Золушка не верит сказкам

Эльвира Смелик, 2021

Мама нашла мне богатого жениха, но я и слышать не хочу ни о каком замужестве и любви после предательства бывшего. И как мне убедить маму отказаться от её безумной затеи, а заодно избавиться от внезапно свалившегося на мою несчастную голову соседа?

3

Женя

Дверь едва ощутимо вздрагивает, но я уже реагирую довольно спокойно: не отшатываюсь, а просто чуть-чуть отодвигаюсь. Тот, кто расположился с той стороны, скорее всего тоже упёрся в неё рукой, или даже прислонился, потому что следующие слова получаются ещё громче.

— Слушай. Может, выйдешь уже? Неудобно через дверь разговаривать, — произносит он весьма доверительным тоном и добавляет: — И не волнуйся, я отвернусь.

Мои щёки мгновенно вспыхивают. И не только щёки. Даже по спине пробегает горячая волна смущения. Потому что я сразу в красках представила, как оно могло выглядеть со стороны и какие вызвать мысли — моё эффектное появление.

Молчал бы лучше, не напоминал. Да я б и сама вспомнила. И, кажется, я перестаю его воспринимать не только как маньяка-убийцу, но даже как грабителя.

Это плохо? Означает, что я теряю бдительность и вот-вот поведусь? А он именно на это и рассчитывает?

Но разговор через дверь действительно уже напрягает. Рискнуть?

Опять приникаю к двери и громко интересуюсь:

— А если не отвернуться, если уйти? — повторяю с надеждой: — Уйти ты можешь?

— Хорошо, — мгновенно прилетает в ответ. — Уйду.

Да ладно! Вот так просто, стоило только попросить. И я уже почти выдыхаю с облегчением, но тут вдогонку предыдущим фразам раздаётся:

— На кухне подожду.

А я-то обрадовалась, что он уйдёт совсем. Ну да, чудес точно не бывает. В особенности в моём случае.

— Всё, считай, я уже ушёл, — звучит более приглушённо и определённо удаляется. — Можешь выходить. Я не смотрю.

Да что ж такое? Обязательно ему снова и снова напоминать? Я и так в курсе, а из одежды у меня по-прежнему только трусы и несколько полотенец — два поменьше и одно большое, банное. Заворачиваюсь в него как можно плотнее, беру с полки над раковиной ополаскиватель для полости рта. Он совсем жидкий, в отличие от шампуня и геля для душа, и супермятный. Думаю, если плеснуть им в глаза, эффект будет не хуже, чем от перцового баллончика.

Я на несколько секунд замираю перед дверью, прихватываю пальцами такую круглую фигнюшку на шпингалете, за которую держатся, когда его закрывают и открывают. Стараюсь сделать это совершенно бесшумно. А сердце, между прочим, то слегка обмирает, то опять слишком разгоняется.

А вдруг, как только я отопрусь, дверь мгновенно распахнётся и…

На всякий случай отвинчиваю крышку с ополаскивателя.

Шпингалет всё-таки негромко щёлкает, будто он сообщник и специально подаёт знак. Дверь не распахивается, но это ничего не значит. Тот человек мог притаиться за ней и ждать, когда я выйду. Осторожно приоткрываю её сама, напряжённо пялясь в увеличивающийся просвет, но ничего особенно так и не происходит. Тогда я посильнее толкаю дверь рукой, чтобы она до конца открылась, и я смогла увидеть пространство перед собой.

Ополаскиватель наготове!

Пусто. То есть вещи на месте, а никого постороннего нет.

Медленно выхожу, слышу, как на кухне начинает шуметь электрический чайник.

Ну ничего себе! Мало того, что припёрся незваным гостем, наплёл какой-то бредовой ерунды, ещё и распоряжается моими приборами. Хотя, опять же, не совсем моими. Чайник в квартире тоже уже был, хозяйский.

Взгляд натыкается на совершенно незнакомую мне огромную сумку, стоящую в прихожей. В такой запросто уместится расчленённый и плотно уложенный труп не слишком крупного человека. Мой, например. Но, похоже, сумка и так до предела набита. Надеюсь, не тем, о чём я подумала.

Проскакиваю в свою комнату, захлопываю дверь, приваливаюсь к ней спиной. Забываюсь и едва не роняю флакон с ополаскивателем. Кажется, из него всё-таки выплёскивается несколько капель, и комната наполняется освежающим мятным ароматом. Наверное, мне лучше побыстрее одеться.

Отбросив полотенце, я торопливо натягиваю шорты и футболку, и сразу становится немного легче — чувствую себя уверенней. И телефон теперь под рукой.

Позвонить в полицию? Или хозяйке Людмиле Алексеевна? Пусть объяснит, как такое могло случится. Неужели она сдала квартиру одновременно двум людям? Получила предоплату за три месяца и теперь…

А что теперь? Не скроется же она бесследно с нею, бросив квартиру? В чём выгода?

Или лучше всё узнать напрямую из первых уст, глядя в глаза. Кому? Действительно, кому?

Я знаю только голос. И пол — мужской. И больше ничего. Я ведь его совсем не разглядела.

Так может, выйти и посмотреть? Но, конечно, не только за этим. Поговорить по-нормальному, спросить, наконец-то разобраться, что происходит. С каждой минутой я всё больше уверяюсь, никакое это не ограбление, и не насильник-маньяк, а похоже, просто недоразумение.

Ладно-ладно-ладно. Сосредотачиваюсь, делаю несколько глубоких вдохов. Ополаскиватель, пожалуй, всё-таки опять прихвачу. Говорю себе «Женя, всё нормально! Вперёд!», резко разворачиваюсь, распахиваю дверь и решительно шагаю в коридор.

Да чтоб тебя! Опять чуть не натыкаюсь на него и опять вздрагиваю.

— Ты… ты… Да хватит уже меня пугать! — ору, не сдерживаясь.

Но на этот раз я успеваю его хорошо рассмотреть. Не совсем мужчина, в смысле — по возрасту, молодой парень. Наверное, мой ровесник, плюс-минус. Не сказать, что красавец, но вполне ничего. Если оценивать объективно. Но сейчас я далека от объективности.