Искусственная мухоловка

Энн Княгинина (2024)

Кайра приезжает в «умный» отель отметить окончание колледжа. Но вместо отдыха — заражённые непонятной инфекцией люди. Трупы. Новые знакомые, и враги. И влюблённый в неё парень. Бок о бок им придётся выживать, бояться и плакать. Напряжение нарастает, когда открывается правда о месте, где их заперли. Город за пределами отеля тоже становится местом борьбы за жизнь.

Глава 4

Приоткрываем дверь и выглядываем.

Подозрительно тихо и пусто. Но это к лучшему — значит, твари ни за кем не бегут, и в данный момент не убивают.

— Куда теперь? — спрашиваю я, делая первый шаг в коридор.

— Давай в столовую. Возьмём там ножи.

— Столовая на четвёртом этаже — когда я бежала сюда, слышала крики именно там.

— Нет выбора. Нам нужно оружие.

Если подохнем, оно нам не понадобится, но мы ещё живы и будем действовать.

Убивать…

Должны ли мы убивать, или можем нанести глубокие порезы на их ноги, чтобы они не смогли бегать? Столько вариантов, чтобы люди не умирали — вдруг их можно будет вылечить… А мы поступаем как хищники — те не задумываясь прогрызают клыками кожу.

На четвёртый этаж поднялись без помех.

В коридоре настоящий ад.

Закрыв рот ладонью, беззвучно стону, смотря на гору трупов. Женщина, на ней сверху мужчина, у обоих вывернуты шеи. Дальше девочка лет десяти — оба беспроводных наушника выпали из её ушей.

Неподалёку от девочки — подросток-парень — один глаз подбит, жёлтый синяк уже никогда не пройдёт. Второго его глаза не видно — половина лица упирается в стену.

Двое лежат рядом друг с другом, уткнувшись лицами в пол — по их фигуре можно предугадать, что это двое мужчин — их густые волосы длиннее моих — мужчины, даже не видя их лиц, напоминают рокеров. Широкие спины и накаченные, крупные руки. Чёрные джинсы у обоих, и серые джинсовые куртки.

Эти трупы по правую руку, а по левую двое старых людей, до последнего державших свои трости.

А над ними возвышается здоровая женщина. Она смотрит на стариков и нервно втягивает воздух.

— Она нормальная? — шепчет на ухо Эмбер.

Я мотаю головой, чтобы вернуть ясность ума. Среди мёртвых людей мысли становятся все темнее и страшнее. Чувствуешь себя среди них — лежащим на этом полу.

Без сердцебиения.

На шёпот Эмбер женщина поднимает глаза.

— Вы так молоды, — почти пропивает она слова. — Уходите отсюда, пока они не вернулись.

— Нам нужно в столовую, там… — она не даёт договорить, перебивает:

— Там нет ничего. Только смерть! — двумя руками показывает на дедушку с бабушкой. — Одна смерть, — произносит уже тише.

— Там ножи, это оружие, — всё же договариваю я.

В горле моём рвотный ком — когда я говорю, он ощущается сильнее. Стучу себе по груди. Часто-часто сглатываю — вот-вот вырвет.

— Оружие, — она хохочет, — Эти пришельцы и есть оружие, их не убить! Молитесь, молитесь, чтобы оказаться на небесах, занять место в раю. МОЛИТЕСЬ!

Мурашки пробегают по коже, я сглатываю слюну одновременно с Эмбер и чувствую, как рвота поднимается выше.

Я наклоняюсь. Меня тошнит и тошнит — вся еда, переваренная вчера, выходит под ноги. Пытаюсь дышать, но меня снова рвёт.

А женщина то шепчет, то вопит:

— Я бог, я вас слышу. Я займу вам места. Только МОЛИТЕСЬ!

— Тише, тише, — Эмбер держится лучше меня. Даже лицезря мою рвоту, слушая, как та выходит, не встаёт блевать на пару: — Нам надо уйти. У неё мозг поехал.

Вытираю губы запястьем. Другой рукой размазываю слёзы по щекам.

В животе всё скручивается и ноет. Сжимаю зубы до боли, чтобы никакой больше тошноты.

— Мы помолимся, спасибо, а теперь до свидания. Были рады с вами познакомиться, — голос точно бы не мой. Он жалок, тих, напуган.

Поворачиваем направо. Придётся обходить трупы, стараясь не наступать на них. Хорошо, что ещё нет трупного запаха. Но есть запах моей рвоты, от которого сложнее удерживать новый фонтан из еды.

Столько мёртвых.

Всё это как-то неестественно. Неправдиво. Как в сериалах — там тоже частенько появляются религиозные люди, принуждающие молиться.

Но всё это я вижу своими глазами. И точно чувствую пальцы Эмбер на локте.

Мы как на минном поле, только вместо мин — руки, ноги, головы.

Приходится перепрыгивать тела. Оборачиваться, потому что та женщина следует за нами, но уже молча.

— Столовая близко, — сообщает Эмбер.

Да, она близко: количество трупов увеличивается. У кого-то около уголков губ крошки. Кто-то, перед тем как умереть, собирался съесть хот-дог, сладкую булочку, выпить напиток, но теперь еда раздавлена, лимонады разлиты: и пахнут приторно сладко.

— Они все отправились в рай, — как бы невзначай сообщает женщина, поравнявшаяся с нами, когда мы останавливаемся перед мертвецами.

Не могу судить её за то, что она находит светлую сторону в этой неспокойной обстановке, но женщина всё равно пугает.

— Пришельцы бродят повсюду.

Я смотрю то на один труп, то на второй, и задумываюсь: почему мы и они не стали тварями.

Мы с Эмбер и тем мужчиной с первого этажа были в бассейне. У тех, кого я встретила на лестнице по пути на третий этаж, были мокрые волосы. А тот, из фитнес-зала, который вышел проверить, что происходит, почти одновременно со мной, был в мокрой одежде.

Но я не могу сделать выводы сейчас — ещё рано.

— Где вы находились, когда всё это началось? — спрашиваю женщину слева от себя.

— Лежала в ванной. Добавляла в воду специальную соль, чтобы осветлить кожу, — она изъясняется вполне адекватно. Предаётся воспоминаниям.

— Вода, — поворачиваюсь к Эмбер.

Она ждёт пояснений. Её пальцы на моём локте сжимаются.

— Не знаю, как другие, — хочу обвести рукой зал перед столовой, но не делаю этого — как будто все те люди, что умерли и лежат тут на полу, никогда не имели личностей. — Но все живые контактировали с водой.

Эмбер воодушевляется.

Она смогла улыбнуться.

— А вдруг вода поможет излечить их?!

Я тоже улыбаюсь. Это шанс на спасение себя, выживших, и заболевших.

Женщина при этом не улыбается. Она разворачивается и начинает уходить туда, откуда пришла.

— Я возьму бутылки воды из комнаты и попробую выбить из пришельцев темноту.

На миг мне показалось, что она пришла в себя, но явление оказалось временным.

— Ты уверена, что стоит отпускать её?

Эмбер смотрит то на меня, то на спину новой знакомой.

— Не знаю, наверное, идея плохая.

Мы догоняем женщину. Она что-то бурчит себе под нос. Не разобрать, но слуховая иллюзия подкидывает варианты: там несколько слов"молитесь","рай"мертвы". Дрожь проносится по коже, будто выбивает ритм предупреждения, что не стоит за ней идти.

— Может, вам пойти с нами?

Эмбер хочет взять её за руку, но вовремя останавливается — мы не знаем, что ещё можно ожидать от неё.

— Идите, идите, — машет она перед собой.

— Здесь опасно…

— Я сказала — валите!

Она толкает Эмбер на меня. Я врезаюсь спиной в стену, боль пронзает позвонки, но я сдерживаю стон. Покалывающие ощущения проходят через несколько секунд, оставляя за собой ноющее чувство от удара.

Женщина начинает толкать нас. Она толкает и толкает. Хватает нас за одежду, пытается вырвать куски ткани.

Мы с Эмбер пятимся, стараемся скинуть её руки с себя, жалеем, что не дали ей уйти.

— Мы уходим, ладно?

— Уходите!

Последний толчок, и она опять поворачивается к нам спиной. И, в конце концов, теряется за углом.

— Вот же… — Эмбер проглаживает ладонью складки на рубашке.

— Тем пришельцам, как она выразилась, не повезёт с ней больше, чем ей с ними.

Тру спину, и места, где женщина хватала моё платье.

Рычания разносятся из зала, куда мы намеревались пойти, чтобы попасть в столовую.

Звуки медленной ходьбы.

Монстры там. Они вернулись, пока мы пытались убедить женщину не уходить одной.

Попасть в столовую становится затруднительным.

— Это проклятье! Проклятье, чёрт его побрал!

Меня заполняет ярость. Мне хочется бить кулаками по стене. Снова плакать.

Я сажусь на корточки, стараясь удержать равновесие. Хватаюсь за голову.

Рыжая всё это время смотрит на меня, но я в отчаяние: мне всё равно, как я выгляжу. Какая я неудачница, что не могу сдерживать эмоции.

Слёзы падают на ноги, на волосы — совсем немного очищая их от крови.

— Я посмотрю, сколько их там, — спокойно говорит Эмбер.

Я поднимаю на неё заплаканные глаза.

— Первое правило выживания — не расходиться. Бывают исключения из правил, но я сомневаюсь, что в нашем случае.

Эмбер с самой первой минуты поступала правильно — дождалась, когда стихнут крики в раздевалке. Добежала до своего номера и спряталась. Будет очень плохо потерять её в бою, так и не узнав лучше.

— Тогда поднимайся.

Она протягивает мне руку. Я моргаю, чтобы выгнать слёзы. Хватаюсь за Эмбер, она тянет меня на себя. Я выпрямляюсь во весь рост.

К битве не готова. Хочется лечь и уснуть. Хочется есть и пить. Хочется закрыть глаза, открыть, и чтобы в отеле было всё как раньше: голоса довольных людей. Хлопанья дверей. Смех детей. Удары тростью по полу.

Вернулась обыденность.

Эмбер прижимается к стене, я за ней. Двигаемся в сторону тихо и осторожно. Мы долго шумели, и монстры повылезали в зал. Теперь никакого шума, чтобы не услышали.

Она прокрадывается к углу. Я останавливаюсь. Прижимаюсь к её плечу. Эмбер выглядывает в зал, немного склоняясь.

Показывает семь пальцев.

Их семеро.

Мне повезло справиться с тремя, но семерых не побить. И не обойти. Вход в столовую прямо, сумасшедшие ходят туда-сюда — сейчас медленно, но, если заметят нас, мигом ускорятся.

Они в форме официантов. Поваров.

Это трудящиеся отеля.

Мы остались без оружия?

Я не удивляюсь, что все идёт по паршивому сценарию. Мы сами виноваты: пошли за той женщиной, захотели взять ее с собой, не позволить погибнуть в длинных коридорах. Но в груди остаётся надежда — она возьмёт воду, выльет на «пришельцев», и у тех затянутся раны на щеках, глаза посмотрят прямо, а не будут скакать. Они перестанут рычат и заговорят.

Вернут человечность.

— Я видела кухонный лифт рядом с бассейном.

— И как он действует? Электричества нет — не доедем.

— Честно, я не знаю. Он едет только на первый и четвёртый. С подсобки, на этаж, ведущий в кладовую.

— Откуда ты знаешь?

Я пытаюсь вспомнить, сколько видела лифтов, но на втором и третьем только один — для общего пользования.

Появляется надежда добыть ножи, и планировать дальнейшую тактику.

Если поддамся страху, злости, напряжению, то ничего не добьюсь, кроме как впоследствии кричать в коридорах о молитвах.

— Была открыта дверь в кухню. Парень помогал тому, что стоял в лифте, заносить коробки. Потом дверь закрылась, и лифт уехал на четвёртый, а экран сверху высветил всего две цифры «один и четыре»

— Может, остальные просто не высвечивались?

— Всё возможно, но мы либо через них, — кивает в сторону зала, — или пробираемся к лифту, и там уже решаем дальше.

Наш разговор звучал тише и тише: каждое слово подобно заканчивающемуся моросящему дождю.