Сверкающие тени

Энди Багира, 2022

Спросите любого, какой день был самым важным в их жизни, и все, как один, ответят – аттестация. Шайен никогда не сомневалась, что пройдет ее с блеском. Будущее рисовалось ей ясным и безоблачным, но от прошлого нельзя убежать. Вместо карьеры врача Шайен ожидает пожизненное содержание в изоляторе, с худшей из статей – терроризм. Да вот только у судьбы иные планы. Девушке дан второй шанс, и не где-нибудь, а при королевском дворе в качестве гувернантки младшего принца. Кто мог подумать, что жизнь при дворе может оказаться более опасной, чем тюремное заключение? Жизнь Шайен и ее любимых оказывается под ударом. Чтобы спастись, у них есть лишь один путь – уничтожить наследника престола. Комментарий Редакции: Ювелирно проработанный уникальный мир антиутопии с фантастическими приключениями в антураже королевских дворцов. Интересный мыслительный ход: может быть антиутопия это прошлое, а не будущее?

Глава 3

5

Хотя Коди сотню раз в деталях рассказывает план побега, я страшно нервничаю. Я не могу толком сосредоточиться на работе, и меня впервые ругают. Обед не лезет, я отдаю сэндвичи Коди и он раздраженно велит мне взять себя в руки и подкрепиться. Сам он тоже выглядит взволнованным, но старается не подавать вида. К вечеру мы оба сами не свои и почти не говорим, когда собираемся на свободном часе в компьютерном зале. Коди вносит последние правки в наши личные дела. Его новая личность — Джон Прюитт, сын того самого Дженилза Прюитта, которого мы переселили в Карст. Коди уверен, тот поддержит его, едва узнает всю правду. Я не сомневаюсь в его правоте. За два года заключения я много раз видела, как поддерживают друг друга чернокожие.

Для меня Коди выписывает назначение в центр распределения в столице. Когда я прибуду в Глэндсдейл, для меня подберут жилье и работу с учетом идеального личного дела Магдалены. Красотка Эмбер велит отбой и мы послушно расходимся по камерам.

Проходит три томительных часа, когда они снова открываются.

— Быстрее, — командует она. Коди пулей мчится на пост досмотра. Второй охранник осуществляет обход верхних этажей, у нас на все минут двадцать. Коди требуется три из них, чтобы начисто стереть наши личные дела. Теперь Коди Прескотта и Шайен Мальберн не существует в природе. Красотка Эмбер отводит нас в служебное помещение и дает гражданскую одежду. Она плохо садится по размеру, но не настолько, чтобы привлечь к нам ненужное внимание. Затем она выводит нас в гараж, и мы прячемся в ее машине. Лежать под брезентом на полу очень неудобно — мало места и нечем дышать. Я задыхаюсь от страха, но Коди крепко сжимает мою ладонь. Слишком просто, — думаю я, — все слишком просто.

— Успокойся, — требует Коди, и я понимаю, что ногтями впиваюсь ему в кожу.

— Что будет, когда нас не найдут в камерах? — в ужасе шепчу я. Коди молчит. Завтра воскресенье, у нас есть дополнительный час, но я не могу отделаться от мысли, что начнется, когда в городе узнают, что двое изгоев бежали из заключения. Коди удалил наши личные дела, но что, если где-то есть копии, и наши описания передадут на границу? Или кто-то из охранников, знавших нас в лицо, окажется на пропускном пункте, когда мы попытаемся выбраться из города? Коди многое сохраняет при себе, не делясь со мной деталями побега, и все его недомолвки теперь кажутся мне причиной для неизбежного провала. Если нас поймают, то расстреляют.

Часа через три в гараже раздаются шаги и дверь открывается. Это красотка Эмбер.

— Тише, — велит она, и заводит мотор. Медленно мы подъезжаем к последнему пропускному пункту. Эмбер открывает окно.

— Как ночная смена? — спрашивает ее незнакомый голос охранника.

— Как обычно, всю ночь думала о тебе.

Охранник хрипло смеется. Он тянет время, должно быть, ему нравится красотка Эмбер, а мои нервы натягиваются струной. Я так напугана, что мне хочется вскочить на ноги и добровольно сдаться.

— Как сын? — продолжает спрашивать охранник.

— По-прежнему, — вздыхает Эмбер. — Мою заявку о выделении дополнительных лекарств отклонили. Думаю, попробовать подать новую. Должно быть, я забыла вложить какие-то исследования. Не могли же они просто так откреститься от больного ребенка.

— Попробуй, — говорит ей охранник. В его голосе откровенная жалость. Никому без связей еще ни разу не удавалось добиться временного повышения рейтинга для лечения.

Разговор о больном сыне ослабляет бдительность охранника. Он не делает ни малейшей попытки досмотреть машину, и мы выезжаем за периметр.

Свобода! Я не могу поверить в происходящее. Коди тихонько посмеивается, машину трясет из стороны в сторону.

Мы едем больше часа, прежде чем Эмбер притормаживает.

— Приехали, — говорит она. Мы с Коди осторожно выбираемся из-под брезента. Тело страшно затекло, глаза отвыкли от света, и я не скоро понимаю, где мы. Крохотный закуток вокзальной парковки точно создан для того, чтобы незаметно выйти из машины. Я оправляю платье и Эмбер вручает мне старую сумку с вещам.

— Одежда и еда, — комментирует она, протягивая ее мне.

— Ты оставила дом после смерти родителей, — напоминает Коди. — Ты не смогла привыкнуть к одинокой жизни и теперь хочешь уехать как можно дальше, в столицу.

Я киваю. Эмбер садится обратно в машину, оставляя нас наедине. Время прощаться.

— Ты ведь поможешь ее сыну? — спрашиваю я. Коди кивает.

— На это и был уговор. Я уже поднял его рейтинг, когда буду в Карсте, повышу еще. Летом переведу ее в частную охрану куда-нибудь на острова. Надеюсь, это поможет Максу поправиться.

Я киваю. Я не знаю, как прощаться с человеком, который ради меня пошел на такой риск. Коди находит решение сам — крепко обнимает меня.

— У тебя все будет хорошо, — обещает он. — Твои документы идеальны. Как только я буду в безопасности, сразу с тобой свяжусь. Помни, я Джон, Магдалена.

— Мэгги, — поправляю я, и Коди смеется. Обняв меня снова, он поспешно возвращается в машину, и я долго смотрю им вслед, не веря, что мы расстаемся навсегда.

Наконец, машина теряется за поворотом, и я, собравшись с духом, направляюсь ко входу.

Очередь маленькая. Я пристраиваюсь в самом ее конце, прислушиваясь к разговорам. Пока никто ничего не говорит о побеге, и я облегченно вздыхаю. Наконец приходит мой черед.

— Доброе утро, — чуть дрогнувшим голосом приветствую я билетера. — Будьте добры, один билет до Глэндсдейла. Мое имя Магдалена Джейс.

Я называю свой социальный номер и принимаюсь ждать. На экране появляется таблица с моими данными, билетер пробегает по ней быстрым взглядом. Коди прав — увидев высокий рейтинг благонадежности, он уже не вчитывается во все остальное.

— Подпись, — требует он, протягивая мне карточку для заполнения. Я столько раз тренировалась, что с легкостью повторяю почерк Магдалены. Личная подпись — единственный графический файл, который закон разрешает хранить в базе. Билетер бегло сравнивает оригинал с карточкой, и, кивнув, распечатывает мне билет.

— Доброго пути.

Я иду в здание вокзала. Мне не верится, что все так просто. До моего автобуса полчаса, и я трачу их изучая путеводитель по Глэндсдейлу. Я быстро нахожу на карте центр распределения. Он совсем рядом с вокзалом, и я радуюсь тому, что не придется плутать.

— Можно оставить его себе? — спрашиваю я у дежурной по вокзалу, и она с улыбкой кивает.

В автобусе совсем мало людей. Я думаю, что мы еще кого-то будем ждать, но водитель практически сразу же закрывает двери, и мы выезжаем.

Я сижу у окна, как и во время поездок на работы, но на этот раз город кажется мне совсем другим. Родные места, увижу ли я вас снова?

— Разрешите? — ко мне пересаживается пожилая дама. У нее так много вещей, что они заняли все ее место, неудивительно, что она была вынуждена искать другое. Я киваю, и она довольно опускается рядом.

— В первый раз в столицу?

Я киваю. Дама явно настроена пообщаться, а я больше всего хотела бы побыть одна. Неужели к одиночеству и в самом деле можно так привыкнуть?

— Я тоже. Мой сын живет в Глэндсдейле, а я все никак не могла собраться его навестить. Ты к кому-то в гости, милая?

— Нет. Я переезжаю.

— Переезжаешь? — она с изумлением вглядывается в мою крохотную сумку. — Впрочем, вы, молодые, любите путешествовать налегке. Надеешься, что столичные центры выдачи будут получше наших?

Я снова киваю. Одежда — последнее, о чем я сейчас думаю. Мы быстро приближаемся к границе города. Скоро будет пост. Я бросаю взгляд на электронные часы, висящие в начале салона, и тяжело сглатываю — уже сейчас наш побег должен был быть обнаружен. Водитель начинает сбрасывать скорость.

Они входят в салон вдвоем. На поясе кобура, в руках портативные компьютеры.

— Доброе утро, — приветствуют они пассажиров, — проверка.

— Проверка? — удивляется какой-то мужчина. — Который раз выезжаю из города, никогда проверяющие не заходили в автобус.

— Экстренный случай, — поясняет проверяющий, что помоложе. — В Джоршвилле произошел серьезный компьютерный сбой. Была сильно повреждена база личных дел, мы пытаемся выявить всех пострадавших, чтобы помочь им восстановиться.

Всех это заявление изрядно пугает. Оказаться вычеркнутыми из гражданской базы — худшего кошмара и не придумаешь. Полагаю, здесь не обошлось без вмешательства Коди.

— Но мы же только что брали билеты, — возмущается моя соседка.

— Сбой был зафиксирован пятнадцать минут назад, — неохотно поясняет второй проверяющий.

— Это изгои? — с ужасом шепчет маленькая светловолосая девочка с места 2 в. Молодой проверяющий ей улыбается.

— Нет причин бояться. Их проверили в первую очередь. Все в порядке.

Это пугает уже меня. Как может быть все в порядке, если две камеры оказались пустыми? Я не успеваю толком об этом задуматься, когда молодой проверяющий останавливается рядом со мной.

— Имя, мисс?

— Магдалена Джейс, — бормочу я. Пальца мои сильно дрожат, когда он просит ввести социальный номер.

— Не волнуйтесь, — он мне подмигивает. Красный сигнал меняется на зеленый, — у вас все хорошо.

Он продвигается дальше по салону, а я без сил откидываюсь на спинку своего кресла.

6

Мы въезжаем в Глэнсдейл на следующее утро. К этому времени я знаю всю биографию миссис Блэкстор и ее родных. Мне не терпится избавиться от соседки, и я поспешно хватаю вещи и первой выхожу из автобуса.

Столица совсем не похожа на Джоршвилль. Дома здесь гораздо выше и красивее, машин больше и все они очень дорогие. Идет дождь, небо серое, а потому кажется, что все вокруг сияет. Я знаю, внешний лоск для города это все и чувствую себя нелепо в простеньком розовом платье, которое больше мне на два размера. У меня нет зонта, выйдя из автобуса, я моментально промокаю, и со всех ног бегу в здание автовокзала. Дежурная тотчас предлагает мне зонт и сопровождает к пункту проверки. Болтовня ли миссис Блэкстор возымела действие, но я совершенно не волнуюсь. Без запинки я называю свое имя и социальный номер, и прохожу через турникет, оставляя вокзал за спиной. Здание центра распределения находится через дорогу, но я трачу немало времени, прежде чем нахожу светофор.

Нужно собраться — мысленно приказываю я себе. Если я позволю таким мелочам, как дорожное движение выбить себя из колеи, то что уж говорить о том, чтобы по-настоящему стать Магдаленой Джейс.

В центре распределения почти нет людей. Еще слишком рано, должно быть, автобус, на котором мы приехали, был самым первым. Я вижу несколько знакомых лиц — уж они-то явно нашли переход раньше меня. Я машу рукой девочке с места 2в и занимаю очередь. Она продвигается очень быстро. Люди заходят в кабинет на две минуты и выходят, придерживая двери следующему посетителю. Никто из них не обирается оставаться в Глэнсдейле надолго.

Вот и моя очередь. Я захожу в просторный уютный кабинет, ничем не напоминающий камеру, в которой говорила с Рейной. Мебель вся светлая, а кресло, в которое мне предлагают сесть, кажется мягким, как облако. Я осторожно опускаюсь в него, точно оно может растаять.

Моя собеседница очень худая пожилая дама. Она выглядит строгой, как учительница младших классов. Красивые каштановые волосы уложены в высокий узел на затылке, на глазах узкие очки на цепочке, в ушах и на шее жемчуг. Однако моя нервозность заставляет ее немного расслабиться. Она ободряюще улыбается и просит назвать свое имя.

— Магдалена Джейс.

Распределяющая быстро вводит его в базу, кивает, увидев общий рейтинг и рейтинг благонадежности. Я поспешно называю социальный номер и меня вновь удостаивают кивка.

— Мисс Джейс, как я вижу, вы приехали в столицу в поисках работы.

— Да, мэм.

— И прежде вы состояли при социальном центре помощи?

— Да, мэм, — подтверждаю я. Она явно хочет продолжения, и я добавляю. — Я занималась детьми и пожилым дедушкой, состояла домашним помощником в состоятельной семье.

— Да, у вас хорошие показатели, — задумчиво говорит она. — И такие высокие баллы по медицине. Почему вы не стали врачом?

— Моя мать, мэм, сильно болела. Профессия врача требует много времени. Я была вынуждена сделать этот непростой выбор. Мой отец умер, когда я была младенцем, я не могла оставить маму. Она скончалась весной.

— Жаль, — она говорит искренне. — Поэтому вы решили все оставить в Джоршвилле?

— Да, мэм. Моей семьи не стало, а семья, которой я служила два года, уехала за границу. Они решили подыскать слуг из местных жителей.

Я мысленно благодарю Коди, который предусмотрел решительно все. Никто не станет искать семью за рубежом. Они лишились своих социальных номеров, и теперь с ними невозможно связаться.

Распределяющая долго смотрит в свой монитор. Я замираю, уверенная, что она заметила в личном деле, какую-то неточность. Сердце стучит в груди так сильно, что мне кажется, что оно пробьет ребра. Я даже не могу сглотнуть, и воздух становится точно сухим.

— Значит, у вас нет никого из родных? — переспрашивает распределяющая.

— Нет, мэм.

— Думаю, я могу предложить вам идеальное место. Обычно, я отправляю туда девушек постарше, но у вас идеальная анкета. Вам подойдет пансионное проживание?

Я киваю. Одного того, что меня не поймали достаточно для того, чтобы быть счастливой. Сейчас я согласна на что угодно, лишь бы залечь на дно и не светиться в государственных органах. Быть может, оно и к лучшему. Буду жить в какой-нибудь семье, приглядывать за чистотой. Возможно, у них даже есть сад, я так соскучилась по тихим прогулкам на природе.

Тем временем распределяющая распечатывает бланк и принимается его заполнять. Она тщательно сверяет мои данные, прежде чем занести их в соответствующую строку. Затем она засыпает меня десятком вопросов — есть ли у меня вредные привычки, аллергия. Был ли у меня опыт общения с детьми и ухода за домашними питомцами.

Вопросы заставляют меня изрядно понервничать. Я пытаюсь припомнить все, что читала в медицинской карте Магдалены, и в карте с Аттестации. Иногда придумывать приходится прямо на ходу, и мне кажется, что меня вот-вот вычислят. Но нет, распределяющая ставит печать в конце бланка и просит меня расписаться. На этот раз подпись выходит недостаточно хорошо, но это легко можно списать на волнение.

Распределяющая распечатывает еще один бланк, на этот раз на картонной карточке. Он выглядит, как пригласительный билет, и я с недоумением читаю строки, напечатанные изящным курсивом.

«В соответствие с требованиями к личному делу и рейтингу благонадежности, мисс Магдалена Джейс направляется на работу горничной в королевский дворец Глэнсдейла, с полным пансионом».

7

Все происходит так быстро, что я не могу это толком осознать. Королевский дворец! Судьба, однозначно, смеется мне в лицо. Прав был Коди, говоря, что лучше выбрать провинцию. Я-то думала, что быстрее затеряюсь в многотысячной столице.

Распределяющая выдает мне список мест, которые необходимо посетить до завтрашнего дня. Я с ужасом вчитываюсь, не понимая, как смогу все успеть. Она улыбается моему вопросу и объясняет — в этом мне поможет водитель.

Через полчаса мне предлагают выйти. Возле входа уже припаркован черный автомобиль. Водитель стоит рядом с ним и приоткрывает дверь, помогая мне усесться. Его зовут Сомерсет, хотя он просит называть себя Сомс, и он служит при дворе. Одет он в идеально подогнанный по размеру костюм тройку темно-серого цвета, на лацкане пиджака серебряная брошь с буквой «Т». Теппел — королевская династия. Сомсу за шестьдесят, его темные волосы давно посеребрила седина, но он совсем не кажется стариком. Узнав, что я из Джоршвилля, он страшно возбуждается и принимается засыпать меня сотней вопросов. К счастью, он так давно уехал из города, что у нас попросту не может быть общих знакомых. Он спрашивает про общественные места и район, где прежде жил, и мне приятно предаться воспоминаниям. К счастью, он ничего не спрашивает о моём прошлом, и я рада, что не приходится ему лгать.

В центре распределения мне выдают форму. Она серая, но цвет приятный, жемчужный, фартук белее снега. Работница центра с удовольствием помогает мне выбрать удобную обувь и выдает с десяток пачек колготок. Здесь же я получаю набор резинок для волос и две невероятно красивые заколки с жемчужинками. У меня никогда не было таких изящных вещиц.

Пока мы едем в центр здоровья, Сомс поясняет, что ходить в форме я обязана лишь в официальной резиденции, в крыле для слуг, я могу одеваться, как сама того захочу. Я стараюсь ничем не выдать своего удивления — я была уверена, что слуги живут в отдельном здании. Неужели и в самом деле моим домом теперь станет королевский замок?

В центре здоровья мне делают экспресс-анализ крови и проводят осмотр. Последние два года я подвергалась этой процедуре каждые две недели, а потому совершенно спокойна за результаты. Увидев направление, меня отправляют в кабинет красоты, где миловидная девушка подравнивает мои волосы и подстригает ногти. Она в полном восторге от моей будущей работы, и без умолку болтает все то время, что я нахожусь у нее в кресле. Из всего потока речи я понимаю лишь то, что она без ума от принца, но была бы не против и от внимания кого-нибудь из гвардейцев. Парни — последнее, о чем я сейчас думаю, и, не найдя во мне единомышленника, она постепенно умолкает.

Сомс отвозит меня в книжную лавку, где мне выдают стопку книг по истории и этикету. Все это мне предстоит не только прочитать, но и выучить наизусть. Я хочу взять еще несколько вещей, но Сомс подсказывает, что всем необходимым меня снабдит старшая горничная. Так что мне остается только подобрать себе повседневную одежду.

Миссис Блэкстор оказывается права — в столице вещи и в самом деле гораздо качественнее и красивее. Быть лучше всех для столицы не пустой звук. Даже для машин существуют свои правила. Им разрешается быть лишь трех цветов — черного, темно-синего и серебристый металлик, они должны быть идеально вымыты. Даже есть правило касающееся их возраста — по улицам столицы могут передвигаться автомобили не старше семи лет, а так же винтажные, от пятидесяти лет и старше. Штраф за нарушение любого из этих правил прост — конфискация. Общественный транспорт подчиняется тем же правилам, так же, как и специальные службы. Для последних дополнительно определен шрифт для надписи на капоте и звук для сирены.

Мне даже страшно подумать, какие требования предъявляются к содержанию домов, но все они выглядят так, словно их только что построили. На многих искусные барельефы и мозаики. Вывески центров распределения продуктов, расположенных на первых этажах, выдержаны в одинаковом классическом стиле, в окнах обязательно живые цветы. В Глэндсдейле много фонтанов и статуй, в скверах играют уличные музыканты. Эта красота кажется мне зловещей и неестественной. Она не радует, а напротив, давит, и кажется, что из-за волшебных декораций вот-вот вырвется что-то темное.

На ночь я останавливаюсь в центре временного размещения. Сомс быстро переговаривает с девушкой на регистрации, и мне предоставляют отдельную комнату.

— Я заеду за вами в начале седьмого, — говорит он мне, когда мы вносим пакеты с покупками в комнату. — Будьте готовы. Форму одевать не нужно. И ничего не забывайте, если вы что-то здесь оставите, то уже не найдете.

Под конец он сообщает мне поистине ошеломляющую для меня весть — в оба моих рейтинга зачислено по три процента. Для королевских слуг существуют свои привилегии. Сомс уходит, а я, потрясенная всем произошедшим со мной за день, без сил сижу на огромной кровати.

Еще двое суток назад я была изгоем с нулевым рейтингом, навечно запертым в крохотную камеру. Завтра же мне предстоит поселиться в королевском дворце. У меня так много вещей, что они занимают все свободное место на полу, а мой рейтинг выше тех, кто всю жизнь честно трудился во имя процветания страны.

— Шестьдесят шесть и семьдесят три, — шепчу я себе, — Семьдесят три.