Однажды ты станешь чужой тем, кого любишь. День Перехода. Кошмар наяву. За свои восемнадцать лет Розель Сен-Сисмод слышала о нем бесконечно много. Но так и не успела как следует подготовиться. Она всегда была лишь вторым ребенком. Тенью, которая скоро уйдет из обычной жизни… чтобы встать на защиту Республики.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Рожденная второй предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
5. Теперь ты моя
В сером салоне транспортника вдоль стен и посередине выстроились ряды сидений. Корабль пуст, на борту только пилот и мы с Хоторном. Выбираю место поближе к трапу. Хоторн пристегивает меня ремнем безопасности и устраивается напротив.
В открытую дверь видно Дюну в сопровождении отряда перворожденных офицеров в белоснежной форме, покрытой серой пылью. Они и не подозревают, что коммандера Кодалина на самом деле зовут Дюна Питс, он третьерожденный, самозванец. А как иначе, если его брат второрожденный офицер? Кровь гудит от ужаса. Золотистая метка в форме меча, горящая на руке Дюны, — подделка. Если об этом разнюхает кто-то из тех офицеров, они казнят его, не сходя с места. По всем заповедям Республики он вообще существовать не должен. В законе о рождении исключений немного: считается расточительством тратить ресурсы на третьего ребенка. Только Просветленным, которые обязаны иметь двоих детей, дозволяется произвести на свет больше потомства, и только в исключительных обстоятельствах. Наша с Габриэлем мать может родить третьего, лишь если кто-то из нас с братом умрет. При этом специальное разрешение запрашивается по официальным каналам. Такое случается, но редко. Выявлением и устранением нарушителей закона занимается целое подразделение правительства под названием «Ценз». Их власть почти беспредельна. Я вздрагиваю. Никогда и никому не расскажу, чем со мной поделился Дюна, иначе его выследят и убьют.
Но если Уолтер — второрожденный, кто же первенец?
— Как ты? — спрашивает Хоторн.
Безучастно смотрю на него.
— Выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок.
— Долго еще до Золотого Круга? — голос словно чужой, хриплый и грубый. Задыхаюсь от вездесущей пыли и урагана эмоций.
Хоторн пожимает плечами, откидывается на спинку кресла, вытягивает ремень безопасности и пристегивается.
— Меньше двадцати минут.
Киваю и отвожу взгляд. Дюну мне больше не видно: трап с хлопком закрывается, замуровывая нас внутри, звук эхом разносится по кораблю. Воздухолет набирает высоту, салон освещает приглушенный свет. Под моими ногами прозрачный отсек. В него видна панорама разрушений: несколько рухнувших зданий; целые кварталы, охваченные огнем; на выжженной земле, словно скелеты неведомых чудовищ, лежат транспортные корабли.
До сих пор война наш доминион напрямую не затрагивала. Под удар обычно попадали города в Уделах Звезд, Атомов и Солнца. Города, которые подозревали в предоставлении убежища или сочувствии повстанцам Врат Зари. Мать, должно быть, вне себя от гнева — она единственный Верховный Меч, впервые за несколько веков не сумевший защитить своих людей — своих перворожденных. Остальные ее не волнуют.
Слезы туманят мой взгляд. Хоторн внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что вся дрожу, — сказываются последствия травмы. Он расстегивает ремень безопасности и пересаживается на кресло рядом со мной. Из кармашка бронекомбинезона достает квадратный сверток, разламывает его двумя руками и трясет, а потом вкладывает теплым мне в ладонь.
— Держи, — говорит он, второй моей рукой зажимая пакет, согревая мои пальцы.
Достает из аптечки марлевую повязку и смачивает водой из распылителя, а потом прижимает ткань к моему лицу.
Я шарахаюсь в сторону.
— Что ты творишь?
— Пытаюсь тебя отмыть. Ты кошмарно выглядишь.
Отмахиваюсь от его рук:
— Кого это вообще волнует?
Он берет генератор питания, снимает с него хромированную крышку и держит передо мной как зеркало. Я похожа на плачущего призрака. Кожа покрыта серой пылью с дорожками от слез.
— Я не плачу. Просто грязь в глаза попала, — вру я.
— Верю. — Хоторн тоже врет.
Он убирает крышку и снова прижимает мокрую марлю к моему лицу. На сей раз я не отбиваюсь, и красавчик осторожно стирает с моих щек сажу.
— Прости за нос, — бормочу я.
Хоторн только плечами пожимает.
— Бывало и хуже. Не раз его ломал.
— А так и не скажешь… — Тревожно прикусываю нижнюю губу, а Хоторн мне подмигивает.
Мое сердце трепещет, лицо вспыхивает.
— Каждый раз, как он ломается, я его вправляю. Гилад меня за это дразнит. Говорит, пустая трата «заслуг», все равно опять кривой будет. Может быть, он сам мне это и устроит.
— Что за «заслуги»?
— Премиальные очки. Их начисляют, если ты выполняешь что-то лучше или быстрее других. Или делаешь то, что больше никто не может.
— А еще какими способами их получить?
— Стучать. Сообщать о нарушениях правил. Впрочем, я бы не советовал. Перевертыши в большинстве подразделений надолго не задерживаются.
— Хочешь сказать, их убивают?
— С ними случаются разные несчастья, после которых они уже не выздоравливают.
— На что еще можно потратить «заслуги»?
Хоторн перестает тереть мое лицо и откидывается на спинку кресла.
— Да на всякое: дополнительный рацион, электронные книжки или журналы, мыло, шампунь, сладости, развлечения…
— Какие развлечения?
Красавчик складывает грязную салфетку и бросает ее в корзину.
— Ну… Кино, музыка, свиданки… — Он смотрит на меня оценивающе и скалится в улыбке. Сердце в груди пускается вскачь. — За свиданки рассчитываются «заслугами». Тебе подбирают подходящую пару, потом вам разрешают встретиться и… — Хоторн неопределенно машет рукой в воздухе, — и все такое.
Молчу. Красавчик вздергивает обе брови. Я продолжаю на него таращиться.
— Умоляю, скажи, что понимаешь, о чем я, — морщится Хоторн.
Качаю головой.
— Секс, Розель. Я о сексе.
Выпрямляюсь и отвожу взгляд, смутившись поворотом разговора.
— Ты ведь знаешь, что такое «секс»? — смеется красавчик.
— Знаю. Просто не понимаю, зачем тратиться на это. Детей нам все равно нельзя, мы же второрожденные. Потомство производить запрещено. Какой смысл в этих свиданиях?
Хоторн пялится в потолок, а потом недоверчиво глядит на меня:
— Какой смысл? Удовольствие, Розель, удовольствие. До свидания мы пьем таблетки, так что ребенка сделать не выйдет.
— То есть ты платишь за право завести…
— Слово, которое ты пытаешься подобрать, — подружка. И нет, никто не может завести подружку. Постоянные отношения тоже запрещены. Поэтому каждый раз встречаешься с разными людьми.
Отчаянно мечтаю сменить тему.
— Из Врат Зари кого-нибудь обнаружили? Я видела одного в визоре с ночным небом. На нем была вращающаяся черная дыра. — Провожу рукой перед лицом от лба к подбородку. — Вот здесь. Он бросился под наш кар. — Щеки у меня горят, и ужасно хочется стереть наглую ухмылку с физиономии Хоторна.
— Не знаю. Больше со мной никто не связывался. — Он постукивает по наушнику гарнитуры.
— И как мы узнаем? — Чтобы не встречаться с ним взглядом, стряхиваю с рукава пыль.
— Возможно, позже мне сообщат, как продвигается расследование. А вот тебя, скорее всего, допросят о том, что ты знаешь о нападении. Так что именно?
— Первого солдата я увидела где-то возле Дома Наследия.
— Но вас атаковали гораздо дальше. Почему ты раньше никого не предупредила? — Нахальная улыбка мгновенно исчезает.
— Не была уверена, что именно видела.
Хоторн стреляет глазами по сторонам, желая удостовериться, что за нами не наблюдают, и прикрывает микрофон гарнитуры. — Никому этого не рассказывай, — шепчет он.
— Почему? На нем был золотой визор со знаком солнца…
Он шикает на меня, оглядываясь через плечо.
— Ты не доложила немедленно. Это могут расценить, как пособничество врагу.
Я понижаю голос.
— Я была сбита с толку. Я ведь только что уехала из дома, меня это сильно ранило, и я не подумала…
— Знаю, каково это, — поглаживает мое запястье Хоторн, — когда понимаешь, что больше не вернешься домой. — Он смотрит на меня, и в его глазах отражается моя боль. — Но про солдата ничего нельзя рассказывать. Просто начинай с того момента, когда на вас напали. Уж поверь! Я пытаюсь тебя защитить, ясно?
Киваю в ответ.
— Хорошо. — Хоторн убирает руку с микрофона, но взгляд у него все еще тревожный.
Транспортник резко идет на снижение. Ощущение такое, словно внутри все сжимается. Он приземляется в середине посадочной площадки на окраине военной базы. Открывается люк, и в проеме предстает небо, затянутое тучами. Из-под земли, словно деревья в каменном лесу вздымаются серые колонны, сужаясь к облакам.
В диаметре они, должно быть, размером с несколько городских кварталов. К ветвям каждого Древа пришвартованы почковидные корабли. В одном таком воздухолете могут поместиться тысячи бойцов. Это мобильные казармы со спальными помещениями, столовыми, тренировочными центрами. По мере необходимости они могут перебрасывать солдат на другую базу или в зону конфликта.
Я присматриваюсь к каменному лесу кораблей. Должно быть, здесь сотни тысяч солдат…
Хоторн тем временем поднимается с места. Забирает у меня грелку и выбрасывает в корзину.
— Пошли. — Он ждет, пока я встану. — Доставлю тебя на место.
Прижимая к телу винтовку с направленным вниз дулом, пристально осматривается и только потом покидает корабль. Я выхожу следом.
— Почему мы просто не пристыковались? — удивляюсь я. — Такое ощущение, что территорию базы зачистили.
— Тебе не положено находиться там до прохождения обработки. Они стараются создать видимость посвящения в тайное общество рыцарей.
— А ты в это не веришь?
Я внимательно рассматриваю профиль Хоторна, шагая с ним рядом. Красавчик хмурится.
— Просто я уже в курсе, что скрывается по ту сторону стены, Розель.
Его привезли сюда и подвергли обработке в десять лет. Тогда он, наверное, считал, что прибыл служить благому делу.
— Как думаешь, мне все равно придется выступить?
Хоторн смотрит вверх и морщится. Воздух кишит транспортниками. Они отчаливают из доков. Выглядит так, словно ветер срывает с каменных деревьев листья.
— Кажется, твоя пресс-конференция отменяется — дронов с камерами нет. Никогда не видел, чтобы одновременно мобилизовали столько воздушных казарм. Похоже, они собираются нанести ответный удар. Здесь еще не бывало так пусто, особенно в День Перехода. Как будто мы остались одни.
— А как обычно все проходит?
— Обычно в очереди на обработку стоят тысячи детей. Некоторые плачут — их слишком юными разлучили с домом. Но другие держатся стойко. Может, надеются вписаться сюда так, как не получалось с семьями.
— А ты был из каких? — осторожно интересуюсь я.
— Из последних.
По широкой мощеной дорожке, ведущей к черной стене, что окружает этот исполинский лес, мы пересекаем площадку. Чтобы увидеть верхушки, приходится запрокинуть голову. В центре стены — ворота из трех створок в виде золотых мечей. Высотой, должно быть, с пятиэтажный дом. Меч посередине — древний, из доядерной эпохи. Он на пятую часть выше тех, что стоят у него по бокам.
Загадочные врата в заколдованный лес.
Вдоль дорожки стоят вооруженные солдаты. Хоторн притормаживает возле одного из них. Достает из кармана небольшую белую марку в целлофановом пакетике и предлагает воину:
— Чет?
Солдат озирается, словно проверяет, не видит ли кто.
— Спасибо. — Небрежно забирает пакет и прячет в отделение на оружейном поясе.
— Где кандидаты на Переход?
— Их нет. Всех развернули. Никто не войдет в эти стены, кроме второрожденной Сен-Сисмод. Это приказ Просветленной.
Хоторн хмуро смотрит на меня:
— Почему только она?
— Начальство обеспокоено проверкой на благонадежность. Метки таинственным образом вышли из строя. Все с ума сходят. Мы не можем проверить кандидатов, потому никого не принимаем. Идентификаторы сломаны. Кто угодно может прийти к воротам и заявить, что он Меч, а доказать личность невозможно. Теперь это проблемы Ценза.
— Спасибо, — кивает Хоторн. Он явно на взводе.
Мы идем дальше.
— Что за чет? — спрашиваю я.
— Помогает расслабиться, когда сам не в состоянии. Кладешь в рот, он растворяется, и жизнь налаживается.
— То есть наркотик?
— Да нет же. К чету не привыкаешь. И не смотри так заносчиво! Придет день, когда он и тебе пригодится. А нет — так повезло. Можешь потратить его, чтобы что-то раздобыть.
— Типа информации.
— Типа того.
Чем ближе к базе, тем заметнее оборонительные меры. По поверхности стены, окружающей базу, расходится рябью переливчатый щит. Скорее всего, работает он тоже на термоядерной энергии. Сжимаюсь от страха: такая защита против ИТГ не устоит.
— Вся наша оборона построена на термоядерной энергии? — спрашиваю я.
Хоторн приостанавливается и поворачивается ко мне.
— Почему ты спрашиваешь?
— И все-таки?
— В основном, да.
— Ее можно перевести на другой источник питания? Например, водородный?
— Зачем? У водородных элементов потенциал и срок службы в десять раз меньше, чем у термоядерного синтеза.
Внезапно центральная створка ворот опускается к расположенному на земле Золотому Кругу.
Солдаты на той стороне наставляют на нас термоядерные винтовки.
Мы подходим к прекрасному Золотому Кругу. В его центре высится старинный меч. Хоторн снимает черную перчатку и подносит метку к свету, исходящему из золотой рукояти. Серебряную метку сканируют. Поверх рукояти проецируется голографическое изображение Хоторна, внизу мигают номер подразделения, ранг и прочая информация.
— Чертовски красив, правда? — шепчет Хоторн.
Я тихонько отвечаю:
— Я бы на такого не стала «заслуги» тратить…
Хоторн удивленно приподнимает брови и, похоже, хочет что-то добавить, но один из солдат у ворот обращает на меня внимание.
— Просканируйте метку для обработки, — раздается гулким эхом его голос.
Поднимаю руку тыльной стороной вверх. Метка не светится, только родинка-корона розовеет на коже.
— Она повреждена после нападения. Кажется, ее замкнуло.
— Просканируйте метку для обработки, иначе я применю транквилизатор.
Следую приказу. Мою руку сканируют, но изображение не появляется. Первый солдат кивает другому, который держит наготове ружье с транквилизатором. Пульс резко ускоряется.
— Это Розель Сен-Сисмод! — сердито кричит Хоторн. — Просто посмотрите на нее!
— Может, так. А может, она шпионка, которой сделали пластическую операцию, чтобы она стала копией второрожденной Сен-Сисмод. — Боец сплевывает на землю.
Хоторн тычет в меня рукой:
— Да вы же видели ее тысячи раз! Обработайте ее и выдайте новую метку!
— Я видел ее чаще, чем ходил посрать. И наши враги тоже! Нельзя проводить обработку без сканирования. Мы не выдаем новые метки. Теперь это проблемы Ценза.
При одном лишь упоминании Ценза я начинаю задыхаться от страха. Хоторн подходит ко мне и закрывает собой от солдата. Но я не привыкла прятаться, поэтому встаю рядом.
Он хмуро смотрит на ворота:
— Неужели мы без них не разберемся? Это дело второрожденных.
Вдруг из-за спин солдат выходит безупречно одетый мужчина. Его наряду позавидовал бы даже самый элегантный перворожденный из дружков Габриэля. Длинный плащ черной кожи специально скроен так, чтобы выставить впечатляющую фигуру в лучшем свете. Он достигает середины икр в отполированных до зеркального блеска черных ботинках. Под плащом у незнакомца белая классическая сорочка с шелковым отливом и брюки, так же прекрасно сшитые, как и плащ.
Но татуировки у него возле глаз наводят на размышления. У внешних уголков берут начало выбитые навечно тонкие черные линии, изгибающиеся к вискам. Они делают его похожим на смертоносного кота. Я знаю, что означают эти тонкие, как бритва, полоски. Каждая из них — это зарубка смерти. Агент Ценза успешно выследил и казнил по меньшей мере пятьдесят человек. Скорее всего, третьерожденных и их сообщников.
— И кто это к нам пожаловал? — интересуется цензор, заложив руки за спину. Посмеиваясь, он выходит из золотой арки. — Неужели знаменитая Розель Сен-Сисмод? Дорогая, что же привело тебя в нашу обитель? Почему тебя обрекли на столь адское существование? С твоей-то родословной можно было подыскать более подходящую должность. — Он останавливается передо мной, ухмыляясь, словно помешанный клоун.
Агент по-настоящему красив, точно какой-нибудь древний король. Ему за двадцать, он высокий и грациозный, словно сошел с рекламного проспекта Алмазов. У него привлекательный высокий лоб и острый подбородок, а вот улыбка подвела. Четыре верхних передних зуба заменены стальными, как и большинство нижних зубов. Он изучает меня совершенно жутким взглядом, и я изо всех сил стараюсь не реагировать.
У Ценза в Мечах есть свои оперативники, как и во всех Уделах. Мне никогда и в голову не приходило, что доведется встретиться с одним из них. А еще я никогда не думала, что моя метка когда-нибудь выйдет из строя, и моя личность окажется под сомнением.
Цензору надоедает меня дразнить, и он принимает задумчивый вид.
— Или ты все же не Розель Сен-Сисмод, — говорит он, по-прежнему держа одну руку за спиной, а второй приглаживая блестящие светлые волосы. — Признавайся, ты второрожденная дочь Просветленной — самая большая неудачница в Уделе Мечей?
Я просто смотрю на него, впитывая оскорбление. Он явно хочет, чтобы я потеряла контроль и бросилась отчаянно оправдываться, желая доказать свою личность. Улыбаюсь, хотя паника так и душит, но не говорю ни слова.
Хоторн откашливается.
— Это Роз…
— Молчать! — рявкает на Хоторна цензор, не отводя от меня взгляда. — Ты не имеешь ни малейшего понятия, кто это. Ты ведь подобрал ее на поле боя?
— Да, но…
— Давай не будем предполагать, — рычит оперативник. — А теперь повторим еще раз и медленно. — Он наклоняется прямо ко мне, заглядывая в глаза, и я чувствую на щеке его дыхание: — Кто. Ты. Такая?
— Розель…
И тут цензор стреляет в меня. Стальной дротик пробивает броню и впрыскивает яд. Я задыхаюсь от боли. Инъекционный патрон торчит у меня в груди чуть повыше сердца. Выстрел был сделан в упор: я даже не заметила, как агент достал из-за спины оружие, а потом стало слишком поздно.
Корчусь от боли и хриплю. Цензор ухмыляется: я вижу в его стальных зубах свое отражение. Он придерживает меня за плечо, трогает мои волосы.
— Молчи. Поддайся панике. — Агент обнимает меня, выдыхая слова прямо мне в ухо.
Я тянусь к нему. Он думает, чтобы устоять на ногах, но я расстегиваю его кожаный ремень, быстро выдергиваю из шлевок, а потом мгновенно забрасываю ему на шею и затягиваю петлю. Ремень врезается в горло агента, и я тяну изо всех сил. Глаза цензора вылезают из орбит. Но сила моей хватки ослабевает, и я мешкаю. Головокружение валит с ног, я падаю на колени, так и не выпустив ремень. Цензор тоже падает; хрипя и кашляя, ослабляет петлю.
Солдаты кричат и бегут к нам. Я знаю лишь, что лежу на земле, глядя в пасмурное небо. Мой противник взмахом руки отгоняет Хоторна и других бойцов. Стоя на коленях рядом со мной, он улыбается. По одной из татуировок возле пронзительно-синего глаза ползет слеза.
— Теперь ты моя, — шепчет он мне на ухо и берет меня на руки.
В моей груди все еще торчит дротик. Голова падает, и я смотрю на перевернутый вверх ногами мир, а мой враг уносит меня через золоченый порог в лес, полный кошмаров.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Рожденная второй предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других