Шрамы как крылья

Эрин Стюарт, 2019

Шестнадцатилетняя Ава Ли потеряла в пожаре все, что можно потерять: родителей, лучшую подругу, свой дом и даже лицо. Аве не нужно зеркало, чтобы знать, как она выглядит, – она видит свое отражение в испуганных глазах окружающих. Через год после пожара родственники и врачи решают, что ей стоит вернуться в школу в поисках «новой нормы», хотя Ава и не верит, что в жизни обгоревшей девушки может быть хоть что-то нормальное. Но когда Ава встречает Пайпер, оказавшуюся в инвалидном кресле после аварии, она понимает, что ей не придется справляться с кошмаром школьного мира в одиночку. Саркастичная и прямолинейная Пайпер не боится вытолкнуть Аву из зоны комфорта, помогая ей найти друзей, вернуться на театральную сцену и снова поверить в себя. Вот только Пайпер ведет собственную битву, и подругам еще предстоит решить, продолжать ли прятаться за шрамами или принять помощь, расправить крылья и лететь.

Глава 10

Следующие две недели мы с Пайпер везде вместе. Поначалу мне казалось, что две обожженные девушки — одна в инвалидном кресле и в неоново-полосатой одежде, а другая без волос, уха и руки — привлекают вдвое больше внимания, но на самом деле на нас смотрят меньше. Может, они просто привыкли к Пайпер?

Или Обгоревшая тоже успела всем примелькаться, и вскоре какая-нибудь другая «белая ворона» попадет на первую строчку хит-парада всеобщего внимания. И тогда они и вовсе перестанут замечать меня.

А может, причина в беспощадной прямолинейности Пайпер.

Когда на второй, и последней, неделе моей учебы какой-то тощий парень беззастенчиво тычет в меня пальцем, Пайпер проезжается креслом прямо по его ногам.

— Хочешь фоточку для своей коллекции порно? — заложив руку за голову, точно пин-ап девушка из календаря, спрашивает она.

Парень тут же исчезает в толпе.

Как бы там ни было, но рядом с Пайпер коридоры «Перекрестка» становятся не столь страшными, и я вливаюсь в привычный ритм школы: чтение, учебники, долгие уроки, прерываемые короткими всплесками коридорного хаоса… Я с легкостью справляюсь с домашними заданиями, и две недели проходят неожиданно быстро.

В субботу утром, на следующий день после окончания официального периода «реинтеграции», Пайпер подъезжает к моему крыльцу с банкой краски в одной руке и мобильным телефоном в другой.

— Я приехала, чтобы покрасить твою комнату. В смысле, стены. — Она кидает мне телефон. — И еще я сделала для тебя плейлист.

Я читаю название альбома.

— «Огненная смесь»?

— Ага. Лучшие зажигательные песни.

Я подталкиваю ее кресло к первой ступеньке лестницы, а Пайпер делает звук на телефоне громче. Раздается пронзительный голос Алиши Киз, исполняющей Girl on Fire^[3].

— Серьезно? Вот эту песню ты для меня выбрала?

— Подобное лечат подобным, разве нет? — взяв малярную кисточку словно микрофон, Пайпер принимается подпевать: — «Эта девушка в огне-е-е!»

Она тянет последнюю ноту, пока ее лицо не становится красным, потом кланяется, а я несколько раз хлопаю в ладоши. Когда начинает играть песня Билли Джоэла из далеких восьмидесятых We Didn’t Start the Fire^[4], Пайпер убавляет громкость.

— Эту, наверное, можно удалить.

Она достает из рюкзака два валика и берет банку ярко-розовой, в тон ее компрессионной одежде, краски.

— Вперед.

— Сначала я должна спросить разрешения у Коры и Гленна.

— Это же твоя комната?

— Ну да. Но спросить все равно нужно.

Гленн поднимает Пайпер в мою спальню, и я демонстрирую им с Корой краску. У Коры дрожит нижняя губа, и я чуть было не отказываюсь от затеи Пайпер. Гленн прислоняется к дверному косяку, а Кора — к нему. Рядом с мощным, как лесоруб, мужем, она выглядит маленькой, точно куклы Сары. Кажется, мыслями она где-то далеко; ее рука касается стены.

— Яйцо малиновки — так называется этот оттенок голубого. Сара просмотрела чуть ли не сотню образцов краски, прежде чем выбрала его.

Я поглаживаю бордюр с бабочками — декорацию к нашим с Сарой играм и танцам. Мне хочется сохранить их в таком виде навсегда. И вместе с тем — содрать к чертям, однако я гоню эти мысли.

— Нам не обязательно перекрашивать их. Мне нравится голубой, — говорю я.

— Нет-нет, теперь это твоя комната. — Кора улыбается, но как-то неуверенно. — Нужно было давно это сделать.

Кора берет коробку с пуантами, но не может скрыть потрясение, когда Пайпер оставляет на стене первую яркую полосу краски.

— Розовый? — удивляется Кора, переводя взгляд с краски на Гленна с таким видом, словно вот-вот отменит свое разрешение.

— Мне он нравится, — быстро говорю я, впрочем, не до конца в это веря.

Ярко-розовая краска вызывающая и вряд ли оказалась бы в первой десятке моих предпочтений, но это другой цвет, что хорошо уже само по себе.

Кора явно хочет что-то сказать, но осекается и уходит, прижав к груди пуанты Сары. Дверь в ее комнату тихо захлопывается.

Гленн приносит из гаража старые одеяла и брезент и набрасывает их на ковер и мебель, а мы с Пайпер снимаем со стен афиши. Затем Гленн показывает мне, как содрать полоску бабочек при помощи шпателя, и просит нас с Пайпер красить стены не выше собственного роста — не хочет, чтобы я лезла на стремянку.

Пайпер перекачивает свою «Огненную смесь» на мой телефон, и мы чуть ли не целый час красим стены под звуки песен об огне — начиная с Set Fire to the Rain^[5] в исполнении Адель и заканчивая Great Balls of Fire^[6] Джерри Ли Льюиса. Когда звучит какой-то длинный проигрыш на синтезаторе, Пайпер перестает красить и начинает подпевать — что-то о девушке, которая летает, превратив свои шрамы в крылья.

— Что это за песня?! — я стараюсь перекричать ее пение.

— Phoenix in a Flame^[7] группы «Аттикус». Теперь это мой гимн, я даже установила его в качестве звонка на телефоне.

Пайпер продолжает петь, а я пытаюсь действующей рукой поддеть шпателем бордюр с бабочками. Левой рукой с пересаженным пальцем я могу только немного помогать себе, даже после месяцев физиотерапии у Палача Терри она слишком слаба, чтобы хватать и тянуть одновременно.

Песня заканчивается, и Пайпер снова берется за дело. У нее свои трудности — дотянуться до стены, не врезавшись в нее креслом. Наконец Пайпер сдается и садится прямо на пол, переползая в нужную сторону по брезенту.

— В понедельник у тебя будет великий праздник, да? Возвращение к пижаме и темной пещере без солнца и свежего воздуха, — говорит Пайпер.

— Ну, все не так трагично.

Мне наконец-то удается подцепить полосу обоев и оттянуть ее от стены. Она рвется посредине, распоров бабочек пополам.

Пайпер размазывает краску в одном из углов.

— Ну да, если тебя устраивает быть неудачницей. Но признайся, неужели в школе так плохо?

Я перевожу взгляд на Пайпер, одновременно отдирая от стены очередную бабочку, пытаясь при этом сохранить хотя бы одну из них целой.

— В первый день учебы я обедала в одиночестве, спрятавшись за сценой.

— Жесть! — Пайпер втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.

— О чем и речь. Гораздо проще жить без постоянных напоминаний о том, что́ ты такое.

— Кто ты такая, — поправляет меня Пайпер.

— Неважно.

Забравшись обратно в кресло, Пайпер принимается отковыривать остатки обоев ногтями.

— Тогда ради чего вообще все это было?

Я быстро оглядываюсь, убеждаясь, что никто нас не подслушивает.

— Из чувства вины, наверное. Кора из кожи вон лезет, чтобы сделать из меня обычного подростка. Может она и комнату разрешила перекрасить лишь потому, что когда-то прочла статью типа «Оформите по-новому свой путь к исцелению».

— Ладно, экспресс-опрос. В последние две недели тебе приходилось бороться с ненавистью к себе и ощущением, что ты не соответствуешь принятым нормам?

— Да.

— Тебе казалось, что все в школе говорят о тебе и глазеют на тебя?

— Да.

— Ты сравнивала себя с другими не в свою пользу?

— Да.

Пайпер воздевает над головой руки, разбрызгивая розовую краску с зажатой в кулаке кисти.

— Поздравляю, ты обычный подросток!

Я закатываю глаза и ловлю свое отражение в дверце шкафчика Сары. Его покрытие искажает мою внешность еще сильнее, чем стекло.

— Ты прекрасно знаешь, что это не одно и то же.

Пайпер откатывается назад, чтобы оценить наши художества.

— Какой же кошмар получился!

Высохшая краска уже не такая убийственно яркая, но общий эффект словно сумасбродный пасхальный заяц не смог выбрать между ярко-розовым и голубым «яйцом малиновки».

Я спрашиваю Гленна, не хочет ли Кора посмотреть на результат, но та уже легла спать. Кусок обоев с бабочками я прячу в ящик стола. На память.

Гленн перенес Пайпер вниз, и мы жарим на улице попкорн и проветриваем дом от запаха краски. Пайпер подъезжает к краю батута, установленного вровень с газоном, и наклоняется к его черной поверхности. Я ложусь на батут, всем телом ощущая привычные колебания. Впервые я лежу здесь, а Сары нет рядом. Летом солнце светило нам в лица. Зимой мы делали снежных ангелов. Обменивались тайнами, строили планы.

Интересно, что, когда хранитель твоих секретов уходит, все ваши мечты и разговоры тоже исчезают.

Я загораживаю рукой свет от дома и смотрю в небо в поисках Полярной звезды и ковша Большой Медведицы. Точно так же мы делали с Сарой.

— В средней школе я узнала, что звезды, которые мы видим, уже мертвы, — жуя попкорн, говорит Пайпер. — До жути печально.

Мы с отцом смотрели на звезды, сидя на заднем дворе нашего дома. В нашей глуши они светили ярче.

— Скорее, мы видим звезды такими, какими они когда-то были, — говорю я. — Например, если звезда находится от нас на расстоянии в тысячу световых лет, то мы видим свет вековой давности.

— Получается, мы видим прошлое?

— Вроде того. Мой отец говорил, что прошлое вокруг нас. Еще он любил рассказывать, что звезды — отверстия в небе, сквозь которые на нас смотрят дорогие нам люди.

Пайпер чуть не подавилась попкорном.

— Прямо как Король Лев.

Я смеюсь, и мое дыхание облачком поднимается ввысь. Мы с Пайпер смотрим в небо, и батут мягко покачивается под нами. Вечерний воздух свеж, но я почти не ощущаю его сквозь свою вторую кожу.

Пайпер приподнимается, опираясь на локоть.

— А что, если он прав? Вдруг твои родители и впрямь наблюдают за тобой сверху?

Я смотрю в черную пустоту между звезд.

— Это вряд ли.

Пайпер толкает меня в плечо.

— Тогда останься в школе. Заканчивай изображать уединение Квазимодо и дай нормальной жизни шанс.

— Ни за что. Я уже потратила две недели на «Перекресток» и теперь свободна.

Я отбыла свой срок, зачем продлять его? Пайпер смотрит на меня с надеждой, и я на миг жалею, что с понедельника ей придется в одиночестве ездить по коридорам школы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

«Девушка в огне» (англ.)

4

«Не мы раздули пожар» (англ.)

5

«Поджечь дождь» (англ.)

6

«Большие шары огня» (англ.)

7

«Феникс в огне» (англ.)