Мистицизм суфизма: Я самый тайный клад всех кладов, я очевидность всех миров…

Эльмира Исаева

В книге разбирается философия суфизма на известном стихе Насими «В меня вместятся оба мира». Параллельно с этим разбираются философия Платона, Аристотеля и показывается связь платоновских «идей», аристотелевских «материи» и «формы» с философией суфизма. А философия Канта о «вещах в себе» как нельзя лучше отражается в стихах Насими.

© Эльмира Исаева, 2020

ISBN 978-5-4498-5329-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мистицизм суфизма: Я самый тайный клад всех кладов, я очевидность всех миров…

Эльмира Исаева

Что же это такое восточный суфизм и кто это такие суфии? Не те ли молодые люди в белых длинных юбках, которых показывают часто по телевизору, когда говорят о востоке, которые крутятся вокруг своей оси в своем бесконечном танце, своеобразно подняв руки к небесам? — спросят не очень-то осведомленные в философии люди. Да, это они и своим танцем «Сама» они хотят сказать нам, что наполнились бесконечной любовью к Богу и покидают своё я в надежде достичь духовного совершенства, а потом, возвратившись из этого духовного странствия, стать зрелыми и преображёнными, чтобы дарить любовь и служение всему миру. Их духовный отец Джалладин Руми уподобил ритуал «сама» паломничеству в Мекку, поскольку оба они предназначены для того, чтобы их приверженцы приблизились к Богу.

В собранных великим русским писателем Львом Толстым «Изречениях Магомета, не вошедшие в Коран» есть один хадис, который как нельзя лучше характеризует суфия. Бог говорит: «Я был никому неизвестным сокровищем. И я пожелал быть известным. И вот я создал человека». Созданный Богом вот этот наилучший человек, со своим вечным желанием познать своего Творца, есть суфий. Через свой ритуал и танец «сама» он идет к Богу через свое сердце. Но само это его, суфия, вечное желание приблизиться к Богу и узнать его лучше разве оно не относиться еще и к интеллектуальной сфере. Даст ли оно суфию после всего этого возможность непосредственного, через ум и сердце, единения с Богом, ответ — конечно, даст. И в этом проявиться весь интеллектуальный мистицизм суфизма. Мог ли этот опыт суфизма по познанию Бога остаться вне культуры нашей цивилизации? Конечно, нет. Это самый драгоценный исторический факт, которым может по праву гордиться все человечество. Красота его безусловна, а свет от него до сих пор освещает наш путь к гуманизму. Мог ли суфий противостоять тому жестокому насилию и грубости не имей он наивысшую культуру быть аль-Инса́н аль-Ка́милем — в суфизме идеал совершенного человека, победившего в себе «Я» (нафс) и достигшего состояния высшего духовного самосовершенствования (хакикат), после того, как преодолел неверие (куфр) и ясно умозрел сокровенное (гайб). Сегодня наш мир — это, конечно, не тот средневековый мир со своим повсеместным невежеством и кровью, мы стали более гуманными благодаря идеям суфизма в том числе. Но не был бы наш мир намного лучше, будь все мы аль-Инса́н аль-Ка́миль. Это был бы настоящий рай на Земле. О таком рае мечтал и великий поэт Сеид Али Имадеддин Насими живший еще в 14 веке на Азербайджанской земле. Не один азербайджанец не может остаться равнодушным к его имени и без восхищения говорить о нем. Но и не только азербайджанцы. Великие люди принадлежат всему человечеству, они вне рамок какого-то одного рода и племени. Спроси у поэта, откуда такая большая слава у Тебя, кто Ты, из какого рода, хашемитоа или корейшитов, поэт ответил бы:

«Хотя сегодня Насими я, и хашимит и корейшит,

Я — меньше, чем моя же слава, — но я и в славу не вмещусь».

Несомненно, Насими восхищаться стали бы даже и те, кто не зная его о нем ничего, узнали бы о диалоге между ним и жестоким завоевателем хромым Тимуром. Тимур говорит, что разве мир не строится на страхе, разве не убеждаемся мы много и много раз в том, что даже в самой природе сильный боится слабого? И я сам буду честен, хоть и император я, но и я тоже боюсь того, кто создал этот мир, боюсь я смерти, установленной им для всех людей и даже для меня. Что впрок в том, что имею я несметные богатства и управляю миром всем. Когда придет мой час смерти — уйду, не взяв собою ничего из этого. Поэтому и я боюсь Его, хотя меня боятся все. Поэтому не страх ли правит миром? (Этот исторический момент хорошо передан в фильме «Насими»). На что поэт отвечает, что это твой мир, мир построенный на твоем насилии и на твоей жестокости держится на страхе, без него тебе никак не существовать, но знаю я, что существующие законы прекрасного Творца во вселенной — они вне рамках страха, они не в твоем мире и не для тебя, они — для совершенного прекрасного человека — для Инсан аль-Камиля. Вот как Насими показывает и возвышает такого человека, как Инсан аль-Камиль:

Конец ознакомительного фрагмента.