Улица разбитых грёз

Элли Эванс, 2023

Дом, расположенный на окраине провинциального города, тихо задыхается от пьянства, насилия и злобы. Мечты взрослых здесь разбиваются о бедность и беспросветное неблагополучие. Многие даже не надеются выбраться отсюда. Для старшего поколения громоздкое мрачное здание становится тюрьмой, но для детей это единственный дом, который они знают. Разочарование, боль, страх, жестокость и безразличие – лишь малая часть того, что им предстоит пережить, прежде чем стать взрослыми.

Глава 2. Цветок в терновнике

Аяна приехала в город Я из соседствующей с Россией республики. Она родилась в интеллигентной и обеспеченной семье: её отец много лет занимал почётный пост в администрации, а мать выросла в деревне и всю жизнь трудилась, не покладая рук. От своих родителей Аяна унаследовала небывалое трудолюбие, гордость, упорство и веру в лучшее. Как единственную дочь, Аяну холили, баловали и лелеяли, так что ко всем перечисленным выше качествам стоило бы добавить упрямство и капризный нрав. Родители любили её безмерно и старательно опекали. Стремясь избавиться от неустанного контроля, а также в надежде зажить самостоятельной жизнью, Аяна выпросила у матери и отца разрешение уехать в Россию. Родители согласились, но не ради капризов дочери: они понимали, что в их забытом богом городке девушку не ждёт ничего не хорошего. В Россию их земляки уезжали в поисках лучшей жизни. И там, в городе Я, у красивой, смекалистой и обаятельной Аяны было гораздо больше перспектив, нежели здесь.

После трёхлетнего обучения в колледже Аяна поступила на работу в местный магазин. Здесь же она познакомилась с красивым обаятельным Андреем. Они были влюблены друг в друга до безумия. Отпраздновали шумную свадьбу, родили сына, а затем и дочь. Дом на окраине поначалу был для их семьи лишь временным приютом. Андрей трудился денно и нощно во благо жены и детей и откладывал деньги на хорошее жильё. Будущее казалось им светлым и безоблачным. Но жизнь этой семьи изменила страшная трагедия. Андрей погиб в автомобильной аварии. Аяна с двумя детьми по велению злого рока оказались на обочине жизни.

Первый год после смерти мужа прошёл для Аяны как в тумане. Над их семьёй нависла чёрная тень. Произошедшее оказалось непосильной ношей для женских плеч. Лишь одно заставляло Аяну держаться на плаву — дети. Сын, семилетний Женя, был опорой и поддержкой для матери в тяжёлые времена. А дочь, двухлетняя Аня с её нежной улыбкой и румяными щеками, служила неизменным напоминанием матери об ушедшем супруге. На протяжении года Аяна находилась с детьми неразрывно. Верные друзья и сострадательные соседи поддерживали их при отсутствии средств. Просить помощи у родителей Аяна не стала: зная, что её отец болен, а мать едва сводит концы с концами, она бы не смогла взять у них ни рубля. Спустя год после смерти мужа женщина сняла траур и устроилась на работу. Она не желала жить на подаяния, а потому не просила помощи ни у людей, ни у властей. Власти, в свою очередь, не было совершенно никакого дела до граждан, попавших в беду. Они сделали малость — предоставили детям школу и сад, бесплатное питание и образование. И даже эти поддерживающие меры следовало считать проявлением высшей доброты.

Большую часть времени Аяна проводила на работе. Она жила одной-единственной целью — прокормить детей. Чтобы уберечь их от голода и дать всё необходимое, она работала по шесть дней в неделю. А в единственный выходной занималась изнуряющими домашними делами — готовкой, стиркой, уборкой и глажкой. Старший сын, Женя, рано научился самостоятельности, и, к тому же, привык к отсутствию контроля со стороны матери. Свои проблемы он старался решать без её вмешательства. Аяна возвращалась с работы изнурённая, раздражённая, озлобленная и усталая. Ноша одинокой матери была слишком тяжела для неё, однако женщина не сдавалась и продолжала в поте лица трудиться во благо детей. Но, тем не менее, на заботу об их душевном благополучии у неё не оставалось времени.

Женя и Аня, как и другие дети, взращённые в Доме, большую часть времени были предоставлены сами себе. И если Женя, общительный от природы, стойко выдерживал невнимание матери и тянулся к своим сверстникам, то Аня, замкнутая и робкая, старалась держаться подальше от дворовых потех. Соседские детишки, численность которых превышала три десятка, пугали её. Аня отличалась от них всем — и внешностью, и характером, и поведением. Но самым главным отличием между ней и уличными ребятами было понимание правильного и неправильного. Нежная и восприимчивая Аня откуда-то знала, как поступать можно и как — нельзя. В её маленькой умной головке, благодаря наставлениям матери и любимым добрым сказкам, сложилась идеальная картина мира. Но мир реальный этой картине не соответствовал. Ребёнок чётко понимал, как нужно вести себя в том, сказочном добром мирке, построенном на морально-нравственных принципах — но что же делать здесь, в этом непонятном мире, который не соответствует этим представлениям?

Женя, в отличие от сестры, подобными рассуждениями не заморачивался. Он преспокойно жил своей подростковой жизнью и, как водится в его возрасте, нарушал установленные правила (разумеется, тайком от матери). Женя лазил по деревьям, прыгал по гаражам, воровал яблоки и вишню из ближайшего сада. Он делал всё, чтобы доказать — он ничем не хуже других. А Аня, по обыкновению, пряталась за его спиной и исподтишка наблюдала за играми других ребят.

Вот и в этот раз, стоя в тени брата, девочка следила за играми ровесников. Несмотря на стойкое отчуждение и неприятие, она испытывала неотвратимое желание присоединиться к их играм. Она уже знала всех ребят по именам. Чернявый, смуглый мальчик со странным говором и жестокими хитрыми глазами — Амин. Айше, его сестра — бледнокожая, растрёпанная, с выступающим подбородком. Их старшая сестра Сафия — полноватая, черноволосая, выкрикивающая ругательства всем подряд. Высокая худая Арина в выцветшей футболке и коротких шортах — ровесница Ани. Маленькая темноволосая Лена — единственная, с кем Аня уже успела познакомиться и даже поиграть в камень-ножницы-бумагу.

— Долго она будет с нами торчать? — хмуро спросил один из дружков Жени, взирая на Аню сверху вниз. От него пахло потом и сигаретами, и девочке он никогда не нравился. — Прогони её нафиг.

— Да пусть стоит, — добродушно ответил другой. Он был неплохой, однажды даже поделился с Аней конфеткой Тик-Так. — Она нам не мешает.

У Жени был хмурый вид: он сначала задумался, не стоит ли врезать первому или хотя бы заткнуть его для порядка. Но затем он спросил:

— Ань, ты не хочешь поиграть с ребятами?

Аня усиленно покачала головой. Мысль о том, чтобы присоединиться к ним, и соблазняла, и пугала её. Ей уже было привычно играть в одиночестве: она прыгала на скакалке, забавлялась в Классики, собирала красивые листья для гербария или просто читала. А игры ребят Аня откровенно не понимала. Они то по очереди пинали мяч в стену и называли это «Козёл» («плохое слово, мама не разрешает его говорить»), то кидали в землю ножик и вскрикивали, когда он оказывался слишком близко к ногам.

— Пойдёмте за гаражи, — вдруг предложил один из друзей Жени. — У меня через час родаки с работы вернутся. Надо будет успеть проветриться.

Ребята с удивительным единодушием согласились. Мысль остаться здесь в одиночестве напугала Аню — она-то прекрасно знала, что брат не возьмёт её «за гаражи». Это было тайное место, предназначенное только для взрослых — таких, как он. К тому же, мама строго-настрого запрещала туда ходить (Женю, однако, это не останавливало).

— А что там, за гаражами? — мгновенно спросила Аня. — Что вы там делаете?

Ребята переглянулись. Разумеется, эти взрослые лбы не собирались распространяться о своих тайных делах. Аня бы рассказала об услышанном маме, а та, в свою очередь, вполне могла донести и их предкам. Лишние проблемы ребятам были ни к чему.

— Мы там… читаем, — пояснил Женя. И тут же добавил: — Только маме не говори. Ясно?

Аня понимала, что маме как раз стоило бы об этом знать. Но, с другой стороны, не послушать брата она не могла. Ему наверняка достанется, если всё вскроется. Врать маме было неправильно, но вредить брату — ещё хуже. И потому девочка решила смолчать.

Ребята ушли, переговариваясь. Стоило им скрыться из виду, из кучки шумных ребят вышел один — Амин. Ане он сразу не понравился. Что-то в нём отталкивало её и пугало, но что — она пока не знала. Белозубая улыбка на смуглом коричневом лице походила на акулий оскал.

— Ты чего за нами следишь, а? — бросил он так громко, что все обернулись. — Иди отсюда! Не то мы тебя побьём!

Аня уставилась на него с прищуром. Её можно было назвать скромной, тихой и застенчивой, однако трусихой она никогда не была. Врождённое упрямство и чувство собственного достоинства не позволили ей испугаться.

— Никуда я не уйду, — заявила она воинственно. — Где хочу, там и стою! Сам иди отсюда!

Амин даже оторопел от подобной наглости. Он-то надеялся легко припугнуть эту робкую малявку. Он бы посмеялся, если бы она испугалась и убежала в дом сверкая пятками. А сейчас и друзья, и сёстры смеялись над ним самим. Глаза мальчишки засверкали гневом.

— Я тебе сейчас покажу! — свирепо вскинулся он и замахнулся.

— Амин! — крикнула Айше сквозь смех. — Ты совсем дурак? Видел, какой у неё брат большой? Старше тебя! Он же тебя побьёт!

Слова надоедливой сестры заставили его задуматься. Он был рад преподать урок этой малявке — для него она была бы «лёгкой добычей», только и всего (по крайней мере, он так думал). А вот с её старшим братцем связываться было бы глупо: Женька, конечно, добряк, но рука у него тяжёлая.

— Ладно, живи, — позволил Амин. И тем самым спас жизнь себе.

Ещё в тот день между Аней и Амином зародилась стойкая неприязнь. И с каждым днём она только крепла.

Разумеется, будучи ребёнком, она не могла бы дать логическое объяснение возникшему острому чувству. Она ещё только приспосабливалась к этому миру и училась в нём жить. Ребёнком Аня в основном руководствовалась чувствами и инстинктами. Она определяла для себя, кто хороший, а кто — плохой, тянулась к первым, а от вторых старалась держаться подальше.

— Ой, смотрите! — закричала белокурая Арина, тыкая пальцем в землю. — Какая огромная!

Айше, стоявшая ближе всех, громко вскрикнула.

— Ай! Она похожа на змею! Я видела такую же змею у реки!

Аня, заинтересованная, подобралась к столпившимся ребятам. Громко переговариваясь, они окружили красивую зелёную гусеницу длиной с детскую ладонь. Гусеница неторопливо жевала зелёный лист и нисколько не озаботилась таким вниманием.

— Вау! Я никогда не видела таких больших! — с видом эксперта сказала Лена.

— Смотрите, как она ест! Она и нас может сожрать! А-а-а! — с истерическим восторгом воскликнула Айше. Было непонятно, пугает это её или веселит.

— Она должна превратиться в бабочку, — заявила Аня. Ребята уставились на неё оценивающе. — Сначала в куколку, а потом — в бабочку. Я про таких в книжке читала.

Амин схватил тонкий прутик и попытался ухватить мягкое зелёное тельце. Дети восторженно взирали на странное немыслимое существо.

— Давайте спрячем её куда-нибудь, — предложила Лена. — Чтобы не раздавили.

Ане эта идея понравилась. Она захотела взять гусеницу на руки и унести подальше — в густую траву. Но исполнить задуманное девочка не успела. Прежде чем дети успели что-то понять, Сафия подняла ногу и шлёпнула по земле подошвой. От тельца гусеницы осталось только мокрое место. Девушка, довольная своим преступлением, воззрилась на остальных свысока.

— Вот вам ваша гусеница! Шлёп — и нету! — рассмеялась она.

Все, кроме Амина, были ошеломлены. Аня, глядя на радостное лицо взрослой девчонки, ощутила горячую ярость в груди.

— Зачем ты это сделала? Ты… ты — злая! Так нельзя делать! Тебя за это бог накажет!

Весёлость вмиг пропала с лица Сафии.

— Заткнись! — в бешенстве вскричала она. Девушка росла в богобоязненной семье, и слова Ани прозвучали для неё как проклятие. — Ты дура!

Аня, бессильно глядя на останки некогда живого существа, повторила свои слова. Сафия попыталась схватить её и отлупить, но девочка сбежала в слезах. Ей было жаль несчастную гусеницу, так жестоко растоптанную злой девчонкой. Всё остальное, в том числе и надежда подружиться с ребятами, потеряло свой смысл. Тем не менее, ребята вмиг приняли эту странную девчонку за «свою», и именно в этот день был заложен первый кирпичик в фундаменте дворовой дружбы.