Я (не) буду тебе женой

Эльвира Смелик, 2022

Родители навязали мне этот брак, желая укрепить позиции в бизнесе. А я не смог отказать – слишком много они для меня сделали. Избалованная домашняя девочка, красивая капризная кукла, решившая во что бы то ни стало выйти за меня замуж, она ещё пожалеет, когда я превращу её жизнь в ад.

Глава 8

В доме его точно не оказалось. Только одна из женщин, которые помогали с банкетом, доложила, что он заходил, но давно уже ушёл, а куда, она даже не представляла — не обратила внимания. И во флигеле его тоже не было.

Вот флигель, полностью отданный в распоряжение Глеба — у него даже имелся отдельный вход с улицы — Илана обошла весь. Ведь теперь он являлся и её домом, поэтому она могла без смущения заглядывать в любой уголок, в любое помещение.

На первом этаже большой холл и кухня, совмещённая со столовой, если вдруг захочется приготовить что-то самим — хотя бы чай или кофе. А на втором — три комнаты, одна из которых определённо спальня. А другая — что-то вроде кабинета или маленькой гостиной, с рабочим столом, уютным диваном и креслами.

Как же Илане захотелось забраться в одно из них, прямо с ногами, вжаться в спинку, подтянуть коленки к груди, обхватить их и больше никуда не ходить. Но тогда и её начнут искать, и опять придётся объясняться и притворятся, а это надоевшее торжество так и не закончится.

Она заглянула даже в мансарду, но там тоже было тихо и абсолютно пусто — даже никакой мебели. Наверное, получилась бы неплохая детская — не для малыша, а для ребёнка постарше. Или просто игровая комната.

Хотя… о чём это она? Никакие дети не спасут и не заставят мужчину полюбить их мать, если он к ней безразличен. Придумывать можно, что угодно, а реальность — она вот такая, не слишком-то радужная и сказочная.

И где Илане теперь его искать? Обойти не только дом, но ещё и участок? Заглянуть — как он тогда сказал? — в «менее шумные места». Правда она знала только одно, где они вдвоём болтали на скамейке в компании шампанского и тарталеток, и даже смутно помнила туда дорогу.

Вот именно там Илана его и нашла. Всё на той же скамейке.

Глеб и сейчас расположился на ней — сидел, наклонившись вперёд, уперевшись локтями в колени, а лбом в раскрытые ладони. Совершенно неподвижный, в полном одиночестве, в блёклом свете похожего на луну круглого молочно-белого фонаря.

Он не заметил, как Илана подошла, никак не отреагировал, даже не шевельнулся. И она какое-то время стояла рядом. Потом осторожно протянула руку.

Больше всего хотелось дотронуться до макушки, до тёмных волос, почувствовать, какие они на ощупь, погладить, взъерошить, забыв про обиду и злость.

— Глеб, — негромко позвала она и всё-таки положила ладонь ему не на голову, а на плечо. Но он опять никак не отреагировал. Тогда Илана тряхнула его легонько, повторила чуть громче: — Глеб! Ты спишь?

На этот раз он услышал, резко вскинул голову, уставился осоловелыми глазами, узнал. Не сразу, но выдохнул:

— О! Жёнушка притащилась! — констатировал саркастично, нахмурился, недовольно поморщился и с вызовом поинтересовался: — Теперь будешь меня пасти? А что? Не доверяешь? Или боишься, что…

Илана не стала ждать, когда он договорит, перебив, пояснила:

— Просто ты долго не возвращался. И уже стали спрашивать.

— А! — с пониманием выдал Глеб, напомнил: — Ну ты же знаешь, я не очень люблю подобные мероприятия. — Опять глянул на неё снизу-верх, махнул рукой. — Да вроде ж и про тебя говорили, что ты тоже.

Он был пьян, не сильно, но пьян, а ещё пренебрежительно равнодушен и к Илане, и к тому, что происходило.

— Но это же не просто мероприятие! — возмутилась она. — Как все остальные. Это же наша свадьба!

Глеб опять поморщился, хмыкнул озадаченно.

— А есть разница? — Вывел убеждённо: — По-моему, всё то же, как всегда. Ноль искренности. Сплошной пафос и деловой расчёт.

— Неправда! — упрямо возразила Илана. — Не сплошной. И не все притворяются. Я не могу сказать за твоих родителей, но мои… мои, я знаю точно, искренне волнуются и рады.

— Рады? — изумлённо переспросил Глеб. — Чему?

— За меня! За нас!

Он насмешливо скривился.

— А ты? Ты тоже рада? За себя? Очень?

Илана отвела взгляд.

— Не важно. — Куснула губу, а потом опять посмотрела на мужа, произнесла насколько смогла твёрдо: — Давай вернёмся.

Глеб повернулся в сторону, откуда доносилась музыка.

— Они, что, ещё не планируют с этим завязывать?

— Как раз-таки планируют, — сообщила она. — Ждут фейерверк. И тебя.

— Фейерверк, — медленно, почти по слогам повторил Глеб, какое-то время молчал, пристально рассматривая её, а потом опять скривил рот. — Слушай! А тебе самой-то не надоело? Притворяться, делать вид, что всё по-настоящему. — Он выдал короткий смешок. — Хотя, о чём это я? Ты ведь только об этом и мечтала. Да? Ну и как? Всё как надо получилось? — Презрительно перечислил: — Фата, кольца, танец, торт. И чего ты там ещё говорила? Ах, да, фейерверк. Точно. Гори всё синим пламенем. — И вдруг решительно поднялся, пусть и покачнулся немного, произнёс: — Идём. На это, конечно, стоит посмотреть. — И опять покачнулся, переступив с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие.

— Может, тебе сначала… — предположила Илана.

— Что? — как обычно, не дотерпев до конца фразы, перебил Глеб.

— Хотя бы умыться.

Он провёл ладонью по лицу.

— Зачем? Я запачкался?

Она мотнула головой.

— Нет. Но ты… слишком нетрезвый.

— Фигня! — убеждённо возразил Глеб, пояснил с нескрываемой издёвкой: — И это ж я тоже от счастья. Дорогая, имею право. — И тут же повторил воодушевлённо: — Идём! А то там нахрен подпалят всё без нас.

И всё-таки он невыносим. Но если бы его язвительная ирония относилась не к ней, Илана наверняка бы её оценила. А сейчас она с трудом сдерживала стремление ударить его, толкнуть, громко прокричать, чтобы он наконец понял «Ну почему? Почему нельзя по-хорошему? У нас же может всё получиться! Почему ты не хочешь даже попытаться? Почему так настроен против? Что я тебе сделала? Я ведь по-настоящему влюбилась в тебя, потому и захотела быть рядом. А ты? Что тебе не так?»

Он и сейчас всё понял по-своему, отчего она даже с места не сдвинулась, окинул её мутноватым недоумевающим взглядом.

— Чего? Не привыкла к подобным словам? — Развёл руками. — Ну извини, мой нежный цветочек. Впредь буду следить за языком. — И пошловато ухмыльнулся, а потом опять предложил: — Может, всё-таки двинем уже. Пока не явился ещё кто-то. Пошли!

Глеб посторонился, с дурашливым поклоном пропуская её вперёд. Илана, украдкой вздохнув, сделала пару шагов, забыв приподнять пышный подол, и то ли наступила на него, то ли зацепилась застёжкой босоножки — споткнулась, покачнулась, хотя и сумела выровняться, не упала.

— Ну что ж ты! Осторожней надо! — воскликнул Глеб с назидательным упрёком и вдруг… протянул ей ладонь: — Держись.

Илана даже застыла на мгновение, но он, как обычно не дожидался, когда она договорит, сейчас не дождался, когда решит, нетерпеливо ухватил за пальцы, потянул за собой, на ходу бормоча под нос:

— А то ещё и правда навернёшься. И остальные решат, что я тебя побил.

Они так и появились перед гостями, держась за руки, и никто даже не усомнился в том, что между ними всё прекрасно — как и полагалось между любящими мужем и женой.

Чисто внешне свадьба действительно получилась идеальной и правильной, такой, что другим только в пору позавидовать и брать за эталон — шикарная, дорогая, стильная, просчитанная до мелочей. Не хватало разве только длинного пафосного лимузина, украшенного лентами и цветами — но и то лишь потому, что регистрация проводилась возле дома — да слёзно-счастливых проводов новобрачных прямо с торжества в свадебное путешествие.

На словах оно тоже подразумевалось, но позже, не в самый разгар курортного сезона и когда немного отпустят текущие дела. Но теперь Илана сомневалась, что оно вообще состоится. Если честно, она и сказать бы точно не могла, желает ли куда-то ехать. Разве только вернуться назад, домой, в свою комнату, родную, знакомую, милую. А та, в которой она находилась сейчас, была абсолютно чужой. Хотя ей уже выделили часть гардеробной, в которой висело несколько кофров с её одеждой, пока ещё не всей, да возле стены стояли пока ещё неразобранные коробки и чемодан с её вещами.

По крайней мере завтра ей будет чем заняться — разобрать их, дождаться, когда довезут остальные, разложить по местам. Ещё должны доставить туалетный столик. Здесь для него как раз найдётся место.

Только… почему она думает об этом сейчас, сидя на краешке кровати? Чтобы не думать о другом несмотря на то, что оно беспокоит и волнует гораздо больше? А Глеба опять нет, хотя во флигель они пришли вместе.

Он остался внизу, а Илана сразу поднялась наверх. Она просто безумно устала — и не только физически, эмоционально гораздо сильнее — и сейчас с огромным удовольствием вообще не думала бы ни о чём, а просто завалилась бы спать. Но…

Она вздохнула, поднялась, выйдя из спальни, хотела направиться прямиком вниз, на первый этаж, но увидела, что дверь соседней комнаты приоткрыта, а она точно закрывала её, когда искала мужа. Значит, скорее всего, сейчас он там.

Ну да, так и было. Глеб стоял у окна, упираясь руками в подоконник, смотрел в темноту, но, услышав её шаги, обернулся, разочарованно констатировал:

— Опять ты.

А кого он ждал?

Муж оглядел её с головы до ног.

— А почему до сих пор в этом платье? Собираешься до конца жизни носить, не снимая?

Она бы давно от него избавилась — и легла бы спать, никого не дожидаясь — но в этом и заключалось «но».

— Тут застёжка на спине. Мне самой не расстегнуть. Не получается.

Глеб усмехнулся, качнул головой.

— Ну хорошо. Иди сюда. — А когда Илана приблизилась, распорядился. — Разворачивайся.

Она прекрасно чувствовала и его дыхание у себя на волосах, и как он возился с каким-то невероятным количеством похожих на жемчужинки маленьких пуговиц, обхваченных тугими петлями. Раз десять чертыхнулся, раздражённо вывел, что тому, кто это придумал, следовало голову оторвать.

Но был бы он трезвый, наверняка быстрее бы справился.

Пару раз он дотронулся горячими пальцами до её спины, но, наверное, даже не заметил, зато Илана едва не вздрагивала от каждого его прикосновения. Или всё-таки вздрагивала? Потому что Глеб сначала сообщил:

— Уже почти всё. — А потом громком хмыкнул, поинтересовался: — А чего тебя так трясёт? Опять замёрзла? — И, положив ладони ей на плечи, отчего Илана снова вздрогнула, таинственно прошептал, наклонившись к уху: — Или уже не терпится?

— Что не терпится? — растерялась она, не только от непонятного вопроса, но и от жара, лежащих на её плечах ладоней, от собственных мыслей и от его близости.

Глеб убрал одну руку, подцепил пальцем прядку её волос, заправил за ухо, наклонился ниже, сильнее опаляя дыханием и почти касаясь губами

— Ну как же? Исполнить супружеский долг. В первую брачную ночь. Всласть покувыркаться. — Он выпрямился, отстраняясь, и голос сразу изменился, стал холодным и жёстким. — Разве ты не поэтому сюда притащилась? Со своей застёжкой. — А потом крепче стиснул пальцы, развернул лицом к себе, сощурившись, пристально уставился в глаза. — Тебе как больше нравится, детка? Снизу? Сверху? — Ладонь сдвинулась с плеча вверх, скользнула по шее, коснулась подбородка. Большой палец лёг на губы, надавив на них, смял. — Или для начала сделать мужу приятное?

Теперь Илана и сама ощутила, что не просто вздрагивала от каждого его прикосновения, а действительно дрожала, сердце в груди трепыхалось пойманной в силки птицей, а щёки вспыхнули и наверняка налились краской.

Глеб изумлённо приподнял брови, выдохнул одобрительно и в то же время озадаченно, на мгновение поджав губы:

— А ты и правда отличная актриса. Даже смутилась. Сначала сама таскаешься за мной, а теперь, как идеальная невеста, пытаешься изобразить невинность. Да можешь не стараться. Мне всё равно.

— Я не… — пробормотала Илана.

Она не таскалась! Она действительно пробовала справиться с застёжкой сама, но ничего не вышло, поэтому и пришлось просить чужой помощи. А вовсе не потому, что она явилась себя предлагать. Тем более, к чему тут такие слова, если теперь они муж и жена. И она ничуть не притворялась, она действительно взволнованна и растерянна, потому что на самом деле…

Глеб, по-прежнему сверливший её полупрезрительным мутным взглядом, понял сам.

— Только не говори… — произнёс с сомнением, — что у тебя ещё не было, что ты… — Он оборвал фразу на середине, мотнул головой, криво ухмыльнулся, поинтересовался: — Тебе сколько? Ведь вроде бы уже за двадцать.

— Двадцать два, — на автомате уточнила Илана.

— И ты… — начал Глеб, но опять не закончил, скривил рот. — Вот уж не думал, что такие ещё водятся? Хранящие невинность до свадьбы. — Поправился, усмехнувшись: — Или ты особо и не хранила? Просто желающих на неё не нашлось. — И заключил. — Так не переживай. Я тоже не горю. Можешь спокойно хранить дальше. Или, знаешь… лучше найди кого-нибудь, кому ты действительно понравишься. Так и быть, передам ему эту почётную обязанность.

— Хватит! — не выдержав, выкрикнула Илана. — Хватит! Прекрати! — И всё-таки высказала то, что собиралась ещё тогда, когда нашла его задремавшим на скамейке в глубине участка. — Почему? Почему ты так говоришь? И так ко мне относишься? Что я тебе сделала? Тебе так нравится надо мной издеваться?

— Нет, нисколько, — возразил он невозмутимо. — Не истери. Ты мне вообще не сдалась. — И вывел: — Так что, пока. — А потом, обогнув её, направился к выходу.

Илана, окончательно запутавшись, разозлившись и растерявшись, отчаянно выкрикнула ему вслед:

— Глеб! Ты куда?

Он обернулся, смерил её ничего не выражающим взглядом, сообщил:

— К любимой женщине. — И скрылся за дверью.