Подчини меня нежно

Энканта, 2021

Лиза – обычная девушка, машину которой однажды задевает симпатичный мужчина, в автомобиле которого обнаруживается огромная плеть. Незнакомец предлагает оплатить ущерб и разъехаться, но она под влиянием порыва обращается с просьбой показать ей мир БДСМ. У Макса есть все, но ни одна женщина не привлекает надолго. Новички- особенно, но внезапно он обнаруживает в интересе Лизы к БДСМ затаенную подоплеку. Желание помочь девушке преодолеть ее скрытую боль неожиданно высвобождает и его способность любить.

Глава 4

Закрыв за нами дверь в спальню, Макс не спешил начать новую игру. Он прибрался в комнате, закинул в ванную свою футболку, брошенную на пол в прошлый раз, приоткрыл окно, чтобы немного проветрить. Я села на кровать, с интересом наблюдая за ним. Сейчас он был просто человеком, и по сути — полным незнакомцем для меня, если не считать той его доминирующей стороны, которая играла со мной в игру.

— Пить хочешь? — спросил он, доставая из кармана свой телефон. — Я закажу нам что-нибудь.

— Просто воды, — кивнула я. — Ты ведь пошутил там внизу насчет наказания? Это игра на публику такая?

Задавая этот вопрос, я была уверена, что он чисто риторический, но ответом мне был полный изумления взгляд:

— Пошутил? Насчет наказания?

Я опустила глаза. Что-то в выражении его лица подсказало, что он уже начал игру — вот так просто, без предупреждения.

— Простите меня, мастер, я не поняла, — шепотом ответила я, ощущая, как ускоряется сердцебиение.

— К твоему сведению: я никогда не шучу с нижними по поводу наказаний. Ты дважды попыталась оспорить мои приказы. На публике.

Его голос стал резким, и я вздрогнула, невольно опуская голову.

— Мало того, — продолжил он. — После этого ты вообще отказалась подчиняться. Знаешь, что за такое бывает с более опытными нижними?

Я помотала головой. Он понизил голос и внезапно успокоил тон, но от этого стало только страшнее. Я почувствовала: он только что принял какое-то решение насчет меня.

— Пожалуйста, не выгоняйте меня, — тихо попросила я. — Мне нравится играть с вами. Я не нарочно.

— Уже лучше. На колени, — приказал он, и я мгновенно сползла с кровати на пол к его ногам.

Он отдал еще несколько приказов: выпрямить спину, положить руки ладонями вверх, развести ноги пошире. Мои щеки начали гореть.

— Я пока не собирался тебя выгонять. Так что, у тебя есть идеи, какое наказание может полагаться за неподчинение?

Я покачала головой и тихо ответила «Нет, мастер».

— Если бы ты была более опытной, — сказал тогда он, присаживаясь на корточки рядом и опустив голос почти до шепота, — ты бы проползла по всей барной стойке голой, перед несколькими доминантами. И я бы дал им право подгонять шлепками, как им вздумается.

Содрогнувшись, я сглотнула. Мне до конца не верилось в то, что он действительно сделал бы такое за такой мелкий, на мой взгляд, проступок, но картинка получилась яркой и пугающей.

В тот момент, когда он открыл рот, чтобы добавить что-то, в дверь постучали, и Макс быстро выпрямился, чтобы открыть ее.

— Глаза в пол, нижняя, — сказал он, когда я невольно подняла голову.

Кто-то принес нам напитки и тихо удалился. Дверь снова закрылась, и я получила стакан воды вместе с небольшой передышкой. Но теперь я просто не могла остановить сердце и свое воображение: как меня накажут? Что может послужить достойной заменой для той кары, которую он только что описал?

Стоило мне отдать ему стакан, как он снова оказался рядом на корточках.

— Все это я рассказал лишь для того, чтобы ты понимала, как сильно провинилась, — негромко пояснил он. — Ты не можешь не подчиняться мне на публике. Совсем.

— Но, мастер, мне было слишком страшно бить человека плетью. Что, если я бы поранила его?

— Я не дал бы тебе нанести ни единого удара, бестолковая нижняя, — ледяным голосом возразил он. — Это было просто испытание на покорность. Ты его провалила. Подумай об этом, пока я буду наказывать тебя.

Мой рот пересох. О боже. Только теперь до меня начало доходить, что на самом деле произошло. Он не просто устроил спектакль для публики, а действительно серьезно к этому относился с самого начала.

— Да, похоже, теперь ты все правильно поняла, — удовлетворенно сказал он, заглянув мне в лицо, и выпрямился, глядя сверху вниз. — Ложись на кровать, на спину.

Послушно выполнив этот приказ, я с тревогой смотрела, как он обходит кровать, берет цепи, прикрепленные к изголовью, и… сковывает мое запястье холодным наручником, а затем — и другую.

Теперь, когда он стоял надо мной, глядя снизу вверх, я почувствовала себя гораздо более беззащитной. Живот сжался. Чем больше я смотрела в его глаза и замечала пляшущих там демонов, тем больше веселый игровой настрой покидал меня, уступая место откровенной опаске.

— Вы не скажете, что собираетесь делать со мной, мастер? — спросила я. В этот момент меня охватил приступ легкой паники. Я лежала обнаженной и беззащитной перед ним, стоящим у кровати полностью одетым.

— Не-а, — ответил он невозмутимо и поднял глаза к потолку. А через пару секунд потянулся за еще одной цепью, которая была прикреплена к потолку прямо над кроватью.

— Давай ногу, нижняя, — скомандовал Макс, требовательно протянув ладонь.

— Ногу?

Вместо того, чтобы выполнить приказ, я инстинктивно сжала бедра.

— Нижняя, — угрожающие понизил голос мой господин.

— Я просто хочу узнать, что ты… вы…

Вместо ответа Макс положил ладонь на мое плечо и повернул на бок и сразу так хлестко шлепнул по попе, что у меня вырвался крик.

— Еще? — спросил он невозмутимо, словно ничего не слышал и не понимал, насколько сделал больно. Это было слишком для меня.

— Не надо… — быстро попросила я, невольно сжимаясь.

— Ногу, саба, — повторил Макс, снова повернув меня на спину.

Уставив на него возмущенный взгляд, я протянула лодыжку, но всем видом показывала, что это перебор. Но по его лицу вообще не было заметно, что ему есть дело до моих чувств.

Макс пристегнул мою щиколотку кожаным браслетом к цепи и потянул, поднимая так, что моя нога теперь была задрана под прямым углом вверх. Затем не спеша обошел кровать, не спуская с меня пристального взгляда.

— Вторую, — чуть тише сказал он, снова протягивая ладонь.

Слегка раздув ноздри, я подняла вторую ногу, едва удерживаясь от соблазна сопроводить это движение хорошим пинком, но не осмелилась. Пристегнув обе мои ноги, Макс осмотрел мизансцену и еще немного подтянул цепи так, что мои лодыжки отъехали чуть дальше на меня. Но прежде, чем это стало бы слишком дискомфортным, остановился.

— Так что ты там говорила про анальные проникновения? — уточнил он так, как если бы мы только что прервали этот разговор.

— О-о-о, нет, — выдохнула я, округлив глаза.

— Я помню другое, — покачал он головой. — И скажи сразу, как ты думаешь, сколько ударов по попке заработала за вранье и отказы подчиняться, которых с каждой минутой становится все больше?

— Я не знаю.

Мой голос сел от возбуждения. С телом творилось что-то невероятное. Я ощущала беспомощность, тревогу, но это вызывало такое сильное возбуждение, какого прежде я никогда не испытывала даже от очень долгих эротических прелюдий. Разве что — от собственных фантазий.

— Начнем с пятнадцати, — кивнул Макс так, словно именно это я и предложила. — И я хочу, чтобы ты все это время думала о том, как исправить свое поведение.

Я тревожно следила за ним и зажмурилась, когда Макс сделал пару шагов, но тут же поняла, что он отходит от кровати. Мои глаза округлились, а дыхание застыло на губах, когда он подошел к стойке с различными девайсами и уверенно взял один из них.

— О, нет! — тихонько пискнула я, когда поняла, чем именно он собирается меня пороть. Это была кожаная плеть с двумя плоскими хвостами — по виду, как змеиный язык. И попа заболела, как только я ее увидела. Это будет слишком больно, я не выдержу, мелькнуло в голове.

— Это наказание, малыш. Оно не должно быть приятным, — спокойно возразил Макс, подходя ко мне. — Стоп-слова при тебе, не забыла?

Стоп-слова, точно. О боже.

— Да, мастер, — выдохнула я.

— У тебя красивая попа, — мягко сказал он, словно немного смилостивившись. — Но очень наглая.

Первый удар полоснул ягодицы почти сразу, мой рот сам собой приоткрылся, выпустив жалобный крик наружу. Второй был чуть послабее, и это успокоило.

— Еще восемь. Скажи, что сожалеешь о том, что натворила.

— Я сожалею, — умоляюще выпалила я, чувствуя, как глаза становятся влажными. От третьего удара я снова жалобно застонала, дернувшись, остро чувствуя свою беспомощность. Мои ноги задраны вверх, руки прикованы за головой, попа максимально открыта для порки — ужасно унизительная позиция.

К седьмому удару по моему лицу потекли слезы от боли и обиды. Но почему-то даже в голову не приходило сказать стоп-слово. Это была какая-то сладкая боль, и даже унижение было сладким. И, конечно, возбуждало.

— Знаешь, что я сейчас делаю? — спросил он после моего нового громкого крика боли.

Подняв удивленный взгляд, я еле дышала от обилия эмоций. До меня с трудом доходил смысл его слов, и что он хочет услышать в ответ, было непонятно.

— Я учу тебя, потому что ты просила поучить. Помнишь ту наглую девчонку, которая шантажировала меня три часа назад в машине?

Зажмурившись, я всхлипнула:

— Простите меня, мастер.

Неужели это было всего три часа назад? Как же это было давно. И как нелепо с моей стороны было дразнить такого человека. Мне и в голову не приходило, что будет так больно… и что мне это так понравится.

— Думаешь, это сильная боль? — усмехнулся он, словно читая мои мысли и тихо засмеялся в ответ на мой новый испуганный взгляд. — Это обычная воспитательная порка для непослушной сабы-новичка. Она пойдет тебе на пользу.

— Вы…

Снова разозлившись, я потеряла голову и захотела сказать ему какую-нибудь гадость, но тут плеть снова хлестнула по попе, и вместо этого я заорала. А потом сразу еще раз, когда он догнал первый удар вторым.

После этого строптивости во мне не осталось. Попа горела и пульсировала, и, когда он легонько погладил ладонью, я сдалась и сама потянулась за утешением. Макс погладил по голове и отложил плеть:

— Ну, все, все, малыш, все уже кончилось. Будешь слушаться теперь?

— Да, — прошептала я. — Вы меня отпустите, мастер?

— Пока нет. Я хочу показать тебе еще кое-что. Анальная пробка, небольшая.

Возражать я не стала, только издала тихий стон. Его пальцы постепенно сползли с моей попы на более интимное место и стали гладить сразу где нужно, стимулируя клитор, а потом проникая в киску. Добившись моих стонов удовольствия, он снова встал и вернулся с какой-то упаковкой и тюбиком.

— Ароматизированное масло. Любишь мандарины?

До моих ноздрей внезапно донесся запах цитрусовых, когда он открыл небольшой тюбик, и очень скоро я ощутила, как что-то теплое пролилось прямо туда — а следом вошел палец.

— Ау!

Мои глаза и рот раскрылись, а Макс улыбнулся, не отрывая взгляда от моего лица:

— Ты так сексуальна, когда так реагируешь, малыш. Не представляю, что с тобой будет, когда я трахну тебя туда.

— Ты слишком большой, — помотала я головой. — Ты не поместишься.

— Неужели? — спросил он, улыбаясь так широко, что даже на щеках появились ямочки, — О, как много тебя ждет интересных открытий, моя прелесть.

— О… о…, — снова жалобно застонала я.

— Да, постони еще немного, — с садистским наслаждением прошептал Макс, а потом убрал руку и принялся распаковывать то, что принес.

На вид пробка была и правда совсем небольшой. Но точно больше, чем палец.

Инстинктивно сжимая ягодицы, я получила новый холодный взгляд — и мгновенно сдалась, позволяя ему прижать пробку к моему заднему проходу и толкнуть внутрь.

— Пожалуйста… мне немного больно.

— Это нормально для первого раза. Потерпи, — спокойно сказал он и сильным толчком вогнал ее до конца.

— Ау… ай… нет… ау…

Болезненные судорожные сжатия моих мышц заставили меня изгибаться и дергаться, но цепи держали крепко, и, встретившись взглядом с Максом, я поняла, что он кайфует от моих мучений. Тогда меня охватил стыд, и я замолчала, перестав извиваться — почти сразу же пришел новый приступ возбуждения. Его пальцы вернулись к моей киске, лаская движениями вверх-вниз, и очень скоро я перестала понимать, почему издаю стоны: от боли в попе или от нарастающего наслаждения.

Макс придвинулся ближе, едва не коснувшись моих губ своими, ловя мое дыхание, и его пальцы стали трахать меня.

Из-за пробки в попе ощущения были ярче, и я широко открыла рот, понимая, что вот-вот кончу. Но в этот самый момент этот подлый верхний убрал пальцы.

— Нет! Пожалуйста, еще! Пожалуйста!

Я не знала, почему превратилась в такой инфантильный ноющий комок — из-за цепей или из-за того, что все больше признавала его власть над собой. В тот момент я понимала лишь то, что мне очень нужен оргазм, и я готова умолять, выпрашивать, торговаться… вот только его веселый взгляд сверху ясно давал понять, что это не сработает.

Макс улыбнулся мне, но мне было не до веселья — в заднице пульсировало, пробка причиняла ощутимый дискомфорт. Вагину скручивало судорогами от неудовлетворения. Тяжело дыша, я уставилась на Макса и взмолилась:

— Мастер, пожалуйста. Пожалуйста, можно вытащить пробку?

— Смотря что ты готова сделать ради этого, — ухмыльнулся он.

— Что угодно… Пожалуйста, мне надо срочно вынуть это!

— Саба, — рассмеялся он, — ты снова напрашиваешься на неприятности.

В отчаянии, смешанном со злостью и болью, я наблюдала, как Макс отходит от кровати, гуляя по комнате так, словно торопиться было совершенно некуда. Для него так и было — его не сковывали цепи по рукам и ногам, и это не его тело болело от желания.

Заметив, как он выбирает новый девайс для порки, я издала новый умоляющий стон, и Макс повернулся:

— Что случилось, малыш?

Его глаза откровенно смеялись над моим беспомощным положением, и я опустила ресницы, чтобы не показывать ему степень своего отчаяния. По правде, к горлу уже подступали слезы, потому что я перестала понимать, чего он хочет.

— Тише, малыш. Никаких слез, пока я не дошлепал эту прелестную красную попку, — тихо сказал он, подходя к кровати.

Желание плакать сняло как рукой. Не дошлепал?!

— Ты не серьезно, — сказала я, посмотрев ему в глаза снизу вверх.

— Я обещал пятнадцать ударов. А было сколько? — серьезно спросил он.

— Десять, — с упавшим сердцем честно ответила я, поскольку скрупулезно считала их про себя, мечтая об окончании наказания.

— Попроси меня смягчить последние пять. Только вежливо, нижняя, иначе тебе не повезет, — предупредил Макс.

— Пожалуйста… мастер.

— Пожалуйста — что?

Нет, он издевался? Что я должна сказать?

— Пожалуйста, смягчите последние пять ударов, — процедила я, почти ненавидя его ухмылку в этот момент и едва справляясь с гневом.

— Хм… кажется, это было недостаточно вежливо. Твой тон мне не очень нравится.

На моих глазах все-таки выступили слезы. Мое терпение было почти на исходе.

— Пожалуйста, мастер, — жалобно попросила я, чувствуя, как дрожат губы.

— Так лучше, — мягко отозвался он. — Кстати, ты заметила, как стала называть меня мастером после секса? Правда, есть разница?

— Д… да, мастер, — растерянно сказала я, тревожно наблюдая за тем, как он перемещается по комнате, чтобы вернуться к выбору орудия пытки у стены.

Мои ноги медленно начинали затекать, попку тянуло, хоть и не так сильно, как минуту назад. Я чувствовала, что устала.

— Можно воды? — вырвалось у меня внезапно, когда я поняла, что умираю от жажды.

— Конечно, — Макс вернулся ко мне с какой-то устрашающего вида круглой резиновой штукой на рукоятке и невозмутимо поднес к моим губам бутылочку воды, слегка приподняв за плечи.

— Это шлепалка, — сообщил он, когда я напилась и откинулась на подушку. — Ты получишь пять ударов и потом расскажешь, как ощущения с пробкой.

Мое лицо вытянулось, когда он подмигнул, и я напряглась всем телом:

— Макс, нет. Это плохая идея… пожалуйста.

— Шесть ударов, саба.

— Мастер, пожалуйста, простите.

— Поздно. Закрой ротик, он тебя подводит, малыш.

— Я тебя ненавижу! — завопила я, вдруг выходя из себя. Макс застыл со шлепалкой в руке, а затем медленно повернулся:

— Семь ударов.

Приговор он стал приводить в исполнение сразу, а я сразу же завопила — боль была обжигающей, хоть и более равномерной и помягче, чем от стека — благодаря большой площади шлепалки. Но Макс шлепал довольно сильно, и я громко вопила от каждого удара.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — процедила я сразу после наказания, почти не контролируя собственной ярости, но не желая произносить стоп-слова — будто ему назло. Отзываясь на мою злость, Макс раздул ноздри, отстегнул одну мою ногу, затем вторую, расстегнул брюки и грубо развел мне бедра, крепко удерживая их раздвинутыми. Я сопротивлялась, как бешеная, и попыталась укусить его, когда он лег сверху, придавливая всем телом и просовывая руку между нашими телами.

— А-а-а! — завопила я, когда он потянул за пробку и вынул ее.

— Трахнуть тебя туда? — спросил он, собирая мои волосы в кулак, как в машине.

— Нет! Нет!

С тихим рыком он вошел в меня нормальным способом, но мы все еще будто дрались. И только после пятого или шестого толчка я сдалась. Мурашки поднимались по телу, как в прошлый раз, сопротивляться разливающемуся по позвоночнику теплу и возбуждению было очень трудно.

— М…Макс, — выдохнула я, прижимаясь к нему всем телом. — Да, да! Еще, пожалуйста!

— Держись, — прошептал он и протянул руку, чтобы освободить и мои запястья.

На этот раз он трахал еще жестче, укрощая меня, хотя в прошлый раз казалось, дальше некуда. Я кричала так, что очнулась с больным охрипшим горлом. Макс лежал рядом, моя голова покоилась на его локтевом сгибе.

Мне хотелось сказать, что это был лучший секс в моей жизни, но слова почему-то не шли, и вместо этого я прохрипела, что хочу есть.

— Сейчас спустимся, поедим, малыш, — сказал он. В его голосе после секса тоже появилась хрипотца, и он стал еще более спокойным и бархатистым, — Как ты?

— Хорошо. Я немного устала.

— Немного? Кажется, ты меня только что оскорбила.

Мои глаза распахнулись сами собой, по телу молнией пронесся инстинктивный страх, и я даже приподнялась на локтях, приоткрыв рот, но не в силах вымолвить ни слова в свою защиту.

Макс рассмеялся:

— Хороший рефлекс на слова своего господина. Расслабься, я пошутил.

Глубоко вздохнув от облегчения, я упала обратно на подушки и улыбнулась ему:

— На самом деле я очень сильно устала — ты и правда меня измотал.

— Это хорошо, малыш. Поедим и поговорим, потом я отвезу тебя домой, окей?

— Да, — сказала я, но сердце тоскливо сжалось. Получается, это все. И больше мы, возможно, не увидимся?

Мы по очереди приняли душ, я с трудом влезла в платье, уже ни капли не стесняясь быть без трусиков. Наверное, если бы Макс приказал мне сейчас спуститься голой, это не вызвало бы особых затруднений. После второго раза что-то в мозгу взорвалось и бесследно исчезло — только интересно, это были комплексы или остатки здравого смысла?

Игровое пространство клуба заметно опустело к тому времени, как мы спустились. И, если на втором этаже стоны еще слышались из комнат, то тут стало совсем тихо. Только в дальнем от нас углу еще продолжалась какая-то сцена, но за спинами зрителей невозможно было понять, что именно там происходит. Успокаивающая музыка теперь играла тише, мы прошли мимо опустевших станков к бару, и только тогда я поняла, что большинство посетителей все еще здесь, в клубе — только перебрались в другую часть помещения, которая в начале ночи, наоборот, пустовала.

Довольно большое пространство за барной стойкой было уставлено диванами, столиками для комфортного отдыха с перекусом.

— Во сколько закрывается клуб? — спросила я из любопытства.

— Около 7 утра. Сейчас пять, так что некоторые еще поиграют, самые стойкие, — улыбнулся Макс, проводя меня между диванами, то и дело здороваясь то с домами, то с сабами. Чуть поодаль я заметила Игоря, сидящего на коленях перед ухоженной яркой доминой, которой Макс его отдал.

— Ревнуешь? — весело спросил верхний, наклонившись к моему уху. Мы остановились, наблюдая как парень делает массаж ног своей домине, а та мягко гладит его по голове, периодически лаская шею и плечо.

— Нисколько, — улыбнулась я, наблюдая за движениями пальцев домины.

— Поиграешь еще со мной на следующей неделе? — Макс чуть наклонил голову, глядя на меня так, что все внутренности расплавились — это был ясный, спокойный и проникающий куда-то внутрь взгляд.

— Конечно.

— Хорошо. Ты же понимаешь, что в следующий раз я возьму больше?

— Да.

Вдоль позвоночника прошла теплая волна, колени подогнулись.

Я все еще была в приятном трансе, когда Макс усадил меня на диван и отошел к бару сделать заказ. Он пригласил меня прийти еще раз. Значит, я сюда вернусь.