Дом корней и руин

Эрин А. Крейг (2023)

Семнадцатилетняя Верити мечтает о яркой жизни за пределами Соленых островов. Но вынуждена коротать дни в семейном особняке Хаймур вместе со своей старшей сестрой Камиллой. Годами Камилла скрывает страшную тайну: Верити видит призраков, но считает их частью детских кошмаров. Узнав правду, ошеломленная Верити ночью бежит из Хаймура и попадает в поместье герцогини Блёма, жены знаменитого ботаника. Верити очаровывают обитатели роскошного поместья, особенно обаятельный и невероятно красивый сын герцогини. Александр Лоран — идеальная модель для портретов, которые создает Верити. Любовь между ними распускается, словно бутон не\вероятного экзотического растения, которое, несмотря на сладкий аромат, смертельно опасно…

10

— Проклятых? — повторила Дофина, бледнея на глазах. Теперь ее накрашенные губы казались алыми, как кровь.

Старуха многозначительно кивнула, и в ее маленьких глазках засверкал огонек триумфа.

— Да-да. Только не рассказывай мне, что никогда не слышала о них. Фавмантова дюжина. Проклятие Фавмантов.

Я откашлялась, чтобы мой голос звучал хоть немного увереннее:

— Это неправда.

— Хочешь сказать, ни одна из твоих сестер не погибла? — спросила Маргарита, смерив меня уничтожающим взглядом. — А отец? А обе матери?

— Это… это были случайности, — обратилась я к Дофине, с ужасом думая, что сейчас она поверит свекрови и меня вышвырнут из этого дома, пока я не навлекла беду на кого-либо из членов семьи. — Цепочка роковых случайностей. Но на самом деле никакого…

— Суп! — объявил лакей, открывая боковую дверь.

В зале тут же появились официанты и поставили перед каждым из нас по серебряному блюду с куполообразной крышкой. Отработанным движением они синхронно подняли крышки, выпустив облачка душистого пара.

Передо мной оказалась тарелка из стекла мятного цвета, украшенная диковинными цветами орхидеи. А в ней, что удивило меня больше всего, — суп с какими-то сливочно-белыми цветочками.

— Суп из цветков руколы, — пояснил Жерар. — Одно из фирменных блюд Рафаэля.

Маргарита прищурилась; она и не собиралась делать вид, что забыла, о чем шел разговор.

— А что до девицы…

— Мама! — гаркнул герцог, заставляя ее замолчать.

— Рафаэль — наш повар, — сказала Дофина, раз за разом расправляя салфетку на коленях. — Он настоящий кулинарный гений.

Казалось, леди Лоран тщательно выбирает выражения, чтобы никто не воспринял всерьез предположения ее свекрови (а может, и ее самой).

— Попробуйте, — обратился ко мне Жерар.

— Вообще… я…

Мне очень хотелось закончить этот разговор, заверить своих покровителей в том, что я не навлеку беду на их дом, но Александр негромко кашлянул, и я тут же замолкла. Бросив на него взгляд, я увидела, как он едва заметно мотнул головой, словно умоляя меня не поднимать больше эту тему.

— Я… я еще никогда не пробовала суп из цветов, — промямлила я.

— Один из моих любимых, — сказал Александр, одарив меня полуулыбкой, и театрально зачерпнул целую ложку супа.

Не могу передать, как я обрадовалась этому маленькому проявлению теплоты с его стороны.

— А это что за цветы? — спросила я, выбрав столовую ложку среди золотых приборов по обеим сторонам от тарелки. Ручка была украшена заостренными листьями и мелкими соцветиями, обрамлявшими огненный знак семьи Лоран.

— Euphorbia marginata, — сказал Жерар. — Молочай окаймленный. В нашей семье каждый герцог выбирает для себя цветок, который будет символизировать его надежды и цели.

— Красивая традиция. А у нас всегда один и тот же осьминог, из поколения в поколение. Вы даже не представляете, сколько щупалец в самых разных видах можно обнаружить в Хаймуре.

От волнения я начинала путаться в словах и, наверное, казалась косноязычной, поэтому я поспешила опустить ложку в суп. Начну есть — хотя бы не буду говорить.

— О… Как вкусно.

Я думала, что суп будет приторно-сладким, с выраженным цветочным вкусом, как будто в рот попали духи, но, к моему удивлению, он оказался густым, соленым и пряным, с нотками перца.

Жерар проглотил очередную порцию супа и промокнул тонкие губы салфеткой.

— Знаете, что означает молочай?

— Не знала, что у цветов есть какое-либо значение. Я думала, они просто для красоты, — призналась я, зачерпнув еще одну ложку.

Жерар разразился громким хохотом, и даже Дофина захихикала, как будто мое невежество оказалось удачной шуткой. Маргарита продолжала буравить меня презрительным взглядом, вяло перемешивая цветы в супе, но так и не попробовав ни ложки. Александр повернулся в кресле и наклонился поближе, перегнувшись через подлокотник, будто хотел завести со мной приватную беседу.

— У цветов есть свой язык.

— Язык? — заинтересованно переспросила я.

— Если бы вы знали их смысл, мы могли бы вести целую беседу, не произнося ни слова. Например, — указал он на букет, стоящий в центре стола, — видите яркие белые цветы сверху? Это звездчатки. Их ставят, чтобы приветствовать гостя.

Дофина кивнула:

— Я попросила садовника добавить их в букет, как только узнала о вашем прибытии.

Меня тронуло, что она позаботилась даже о таких деталях.

— А вот эти, фиолетовые?

— Это гелиотропы, — пояснил Жерар. — Я сам собрал их сегодня утром для Дофины, — добавил он и подмигнул жене.

— Они символизируют преданность, — пояснил Александр. Он снова сел ровно и задумчиво посмотрел на меня.

— Если бы я выбирал для вас цветок сегодня вечером, я бы выбрал… гардению.

— О, Александр, — радостно и легко прошептала Дофина.

— Хороший мальчик, — одобрительно сказал Жерар.

Маргарита фыркнула, проведя салфеткой у носа.

— Что это означает? — Я обвела всех вопросительным взглядом.

Александр довольно ухмыльнулся:

— А вот поищите, что это значит.

Я ощутила легкий трепет в груди от его теплого тона. Мне кажется или… он флиртует со мной? Вот так, открыто? В присутствии своей семьи? Кажется, Люди Лепестков и Люди Соли отличаются гораздо сильнее, чем я предполагала.

— Я… — Я не знала, как правильно ответить, и при этом осознавала, что взгляды всех присутст-

вующих прикованы ко мне. — Конечно, я посмотрю. Я люблю узнавать что-то новое. — И тут мне пришла в голову идея. — К слову, это было бы отличным дополнением к вашему портрету. Вы уже подобрали цветок для своего герцогского титула?

Александр украдкой взглянул на отца и потупился.

— Думаю, это алиссум.

Я обрадовалась, вспомнив сады Хаймура, окруженные высокими ольхами, под которыми цвел душистый алиссум.

— Это такие маленькие белые и розовые цветочки? Я люблю их. Они всегда так сладко пахнут летом…

В зале повисло молчание, и я предположила, что, видимо, ошиблась.

— Что… что они означают?

Дофина внимательно изучала свою тарелку и не поднимала глаз. Наконец Александр кашлянул и произнес:

— Ценность превыше красоты.

— Самый нелепый выбор для представителя семьи Лоран, — пробормотал Жерар, звякнув ложкой о тарелку.

— Речь ведь о наследии, которое герцог оставит после себя, не так ли, отец? — вкрадчиво спросил Александр. — Каждый герцог делает свой выбор.

Уши Жерара побагровели. Он сделал большой глоток вина; воздух вокруг словно завибрировал от его внезапной злости.

— Что означает молочай? — шепотом спросила я Алекса, теребя между пальцев проклятую суповую ложку. Зачем я вообще сказала про эти маленькие цветочки?

Он поднес салфетку к уголку рта, чтобы никто не услышал ответ:

— Упорство.

— Следующее блюдо! — рявкнул Жерар, обращаясь к одному из лакеев.

Суп унесли, хотя никто его не доел.

* * *

— Вы идете в другую сторону.

Ужин наконец завершился (лишь Понту известно, как семья может съесть столько блюд за один присест!), и я тут же поспешила к себе, пообещав Дофине позавтракать с ней перед тем, как приняться за работу.

Я обернулась и чуть не столкнулась с Александром.

— Этот путь ведет в заднюю часть дома.

Я внимательно посмотрела на коридор. Кажется, он вел в зал с высокими стенами, освещенный сиянием звезд.

— Разве это не главный вестибюль?

— Совсем нет, — засмеялся Александр.

— А я была уверена, что…

— Это все из-за растений, — объяснил он, проезжая мимо меня. — Они создают обманчивое впечатление, будто вы здесь уже были. Вы думали, что вышли из той же двери, в которую мы заходили? Да?

Я кивнула, ведь у меня не было никаких сомнений на этот счет. Он покачал головой:

— Вы вышли через парную дверь. У обеих стоят папоротники. Тут несложно запутаться. Пойдемте, я все покажу.

— Парную дверь? — переспросила я.

— У дома всегда была довольно… необычная планировка, но после моего несчастного случая отец пристроил заднее крыло. Видите?

Мы оказались в помещении, идентичном главному вестибюлю, к которому я и направлялась, но вместо изящной двойной лестницы на второй этаж поднимался широкий металлический столб.

— Задняя часть дома — зеркальное отражение передней, только более доступное для меня. При свете дня будет немного легче ориентироваться, но в темноте, особенно пока вы плохо знаете дом… Лифт, — пояснил Александр, поймав мой взгляд. — Хотите попробовать?

— Ну…

Несмотря на то что эта филигранная конструкция выглядела достаточно красиво, я все же сомневалась. Она напоминала клетку для какого-то страшного чудовища.

— Я никогда не ездила на лифте. Как это работает?

— Ну, как следует из названия, он поднимает меня наверх. Иногда туда, иногда сюда. — Он резко махнул руками в разные стороны.

Я побледнела, и от одной мысли о такой поездке мне стало не по себе.

— Правда?

Его глаза превратились в маленькие полумесяцы.

— Конечно, нет. Он же на рельсах. Видите? — Александр указал на металлический желоб, смазанный маслом и крепко прикрученный к стене. — Это абсолютно безопасно. Я пользуюсь им каждый день. — Он поднялся по пандусу и отворил раздвижную дверь. — Прошу вас.

Я прошла мимо него в небольшое помещение.

— Хватит ли места для нас двоих?

Он вкатился внутрь и уперся коленями в подол моей юбки.

— Едва ли.

Его щеки слегка порозовели, и я подумала, что нахожу это очень милым.

— Можете закрыть дверь? Лифт не поедет, пока защелка не закрыта.

Что ж, это немного обнадеживало. Александр потянул на себя рычаг, и тут вокруг нас страшно загремели какие-то механизмы.

— Это просто пар, — заверил он. — Нужно дернуть за рычаг, чтобы выпустить пар, а затем нажать на кнопку — и лифт поедет.

— А откуда берется пар?

— Из озера. По трубам поступает вода, которая нагревается под домом. Иногда кажется, будто вся усадьба стонет.

Я представила себе, как дом словно плачет, и нервно сглотнула.

— Правда боитесь?

Я покачала головой, собралась с духом и уставилась на пол этой странной клетки. Он выглядел твердым и неподвижным, и это успокаивало. Может, если я смогу обмануть себя и представить, что мы не…

Александр нажал на кнопку: все зажужжало и залязгало, лифт пришел в движение и пополз вверх по стене, как паук, старательно сматывающий паутину. Наконец я осмелилась поднять голову и с удивлением обнаружила перед собой широкие панорамные окна. При свете дня это, наверное, выглядело потрясающе.

— Что это? — спросила я, указав на величественное стеклянное здание, где до сих пор горел свет.

— Оранжерея отца, — ответил Александр, когда мы добрались до второго этажа.

Лифт резко остановился, и от неожиданности я потеряла равновесие, но Александр ловко ухватил меня за руку и не дал упасть. Про себя я отметила, что у него теплые пальцы.

— Она выглядит такой же большой, как Шонтилаль.

Оранжерея не уступала усадьбе по высоте, и из окна даже не было видно, где она заканчивается. Стекла запотели от влаги, и было невозможно разглядеть, что внутри. Посреди ночной темноты оранжерея слабо светилась непрозрачным зеленым светом.

— Примерно так и есть. — Александр отпустил мою руку, повернул колесо и снова потянул за рычаг. — Откроете?

Я толкнула дверь, подождала, пока он выедет, и последовала за ним. На лестничной площадке было три коридора, ведущих в разные части дома. Все они выглядели незнакомыми.

— Верити, — сказал Александр, снова привлекая мое внимание. — Это очень важно: вы должны помнить, что нужно всегда закрывать за собой дверь, и не забывать про защелку. Бабушка тоже пользуется лифтом, и, если кто-то забудет закрыть защелку, мы застрянем, пока кто-нибудь не придет на помощь.

Я внимательно наблюдала, как он переводит защелку в закрытое положение.

— Попробуйте, — настоял он и кивнул, когда у меня получилось. — Хорошо. — Александр внимательно посмотрел на меня. — Вы, наверное, устали после долгого дня в пути. Ну… долгих дней, — исправился он. — Сможете самостоятельно найти свою комнату?

Я снова взглянула на пересечение коридоров и, напомнив себе, что нахожусь в задней части дома, указала направо. Он расплылся в улыбке, от которой на щеках проступили заметные ямочки, оттолкнулся и покатился в направлении центрального коридора.

— Следуйте за мной.

— О нет, не стоит…

Мысль о том, чтобы он проводил меня в мои покои, вызывала ощущение пугающей близости, особенно если учесть, что я пока не знала значения гардении — цветка, который он выбрал для меня этим вечером.

— Я не могу позволить вам всю ночь бродить по одинаковым коридорам в поисках вашей комнаты. Разве так принимают гостей?

— Строго говоря, вам нечего переживать насчет приема гостей, — сказала я, едва поспевая за ним. Ловко управляя креслом на колесах, он передвигался гораздо быстрее меня. — Мне написала ваша мать, и пригласила меня именно она. Значит, хозяйка — она.

Он рассмеялся:

— Надо же какие вы дотошные, Люди Соли… Так, здесь направо, — скомандовал он, остановившись у поворота и указав нужный коридор.

— Верити, Александр? Это вы? — раздался голос Дофины, и она неожиданно появилась перед нами в другом конце коридора.

Мы подошли поближе, и она остановилась перед лестницей главного вестибюля. Свет люстры с газовыми лампами был приглушен, поэтому путь к выходу утопал в серовато-лавандовой тени.

— Александр, я провожу мисс Фавмант в ее покои. Мне кажется, она уже валится с ног от усталости.

— Мы как раз собирались…

— Я провожу ее дальше, — сказала она приятным, но не терпящим возражений голосом и мило улыбнулась.

— Конечно, конечно, — согласился Александр, отвесив небольшой поклон. — Спокойной ночи, мама, Верити. Добрых снов.

Мы ответили ему парой любезностей, и он, развернувшись, покатился по коридору, который я раньше не заметила. Дофина глядела ему вслед, пока он не скрылся за углом.

— Он очень милый мальчик, — сказала она, положив руку мне на спину и слегка подтолкнув вперед. — Всегда добрый и разумный. Надеюсь, это удастся запечатлеть на холсте.

— Постараюсь.

— Я в вас не сомневаюсь. Прошу прощения за… неудобства во время ужина. Жерар и Александр… Они напоминают мне шерстистых горных баранов, вечно бодающихся друг с другом. Они всегда были такими разными… У Александра столько идей по поводу будущего поместья, герцогства, доброго имени семьи Лоран… Жерару очень трудно это принять.

Неожиданно Дофина остановилась. Я не поняла, как мы так быстро оказались у дверей с рельефом в виде глициний. Огоньки свечей приветливо мерцали и танцевали, словно приглашая отдохнуть.

— Вот мы и пришли.

— Спасибо вам, Дофина. Вы так добры и любезны.

Она улыбнулась:

— Мы очень рады, что вы приехали. Я люблю завтракать в Комнате Бегоний — там очаровательные витражные окна, выходящие на восток. Можем обсудить там детали портрета.

Я кивнула и покраснела, пытаясь сдержать внезапный зевок. Все события прошедшей недели будто навалились на меня в один момент, и я ощутила полное опустошение.

— Спасибо, Дофина. Звучит великолепно.

— Ну тогда доброй ночи, — сказала она, чуть сжав мою руку.

— Спокойной ночи, — ответила я.

Как только я переступила порог гостиной, в нос ударил тошнотворно-сладкий аромат зажженных розовых свечей. Я открыла ящик Аннали и заменила все свечи на те, что прислала она, — с ароматом соли и шалфея. По правде говоря, они были не намного лучше, но, по крайней мере, так в комнате стало немного привычнее. Теперь здесь появилось что-то, напоминающее о доме.

Пока меня не было, видимо, заходила горничная. Чемоданы уже убрали. Я заглянула в шкаф и увидела, что вся моя одежда аккуратно развешена и безукоризненно выглажена. Я нашла ночную рубашку и уже собиралась снять вечернее платье, но присела на край кровати, чтобы снять чулки, и усталость взяла верх. Я откинулась на мягкие подушки; тело отяжелело, глаза закрылись сами собой, и больше я ничего не помнила.

«Дорогая сестра, моя дорогая Камилла, я хотела написать тебе, чтобы…»

«Ее высочеству, всемогущей герцогине Соленых островов.

Камилла, я знаю, что, скорее всего, ты даже не прочитаешь это письмо, поэтому, пожалуй, неважно, как я его начну. Я уже вижу, как ты рвешь его на мелкие кусочки. Но я просто хочу, чтобы ты знала, что я благополучно добралась до Блема. Я и не представляла, как огромна Арканния. Хотя, несмотря на весь ее простор и многообразие, я все равно чувствую, будто ты неотступно следуешь за мной. Будто я по-прежнему в Хаймуре.

Я хотела бы извиниться за то, что вот так бросила все и сбежала. Я просто не видела другого выхода. Я больше не могла оставаться в этом доме ни одной ночи. Только не сейчас. Не сейчас, когда я узнала… все. Я понимаю твое беспокойство и обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы не опорочить честь нашей семьи.

Если честно, даже не знаю, зачем пишу все это. Не уверена, что мне хватит смелости отправить письмо; возможно, я просто засуну его подальше в ящик письменного стола и забуду до тех пор, пока не закончу работу и не начну собирать вещи. Но мне приятно поговорить с тобой вот так. Я почти представляю, как ты сидишь, слушаешь меня и пытаешься понять, что я хочу сказать.

Интересно, куда я отправлюсь дальше? Все же надеюсь вернуться к тебе в Хаймур. Когда-нибудь. Но не сейчас.

Твоя сестра Верити».