Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера

Энтони Бивор, 2018

Нидерланды, 1944 год. В случае успеха разработанной с подачи фельдмаршала Монтгомери операции, получившей название «Маркет – Гарден» и сосредоточенной на захвате ключевых мостов и переправ у города Арнем, открывался путь в стратегически важный Рурский регион Германии и приближалась перспектива завершения войны в Европе к концу года. Однако немцы оказали серьезное сопротивление, к которому союзники были не готовы. Их командование проигнорировало информацию разведки о том, что в окрестностях Арнема расположены бронетанковые войска противника, что во многом и привело к поражению антигитлеровской коалиции в этой схватке… Детальная предыстория битвы за Арнем, непосредственно боевые действия 17–26 сентября 1944 г., а также анализ долгосрочных последствий этой операции в изложении знаменитого британского историка Энтони Бивора. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 3

1-я союзная воздушно-десантная армия

В то время как британцы и американцы рвались вперед от Сены к границе с Германией, 1-я британская воздушно-десантная дивизия, вернувшаяся в Британию, кипела от разочарования, ибо отменялась одна операция за другой. «Суббота, 2 сентября, — писал в дневнике майор Блэквуд из 11-го парашютно-десантного батальона. — На инструктаже сказали, высадимся к юго-востоку от Куртре^[93] — мешать гуннам отступать через Эско^[94]. Отменили из-за грозы. Черт бы побрал эту грозу! Воскресенье, 3 сентября. Инструктаж по выброске у Маастрихта. Операцию отменили: янки слишком быстро гонят свои танки. Чертовы янки!»^[95]

Бойцы 1-й воздушно-десантной дивизии злились пуще всех: их исключили из операции «День “Д”» (D-Day). Оставленные в резерве на всякий случай, они простаивали уже так долго, что стали циниками. Пару раз операцию отменяли уже тогда, когда солдаты сидели в самолетах и планерах на взлетной полосе.

Первоначальный план, созревший у Монтгомери во вторую неделю июня, подразумевал высадку дивизии в окрестностях Эвриси и подготовку прорыва для захвата Кана. По ряду причин главный маршал авиации сэр Траффорд Ли-Мэллори решительно выступил против — и, скорее всего, был прав, — но он ошибочно напророчил полный крах высадки в «День “Д”», и Монтгомери уверился в том, что летчик просто «бесхребетный трус»^[96].

В августе, после прорыва Паттона из Нормандии, офицеры придумывали одну воздушную операцию за другой. Транспортные самолеты теперь возили горючее для наступающих армий. Генерал-лейтенант Льюис Бреретон, командующий ВВС 1-й союзной воздушно-десантной армией, созданной совсем недавно, пожаловался Верховному главнокомандующему: «Должен подчеркнуть, непрестанные перевозки грузов сделают транспортно-десантное авиационное командование непригодным для успешной воздушно-десантной кампании»^[97]. В его словах был свой резон. Именно Эйзенхауэр, назначая Бреретона, настоятельно требовал отдать приоритет улучшению навигационной подготовки 9-го ТАК (Troop Carrier Command^[98]) — и не сбрасывать десант невесть где, как в дни вторжения на Сицилию в 1943 году, да и в той же Нормандии.

Затем родилась другая идея — захватить переправы через Сену, но генерал Паттон был уже там. 17 августа начали планировать десант в районе Па-де-Кале, к востоку от Булонь-сюр-Мера. Но затем Бреретон и начальник штаба Монтгомери генерал-майор Фрэнсис де Гинган (он же «Фредди») согласились перенаправить усилия на основной маршрут отступления противника. Главной целью операции «Линнет», намеченной на 3 сентября, были Турне за бельгийской границей и плацдарм над рекой Эско, она же Шельда. 2 сентября операцию отменили с возможностью перехода к «Линнет II», что предусматривало захват плацдармов над Маасом и выброску трех воздушно-десантных дивизий перед 1-й американской армией. На следующий день Монтгомери и Брэдли встретились… и «Линнет II» приказала долго жить.

1-я союзная воздушно-десантная армия была создана генералом Эйзенхауэром 2 августа 1944 года. Несмотря на приверженность Эйзенхауэра идее баланса в отношениях с союзниками, штаб генерала Льюиса Бреретона состоял в основном из офицеров американских ВВС. И там, в Саннингхилл-парке, недалеко от Эско, они наслаждались субботними танцами в клубе и смотрели кино — «Кошечку с Канзаса» и «На телеге по Луизиане».

Единственным британским офицером высшего ранга в 1-й союзной воздушно-десантной армии был заместитель Бреретона генерал-лейтенант Фредерик Браунинг, он же «Бой». Вся эта структура, при которой генерал и штаб ВВС США командовали двумя крупными воздушно-десантными корпусами — американским 18-м и британским 1-м, — неизбежно усложняла приоритеты и роли. Не улучшала положения и сильная взаимная неприязнь Бреретона и Браунинга. Объединяло их только тщеславие. Бреретон, низенький, капризный, ухлестывал за каждой юбкой, за что даже получил упреки от генерала Джорджа Маршалла, американского начальника штаба, человека строжайшей морали.

Браунинг, офицер-гренадер с ястребиным взором, похожий на киношного красавчика, был женат на писательнице Дафне дю Морье (это она выбрала бордовый цвет для берета десантников: таким был «один из цветов генерала на скачках»^[99]). Браунинг, несомненно, был отважен, но все время нервничал, а когда нервничал, постоянно трогал себя за усы. Его неприкрытые амбиции, безупречная униформа и повелительная манера не особо нравились другим старшим офицерам, особенно командирам американских десантников. Те считали, что «разлюбезный Браунинг»^[100] смотрит на них свысока, манипулирует ими и стремится создать свою империю.

К сожалению, в тот миг, когда напряженность достигла пика, Браунинг сделал неверный шаг и пошел на конфликт с Бреретоном, угрожая уйти в отставку. 3 сентября он выступил с протестом против операции «Линнет II», призванной помочь наступлению Брэдли: «Сэр, имею честь направить свой протест в письменном виде…»^[101] Он перечислял причины, на основании которых пришел к выводу, что высадить три воздушно-десантные дивизии, одну британскую и две американские, для захвата переправы через Маас между Маастрихтом и Льежем не удастся. На все отводилось менее чем тридцать шесть часов. 1-я союзная воздушно-десантная армия не располагала ни картами для инструктажа войск, ни информацией о расположении противника и зенитной обороне, а истребители союзников не могли обеспечить прикрытие по всему району операций.

Браунинг, несомненно, был прав, но Брэдли и Монтгомери на встрече в тот же день отменили «Линнет II» совершенно по другим причинам: требовалось очень много топлива. В итоге протест Браунинга лишь разжег ярость Бреретона, который, казалось, гораздо сильнее англичан желал помочь силам Брэдли. И какими бы ни были обстоятельства, угроза уйти в отставку не могла остаться без последствий. Браунинг, отчаянно пытавшийся стать командующим воздушно-десантным корпусом до конца войны, прекрасно знал, что в следующий раз его уволят. Его американский коллега генерал-майор Мэтью Риджуэй, командующий 18-м воздушно-десантным корпусом, очень хотел принять командование, а опыта у него было побольше. Риджуэй возглавлял 82-ю вдд в Сицилии, в Италии и в июне — в Нормандии, так что видел гораздо больше воздушных схваток. А Браунинг не летал со времен Первой мировой.

3 сентября, сразу же после встречи с Брэдли (где Монтгомери сделал вид, что согласился не использовать воздушно-десантные войска), фельдмаршал в 16.00 дал незамедлительный сигнал своему начальнику штаба Фредди де Гингану: «Требовать операцию силами одной британской дивизии и поляков вечером 6 сентября или утром 7 сентября для обеспечения безопасности мостов через Рейн между Везелем и Арнемом»^[102]. Операции предстояло получить название «Комета».

Де Гинган связался со штабом Бреретона, и в 22.30 начальник штаба Бреретона бригадный генерал Флойд Паркс позвонил генералу Браунингу и передал приказ: «Вам надлежит немедленно подготовить подробные планы воздушной операции вдоль реки Рейн между Арнемом и Везелем»^[103]. Браунинг на этот раз не возражал. Он горел решимостью возглавить воздушную атаку, да и для морального состояния 1-й вдд удручающую серию отмен в последнюю минуту уже пора было прекратить.

Браунинг был далеко не одинок в желании использовать воздушные силы самым решительным образом. Командующий 82-й вдд бригадный генерал Джеймс Гэвин и командующий 101-й вдд генерал-майор Максвелл Тейлор стремились доказать, что воздушно-десантные войска имеют решающее значение для победы в войне. Черчилль хотел, чтобы операция подняла слабеющий престиж Британии. А Монтгомери видел в этом шанс «обрести контроль над стратегией союзников»^[104].

В создание 1-й союзной воздушно-десантной армии и ее шести с половиной дивизий и американцы, и англичане вложили немалые средства. Хотя в общепринятом смысле то была небольшая армия, она, безусловно, самая крупная и лучше всего оснащенная из всех армий в истории. Генерал Маршалл, председатель Объединенного комитета начальников штабов в Вашингтоне, и генерал Генри Арнольд, глава ВВС США, с нетерпением ждали, когда смогут использовать ее в крупной стратегической операции. Американская пресса взахлеб рассуждала о том, что за воздушными операциями — будущее войны. Журнал Time даже считал, что «можно сохранить мир и после войны, создав международную армию»^[105]. Фантазия… Мечтавшие об этом забыли о главных ограничениях — да о той же сравнительно небольшой дальности полета полностью загруженных самолетов. И подобное заблуждение часто разделяли генералы, а уж они, по идее, должны были знать об этом лучше всех.

4 сентября Браунинг и де Гинган вылетели во Францию, и в 19.00 в штабе 2-й армии Демпси началось совещание. «Обсуждали планы того, как захватить Неймеген и Арнем, — отметил Демпси. — Утром 7 сентября 1944 года я выйду с 30-м корпусом из Антверпена, а воздушно-десантные корпуса сбросят две или три бригады и завладеют мостами»^[106].

Британские и польские офицеры, бывшие в Англии, не разделяли энтузиазма начальников насчет операции «Комета». План сбросить десантную бригаду почти в 110 километрах за немецкими линиями и захватить ее силами мост через Недер-Рейн в Арнеме, а польскую отдельную парашютную бригаду под началом генерал-майора Станислава Сосабовского направить на захват Неймегена, огромного моста и высот к юго-востоку от города вызвал иронические замечания: мол, «англичане и поляки всю Голландию сами возьмут»^[107]. Сосабовский, некогда бывший инструктором в Польской высшей военной школе, на совещании прервал генерал-майора Роберта Уркварта: «Немцы, генерал… Немцы!»^[108] Еще он с сарказмом отзывался о «гениях планирования»^[109], выдвинувших такую идею. Бригадир Джон Хакетт тоже тревожился из-за наивных предположений вроде «да ладно, мол, все будет хорошо!». Подполковник Джон Фрост, которому предстояло командовать войсками у Арнемского моста, был откровенен со своими офицерами: «Поверьте мне, это будет кровавая баня»^[110].

Воодушевленная неоправданным оптимизмом, царившим в штабе на континенте, 1-я союзная воздушно-десантная армия сильно недооценила решимость противника. «Обилие десанта, да еще и при свете дня, — писал их начальник разведки, — может ввергнуть врага в абсолютную панику»^[111]. Несмотря на указание Эйзенхауэра, что 1-я союзная воздушно-десантная армия должна поддержать силы Монтгомери, Бреретон хотел направить ее на помощь Брэдли. 5 сентября, через два дня после согласия на операцию «Комета», он даже одобрил «план вылета американского корпуса и выброски десанта за линией Зигфрида в окрестностях Кёльна»^[112]. Воплотись эта идея в жизнь, она могла бы повлечь за собой ужасную трагедию, ведь немцы бросили бы все силы на защиту города и переправы через Рейн.

Эйзенхауэр настойчиво требовал обезопасить устье Шельды и тем открыть порт Антверпена и захватить немецкую 15-ю армию. Штаб Монтгомери отреагировал только 8 сентября, потребовав высадки воздушного десанта на остров Валхерен, несмотря на то что планировалось начать операцию «Комета». На этот раз против были и Браунинг, и Бреретон. Первый «считал, что ВВС могут достичь почти того же результата, атакуя суда, на которых эвакуируют войска с южной части эстуария Шельды»^[113], но это было трудно: немцы проводили операции только по ночам. Бреретон отклонил проект: «Небольшой размер острова грозит чрезмерными потерями, и могут утонуть слишком много солдат»^[114]. Валхерен не подходил для планеров, а его зенитная оборона была очень сильной.

Беспечность, с какой 1-я союзная воздушно-десантная армия и штаб Монтгомери предлагали один план за другим, просто не укладывалась в голове. Бригадир Эдгар Уильямс, главный разведчик Монтгомери, позже признал: «Мы работали не так серьезно, как над планом “Дня ‘Д’”. Наслаждались Брюсселем, веселились на вечеринках. Все трудились, но настрой был неправильным»^[115]. Да и к тому же Монтгомери обсуждал воздушные операции только с Браунингом. Он не хотел советоваться с ВВС, хотя после хаоса в Сицилии и Военное министерство, и Министерство авиации договорились, что именно они возглавят планирование. А Браунинг, вероятно, не хотел признавать перед фельдмаршалом, что реальные решения будут принимать офицеры ВВС США в штабе Бреретона. В любом случае отсутствие связи между землей и воздухом было фактом, достойным сожаления, а то и скандальным, что отражалось даже на авиации. Ли-Мэллори вынужденно писал Бреретону, что не смог пригласить на совещания командиров ВВС 38-й и 46-й групп, чьи «транспортники» должны были стать неотъемлемой частью операции «Комета».

9 сентября Сосабовский в сопровождении командира 1-й вдд генерал-майора Уркварта встретился с Браунингом в Мидлендсе, на базе ВВС «Коттесмор». Обсуждали «Комету». «Сэр, мне очень жаль, — заявил Сосабовский без лишних предисловий, — но эта миссия не будет успешной»^[116].

«Почему?» — потребовал ответа Браунинг.

Сосабовский ответил, что с такими малыми силами это самоубийство. Браунинг попытался польстить: «Сосабовский, послушайте, разве есть хоть что-то, чего не в силах исполнить “красные дьяволы” и доблестные поляки?» Сосабовский, хоть и не впечатленный столь грубым комплиментом, ограничился замечанием: «Силы человеческие не беспредельны» — и сказал Уркварту, что должен будет получить все приказы в письменном виде, ибо отказывается нести ответственность за такую катастрофу. Браунинг, даже косвенно признав, что сил может не хватить, глубоко оскорбился.

В Бельгии генерал Демпси только что пришел к тем же выводам, что и Сосабовский. Накануне он вызвал генерала Хоррокса из 30-го корпуса на аэродром в Брюссель для быстрого совещания. Как и ожидалось, Хоррокс подтвердил, что их плацдарм над Альберт-каналом «столкнулся с сильным сопротивлением врага»^[117]. На следующий день Демпси выразил свои опасения фельдмаршалу и снова полетел к Хорроксу. «Понятно, — писал он в дневнике, — что враг бросает все подкрепления на защиту Альберт-канала и высоко ценит область Арнем — Неймеген. Похоже, немцы намерены удержать ее любой ценой. В таком случае реализация любой миссии, связанной с быстрым продвижением на северо-восток, кажется маловероятной. Из-за ситуации с техобслуживанием мы не сможем вступить в настоящий бой еще дней десять, а то и две недели. Верно ли будет направить 2-ю армию в Арнем? Или лучше удерживать левый фланг вдоль Альберт-канала и вместе с 1-й армией ударить на восток, по Кёльну?» Но это было последнее, чего хотел Монтгомери. Он стремился пойти на север, а еще — обрести поддержку со стороны американцев.

Наутро, в воскресенье, 10 сентября, Демпси отправился в штаб Монтгомери и сумел убедить фельдмаршала, что «ввиду увеличения численности [немцев] на фронте 2-й армии в области Арнем — Неймеген одной воздушно-десантной дивизии не хватит. Главнокомандующий дал согласие на использование трех дивизий»^[118].

Монтгомери понравилась идея отменить операцию «Комета» и провести более масштабную, в ходе которой под его начало переходили две дивизии США, 82 и 101-я. Но, к ужасу Демпси, Монтгомери похвастался еще и сообщением, полученным накануне из Лондона. В Англии взорвались две ракеты «Фау-2», выпущенные, по-видимому, из зоны Роттердама и Амстердама, и правительство срочно запросило оценить, как скоро его группа армий может блокировать территорию. Для Монтгомери, желавшего идти на север через Арнем, а не на восток через Везель, как предпочитали Демпси и другие штабисты, этот запрос лишь стал еще одним кирпичиком в фундамент решения.

На горизонте фельдмаршала было только одно облако, но для него — очень темное. Эйзенхауэр позволил Брэдли и Паттону продвинуться в Саар, на юго-восток от Люксембурга, и не отдал полного приоритета северной группе армий, как рассчитывал Монтгомери. Не улучшали настроения и сбои связи в тактическом штабе Эйзенхауэра в Гранвиле, в 650 км к западу. Монтгомери уже подготовил длинное жалобное письмо фельдмаршалу сэру Алану Бруку, начальнику имперского Генштаба. Он уверял, что никаких «операций» не было, а Верховный главнокомандующий совершенно не в курсе, да и вообще: «Сам Эйзенхауэр ничего не знает о том, как биться с немцами, у него нет людей, подходящих для такого дела, и у него никто ничего не понимает»^[119].

Демпси вызвал Браунинга в тактический штаб, где они за два часа составили общий план. Новая операция, «Маркет — Гарден», состояла из двух частей. Часть «Маркет» представляла собой воздушно-десантную операцию, в ходе которой 101 и 82-й американским дивизиям предстояло захватить переправы через реки и каналы, ведущие из Эйндховена в Неймеген, а также крупные, самые большие в Европе, мосты через Маас и Ваал. В то же время британская 1-я воздушно-десантная дивизия и польская бригада должны были высадиться у Арнема и занять большой автомобильный мост через Недер-Рейн. Браунинг был доволен, сумев описать операцию «Маркет» как «воздушный ковер», который нужно просто раскатать перед наземными войсками.

В операции «Гарден» планировалось занять в основном 30-й корпус Хоррокса. Его танкам предстояло ехать на север по дороге-однорядке, по обочинам которой тянулись польдеры да редкие лесополосы, до захваченных мостов, а после переправы через Арнемский мост занять воздушную базу люфтваффе в Делене. Затем должна была прилететь 52-я посадочно-десантная дивизия, а оттуда 30-му корпусу предстояло продвинуться более чем на 150 километров от стартовой линии, до самого озера Эйсселмер. Перед 2-й британской армией стояла задача отрезать немецкую 15-ю армию и весь запад Нидерландов, обойти линию Зигфрида, пройти через Рейн и разместить войска так, чтобы потом окружить Рур с севера или даже ударить по Берлину.

Тем временем Монтгомери направился на аэродром Брюсселя — увидеть Эйзенхауэра, прилетевшего со своим заместителем, главным маршалом авиации Артуром Теддером. Встречу запланировали несколько дней назад, и обсуждение воздушной операции в повестке дня не значилось. Эйзенхауэр, все еще страдавший от боли в колене, не мог спуститься с самолета, и совещались на борту. Монтгомери, изливший свой гнев в письме Бруку, тревожился и категорически отказался допустить на совещание начальника снабжения Эйзенхауэра, генерал-лейтенанта сэра Хамфри Гейла, хотя настоял на присутствии его начальника административной службы генерал-майора Майлса Грэма.

«Это вы мне их посылали?»^[120] — потребовал он ответа, размахивая пачкой телеграмм, вынутой из кармана.

«Да, конечно, — ответил Эйзенхауэр. — А что?»

«Это же чепуха! Чистый вздор! Нонсенс!»

Позволив Монтгомери немного поразглагольствовать, Эйзенхауэр склонился вперед, положил руку на его колено и сказал:

«Монти, вам нельзя так со мной говорить. Я ваш босс».

Монтгомери, запнувшись, что говорится, на полном скаку, мог лишь промямлить извинения. Но он по-прежнему продолжал настаивать, что Паттона нужно остановить, а его 21-й группе армий — придать два американских корпуса из 1-й армии Ходжеса и дать «абсолютный приоритет»^[121] в поставках, «при необходимости исключив все прочие операции». Эйзенхауэр отверг такое толкование слова «приоритет» и подчеркнул, что цель — не Берлин, а Рур. Он был готов отдать приоритет Монтгомери, но не собирался останавливать Паттона и напомнил, что фельдмаршал уже получил поддержку 1-й союзной воздушно-десантной армии. Затем очень кратко обсудили план последней воздушной операции.

Эйзенхауэр следовал стандартной практике армии США. Согласившись с общей стратегией, он не считал, что должен вмешиваться в дальнейшее. Монтгомери сыграл на этом позже, обернув дело так, будто на этой встрече Верховный главнокомандующий благословил новый план операции «Маркет — Гарден». Они обсуждали только сроки и проблему поставок, и фельдмаршал драматизировал ситуацию, стремясь получить больше. Возможно, было бы лучше, спроси Эйзенхауэр о дальности полета самолетов. Бреретон уже предупредил его, что воздушно-десантные дивизии союзников и соединения транспортно-десантной авиации должны перебраться на континент, иначе расстояние до цели операции на дальнем берегу Рейна окажется непреодолимым. Однако он был «встревожен картиной в тылах, нарисованной Монти»^[122], и согласился посмотреть, можно ли увеличить запасы для 2-й армии Демпси. Грэм, явно знавший ситуацию, полагал, что 500 тонн в день, которые они получали, более чем достаточно для операции «Маркет — Гарден», но не для продвижения на равнины Северной Германии, чего жаждал Монтгомери. И Эйзенхауэр, и Теддер считали «чистой фантастикой идею похода в Берлин с армией, по-прежнему набиравшей большую часть ресурсов на пляжах к северу от Байё»^[123]. По их мнению, первым следовало открыть порт Антверпена.

Демпси работал быстро. К тому времени как Монтгомери вернулся с аэродрома в Брюсселе в свой тактический штаб, Демпси «определил с Браунингом план операции»^[124] — так он написал в своем дневнике. «Подготовка может завершиться по меньшей мере 16 сентября». Ближе к вечеру у него побывал Хоррокс. «Виделся в штабе с командиром 30-го корпуса. Представил ему план операции, которая будет проводиться воздушно-десантным и 30-м корпусами при поддержке 8-го корпуса справа и 12-го корпуса слева».

Монтгомери хотел представить 1-й союзной воздушно-десантной армии fait accompli^[125], одобренный Верховным главнокомандующим, и ему это удалось. Он также решил бросить силы на Арнем, а не на Везель — переправу в последнем явно пришлось бы брать вместе с 1-й американской армией.

Высказывались предположения, что Браунинг тоже предпочитал Везель, но он ратовал за «Комету» и Арнем. Теперь под его началом находились не полторы дивизии, а три с половиной, и сомнительно, что он стал бы противоречить фельдмаршалу. И вряд ли 10 сентября Браунинг в беседе с Монтгомери обмолвился, будто Арнемский мост «слишком далеко»: похоже, они в тот день вообще не встречались. В дневнике Демпси, где говорится об утренней встрече с Монтгомери, о Браунинге не говорится ни слова, а сам он прибыл в штаб Демпси только в полдень, когда Монтгомери встречался с Эйзенхауэром.

Волнение Браунинга было вполне понятным: его воздушно-десантный корпус наконец-то собирался действовать. Из штаба Демпси он отправил в 1-ю союзную воздушно-десантную армию в Саннингхилл-парке единственное кодовое слово — «Новый»^[126]. Это означало, что в день его возвращения состоится вечернее совещание по планированию.

Генерал Бреретон, со своей стороны, должен был глубоко оскорбиться тем, что Монтгомери не пытался заранее спросить его совета, и эта обида была бы совершенно оправданна. Эйзенхауэр в изначальной директиве настаивал на совместном планировании. Монтгомери сознательно проигнорировал это указание и написал фельдмаршалу Бруку: «Штабной армии отклонил мой запрос войск, призванных на помощь в захвате Валхерена, и теперь Айк приказывает им делать то, о чем я прошу».

Двадцать семь старших офицеров собрались в конференц-зале в Саннингхилл-парке в 18.00 — заслушать отчет генерал-лейтенанта Браунинга о решениях, принятых в тот день в Бельгии. Там были и Бреретон, и его начальник штаба, бригадный генерал Паркс, и генерал-майор Пол Уильямс из 9-го ТАК, и бригадный генерал Джеймс Гэвин из 82-й вдд, и бригадный генерал Энтони Маколифф из 101-й. Удивительно, но не пригласили ни генерал-майора Уркварта из 1-й вдд, ни генерал-майора Сосабовского. Единственным присутствующим британским офицером, кроме штабистов Бреретона, был вице-маршал авиации Холлинхёрст из 38-й группы. Более чем вероятно, что Браунинг не желал присутствия Уркварта: он хотел держать свои планы под полным контролем.

Браунинг представил разработанный совместно с Демпси график перелетов, основанный на операции «Линнет». Он слегка слукавил и представил дело так, словно все происходящее уже одобрено Эйзенхауэром, хотя Верховный главнокомандующий и в глаза этих планов не видел. Бреретон и его сотрудники в частном порядке отвергли план как «умозрительный набросок»^[127]. Браунинг сказал как отрезал: операция пройдет с 14 по 16 сентября, через три дня. Опасно короткий срок.

Бреретон поднял первый ключевой вопрос: будет ли это ночная или дневная операция? Немецкие ночные истребители «были более эффективны, но зенитные снаряды гораздо точнее бьют днем, а не ночью»^[128]. Бреретон выбрал день — «с расчетом на то, что верное использование вспомогательных воздушных сил позволит заранее выбить зенитки в ходе самих воздушных операций». Его штабисты утверждали, что «это смелое решение: зенитная артиллерия в районе операции “Маркет” возросла более чем на треть, а самолеты-транспортники, не имевшие ни вооружения, ни герметичных баков, летали на скорости от 120 до 140 миль в час». Но начальник разведки бригадного генерала Гэвина, который тоже присутствовал на совещании, счел эти оценки преувеличенными. По его словам, предложенная Бреретоном «оценка зенитной артиллерии сильно отличается от той, которую я получил от 2-й американской бомбардировочной дивизии всего четыре часа тому назад. Эта дивизия ежедневно летала над Неймегеном»^[129].

Бреретон попросил выступить генерал-майора Уильямса. Слова начальника транспортно-десантного авиационного командования, должно быть, произвели на Браунинга эффект взорвавшейся бомбы. Большинство ключевых предположений, над которыми он и Демпси работали в тот день, были отброшены. «Генерал Уильямс заявил, что в перелет необходимо внести изменения… Расстояние исключает возможность применения двойного буксирного троса… только одинарный»^[130]. Иными словами, каждый самолет мог тащить на буксире лишь один американский планер, а не два, как рассчитывали Браунинг и Демпси. На каждый перелет можно было брать лишь половину планеров. А так как шла середина сентября, дни были короче, а утро — туманнее, Уильямс исключил возможность двух перелетов в день.

Выходило, что для доставки дивизий требуется до трех дней — и то если летная погода будет идеальной. Таким образом, в операции «Маркет», воздушной части операции «Маркет — Гарден», в решающий первый день можно было десантировать столько же бойцов, что и в операции «Комета», ведь половину войск следовало оставить позади — охранять зоны десанта и сброса грузов для последующих перелетов. А немцы, определив намерения союзников, могли в последующие дни направить в эти районы войска и огонь зенитных батарей. Можно сказать, что упрямство Уильямса отчасти диктовалось желанием отомстить за намеренный отказ фельдмаршала обратиться за советом к ВВС, но основная вина лежит на Монтгомери, с такой решимостью навязавшем непродуманный план.

Операция «Маркет — Гарден». 17–26 сентября 1944 г.

На следующее утро, 11 сентября, генерал-майор Уркварт посетил совещание Браунинга. Штаб 1-го британского корпуса находился к северо-западу от Лондона — в большой и замысловатой палладианской усадьбе Мур-парк с дивным портиком из коринфских колонн. Браунинг нарисовал на покрытой тальком карте три больших круга — цели трех подразделений. Нарисовав третий, он пристально и нарочито тревожно взглянул на Уркварта и сказал: «Арнемский мост — удержите его»^[131].

Позднее подробное изучение местности показало: из-за характера высот к северу от Недер-Рейна в план обороны следовало включать и весь Арнем с населением в 100 тысяч человек, и зоны десантирования за городом. Иными словами, периметр во много раз превышал обычную протяженность фронта, которую могла удержать дивизия. Уркварт не мог не задаться вопросом: а эта цель, самая далекая и опасная, — комплимент боевой силе его 1-й вдд? Или крах дипломатии союзников, неспособной пережить катастрофу, когда англичане командуют американцами? Он сильно подозревал последнее — и был прав.

Следующее совещание прошло в штабе 9-го ТАК в Исткоте, на той же северо-западной окраине Лондона. Офицеры американских ВВС более или менее определяли выбор зон десантирования и сброса груза. В основном их волновала возможность избежать огня немецких зенитных батарей при заходе и выходе. Для простоты и в условиях нехватки времени начальники авиации работали по планам более ранних операций, и все же генерал-майор Уильямс отверг ключевой элемент прежних планов — идею внезапного удара, coup de main, силами отрядов на планерах. Вице-маршал авиации Холлинхёрст из 38-й группы ВВС сообщил, что будет только рад взять их на себя. Уильямс отказал: «При обычном рейде отрядам не хватит сил захватить и удержать главные мосты»^[132]. Но, согласно записке Холлинхёрста, решение о проведении всей операции «средь бела дня» было принято, «потому что [американская] 8-я воздушная армия не могла управлять истребителями на заре или в сумерках», — вот внезапный налет и отменили. Правила американцев насчет видимости были строже, нежели в Королевских ВВС. Но если бы даже рота высадилась до рассвета, как во время операции «Дэдстик» на мосту Пегас в Нормандии, она привлекла бы на мост все немецкие войска задолго до прибытия основных сил, и Браунинг отказался рассматривать внезапный натиск в дневное время.

Командир 101-й вдд генерал-майор Максвелл Тейлор, отвечавший за первые шестьдесят километров дороги, отказался десантироваться «в семи отдельных областях»^[133] рядом с семью мостами, которые должен был захватить. Он боялся рассеять подразделение. Число областей сократили до двух, а позже, после встречи с Демпси, область его ответственности за защиту маршрута на север сократили до двадцати пяти километров.

Гэвин тоже был недоволен рассеянием зон десантирования. Уильямс наотрез отказался их менять. По крайней мере 101-й вдд отдавали больше всего самолетов: она находилась ближе всех к базе операции. 82-я стояла следующей в очереди, а британская 1-я получала меньше всех — отчасти потому, что генерал Браунинг присвоил тридцать восемь планеров для своего штаба корпуса. (Позднее немецкие офицеры, анализируя операцию, пришли к другому выводу: они считали, что самую дальнюю дивизию следовало усилить максимально.)

Воздушные маршруты и зоны десантирования определила концентрация немецких зенитных орудий. Транспортно-десантное авиационное командование хотело держаться подальше от ключевых мостов в Арнеме и Неймегене именно из-за ПВО. В Арнеме им к тому же угрожал аэродром люфтваффе в Делене, к северу от города. В итоге британскую дивизию должны были десантировать далеко на западе, в десяти, а то и тринадцати километрах от автомобильного моста, и внезапность, важнейший элемент воздушных операций, была потеряна еще до начала полета.

«Одна из величайших трудностей при проведении этой операции заключалась в негибком планировании транспортно-десантного авиационного командования, — отметил главный разведчик Гэвина полковник Нортон. — Наземный план стал почти вторичным по отношению к воздушному»^[134]. У генерал-майора Уркварта из 1-й вдд просто не имелось опыта решительных переговоров с ТАК. Он принял те зоны десантирования и сброса груза, которые ему указали. «За летчиками оставалось последнее слово, — писал позже Уркварт, — и мы это знали»^[135]. Но эти летчики были твердо уверены, что иных мест нет.

Многие историки, следуя подходу «а вот если бы», уделяли столь много внимания различным аспектам операции «Маркет», что склонны были упускать из виду главное. Ее план изначально был очень плохим. В этом источник всех прочих проблем. Монтгомери не проявил никакого интереса к практическим моментам воздушных операций. Он не потратил времени на анализ хаоса, который творился при десантировании в Северной Африке, на Сицилии, на полуострове Котантен в Нормандии. Начальник разведки Монтгомери бригадный генерал Эдгар Уильямс указал также, что «Арнем зависел от изучения местности, и Монти, когда решился на операцию, его не провел»^[136]. Он упрямо отказывался слушать принца Бернарда^[137], голландского командующего, когда тот предупреждал: бронетехнику на высотах, на дороге-однорядке, не развернуть и в низины, на польдеры, ее просто не вывести!

Уильямс также признал, что в 21-й группе армий «оценили врага очень слабо… Очень мало знали о положении дел»^[138]. Но превыше всего был факт, так и не признанный официально: успешной операция могла быть только в том случае, если все пройдет как по маслу. А неписаный закон войны гласит: ни один план не остается неизменным после столкновения с врагом. И это было вдвойне верно для воздушных операций. Вероятность, что немцы взорвут в Неймегене огромный автомобильный мост через Ваал, почти не обсуждалась. Сделай они это, и 30-й корпус, возможно, не смог бы вовремя достичь 1-й воздушно-десантной дивизии в Арнеме. Но немцы не уничтожили мост, и это была удивительная и совершенно нехарактерная ошибка, на которую в планах союзников никогда не стоило рассчитывать.

Еще 11 сентября адмирал Рамсей вылетел в Гранвиль, куда Эйзенхауэр вернулся после встречи с Монтгомери на аэродроме Брюсселя. «Пошел повидаться с Айком, он снова в пижаме, мается с коленом, — писал Рамсей в дневнике. — Остался на чай, и он заговорил о Монти, о командовании, о трудностях, о будущей стратегии… Он явно обеспокоен, и виной тому, несомненно, Монти, который ведет себя плохо. Айк не верит в его лояльность, и, вероятно, не без оснований. Он никогда раньше не позволял себе таких бесед со мной»^[139].

В течение нескольких дней Рамсей пытался встретиться с Монтгомери — поговорить об эстуарии Шельды и открытии огромного порта Антверпена. Фельдмаршал его проигнорировал. Насколько он знал, Антверпен решили поручить 1-й канадской армии. Но Монти, одержимый порядком, настаивал на географическом продвижении. Канадцам велели продолжить наступление на побережье и захватить гораздо меньшие и более поврежденные порты Ла-Манша. В любом случае фельдмаршал явно полагал, что если сможет пересечь Рейн, то с Антверпеном можно будет разобраться и потом.

В то же время он пытался добыть все, что мог. 11 сентября, на следующий день после встречи в самолете на аэродроме Брюсселя, Монтгомери послал Эйзенхауэру сообщение: «Ваше решение о том, что северное направление на Рур не имеет приоритета над другими операциями, будет иметь определенные последствия, о которых вы должны знать… Пересмотренная операция “Комета” не может, повторяю, не может состояться самое меньшее до 23 сентября… Задержка даст врагу время для организации более эффективных оборонительных мероприятий»^[140]. Как утверждал Монтгомери, теперь оказалось, что у него нет достаточных средств. Эйзенхауэр, пришедший в ужас оттого, что союзники могут провалиться и с плацдармом на Рейне, и с безопасностью Антверпена, послал разобраться во всем своего начальника штаба, генерала Беделла Смита.

На следующий день Беделл Смит вылетел в тактический штаб Монти. Он пообещал ему дополнительно 500 тонн припасов в день, даже ценой лишения трех американских дивизий их транспорта, и заверил, что 1-я американская армия также получит приоритет и защитит его правый фланг. Это означало, что Паттон остановится в Сааре. Монтгомери чувствовал, что одержана «великая победа», и хвастался фельдмаршалу Бруку тем, что его послание «дало волнующий итог. Айк уступил и сегодня послал ко мне Беделла. Наступление на Саар должны остановить»^[141].

Монтгомери, получив то, что хотел, направил Эйзенхауэру еще одно донесение: «Спасибо, что послали ко мне Беделла. Имея гарантии в том, что я получу 1000 тонн ресурсов в день, а Ходжес — все необходимое ему обслуживание, я снова рассмотрел свою проблему. Сейчас я назначил “День ‘Д’” для операции «Маркет» на воскресенье, 17 сентября»^[142]. Тем временем Брэдли был в ярости, что с ним так и не посоветовались, и, как только он обо всем узнал, сразу заявил Эйзенхауэру, что «решительно возражал»^[143] против этого плана. Паттону стало плохо. «Монти творит что хочет, — писал он в дневнике, — и Айк говорит: “Да, сэр”»^[144]. На самом деле Монтгомери не получил ничего из обещанного и впоследствии сослался на это, пытаясь переложить на других вину за провал операции «Маркет — Гарден». Генерал Эйзенхауэр до конца дней своих так и не смог пробить броню упрямства Монтгомери и донести до того мысль, что именно фельдмаршал ответствен за ошибки. Тот этого так никогда и не признал.

Примечания

93

Куртре (фр. Courtrai) — город в Бельгии (флам. Kortrijk).

94

Эско — река во Франции, Бельгии и Нидерландах (на территории Нидерландов — Шельда).

95

Майор Дж. Блэквуд, 11-й парашютно-десантный батальон, 4-я парашютно-десантная бригада. — NIOD 244/1237.

96

Монтгомери — Фредди де Гингану. — TNA WO 205/5D.

97

Бреретон — Эйзенхауэру, 20.8.44. — 1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 19. Об отмененных операциях. — Штаб 1-й союзной воздушно-десантной армии, 12.9.44. — NARA RG498 290/56/2/3, арх. кор. 1466. О «Кошечке с Канзаса». — 1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 18.

98

Troop Carrier Command, ТАК (англ.) — Транспортно-десантное авиационное командование.

99

Мисс Клэр Миллер, кавалер ордена Британской империи. — CRCP 107/26.

100

CBHC, арх. кор. 4, папка 13.

101

Штаб 1-й союзной воздушно-десантной армии. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 19.

102

M148, бумаги Монтгомери, цит. по изд.: Nigel Hamilton. Monty: The Field Marshal 1944–1976. London, 1986. P. 22.

103

1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 253, арх. кор. 5.

104

Профессор Гэри Шеффилд, презентация в Королевском Объединенном институте оборонных исследований, 20.11.2013.

105

CBHC, арх. кор. 4, папка 13.

106

Дневник Демпси, 4.9.44. — TNA WO 285/9.

107

Лейтенант Стефан Качмарек, польская парашютная бригада. — CRCP 132/38.

108

Maj Gen R. E. Urquhart (with Wilfred Greatorex). Arnhem. Barnsley, 2008. P. 17.

109

Генерал-майор Сосабовский. — CRCP 132/45.

110

Лейтенант Робин Власто, рота “A”, 2-й парашютно-десантный батальон. — CRCP 111/7.

111

1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG498 290/56/2/3, арх. кор. 1466.

112

FLPP, арх. кор. 2.

113

1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG498 290/56/2/3, арх. кор. 1466.

114

Бреретон — Монтгомери, 9.9.44. — TNA WO 205/197.

115

Бригадир Э. Уильямс. — FCPP, арх. кор. 24. О промахе Бреретона, не пригласившего командиров авиационных частей 38 и 46-й групп. — Ли-Мэллори, письмо Бреретону, 6.9.44. — NARA RG331, запись 253, арх. кор. 5.

116

Сосабовский. — CRCP 132/45; PISM A.v.20 31/19.

117

Дневник Демпси, 8.9.44. — TNA WO 285/9.

118

Ibid.

119

M524, бумаги Монтгомери, цит. по изд.: Hamilton. Monty: The Field Marshal. P. 44.

120

LHCMA 15/15/48; LHCMA Gale 11/22.

121

Теддер — Порталу, 10.9.44. — Tedder Papers, Duplicates 1944, July — September. P. 347. — AHB.

122

LHCMA Gale 11/22.

123

Теддер — Порталу, 10.9.44. — Tedder Papers, Duplicates 1944, July — September. P. 347. — AHB.

124

Дневник Демпси, 10.9.44. — TNA WO 285/9.

125

Свершившийся факт (фр.).

126

TNA WO 205/692.

127

1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 20. См. также: Эйзенхауэр — Бреретону. — 1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 19. О списке присутствующих, 10.9.44. — 1-я союзная воздушно-десантная армия, дневник бригадира Флойда Паркса. — FLPP. О Браунинге и планах под контролем см.: Sebastian Ritchie. Arnhem: Myth and Reality. Airborne Warfare, Air Power and the Failure of Market Garden. London, 2011. P. 180–81.

128

1-я союзная воздушно-десантная армия. — NARA RG331, запись 254, арх. кор. 20.

129

Подполковник Джон Нортон, G-2, 82-я вдд. — CRCP 100/3.

130

Дневник Паркса. — FLPP.

131

Urquhart, Arnhem, p. 1.

132

TNA CAB 106/1133. См. также: Беделл Смит, интервью с Ф. Погом, 13.5.47. — OCMH WWII Interviews. — USAMHI. Докладная записка Холлинхёрста от 11.9.44 любезно предоставлена Д. Хоузом. О том, как Тейлор и Гэвин расстроились, узнав о зонах десантирования. — FCPP, арх. кор. 24.

133

Заметка Бреретона, 11.9.44. — TNA WO 219/4997. О том, как участок ответственности 101-й вдд сократили до 25 км. — Ritchie. Arnhem: Myth and Reality. P. 119.

134

Нортон. — CRCP 100/3.

135

Urquhart, Arnhem. Р. 7.

136

FCPP, арх. кор. 24.

137

HKNTW. Р. 385.

138

Бригадир Э. Уильямс. — FCPP, арх. кор. 24.

139

Robert W. Love and John Major (eds.). The Year of D-Day: The 1944 Diary of Admiral Sir Bertram Ramsay. Hull, 1994. P. 137.

140

DDEP, арх. кор. 83. — TNA WO 205/693.

141

M196, бумаги Монтгомери, цит. по изд.: Hamilton. Monty: The Field Marshal. P. 57–58.

142

DDEP, арх. кор. 83.

143

Omar N. Bradley. A Soldier’s Story. New York, 1964. P. 410.

144

PP. P. 548.