Хозяйка «Белой усадьбы»

Эльвира Осетина, 2022

Книга первая.Я потеряла сына, но мне дали шанс его вернуть. За это мне придется пойти в другой мир и спасти его от неминуемой гибели. А в помощь мне дали несколько озлобленных на весь мир детей и угрюмого изуродованного наемника, ну и про магические способности, конечно же, не забыли. Дело за малым – поставить на ноги детей и спасти мир. Что ж… ради своего сына я готова на всё.В книге вас ждет: Бытовое фэнтези, дети, магия, любовь, адекватный мужчина

Глава 2

С другого боку подполз Цедрик, но прижиматься не стал, просто сел рядом, будто взрослый мужчина, расставив широко колени, уперевшись в них локтями, скрестил руки, а голову опустил вниз.

Чтобы не молчать, я решила спросить о самом важном:

— Расскажите мне, что означает «Белая усадьба» и кто такая Хозяйка?

— Ты и этого не знаешь? — опять первым заговорил один из рыжих близнецов.

— Ты дебил, что ли? — недовольно огрызнулся Цедрик. — Не слышал, что Рина сказала? Они из другого мира, откуда им знать?

— Я думал, они специально пришли, — пожал плечами мальчик.

— Нет, — покачала я головой. — Я ничего не знаю о вашем мире, я просто за сыном пришла.

Говорить о том, что я заключила сделку с «голосом», не стала, думаю, что детям эта информация ни к чему.

— Так расскажете мне о «Белой усадьбе»?

— Белые усадьбы — это дар богов нашему миру, — ответила тихонько Мариша, сверкнув зелеными глазами.

А я подумала, что если девочку умыть, то она даст фору любой красавице из интернета на Земле.

— Но без «Хозяев» Белые усадьбы — просто обычные дома, — продолжила девочка. — Раньше вокруг «Белых усадеб» строились города, потому что рядом с «Белой усадьбой» никакие хвори никого не брали, и погода была теплая и солнечная, и урожай самый лучший, и животные хорошо плодились и не болели. Сейчас «Белая усадьба» с Хозяином в нашей стране всего одна осталась. Она в столице стоит, и то Хозяину уже почти тысяча лет, и говорят, что ему недолго осталось, а преемника он себе так и не нашел.

— Тысяча лет? — в шоке прошептал Алекс. — Он маг?

— Хозяева «Белых усадеб» всегда маги, — пожала плечами Мариша, как будто это само собой разумеющееся.

— Есть еще «Белая усадьба» в Ростаме, — добавил один из близнецов, — на востоке в каждой стране по одной, на юге и за морем — на западе. Вроде бы целых три.

— Но там Хозяева не такие, как в нашей стране, — горделиво ответил второй рыжий близнец. — В нашей — самый лучший. Только старый уже. — Он с сожалением выдохнул.

— А мы его даже видели однажды, на день благоденствия, нас отец с собой брал, и мы смогли близко подойти к «Белой усадьбе». А Хозяин всех своим светом озарял. На нас несколько лучей попало.

— А я никогда в столице не бывала, — тихонько сказала Сатия. — Мы с мамой почти у самой границы жили. У меня папа военным был, а когда его убили в баре, мама тоже совсем спилась и меня за долги продала — этим.

Она кивнула на дверь и поежилась.

— Флина твоя сестренка? — спросила я, глядя на малышку, которая сидела рядом с девочкой, тоже, как мой сын, прижимаясь к ней сбоку.

— Нет, — покачала головой Сатия. — Её тоже у кого-то купили, наверное, в другом поселке. Нас двое было, она же малая совсем и не говорит даже. А мне поручили за ней присматривать. Вот, присматриваю, — будничным голосом сказала она и потянула девочку к себе на колени.

— У вас есть закон, позволяющий продавать детей за долги? — спросила я сиплым голосом.

— Нет, Хозяин бы не разрешил! — пылко возразил Цедрик. — Это бандиты! Они деньги всяким алкашам да сволочам предлагают, а те своих детей отдают. Вон как мамаша Сатии. А потом переправляют через границу в другие страны, где рабство разрешено.

— И много у вас таких стран?

— Везде, — ответил один из близнецов. — Только в нашей Хозяин не разрешает. А если помрет, наверное, тоже разрешат, — тихо добавил он.

— А ты как сюда попал? — сглотнув очередной колючий комок, спросила я, глядя на Цедрика.

— Два года назад у нас почти вся деревня от хвори померла, а кто жив остался, мы в город подались. Мои все померли. В городе я потерялся, прибился к местным мальчишкам, вроде полегче стало. Меня сапоги чистить поставили у рынка.

А я вдруг ощутила гнилые нотки в голосе мальчика. Именно гнилые, как будто тухлым запахом пахнет, только запаха не было… был, конечно, они ведь не мылись столько, но совсем не такой. С особым привкусом, что ли…

— Ага, как же! — усмехнулся один из рыжих близнецов. — Знаю я, как вы там сапоги чистите, щипачи они.

Цедрик посмотрел на рыжего с ненавистью, а на меня с ужасом и начал пылко говорить:

— Хозяйка, я клянусь, что больше без твоего разрешения ни одного медяка не украду! Ни одной вещи не возьму! Только если ты мне не прикажешь! Клянусь, Хозяйка! Только не прогоняй меня!

— Эй-эй, успокойся, Цедрик. Я никого никуда прогонять не собираюсь. Ты чего?

И кажется, до меня дошло, что за «гнилые нотки» я почувствовала, когда мальчик рассказывал про свою жизнь. Чтобы проверить свою теорию, повернулась к сыну и попросила его:

— Алекс, скажи, что тебя зову Андрей.

— Что? Зачем? — не понял ребенок.

— Так надо, пожалуйста, — попросила я его.

— Ну ладно, меня зовут Андрей, — пожал плечами сын.

И я опять ощутила эти «гнилые нотки», но не такие сильные, как от Цедрика, а еле слышные. Будто сын совершенно не хотел меня обманывать, а вот Цедрик, видимо, хотел, вот и ощущения были другими.

А один из рыжиков весело сообщил всем вокруг:

— Хозяйку обмануть нельзя, она ложь чует за версту, так что прокололся ты, Цедрик. Не советую больше языком болтать.

— Да пошел ты! Я не буду больше врать! Я же поклялся служить Хозяйке! — зло ответил мальчик, сжав кулаки и всем своим видом обещая устроить рыжему близнецу взбучку.

— А вы, мальчики, как сюда попали? — решила сменить я тему и посмотрела на близнецов, чтобы мальчишки прямо тут не устроили потасовку.

— Нас дядька продал, — зло сплюнул второй близнец, который до этого молчал.

И больше ни один из мальчишек не произнес ни слова.

— А родители? — решила попробовать я узнать побольше информации о детях.

— Нету, померли, — ответил второй мальчик.

И всё.

Понятно. Видимо, не хотят вспоминать.

Я повернулась и посмотрела на старшую девочку — Маришу.

Крила сидела рядом и теребила в руках какую-то вещь, похожую на самодельную куклу.

— А вы как сюда попалил? — спросила я у девочки.

— Так у нас, как и у Цедрика, морянка прошла, полдеревни выкосило, моих тоже, — спокойно ответила девочка. — Мы с Крилой не у дел остались. Когда работорговцы приехали, нас сразу же им и продали.

— Что за морянка такая? — спросила я, стараясь не думать о том, что случилось с девочками.

— Так это в дальних деревнях завсегда такое случается, — пожал плечами Цедрик. — Чем дальше от «Белой усадьбы», тем сильнее морянка. Болезни всякие. Их морянками все и называют.

— Понятно, а что, врачей нет? Почему не вылечили?

— Врачей — это кто? — удивился Цедрик.

— Целители, — попробовала я другое слово.

— Так Хозяин не может далеко лечить, его сила только на столицу и несколько городов и сёл вокруг доходит, а больше нету. Многие, кто поближе живет, ездит на День Благоденствия, там в столице можно немного подлечиться, а тем, кто дальше живет, дорого… Вот от морянки и мрут.

— Почему не может? — удивилась я.

— Не знаю. — Цедрик пожал плечами. — Так завсегда было. Кто близко, тот и лечился.

— А дети? Разве нет детских домов? Почему вы на улице оказались? — спросила я, в шоке смотря на ребятишек. — Я ничего не понимаю.

— Хозяин, говорят, организовал несколько приютов в больших городах, — ответил Цедрик. — Мне уличные пацаны говорили, что там кормят хорошо, но скучно. Учиться заставляют и на улицу не пускают. Я и не пошел туда. Теперь жалею — может, лучше бы там жил.

— А вас родня почему в приют не отдала? — спросила я, глядя на Маришу.

— Так работорговцы деньги живые за нас предложили, а если в приют бы нас отдали, то наша земля и дом потом нам бы и вернулись как приданое, когда мы бы подросли. А тетка с мамкой никогда не ладила. Да завидовала. У нас папка рукастый был, не пил, дом хороший построил, хозяйство… Да мамку жалел. Нас всего двое было. А у тетки детей одиннадцать, муж никчемный. Да я сама виновата, — она вздохнула, рассуждая, словно взрослый человек. — Мамка перед смертью говорила мне, чтобы я Крилу взяла да в город шла. А я побоялась. Вот и оказалась тут.

Она понуро опустила голову, смотря на сестренку.

И в этот момент я услышала громкий грохот у входной двери в подвал, будто кто-то попытался её выломать.

Все дети вздрогнули, и я в том числе.

Но грохот повторился, а следом еще и еще.

Ребятишки сгрудились в кучку, прижимаясь ближе ко мне.

Я застыла, не зная, что делать.

Если там такой же бугай пытается дверь сломать? Как я драться с ним буду?

Но надо брать себя в руки, грохот опять повторился.

Я повернулась и скомандовала детям:

— Быстро все в камеру!

Ребятишки, не стали долго думать и шмыгнули обратно в свою камеру, только Алекс остался стоять, цепляясь за мою руку.

— Сынок, — строго посмотрела я на ребенка, — давай тоже в камеру иди!

— Мы могли бы на него напасть все вместе! — горячо зашептал сын. — Ты одна не справишься.

— Если там один бугай, то да, — кивнула я. — А если их там много? Не стоит зря рисковать. Сделаем вид, что вы все за решёткой, а если ситуация выйдет из-под контроля, тогда будем все вместе отбиваться, ладно? Пусть думает, что вы закрыты.

— Ладно, — угрюмо пробормотал сын и тоже зашел обратно в камеру, закрывая за собой решетку.

Я кивнула Алексу и пошла к двери спрашивать, кто там пытается её взломать.

Хотя понимала, что затея не очень умная. Может, подождать с детьми внутри их камеры, а когда кто-то из работорговцев появится, резко выбежать и его завалить?

Пока я размышляла, грохот повторился, но на этот раз я услышала знакомый голос:

— Хозяйка! Открывай! Это я — Тодор!

Я подошла ближе и прислушалась.

— Тодор, — тихо спросила я. — А что за грохот был?

— Да это я этих уродов скидываю с лестницы, чтобы волоком не тащить, они в дверь врезаются, — веселым голосом сообщил мужчина.

А я мысленно выдохнула, вставила ключ в дверь, легко его повернула и открыла на вид тяжелую дверь довольно легко.

На пороге и правда стоял Тодор. Только лицо своё он скрыл под тряпкой, оставив одни глаза, словно ниндзя.

У порога сидели у стен с одной и другой стороны связанные по рукам и ногам такие же бугаи, как тот, что валялся мертвым в моей камере. Только во рту у них еще и кляпы были.

Я насчитала семерых человек. Все они были в крови, но живы. И, судя по злым взглядам, вполне себе здоровы, без смертельных ранений. Да и видно было, что ссадины поверхностные.

— Это все? — спросила я Тодора.

— Почти, — кивнул он, — двоих пришлось насмерть прибить, ты же сказала, что если самозащита, то можно?

Мужчина посмотрел на меня чуть ли не с вызовом.

А я кивнула.

— Да, конечно, всё верно.

Тодор с шумом выдохнул, будто ждал, что я сейчас буду на него ругаться.

— Убить этих тварей надо, — процедил Цедрик.

Я обернулась и увидела, что ребятишки все вышли из камеры и стояли за моей спиной, сверкая злыми глазенками.

Понять детей я могла. Может, тоже так же думала бы, как они, просиди я тут месяц… но допускать расправу нельзя.

Тем более когда все бандиты и так схвачены.

— Надо сдать их властям, — строго сказала я и внимательно посмотрела на Тодора. — Можно как-то связаться с местными правоохранительными органами?

— С кем? — не понял мужчина и уставился на меня с удивлением.

— Ну, с теми, кто представляет здесь закон или власть, — не очень уверенно перефразировала я свой вопрос.

— До ближайшего селения тут где-то полтора дня пути, можно будет там поспрашивать, — задумчиво ответил Тодор.

— Сколько? — удивилась я.

— Полтора дня, если лошади хорошие и быстрые, — ответил уверенно он. — Кажется, эта местность, если мне не изменяет память, принадлежит барону Берату. Полагаю, он тут и представляет власть и закон.

— И что же тогда делать? — растерянно посмотрела я на лежащих у наших ног бандитов.

— Я кусить хочу, — услышала я знакомый шепот маленькой Крилы.

И этот шепот заставил меня думать уже гораздо быстрее.

— Значит, так! Работорговцев временно запрем в камерах, а детей надо срочно накормить, помыть и спать уложить, — постановила я.

— Без проблем, — пожал плечами наш взрослый защитник и ткнул пальцем в лестницу, что вела вверх. — Женщины — на кухню. Она находится на первом этаже, как подниметесь из подвала, сразу повернете налево. Эти, — он легонько пнул одного из пленных ногой, — как раз обедать собирались — думаю, по запаху найдете. А мальчишки пусть помогут мне с работорговцами. И, Рина, дай ключ от камер, запрем их, чтобы не убежали.

Я посмотрела на своего сына и уже хотела сказать, чтобы он следовал за мной, но Алекс деловито подтолкнул меня вперед, буркнув: «Мама, идите, мы тут разберемся», и первым приблизился к немного отошедшему с нашего пути Тодору.

— Командуйте, что делать надо, — сказал мой сын, а за ним вышли Цедрик и близнецы, тоже немного подтолкнув меня и заставив пройти дальше по проходу на лестницу, ведущую вверх.

Короче, когда я оказалась в большом и светлом коридоре и посмотрела на двух взрослых и двух маленьких девочек, смотрящих на меня во все глаза и ожидающих дальнейших команд, то поняла, что стоит поторопиться.

На самом деле коридор только изначально показался светлым, потому что мы пришли из темноты. А когда глаза немного привыкли, то я поняла, что коридор давно уже совсем не светлый. Хотя думаю, что когда-то таким был. Все стены обшарпаны, на полу грязь. Кое-где прогнившие доски, сломанные плинтуса. Грязь… и спокойно гуляют мыши, чуть ли не в обнимку с тараканами.

Даже страшно подумать, как тут люди вообще жили?

Это же заброшенный дом!

Мы дошли с девочками до кухни, и я увидела помещение — где-то двенадцать квадратов примерно, с большим деревянным столом посередине, человек на двенадцать или даже больше.

У стен по бокам была различная кухонная утварь. В том числе и несколько печей. Наверное, раньше тут готовили для большого количества людей, используя разные поверхности, этот добротный стол в том числе.

Но ощущение было такое, что тут был пожар: все стены прокопчённые, в саже, жуткая антисанитария.

Про насекомых, ползающих по полу и по всем поверхностям, я уж молчу.

Посреди стола стоял большой чугунный казан, тоже весь черный, накрытый крышкой. А оттуда доносился запах еды и даже шел пар. Рядом с казаном были чашка с нарезанным хлебом, большой кувшин, тоже закрытый, стопка тарелок, стаканы, ложки.

Бандиты и правда собирались обедать.

Я посмотрела на пол и среди грязи заметила кровь…

Девочки завороженно уставились на казан, из которого доносился запах еды, но с места не двигались, поглядывая на меня и, наверное, ожидая моего разрешения.

Я внимательно осмотрела кухню и нашла раковину с обычным краном.

Первым делом подошла к ней и попыталась понять, как работает кран.

Он открывался самой обычной задвижкой.

Регулировать воду было невозможно, она либо текла большим напором, либо полностью перекрывалась.

Рядом с раковиной лежала какая-то тряпка землистого цвета. Удивительно, но она мылилась. Вода из крана лилась холодная, но чистая. Рядом было еще четыре раковины, но в кранах воды не было.

Я повернулась и скомандовала:

— Сначала всем мыть руки, потом будем есть.

Девочки покивали и без возражений поплелись к раковине.

Я подошла к казану и пересчитала тарелки. Их было десять. Так же, как и нас. Надо же, какое странное совпадение…

Тарелки на вид вроде бы были чистыми, но я все равно решила их немного ополоснуть.

Девочки уже закончили мыть руки и застыли возле раковины, опять ожидая моих команд.

— Все садитесь за стол, сейчас тарелки проверю, и будем есть, — сказала я девочками, и они сразу же потянулись к столу.

Флина шла следом за Сатией, крепко держась за подол её платья, Мариша тоже уже устала и опустила свою сестру на пол.

Девчонки сели за стол, но маленькие явно не дотягивались.

Да и не уверена я, что они ложки смогут нормально в руках держать…

— Сатия, Мариша, — окликнула я старших девочек, — возьмите маленьких к себе на колени, временно. Потом что-нибудь придумаем. И помогите их покормить. Хорошо?

Девочки без разговоров опять выполнили мои указания.

С одной стороны, это здорово, что тебя слушаются и не перечат, а с другой — непривычно. Обычно дети любят покапризничать, а девочки как роботы…

Я мысленно поежилась, не представляя, что малышки пережили за этот месяц, если слушаются меня без каких-либо пререканий.

Быстро ополоснув всю посуду (и ложки тоже), я пошла изучать содержимое казана.

Оказалось, что в нем находится что-то вроде плова. Но больше просто похоже на кашу с мясом и вроде бы с какими-то овощами.

Я посмотрела на чумазых девочек, которые лица так и не умыли, а видимо, только руки, и подумала о том, сколько они могли не есть нормальной пищи.

Значит, много им давать ни в коем случае нельзя.

Положила по чуть-чуть в четыре тарелки. Старшим девочкам больше, маленьким совсем немного.

Тодору и себе хорошие порции, а мальчикам поменьше.

Не уверена, что им тоже сейчас можно много есть. Пусть часа три потерпят, потом еще поедят.

Казан кое-как подняла, он оказался жутко тяжелым, и унесла, поставив рядом с плитой на стол. От вида плиты я содрогнулась. Похоже, её не чистили несколько лет.

Еще обратила внимание, что печка явно была на дровах, и неизвестно есть ли тут электричество… И от печки шел жар. Она топилась.

В кувшине обнаружился перебродивший морс.

Детям подобную гадость я уж точно давать не буду.

Да и сама не стала бы пить, мне сейчас нужна ясная голова. И Тодору, думаю, ни к чему. Но выливать в раковину не стала. Вдруг пригодится…

Но где взять питьевую воду? Не из крана же… Она сырая, надо кипятить…

Унесла кувшин и поставила его рядом с казаном, там же обнаружила железный чайник, а внутри обычную теплую воду. Вода оказалась чистой.

Возможно, они кипятили её для посуды… По крайней мере, заварки или чая я не нашла.

Я разлила воду по кружкам.

— Можете начинать есть, — кивнула я девочкам, которые опять продолжали ждать моей команды.

Старшие сразу же заработали ложками, а самая маленькая — Флина — явно не умела это делать и полезла в чашку рукой.

Я решительно забрала девочку себе на руки и начала кормить её с ложки. Крила вроде бы более-менее справлялась сама, я посматривала в её сторону.

Старшие девчонки смели свою еду из тарелок за несколько минут и с тоской посмотрели на казан.

— Так много сразу нельзя, — сказала я им. — Иначе живот заболит.

Девочки промолчали, никак не отреагировав на мои слова.

Покормив Крилу, я поела и сама, почти не чувствуя вкуса еды, запив всё водой и молясь, чтобы она была не грязной и действительно кипяченой. Но чайник внутри выглядел чистым, как и сама вода.

Было бы странно, если бы они её просто погрели…

Ну, я на это очень надеюсь.

В кухню ввалились мальчишки и Тодор.

Заметив голодный блеск в их глазах, я строгим голосом скомандовала:

— Всем мыть руки, только потом за стол!

— Это приказ? — хмыкнул Тодор вроде бы веселым тоном, но глаза его смотрели на меня серьезно.

— Нет, — удивленно ответила я. — Рекомендация.

— Мама плохого не посоветует, — невольно заступился за меня сын и первым отправился к раковине.