Глава четвёртая
Покинув дом Рейеса, гости испытали некоторое облегчение. За этим роскошным столом, в компании знатных господ оба чувствовали себя не в своей тарелке. Андре еще неплохо держался, а Манчера едва стоял на ногах — настолько сильным оказалось нервное напряжение.
На противоположной стороне улицы стоял высокий человек в довольно потрепанной одежде. Едва завидев выходящих из ворот доктора с аптекарем, он повернулся и пошел прочь. Лицо разглядеть не удалось из-за широкополой шляпы, но фигура и даже походка неизвестного показались Андре знакомыми. Мысленно улыбнувшись, доктор взял утомленного наставника под руку и медленно повел восвояси. Три или четыре квартала остались позади, когда память наконец смилостивилась и подсказала ему имя:
— Фелипе Рамос!
— Что? — очнулся от дум старый аптекарь.
— Не помните? Сын лавочника, который жил на вашей улице.
— С чего вам пришел на ум этот несчастный?
— Несчастный? Двадцать лет назад его отец как будто процветал…
— Теперь все иначе: семья давно разорилась. Фелипе осиротел, долго скитался, а теперь живет чуть ли не в трущобах и перебивается случайной работой.
— Ничего себе. Готов поклясться, что сейчас видел его напротив дома Рейеса.
— В такой поздний час, посреди богатого квартала? — Манчера покачал головой. — Надеюсь, глаза вас обманули. Если это и вправду был Фелипе, то беды не миновать. Раньше он был славным парнем, но теперь ступил на скользкую дорожку. Сойти с нее ой как трудно, вам ли не знать.
Андре пожал плечами и сказал:
— Мне не показалось, что он замышляет что-то недоброе. Может быть, надеется получить помощь от старых друзей?
— Помнится, они с Маргаритой были достаточно близки, — после паузы отозвался аптекарь, — однако не представляю, чтобы теперешняя сеньора де Фуэрте хотя бы посмотрела в сторону бедняка.
— Гордыни у нее и вправду хватит на десяток герцогинь… Мне показалось, что даже супруга, который подарил ей дворянский титул, Маргарита держит в строгости.
— Пожалуй. Она многое переняла от отца, а Себастьян Рейес без особого трепета относится к регалиям зятьев. Оба прекрасно знают, чем обязаны тестю.
— Стало быть, в отсутствие хозяина обязанность напоминать им об этом взяла на себя старшая дочь? — улыбнулся Андре. — Неудивительно, что муж Эвы сбежал в Новый Свет.
— Санчо де Карденас — весьма самолюбивый молодой человек. В доме тестя ему бы пришлось несладко, но Эва перебралась туда уже после отъезда мужа.
— Зачем? Я не заметил серьезной привязанности между сестрами; неужели взрослой женщине не было бы приятнее жить своим домом?
— Полагаю, все упиралось в деньги. Путешествие через океан потребовало немалых средств. Содержать компаньонку и слуг она себе позволить не могла, а жить под отцовской крышей и приличнее, и экономнее.
— А этот почтенный старец… сеньор Оскар — откуда он вообще взялся? Я как будто не помню, чтобы у Себастьяна Рейеса был брат.
— Его отправили на север еще до того, как вы поселились у меня. С этим связана весьма скандальная история.
— В которой наверняка замешана дама?
— Можете даже не сомневаться! — воодушевленно подхватил аптекарь. — Сейчас трудно поверить, но тридцать лет тому назад это был весьма привлекательный и легкомысленный юноша. Он соблазнил девицу, которую собирались отдать в монахини. Отец несчастной поклялся, что прикончит мерзавца. Однако Себастьян Рейес этого не мог допустить. Он спешно отправил брата в Амстердам якобы по торговым делам — об этом весь квартал судачил добрых полгода.
— Должно быть, девица оказалась из благородных?
— Представьте, нет. Ее отец был обычным работягой… возможно, чуть более богобоязненным, чем это принято в данном сословии.
— Неужели гнев простолюдина мог всерьез напугать сеньора Оскара? Такая влиятельная семья…
— Детские воспоминания вас подводят, мой друг. Это сейчас он — брат самого Себастьяна Рейеса, одного из богатейших людей Сарагосы, а тридцать лет назад был всего лишь молодым приказчиком у не самого преуспевающего купца. За время, минувшее с тех пор, многое изменилось.
Они подошли к аптеке Манчеры. Фернандо открыл дверь, едва заслышав стук. Андре сбросил шляпу на прилавок и заметил:
— Однако сеньор Оскар и сейчас довольно бодр, несмотря на дряхлую наружность. В его возрасте не всякий бы отважился на столь трудное путешествие в компании этого увальня… честно говоря, его слуга не произвел на меня приятного впечатления.
— Из Амстердама он выехал вместе со старым секретарем. Тот скончался, едва ступив на родную землю — лихорадка. Бедняга, — вздохнул Манчера, — случись это в Сарагосе, уверен, я поставил бы его на ноги и обрел превосходного клиента в лице сеньора Оскара.
— Да он и сам, кажется, не отличается крепким здоровьем?
— Вы сами видели: слаб, малоподвижен, с плохим аппетитом. Мечта, а не пациент.
— Может статься, сеньор Оскар еще не совсем для вас потерян. Он явно благоволит к младшей племяннице и в случае недуга наверняка прислушается к ее советам в выборе лекаря.
— Вашими бы устами… — улыбнулся аптекарь, подходя к лестнице и берясь рукой за перила. — Однако мы припозднились. Как правило, я не отказываю себе в удовольствии выпить стакан вина на сон грядущий, но, кажется, сегодня это будет лишним.
— Вы правы. Вечер был утомительным, а угощать в доме Рейеса всегда умели.
Они друг за другом начали подниматься по ступенькам. С лица Манчеры не сходила улыбка.
— Я успел позабыть об этих благословенных временах. Сколько приятных вечеров мы провели в гостях у сеньора Себастьяна. Вы с малюткой Эвой носились по всему дому, лишь изредка появляясь, чтобы стащить что-нибудь вкусное со стола. Маргарита уже тогда держалась как взрослая и сторонилась детских игр. Просто не верится, что все это было на самом деле.
— Мне тоже, — Андре остановился у двери в свою спальню и поклонился старому приятелю. — Все же, смею надеяться, у каждого из нас впереди еще немало добрых дней.
— Как же мне не хватало вашего оптимизма все эти годы, мой дорогой друг, — растроганно ответил Манчера.
Доктор вошел в спальню, бесшумно прикрыв дверь. Мимо спящего Лу он прокрался к собственной кровати, разделся, повесив одежду на стул, после задул свечу и вытянулся поверх одеяла. За окном темнело ночное небо, воздух был свеж, насколько это возможно летом в Сарагосе, однако сон не шел.
Этот ужин ни капли не был похож на те, о которых старый аптекарь только что вспоминал с таким теплом. Дом, в котором они с Манчерой провели этот вечер, не был гостеприимным. Люди в нем держались напряженно, даже враждебно друг к другу, несмотря на родство. Старый дядюшка волком смотрел на всех, кроме младшей племянницы, Маргарита была холодна и резка даже с супругом, а молодой Лоренсо проявлял интерес разве что к винному кувшину.
Больше остальных мысли Андре занимала Эва. Еще накануне он успел рассмотреть, как сильно изменилась эта девочка за минувшие годы, но за ужином увидел настоящую светскую даму, полную достоинства и изящества, невероятно притягательную и красивую. Какой идиот мог пренебречь этим сокровищем, пусть даже ради всего золота Америки?
Разумеется, десять лет бездетного брака не могли не оставить следа в отношениях между супругами… Доктор не раз встречал пары, которые охладевали друг к другу, погрязали во взаимных обвинениях, обзаводились любовниками. Представить Эву в объятиях другого было невозможно, но о ее супруге Андре не знал решительно ничего.
Что этот Санчо де Карденас привезет из Нового Света? Мешок, полный серебра? Или вручит онемевшей Эве крошечного метиса, завернутого в шерстяное одеяло?
За невеселыми размышлениями доктор не заметил, как погрузился в сон. Проснулся оттого, что Лу тормошил его за плечо:
— Очнитесь, очнитесь уже!
— Какого черта? — он уселся на кровати и потер глаза. — Убили кого-нибудь?
— Тетку, у которой вы вчера ужинали.
Сон как рукой сняло. Андре вскочил и схватил слугу за ворот рубашки.
— Что? Повтори, что ты сказал!
Лу с изумлением глядел на хозяина с высоты своего роста. За все время знакомства тот впервые обратился к нему на ты. Осторожно выпростав рубашку из цепких пальцев доктора, он ответил:
— Говорю, там девица эта черная прибежала от вашей подруги. Сестру ее убили.
Андре собирался в спешке. Фернандо внизу гремел посудой, Манчера спросонок запутался в рубашке и чертыхался в соседней комнате. Насупленный Лу сидел на кровати, наблюдая за сборами хозяина. Доктор велел ему оставаться дома: помочь по хозяйству, повторить урок, принести воды… Такое распоряжение совсем не обрадовало слугу.
— Сами, значит, на мертвяков смотреть пойдете, а я с этими сиди! — протянул он.
Оставив Лу наедине с его обидами, доктор спустился вниз. Взъерошенный Фернандо поставил на стол исходящую паром джезву. Сделав первый глоток кофе из чашки, Андре почувствовал, как силы наполняют его. Решив задать несколько вопросов скучающей у дверей Изабелле, он предложил девушке стул, а сам встал напротив.
— Это было ограбление?
— Хозяева думают, что да, — бойко отозвалась она. — В городе дня не проходит, чтобы какой-нибудь в богатый дом бандиты не забрались.
— Пострадала только сеньора Маргарита?
— Еще слугу господина Оскара убили. Этого… Брама.
На кухню неторопливо вошел Лу. Увидев девушку, он нахмурился, отвернулся к очагу и принялся с нарочитой тщательностью ворошить поленья. Темнокожая красотка тихонько фыркнула. Андре продолжил расспросы:
— Их закололи кинжалом или…
Изабелла сделала неопределенный жест рукой.
— Старшую хозяйку закололи прямо в кровати, и этого здоровяка тоже, только в коридоре перед спальней. Кто-то сзади подкрался и ножик ему в самый затылок воткнул!.. Ну, так на кухне болтают — те слуги, что сбежались на шум.
— Но как же нападавшие пробрались в дом? — удивился доктор, — Разве у вас не было охраны.
— Не знаю, сеньор. Охранники у дверей по ночам дрыхнут, по правде говоря, а в коридоре только Брам и был.
Над головой заскрипели старые доски, и через минуту в кухню спустился Манчера.
— Вы еще здесь? Нужно поторопиться; до рассвета полно времени, но вам бы вернуться до того, как жара накроет город.
Изабелла вскочила и взяла лампу.
— Я проведу вас короткой дорогой, здесь на самом деле очень близко.
Девушка не обманула: весь путь до дома Рейеса отнял меньше четверти часа. Андре потерял счет безликим проулкам и подворотням, куда то и дело сворачивала не в меру юркая проводница. Изабелла отлично знала город, но совершенно не считалась с возрастом и возможностями спутника. Доктор с облегчением перевел дыхание, увидев знакомый дом — к этому времени он вовсе выбился из сил.
— С вашей прытью следует заниматься контрабандой, — выдохнул он. — Думаю, самый высокий пик Пиреней, самая запутанная тропа не станут для вас серьезной преградой на пути к цели.
Изабелла издала негромкий смешок, однако по виду было ясно, что девушка с запозданием осознала собственную оплошность. Андре ободряюще улыбнулся и спросил:
— Почему не видно городской стражи?
— Сеньор Алехандро и его брат решили, что не будут пока поднимать шума. Уж не знаю, чего они там надумали, только сеньоре Эве все это очень не понравилось
Ворота были заперты. Служанка негромко постучала: три раза дробью и после паузы — еще два. Через мгновение рослый темнокожий охранник отпер маленькую калитку, через которую они беспрепятственно попали во двор. Изабелла не останавливаясь прошла мимо парадной двери к черному ходу для слуг. Миновав кухню, полную притихших лакеев и горничных, и коридор, они оказались в знакомой столовой комнате. Остатки вчерашнего пиршества убрали, но без особой тщательности. Смятая скатерть топорщилась множеством складок и в скупом утреннем свете совсем не казалась нарядной. Десятки кривых, как зубы во рту старика, огарков торчали из подсвечников. В этом доме воск не экономили.
Проведя доктора в гостиную, Изабелла сказала:
— Подождите немного тут. Я предупрежу сеньору Эву, что вы пришли.
