Я тебе нужен, ты мне нужна

Эльвира Смелик, 2022

Лина хочет во что бы ни стало изменить свою жизнь, избавиться от вечного безденежья и царящего дома хаоса. А чего хочет Марк Шелест – непонятно. Ведь у него и так всё есть. Как они оказались вместе, и что связывает «золотого мальчика» и девушку из неблагополучной семьи? Рита и не думала в этом разбираться, но так уж получилось. Однажды вмешавшись, она уже не смогла выйти из чужой игры.

Глава 3

Лина

Рита жила не в новостройке и не в типичной панельной многоэтажке, а в «сталинке» с рельефами колонн на фасаде, странными надстройками на двускатной крыше, полукруглой аркой и ухоженным внутренним двориком с небольшой детской площадкой, как и везде заставленном машинами.

Сева наверняка приезжал сюда далеко уже не в первый раз — не расспрашивая, уверенно въехал во двор, остановился рядом с нужным подъездом. У этой пары вообще были довольно непривычные отношения. Без нарочитости, без показательной демонстрации, что они вместе и что между ними нечто невероятное, горячее и страстное, без шумных представлений и привлечения внимания. Зато с пониманием — с одного слова, с одного взгляда — со спокойной уверенностью и сиянием в глазах, когда они влюблённо и нежно смотрели друг на друга.

Хотя вряд ли обычно они прощались коротко и сдержанно, просто сейчас пришлось, из-за Лины. Но она специально немного отошла в сторону и отвернулась, дав им возможность пошептаться и, скорее всего, поцеловаться, прежде чем Сева снова уселся в машину. Рита махнула ему вслед, потом подцепила Лину под руку, потянула к подъездной двери:

— Пойдём. И не стесняйся. Всё нормально.

Вообще-то, она и не стеснялась. Совсем. Было только немного неуютно, и Рита начинала слегка раздражать своей чрезмерной покровительственностью. Но, скорее всего, это потому что Лина не привыкла слишком доверять ни людям, ни ситуациям. Жизнь научила её всегда оставаться настороже, ждать подвоха, даже от тех, кто поначалу казался приветливым и безобидным.

Многие умело использовали подобную маску, чтобы пустить пыль в глаза, заставить расслабиться, вызвать симпатию. Заманить в ловушку, а потом, когда уже не ждёшь, нанести коварный удар. Да и собственная ущербность на Ритином фоне воспринималась гораздо острее и ярче. Не в том, что Лина сама не дотягивала, а в том, что у неё всё было не так. Практически наоборот. А главное, непонятно почему.

Они же в принципе очень похожи, но получалось, что совсем разные. И жили вроде бы в одном мире, общем, а как будто тоже в абсолютно разных.

В подъезде было так себе, правда по верхнему краю стены на границе с потолком тянулась изящная лепнина, лестничные перила украшали литые узорные шишечки, а на дверях трёх из четырёх квартир первого этажа виднелись заделанные щели бывших почтовых ящиков. Но последнее как раз довольно сомнительный показатель, говоривший о том, что дверь сохранилась ещё с далёких советских времён, у хозяев так и не нашлось денег её поменять, поэтому, скорее всего, внутри обитали древние старички или очередные маргиналы.

На втором этаже возле одной из квартир на табуретке сидела тётка с планшетом, водила по экрану пальцем — играла — и курила. Прямо в подъезде. Услышав их шаги по лестнице, она медленно подняла голову и поздоровалась.

— Здрасьте, — дружелюбно откликнулась Рита.

Лина тоже кивнула, хотя так и тянуло промолчать, сделать вид, что не заметила и побыстрее пройти мимо. Уж слишком веяло от этой соседки до невозможности знакомым, до отчаяния надоевшим — типичной атмосферой родной квартиры и родительской пьяной компании.

Дверь в Ритину квартиру тоже выглядела под стать остальным — крашеная, чуть потёртая. Лина даже напряглась, ожидая и за ней обнаружить привычное для себя убожество. Меньше всего ей хотелось попасть из одной помойки в другую.

Хотя по Рите не скажешь, что она из такой же сомнительной семейки. Но Лина и сама старалась выглядеть вполне прилично, по ней тоже не сказать, что у неё родители — жалкие алкаши, а квартира — тот ещё трешёвый клоповник. И парень у Риты очень даже, кажется, при деньгах и точно с собственной машиной. Повезло. А вот ей — нет. И с парнем тоже. А Шелест… Неужели так и не оставит в покое?

В горле возник твёрдый комок. От разочарования, от обиды. Захотелось усесться прямо на месте да так с него больше и не сдвинуться. Да пошло всё к чёрту! Но Рита надавила на ручку, легко распахнула стрёмную дверь. Та оказалась даже не запертой, и за ней пряталась другая — современная добротная металлическая.

— А эта тогда зачем? — не удержавшись, спросила Лина, ткнула пальцами в крашенное деревянное полотно.

— Специально оставили, — пояснила Рита, отпирая замок. — Чтобы атмосфера времени сохранилась. Прикольно же.

Скорее, бессмысленно и глупо.

— Проходи.

Конечно, внутри никакой помойки не было. Не сказать, что шикарно или богато, но очень даже. Часть прихожей отделена под гардеробную раздвижными дверями, две из которых зеркальные, и больше никакой лишней мебели, только обувница с мягким сиденьем поверху, и уж тем более никаких разбросанных или бессмысленно сваленных вещей. А дальше — длинный коридор. Чисто, но не вылизано всё до блеска, уютно, ни лишнего шума, ни пьяных воплей. Лине о таком только мечтать.

Рита сама повесила её куртку на один из крючков, выдала тапочки, а потом поинтересовалась:

— Куда пойдём? Ко мне в комнату? Или на кухню? — сделала короткую паузу, посмотрела вопросительно: — Есть хочешь?

Лина хотела, даже очень. Дома поужинать не удалось, а полученные с обеда калории давно уже усвоились и потратились. В животе было абсолютно пусто, но по-прежнему не хотелось выглядеть убогой бродяжкой, бедной родственницей, подобранным на улице голодным котёнком. У неё тоже есть гордость.

— Я…

И опять Рита не дала ей договорить, словно мысли прочитала, заявила невозмутимо:

— Ну, в любом случае, пойдём чаю выпьем. Ага?

Вот как у неё так получалось? Неужели действительно многое понимала с полуслова и полувзгляда и умела легко находить слова, на которые трудно ответить отказом? Была настолько проницательной и слишком хорошо разбиралась в людях?

Самому быть таким выгодно, полезно и удобно — Лина по себе знала — а вот иметь дело с подобным человеком в какой-то мере даже опасно. Но, конечно, только в том случае, ели у того есть тайные намерения, камень за пазухой, нож за спиной. А Рита… Хотелось бы надеяться, что она искренна.

Но они только с места сдвинуться успели, когда одна из дверей приоткрылась и в образовавшийся проём выглянула женщина — обычная женщина, наверняка Ритина мама — ещё даже не успев толком развернуться, недоумённо отметила:

— Что-то ты рано сегодня.

Потом заметила нежданную гостью и, скорее всего, захотела узнать, кто она, но спросить не успела, потому что Рита и её опередила:

— Мам, это моя однокурсница. Лина. Мы замёрзли и решили чаю попить.

— Конечно, — легко откликнулась её мама, улыбнулась, кивнула. — Добрый вечер.

— Здрасьте, — отозвалась Лина.

— Так ты же вроде с Севой уходила, — вспомнила Ритина мама. — А он где?

— Домой уехал, — невозмутимо доложила Рита, выдала: — С чаем он не очень хорошо сочетается.

Её мама всплеснула руками.

— Ну и болтушка ты! Смотри, найдёт твой Севочка менее ехидную и самоуверенную.

Рита в ответ только фыркнула — наверняка хотела сказать «Никуда он не денется» — но тут же улыбнулась тепло и нежно. Не для мамы. Просто подумала о своём «Севочке».

Хорошо, когда вот так всё легко и просто, когда тебя окружают нормальные люди. Хотя Ритиного отца Лина ещё не видела, но уже уверена, что он тоже такой же — как её мама, как её парень. А вовсе не такой, как тот, что остался в родной квартире, вдрызг пьяный и мало что соображающий, небритый, неряшливый, с крошками и остатками еды на подбородке и губах и мутным осоловелым взглядом.

Они как раз поравнялись с дверью, видимо, родительской комнаты, когда Рита остановилась, махнула рукой, показывая и объясняя:

— Ванная там, туалет там. Кухня дальше. А я сейчас.

Лина кивнула, скрылась за туалетной дверью, а Рита направилась к родителям, скорее всего, ставить их перед фактом, что гостья пришла не только чаи гонять, но и переночевать. Но в конце концов они всё-таки добрались до кухни. Точнее до кухни, совмещённой с гостиной.

Когда-то разделявшую их часть стены разобрали, и получилось одна большая комната, изгибавшаяся буквой «г». В одном конце — кухня с плитой, раковиной, шкафами и холодильником. Между двух окон — прямоугольный вытянутый столик, максимум на четверых. Дальше — тумба с телевизором, который можно развернуть и в одну и в другую сторону. А в противоположном конце, за углом — большой диван, и перед ним пара кофейных столиков.

Пока грелась вода в чайнике, Рита залезла в холодильник, порезала ломтиками сыр и колбасу, огурцы с помидорами, достала из хлебницы батон, выложила всё на стол, заявив:

— Что-то я проголодалась. Бутеры будешь? Могу ещё масло достать и майонез.

И ведь почти не заподозришь, что она сделала всё это не только для того, чтобы всё-таки накормить Лину. Пока на столе было пусто, она бы опять легко заверила, что совсем не хочет есть, а сейчас — не только видя съестное, но и чувствуя аппетитные запахи — уже не получилось бы отказаться. Рот наполнился слюной.

А Рита всё-таки достала майонез, открутив крышку, выдавила немножко на хлеб, размазала ножом, положила сыр и колбасу, а сверху ещё и пару тонких огуречных овальчиков, откусила кусочек и так, с бутербродом в руке, отправилась разливать по чашкам чай.

— Тебе горячий или не очень? Холодной воды добавить?

— Не очень, — сообщила Лина, а когда Рита поставила перед ней большую чашку, заглянула ей в лицо и спросила:

— Почему ты так делаешь?

Та озадаченно наморщила лоб.

— Как?

— Не прошла мимо, как остальные, позвала к себе.

Кажется, Рита растерялась. Или притворилась, чтобы показаться благородной и бескорыстной. Хотя… вряд ли.

— Ну-у, не знаю, — протянула недоумённо, отправляясь за второй чашкой с чаем. — Наверное, потому что у нас так принято. Издержки воспитания, — заключила она иронично, а потом призналась: — Вообще-то я тоже не часто вмешиваюсь, но тут… — пожала плечами, — может, из-за того, что я тебя знаю. И ситуация такая… неприятная.

Лина вскинула голову, пристально заглянула ей в глаза.

— С тобой тоже… случалось?

Рита задумалась на несколько секунд, потом опять пожала плечами.

— Да вроде нет. Я, наверное, просто испугалась, что плохо закончится. А дальше как-то само получилось. Ну а потом, я же не одна была, с Севой. — Улыбнулась, взмахнула бутербродом, заявила с театральным воодушевлением и решительностью: — А втроём с одним мы всяко справились бы.

Всё-то у неё легко. Наверное, никогда в серьёзные переделки не попадала. Значит, всё-таки бывает у кого по жизни гладко, удачливо, хорошо, никаких особых проблем. Интересно, как судьба это распределяет? И почему у неё не получается по-справедливому, по-честному? Чтобы в равных пропорциях беды и радости, счастье и разочарование, взлёты и падения.

Лина бы тоже не отказалась от подобной устроенности и беспечности. Сначала мысленно добавила «Хоть ненадолго», а потом сама себе возразила «Лучше навсегда». И не обязательно, чтобы без усилий, словно выигрыш в лотерею. Судьба может даже не помогать, лишь бы не мешала. А так — Лина сама справится. Она себе слово дала, а такие обещания она всегда выполняет.

Решила же, ещё в школе, что будет учиться нормально, хорошо сдаст ЕГЭ, поступит в нормальный вуз на нормальную перспективную специальность. Конечно, на бюджет, просто потому что других вариантов для неё даже нет. И у неё всё получилось. И дальше должно получится, она постарается. Даже не так — она добьётся. Обязательно.

Как там полагается, чтобы непременно воплотилось в реальность. Никакого будущего времени, только в настоящем и в первом лице: «Я — успешная, благополучная, устроенная, обеспеченная. Мне не приходится сбегать из с дома и искать, где переночевать. Не приходится только наблюдать, как это — нормально жить. У меня всё просто великолепно. Я имею всё, что хочу. И живу, как мечтаю».

— Ты где спать будешь? — неожиданно ворвалось в мысли. — У меня или здесь?

Рита и правда слишком много болтает. Но, наверное, беспечные, удачливые люди всегда такие. Им не приходится скрывать, прятаться, вести себя осторожно, постоянно прислушиваться, чтобы оставаться начеку. И если оказаться с ней ещё и ночью в одной комнате, она наверняка и сама сразу не заснёт, и Лине не даст спать. Будет и дальше расспрашивать, пока не насытить своё любопытство, пока не выяснит, что же там всё-таки случилось у Лины с Шелестом. Заметно же, что ей хочется знать. А Лине хочется ни о чём не рассказывать.

— Если можно, здесь.

— Да конечно, — легко согласилась Рита. — Пойду тогда у мамы бельё постельное попрошу. И одеяло. Пока они спать не легли. А то им рано на работу вставать.

А вот это Лина не учла — что гостиная совмещена с кухней, которая всем понадобится.

— А утром я им не помешаю?

Рита замотала головой, заверила убеждённо:

— Тут за углом они тебя и не заметят. Скорее, уж они тебе помешают, когда завтракать будут. Но обычно они сильно не шумят. Если крепко спишь, можешь и не услышать. И посуду я тогда сейчас помою, чтобы утром не гремели.

— Я помогу, — торопливо предложила Лина.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Рита. — Там всего несколько тарелок. Но если хочешь…

И всё-таки посуду она сама перемыла, пока Лина была в ванной. Когда та вернулась на кухню, Рита уже убирала последнюю тарелку в сушилку. Кивнула в сторону одеяла и стопки белья, лежащих на диване.

— Постелешь, как тебе удобно. А я тоже в ванную.

Перед тем, как уйти в свою комнату, она опять заглянула — Лина к тому времени уже выключила свет, но ещё не легла — и спросила:

— Устроилась?

— Угу.

— Ты когда планируешь вставать? Чтобы сразу в универ или пораньше?

Наверное, подумала, что Лина с утра перед учёбой захочет забежать домой, но она не собиралась. Всё равно же сумку с собой прихватила, а не оставила. У неё ведь и не получилось никуда пройти, кроме туалета, а бросить в прихожей… Ага. Потом чего-нибудь не досчитаешься с такими гостями.

— Сразу.

— Ясно. Спокойной ночи.

— Спокойной.

Наконец-то Рита удалилась, скрылась в своей комнате, но Лина и тогда не легла, только накинула одеяло на плечи. Не потому что было холодно, ничуть, просто так уютней. А спать пока не слишком хотелось. Хотя ей не первый раз приходилось ночевать в чужом доме — спасибо папе и маме — и она почти уже не смущалась, пользуясь чужим гостеприимством.