Этот разрушительный элемент

Эмили Сувада, 2020

Катарина лишилась всего: собственного тела и долгожданной свободы. Девушка оказалась заперта в ловушке подсознания, сбежать из которой невозможно. Столкнувшись с темной частью своей личности, Катарина понимает, что нынешняя владелица ее тела способна уничтожить этот мир. Она должна предупредить все человечество: лекарство, обещавшее подарить людям бессмертие, таит в себе смертельную опасность. Однако у нее осталось несколько часов, после чего личность Катарины будет уничтожена.

Глава 5

Цзюнь Бэй

Придя в себя, я сразу понимаю, что что-то не так. Меня окружает полнейшая тишина — нет ни звуков, ни голосов, лишь боль, которая пульсирует в голове и простреливает челюсть так, будто в нее врезается множество иголок. Стряхнув остатки сна, которые туманили мысли, я вызываю интерфейс своей панели и загружаю основные данные. Судя по ним, я нахожусь в Энтропии, а мои жизненные показатели в норме, но мой исцеляющий модуль работает еле-еле… И я провалялась без сознания последние два часа.

Я резко открываю глаза и понимаю, что лежу в маленькой лаборатории на стальной кровати. Из-за пульсирующей, простреливающей боли перед глазами все плывет. Но мне удается разглядеть гладкий бетонный потолок и распознать в воздухе запах нанораствора. Слева от меня металлическая дверь, возле которой на полу валяется куча окровавленных бинтов, и ни одного намека на того, кто притащил меня сюда. Последнее, что я помню — мы обнаружили в пещерах одичалых и раненую женщину. Я поднимаю руку ко лбу и натыкаюсь на марлю и металлические зажимы, скрывающие небольшую шишку. В голове мелькает воспоминание, как на меня сверху падали камни. На левой стороне лица еще одна повязка. Я осторожно ощупываю рану под ней и понимаю, что она скрывает разорванную кожу и гладкие обнаженные кости.

Боль тут же пронзает тело. Я замираю и делаю несколько вдохов, пытаясь вспомнить, что же произошло. Мы прибежали в пещеру, взорвали свод, чтобы остановить одичалых, и я исцелила жену Матрицы. После чего раздались выстрелы, и мы попытались убежать.

Вот только Матрица взбесилась и напала на меня… А затем неожиданно появился Коул и застрелил ее.

— Черт, — чувствуя, как колотится сердце, выдыхаю я и перекатываюсь на бок.

Боль в челюсти опаляет с такой силой, что выбивает весь воздух из легких. Коул здесь, в Энтропии. Скорее всего, его послало руководство «Картакса». Они хотят затащить меня в лабораторию или камеру, или попросту убить за то, что я стерла всем воспоминания. Я оглядываю комнату в поисках кобуры и замечаю ее на полу вместе с пистолетом, который поблескивает в свете ламп. Стены расплываются перед глазами, а голова начинает кружиться, когда я свешиваю ноги с кровати, чтобы добраться до оружия. Но как только я встаю на шатающиеся ноги, как дверь распахивается.

— Цзюнь Бэй.

Я застываю. В дверях стоит Коул. В складках вокруг его глаз осела пыль, а на коже видны пятна засохшей крови, но это он… во плоти. Все те же темные вьющиеся волосы и светло-голубые глаза, которые вспыхивают при виде меня. В горле тут же встает ком, а я вдруг вновь становлюсь перебинтованным и израненным ребенком, отчаянно нуждающимся в его утешающих объятиях. И на мгновение мы вновь оказываемся вдвоем против всего мира, чувствуем связь, рожденную болью, ранами и страстными обещаниями друг другу однажды обрести свободу.

Но затем мой взгляд опускается на черную броню и логотип «Картакса» на груди. Я смотрю на лей-линии, пересекающие его кожу, на оружие, прикрепленное к бедру. Это уже не тот Коул, с которым я выросла. А парень, смотревший в глаза Катарине, пока я безмолвно кричала в ответ. Парень, который шептал ей слова, которые когда-то говорил мне.

Он хотел причинить мне боль. Лгал мне. Он мой враг.

— Мне все еще не верится, что ты действительно здесь, — шепчет он.

Его дыхание сбивается, глаза широко раскрыты, а лицо ничего не скрывает. Так что я вижу тень печали и привязанности. И это заставляет меня задуматься о том, что же сейчас можно прочитать на моем лице, поэтому стараюсь нацепить маску полнейшего равнодушия. Мне не хочется выглядеть такой же уязвимой, как он сейчас.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я. — «Картакс» отправил тебя притащить меня любой ценой?

— Нет, — спокойно отвечает он, а затем достает из-под мышки сверток с лекарствами и кладет его на стойку у двери. — Я пришел, чтобы поговорить с тобой.

«Поговорить». Я еле сдерживаю фырканье. Не верю, что «Картакс» отправил сюда своего агента просто поговорить со мной. Они специализируются не на разговорах. Коул пришел сюда, чтобы шпионить за мной и другими генхакерами. Я бросаю быстрый взгляд на кобуру, но понимаю, что она лежит слишком далеко, и Коул остановит меня быстрее, чем я доберусь до нее. Так что, если он решит напасть на меня, я смогу защититься от него лишь с помощью кодов.

— Тебе не следовало приезжать сюда, — говорю я.

Челюсть болит все сильнее с каждым сказанным словом. Я закрываю глаза и медленно выдыхаю. Коул не должен был приезжать, тем более в броне и с оружием. «Картакс» чуть не уничтожил этот город несколько недель назад, так что если жители Энтропии увидят его здесь, то просто порвут на части. Мне тоже лучше держаться от него подальше. Никто не поверит мне, если увидит, как я разговариваю с одним из агентов «Картакса».

Хотя… возможно, все не так плохо.

Я скольжу взглядом по его телу и замираю на темных пятнах крови на его футболке. Может, Коул поможет мне в моей проблеме. Да, он солдат «Картакса», но при этом один из участников проекта «Заратустра», а значит, его ДНК лежит в основе «Панацеи». Я не смогла протестировать алгоритм на жене Матрицы, но не исключено, что мне удастся выяснить, чего не хватает в коде, если смогу протестировать его на Коуле. Его клетки помогут мне разобраться с теми участками «Панацеи», которые мне до сих пор не удалось разобрать.

Вот только не думаю, что он добровольно станет объектом для экспериментов.

— Ты ранена, — говорит он. А затем разворачивает сверток с лекарствами и достает серебристый флакон с исцеляющей сывороткой. — Я все тебе объясню… Только присядь. Тебе нужно отдыхать.

— Я в порядке, — возражаю я, посылая импульс из манжеты к его панели.

Но он натыкается на такую злобную систему защиты, которой мне еще не доводилось видеть. Возможно, мне и удастся ее взломать, но для этого придется подключиться к его панели напрямую, а это сложно сделать так, чтобы он ничего не понял. Для этого нужно либо использовать кабель подключения, либо прижать манжету к его панели, чтобы запустить маленький вирус.

Но не думаю, что Коул разрешит мне взломать его панель. Так что нужно, чтобы он расслабился и позволил приблизиться.

Я кивком указываю на пятна крови на его одежде.

— А ты? Ты не ранен?

— Это просто царапина. Но твоя щека, Цзюнь Бэй…

— Дай посмотреть, — говорю я и, пошатываясь, иду к нему.

Коул вздрагивает, когда я подхожу ближе и тянусь к нему, но не отступает. Его кожа покрыта пылью, а глаза сужены, когда я поднимаю край его черной, пропитанной кровью футболки и открываю семисантиметровую рану на животе.

Это поражает меня сильнее, чем я ожидала. Меня тут же захлестывает волна воспоминаний о сверкающих лабораторных столах, шрамах, швах и рваных ранах. Я уже столько раз видела, как Коулу причиняли боль, что следовало привыкнуть. И уж точно не стоит так на это реагировать. Бурлящий океан внутри начинает штормить, разрушая мой самоконтроль. Я поднимаю глаза и тут же натыкаюсь на взгляд Коула, а затем замечаю, как он дрожит. Все, что я пыталась похоронить последние несколько недель, написано у него на лице. Боль и страдания нашего прошлого, оттеняемые отчаянием.

Я с трудом сглатываю и отвожу глаза, стараясь подавить свои чувства.

— Тебя ударили ножом. — Я беру его за руку и веду к кровати. — Давай я проверю твой исцеляющий модуль.

— С ним все в порядке.

— Позволь хотя бы в этом убедиться.

На его лице отражается недоверие, и он убирает руку.

— Давай лучше сосредоточимся на твоих ранах.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Не следует переть напролом. Чтобы взломать его панель, нужно действовать умнее.

Коул тянется к свертку на столике.

— Я принес…

— У меня все есть, — говорю я, проводя руками по джинсам.

Одежда вся в пыли и крови, но исцеляющие маски все еще лежат в кармане. Поморщившись, я вытаскиваю одну из них. А затем подношу руку к забинтованному и порванному месиву на щеке. Но от малейшего прикосновения пальцев лицо пронзает сильнейшая боль, от которой перехватывает дыхание. Только мне не привыкать. Я терпела боль и сильнее, пока пыталась изменить ДНК Катарины. Каждый день я впрыскиваю себе разъедающую смесь нанитов, чтобы выжечь кожу, и каждый день она нарастает вновь — а упрямая ДНК Катарины наполняет заживающие участки.

Я подхожу к потертому зеркалу на стене и срываю повязку с щеки. Кожа покрыта синяками, глаза налиты кровью, а рана от укуса просто ужасает. Я расправляю повязку на ладони, снимаю прозрачную пленку и делаю глубокий вдох, чтобы собраться с духом.

Глаза Коула расширяются от ужаса, когда я поднимаю руку и прижимаю серебристую повязку к ране.

Боль обрушивается на меня словно лавина. Я ошиблась, к такому я не привыкла. Поврежденная кожа и оголенные нервы чувствительнее, чем обычно. Когда исцеляющий гель касается раны, меня простреливает такая мучительная боль, что дыхание выбивает из легких, а перед глазами вспыхивают ослепительно-белые пятна.

— Боже мой, Цзюнь Бэй! — Коул тут же бросается ко мне и подхватывает меня еще до того, как я понимаю, что падаю. — Почему ты всегда такая упрямая?

Его голос заглушают помехи, а перед глазами все то меркнет, то вспыхивает вновь, пока он усаживает меня на пол.

— Почему ты всегда этому удивляешься? — выдыхаю я, откидываясь на спинку кровати.

Гель впитывается в кожу, приклеивая повязку к ране, но несмотря на окутывающую меня боль, мысли достаточно ясны, так что я хватаю Коула за руку, словно нуждаюсь в его поддержке. Я не сдерживаю сотрясающую меня дрожь, а просто зажмуриваюсь и плотнее прижимаю черную металлическую манжету к его панели. И тут же код взлома его системы защиты приступает к работе.

Коул пристально смотрит на меня, но, кажется, не догадывается о коде, проникнувшем с манжеты на его панель, чтобы проверить, насколько сильна ее защита. Этот вирус не раз помогал мне прорваться в самые защищенные места.

Обезболивающее с повязки медленно расползается по щеке ледяными колючками, даруя онемение. Коул начинает отстраняться, но я, выпрямившись, крепче сжимаю его руку.

— А что произошло с Матрицей? — спрашиваю я. — Женщиной, которую ты застрелил.

Он опускает глаза.

— К сожалению, ее не удалось спасти. Но ее жена выжила. Твоя подруга, Рейн, помогла мне пробраться в город и принести тебя сюда. Она обещала заглянуть чуть позже, а сама отправилась помогать раненым. В атриуме временно устроили лазарет.

— Лазарет? — нахмурившись, переспрашиваю я. — Сколько человек пострадало?

— Несколько десятков. Еще одна большая группа одичалых напала на южные тоннели.

По телу пробегает озноб. Несколько десятков раненых. Еще одно нападение. Все гораздо серьезнее, чем я думала. Код взлома уже почти закончил анализировать систему защиты панели Коула, но так и не нашел слабого места. А значит, я смогу провести все необходимые тесты, только подключив панель к генкиту. В лаборатории Регины как раз есть один подходящий, промышленного класса и с предустановленными алгоритмами. Думаю, мне удастся провести Коула туда через боковые коридоры…

Только, может, сейчас нужно думать не об этом?

На город напали, и следовало бы помочь раненым, но все мои мысли сейчас занимает только «Панацея». Этот код не отпускает меня. И я не знаю, как перестать думать об этом, перестать перебирать в уме кусочки головоломки. И теперь, когда появилась возможность, что изучение ДНК Коула поможет решить эту проблему, у меня вряд ли хватит сил сопротивляться своим порывам.

Перед глазами высвечивается сообщение, что коду так и не удалось взломать панель Коула, и я убираю руку с его плеча.

— Кто-нибудь видел, как ты нес меня сюда?

— Только Рейн, — говорит он. Мы поднялись на служебном лифте.

Я киваю и заставляю себя подняться на ноги. Боль в щеке притупилась, сменившись ноющей пульсацией. Коул встает вслед за мной и настороженно наблюдает, как я, подхватив с пола кобуру, распахиваю дверь, а затем проверяю, есть ли кто-то в коридоре. Мы на том же уровне, где находится лаборатория Регины. Я могу с легкостью провести туда Коула и уже там придумать, как взломать его панель.

Или могу спуститься по лестнице в атриум и проверить, нужна ли Рейн помощь с ранеными.

Я перевожу взгляд то в один, то в другой конец коридора, решая, как поступить. Верным решением было бы отправиться в атриум. Я пришла сюда, чтобы стать частью этого города и влиться в его жизнь, а сейчас там страдают его жители. И мне вполне по силам спасти несколько жизней. Да и Руз гордился бы мной. Но стоит ли тратить несколько часов на спасение полудюжины жизней, если за это время я смогу спасти миллионы?

Я натягиваю куртку и оглядываюсь на Коула.

— Я проведу тебя в лабораторию, где мы сможем спокойно поговорить. Тебе не стоит попадаться на глаза жителям города, если не хочешь пострадать. Все здесь искренне ненавидят «Картакс».

— Им стоит заботиться не обо мне, — говорит он, шагая за мной по коридору. — К городу приближается множество одичалых. Я видел их, когда ехал сюда.

— Мы разберемся с ними, — не останавливаясь, отмахиваюсь я, а затем посылаю импульс с манжеты, чтобы убедиться, что в лаборатории никого нет.

Но коридоры, как и комнаты по обе стороны, пусты. Видимо, все собрались в атриуме. Подойдя к заднему входу в лабораторию, я останавливаюсь у двери и осматриваю ее.

— Ты не понимаешь, — возражает Коул. — К городу приближаются одичалые. Я видел их по дороге сюда. И их не меньше сотни. Вам не справиться с ними самостоятельно.

Эти слова привлекают мое внимание.

— Подожди-ка… почему их так много?

— Именно поэтому я здесь, — объясняет он. — Та женщина в пещере не единственная, кто взбесился ни с того ни с сего. Это происходит повсюду, даже в бункерах. И в «Картаксе» не знают, как это остановить.

Озноб расползается по коже. Нужно как можно быстрее зайти в лабораторию, чтобы скрыться. Нужно как можно быстрее спрятать Коула. Но я не в силах пошевелиться, а в голове набатом громыхают его слова.

«Это происходит повсюду».

Люди превращаются в одичалых. Звереют. Я поднимаю руку к серебристому гелю на щеке и обвожу контур отсутствующего куска кожи. Матрица выглядела вполне нормальной, может, слегка нервничающей, но через минуту просто взбесилась. Накинулась на меня и оторвала кусок от моего лица. При этом она не была ранена или заражена, а вокруг не было ни намека на запах дурманщиков. Но ее охватил неконтролируемый гнев.

— Что, черт возьми, происходит? — выдыхаю я.

Но как только этот вопрос повисает в воздухе, меня озаряет пониманием. Я уже видела подобное. Только в тот момент участником происходящего была Катарина, а я наблюдала за всем из симуляции лаборатории «Заратустра». В Саннивейле люди бросались друг на друга с желанием убивать, а на их панелях горели оранжевые светодиоды.

Всякий человек тогда выглядел как Матрица сегодня — они рычали и свирепствовали, потеряв голову от гнева. И монстрами они стали именно из-за моего кода.

Но если подобное происходит повсюду — в Энтропии и в бункерах «Картакса», — то это не какая-то атака, как произошло в Саннивейле. Это больше похоже на ошибку… сбой в коде, который я пытаюсь исправить последние несколько недель.

— О боже, — шепчу я. — Это моя вина.