Братья наши меньшие и мы сами

Эльвира Григорьевна Филипович

Книга представляет собой сборник рассказов и эссе об отдельных эпизодах, нередко забавных и поучительных, из жизни животных, домашних и диких, а также людей, находящихся с этими животными в контактах, иногда довольно тесных. В основе каждого сюжета – фактический материал: наблюдения автора или рассказы близких ей людей. Читатель не перестает удивляться понятливости и умению четвероногих и пернатых существ выразить человеку свои чувства признательности или антипатии.

Верблюд и Лешка «Бармалей»

Было это давно, когда прабабушки и прадедушки сегодняшних ребятишек тоже были детьми. Шла война, и к Волжской переправе гнали скот из Донских степей и Украины. В ожидании парома животных отгоняли в ближайшие от Волги деревни, в том числе нашу Соколовку. В сооруженном из толстых жердей загоне, сразу же за деревней, по нескольку часов, а иногда и дней, стояли измученные долгими перегонами племенные быки и коровы, козы, овцы и даже антилопы. А однажды пригнали верблюдов. Важные, неторопливые, с клоками желтой, засоренной колючками, шерсти и с приопавшими горбами, они вызывали у ребят живой интерес тем, что могли плеваться.

— Васька! Верка! Славка! Тамарка! — кликал ребятишек Лешка, прозванный Бармалеем за неукротимую тягу к большим и малым проказам и шалостям. — Айда на зады (за деревней) верблюдов дразнить.

Забрались ногами на самую нижнюю ступень загона и стояли, сильно вытянувшись на цыпочках, касаясь подбородками самой верхней жерди. Рядом с Веркой, возвышаясь над нею почти на полголовы, торчал Лешка Бармалей. Рядом с ним, головою вровень с Лешкой — Тамарка. Все глазели на верблюдов, а те, кроме одного, на ребят никакого внимания. Глядя куда-то вдаль, они сосредоточенно жевали кинутую им прямо наземь белесую полынь, перемешанную с топырчатым перекати-поле. И только один, огромный, со свалявшейся шерстью на поджарых ляжках, смотрел в сторону детей, будто стараясь понять, о чем они громко спорят, указывая на него руками.

— Смотрите, как я могу плеваться! — хвастал Васька.

— А я еще дальше, гляди, — плюнул в сторону верблюда Славка.

— И все равно верблюд вас всех переплюнет, если захочет, — сказала Тамарка.

Но верблюд плеваться явно не хотел и равнодушно смотрел на ребят своими задумчивыми глазами.

— Его надо раздразнить, — важно заметил Лешка Бормалей. — И сейчас же стал отчаянно хрюкать, лаять, мычать и блеять. Верблюд стоял молча и так же безразлично, и даже, казалось, печально смотрел на детей. Тогда Лешка Бормалей стал строить верблюду ужасные гримасы: нижней губой касался своего носа, скалил зубы и клацал ими, мотал встрепанными рыжеватыми волосами, даже двигал ушами и не уставая высовывал язык.

Верблюд все казался равнодушным, и дети, скучая, уже хотели идти домой.

Вдруг, когда Лешка, не переставая плеваться, еще и кинул камушек в сторону верблюдов, раздался короткий хрипок. Все лицо Лешки Бормалея закрыл верблюжий плевок. Серо-зеленый, он залепил Лешке глаза и уши. Лешка заверещал и крутился на месте. Верблюд тем временем ринулся к самой оградке и с силой ударил своею узкой грудью о землю. Стоял бы там Лешка, худо бы ему пришлось… А верблюд, поднявшись с земли, даже не глянул на маленьких обидчиков и как ни в чем ни бывало присоединился к своим собратьям.

Лешке тем временем удалось с помощью полыни протереть глаза. И он, собравшийся было еще зло-презло подразнить верблюда, пошел догонять остальных ребятишек, которые, насладясь созерцанием верблюда, бодро и без оглядки возвращались домой.

«Он у меня еще получит! Я ему так плюну! Завтра же!» — грозился Лешка, хвастаясь детворе. Однако дразнить верблюдов больше не пошел, хотя они стояли еще несколько дней за деревней.

А потом животных отогнали к переправе, и в Соколовке говорили, что тот паром, на котором переправляли верблюдов, попал под обстрел, и что верблюды все погибли. И все мальчишки и девчонки Соколовские горевали по верблюдам и с особой страстью пели песню, где были слова:

Конец ознакомительного фрагмента.