Я Вам не Вы, или Выцыганить услугу «Любовь»

Энди Купер, 2019

Почему для одних заняться сексом с партнёром, завести оттого семью, да просто заняться этим ради удовольствия – естественный процесс, для других же какая-то заоблачная роскошь, и стоит больших денег (что это вообще за ресурс такой, на что же его так не хватает-то вам, Землянам (из притчи про деньги и инопланетян))? Почему для одних друзья, а оттуда подруги – абсолютно нормально, для других они же – кучка "врагов", от которых бы держаться подальше, но мысленно к которым бы быть ближе, понять и спеться с ними, да что-то не понимается и спевается? Всё это у всех в разной степени и ситуации, но данная история тебя-такого как большинство тех "одних" отправит на экскурсию к редкому меньшинству – этим "другим", покажет и расскажет всё, что там творится, если тебе это интересно. Давайте прочтём это писание, сделаем выводы, научим знакомых, родных и детей и сделаем всё, чтобы такая история ни у кого больше не повторилась, а если и повторилась – то на самый минимум. Содержит нецензурную брань.

Прихоти сбываются

13 лет, лето 2003. Отец с матерью понемногу начинают конфликтовать, а участок продаваться. Решившая отделиться от них бабушка перекидывает на меня внимание. Начинается давно желаемое изучение просторов метрополитена. «Куда скажешь туда и поедем». Так мы осмотрим все линии по одному разу. По утрам с семи до полдевятого и днём с полчетвёртого до полпятого она подрабатывала уборщицей в магазине — где мать продавщицей. Встречая с утра дома, я уговариваю и тороплю её: каждая линия длинная, до неё нужно добраться, а обратно уехать домой к обеду. Самой яркой и незабываемой поездкой станет знакомство с Люблинской 19 июня 2003 года.

Этим пасмурным летним днём, быстро решив ещё вопрос по продаже огорода с ещё юристом в его машине, подъехавшей к нашему дому, а после добравшись до метро, и доехав до Курской-Кольцевой, мы поднялись в вестибюль «Чкаловской», и пройдя по нестарому-почти современному (на тогда) залу окружённому пятиугольными турникетами конца прошлого века, начали спускаться по длинному эскалатору на эту станцию. Это была уже не первая изучавшая метро поездка с бабушкой — которой всё это было по барабану, но взглянув вниз на дно — куда медленно, но уверенно несёт спусковое движение, она неожиданно выскажется: «Господи, ну ведь в такую яму спускаемся!» А запах креазота какой там, ммм! Такой же, но послабее, ещё вдыхался тогда на юге Замоскворецкой и Серпуховско-Тимирязевской линий — тоже не особо давно созданных, а значит — их не старых отделочных материалов. А это станция «Чкаловская», с потускневшим и частично перегоревшим за восемь лет освещением. Серо-зеленоватая на цвет, полумрачная, глубокая, соединённая с обоими «Курскими» ранних и привычных-«устоявшихся» линий. Её дизайн и оформление, как и у девяти за ней последующих, только и продолжает любой «мир будущего» показанный клипами и фильмами девяностых годов недавно ушедшего столетия. И неудивительно: эта станция и весь тогдашний тот радиус и построены в то время. На следующих станциях до самой конечной тоже почти новые отделочные материалы, пластик что будет использован и в этом — 21-м веке вместе с новизной вставлять в него круглые лампочки на потолке (как на «Римской»): на будущих станциях «Аннино» (уже открытой), «Деловой Центр» и «Международная», и в торговых центрах.

Все ранние линии в принципе на одно лицо: светлые станции со светлыми вагонами, загруженные людьми. По многим участкам уже проезжалось с родителями по несколько раз. Кроме «Сокола», «Аэропорта» и «Сходненской» не запомнилось ничего, даже Кольцевая линия. «Красивые» до — и послевоенные постройки (до 1955 года — приказа об устранении излишества в проектировании и строительстве), «простые» неглубокие «сороконожки» и минимально отделанные глубокие станции особо не удивляли. Здесь же всё в корне по-другому. В глубине того самого почти нового эскалатора свет ослабевал ради красот в этой полутьме! Вместо привычных прямолинейных керамических «сеток» (плиток) на путевых стенах какие-то скобкой скругленные мотивы, из такого же какого-то нового необычного отделочного материала. Вместо привычно исходящего света из центра потолков, здесь он исходит сбоку. Создаётся ощущение солнца сквозь тучи. Линия отличалась своей новизной и незагруженностью. Но главным её персонажем, буквально делавшим погоду, был подвижной состав.

Спустившись в центральный зал и пройдя влево на посадочную платформу, мы около трёх минут ждали поезд. Стоя со всеми, я смотрел на обратный путь, куда пока не было посадки (дальше на север линия ещё не построена).

И вдруг спустя долгое время, к нам из тоннеля выезжает… Не привычный «Ёж» или «Номерной», а какой-то серый непривычной формы состав с двумя сдвоенными фарами (вместо обычных трёх) на кабине «располовиненной» эвакуационной дверью, изнутри напоминающий интерьер космического корабля, но по своим размерам, количеству дверей, окон и расстоянию между ними, такой же как все предыдущие составы. У сопровождавшей равнодушной к такому бабушки вылупляются глаза. Форма кузова (как и многих этих сверстных ему станций) закруглена по бокам, снаружи нет рёбер жёсткости кроме крыши и «шапки» — верхней части до начала окон. Сам он выполнен из нержавеющей стали — современного материала. Изнутри не привычный (имитирующий дерево) пластик с металлическими рамками по своим краям и углам, а новый монолитный серо-зеленоватый, входящий в окна без форточек с толстой резиной-уплотнителем. Но больше всего удивит боковое освещение внутри салона, реально напоминающее мысли тех лет о техническом будущем. По обоим углам между потолком и стенами сплошные ряды продольных плафонов, разделённые вдоль и поперёк другим тёмно-серым пластиком, и прерывающиеся над дверями — где на глянцевом тёмно-синем фоне под рисованной схемой впервые за историю нашего метровагоностроения встроена светодиодная шкала, показывающая растущими красными делениями количество пройденных станций и мигающая под названием ближайшей. А по обоим торцам вагонов над дверями висят темно-зелёные светодиодные табло-информаторы, правда они не работают…

Вся эта оригинальная конструкция имеет заводское название «81-720/721» (головной/промежуточные вагоны), а именное — «Яуза» опытно-промышленная (коллекторная). Этот состав разрабатывался самыми лучшими руками — военными, ещё с конца 80-х годов как принципиально новый, после всех испытаний с начала 90-х, вступил на эту линию в июле 98-го и имел на момент моего первого с ним свидания два небольших различия вагонов: 1995-98 годов и 2002 года — с более новым материалом кузова, внутреннего пластика, первые вагоны со стеклопакетами на окнах и пластиковыми сидениями с установкой отдельных подкладок из кожзама для каждого пассажира.

Это был прорыв в вагоностроении, не имевший аналогов в мире. Сделанный как и эта подходившая ему линия на стыке и слиянии технологий конца 20-го и начала 21-го века. Главное — одновременно с ней, а значит подходящий ей больше первопроходцев её — «Номерных» и последующих моделей составов. И не был доработанный к великому сожалению в связи с экономическим кризисом того времени, а значит не стал подлежать дальнейшему размножению и изначальному плану метро по заполнению им всего электродепо «Печатники» — эксплуатации на этой линии только этих составов…

Это был единственный отечественный подземный поезд со скругленным и нержавеющим кузовом, принуждённой вентиляцией, конструкционной скоростью 100 км/час вместо обычных 90, и светодиодной подачей информации.

Привыкнув к надёжным, проверенным и любимым с рождения «ЕЖам» и «Номерным», а также не любя боевики, роботов и космические темы в кино — так подобные этой штуке и одного с ней времени рождения (или показа в нашей стране), с первого взгляда этот поезд даже немного воспримется «в штыки» как что-то ещё непроверенное, ненадёжное и слишком уж помпезное на фоне привычной (на тогда) остальной подземки.

Этот состав напоминал и американское метро — что-то неродное и против привычного. Я боялся в нём ехать, особенно в полупустом. Почему из огромного числа других-доминирующих «обычных» составов вылез и достался нам именно он — какой-то новый, непонятный? А вдруг он сломается? А вдруг будет взрыв? (этого боялось тогда нередко в любой момент: начало двухтысячных — время цветения терактов). Он полумрачен, его серый потолок и белые лампочки, как и та-самая подходящая ему линия, питают ощущением тёмных туч с проблесками из них солнца, интерьера космического корабля, видеоигр-шутеров той же указанной эпохи, и просто атмосферой времени его рождения.

Всё это неописуемо выделяло Люблинскую линию перед остальными. Вот это — реально новое метро. Техническое и перспективное. Но беда одна: эти составы слишком недоработали, намучившись от вытекающих проблем, с 2002 года больше не выпускали. Их было всего шесть по семь вагонов. От четырёх до пяти таких поездов по выходным проседали в депо «Печатники», один-два ежедневно с «Номерными» ходили на линии, остальные лишь в часы пик. Внутри каждого поезда этой линии, как и других, висело приглашение на обучение по профессии машинист электропоезда, но здесь — в конце с надписью: «Люблинская линия — единственная на Московском метрополитене, где эксплуатируются составы нового поколения «Яуза».

Доехав до конечной «Марьино», мы вышли, окинули взглядом привёзшую нас сюда эту серую новизну с жирной горизонтальной жёлтой подоконной полоской вдоль всех вагонов, стоявшую с открытыми на высадку дверями, обратно поехали на вышедшем на посадку «Номерном», ещё не разменивая привычное старое доброе ни на что!

Лето продолжится. Спустя неделю познакомившись с Филёвской линией, вечером того же дня против денежных сомнений родителей в поездке на юг через месяц с немногим, ответится первое пришедшее в голову при движении по открытой (наземной) её части: «Не поедем — не надо! Такой же длинный, рифлёный снаружи и ДСПшный изнутри поезд дальнего следования много дешевле и ничуть не хуже колесит неподалёку от нас, и мне вполне этого хватит для счастья, море — похрен!»

Это метро ещё не испорчено наступившим 21-м веком: голубые и рыже-коричневые пластики внутри «Номерных» — что-то родное как мама. Полумрачные «Ежи» с круглыми плафонами — как никакая другая модель олицетворяют уединение и спокойствие. Плитки на станциях-сороконожках шестидесятых ещё не начаты меняться несвойственным им пластиком. Ближе к конечным составы сильно пустеют, усиливается запах креазота (на поздних постройках).

Считанные дни и часы ознакомительных поездок весной-летом 2003 навсегда станут единственными и неповторимыми. Ведь это здоìрово когда после привычного куска одной линии с привычными ведущими по нему — родителями, найдётся другой человек и покажет что же там на ней дальше и не только на ней, а на всех остальных пересекаемых и не пересекаемых с ней линиях, идущих в разные дали своего города, исполнив маленькую заветную мечту раннего детства.

Удивляет протяжённость каждой из них и разнообразие её станций: разная форма, разный отделочный материал, разный тип из-за глубины её заложения. Одна не похожа на другую за счёт индивидуальной отделки, как минимум цвета — даже если обе во всём остальном один в один. Каждая из них не только рассказывает о жизни наверху, но и выполнена из самого передового материала на день своего рождения. Удивляют новые станции: эффект зарева и полумрака выделяет, показывает техническую новизну времени их создания. Новый пластик и остальная отделка, новое освещение, оригинальный дизайн, всё это в традиционных для нашего метрополитена форме и стиле.

Но больше удивляет количество этих станций, длинных рифлёных снаружи поездов, низкий интервал движения, запах, общий ритм жизни (исключив из него пассажиров, мысленно опустошив всё от них себе одному), и конечно же боìльшая, первая и главная зацепившая суть — симметричность.

Ты едешь «туда» в большом и длинном восьмивагонном составе, наполненном огромным количеством крупных и мелких деталей, ровных и одинаковых: дома из бумаги в масштабе такого не повторить. «Обратно» поедешь на другом таком же, а всех их много. Очень много. Всё это сделано не одним человеком, за всем этим стоиìт сложная наука и большое производство. Тоже со станциями и тоннелями. А самое непонятное — почему всё показанное на картинках выше, реально никогда и нигде в уменьшенной копии не продаётся? Почему на витринах лежит всё что угодно кроме такого? Зачем эти детские паровозики с одним-двумя несерьёзными пластмассовыми вагончиками? И почему что уж и есть из того что надо — продаётся если только в Центральном Детском Мире на Лубянке, и стоìит немыслимых денег, не выпускается в массовое доступное серийное производство? Вкусы что ль разные и понятия о красоте у меня и людей…?

Едешь долго, проезжая не одну станцию, с интересным видом за окном, почти на каждой встречаешь обратный состав таких же размеров, детализации, и такого же технического уровня развития. Смотришь как он едет против твоего в обратную сторону. Смотришь на зал и другую путевую стену, зная что по тому пути, а не по этому же ты поедешь обратно, и будешь смотреть на путь по которому ехал туда. Он будет во всём точно таким же, и также по нему будут ехать такие же поезда, ничем не отличные от твоего, исключая тональность наружной окраски и пластик в салоне. Классной задумкой оценится и смена объявляющих станции голосов с мужского на женский по проезду половины каждой из протяжённых через центр радиальных линий (в обоих направлениях), задуманная по принципу «голоса «начальника, зовущего на работу»» (в сторону центра) и «голоса «жены, зовущей домой»» (в область).

Изучая (то есть проезжая) линию, безумно интересно открывать для себя новые станции и перегоны между ними, разные на скорость по ним движения и расстояние. Особенно — к концу в область: состав пустеет, нас остаётся всё меньше. Чем она закончится? Становится даже немного страшновато от этой неизвестности и опустошения салона. Каждый момент шикарен и незабываем, иногда завораживает как при просмотре фильма. Доезжая до конечной, мы переходили в напротив стоящий на посадку поезд, смотрели из него на поезд высадивший-«исполнивший свою миссию», закрывающий двери и уходящий на разворот. Расставаться с ним совсем не хотелось, а было желание ехать и смотреть «эту картину» дальше, но дальше она не продолжится — станции там ещё не построены, только тупик. Отправясь с конечной в обратную сторону, напротив нас было всё тоже самое в обратном порядке. И всё это незабываемо здорово. Каждая линия разного времени, но одной силы и смысла; каждый её радиус или участок — есть целый отдельный, а может и общий со всей ней сюжетный ряд; каждая станция отлична по цвету, форме и отделке, а иногда и размерам — лишь проходящих её поездов в высоте не ниже, и к платформе стеной путевой не ближе, представляет пространство, в себя уносящее. Предпоследняя ещё не виденная линия — Серпуховско-Тимирязевская (Серая).

Я постоянно ждал бабушку когда она будет готова поехать со мной. В день знакомства с этой линией, в 8:45 утра я уже вовсю караулил её из окна кухни, и видел как она проходит наконец под окном к дому, крикнув с пятого этажа:

«Ба!»

Она подняла голову вверх.

«Иди скорее домой!»

Линия была на тот момент самой длинной в Московском метро, и я торопил её чтобы скорее дойти, объехать круг из обоих путей и вернуться до обеда. Хорошо запомнятся все односводчатые станции.

Последней неосмотренной линией быть второй по длине — Калужско-Рижской (оранжевой). В тот день она не собиралась никуда идти лишь потому что ей надо было сделать что-то с зеленью.

«А в холодильник убрать?»

— «А в холодильнике места нет»

— «Как нет? Давай я уберу!»

И я уберу через полминуты, отрыв кучу свободного пространства. Желаемому на тот день плану прекрасно осуществиться. Поездка на линию Оранжевого цвета сложится. С ней мы познакомились при сильной летней жаре наверху: именно в такой, уже не подходившей для того обстановке, всё неизведанное кончится. Ничто им (таковым) отныне уже не будет. «Да и хватит уже» — подумается самому себе, провожая взглядом уходивший с «Краснопресненской» «Номерной» Кольцевой линии по дороге назад. «Погода какая жаркая, а ты в духоте под землёй торчишь».

Дальше в это время суток будут купания в Химкинском водоканале. Делалось это и раньше, как и с родителями и родственниками, и тоже нравилось. Вода хоть и грязная, но заряжала позитивом и настроением. Рубиться в «Clive Barker’s Undying» (2000), «Return To Castle: Wolfenstein» (серия игр, 2001), «Red Faction» (2001) и «Postal-2» (русская озвучка, 2003) по приходу домой будет продолжением удовольствия, и круто не меньше.

Всё это проходит здорово и замечательно, пока перед самым отъездом в Анапу в августе, повелитель гуманитарных наук отец не приносит обещанные месяц назад билеты в театрально-художественный колледж для самостоятельной подготовки за предстоящий 9-й класс (8-й год учёбы). Обычно все ждали и вымогали максимум рисования сверхурочного художке, чтения книг рекомендуемых советской школой, жизнью и молодостью заставлявших их читать; больше ждали дружбы со сверстниками, думая что их противоположное отношение вызвано исключительно неисполнением вышеуказанных пунктов, а значит никто никогда не ждал того что свершится сейчас.

Содержимое билетов покажется нормальным и нетрудным в глазах давшего их, и разочарует до безумия их получившего в его изначальных планах легко найти в учебниках и скатать себе в чистую тетрадь ответы на все тридцать-пятьдесят (максимум) вопросов по двум предметам, в размере двух-трёх строчек на каждый из них.

В этот солнечный летний последождливый вечер прогуливаясь по Юбилейному проспекту, ничто не предвестит беды, а отец, пришедший с работы, представит её совершенно спокойно, в хорошем настроении, не считая бедой. Всему покажется конец: больше трёхста вопросов по всей мировой истории и курсу литературы. Ответ на каждый из них предусматривает не изначально предполагаемые два-три предложения, а обширное раскрытие темы произведения, его персонажа и действий, концепцию политической и экономической деятельности заданного времени, подробное рассуждение на тему содержания указанной повести или романа, действий великого исторического деятеля или полководца, реформ страны указанного года, десятилетия, жизни в ту эпоху.

Я ничего не знал. Ни на один вопрос ответа с ходу. В то время как отец сказал, что все они не стоìят гроша.

«Я пока ехал домой — уже половину в мозгу ответил».

Всё это покажется первым наказанием за «некорректный» образ жизни. В адрес его «предъявителя» и матери посыпятся выносы мозга. В голове с языка отца закрутится: «Эти вопросы они нормальные — рассчитаны на тех кто учился. Я вот даже щас на любой из них могу без подготовки ответить. Что, допрыгались? Восемь классов х***ёй занимались, а теперь когда время пришло бл**ь куда-то поступать, мы опомнились что ничего не знаем?!»

— «Да ты посмотри сколько там вопросов и какие они!»

— «Так учить надо было, а не х*рнёй страдать! Что, хватились, бл**ь? Я не знаю что делать, вот сиди и готовься…»

Начнётся паника. Восемь классов (семь лет) было всё хорошо. Точнее не хорошо, а без предвещаний такой вот, но логической концовки. Последний год вообще стал ярким из всех и успешным: избавился от хулиганов, по физике стал получать «4», а не «3» (она была начальной и совсем ещё не трудной), при выходных осмотрел все линии метро (это же незабываемо!), вырастил свой урожай на огороде, нарисовал много картин акварелью со златоглавой архитектурой утопающей в зелени — по требованию родителей, считая это работой, а не отдыхом, а значит веря в награду за неё; проходил известные 3d шутеры того времени лишь от часу до двух в день — и то не всегда; создал несколько макетов вагонов, их среды, ракет и эстакад — всего не хватавшего рядом, и к чему, а не к другому направлены руки; прочёл и понял несколько книжек из тех что всучивали. Что, всё плохо…?

Но званный гость — наставший «час спроса» выставит на слишком большиìе незваные долги, заломит истинные требования к прошедшему времени. Нереальный объём работы за остающийся срок нанесёт позора и осквернения удар по всему что было, страх последствий за неисполнение его…

В тот же вечер за ужином спросится:

«А если я столько не выучу и не поступлю?»

— «Тогда ты пойдёшь в ПТУ где будут отморозки, которые тебя ещё больше чем здесь забьют и зачморят».

Неужели это реально светящийся впереди резкий обрыв? Ведут ли будущие два балла за не сдачу этих экзаменов в такую же жизнь — без работы и денег? Или может всё-таки если сейчас жилось на твёрдый трояк, то неважно и непонятно как (как тем же родителям — особенно никуда не поступавшей и необразованной матери), и дальше жизнь и судьба будет ставить ту же, а не низшую оценку?

На следующий день перед отъездом добровольно сядется на диван в большую комнату, жадно примется читать первую из трёх книг, приготовленных для взятия с собой. Это будут Сказки Щедрина, прочтение одной из которых внезапно выручит оценкой в 11-м классе (10-м — последнем году учёбы) как единственного это сделавшего, и пересказавшего словами отца сказку про «Карася — идеалиста», кратко разъяснившего её содержание чисто случайным разговором. Самому же не поймётся ни одной из них, ни одной из этих книжек. До третьей со сложными на понятие анализами сложных на понятие произведений руìки дойдут только по дороге назад, не прочитав и десятой части. Отдых возьмёт своё. Аккуратно начертить и сделать из бумаги что-то лёгкое и быстрое на почве снова увиденных и посещённых аттракционов, вагонов дальнего следования и решетчатой над ними электрификации в удивительно огромном её количестве с железобетонной вперемешку, по приезду домой пересилит резко образовавшийся и взвалившийся всем весом план не отдыхать ни минуты с момента сего до самых вступительных экзаменов куда задумает главный домашний а-ля воспитатель первопопавшейся своей мыслью. В первый же вечер после дороги, отдыха и разбора вещей, берутся все инструменты, бумага, и рискнув свернуть с «возложенной» цели, чертятся для вырезки на ней детали на глазах проходящего мимо комнаты отца, никак на то слава Богу не среагировавшего. После всего, час читается та самая далеко недочитанная за время поездки книга, с трудом, для отвода глаз: пару вечеров, без малейшего понимания содержания. Затем плавно бросается, что также плавно остаётся незамеченным…

А ведь ещё перед самым отъездом соберутся все мячи-прыгуны в одну пластиковую прозрачную коробку, и грустно спросится у матери:

«А они не зарастут пылью в такой коробке? С них краска слезать не будет от времени?»

— «Да ничего им не будет. Пыль вытрешь, вымоешь и всё»

— «Когда вымою? У меня же теперь свободного времени ни секунды не будет…?»

Первые проекты будущей взрослой жизни появятся в 11 лет. Сначала будут совсем несвойственные силам варианты: закончить школу, технический ВУЗ (по стопам родителей), и работать архитектором (по ими же предложенной профессии) за 30.000 рублей в месяц (Ценовая политика: Москва 2000). Считалось, что в институт поступается автоматически после школы — как и в школу после детского сада, и это тоже обязательное образование продолжающее её; текущие проблемы с точными науками устранятся сами по себе дальше. Такая мысль живёт всего несколько месяцев, по недооценке сложности задуманного, находится под большиìм сомнением. Согласитесь, какой из меня архитектор с такими неладами по математике? Дайте мне карандаш, линейку, бумагу, и 30.000? Другим — более близким к посильному вариантом придумается официальная (по трудовому кодексу) работа художником в мастерской с мольбертом, красками, прочими причиндалами и сотоварищами. Тема работ не определится. Причина ясна: в кругу этих непостижимых и несущих проблемы общих предметов, урок рисования в школе — облегчение: именно с натуры и только неодушевлённых предметов, исключая более и безусловно лучшее — свободную тему. Идею тормозят со стороны: «Да что ты можешь нарисовать, не зная ни истории того что ты рисуешь, ни литературы, ни образа?»

Ярким густым зелёным наносится трава, таким же более тёмным листья деревьев и любимый вид сочетаемого с ними транспорта. Жёлтым тропинки и горизонтальная полоска на его кузове. Немного красного — во всём первого цвета. После увиденной на обратном пути из Анапы (август 2000) нетрадиционно покрашенной между окон электрички, рекламы призовых M&M’S (лето 2000), и порубившись в одну из гонок приставки SEGA, копилку любимых цветов пополнит серый.

Раздобыв мел и подходящую доску в квартире, играя с самим с собой в учителя, заоблачно мечтается тем же способом преподавать уроки несуществующего школьного предмета — «правильного рисования», после чего обвешиваются все пустые стены быстро созданными на количество, а не качество картинами А4, и описывается их (каждой) содержание суммарно на полторы тетради, используя синюю, зелёную и красную (учительскую) ручки (11 лет, зима с 2000 на 2001). Ведь я же знаю и умею в этом деле больше школьной программы — по своемуì и её с тем согласившемуся убеждению. Ранее, в честь подобного выпендрежа-«ответа» так и не постижимым трудностям учёбы, вперемешку с изведением на свою тему большой бумаги и фломастеров, простым карандашом или чёрной ручкой на обычных листах вручную писались тексты в несколько абзацев подчерком «Times New Roman», неотличимые от настоящей печати. Так, в конце 3-го класса начальной школы (9 лет, 1999 год) пытается создать свою библиотеку: такую же по размерам что в моей и всех комнатах, хранящую внутри лишь бы какую — от себя писаную информацию, главное выглядящую так же «пафосно» — количественно и конкурентно (в этом) снаружи. Столько же печатного, а не прописного текста, неважно о чём; тонкая бумага и толстая корка — обложка; страницы пронумерованы, любая тема в несколько томов. В конечном итоге выйдут две тонкие иллюстрированные книги «Всё о метро для детей».

В том же заснеженном ноябре 2000 года в 6-м классе школы (на 5-м году учёбы) сидя вечером на освещённой кухне за труднопонятными математическими примерами, планируется закончить её 10 лет, неизвестно как сдать вступительный русский, историю и литературу в институт, закончить 5 (6) его курсов неважно для чего и по какой специальности (скорее художественной чем технической): автоматом как все, и в порядке вещей, по плану и мнению всех и родителей; отпраздновать то поездкой куда-нибудь, но мимо родной ж/д станции Химки на скором разнозелёном и разногофрированном поезде дальнего следования; не думая как, но тоже как все отслужить два года в армии (по тому же их мнению и желанию), а после всего работать продавцом в круглосуточном магазине как моя мама: с 9 утра до 9 вечера неделю через неделю, каждый понедельник принимая и сдавая смену, а в выходные с того же утра и до вечера пропадать в необъятных просторах Московской подземки; смотреть в прошлое только с гордостью, показывая насколько шикарная, безграничная, удивительная и счастливая жизнь настала стоило лишь только преодолеть последний барьер его… Причина выбора такой работы — нелюбовь и незнание хорошо ни одного школьного предмета, а значит и непредвещение перспектив ни по одной из их вытекающей отрасли. Родители угнетают вопросами:

«Кем ты будешь работать? Дворником? Грузчиком?»;

«Или ты поступаешь в техникум, в институт, или ты идёшь в путягу (ПТУ), а оттуда на завод гайку крутить».

— «Андрей, что ты его рабочей специальностью пугаешь?» — защищает бабушка. Хотя все трое одинаково оставляют только отрицательное мнение о моём поиске лёгких путей жизни.

«Как ты вообще жить собираешься? Кто тя на работу-то с таким образованием возьмёт?»

— «Моя мама без высшего образования? Она же работает продавцом в магазине? Получает нормально — нам же на всё хватает, правильно? График удобный»

— «Да кто те столько даст? Твоя мама хитроумная в отличии от тебя, поэтому и получает столько. Вон с ней работают приезжие молдаванки — они столько не получают. У них постоянно воровство и недостачи».

Работу грузчиком отрицают физическими трудностями. Отец показывает пальцем на рынке на одного загружающего телегу, и на второго везущего груз:

«И вот так весь день. Низко квалифицированный труд. Тя устраивает?» Будут и самые худшие варианты работать дворником за 1200 руб/мес (Ценовая политика: Москва 2002, зарплата со слов родителей) или уборщиком в таких же магазинах за 3000 руб/мес по графику 3/1 (Ценовая политика: Москва 2003, зарплата со слов родителей). (Учтено что в это время на этих работах ещё встречаются наши, а не приезжие).

Против всех вариантов, со стороны отвечается спорами-сопротивлениями. Банальным и самым страшным будет указание на зарплаты и рабочие условия в сравнении с «чистой» и «сидячей в комфорте» инженерной/руководящей работой. Самыми «бессильными» и оттого смешными возражениями будут:

«А учиться нормально не проще?»

— «Нет не проще. Это не по моим силам»;

«Господи, да будь трижды проклят день, когда он переступит порог продавца» — слова бабушки.

В ход пойдёт: «А как ты питаться там будешь? Если тебя будут кормить, то потом ты не получишь зарплаты. А на вопрос «Где она?», тебе скажут:

— «А вот посмотри, Энди, сколько ты у нас наел».

Мать же, сама работающая в этой сфере, имеющая только среднее образование по причине отсутствия возможности и в общем скорее желания учиться дальше, как и все в целом против следования по её стопам, в меру и крайне мало дрючит за плохую успеваемость, ходит на школьные собрания, также не пренебрегает книгами и заставлением их читать, и редко всучивает одну из них. На моё стремление к выбранной за вечные умиротворение и расслабуху (для мозгов) работе, иногда говорит: «Пусть попробует…» Я действительно мало думал о содержании каждого труда. Главными критериями были график, зарплата, и конечно же максимум запредельной свободы и комфорта. Больше не нужно будет тратить уйму времени и головы на уроки и другой умственно тяжёлый труд. Больше не будет наезжающих хулиганов и отморозков, и вообще коллектива неинтересного и ненужного больше не будет. Будет свобода действий и перемещения. А в ней будет метро. В свободном доступе. Огромное и необъятное, разное, но одно. Красочное и оригинальное. Синие снаружи и рыжие/голубые внутри вагоны разных оттенков будут уносить сквозь множество разных красивых станций подальше от дома и всякой привычности. Его разноцветные линии на схемах определят маршрут путешествия по ним. Такие разные на цветовой тон поезда одной формы и размеров. Такой разный радующий глаз внутренний пластик, цвет дверей, поручни и интерьер каждого вагона. Разные по форме и даже шуму тоннели с проводами за окном — в зависимости от глубины заложения и времени постройки. Пропадать максимально больше в этом подземном мире вечно бурной и активной его жизни с раннего утра до позднего вечера каждый выходной день будет коронным ожиданием от выходных при любой работе. А дома, в продолжение праздника жизни, будет ждать прохождение свежевыходящих видеоигр. Я думаю, они и это метро и дальше будут появляться новыми к уже существующим в этот мир: такими же крутыми, яркими, интересными и незабываемыми, какими появляются и существуют сейчас — в дни пока что ожидания светлого моего с ними будущего…

Сомнение в нормальности «проектируемой» жизни, а работы особенно, будут у всех со стороны. Выбираемый путь заведомо осознаётся не лучшим, мало кем считается уважаемым, зовётся «логикой низших и убогих». От него стараются держаться подальше все адекватные и стремящиеся к чему-то стоìящему люди. Он не является примерным путём, а является крайностью, выше которой ставит себя практически каждый вынужденно его проходящий. Это то, о чём никто не говорит и даже никогда не думает. Это то, чем скорее угрожают, нежели хвалят и красят. Это комплекс всего чуждого развивающей себя личности. Этот путь надуман и навеян отвращением от трудностей, стремлением к обходу стандартных-общепринятых человеческих задач, наконец не подлежит сторонней поддержке, исключающей низшую похвалу: «Работает хоть слава Богу — не пропивает, не колется, не проигрывает…»

Каждый по-своему объясняет, что это как минимум неинтересно, прогнозирует и дальше за то трудности в отношении с будущим коллективом, навязывает стремления большинства, со своей оценкой рассказывает путь к разной достойной работе. Дома поверх всего, недолго вешается непонятная страшная угроза выгнать из квартиры после совершеннолетия, заставив заработать на свою с такой вот будучи невысокой зарплаты (в случае не достижения всеми желаемых результатов) — никто даже не скажет, что я там прописан, и сделать это невозможно. И хватит ли вообще того что я заработаю по факту и своим силам на еду, ЖКХ, новую одежду раз в три года, и посещение метро? Первые мысли в 11 лет предусматривают неделю (семь дней плюс восьмой-сдача смены) работы продавцом (подобно графику матери), и шесть дней пропадания под землёй, добираясь туда-оттуда пешком-на самокате вдоль Ленинградского шоссе — чтобы не тратить деньги (которых итак не будет) на проезд в автобусе. В метро предусматривается выход на улицу в туалет, и поесть с собой взятое.

Наличие жены и ребёнка также предусматривается автоматическим как остальное, ещё не понимая (в указанном возрасте) где и как вообще знакомятся люди, рождаются дети, и что вообще делать с этой женой, о чём говорить. Интуитивно предчувствуется что она однозначно будет, но почему-то лишь очень недолго, будет видеться нигде больше как только в кровати: периодически появляться, и в скором времени — спустя буквально минуты, снова исчезать… О слове и понятии «развод», её падении интереса ко мне, скандалов в семье, трудностях воспитания детей, и о том что она вообще-то не обязана и не захочет строить со мной таким никаких отношений, ещё нет и знаний. В силу возраста ещё додумывается что такое настоящая, а не «по-дружески» любовь, зачем она, что стоиìт за ней в плане её заслуги, всем ли вообще приходит, и если нет — то почему (интуитивно уже понимается что не за просто так). Ещё не думается о том что есть и «отказ» её, на какие вши содержать ребёнка, и что она может рожать и не одного его, а больше — сколько захочет. Планируется оставлять его дома на весь день, тратя сущие копейки на питание и крайне необходимую одежду. Её реакция на такое, работа и тоже прибыль, интересы и вообще продолжение её наличия в семье, жизнь семьи до, во время и после родов, тоже на подробности не учтены планом. Боится лишь что один дома он подожжёт квартиру (со слов отца на план оставления без присмотра). Я нисколько не думал что жена на такого мужа и не поведётся, что по любви (от которой ведётся она) могут быть браки без свадеб и затрат, рождения в них детей, и что их как и тех браков может вообще-то и не быть по отказу от них хотя бы одной стороны: никто никому в этом ничем не обязан…

Странно, но в будущей жизни представлялась эта же большаìя квартира совершенно пустой, без родителей. Только я и ребёнок, взятый непонятно откуда, но как-то обязательно существующий. На него я не трачу ни секунды времени ни много денег. Он живёт автономно от меня с самого рождения. Родители куда-то пропали после моего прихода с армии и начала работы. Жена буквально с воздуха здесь появлялась один раз, в надежде жить со мной. Но я не знал для чего она мне, что с ней делать, и она резко исчезла, оставив свой «след». Вариант, который хотелось стоптать с землёй, заведомо аннулировать: Отношения с ней начались до армии, детей не было и мной не желалось совсем, беременности тоже. По приходу через 2 года, открыв дверь в квартиру, повсюду разбросаны детские игрушки, стоит коляска и детская кровать, появившиеся за время моего отсутствия (вариант беременности от другого (бойфренда) не знался, и также не предусматривался). Кричащий плач из какой-то комнаты, она открывает дверь с довольным лицом, ожидавшим моё такое же на всё это… Как вышвырнуть упомянутое живое и неживое — лишнее за окно подальше? Ведь это всё мне ненужно совсем — для вечно комфортных планов на далеко вперёд…?

Через год поступив в художественную школу и рисуя принудительно что (и даже как) скажут, резко отпадает одна из первых версий будущей жизни работать художником в просторной мастерской в окружении соседей по работе, и уж тем более заоблачная мечта преподавать уроки «правильного рисования»: оказалось это придумано до меня, за меня, сложнее и против меня!

Вариант работать продавцом продуктов как мать, появившийся в 11 лет, пару раз (12 лет, 2002) ненавязчиво пытается отклониться наставлением отца готовиться в ракетно-космический техникум по его стопам, делая упор на физику, математику, русский и литературу для сдачи вступительных экзаменов. В случае несправления, светила дорога на тот же завод, но учеником — рабочим. Последнее — тема нужная и главная в общем (ведь эта профессия рождает нам всё что мы имеем и держим в руках, на чём стоиìм и движемся, греемся и охлаждаемся), но чуялось в ней что-то устаревшее и неактуальное на сегодня, потому не своё. Социализм укатил из страны больше десяти лет назад, и во всю процветала коммерция: время офисов, а не заводов, время продаж, а не производства, время менеджеров, дилеров, управляющих компаний и маркетологов, нежели рабочих, инженеров и учёных. Родители ещё верили в силу и актуальность «производящих» рабочих мест, хотя сами давно их покинули из-за тогдашнего кризиса, работая на новых. Отец — сотрудник органов, больше всех видел новую жизнь, и иногда в очередных нарекавших одного за что-то беседах переходил на всех (в общем) и на страну: «Что с вас взять на**й? Одни дегенераты! Что вы бл**ь стране-то дадите когда придёт ваше время ей управлять?!»; «Страна нуждается в героях, а вырастает одно быдло!»

В это же время, из-за моей дотошности к каждому слову особенно про работу, часто боится не работать никем вообще, стать хуже всех в мире, а если и работать то за самые маленькие деньги — даже на метро не хватит. Страх вызван периодически слышимым: «Да тя даже в ПУТягу (ПТУ) бл**ь не возьмут с такими знаниями!» (Которые на самом деле для того и для такой работы не нужны).

Осенью 2003 (14 лет) по приезду с Анапы, вопрос подготовки в театрально-художественный колледж незаметно и резко слабеет и отпадает, мысль работать как мать продавцом в продуктовом магазине снова усиливается. Четыре похода всеми девятыми классами на профориентацию в семейный центр «Луч» не заканчиваются толком ни для кого, очередной поход с матерью к психотерапевту вместо очередной накипевшей просьбы отца и бабушки сходить к психологу — тоже. Её изложение причины прихода: «Ну чё, учиться мы не хотим, читать не хотим, с коллективом мы не дружим, пойдём в ПТУ» не возмутит никакого специалиста, так оставшись в пределах домашними недовольства. А рассказанная в школе на пятой а-ля профориентации её ведущей один на один во время шума каждого между собой в классе идея быть водителем троллейбуса из-за того что это круто править такой замкнутой махиной с таким классным пластиком-отделкой салона и просторными большиìми скругленными стёклами кабины и дверей с чёрной резиной-уплотнителем, на такой широкой вокруг дороге аж весь день, и неважно что на ней творится — главное ты в твоём интересном на форму подвижном укрытии, не нужно втираемого тут всем высшего образования, и ещё платят деньги за такое вот «удовольствие», не удивит её ничем, заставив постоянно поддакивать и внимательно улыбаться в знак поддержки.

«Слушай, а вот твоя-то (бабушки, по отцовой линии) сестра (вставшая на ноги лишь в четыре года, сотни раз водимая её отцом по врачам, закончившая школу «для особо одаренных», всю жизнь убиравшая полы, не разбиравшаяся даже в деньгах и вечно всеми обманываемая, получавшая мизерное пособие по инвалидности, и умершая в районе дня завершения данного писания, так оставшись из-за всего того «чистой» девственницей) больная — может это от неё что-то передалось?»

— «Ты мне давай мою сестру тут не трогай — ты не знаешь из-за чего она такая родилась, да и остальные у нас все нормальные, и ты родился здоровым. Вы лучше в себе покопайтесь. Вспомни как ты его (Данную историю) рожала; ещё девчонкой до родов всё детство жаловалась: «у меня голова болит, мне не даётся учёба…» Он — неуч, а вспомни как ты всё зубрила чтоб лишь ответить, а после снова забывала. Да и потом — когда школу окончила, родила, пошла работать в торговлю — я сколько тебе говорила идти поступать в торговый (институт): образование будет, работа престижней; готова была помочь, посидеть с твоим ребёнком. Ты что говорила? «Нет, меня так всё устраивает». Ну вот и он такой же выходит. Хоть кто-нибудь у тебя в родстве есть высшеобразованный»?

В копилку мечтаний о будущем, помимо поездок на метро, прибавятся систематические поездки на поездах дальнего следования: просто так, неважно куда, главное — в них-таких какие они есть (на то время): зелёных снаружи со множеством гофров и жёлтой подоконной полоской, видом на электрификацию вокруг, быстро движущихся и уносящих в разные стороны от дома и людей подальше, только в купейных вагонах, нижняя слева полка. После апгрейда компьютера в конце августа (2003), в мир свободного времени раз и навсегда врывается видеоигра, сделанная однажды и навечно: яркий и очень известный 3d-шутер от первого лица «Serious Sam: The Second Encounter» (Крутой Сэм: Второе пришествие, 2002). Он будет проходиться далеко не ежедневно сентябрьскими вечерами, и впервые одолеется до конца уже к тридцатому числу. Также как и «Postal 2» (русская озвучка), он просто бомба времени своего рождения. «Harry Potter» (серия игр PC) и «Will Rock» будут не меньшими яркими воспоминаниями из разряда бюджетных домашних развлечений начала третьего тысячелетия. Забыть их и то время будет особенно невозможно. Также первые годы двухтысячных ознаменуются массовым появлением торгово-развлекательных центров, универсамов и гипермаркетов: появятся тележки для покупателей с желанием вообразить их поездом, кассы с антикражными воротами впереди и сканируюшими штрих-код товара устройствами. Пространства торговли станет в разы больше. Честная и надёжная зарплата сотрудников. Страх закрытия круглосуточных (как мамина) забегаловок, и надуманное родителями обязательное окончание техникума со знанием английского для взятия на такую усовершенствованную кассу с такими приборами и мини-компьютером, тоже появится.

29 декабря 2003, начав переписывать на чистовик уже сделанное сразу домашнее задание по алгебре на каникулы, в полвторого дня после обеда бабушка скажет: «Одевайся, пойдём на твою Бутовскую линию». Её открыли всего два дня назад, красочно описав то событие по телевизору, а первые пассажиры, особенно дети, немного боялись поначалу, как и будущую монорельсовую дорогу что представится в ноябре наступающего года. Проехав по Серой ветке на юг до конца уже не первый, а второй в жизни раз, мы поднялись с центральной части зала её конечной станции влево, и прошли через бесплатно открывшиеся турникеты: сделать ветку её продолжающую платной передумали, на схеме изобразили «Л-1». Повернув ещё раз налево и спустившись вниз по лестнице к «областной» (второй) платформе станции «Улица Старокачаловская», мы увидели серый поезд трапеционной формы с четырьмя задними красными фарами по периметру торца, сплошным прямоугольным окном кабины, нетрадиционными для нашего метро вагонами — длинными и разделёнными гармошками на две секции, и тремя сплошными (без форточек) окнами между двумя прислонно-раздвижными дверями в каждой из них. Состав был короче обычного примерно на треть, как и все станции этой линии. Он стоял почти переполненный минут десять, и я решил его пропустить. Сопровождающая бабушка засомневалась: «Давай сядем? Следующий будет такой же» (поездка была в область, вечером рабочего дня). Я не только не поверил, но и не знал что есть другая часть этой же станции по другую сторону от переходной на неё «Бульвар Дмитрия Донского», куда также прибывали и отправлялись поезда этой же линии на высадку и посадку во время отправления/отсутствия своих соседей на другой платформе, переезжая на нужный путь через пошёрстный съезд за оборотным тупиком между ней и станцией «Улица Скобелевская». Интервал между ними был тоже непривычен: 6,5-7 минут (с учётом приезда второго состава на противоположный путь этой станции) вместо обычных 2,5-3). 15 минут ожиданий (на одном пути) пугали мыслями: «А вдруг это был последний ушедший поезд, возникли неполадки, из-за которых эта линия сейчас обратно закроется как ненадёжная, и я вернусь домой так и не увидев её…? Но поезд всё же приехал, мы сели в него, ждали отправления ещё пять минут. Его салон выполнен из передового пластика белого цвета. Жёлтые двери с большими прямоугольными окнами без закруглений по краям — впервые в отечественном метровагоностроении, уходящие почти за пределы широких выступов между ними и окнами внутри салона (прислонно-сдвижная/раздвижная система), гармошка между секциями (привычная для автобуса), три окна — скругленных прямоугольника вплотную друг к другу, с толстой резиной-уплотнителем и стеклопакетами, жёлтые подкладки из кожзама для каждого пассажира на белых скамейках вдоль окон, и зелёные буквы бегущей строки на табло под потолком в торцевой части секций, над дверями красный индикатор с указанием пройденных и проходимой станции, наклонённые симметрично друг к другу боковые стены кузова и салона, принципиально новый дизайн всего состава, бортовой компьютер внутри кабины машиниста, говорили об одном: «Неужели наше метро совершенствуется?» Позади/впереди этой «не утвердившейся ещё» линии шумные «Номерные» прошлого поколения, громко стучащие колёсами и тонко мычащие на постройках «успешных» и давно «утверждённых» восьмидесятых, семидесятых и ранних, много и долго плетущихся к этой новой ветке, от «Пражской» соединённых с ней тремя последними-уже подобными ей станциями по эпохе и уровню развития.

И если там всё привычное, надёжное, в большом количестве и отставшее от сегодня, то здесь всё по-другому. Новое отделено от старого. Его ещё мало. Прошлого поколения составы при стоянке и медленном движении издавали «тонкое мычание», здесь — тихий звук вентиляции.

В ожидании отправления поезда я пристально рассматривал его новый салон европейского уровня, маршрутное табло с красным индикатором и потолок с рядами дырок принуждённой вентиляции, отделённый от боковых стен двумя световыми линиями. В голове до отправления ещё присутствовал шум «Номерных» только что покинутой Серой ветки.

Наконец объявив следующую станцию «Улица Скобелевская», медленно с пшиканьем задвинув в себя — снаружи сравнив с корпусом жёлтые двери с эмблемами на окнах вместо надписей: «Не прислоняться», мы плавно и бесшумно отправились в освещённый круглыми желтоватыми лампами тоннель, затем выехали на улицу на эстакаду. Толпа заполнившая вагон к отправлению, вывалилась на первой же наземной станции, после чего мы реально ощутили себя где-то в развитом Дубае или Нью-Йорке. Не супер — что медленно ехали и очень часто тормозили на перегонах. Составы и линия отличимы на изменения, выполнены по последнему писку технологий. Управление тоже другое. Главная особенность — наличие бортового компьютера, контролирующего почти все процессы. Ещё досконально не изучив его, машинисты тормозили поезда на каждом шагу. За окном уже были сумерки. По дороге туда я мало сидел: стоя разглядывал новый салон, проходил из одного конца вагона в другой, подходил к дверям и смотрел на обратную часть эстакады, загороженной с обоих сторон сплошными металлическими заборами с маленькими дырочками. Также как на других открытых участках метро, на них подвешены чёрные провода. Все надземные станции здесь одинаковы. Полы на платформах выложены серой плиткой; бирюзовые крыши навесов, скругленные и остеклённые снаружи, держат изогнутые друг к другу несущие металлические столбы такого же цвета, плавно входящие в них. Также закруглены стеклянные путевые стены и лёгкие галереи над эскалаторами. Это был прорыв в дизайне и оформлении станций московского метро, пошедший от офисных комплексов и торговых центров. Новые отделочные материалы. Новый пластик везде. Нержавеющие покрытия снаружи, новая «стальная» отделка эскалаторов. Казалось, всё это собрано из «продвинутого конструктора». Серый, голубой, белый и жёлтый, обведённые чёрным. Красные точки, бирюзовый, оранжевый горящий… Всё только начиналось, и оставляло сильное желание продолжиться дальше.

Доехав до конечной «Бунинской Аллеи», мы вышли на платформу. На другой стороне уже стояли люди, ждавшие посадки в обратную сторону. 16:05, уже почти темно. Высадивший нас поезд закрыл двери и уехал в оборотный тупик, продолжавший эстакаду. Через 5-7 минут, в двухста метрах от нас, голова стала хвостом, а хвост сменил четыре красных огонька на две горизонтальные яркогорящие пары фонарей, и вывел себя на первый путь — в другую сторону. Обратно всё было также в порядке убывания. Приезд домой состоялся в 17:45. Алгебра перешла на чистовик за пару часов. Дальше всё продолжилось как обычно…

Новогодняя ночь второй раз успешно пройдёт по-человечески. После кучи еды, телика и полвторого ночи, как и год назад мы выйдем во двор пускать не самые мощные из петард «Римская свеча». Эта «сезонная» прихоть родилась, но ещё не выполнялась четыре года назад: «Как так? На улице «война» из выстрелов пиротехники, дым, грохот, летящие огни, фонтаны от них, а мы не причём? Сколько разных форм и видов этих взрывающихся коробок? Сколько эффекта и шума от них, а у нас этого нет? Да чем мы хуже других — тех, от кого на утро остаются дворы и улицы с воткнутыми в снег цилиндрами, призмами и пирамидами разной длины и ширины в таких разных обёртках, красные и оранжевые пластмассовые кончики ракет с тонкими палочками, валяющиеся повсюду? Да разве могут запретить и искоренить такое массовое развлекалово, услышав молитвы бабок уже спящих, или привередливых дам с трусливыми собачками? Нормальные люди сидят дома книжки читают? Спят? В такую ночь? Пошли они дальше! Выгляни в окно и посмотри что творится!»

На утро 1-го января, как и год назад вскочив аж в восемь утра и обчесав пятьдесят квадратных метров рядом с домом, к девяти часам притащится охапка использованных петард разных размеров и внешнего оформления. Для красоты.

Кроме достойной Новогодней ночи, традиционного домоседства, телевизора и похода на новогодний мюзикл-представление (в районе 7-го января), последние каникулы 9-го класса школы (8-го года учёбы) оставят огромную массу положительных эмоций, мыслей и ассоциаций от посещённой технической новинки на южном конце Москвы.

Во-первых, она — новогодний подарок всем жителям Южного Бутова, явно радовавшимся и ликовавшим его первые да и последующие дни существования: солнечные и пасмурные, морозные и нет — все дни той зимы, ведь это стало для них визитной её карточкой, крупнейшим бумом для всех и для каждого. Это метро они ждали десять и больше лет, добираясь автобусами и маршрутками до «Пражской». Город активно превращался из деревни и просторных полей в густонаселённый спальный район. В 98-м была реклама по тв: «Сейчас или никогда. Квартиры в Южном Бутово. 649$ за квадратный метр (курс доллара, Ценовая политика: Москва 1998)», так и намекавшая всесильно: «Этот район отошёл к Москве, а это всё — значит здесь будет метро». Рисковали и даже думали не многие, в том числе не мы. Неразвитая, далёкая от центра глубинка, ничего ещё нет. Никто не знал когда оно здесь будет, и будет ли вообще. Но вдруг оно потянулось — скоро после той-глядевшей в воду рекламы, по станции в год. К концу 2003-го добралось и до туда, на зависть Химчанам, которым оно задумывалось ещё с 1935 года при проектировании Замоскворецкой линии, образовывая пересечение с железнодорожной платформой — как на платформе «Выхино» Таганско-Краснопресненской линии и Казанского направления Московской железной дороги, подходить вторым над каналом мостом параллельно Химкинскому железнодорожному. По рассказам многих, заделом под метро было пустынное заросшее травой поле между школой №12 и Химкинской «двухэтажкой» на Юбилейном 36, застроенное в 2013 году детской игровой площадкой. Ещё при СССР в 80-х подняв повторно сей вопрос, кому-то повыше стало невыгодно, да и мэр Москвы не хотел брать на себя лишний кусок земли как лишнюю проблему. Та же участь с городом Мытищи — в день завершения данного писания…

Во-вторых, свежеоткрытая линия ярко отражала всё рождаемое с ней: торгово-развлекательные центры с их непривычностями, не бывшими в прошлой торговле; длинные ввысь новостройки и нового поколения мосты/эстакады — всё стеклянно-пластиковых отделок; массовая компьютеризация техники (как и после коллекторной «Яузы» на Люблинской линии).

В-третьих, главные особенности новой линии перед старыми-привычными — новые и необычные в ней цветовые и световые решения, окна без форточек в её поездах, логотипы вместо надписей и межсекционные гармошки их вагонов, новая форма их кузова. Ещё она казалась откликом-продолжением немецкого аттракциона «Евростар» в ЦПКиО имени Горького (сине-фиолетовой американской горки с жёлто-оранжевым снизу подвешенным поездом из семи пар сидений (демонтированной оттуда в конце 2010)), имея с ним схожести в материалах наземных станций и звуке двигателя её поездов. Эта линия вызывает ассоциацию с соседями по эпохе и времени рождения: телешоу «Слабое звено» с Марией Киселёвой, ещё активно выдававшей новые творения группой «Блестящие», известной песней Верки Сердючки про принца — из новогоднего мюзикла «Золушка» (2002), всего на год младшего, а значит почти сверстника её.

В-четвёртых, она такое же одно с уже упомянутыми великими достояниями: «Postal-2» (русская озвучка), «Serious Sam: The Second Encounter», «Harry Potter» (игры PC от третьего лица) и «Clive barker’s Undying» (2000). Эти игры такие же удивительные, яркие и интересные, проходились с таким же удовольствием на одном дыхании, и так же быстро заканчивались, оставляя нехватку себя. Хотелось продолжения, но его не было… Ни у игр. Ни у этой линии.

Во время зимних каникул по ящику показали уже построенную монорельсовую трассу с движущимися по ней красивыми сине-белыми поездами. Не терпелось увидеть, но было слишком рано. Доехав в морозный солнечный январский день до «Тимирязевской», мы вышли на улицу и увидели вестибюль первой её станции. Входные двери в него оказались ещё закрыты. Как выяснилось у дежурной на «Тимирязевской» (войдя обратно под землю), откроются они нескоро (как ранее сказано — в конце наступившего года). На Юго-западную Сокольнической линии поехать к счастью не умудрилось: примыкающая к ней «Солнцевская линия» лёгкого метро (Л-2) изображалась на схеме сомнительно. Предполагаемая дата открытия — 2015 год…

Все линии осмотрены и покинуты, их как хорошего — понемножку, а жизни за пределами — больше и не лучше как правило. Этот транспорт самый надёжный, удобный (его Московская версия) и долго создающийся, требует максимум усилий и условий к себе. Его красота создана именно такими качествами, умело возвышая перед всем остальным. Его потребить — легко как нечего делать. Вход в него — рождение его и начало пред тобой заново, выход — исчезновение и конец на очень долго.

Что кроме единого города (страны — для железной дороги) может обобщать места тяжёлого и лично безуспешного получения образования с местами лёгкого и лично любимого осмотра проходящих под этим, и отделённых от этого материальными и моральными толщами пространств линий метро? Ответ: материалы и технологии — время создания, дары одного и того же хозяина — государства, и мнение со стороны: «Ты с бабушкой изучаешь линии метро, по которым мы тебя не катаем? Лучше бы ты так с ней математику изучал, которую она знает лучше нас, и все остальные предметы; Ты хвалишь Советский Союз и государство за его такое метро и железные дороги? Считаешь добрых людей, которые всего лишь за тебя заступаются и не больше, такими же как ты во всём? Ты просто их не знаешь, и они тебя какой ты. Лучше бы ты хвалил его за его такие книжки и образование, и тем же людям уподобался в этом, а на метро бы не катался. Они просто жалеют тебя, вот и всё. А сверстники и «серьёзные» ребята чморят по заслугам; Ты с бабушкой по полдня ездишь в метро, и глядя на него гордишься какая у нас самая лучшая и красивая страна в мире? Да лучше бы ты вместо того с ней поехал в усадьбу бл**ь, лавру или монастырь, взял бы краски и кисти, нарисовал бы картину и сказал: «Вот это да, красиво. Какая у нас замечательная самая лучшая и красивая в мире страна!»

Вариант сравнения проката на полупустом любимом транспорте с учёбой в школе/колледже/институте (как отдыха с работой), сделанных также одними и теми же руками — этим Советским Союзом, одинаковой значимости для народа, и находящихся в одной и той же среде обитания — общем городе: Переход на другую линию метро для знакомства и катания, по своему предвкушению будущего обратно сопоставим с переходом в другой кабинет для занятий. Настенные часы «Стрела» СССР (в то ещё время) красуются над тем и над другим. Разные линии — разные их направления, подвижной состав и оформление их станций, разные (по форме и уровню развития) тоннели, но радующие каждая своими особенностями и отличиями от параллельной и пересекаемой другой. Разные же аудитории — разные науки, но одинаково бьющие своей сложностью, пересекаемые друг с другом в ходе изучения. Освещения кабинетов, цвет и материал досок и ДСП пластик у парт такие же разные по своей тусклости и яркости (также в то время) как и в салонах поездов. Начало занятия — начало мучения и желание скорее отматать его; начало же движения состава по линии — начало радости, желание надольше продлить его (движение (не сбавляя скорость)) и его расстояние, количество станций…

Задачей в морозный зимний день за окном, кроме подготовки к выпускному экзамену по алгебре и заставляемого часа внеклассного чтения, будет очередная попытка смоделировать в масштабе 1:87 старые привычные и новые — Бутовские вагоны, с полной детализацией снаружи и внутри вплоть до поручней и скругленных оконных рам, вместо стёкол наклеить и закрепить с обоих сторон бумагой гладкие пакетики от сигарет или дисков. И как всегда ничего не выйдет, бросится за нехваткой сил, терпения, времени и ощущения что всё же получится. К концу зимних каникул вернётся к уже пройденной раз в сентябре игре «Serious Sam: The Second Encounter». С сайта Chemax.ru к ней узнаются читы «неуязвимость», «полёт» (от случая падения в яму), «хождение сквозь стены» и «получить всё оружие с боеприпасами». Отныне так лучше и комфортней, расслабляет, а не напрягает. Ничего другого/нового ярче не будет, официальные к ней дополнения также не сравнятся с оригиналом.

Средние и старшие классы ознаменуются за своими пределами большиìм количеством культурных достояний: «Фабрика Звёзд», вытекшая множеством известных песен, клипов, и новых артистов; шоу Романа Трахтенберга «Деньги не пахнут» (МУЗ-ТВ), выпуски которой неоднократно повторятся на том же канале; шоу «Окна» что запретят смотреть не одни родители не одним детям, а в апреле 2005 окончательно закроют из-за жалоб на содержание; «Кто хочет стать миллионером?» с Максимом Галкиным; «Русская рулетка» с Валдисом Пельшем, где понравится тёмно-серая прозрачная рамка с вопросами, таймером и вариантами ответов, загоравшаяся прозрачными красным и зелёным цветами в случаях правильного/неправильного; шоу «Кресло» на СТС, где жёлтого и белого цветов тексты вопросов и варианты ответов на фоне красной рамки, и наконец несколькими отечественными и зарубежными клипами и хитами FM радио. Лучшим из всех телешоу станет «Последний герой: Остаться в живых» (лучший сезон — первый, с Сергеем Бодровым), показавшее вечно актуальную, всеми любимую и самую беспроигрышную тему: тропический юг, море и пальмы в самом лучшем и интересном свете — интереснее любого другого на ту же тему фильма и клипа, да в такое подходящее противоположное время года за окном — зимой.

Второе полугодие 9-го класса школы (8-го года учёбы) завершится прохождением «Counter Strike: Condition Zero» (2004). Но самым коронным его событием на личном фронте станет уход матери из семьи. Она всегда любила быть не с нами. Последний год между ней и отцом растут конфликты, заметные с прошлого лета. С него же мы с бабушкой отделены от них в питании, располовинив места в холодильнике. Уже третий год мать приходит домой поздно, по выходным подозрительно на долго уходит «в больницу». Ещё с раньше к ней в магазин приходит более состоятельный мужчина, который и переманит её на свою сторону. Видится бабушкой-уборщицей, не говорящей ничего отцу чтобы преждевременно не разрушить семью. Ему же почти ровесник, имея техническое образование, по документам числится на заводе рабочим карусельного станка с окладом 20.000 руб/месяц (Ценовая политика: Москва 2004). На самом деле, кроме этого постоянно «халтурит» — строит дачи богатым людям, выступая в качестве прораба. Руководит сколоченной из знакомых специалистов бригадой, живущих в одном районе вокруг того магазина. Имеет машину (так и цепляющую, но отсутствующую у моего отца), семью и одного сына. По словам матери, имеет два высших образования: техническое и юридическое.

Но когда я рассказывал всё это отцу и бабушке, они оба угорали: «Чё?! Да какой инженер бл**ь?! Какой он юрист на**й?! Технарь закончил, на заводе бл**ь гайку крутит, да на стройке халтурит! Ума у твоей мамочки до**я я смотрю!» Мать же действительно во многом не разбиралась, и представила его «инженером-карусельщиком». Дома это стало погонялом. После каждой моей встречи с ней-уже ушедшей из семьи, они оба спрашивали: «Ну чё там твоя мамочка-то бл**ь сказала нового? Сколько у него там ещё образований?», и по-всякому другому продолжали подолгу над ним смеяться, а зря…

Накануне 8 марта, отрывая внимание от «Контр страйка», дверь через коридор в родительскую комнату с приходом матери видится закрытой несколько вечеров. В один из них всё окончательно решается, и я вызываюсь в «кабинет» за выбором с кем останусь жить. Раздумий не будет и секундных, ведь в этой-покидаемой ей квартире есть всё. Все возможности и условия. Двое грамотных и образованных людей, заранее доложивших ситуацию. У неё нет ничего. Она уходит на частную с новым мужем. Своя однокомнатка появится только спустя три года. Я постепенно задвину бумажную ерунду, и мы медленно втроём в отсутствии неё, с разговорами на данную тему ходим пару-тройку вечеров по коридору и большой комнате, озаряемыми рыжими мартовскими закатами. В один из них открывается та дверь, чтобы и «виновник торжества» услышал моё мнение. «Энди, у нас такая проблема — нашла себе другого мужа. Выбирай с кем останешься жить». Но оно не изменится. Ответ дастся кратко и чётко, без возни.

Время снова идёт. От сложных морозных зимних дней плавно к лёгкому беззаботному летнему периоду. Воздух становится менее холодным, снег исчезает, солнце и свет прибывают в количестве. Ящик показывает всё на тот же лад, школа заядло готовит к выпускным экзаменам, а вечером после всего, за серым выпуклым экраном компьютера продолжается проходиться яркий шедевр «Counter Strike» одиночной версии. Ещё с последней осени по выходным отец периодически ездит и берёт с собой на Измайловский Вернисаж. Один раз приобщает ещё не ушедшую мать, как обычно немного подействуя вдвоём против одного-тянущего назад к любимому своему, но им неинтересному. После развода поездкам участиться, а мать удивительно возьмётся за это когда-то не интересное и совсем ей не нужное, и параллельно добавятся поездки с ней: в «красивую» центральную Москву, неважно куда — главное на метро, и как отец, она не забудет предложить вкусноту в виде шашлыка/шаурмы/чебурека с колой. Также через дни после её ухода, из-за возникшей с того доброты ко мне отца, 3 мая 2004 совершается первая в жизни поездка на метро одному. «Только не далеко. Вон — от «Речного» до «Белорусской», и до «Планерной» обратно. Чтобы к часу-к обеду был дома». Так и делается. Хорошо помню небольшое заблуждение, переходя с Белорусской-радиальной на Белорусскую-кольцевую, выйдя в наземный вестибюль, ведущий в город: недолго думая, пролезется под разделительным поручнем, спустился в обратно зал станции по эскалатору, и перейдётся на Кольцевую линию по мосту в центре зала.

На 23 февраля подарится эспандер и ещё что-то в комплекте. Ненавязчиво уговорится начать качать тело, тратить на это время и силы, объяснив следующее: «Вот смотри, идёшь ты со своей девушкой по улице, подойдёт другой парень, нападёт на неё и скажет: «Всё, это моя девушка»». Ты сможешь её защитить?» Это будут слова Нахабинских родственников, в гостях у которых в последний раз будут отец с матерью вместе. Я конечно услышу их всех, немедленно приступлю к выполнению действий, но хватит меня ненадолго — как и ранее приступая к занятиям спортом даже по собственному желанию. «Тебе это нужно для того чтобы ты хоть сдачи мог дать» (имелись ввиду все враги, пристающие ни за что иное как за некорректное поведение в их обществе и прочие глупости). Не будет всерьёз тронувшей мотивации ни на это ни на другое-смежное, осуществлением своим привлекающее женский пол. Понятие «моя девушка» занесено в невозможное, пока у сверстной и старше среды начинает заноситься в порядок вещей… Первые взятые за руки пары, поцелуи, приглашения в кино, мишки-подарки и букеты цветов. «Масло в огонь» второй десяток лет на то подливают им СМИ: клипы, кино и сериалы. Незабываемыми будут кадры битья в истерике предметов домашнего интерьера — когда его бросит она, или обоими ими в натянутых отношениях… Первые сидения и обнимки на лавках дворов: одними и в компаниях; с воспитанной же по-другому, после этапа «понравиться ей» ждёт следующий этап — понравиться её родителям. Родная изначальная интуиция твердит обо всех: «Это что-то не моё, и это видно в ней-любой всем обращением ко мне». Девушки сочтены любящими только парня зарекомендованного в их коллективе или подобного ему, а не другого: «Мы просто подрались из-за неё, хотели показать кто сильнее и кому она достанется»; жестокое подростковое поведение её-неутвердившейся: «Ты знаешь, я встречалась с этим мальчиком, ну потом решила его бросить. И ты прикинь он мне потом такой звонит через месяц. Думал, что я передумаю, всё забуду. Писал мне СМС-ки, ну я не брала трубку, не отвечала, а потом он мне пишет…»; «Короче прикинь я обещала вчера вечером сегодня с ним встретиться, а сегодня утром такая специально ему устроила ситуацию, чтобы не пойти и всё сорвать»; «Короче ну он мне столько роз подарил… Мишек… Цепочку… Украшения… Коктейлями меня в клубе угощал. Думал подкатить. Ну я сказала ему что ещё не готова, и… вообще я люблю более взрослых мальчиков…» Конченный неудачник в её понимании. Более старшее и разумное: «Ну встретилась я в общем с этим мальчиком. Погуляли немного. Детей он не хочет, говорит ниочём, в голове никаких перспектив. Смотрит на меня всё время пристально и наивно, походу у него со всеми так… Отношений у меня с ним явно не будет, так общение если только… до поры до времени». Избалованная и хитрая, она легко унизит заинтересовавшегося ей «неудачника» чтобы поднять себе на этом самооценку — ей надо утвердиться по молодости, а после, из круга «выше» выберет получше, сильнее, интересней, а не лишь бы немного симпотного на вид (как выберет мужчина по своей природе в отличии от её), родит лишь от такого ребёнка, и будет вспоминать как до замужества бросалась недостойными её, безошибочно зная их дальнейшую судьбу, когда-то встречавшихся/общавшихся с ней, но так и не получивших от неё и всех других (в её знании и убеждении) того что им хотелось, и вправду (как правило) оставшихся в прежнем положении, завистливо и всё проклиная смотрящих на её давно сложенные отношения уже с другим, получившим это в отличии от них, дошедшие до свадьбы, детей и семейной жизни. Её обещание им встретиться дальше и что-то больше, так и не было выполнено, и не будет уже никогда!