Человек убежденный: Личность, власть и массовые движения

Эрик Хоффер, 1951

Книга «Человек убежденный. Личность, власть и массовые движения» (The True Believer. Thoughts on The Nature of Mass Movements) принесла Эрику Хофферу всемирную славу: написанное в 1951 г., исследование признанного классика общественной мысли посвящено природе и содержанию массовых движений человечества – будь то партии, религиозные течения, национальные или социальные революции. Чем объяснить притягательность для масс таких неоднозначных в мировой истории и духовной культуре фигур, как Христос, Будда, Магомет, Гитлер, Сталин? Выявляя закономерности, автор дает оригинальные, порой парадоксальные ответы. Хоффер снискал репутацию современного Макиавелли, однако сам он считал себя продолжателем традиций Монтеня, Паскаля и Достоевского. Как и Ницше, он – мыслитель неожиданных (и не всегда приятных) истин. Книга будет интересна всем, кто интересуется проблемами, связанными с массовыми общественными движениями и властью. Книга также выходила под названием «Истинноверующий. Личность, власть и массовые общественные движения».

Человеку хочется быть великим, а он видит, как мал он; ему хочется быть счастливым, а видит, как он несчастлив; ему хочется быть совершенством, а сам он полон недостатков; ему хочется быть любимым и уважаемым всеми, а он своими недостатками вызывает к себе презрение и отвращение. Эта двойственность его положения порождает в нем страсти преступные и несправедливые по отношению к Другим: в нем нарождается жгучая ненависть к горькой для него правде.

Б. Паскаль. Мысли

Предисловие

Эта книга — о некоторых особенностях, свойственных всем массовым движениям: будь то религиозные движения, национальные или социальные революции. Книга эта не утверждает, что все массовые движения однородны, но у всех них есть некоторые характерные основные черты, придающие им «семейное сходство».

Все массовые движения порождают в своих последователях готовность жертвовать собой и действовать объединенными силами; все массовые движения, независимо от своих программ и доктрин, вызывают фанатизм, энтузиазм, горячие надежды, ненависть, нетерпимость; все они могут в определенных областях жизни вызвать могучий поток активности; все они требуют слепой веры и нерассуждающей верности.

Все массовые движения, как бы ни были различны их цели и доктрины, первых своих последователей находят среди людей определенного склада и привлекают к себе людей одинакового образа мысли.

Хотя различия между фанатичным христианином, фанатичным мусульманином и таким же националистом или между фанатиком-коммунистом и фанатиком-нацистом очевидны, однако в их фанатизме, несомненно, имеется и общее. То же самое можно сказать о силе, которая толкает их всех к экспансии и стремлению к мировому владычеству. Нет никакого сомнения, что в явлениях, связанных с фанатичной верой, стремлением к власти, к единению, самопожертвованию, имеется известная общность.

Каждое «священное дело» сильно отличается одно от другого — по содержанию и доктрине, но все факторы, которые делают их действенными, однородны.

Каждый, подобно Паскалю, находившему убедительные доказательства истинности христианства, может найти не менее убедительные доказательства истинности коммунизма, нацизма или национализма. За какое бы «священное дело» ни отдавали свои жизни люди, они, вероятно, в основном умирают за одно и то же.

В этой книге говорится главным образом о массовых движениях в фазе их подъема. Именно в этой фазе ведущую роль играет человек убежденный — фанатик «священного дела», готовый для этого дела пожертвовать и жизнью. Эта книга — попытка проследить происхождение человека убежденного и дать описание его сути. Для этого приходится прибегнуть к одной рабочей гипотезе. Будем исходить из факта, что в начале всех массовых движений среди их участников преобладают неудовлетворенные жизнью люди и что примыкают они к движению по своей воле, а затем предположим, что: 1) неудовлетворенность эта сама по себе порождает большинство характерных черт человека убежденного, без какого бы то ни было внешнего влияния (даже до его участия в движении), 2) действительно эффективный метод обращения в веру состоит в основном в том, чтобы развить и укрепить склонности и реакции, свойственные неудовлетворенному сознанию.

Для проверки правильности этих предположений пришлось изучить особенности самой неудовлетворенности, затем — как реагируют на них неудовлетворенные, потом — насколько их реакции совпадают с реакциями человека убежденного и, наконец, каким образом эти реакции способствуют зарождению и распространению массовых движений. Пришлось еще рассмотреть практику современных массовых движений, усовершенствовавших методы обращения в веру, чтобы выяснить: подтверждает ли эта практика точку зрения, что массовое движение умышленно разжигает неудовлетворенность и что такое поощрение неудовлетворенности всегда служит интересам этого движения.

В наше время большинству из нас необходимо для самих себя составить некоторое понятие о мотивах и побуждениях человека убежденного. Наш век, с одной стороны, — безбожный, но, с другой стороны, — очень религиозный. Где бы ни жил человек убежденный, он везде наступает: обращает ли людей в свою веру или восстанавливает их против себя — он везде переделывает мир на свой манер. Хотим ли идти вместе с ним или против него, мы должны знать как можно лучше его природу и его возможности.

Необходимо сделать небольшое замечание: говоря о «семейном сходстве» массовых движений, слово «семья» мы употребляем в таксономическом смысле. Помидор и черный паслен относятся к одному семейству Solonaceae, и, хотя помидор съедобен, а черный паслен ядовит, оба они имеют много общих морфологических, анатомических и физиологических свойств, — даже неботаник заметит их семейное сходство. Предположение, что у массовых движений много общих черт, не означает, что все движения одинаково благотворны или, наоборот, вредны. В этой книге не высказывается окончательных суждений и не отдается предпочтений чему-либо; в ней только сделана попытка кое-что разъяснить; разъяснения же эти — все, по существу, только теории, мысли и доводы даже там, где они выражены, казалось бы, категорически. Для ясности приведу слова Монтеня: «Все, что я говорю, — это только рассуждения, а отнюдь не рецепт. Я не говорил бы так смело, если бы мне обязаны были верить».

Эрик Хоффер, 1951