Глава 3
В душе… пели птицы.
Ага! Сейчас! Раз за разом прокручивались первые такты траурного марша. Новая жизнь накрылась медным тазом, даже не успев как следует начаться.
В первый же день — нет! — в первый же час в новой школе Вика сумела насмерть поссориться с соседом по парте, отношения с которым и так оставляли желать лучшего. И теперь остальные одноклассники косились на нее с опаской и настороженностью.
В общем, как и хотела, произвела фурор своим необычным появлением. Только вот эффект прямо противоположный. А единственный, кто удостоил Вику вниманием, местный фрик. Опять не совсем точно. Не удостоил вниманием, а привязался, приклеился, прицепился как клещ. И не стряхнешь просто так.
Жорик помог собрать телефон, при этом приговаривал успокаивающе:
— Ты не расстраивайся. Должен работать. У меня много раз так падал и разваливался. И ничего. До сих пор в порядке.
Вика безучастно поддакивала, а думала о своем. О печальном. А когда одноклассник протянул ей аккуратно собранный мобильник, не удержалась, спросила:
— Жор, а скажи, вот чего ты ко мне подошел? И сейчас помогаешь.
Жорик смутился.
— Ну-у… ты же новенькая.
— Так ты со всеми новенькими так?
— Да, — подтвердил Жорик, не слишком уверенно, и тут же исправился: — То есть нет. — Смутился еще сильнее, даже порозовел в одно мгновенье. — Ну-у… мы таким составом всего с первого сентября. Из трех девятых сделали два десятых. Раскидали равномерно «А», «Б» и «В». Чтоб не обидно.
Понятно. А Жорик, как раньше никому нужен не был, так и теперь, в какой пропорции его с остальными не перемешивай. И тут Вика удачно подвернулась, которая не в курсе, что он вечно одинокий лузер. Поймал момент.
Хотя он вполне так ничего. Добрый.
Звонок прозвенел, и Вика отправилась к своей парте. С гордо поднятой головой и выражением суровой отрешенности на лице. Прямо как на эшафот. Захаров в ее сторону даже не глянул.
Уселась, прижимая левый локоть к телу. Ну почему так неуютно? Вплоть до «отвратно».
В целом Вика к школе нормально относилась. С учебой у нее все хорошо складывалось, уроки особо не напрягали. Можно, конечно, и без них обойтись. Но что уж? Раз положено. А тут… А сейчас…
Хочется тоже улечься на парту, побиться лбом о деревянную столешницу. Даже в мыслях всплыло, взятое откуда-то из классиков: «Мамочка, родненькая, забери меня отсюда!» Или там дедушка был?
Да не важно.
Дальше глаже пошло, до конца учебного дня Вика дожила без особых потерь, а когда уроки закончились, не устремилась вместе со всем классом в гардероб. Почему-то не потянуло вместе со всеми.
Неужели опять повторится: вышла из школы — исчезла, вошла — опять возникла. Вика-невидимка. Зря стриглась и красилась. Не помогло.
Ну… потому что совсем не в этом дело. Глупо делать ставку на внешность, если она так себе. Хотя… Вика целиком так себе, к ней тоже можно табличку «Лузер» приколачивать. Потому Жорик к ней и прилепился, почувствовал родственную душу. А с нормальными людьми у Вики — не контакт.
Взять того же Захарова. Он явно не на последнем месте в классе. Скорее всего, на одном из первых. С ним постоянно кто-то заговаривает, куда-то зовет. И к кому попало классная не будет обращаться «радость моя».
Почему же так плохо-то все?
Вика побродила по первому этажу, отыскала дверь с табличкой «Канцелярия». Родители просили справки взять, что дочь их в школе учится.
Секретарша сидела за компьютером, печатала. Краем глаза увидела движение, посмотрела вопросительно. Вика объяснила, зачем пришла.
— Сейчас. Подожди, — секретарша вытянула журнал из стопки бумаг на углу стола. — Можешь присесть пока.
Вика послушно плюхнулась на стул. Видимо, по причине сегодняшнего повального «везения» выбрала самый неудачный: как раз возле самой двери в кабинет директора. Сквозь узкую щель долетели слова разговора.
— И ведь это за разом раз повторяется. То одно, то другое, — возмущался взрослый женский голос. Наверное, директриса. Вика ее еще не видела, даже имя-отчество не помнила. — И уже походит на целенаправленный осознанный саботаж.
— Да что такого-то? — другой голос тоже возмутился. Чуть низковатый, но все равно сразу ясно, что не мальчишеский, девичий.
— Не понимаешь? — наседала директриса, но девчонка ее, похоже, ни капли не боялась. Отвечала спокойно и уверенно, еще и с легким вызовом.
— Нет, конечно.
— Ну раз так, с тобой говорить бессмысленно, — сделала вывод директриса. И паузу сделала, прежде, чем вынести приговор: — Жду твою маму.
— Ладно, — легко согласилась собеседница, голос даже не дрогнул. Возможно, еще и плечами пожала. — Я ей передам. Только не уверена, что у нее время найдется на…
Вика мгновенно представила: сейчас девчонка выдаст что-то типа «такую фигню». Неужели решится?
Нет. Затормозила на предлоге, и директриса успела ее перебить.
— Пожалуйста, уж передай. А заодно я классного руководителя попрошу с ней созвониться. Чтоб уж точно.
На несколько секунд воцарилось молчание, а потом низковатый голос поинтересовался:
— Идти можно?
— Иди, — раздалось в ответ резкое, похожее на безнадежный взмах рукой.
— До свидания.
Шаги, и дверь распахнулась.
Вика почему-то подскочила со стула — само получилось, неосознанно — и оказалась нос к носу с девушкой.
Наверное, ровесница. Ростом чуть пониже. Личико милое, немного кукольное. Не очень-то сочетается с низковатым голосом. А вот прическа — самое-то. Пышные пепельно-серые волосы коротко пострижены, и только справа свисает длинная прядь. Ярко-лилового цвета. Настолько «ярко», что сразу бросается в глаза.
Вика на нее и уставилась. А у девушки вид невозмутимый, словно каждый день ходит в гости к директору. Побеседовать о жизни. Она остановилась возле стола секретарши, задумчиво глянула на Вику, на открытый журнал.
— О! Мне тоже справку надо. Сделаете заодно?
— Сделаю, Хижняк, сделаю, — подтвердила секретарша, вытянула из пачки еще один бланк. — Ты в каком классе? «А» или «Б»?
— «Б», — сообщила Хижняк.
— Так вы в разных?
— Ну да.
— Держите, — секретарша протянула бумажки: Вике две, Хижняк одну, и первая же попрощалась. — До свидания.
— Спасибо, — запоздало воскликнула Вика. — И до свидания.
Из кабинета вышли вместе, а дальше — в сторону гардероба. Тоже получается вместе.
— А ты что, новенькая? — спросила Хижняк. — Я тебя не помню. Но честно, — она невозмутимо дернула плечом, — я могу и просто не помнить.
— Новенькая, — подтвердила Вика. — Первый день в школе.
— Так уже третье, — Хижняк изумленно приподняла брови.
— Так получилось.
— Ясно. Значит, ты в десятом «А». А я — Маргарита. Можно «Рита», но лучше «Марго».
Вика тоже представилась. Потом мысленно попробовала все варианты: Маргарита, Рита, Марго. Вроде бы похожие слова, и все-таки разные. Даже несмотря на то, что два последних составные части первого. Маргарита — торжественное и статусное, изящно-дорогое — ну да! — как жемчужное ожерелье. Рита — гораздо проще, по-дружески. А Марго действительно подходит лучше всех. С претензией, чуть нарочитое и колкое. Но Хижняк такая и есть.
Когда спустились со школьного крыльца, оказалось, им опять по пути.
— За что тебя директриса? — поинтересовалась Вика.
— Вот за это, — Марго намотала на палец лиловую прядь. — Не соответствует статусу лицея. А мне-то как-то, — она с насмешливой вызывающей улыбкой глянула на собственные волосы, — фиолетово.
— Еще и родителей вызвала, — напомнила Вика.
Не для того чтобы задеть или расстроить. Удивилась, что из-за подобной ерунды. Хотя директриса что-то говорила про намеренный саботаж, но Марго никак не походила на злостную хулиганку или наглую гопницу.
— Да ну, — отмахнулась она небрежно. — Во-первых, мама вряд ли придет. Некогда ей. Во-вторых, похоже, Альфия забыла, как они в прошлый раз побеседовали.
«Альфия» — это Марго директрису так называет? Тогда какое же у нее отчество? Неудивительно, что у Вики так и не получается вспомнить.
— И что там было?
— Ну-у, — протянула Марго. — Ты же знаешь, у нас в школе полагается в пиджаках ходить. В черных или темно-синих. А у меня в прошлом году серый был. И не темный, только отвороты на рукавах черные, да и те в белый горошек. До Нового года ходила, все нормально было. А потом не знаю, что на Альфию нашло. Увидела меня в коридоре и началось: «Что это такое? Неуважение к школьным правилам». Я ей говорю, что уже две четверти в нем, не верит. Я ей: «Ну ладно, дохожу оставшееся время. Ничего же не случится. У меня своих денег нет пиджаки покупать на все случаи жизни». А она: «Пусть твоя мать придет. С тобой никакого смысла разговаривать. Может, хоть от нее толк будет».
Марго особо театральными эффектами не увлекалась, не пыталась директрису копировать, но у нее все равно очень эмоционально получалось и красочно.
— Ну мама и пришла. А тот пиджак, между прочим, она мне сама покупала. Альфия ей про школьный дресс-код, а мама ей посоветовала, вместо того, чтобы к детям из-за пустяков цепляться, больше внимания уделить качеству учебного процесса и благоустроенности здания. — Марго качнула головой. — Она у меня администратором работает в гостиничном комплексе. У нее там в ведении отель, ресторан, бар, СПА-салон, боулинг. Вроде и еще что-то. Привыкла со всякими общаться. Только вот… — замолчала, изменившись на мгновенье, словно тень по лицу пробежала, — дома почти не бывает.
Про отца за все время Марго ни разу не упомянула, да и директриса мать вызвала, а не родителей. Скорее всего, они вдвоем живут. Мама постоянно на работе, а Марго дома вечно одна. Оттого и неожиданная грусть в голосе.
В общем-то и Вика вечно одна. Ведь родители — всего лишь родители.
— А пойдем ко мне, — почти неосознанно вырвалось, Вика даже додумать до конца не успела. — Мама обещала пирог с черникой испечь в честь моего первого учебного дня. И мороженое купить. Очень вкусно, если есть вместе.
Хотя повода для праздничного угощения вроде бы и нет, судя по всему тому, что с утра случилось. Но и смириться с этим можно, только заев события черничным пирогом и мороженным. Вместе. Во всех смыслах.
Марго не удивилась, не задумалась, согласилась легко.
— Ну пойдем, — и невозмутимо дернула плечом.
