8 мм у виска

Эрик Поладов

Из чувства сострадания и желания помочь коллеге, Габриэлла крадёт конверт с мафиозными деньгами. Краденые деньги жаждет вернуть городской мэр, погрязший в криминальном бизнесе, ведь именно этими деньгами он должен рассчитаться с итальянской мафией за оказанные услуги. На поиски девушки отправляется киллер, не имевший осечек. С каждым днём героине становится всё труднее прятаться от погони и всё чаще её голову посещают мысли о 8-миллиметровом револьвере, который так и хочется приставить к виску.

2. ВОЛЬНЫЙ КУРЬЕР

Неделей ранее.

В офисе упаковочной компании почти никого из работников не осталось. Рабочий день уже закончился, но 20:15 на часах не всем казалось слишком поздним временем для того, чтобы доделать кое-какую работу.

В бухгалтерии дверь кабинета была открыта. Габриэлла шла по коридору, направляясь на склад за офисной бумагой для бланков. Её остановила Мона из отдела маркетинга и аналитики. А точнее, Габриэллу остановил её плач.

Мона устроилась в компанию по срочному трудовому контракту на место находившейся в декрете сотрудницы. С небольшим опытом в свои тридцать шесть Мона всё-таки смогла убедить на собеседовании директора фирмы в своей компетентности и в том, что практически весь её трудовой стаж прошёл мимо оформления.

— Мона? — робко вымолвила Габриэлла.

Мона сидела на полу перед рабочим столом, прислонившись плечом к стене. Её голова свисала на бок так, что тоже упиралась в стену. Кожа вокруг глаз обрела ярко-розовый оттенок. В её руке лежал телефонный шнур. Трубка сползла с её коленки и продолжала валяться на холодном полу.

Габриэлла подошла и, слегка согнув колени, прикоснулась обеими руками к плечам Моны.

— Мона?

Она заметила пустой стакан на столе, который тут же наполнила водой из графина, что стоял на тумбе в полуметре. Затем она поднесла стакан к Моне. Возвращая телефонную трубку на место, она нежно взяла руку Моны и приложила к стакану, после чего сама присела рядом.

— Рассказывай. Что произошло?

Как обессиленные, руки Моны опустились вместе со стаканом. Она опустила голову на противоположную сторону, прижавшись к Габриэлле.

— Моя сестра… она… она…

— Что с ней?

— Я не знаю. Врачи не сказали, когда именно, но сказали точно, что сердце вот-вот откажет. Может пару недель, может месяц.

— А что насчёт пересадки? Они что-нибудь упомянули об этом?

— Родители выставили дом на продажу, но неизвестно, как быстро его удастся продать. Мало кто захочет приобрести трёхэтажный особняк на краю вымирающего городка. Машину я заложу в ломбард. Но это всё ничтожная мелочь.

Габриэлла погрузилась в озадаченное безмолвие, а Мона изливала ей душу, пока слёзы продолжали скатываться по её щекам.

— В прошлом году она потеряла мужа, а теперь ещё это сердце оказалось не таким надёжным, как обещали врачи. А что же будет с моими племянниками? Как я скажу им о том, что они больше не увидят маму?

Хныканье Моны стало чуть громче.

— Ну, — сказала Габриэлла, — я поговорю с шефом, скажем коллегам. Я собрала приличное количество редких марок. Какой-нибудь коллекционер хорошо заплатит за них. Мы обязательно соберём нужную сумму. Не переживай.

— Нет — тихим скорбным голосом возразила Мона. — Эта сумма неподъёмная. Ей нужно молодое сердце. Сейчас есть только два донора и оба в Европе. Одна и другая семья не требуют никаких денег, но нужно оплатить заказную транспортировку, плюс стоимость операции. Мне столько не достать. Если только родители смогут продать дом за приличную сумму. Тогда можно будет попробовать собрать ещё. Но…

Тем временем этажом выше в своём кожаном кресле сидел директор компании Бенджамин Локк. Перед ним валялись бумаги с финансовой отчётностью, заказы от клиентов, письма от компаний-партнёров. В руках он держал письмо от поставщика сосновых досок. В письме был указан суммарный долг в размере 14 050 долларов. В другом письме от поставщика горючего было напоминание о том, что старый долг компании вырос ещё на 1 747 долларов и фирма намерена оборвать поставки топлива до тех пор, пока не будет погашена вся задолженность до последнего цента. И таких писем перед ним лежало на очень круглую сумму.

От таких цифр Локк докуривал уже пятую сигарету за последние сорок минут.

Раздался громкий тройной стук по двери.

— Войдите! — громко выпалил Локк, на нервной почве уже не контролируя свой тон.

В его кабинет ступила нога человека в дорогом костюме и тщательно начищенных ботинках. Его звали Гарри Бриггс. Он был кем-то в роде парня на побегушках у городского мэра. На этот раз ему поручили доставить в упаковочную компанию посылку. По какой-то злой иронии его личность была не столь же весомой в высших слоях города, как цена, которую он уплатил за свой фирменный костюм. Его внешний вид не соответствовал его авторитету. Максимум, что доверяли ему в мэрии — работа посыльного или роль мебели.

— Добрый вечер, Бен.

Бенджамин Локк резко подорвался со своего кресла, подпрыгнув так, будто он ждал Бриггса несколько лет. Он спешно подошёл и пожал руку, после чего указал на кресло.

Гарри присел, раскинув руки на подлокотниках. Он всячески старался компенсировать недостаток своего авторитета солидной внешностью. Рукава на его чёрном пиджаке задрались. На левом запястье показались часы серебристого оттенка с циферблатом, покрытым небольшим слоем фосфора, который было заметно из-за тусклого освещения, на ремонт которого тоже надо было найти деньги. Единственным ощутимым источником света в кабинете оставалась настольная лампа. На правом запястье Бриггса был надет золотой браслет широкого охвата, состоящий из огромного числа очень коротких звеньев. Он постукивал носком своего ботинка по ковру под столом. Тотальная расслабленность и беззаботность овладевали им в тот вечер в отличие от Бенджамина Локка.

Хозяин кабинета вернулся на своё место.

— Ну, что нового? — спросил Локк, сложив руки перед собой и наклонившись вперёд, словно он чего-то ожидал от посетителя. Обычно в таких случаях он предлагает закурить или чего-нибудь выпить. Но на этот раз он был не в том состоянии, чтобы стремиться соблюдать должные нормы приличия, да и потом, его гость не выделялся большим влиянием и авторитетом в городе, чтобы иметь возможность что-то дать взамен.

— Собственно, — сказал Бриггс, разведя ладони, — никаких радикальных изменений в моей жизни не произошло. Работа, клубы, шлюхи, наркота — всё по-старому. А у тебя?

— Хреново. Восемь кредиторов — потухшим тоном произнёс Бен. — У меня такого ещё никогда не было. Товара на складе немерено, и покупатели есть. Я бы разом покрыл все долги, если бы развёз заказы. Но избавиться от товара не могу, потому что эти лягушатники перестали поставлять горючее и теперь мои люди не могут доставить груз клиентам. Уже и сотрудникам задолжал зарплату за полтора месяца. Моя компания в глубокой и беспросветной жопе.

Гарри долго смотрел на него, сохраняя каменное лицо, после чего добавил:

— Ну, а в остальном нормально?

Локк негодующе смотрел на Бриггса, после чего вымолвил недовольным голосом и, в то же время, с ноткой сарказма:

— Да пошёл ты на хрен. Я же говорю, что моя компания в глубокой и беспросветной жопе! Если бы я не имел таких проблем с работой, я бы сейчас не кресло просиживал в кабинете, а поехал бы куролесить в бордель.

— Ну — сказал Гарри, слегка оторвавшись от спинки кресла — не знаю насколько темно в той жопе, в которой оказалась твоя фирма, — его рука потянулась ко внутреннему карману пиджака, — но думаю после этого в ней появится немного света.

Гарри протянул через стол и положил перед Локком продолговатый конверт, который выглядел со стороны слегка вздутым. Локк раскрыл его с какой-то жаждой и чувством голода. Он достал и в спешке стал пересчитывать содержимое.

Гарри закурил сигарету и неторопливо потягивал табачный дым, пока Бен пересчитывал купюры.

По истечении пары минут Бен с невзрачной улыбкой сказал, выравнивая денежные стопки лёгкими ударами о столешницу:

— Ровно сто.

— Хорошо, когда есть дела на стороне, да? — спросил Гарри, совершая очередную затяжку с прищуренными глазами.

— Это как посмотреть. Твой шеф обещал, что мои грузовики вернут в идеальном состоянии, а когда их пригнали обратно, оба прицепа изнутри были вымазаны кровью, как будто там выпотрошили целое стадо скота.

— А ты что думал, тебе дадут сотню тонн за прокат машин? Ты вроде не маленькую должность занимаешь и должен смекать, на что соглашаешься.

— Я-то понимаю на что иду, когда приходится заключать сделки. Но я и не забываю о том, что своё слово нужно сдерживать. А твой… мэр, похоже плевать хотел на свои обещания. У меня нет знакомых полицаев. Поэтому и с криминалом я иметь ничего общего тоже не собираюсь.

Локк впервые отважился на работу с нечистым на руку мэром из-за чудовищных долгов. Он всегда стремился вести порядочный образ жизни и вести дела честно, оставаться добропорядочным гражданином, что было большой редкостью для этого города, если учесть тот факт, что Локк являлся владельцем и директором упаковочной фирмы, из-за чего, соответственно, его аппетиты понемногу росли.

Гарри повернул голову в сторону, почесал слегка подросшую щетину на подбородке, а затем спросил:

— Ну, так что, поедешь куролесить к шлюхам или…

С усталым видом и глубоким вздохом Бен откинулся на спинку кресла, раскинув по бокам руки.

— Я только что говорил о том, что своё слово я всегда держу. Кем я буду по-твоему, если — глядя на свои наручные часы — через сорок пять минут я не буду нырять в какую-нибудь Стеллу или Анжелу?

— Да — смиренно сказал Гарри. — Собеседник из меня плохой. Слушать я не умею.

Они синхронно изобразили некое подобие улыбки. Если Бену и довелось иметь дело с преступным миром, то ему было по душе, что он разговаривал с такой шестёркой как Гарри, а не крупным наркобароном, связи с которым могут дать огромную трещину в жизни и лишить крепкого сна по ночам. Такие как Гарри не имеют ничего, чем могли бы заставить человека остаться в долгу или чем-нибудь припугнуть. Бриггс ничего не решал в этом мире. Он довольствовался тем, что просто состоит на счету у влиятельного чиновника с огромной властью в городе. Этого ему более чем хватало. А степень ответственности тех дел, которыми приходилось заниматься, его не сильно заботили.

Едва отлипнув от спинки кресла, собравшись уже уходить, Гарри вдруг спросил:

— А почему через сорок пять минут? До шлюхопарка, от силы, минут пятнадцать езды, да ещё и по вечерним улицам. Дороги свободные.

— Увы, — спокойно говорил Бенджамин Локк, укладывая бумаги в свой портфель, — но такие люди как Маттео Пеллегрини в очереди всегда стоят в начале, а уже потом — шлюхи.

Веки Бриггса резко раздвинулись от удивления.

— О, так ты сейчас к итальянцам?

— Ну да.

Гарри достал из второго кармана ещё один конверт и протянул его Локку:

— Слушай, передай Маттео. Это его доля. Просто у меня крестник попал в больницу. Надо успеть, пока часы посещения не закончились. Будь другом.

Конверт был запечатан. Его содержимое раза в два толще первого. Это была не просто космическая сумма. Речь шла о деньгах итальянской мафии. Хотя, с другой стороны, кто знает о том, что лежит в портфеле у Локка? Именно так он и подумал, после чего принял конверт из рук мэриевской шестёрки.

— Без проблем.

Со словами благодарности Гарри покинул кабинет директора упаковочной компании.

Спустя три минуты, когда Бенджамин одевал своё пальто, зазвонил рабочий телефон. Он подошёл к столу и поднял трубку.

— Алло.

–…

— Да.

–…

— Нет-нет, что вы. Нисколько.

–…

— Да. Конечно. Я понимаю.

–…

— Тогда до субботы.

Бен положил трубку.

Маттео Пеллегрини сообщил ему о том, что у него возникли непредвиденные дела и встречу придётся перенести на следующий день.

Бен подошёл к порогу и тут его осенило. Как какую-то макулатуру он несёт в портфеле деньги, принадлежащие итальянским гангстерам. От одной только мысли, что ему придётся таскать с собой этот конверт целые сутки, его ноги погружались под одеяло сумасшедшей дрожи. Ждут ли они Бриггса сегодня? Но главное — сохранить сумму в целости и сохранности. Тогда ему точно ничего не грозит.

Локк услышал, как из коридора доносились чьи-то шаги. Это была Габриэлла. За несколько секунд до того, как она успела поднести ключ к замочной скважине на двери бухгалтерии, Локк окликнул её и начал идти в её направлении:

— Габриэлла?

— Да, мистер Локк.

— Буду тебе признателен, если ты задержишься на пару минут.

Несмотря на усталый вид, она вежливо согласилась, как подобает порядочной сотруднице:

— Конечно.

Локк протянул ей конверт со словами:

— Положи это в сейф.

— Хорошо, мистер Локк.

Бен передал конверт в раскрытые ладони Габриэллы, после чего со спокойной душой и энергичной походкой двинулся прямо по коридору.

Габриэлла вошла в кабинет. Неторопливо двигаясь к сейфу, по пути она поверхностно рассмотрела оболочку конверта. Снаружи на конверте она прочитала: «ИТАЛЬЯНЦЫ».

Она понимала, что только одни итальянцы во всём городе могут быть адресатами для такой посылки. Значит это порочные деньги, рождённые преступным трудом, если такой род занятий можно назвать трудом. На них грязь и кровь. Вполне возможно, что за них кого-то убили. Возможно, что даже и не одного. Габриэлла не могла понять, каким образом её шеф — законопослушный и порядочный предприниматель — мог быть связан с местной организованной преступностью. Впрочем, это и не играло существенной роли. Главным являлось то, что эти деньги были грязными, а значит тот, кому они предназначались, не имеет никакого права на то, чтобы обладать ими. Она посчитала, что было бы вполне оправданным направить эти деньги на благие цели. Но Габриэлла не стала бы об этом думать ни за что, если бы не…

Сколько дней я протяну, когда меня закажут? — подумала Габриэлла. — На эти деньги можно вытащить человека с того света. У неё же двое детей. Деньги нужны позарез. А что эти подонки? Убивают и грабят. Значит награбят ещё. Они всё равно этого не заслужили. Кто-то расплатился кровью за эти деньги.

Резкими движениями Габриэлла разорвала конверт и вытащила содержимое. В течении шести минут она пересчитывала сумму. Она остановилась, когда сосчитала сто семьдесят тысяч. Её зрачки закатились от того, что на тот момент она пересчитала лишь чуть больше половины той стопки купюр, которая была в конверте.

Да на эту сумму можно двадцать сердец пересадить. Хватит ещё, чтобы исчезнуть из города, потом дёрнуть в Канаду или Мексику, а оттуда — в Европу. Главное вовремя слинять.

Габриэллу не отпускали мысли о том, как долго будут её терзать угрызения совести, если сестра Моны погибнет, а она будет до конца своих дней думать о том, что могла бы всё изменить, что решение проблемы лежало у неё в руках. Её голову переполнял беспорядочный поток мыслей. Она думала о том, каким же порой бывает трудный выбор и какой невыносимой может стать жизнь, если выбор окажется неправильным. А ещё она подумала о том, почему именно ей пришлось оказаться среди всех этих обстоятельств; почему в тот день в отделе не задержался кто-то другой; или почему тот, кто приносил бумагу в последний раз, не мог принести её побольше; и почему она вообще согласилась помочь доделать чужую работу после конца трудового дня, чтобы коллега пораньше ушла домой. ПОЧЕМУ!?

Она была уверена в том, что никто среди коллег не пострадает, так как при обнаружении исчезновения денег шеф будет спрашивать с неё, так как больше никто не знал об этом конверте. В городе у Габриэллы не было ни родных, ни близких друзей. Она понимала, что рискует лишь собственной шкурой. По крайней мере, так она думала.