Он же охранял городской дом. Он приезжал, когда мистер Лекстер его просил. В ночь пожара он был в городе.

— Где спал Питер Лекстер?

— На втором этаже, в южном крыле.

— В какое время начался пожар?

— Около половины второго. Я проснулась, очевидно, без четверти два. Дом уже некоторое время горел.

— А почему вас наняли? Что было с мистером Лекстером?

— Он попал в автомобильную аварию, и нервы у него были не в порядке. Временами он не мог спать, а снотворное не любил. Я — массажистка, вот и помогала ему во время нервных приступов. Горячая ванна с душем, потом массаж — и он мог уснуть. И с сердцем у него было неважно. Время от времени приходилось давать ему сердечные лекарства.

— Где была Уинифред?

— Она спала. Мы с трудом ее разбудили. Мне даже показалось, что она угорела. Дверь у нее была заперта. Чуть не сломали дверь, пока ее добудились.

— Где она находилась? В северном или в южном крыле?

— В центре дома, к востоку.

— А внуки? Где они спали?

— В центре дома, к западу.

— А слуги?

— Все в северном крыле.

— Если вы были медсестрой при мистере Лекстере и у него бывало неладно с сердцем, почему вы не спали там, где могли бы оказаться под рукой, если бы понадобилась ваша помощь?

— Но я и была под рукой. У него был электрический звонок, ему стоило всего лишь нажать на кнопку — и я тут же нажимала на свою, давая знать, что иду.

— И в его комнате звонил звонок?

— Да.

— Почему же вы не позвонили ему в ночь пожара?

— Звонила. Это было первое, что я сделала. Побежала назад к себе и несколько раз позвонила. Но ответного сигнала не было, и я начала подниматься по лестнице. Наверное, проводка сгорела.

— Понятно. Дыма было много?

— Да, центральная часть дома была буквально полна дыма.

— Накануне пожара что-то случилось?

— Вы о чем?

— Какой-то скандал, ссора?

— Нет… Не совсем. Что-то произошло у Питера Лекстера с Сэмом. Думаю, что Фрэнк ни при чем.

— А Уинифред?

— Вроде бы тоже. Не поладили старик с Сэмом Лекстером. Кажется, из-за игры Сэма в карты.

— Как вы думаете, из-за чего начался пожар? — спросил Мейсон.

— То есть — не поджог ли?

— Вы достаточно долго виляете, мисс де Во, — медленно произнес Мейсон. — Скажите, что вам известно об этом пожаре?

Она вздохнула. Глаза ее забегали.

— Может ли пожар начаться из-за того, что в топку парового отопления вывели газы из выхлопной трубы? — спросила она.

— Нет, — мотнул головой Дрейк. — Какого черта…

— Подождите, Пол, — вмешался Мейсон. — Давайте послушаем, что она хочет сказать.

— Неважно, раз пожар от этого не может случиться, — уклончиво ответила она.

Адвокат бросил предостерегающий взгляд на детектива и сказал серьезно:

— Возможно, что пожар мог начаться и от этого.

— Но разве могло загореться несколько часов спустя после того, как газы попали в топку?

— Так как же они попали в топку? — спросил Мейсон.

— Ну, было так. Гараж встроен в дом. Там находились три машины. Дом стоял на холме, гараж помещался в юго-западном углу, на склоне. Наверное, когда строили дом, в том месте получилась лишняя комната, и архитектор решил встроить туда гараж, чтобы не ставить отдельное здание.

— Да, — кивнул Мейсон, — я вас понимаю. Расскажите о выхлопных газах.

— Ну, — сказала она, — я гуляла и уже возвращалась в дом, когда услышала в гараже шум. Дверь гаража была закрыта, но там работал мотор. Я подумала, что кто-нибудь ушел и забыл выключить мотор, поэтому вошла — сбоку есть маленькая дверь — и зажгла свет.

— И что же вы увидели? — склонился к ней Перри Мейсон.

— Сэма Лекстера, он сидел в своей машине.

— И мотор был включен?

— Да, он работал.

— Медленно, как на холостом ходу?

— Нет, быстро. Если бы он работал медленно, я бы и не услышала.

— А выхлопные газы как попадали в топку? — спросил Дрейк.

— Это странно. Я заметила, что какой-то шланг идет от машины к батарее. Там была газовая топка, от которой нагревались трубы, — в задней части гаража.

Конец ознакомительного фрагмента.