Вот такие Веселовы! Тот, Кто Живёт Под Кроватью и другие истории

Эльвира Смелик, 2013

Семья Веселовых на первый взгляд самая обычная: папа, мама и двое детей – восьмилетний Никита и пятилетняя Ариша. Только вот истории с ними случаются самые удивительные. Например, однажды ночью Никита обнаружил в своей комнате странное существо. Это был Тот, Кто Живёт Под Кроватью, или просто Тот. Он показал Никите, как попасть в настоящий сказочный мир. А позже появился таинственный господин Полутень и увёл Аришу с собой. А всё потому что Никита произнёс "запретные" слова. Найдётся ли средство, способное вернуть сестрёнку? И каким оно будет? Самым-самым волшебным? Или самым-самым обычным? В книгу также вошла история про домового Шкафыча и невыполненные обещания и короткие сказки с уже знакомыми героями. История вошла в шорт-лист 3 сезона конкурса "Новая детская книга" от издательства РОСМЭН и стала победителем Корнейчуковского конкурса (г.Одесса) в номинации «Проза для младшего возраста» среди зарубежных авторов.

ТОТ, КТО ЖИВЁТ ПОД КРОВАТЬЮ

Глава первая. Знакомство

Началось это ночью, когда все обитатели квартиры мирно спали и видели сны. Только Никита проснулся. Его разбудили странный грохот, нарушивший сонную тишину в комнате, и чьё-то сердитое сопение.

Сначала Никита на всякий случай спрятался под одеяло. Хотя ему и было уже восемь лет, он немного боялся темноты и непрошенных ночных гостей. Сами подумайте: разве кто-нибудь хороший и добрый станет тайком проникать в спящий дом?

— Вот и водись с ним! Опять машинки повсюду раскиданы! Того и гляди все кости переломаешь! — услышал Никита тихое обиженное ворчание и смутился, но и бояться почти перестал.

Он осторожно отогнул край одеяла.

Недалеко от его кровати с пола поднялось неведомое существо.

Свет уличного фонаря проникал прямо в окно Никитиной комнаты, и мальчик хорошо мог рассмотреть незнакомца.

Не слишком высокий. Ниже папы и даже, наверное, мамы. Весь покрытый шерстью. С большим носом, похожим на картошку, круглыми весёлыми глазами и огромными лопухастыми ушами. С добродушным выражением на лице. И чуть-чуть расстроенным.

Существо приподняло ногу, потерло ушибленную коленку и вздохнуло:

— Разбудил все-таки! — а потом осуждающе посмотрело на Никиту. — Но ты сам виноват! Сколько раз тебе мама говорила: «Убирай игрушки! Убирай игрушки!» Думаешь, зря? Сам бы попробовал, наступил бы в темноте на машинку! — Существо принялось внимательно ощупывать себя со всех сторон, тщательно проверяя наличие необходимого количества рук, ног и прочих частей тела. — Ух, и кувырнулся же я! Такое чувство, что всё внутри перемешалось. С ног на голову перевернулось.

Никита присел на кровати. Страха больше не было. Может потому, что Никита до сих пор точно не разобрался: проснулся он или все ещё спит и видит сон.

— Ты кто?

— Я? — существо недоуменно хмыкнуло, будто хотело сказать: «Неужели ты меня не знаешь?». — Я — Тот, Кто Живёт Под Кроватью. Если короче — просто Тот.

— Под кроватью? — удивился Никита. — А почему я тебя там ни разу не видел?

По мнению мальчика, Тот был слишком большим, чтобы спрятавшись под кроватью, оставаться незамеченным.

— Думаешь, на свете существует лишь одна кровать? У тебя! — Тот насмешливо улыбнулся, но выражение на его мордашке по-прежнему оставалось веселым и добрым. — Я же не сказал, что живу исключительно под твоей кроватью.

— А под чьей ещё?

— Да под чьей угодно! Где интересней, там и живу!

Никита задумчиво потер щеку.

— А разве под кроватью может быть интересно? Там же темно.

— Много ты понимаешь! — воскликнул Тот. — За темнотой как раз и прячется всё самое интересное! Вот скажи: ты хоть раз забирался под кровать?

Никита смущённо промолчал.

Ни разу он под свою кровать не забирался.

Во-первых, его кровать для этого мало приспособлена: боковая деревянная стенка располагается слишком близко к полу, пролезать под неё тяжело и неудобно. Никита боится, что непременно застрянет.

Не любит он попадать в глупые положения. А что можно придумать глупее, чем торчать головой под кроватью, ногами наружу и вопить на всю квартиру: «Помогите! Спасите!»?

Во-вторых, Никита уже говорил, под кроватью — темно, а темноты мальчик немного боялся.

Правда, под кровать он заглядывал, и не однажды. И даже руку под кровать засовывал, чтобы достать закатившуюся игрушку, карандаш или завалившийся журнал. Но интересного при этом ничего не нашёл.

Тот, будто бы прочитал Никитины мысли, согласно кивнул.

— Да! Под кровать правильно залезть — это тебе не хухры-мухры! Тут особая сноровка нужна. И воображения немножко. И, само собой, проводник подходящий!

Тот горделиво выпятил грудь и предложил:

— Не хочешь потренироваться?

— Прямо сейчас? — Никита опять испугался.

Если уж днём под кроватью темнота, что ж там ночью творится!

А Тот прищурил глаза, посмотрел на мальчика с лукавым любопытством, словно спрашивал: «Что? Боишься?», и чуть заметно улыбнулся.

Этого Никита не выдержал. Чтобы кто-то, даже непонятно кто, над ним потешался! Его зайчишкой трусливым считал!

Никита вскочил:

— Давай!

— Давай! — весело подхватил Тот, присел, засунул под кровать голову и протянул лохматую руку замешкавшемуся Никите.

Никита крепко ухватил руку, очень мягкую и тёплую наощупь, тоже присел и с отчаянной решимостью полез под кровать. Только глаза все-таки зажмурил.

Глава вторая. Подкроватный снег

Никита не заметил, когда перестал ощущать под животом гладкий прохладный линолеум. Неожиданно пол накренился, и они с Тотом быстро заскользили вниз. Как с горки!

Глаза у мальчика сами распахнулись, но тут же снова зажмурились от яркого-яркого света. Никита выпустил руку Тота, пару раз кувырнулся и упал на что-то мягкое и пушистое.

— Ух! Вот это да! — раздался над его головой восторженный голос Тота, и Никита по чуть-чуть начал приподнимать веки.

Сначала он увидел белую ровную поверхность, уходящую вдаль. Потом его взгляд пробежал по этой поверхности до самого её края и обнаружил что-то невероятно голубое.

Небо! Чистое и яркое. А белое и пушистое — ну, конечно же, снег!

Огромное-преогромное снежное поле расстилалось во все стороны, сверкало, переливалось под солнечными лучами, играло разноцветными искрами.

— Ура! — закричал Никита и радостно подпрыгнул.

В обычном мире недавно наступила осень. До зимы ещё ждать и ждать. А Никита очень любил играть в снежки, лепить снеговиков, строить крепости. И даже просто смотреть, как на ровной чистой поверхности за твоей спиной появляется цепочка глубоких следов, и слушать, как хрустит под ногами недавно выпавший снег.

Он и сейчас хрустел, громко и весело. А ещё… ещё он не был холодным.

Никита стоял на снегу босиком, а ноги совсем не мерзли.

— Ура! — ещё раз крикнул Никита, набрал в ладони пригоршню снега и подбросил вверх.

Снежинки, мерцая и искрясь, покружились у него над головой и стали плавно опускаться. И вот что удивительно: снежинок в Никитиной горсти поместилось не так уж и много (велики ли ладошки восьмилетнего мальчишки?), но они всё падали и падали, падали и падали. И при этом становились всё крупнее и крупнее.

Настоящий снегопад!

Снежинки застревали в шерсти Тота, а он не торопился отряхиваться и постепенно покрывался белым.

— Ты похож на снежного человека! — рассмеялся Никита.

Тот тоже рассмеялся и с интересом посмотрел вверх. Никита вслед за ним задрал голову, и сразу же ему на нос уселась большая желтая снежинка.

Честно-честно! По-настоящему желтая!

За желтой летела красная, потом — зелёная, синяя…

Разноцветный снег сыпал на белое поле, и оно тоже становилось разноцветным. Словно радуга упала на землю и растеклась, смешивая и соединяя цвета, создавая волшебные узоры.

Никита с восторгом посмотрел на своего нового друга.

Тот неподвижно стоял, высунув наружу широкий язык, и ждал, когда на него опуститься снежинка.

Первой попалась оранжевая.

Едва она приземлилась, Тот быстро втянул язык и довольно причмокнул.

— Снег есть нельзя! — предупредил его Никита. — Горло заболит. Так родители говорят, — добавил он для убедительности.

— Родители правильно говорят, — согласно кивнул Тот. — Обычный снег есть нельзя. Но этот снег необычный. Подкроватный! От него горло не заболит. Вот попробуй!

Никита поймал на ладонь зелёную снежинку и осторожно лизнул её. Снежинка имела приятный кисловатый вкус.

— Нравится? — поинтересовался Тот.

— Угу! — кивнул Никита, ловя следующую снежинку.

— Оранжевые — сладкие, — принялся объяснять Тот. — Красные — ещё слаще. Но я чересчур сладкое не люблю. А если хочешь солёненького, лови голубые.

Никита с удовольствием перепробовал снежинки всех цветов. Тот оказался прав. Красные, действительно, были слишком сладкими. Самые вкусные, решил Никита, зелёные. Потому что и сладкие и кислые одновременно. Желтые тоже ничего. И голубые, которые солёненькие.

Потом Никита и Тот играли в разноцветные снежки. Затем слепили снежного кота — разноцветно-полосатого.

Едва Никита успел приделать ему хвост, кот шевельнулся, выгнул спину, отряхнулся, разбрасывая во все стороны пёстрые снежинки, и весело запрыгал по полю.

Втроём они поиграли в догонялки. А после… после Никита уже ничего не мог вспомнить. Даже как очутился дома, в своей постели. Единственное, что врезалось в память, долетевшие из-под кровати слова прощания:

— До свидания! Увидимся ещё!

Глава третья. Младшая сестра

Никита сидел за своим столом и доделывал уроки.

Дело продвигалось медленно. Мама уже несколько раз прибегала из кухни, спрашивала нетерпеливо: «Доделал наконец-то?», разочарованно вздыхала, слыша отрицательный ответ, заглядывала через плечо и придирчиво изучала Никитины каракули.

— Никитка! Ну что это за восьмерка? Кривуляка какая-то! Аккуратней надо. А тут! Сам посмотри! — мама снова вздыхала и трепала волосы у Никиты на макушке. — Тридцать восемь плюс шесть у тебя получилось сорок четыре, а семьдесят шесть плюс восемь — восемьдесят два. Почему последние цифры разные? Потому что в первом случае восемь плюс шесть, а во втором шесть плюс восемь?

— Ой! — говорил Никита, смущённо улыбался, пожимал плечами и, недовольно сопя, исправлял ответ.

— Давай, повнимательней! — ободряюще советовала мама и снова убегала на кухню.

Только Никита расправился со всеми заданиями, только убрал в рюкзак учебники и тетради, только собрался заняться своими делами, как на пороге появилась новая гостья.

— Ты уже все сделал? — робко поинтересовалась Ариша, Никитина младшая сестра. — Давай поиграем?

— Вот ещё! — возмутился Никита. — Знаю я твои игры! В куколки да в школу. А мне школа и так надоела.

Ариша тряхнула светлыми пушистыми волосами.

— Давай в твои игры поиграем.

Вот приставучая!

— В пиратов что ли? — Никита усмехнулся. — Опять будешь кричать, что в людей стрелять из пушек нельзя, а корабли топить жалко?

Ариша опустила глаза, но не сдалась.

— Тогда — почитай! — она вынула из-за спины руку, в которой держала свою любимую книжку.

Про принцесс!

Никита терпеть не мог всяких принцесс. А ещё совсем недавно ему пришлось читать огромный рассказ в учебнике по чтению. На целых четыре страницы! А тут — опять?

— Не буду читать!

— Ну, Никиточка! Ну, пожалуйста!

— Отстань! Не буду!

Ариша обиженно засопела.

— Тогда я к маме пойду. А она ещё ужин не приготовила. И вообще… она после работы очень устала.

И тогда уже мама придёт к Никите и станет уговаривать поиграть с Аришкой. А маме трудно отказать. Хотя Никита после школы, «продлёнки» и домашнего задания тоже очень устал.

Мальчик сердито глянул на сестру.

— Ладно! Давай своих принцесс!

Ариша протянула книжку, уже открытую на нужной странице.

— Вот. Про Пушинку. — И на всякий случай вежливо добавила: — Пожалуйста!

Никита начал читать. Нехотя, монотонно, без выражения, не соблюдая знаков препинания:

«У Короля и Королевы была дочка — Принцесса.

Люди, увидев её, говорили: «Ой, какая же она маленькая и тоненькая! А как легки её шаги! Даже трава не приминается под её туфельками. Она будто и не ходит, а летает. И, кажется, вот подует ветер, подхватит её и унесёт высоко-высоко, словно пушинку».

Из-за таких слов девочку называли не просто Принцессой, а Принцессой-Пушинкой.

Все в королевстве очень любили Принцессу-Пушинку. Особенно, дети. Потому что была она доброй, ласковой, весёлой и умной. Она умела сочинять забавные песенки и придумывать интересные занятия».

Тут Никита захлопнул книжку, швырнул её на кровать и мстительно добавил от себя:

— Вот и сказке конец, а кто слушал — огурец!

— Неправда! Неправда! Ещё не конец! — возмущённо закричала Ариша.

— А не конец — так читай сама!

— Я же ещё не все буквы выучила, — напомнила сестра и попросила: — Ну, почитай ещё!

Она шагнула к кровати, хотела взять книжку, но Никита опередил её. Он первым скакнул на кровать и — совершенно случайно! — задел книжку ногой.

Книжка встала на бок, медленно проскользнула в щель между кроватью и стеной и глухо стукнулась об пол.

— Вот и книжке конец! — засмеялся Никита.

У Аришки дрогнули губы, и она умчалась на кухню.

Сейчас маме нажалуется. Ябеда!

И кто только их придумал, младших сестер? Кому они нужны? Только неприятности от них. Вечно ходят следом и ноют: «Поиграй! Почитай! Расскажи!» Вечно суют свой любопытный нос в чужие дела и, если что не по-ихнему, бегут жаловаться родителям. А сами-то, сами!

Вот на прошлой неделе в школе открыл Никита свою тетрадку по математике, а там между примерами цветочки нарисованы. А мама ещё за Аришку потом и заступалась, говорила: «Что ты, Никита, хочешь? Ей всего-то пять лет. Маленькая она. Не понимает, что в школьных тетрадях рисовать нельзя. А если бы ты свои вещи вовремя убирал, а не раскидывал, где попало, ничего бы подобного не случилось!» Это что же выходит — он сам виноват?

Глава четвертая. Господин Полутень

Никита выключил верхний свет, только лампу настольную оставил гореть, и заглянул под кровать.

— Тот! Ты здесь?

— Я — здесь! — донеслось откуда-то из-за Никитиной спины. — Только я не там здесь. Я здесь здесь.

Никита обернулся.

Тот вышел из одёжного шкафа, тщательно прикрыл за собой дверь и доложил:

— В гостях был.

— У кого? — изумился Никита.

Виданное ли дело — ходить в гости в шкаф! К Никитиным рубашкам? Или к Никитиному школьному костюму?

— Неужели не догадываешься? — фыркнул Тот. — Конечно, у Того, Кто Живёт В Шкафу!

Никита задумчиво посмотрел на шкаф, на кровать, потом на свой стол.

— А… — он хотел узнать, существует ли ещё и Тот, Кто Живёт Под Столом, и уже начал спрашивать, но Подкроватный Тот перебил его, первым задав вопрос:

— У тебя машина новая? Гонка?

— Откуда ты знаешь?

— А кто её под кровать припарковал?

Тот присел рядом с Никитой.

— Здóрово ездит?

— Сейчас покажу!

Никита устремился к кровати, но Тот снова опередил его.

— Подожди! Не надо никуда бежать!

Он потянул шерсть на своём животе, и только тут Никита заметил: да у него там огромный карман! Ну, прямо, как у кенгуру!

Тот запустил в карман руку, пошарил внутри и вытащил наружу Никитину новую гоночную машину.

Мальчик разинул рот от удивления и осторожно потрогал живот Тота.

— Как она там поместилась?

— Почему там? — Тот с не меньшим недоумением посмотрел на свой живот. — Она у тебя под кроватью стояла. — И он подробно разъяснил: — Это просто карман такой необычный. Из него можно достать всё, что лежит у кого-нибудь под кроватью. Раз я сейчас с тобой, значит, под твоей кроватью.

— Устроим гонки? — предложил Никита и вытащил другие свои игрушечные машины.

— Конечно!

Никита и Тот носились по комнате на четвереньках, жужжали и гудели, а следом за ними по полу, по мебели и по стенам метались чёрные тени, окаймлённые призрачным серым контуром.

— Жиу-жиу! — разгонялся Тот.

— Р-р-р-р! — вторил ему Никита.

Видимо, они чересчур расшумелись, потому как через некоторое время дверь в Никитину комнату тихо приоткрылась, и в образовавшемся проёме показалась пушистая светловолосая голова.

— А что ты делаешь? — острый Аришин носик нетерпеливо подёргивался от любопытства, но тут она увидела Тота и едва не задохнулась от волнения. — Это кто?

— Не твоё дело! — прикрикнул на сестру Никита. Он все ещё сердился на Аришку за то, что та наябедничала маме про историю с книжкой. — Иди в свою комнату!

Но девочка неотрывно смотрела на Тота. Да и спрашивала у него.

— Можно я с вами?

— Нельзя! — грозно отрезал Никита. — Говорят тебе, уходи!

— Ну, Никиточка! Ну, можно! — затянула Ариша специальным просительным голосом, сладким, как красные снежинки.

— Нет!

Никита вскочил, подбежал к сестре, выпихнул её из комнаты и захлопнул дверь.

— Зачем ты так? — осуждающе посмотрел на него Тот. — Пусть бы поиграла с нами.

— Вот ещё! — возмутился Никита. — И так надоела! Вечно суётся, куда ни просят. Вечно мешает.

Никита взял в руку новую машину, покатил её по полу и загудел. Почти через силу.

Нет! Играть больше не хотелось. Настроение пропало.

Мальчик отложил игрушку в сторону и с досадой произнёс:

— Ну вот! Опять она всё испортила! Лучше бы её не было!

— Ты так думаешь? — внезапно раздался чей-то незнакомый голос, тихий и вкрадчивый.

Никита удивлённо посмотрел на Тота, но рот у того был плотно закрыт.

Тогда Никита завертел головой и вдруг увидел, как серый контур отделяется от его тени, приподнимается над полом, превращается в бледный прозрачный силуэт.

— Честь имею представиться: господин Полутень! — силуэт согнулся в вежливом поклоне. — Специалист по серым тонам и скучным занятиям.

А так как и Никита, и Тот поражённо молчали, господин Полутень снова заговорил сам.

— Я явился поблагодарить тебя за разрешение, — обратился он к мальчику. — Но теперь я должен попрощаться. Срочные дела, понимаете!

Господин Полутень дошёл до двери, не открывая её, легко просочился в щель между дверью и косяком.

Никита хорошенько протёр глаза и изумлённо пробормотал:

— Что ещё за полутень? Какое разрешение?

— Не нравится мне это! — настороженно отозвался Тот и предложил: — Давай посмотрим, куда он пошёл!

Глава пятая. Ариша пропала!

Никита и Тот осторожно выглянули в коридор. Туманные серые следы господина Полутени медленно таяли на тёмном полу. А вели они в комнату Аришы.

Никите стало не по себе. Чтобы он там ни говорил про сестрёнку, знакомство с таинственным господином Полутенью оставило неприятное впечатление, и встреча с ним, так казалось Никите, грозила Арише опасностью.

— Быстрее! — скомандовал он и дёрнул Тота за собой.

В два огромных прыжка друзья преодолели несколько метров, отделявших их от Аришиной комнаты, распахнули дверь и… увидели, как господин Полутень и Ариша, взявшись за руки, исчезают в плотной черноте самого тёмного угла.

— Аришка, стой! — крикнул Никита, метнулся следом, стараясь ухватить бестолковую сестру за край пижамы, но лишь со всего размаху налетел на твердую стену.

Прямо — стена, слева — стена, справа — высокий деревянный комод. И никакого прохода!

Как же так? Куда же делись сестрёнка и господин Полутень?

— Аришка, ты где? — звал Никита, бегал по комнате, заглядывал во все углы. Даже за занавеской посмотрел и в шкафу. Даже зачем-то выдвинул ящики комода.

Тот щелкнул выключателем, комната озарилась ярким тёплым светом, и сразу стало понятно: нет здесь никого! Ариша ушла в темноту точно так же, как Никита с Тотом недавно уходили в Подкроватье.

— Вот глупая! — рассердился Никита. — Попадёт же ей, когда вернётся! Придумала тоже: гулять по ночам с каким-то Полутенью!

Никита пнул попавшийся под ноги Аришин тапочек и, возмущённо сопя, удалился в свою комнату.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — сообщил Тот и юркнул под кровать.

Никита улёгся в постель и стал решать, что он сделает с этой несчастной Аришком утром. И сам не заметил, как заснул.

Утром Никиту как обычно разбудила мама. Никита, ещё полусонный, нехотя поднялся с кровати и поплелся на кухню завтракать. Уселся за стол и только тут заметил: высокий стул, на котором обычно сидела Ариша, пустует. А ведь сестрёнка всегда вставала раньше него!

Остатки сна мгновенно слетели с Никиты, и сразу всё вспомнилось: и гонки, и назойливое любопытство сестры, и неожиданное появление господина Полутени.

— Мам! А где Ариша?

— Ариша? — мама недоумённо посмотрела на сына. — Какая ещё Ариша?

— Как какая? — Никита почти кричал. — Наша Ариша!

Мама пожала плечами.

— Нет у нас никакой Ариши. И никогда не было. — Мама задумалась. — Была когда-то морская свинка. Так её Глашей звали. А Ариш я что-то не припомню.

— Мам, ну, как же! — Никита не на шутку испугался. — Ариша — моя младшая сестра!

— Ой, Никитка! — мама, как обычно, потрепала волосы на макушке сына. — Вечно ты что-нибудь придумываешь. Какая ещё сестра? Ты у нас в семье единственный ребёнок. — Мама наклонилась и ласково чмокнула Никиту в висок. — Ты, наверное, не до конца проснулся?

Проснулся он! Ещё как проснулся!

Никита выскочил из-за стола, выбежал в коридор.

Сейчас он сам разбудит Аришу и приведёт на кухню. И если мама просто решила подшутить над ним, очень неудачная получилась у неё шутка.

Никита застыл посреди коридора. Вот полураскрытая дверь в его комнату, напротив — широкая, в две створки, дверь в комнату родителей. В торце — ещё две двери, в туалет и в ванную.

И всё? А где же Аришина дверь? Где её комната?

Никита недоверчиво ощупал стену.

Даже ни одной щёлочки, ни одной зазубринки! Всё ровно и гладко.

— Никитос, ты чего? — из ванной вышел папа. — Клад ищешь? Ну-ка, беги умываться! А то в школу опоздаешь.

Что происходит? Никита больше ни о чём не мог думать. Даже в школе.

Получалось, что Ариша не просто ушла куда-то с господином Полутенью, а исчезла совсем. Будто её никогда и не было. И мама о ней не помнила, и папа о ней не помнил. Только один Никита. Почему?

Но с другой стороны. Нет Ариши, и никто больше к Никите не пристаёт, никто не мешает, не лезет под руку, не просит читать глупые книжки про принцесс. И родители своё свободное время не делят больше между ними двумя, а всё отдают одному Никите. Разве плохо?

Вроде бы хорошо. Но нет-нет, да прокрадется потихоньку в Никитину голову неспокойная мысль: как там Ариша? Вдруг плохо ей у господина Полутени. Вдруг она плачет и рвется домой. И не отмахнёшься от неё. Ведь одно дело, если бы сестрёнки и вправду никогда не было. И совсем другое, когда прекрасно знаешь: где-то, пусть даже неизвестно где, Ариша всё-таки есть.

И Тот, как назло, пропал. Не приходил вечером. Никита его звал, заглядывал в шкаф, под стол, даже залезал под кровать, но…

Шкаф, как шкаф. Деревянная задняя стенка, плечики с одеждой, полки с бельем. Под столом — один сломанный карандаш да смятый фантик от конфеты. А под кроватью — сгущающаяся к стене темнота да несколько серых катышков пыли, немного похожих на лохматых паучков.

Глава шестая. Бесцветный мир

Знаете, что такое золотая осень? Это, когда небо синее-синее. И облака на нем белые, пухлые, подвижные, без конца меняющие форму. То они вырастают огромными, как горы, то распадаются на маленькие пушистые комочки, превращаются в рыб, птиц, бабочек, зверушек. А то и совсем тают. Как сахар в чае.

А ещё золотая осень — это когда солнышко яркое, тёплое, почти как летом.

Это когда листья становятся жёлтыми, красными, оранжевыми, превращая каждое дерево и куст в пламенеющий костёр.

Это когда воздух прозрачный и пахнет по-особенному.

В общем, это очень красивая пора — золотая осень.

Ещё утром всё таким и было — ярким, тёплым, красочным. А уже в полдень на небо стали наползать серые тучи. Спряталось испуганное солнце, и зарядил дождь.

Нет! Разве это дождь? Во время настоящего дождя крупные тяжёлые капли радостно шлёпают по асфальту, весело барабанят по крышам и карнизам, наперегонки скачут по листьям деревьев, как по ступенькам. А тут — ничего похожего! Просто в воздухе неподвижно висит скучная водяная пыль. От неё всё вокруг становится неприятно мокрым и поникшим. Трава не тянется бодро вверх, а печально льнёт к земле. Деревья опускают ветки, а яркие листья теряют цвета. Из жёлтых, красных, оранжевых, превращаются в одинаково коричневые, некрасивые.

Мир поблёк, полинял, стал неинтересным. И мама ходит по дому грустная, растерянная, из комнаты в комнату, словно чего-то ищет и никак не может найти.

— Знаешь, Никитка, — жалуется она сыну, — такое чувство, словно чего-то не хватает. Не достаёт.

Никита согласно кивает. В отличие от мамы, он прекрасно знает, чего.

Никто больше к Никите не пристаёт, никто не мешает, не лезет под руку, не просит читать глупые книжки про принцесс. Не с кем больше прыгать на родительском диване, представляя себя цирковым акробатом или отважным супергероем. Не с кем наперегонки носиться по коридору и устраивать соревнование, кто быстрее втянет в себя длинную нитку спагетти. Не с кем, навертев на себя платки, шарфики и покрывала, устраивать безумные танцы и играть с папой в бешеного быка. А одному? Одному — это совсем не то.

Дни мелькают, словно блёклые тени. Одинаковые, скучные, ненастные.

Никита идёт по улице и ему кажется: мир теряет цвета.

Потускнело блестящее золото осени, померкло. И теперь серыми стали не только пасмурное небо и мокрый асфальт, но и дома, деревья, трава. Даже огни светофора не назовёшь слишком яркими, не разглядишь издалека. И лица у прохожих, почти у всех, угрюмые, равнодушные, неприветливые.

— Опять моросит! — разочарованно вздыхает мама, выйдя из подъезда, и заставляет Никиту натянуть на голову капюшон. — Когда же кончится эта мерзкая погода? Увидим ли мы ещё раз солнышко?

Что происходит?

Объяснение принёс Тот.

Появился он неожиданно. Не ночью, как обычно, когда Никита уже лежал в постели, а ранним вечером.

— Тот! Где ты пропадал? Я тебя ждал, ждал! — подскочил к другу Никита.

— Сейчас-сейчас! — Тот аккуратно отстранил его от себя, осмотрелся по сторонам, выглянул в окно, долго изучал пейзаж, бормоча себе под нос:

— Ага. Всё так и есть. Как обещано. Грустная картина.

Никита не выдержал и укоризненно воскликнул:

— Тот!

Тот повернулся к нему и, как ни в чём не бывало, принялся отвечать на вопрос, прозвучавший ещё несколько минут назад.

— Нигде я не пропадал! Я информацию собирал. И теперь вижу, что не зря.

— Какую информацию?

— Про господина Полутень, конечно! Сразу он мне не понравился. Вот я и бегал по Подкроватью, узнавал про него. Неясный он тип. Подозрительный. На всех обиженный. Ведь на полутень никто внимания не обращает. Она же — не тень, не свет. Не пойми что. Серость несусветная. Вот господин Полутень и решил о себе заявить. Разом убрать и свет, и темноту, и цвета. Чтобы весь мир стал серым, блёклым, бледным. Чтобы превратился он в сплошную скучную полутень.

— Значит, это всё его работа? — Никита указал за окно.

Тот тяжело вздохнул.

— Не совсем. Он один на такое не способен. Он же никакой! Ему и решительного поступка не совершить. Он же даже Аришу не мог забрать, пока ты ему не разрешил.

Конец ознакомительного фрагмента.