Вредная девчонка – староста

Энид Блайтон, 1945

Элизабет Аллен в полном восторге: её выбрали старостой. Но она даже не подозревает, какая это ответственная работа быть школьным наставником. Ей кажется, что она всё делает правильно, но почему-то становится только хуже. Она старается держать себя в руках, но это так не просто для той, кого совсем недавно считали самой вредной на свете!

Глава 2

Возвращение в Уайтлиф

Арабелла и Элизабет так и не подружились. Элизабет абсолютно всё не нравилось в Арабелле, и неприязнь эта, похоже, была взаимной. И у Арабеллы всё в характере и поведении Элизабет вызывало презрение и возмущение.

А вот маме Элизабет девочка понравилась — ведь у неё были такие прекрасные манеры. Она всякий раз вставала, когда миссис Аллен входила в комнату и с неизменной вежливостью открывала и закрывала для хозяйки дома дверь, всегда готовая ей услужить. Но, чем вежливее вела себя Арабелла, тем шумнее становилась Элизабет. Так что миссис Аллен всё чаще приходилось выговаривать дочери, и ей это, конечно, не нравилось.

— Ах, дорогая, вот если бы у тебя были такие прекрасные манеры, как у Арабеллы! Ну почему ты вечно врываешься в комнату с таким шумом! И постоянно перебиваешь меня, не давая договорить!

После подобных слов Элизабет страшно дулась. Арабелла это, конечно, подмечала и с явным удовольствием нарочито вежливо демонстрировала разницу между собой и Элизабет.

Прошла неделя. За это время все в доме успели полюбить Арабеллу, и даже кухарка миссис Дженкс, у которой был весьма крутой нрав.

— Да ты ведь только и делаешь, что подлизываешься к ней, — упрекнула Элизабет Арабеллу, когда та пришла из кухни и сообщила, что миссис Дженкс специально для неё печёт свой знаменитый пирог.

— Я к ней вовсе не подлизываюсь, — как всегда вежливо ответила Арабелла. — А вот тебе, Элизабет, хорошо бы перестать употреблять грубые словечки, они совсем не красят леди. Подлизываешься! Фу, как вульгарно!

— Да заткнись ты! — огрызнулась Элизабет.

Арабелла вздохнула:

— Жаль, что мне придётся учиться в Уайтлифе. Если там все такие, как ты, мне там точно делать нечего.

Элизабет вскинула голову.

— Послушай-ка, Арабелла. Давай я расскажу тебе немного об Уайтлифе, тогда ты хоть будешь знать, что тебя ждёт. Тебе не понравится школа — а школе не понравишься ты. Уж лучше подготовить тебя заранее, чтобы знакомство не оказалось для тебя слишком горьким.

Арабелла кивнула. Похоже, она немножко струсила.

— То, что я тебе расскажу, порадовало бы большинство детей, ведь в школе всё устроено разумно, с уважением и заботой, — начала Элизабет. — Но, боюсь, такой, как ты, мисс её Высочество-Величество, уайтлифские порядки придутся не по нраву.

— Не смей меня так называть! — рассердилась Арабелла.

— Вот послушай. В школе у нас два председателя, их зовут Уильям и Рита. Оба замечательные. Уильям руководит мальчиками, а Рита девочками. И ещё есть двенадцать старост.

— А это кто такие? — спросила Арабелла, сморщив нос, словно почувствовала дурной запах.

— Лидеры школы, — пояснила Элизабет. — Их выбирают сами ребята, потому что все им доверяют и знают, что они добрые, справедливые и умные. Старосты следят за тем, чтобы всюду соблюдались правила пансиона, и сами соблюдают их, а ещё они помогают Уильяму и Рите решать на еженедельных собраниях, кто из ребят заслужил наказание, а кто награду.

— Что ещё за собрания? — насторожилась Арабелла, вытаращив от удивления свои голубые глаза.

— Ну что-то вроде детского парламента, — объяснила Элизабет. Ей нравилось рассказывать Арабелле об их школьном устройстве. — На каждом собрании мы сдаём все свои деньги в общую кассу, это правило. У нас даже заведена специальная коробка.

— Что? Сдавать собственные деньги в какую-то коробку? — возмутилась Арабелла. — У меня много денег, и я ни за что не стану этого делать! Что за дурацкая идея!

— Может, она и кажется дурацкой, но только поначалу, пока не привыкнешь, — сказала Элизабет, вспомнив, как всего две четверти назад сама негодовала по этому поводу. — Но на деле всё очень здорово придумано. Понимаешь, Арабелла, нехорошо, когда у кого-то одного или двух полно денег и они могут тратить их на что угодно, а у кого-то их вовсе нет. Это нечестно.

— А я думаю, очень даже честно! — выпалила Арабелла, догадавшись, что именно она будет одной из немногих богатых учениц.

— А вот и нет! — возразила Элизабет. — А дальше мы поступаем так: всем раздаём поровну — каждому по два фунта на неделю, их можно тратить на что угодно. Всё по справедливости.

— По справедливости? Всего по два фунта?! — ужаснулась Арабелла.

— Ну, если тебе вдруг понадобится больше, обратись к председателям, и они решат, выдать тебе ещё или нет, — объяснила Элизабет.

— А чем ещё вы занимаетесь на этих ваших собраниях? — спросила Арабелла. — По мне, так они просто ужасные. Разве учителя не имеют на них права голоса?

— Только если мы к ним обратимся. Понимаешь, взрослые хотят, чтобы мы сами устанавливали правила, сами решали, как и за что наказывать, и сами определяли поощрения. Например, предположим, ты, Арабелла, слишком высокомерная, что ж, мы попробуем излечить тебя…

— Не надо меня лечить, — твёрдо заявила Арабелла. — Тебя саму стоило бы излечить много от чего. Удивительно, почему старосты этим не занялись. Может, начнут в этой четверти?

— Да я сама теперь староста, — с гордостью сообщила Элизабет. — Одна из двенадцати членов президиума, которые сидят на подиуме во время собрания. И если кто на тебя пожалуется, я буду вправе судить и решать, как с тобой поступить.

Арабелла покраснела.

— Ничего себе! Не хватало ещё, чтобы такая невоспитанная девочка, как ты, судила меня! — выпалила она. — Да ты даже ходить правильно не умеешь, у тебя нет никаких манер и ты вечно хохочешь во всё горло!

— Угомонись, — сказала Элизабет. — Может, я и не такая примерная, как ты. Зато не подлизываюсь ко всем взрослым без разбору. Я ничего из себя не строю и не стараюсь выглядеть как глупая расфуфыренная кукла, которая, если потянуть за шнурок, пищит «ма-ма».

— Элизабет Аллен, будь я такой, как ты, швырнула бы в тебя чем-нибудь за такие слова — прямо в голову! — вскочив, прошипела в ярости Арабелла.

— Ну так швырни! — подзадорила её Элизабет. — Всё лучше, чем быть «миленькой девочкой, маменькиной драгоценной дочуркой»!

Арабелла в сердцах выбежала из комнаты, хлопнув дверью и забыв про всякие манеры, — прежде она никогда такого себе не позволяла.

Элизабет усмехнулась. А потом задумалась.

«Будь осторожнее, Элизабет Аллен! — сказала она себе. — Ты умеешь наживать врагов, но не накличь беду. Арабелла, конечно, дурочка и пустоголовая воображала, но позволь школе перевоспитать её, не пытайся делать это сама. Лучше подружись с ней, чтобы помочь».

Так что Элизабет старалась не думать о том, как неприятна ей маленькая заносчивая Арабелла с её кукольными нарядами и манерами, и по возможности держалась с гостьей приветливо. О, как она была рада-радёшенька, когда наступила наконец пора возвращаться в школу! Ведь в Уайтлифе её ждут друзья и там будет, с кем поговорить и посмеяться. А проводить все дни в компании одной Арабеллы было просто невыносимо, с ней она будет теперь общаться, только когда сама этого захочет.

«Она старше меня, так что, может, ещё попадёт в другой класс», — думала Элизабет, с удовольствием надевая школьную форму. Это была красивая форма. Тёмно-синий пиджак с жёлтой окантовкой на воротнике и манжетах. Шляпка тоже тёмно-синяя с жёлтым бантом. На ногах — длинные коричневые чулки и коричневые туфли на шнурках.

— Как я ненавижу эту мрачную школьную форму! — с отвращением произнесла Арабелла. — Сплошное уродство! В Грей Тауэрс, в той школе, где я хотела бы учиться, девочкам разрешено носить то, что они сами выберут.

— Ну и глупо, — ответила Элизабет. Она оглядела Арабеллу с ног до головы. В школьной форме, а не в дорогущей, сшитой на заказ, одежде девочка выглядела иначе. Теперь она хотя бы походила на школьницу, а не на какую-то розовощёкую куклу. — Совсем другое дело, — сказала Элизабет. — В форме ты мне больше нравишься. Ты так более естественная, что ли.

— Что за странные вещи ты говоришь? — удивилась Арабелла. — Я такая, какая есть. Как и ты.

— Не думаю, — с сомнением в голосе произнесла Элизабет. Она испытующе посмотрела на Арабеллу. — Ты так спрятана за своими рюшечками да кружевами, хорошими манерами и сладкими речами, что я и не знаю, какая ты на самом деле.

— Что за глупость! — вспыхнула Арабелла.

И тут их позвала миссис Аллен:

— Девочки, вы готовы?! Автомобиль ждёт у ворот.

Они спустились вниз, каждая с маленьким чемоданчиком в руке. В нём было только самое необходимое на первую ночь — ночная рубашка, зубная щётка, ну и тому подобное, — всё остальное находилось в больших чемоданах, которые распакуют только на следующий день.

Ещё девочки несли клюшки для хоккея и для лакросса. Правда, Арабелла выразила надежду, что ей не понадобится ни та ни другая, — она терпеть не могла спортивные игры.

Девочки сели на лондонский поезд, а потом на большом вокзале встретили других учеников, которые возвращались в школу Уайтлиф. Мисс Рейнджер, классная руководительница Элизабет, тоже была там и поздоровалась с ними.

— Это Арабелла Бакли, — представила Элизабет.

Все тут же повернули головы, чтобы посмотреть на новенькую — такую аккуратную и нарядную, словно с иголочки. Ни один волосок не выбился, коричневые чулки нигде не топорщатся, никаких пятен на щеках.

— Привет, Элизабет! — крикнула Джоан и подхватила подругу под руку.

Один за другим к Элизабет подходили её друзья, и то и дело слышалось:

— Привет, Элизабет! Привет, Элизабет! Привет, Элизабет!

Они улыбались и радовались, что снова видят ту, которая совсем недавно была самой несносной девчонкой во всей школе. Гарри хлопнул Элизабет по спине, и Роберт тоже. Джон поинтересовался, занималась ли она садом. Подошла Кэтлин, такая же розовощёкая и с ямочками на щеках. Ричард помахал ей, когда заносил в поезд свою скрипку.

«Как хорошо снова оказаться всем вместе, — подумала Элизабет. — К тому же в этой четверти я буду старостой. Уверена, что я отлично справлюсь. И заставлю эту задаваку Арабеллу уважать меня!»

— Быстро все в поезд! — скомандовала мисс Рейнджер. — Прощайтесь и заходите в вагон.

Дежурный свистнул в свисток. Поезд тронулся. Они снова ехали в Уайтлиф.