Тотальная война. Выход из позиционного тупика

Эрих Людендорф, 1935

Именно заместитель начальника генштаба кайзеровской армии нашел выход из позиционного тупика – «мясорубки», перемалывавшей солдат, и спланировал самое успешное наступление Первой мировой. В этой книге впервые собраны как теоретические мысли Эриха Людендорфа (1865–1937), так и его знаменитые воспоминания. В них он беспристрастно разбирает все сражения Великой войны, в которых участвовал и которые планировал. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Осенняя кампания 1914 года в Польше

I

Поездка в Бреславль была далеко не веселой. Я проезжал через Алленштейн и там пообедал в той же гостинице, в которой я недавно жил. Мирная жизнь постепенно входила в колею. Днем я был в Грауденце. После этого началась буря и дождь. Я проехал Бромберг и темной ночью добрался до Познани. Мой отец происходил из померанской купеческой семьи и прожил там до конца Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Я тоже жил в Познани и был рад снова ее увидеть. С 1902 по 1904 год я был там старшим офицером генерального штаба при штабе V армейского корпуса. На этой должности, а также на предыдущей, когда я был офицером генерального штаба при штабе 9-й дивизии в Глогау, мне предоставлялась возможность изучить трудные условия Познанской провинции. На одном маневре я побывал в районе Ярочина и Плешена. Польский национальный дух не был благодарен нам за то, что мы дали полякам. Правы были те, кто постоянно предостерегал Германию об их стремлениях. Я с глубокой болью слежу за печальным периодом развития, наступившим для моей родной провинции.

Рано утром 16 сентября я прибыл в Бреславль. Вскоре мне передали телеграмму, в которой верховное командование соглашалось с моим предложением, сделанным вечером 14 сентября. Генерал фон Гинденбург с главными силами 8-й армии должен был следовать в Верхнюю Силезию для непосредственной поддержки австро-венгерской армии. Эти силы образовывали 9-ю армию.

В Восточной Пруссии в составе 8-й армии остались: 1-я кавалерийская дивизия, I армейский и I резервный корпуса, 3-я резервная дивизия, ландверная дивизия фон дер Гольца, несколько ландверных бригад, главный резерв Кёнигсберга, а также гарнизоны висленских крепостей, за исключением 35-й резервной дивизии, составленной преимущественно из гарнизона Торна. Командующим 8-й армией был назначен генерал фон Шуберт.

9-я армия была образована из 8-й кавалерийской дивизии, XI, XVII и XX армейских корпусов, гвардейского резервного корпуса, 35-й резервной дивизии и ландверной дивизии генерала фон Бредова. Предстояло установить ее развертывание. Прикрывать его должен был ландштурм, растянутый на охране границы на польской территории, на обширном фронте от Катовиц до Торна.

Штаб 9-й армии стремился сосредоточить ее между Бейтеном и Плешеном. Верховное командование считало необходимым, принимая во внимание австро-венгерскую армию, сдвинуть район развертывания более энергично к югу, чтобы германская поддержка более бросалась в глаза Австро-Венгрии и ее армии. Таким образом, правое крыло 9-й армии — XI армейский корпус — направлялось в Краков, левое было соответственно отодвинуто на юг. Близкое соприкосновение с австро-венгерской армией, естественно, ограничивало свободу операций 9-й армии. Но особенного ущерба от этого, однако, не происходило.

17 сентября генерал фон Гинденбург прибыл с частью штаба в Бреславль. Мы еще раз оказались призванными для совместной работы на важнейшем пункте театра войны.

Уже рано утром 18 сентября я выехал в Ней-Сандец, в ставку австро-венгерских войск. Несмотря на пасмурную, даже дождливую погоду, поездка дала мне новые впечатления. Верхняя Силезия со своей высокой культурой до сих пор оставалась мне неизвестной. В Галиции я познакомился с самой грязной страной Европы и получил представление о польском хозяйстве. Особенно отсталыми в Галиции были польские евреи; они были еще менее культурны, чем их единоверцы и соплеменники в Польше. Вина ложится не на один этот народ, но и на правящих им.

В Ней-Сандеце я представился эрцгерцогу Фридриху. Это был человек с горячим немецким сердцем и настоящими солдатскими чувствами. Я с уважением вспоминаю о нем. Душою руководства операциями австро-венгерской армии являлся генерал фон Конрад. Это был умный, духовно-эластичный и значительный генерал^[9]. Он был умственно исключительно одаренный полководец и постоянно давал новый импульс австро-венгерской армии. Это останется навеки его заслугой. Но австро-венгерская армия была недостаточно сильна, чтобы в каждом отдельном случае осуществлять его смелые проекты. В мирное время для армии делалось слишком мало. В мирное время ею явно пренебрегали; на родине она не встречала того обязующего к подвигу отношения, как наша армия в Германии. Цвет строевого офицерского состава, который соединял армию в одно целое, несмотря на вражду отдельных национальностей, был уже выбит. Те, которые еще оставались, во многих отношениях оставляли желать лучшего и не являлись больше связующим звеном армии. Хорошие, храбрые солдаты также уже полегли на полях сражений. Австро-венгерская армия была совершенно иначе воспитана, чем германская. Генерал фон Конрад до этого времени не особенно высоко ценил наши приемы мирного обучения. Теперь он мне откровенно высказался за его основы. Он полагал, что не может быть достаточно оценено именно все то, что содействует укреплению дисциплины. Австро-венгерский генеральный штаб слишком увлекался теорией и был чужд строевой службе. Слишком много приказывалось свыше и слишком подавлялось стремление к самостоятельному творчеству. Тыловая служба была хорошо поставлена, но она поглощала множество офицеров.

Мои отношения с генералом фон Конрадом всегда оставались удовлетворительными. Личные свидания, которые мы иногда имели, оказывали благотворное действие. Порой я получал впечатление, что австро-венгерский офицер, находившийся при моем штабе для связи, докладывает не только факты, но и сплетни. На офицере связи союзной державы лежит особенно важная задача. Он может легко принести вред. Ввиду этого он должен быть исключительно твердой личностью.

Обсуждались прошлые и будущие операции. При дальнейшем отступлении австро-венгерская армия отошла не только за реку Сан, но и за реку Вислоку. Теперь свыше сорока ее дивизий были стянуты на западном берегу реки Вислоки между Карпатами и рекой Вислой. Для меня было непонятно, как армия могла там уместиться. Мне это стало ясно, когда я потом осведомился об огромных потерях пленными. Армия находилась в невероятном расстройстве. Генерал фон Конрад совершил настоящий подвиг, когда в начале октября, надеясь на германскую помощь, решился снова перейти в наступление, даже если бы до того времени австро-венгерская армия продолжала отходить под русским натиском.

9-я армия своим развертыванием уже прикрывала северное крыло австро-венгерской армии от возможного охвата; в ближайшее время она должна была выйти на одну высоту с австро-венгерской армией и примкнуть к ее наступлению. Союзные армии должны были атаковать русских там, где их встретят. 9-я армия должна была при этом зорко следить за своим левым крылом и открытым левым флангом.

С русской стороны, в широко открытой на запад излучине Вислы, находилось только несколько кавалерийских дивизий и стрелковых бригад. Последние не смогли воспрепятствовать утверждению на польской территории германских частей, охранявших границу, и движению ландверного корпуса Воирша через Польшу на Радом к Висле, а также переправе его через Вислу севернее устья реки Сана. Этот корпус подал к востоку от Вислы руку помощи австро-венгерской армии еще до ее поражения. Главная масса русских войск находилась еще восточнее реки Сана, имея небольшие части западнее ее. На верхнем Нареве и на реке Немане находились войска, разбитые в Восточной Пруссии. Сибирские армейские корпуса еще не прибыли полностью на западную русскую границу, часть их еще была в пути. Они были особенно хороши и доставили нам много хлопот.

Для нас было глубоким разочарованием, что дипломатии не удалось удержать Японию от вступления в число наших врагов: это было последствием той несчастной политики, которая заставила нас после Симоносэкского мира 1895 года таскать каштаны из огня для России и препятствовать Японии вступить во владение Порт-Артуром. Россия нас за это никогда не благодарила, а в Японии нам это бесконечно повредило. Япония действительно никак не могла понять, какой интерес для нас в ее ослаблении. Ультиматум, который в августе 1914 года нам поставило японское правительство, дословно оправдывается нашим ультиматумом 1895 года. Тогда мы говорили о возвращении Порт-Артура, а теперь Япония говорила о возвращении Киао-Чао. Японцы сумели отплатить.

Для дальнейшего развития операции было бы особенно важно, чтобы русские армии, несмотря на все трудности движения, последовали за австро-венгерской армией. Пространство к югу от участка Вислы между Сандомиром и Краковом было для русских сил слишком тесно. О наступлении в глубь Венгрии русские еще не могли думать, так как при этом они подвергались бы опасности потерпеть поражение к северу от Карпат. Можно было с уверенностью рассчитывать, что русские также будут наступать по левому берегу Вислы. Но в каком масштабе разовьется это наступление, находилось главным образом в зависимости от того, осведомлены ли русские о новой группировке германских сил и как они оценивали свое поражение и Восточной Пруссии.

В действительности русские вяло продолжали преследование за Сан и обложение Перемышля. В первую очередь подкрепления направлялись русскими к войскам, стоявшим на Немане. Но как только русские вполне раскрыли германское наступление, они направили все свои силы, в том числе и вновь прибывшие сибирские корпуса, чтобы организовать сильное и задуманное по широкому плану наступление через Вислу на участке от Варшавы до устья Сана. Во время совещания в Ней-Сандеце операции находились еще в первоначальной стадии. Ввиду этого мы должны были наметить нашу операцию, учитывая наступление русских через Сан и частью по левому берегу верхнего течения Вислы. Чтобы быть готовыми встретить это наступление русских сил по левому берегу Вислы и принимая во внимание всегда возможное фланкирование со стороны Варшавы, явилось желательным перевести на левый берег Вислы часть тесно столпившихся австро-венгерских армий, а также наш ландверный корпус. Южнее Вислы австро-венгерская армия оставалась еще достаточно сильной, чтобы самостоятельно справиться со всеми задачами, которые могли на нее выпасть.

Наши транспорты и обозы в общем состояли из слишком тяжелых для польского театра войны повозок. Притом они были недостаточно многочисленны. Ввиду этого я попросил генерала фон Конрада снабдить нас легкими транспортами, каковые мы и получили в затребованном количестве. Они состояли из очень легких повозок, запряженных маленькими, неприхотливыми лошадьми с возчиками-крестьянами. К ним скоро привилось название «панских транспортов». Панские лошади и панские телеги-повозки имели значение и на западе. Это название произошло оттого, что возчики называли друг друга панами, т. е. «господами», и так же называли их и солдаты.

Совещание в Ней-Сандеце по военным вопросам закончилось к обоюдному удовлетворению в полном согласии. Командование не было объединено, генерал фон Гинденбург и я стояли за то, чтобы остаться самостоятельными.

При обсуждении разграничения намеченных этапных районов должны были произойти некоторые трения. Венгрия всегда отстаивала свои интересы в таком объеме, который отнюдь не находился в соответствии с заслугами австро-венгерского оружия. Со своей точки зрения она была права, и, к сожалению, Берлин никогда не противоречил. В Берлине опасались сепаратного мира Австро-Венгрии с Антантой, я же его считал фактически невозможным. В сентябре 1914 года удалось все же произвести разграничение этапных районов согласно с германскими интересами и какого-либо разногласия с австро-венгерским высшим командованием не произошло.

II

27 сентября 9-я армия была готова к операции. Штаб армии находился в Бейтене. Расположение было следующее:

XI армейский корпус находился непосредственно к северо-востоку от Кракова,

Ландверная дивизия графа фон Бредова — между Кемпеном и Калишем.

Последние три дивизии были соединены в течение операции под командованием генерала фон Фроммеля. Ландштурменные части, находившиеся на пограничной охране, были соединены в бригады; им была придана артиллерия из крепостей, и они получили возможность разрешать простейшие боевые задачи.

К востоку от Вислы ближайшие значительные части германской 8-й армии находились у Млавы. Ландверная дивизия фон дер Гольца бомбардировала Осовец. Остальные части 8-й армии продвинулись до Немана на участке между Гродно и Ковно с целью внушить опасение, что на этом направлении намечается дальнейшее наступление германцев.

29 сентября Ренненкампф, который был значительно усилен, перешел в наступление и в течение ближайших недель потеснил 8-ю армию к границе, а у Лыка и за нее.

8-я армия была подчинена генералу Гинденбургу. Но у нас было много своего дела, и к тому же связь была настолько плоха и далее все ухудшалась, что мы не могли оказать никакого влияния на действия нашей старой армии. Это стало возможным лишь когда в ноябре месяце был назначен отдельный командующий 9-й армией и генерал фон Гинденбург был освобожден от непосредственного командования ею. На предстоящую операцию 9-й армии события в 8-й не оказали влияния.

На нашем правом крыле положение наших союзников значительно улучшилось. Русские уже лишь весьма сдержанно продолжали преследование за реку Вислоку. Австро-венгерская армия смогла перевести дух и в первых числах сентября перешла в наступление. Для движения севернее верхнего течения Вислы были предназначены: 1-я армия генерала фон Данкля и ландверный корпус. Они еще находились южнее Вислы, между рекой Дунайцем и Краковом, и в любой момент были готовы примкнуть к наступлению 9-й армии.

О ландверном корпусе нужно сказать несколько слов особо. Он состоял из одной дивизии познанского и из одной дивизии силезского ландвера. Первоначально они предназначались преимущественно для охраны границы. Но, как это всегда бывает, когда начинается бой, к нему привлекают войска, где бы они ни находились. Так и ландверный корпус в августе был двинут в наступление в Польшу и за Вислу. При этом оказалось необходимым много импровизировать в организации дивизий. За Вислой ландверный корпус участвовал в тяжелых боях австро-венгерской армии южнее Люблина. Затем он вместе с нею отступил через район реки Танева — бездорожную болотистую и лесистую полосу восточнее нижнего течения реки Сана.

Уже в августе ландверный корпус находился в подчинении генералу фон Гинденбургу. Но мы не могли давать каких-либо указаний и должны были предоставить командиру корпуса полную свободу решений. Для нас это было нетрудно, так как мы знали превосходного вождя этого корпуса, генерала фон Воирша, и заслуженного начальника его штаба полковника Гейэ.

Незадолго до моего отъезда из Инстербурга прибыл шофер с бумагами и доложил, что он привез спасенные документы ландверного корпуса. Корпус уничтожен, и генерал фон Воирш и его начальник штаба убиты. Прошло много дней, прежде чем мы смогли выяснить действительность и установить ложность слуха.

Корпусу удалось пробиться. Мы немедленно из Бреславля установили с ним связь и позаботились, насколько это было возможно, о его пополнении и снабжении заново. По его просьбе он получил и тяжелую артиллерию^[10]. Мы смогли ему дать только один ландверный батальон, вооруженный старыми полевыми гаубицами. Они были слишком тяжелы для плохих дорог. Но тяжелая артиллерия так высоко ценится, что все сопряженные с ее передвижением затруднения были преодолены. Подвижности артиллерии иногда придают слишком большое значение в ущерб ее могуществу.

Подвигами ландверного корпуса может гордиться весь его состав. Одновременно они служат доказательством высоких качеств нашей армии, правильности нашего военного устройства, а также высокой целесообразности обучения и воспитания наших солдат до войны. Последнее дало нам возможность вести войну на востоке, пользуясь все в большем размере ландверными и ландштурменными формированиями.

III

Наступление севернее Вислы началось 28 сентября.

1-я австро-венгерская армия сделала захождение к нижнему течению реки Ниды и двинулась на линию Сандомир — Опатов.

Отдельные части 9-й армии получили следующие направления для наступления:

Ландверный корпус — через Прошовиц — Пинчов на Опатов,

XI армейский корпус — через Андреев и Лагов туда же,

Гвардейский резервный корпус — через Хенцины и Кельцы на Островец,

XX армейский корпус — через Влощову и Бзин на Илжу,

XVII армейский корпус — через Ново-Радомск и Конск на Радом,

8-я кавалерийская и 35-я резервная дивизии — через Ченстохов и Петроков на Томашев,

Ландверная дивизия графа фон Бредова — в общем направлении на железнодорожный узел Колюшки, восточнее Лодзи.

О противнике не поступало никаких новых сведений. Первое время он не оказывал никакого сопротивления и отходил по мере нашего наступления.

Штаб армии перешел в Вольбром, а затем в Мехов и Андреев. Вольбром — это только одна фабрика; оба других города носили обычный отпечаток маленьких грязных польских городков. Клопы были поставлены в порядок дня. В Мехове мы выдвинулись сильно вперед; поблизости бродили казачьи разъезды. Генералу фон Воиршу, который явился к генералу фон Гинденбургу, пришлось сделать объезд, чтобы избежать их.

В Кельцах мы вновь получили приличное помещение с удобными комнатами для занятий, что сильно облегчило работу.

При наступлении от войск требовалось большое напряжение. Дороги были не шоссированы, погода скверная. Несмотря на это, чтобы застигнуть противника прежде, чем он закончит переправу через Вислу, или даже чтобы не допустить его до переправы, от войск требовались переходы в 30 километров и более.

Все отчетливее кристаллизовалась оперативная мысль: австро-венгерская армия должна искать решение южнее Вислы, освободить Перемышль и переправиться через Сан; части, расположенные севернее Вислы, должны разрешить задачу скорее оборонительного характера. Последнее было бы возможно, если бы противника удалось настигнуть еще на Висле; если же он успел бы развернуть крупные силы к западу от Вислы, что было для него всегда возможно, то мы оказались бы слишком слабы, чтобы успешно ему сопротивляться. После соглашения в Ней-Сандеце картина начала вырисовываться не так, как предполагалось. Все менялось и по существу, и в деталях. Поэтому этот поход и принадлежит к числу наиболее изобилующих превратностями. Ему принадлежит одно из первых мест в летописях военной истории.

Штабу армии каждый день приходилось принимать трудные решения. Некоторым начальникам приходилось действовать по своей инициативе. Это был смелый прыжок в неизвестность, энергичная борьба и предусмотрительный отход. Слабые силы армии растянулись на большом пространстве. Несмотря на все, господствовала только одна ясная, объединяющая все к одной цели воля.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Я не могу себе представить, что генерал фон Конрад признает за истину изложенное в книге Новака «Путь к катастрофе». — Примеч. авт.

10

Людендорф забывает упомянуть, что у Воирша было уже 16 тяжелых гаубиц, но он их потерял в галицийской битве. — Примеч. ред.