Сердце Мира

Элла Крылова, 2009

Все как всегда – главный герой пришел искать счастья и богатства в большой город, но не нашел ни того, ни другого. Приключенческое фэнтези про большую политику и заговоры, магию и науку, тайну рождения и загадочные манускрипты. Действие происходит в вымышленном мире, подозрительно похожем на Европу конца XIX века. Автор называет этот жанр "бульварное фэнтези", но в списке такого не нашлось.

Глава третья,

в которой Райл знакомится с вторым главным героем, шпионом соседнего государства, с которым идет перманентная война. Райла принимают за другого, и пока разбираются в этом недоразумении, их застает Чарли. Он выгоняет Райла с работы без денег и документов, пообещав не сдавать того жандармам из личной симпатии.

Просыпаться не хотелось. И вспоминать вчерашний вечер тоже не хотелось. Когда я нашел дорогу в «Счастливое завтра» было уже темно. Я явился с повинной, едва переставляя ноги. Мне устроили такой разнос, какого я и представить себе не мог. И на сегодня лишили завтрака. Я уж не говорю о вчерашнем ужине, который я пропустил. Так что мой желудок прилип к позвоночнику и обиженно похрюкивал.

На утреннее построение я шел, как на эшафот. Но вопреки моему дрянному настроению, Чарли был в отличном расположении духа. И даже его уродливый костюм на нем сидел лучше.

— Вы семеро, — Чарли жестом показал, с какой стороны строя считать, — отправляетесь сегодня на Холмы Великанов. Собирайте личные вещи, вы пробудете там не меньше недели. Будете чинить дорогу. На вас троих, — следующий взмах руки, — пришел заказ от вдовы Шамиры. У нее пикник с банкетом, нужно обустроить площадку, потом подавать блюда и все такое прочее. Считайте, что повезло. Вам восьмерым сегодня предстоит…

Меня и Дикстриса Чарли определил на уборку барака. Он назвал его по имени, так что теперь я точно убежден, что не забуду первую букву. Напарник он, конечно, так себе. Но зато у меня будет возможность пролистать вчерашнюю книгу…

— Слушай, Рыжий, — Дикстрикс присел на нары, чтобы отдышаться. — Ты не знаешь, что случилось с Олухом?

Я чуть не уронил тряпку. Но потом взял себя в руки и как можно безразличнее спросил:

— А что с ним? Ну, то есть, я не видел его со вчерашнего утра, но мне как-то было не до того, сам понимаешь…

— Понимаешь, тут такое дело, — толстяк задрал полу своей куртки и начал рыться в кармане. — Я подумал, что он просто удрал. Но обычно если такое случается, то поднимается шум до небес, начинаются поиски-розыски, а тут…

Он снова хрипло закашлялся. Я присел с ним рядом на нары. Мне стало интересно.

— Будто ничего и не произошло. Вчера Чарли сделал вид, что так и надо, а вечером, когда я его спросил, сплюнул мне в ответ что-то вроде: «Не твоего ума дело!» А вы ведь с ним рядом спали, вот я и подумал, может ты знаешь чего.

Я мотнул головой. Потом подумал и проговорил задумчиво:

— Я проснулся и увидел, что его нет. Хотя вечером еще был. Я тогда не удивился вовсе, подумал, может он по нужде вышел. Ну или там прогуляться перед работой захотелось… Он вроде как ночью со мной поговорить пытался, но я спать очень хотел. Так что не знаю…

— Жаль, — Дикстрикс наконец извлек из кармана коробочку с пилюлями, открыл ее и кинул в рот сразу штуки три. — От кашля. Новое лекарство. Говорят, отлично помогает.

Я сразу же вспомнил про микстуру, и мне захотелось засмеяться. Я закашлялся. Толстяк протянул мне коробочку, но я отказался. Пилюли, конечно, лучше микстуры, но мне как-то все равно не хотелось без нужды глотать неизвестно из чего сочиненные катышки бурого цвета…

— Ладно, давай продолжать работу, — толстяк тяжело поднялся и потащил к выходу мешок с мусором. А я направился к своему спальному месту. Не затем, чтобы поспать, нет. Просто чтобы заправить как следует. Я стянул с тощего матрасика одеяло, откинул в сторону подушку, а из-под нее вдруг выпорхнул листочек бумаги.

«Иди Змеиным рукавом до переулка Белошвеек, сверни, буду ждать тебя там. Ш»

Надо же, а ведь я совершенно забыл о нашей случайной встрече! Из головы вылетело совершенно, даже когда Дикстрикс меня спросил. Я испугался вопроса, но сам не понял, почему испугался. Что же вчера было? Я встретил Шутера в подворотне. Мы поговорили и разошлись. И кто-то еще с ним был, вроде… Мысли стали похожи на туман или кисель, виски заныли. Что происходит? Почему я не могу вспомнить? Перед глазами поплыли красные круги.

— Эй, Рыжий, — голос звучал как будто издалека. — Что с тобой?

— Живот от голода подвело, — не думая, ответил я, пытаясь собраться с мыслями.

— Сейчас, погоди чуток, — Дикстрикс вышел. Я понял, что до сих пор держу в руках и подушку, и бумажку. Я сунул записку в карман, подушки бросил и схватился руками за голову. Надо попытаться не думать про Шутера. Надо попытаться не думать про Шутера. Надо попытаться… Боль усилилась. Я обозвал себя идиотом. Вы пытались когда-нибудь заставить себя о чем-то не думать? Вот и у меня ничего не получилось. И в тот момент, когда мне хотелось заорать от боли и свалиться на пол, все вдруг закончилось. Круги перед глазами рассыпались цветными искрами, кисель в мыслях растаял, и я вспомнил, кто был вчера с Олухом в подворотне. И похолодел от страха.

— Вот, держи, жить станет легче — Я даже не заметил, как он подошел. Дикстрикс протянул мне кусок хлеба с сыром. Я взял. Улыбнулся вымученно.

— Тяжелый у меня вчера денек выдался, ты уж прости…

А он неплохой мужик, думал я, доедая последние крошки. Жить и вправду стало полегче. Я отогнал неприятные мысли куда-то на задворки памяти, и с удвоенной силой принялся за уборку. Чего я, в сущности, испугался? Мести этого колдуна? Вот еще. Я никому про него не рассказывал. Да если бы даже и рассказал, что он, живет в этой подворотне что ли? Наверняка его берлога совершенно в другой части города, и он знает, что я про нее ничего не знаю. Нет, не в мести дело. Страшно мне совершенно по другому поводу. Какой-то недоносок влез мне в голову и что-то подправил в моих мыслях. Это было… чудовищно! Я справился, конечно. Но чувствовал я себя при этом преотвратно. И из памяти не шел клок моих волос у чужака в голове. Наверняка ведь он может сделать и что похуже…

Мы закончили свои дела задолго до заката. Даже, пожалуй, пораньше, чем обычную работу заканчиваем. Чарли педантично проверил наведенную нами чистоту, потом пожал плечами и заявил, что мы можем идти по своим делам куда хотим. Не забыл, правда, язвительно добавить, что кто опаздывает к ужину, тот его и не получает.

Дикстрикс заявил, что дел у него никаких нет. Точнее есть одно, но чтобы его сделать, никуда идти не надо. Он забрался на нары, накрылся одеялом и захрапел.

— А ты? — вопросительно изогнул бровь Чарли.

— Я пока отдохну, — промямлил я. — Потом схожу в «Пыльные страницы».

Чарли пожал клетчатыми плечами и удалился восвояси. А я наконец достал из-под матраса книгу. Ту, вчерашнюю. А вместе с ней еще «Хроники Суматошных войн». Чтобы если кто меня увидит, подумали, что я, как обычно, тренируюсь читать.

Обложка была потертая кожаная. Названия не было видно. Хотя может его там просто никогда не было. Больше всего этот томик напоминал чьи-то мемуары или что-то в этом роде. Рукописные, а не печатные. Я открыл титульный лист и прочел:

Трактат о погоде, странностях бытия и изменчивости материи

ИДОЛОМОР

Смиренному брату Астахию посвящается, да будет он во веки веков не забыт.

Ни название, ни имя ни о чем мне не говорило. Поэтому я пожал плечами и перевернул страницу. Буквы были знакомые. Они складывались в слова, только совершенно не читались. Абракадабра была написана. Я взялся листать страницы в поисках рисунков. Они в книге имелись в немалом количестве. Только это были то чертежи непонятно чего, то какие-то кривулины-загогулины. Если не считать заглавной страницы, книга выглядела так, будто писал ее человек, который писать вовсе не умеет. Посмотрел, какие бывают книги — ну, там, буквы, слова, рисунки. И решил, что написать книгу — отличная идея. Купил чистый альбом, взял перо и уселся за работу — буквы рисовать друг за дружкой. Чтобы все выглядело по-настоящему.

Наконец мне надоело выискивать в бессмысленном тексте знакомые слова, и я закрыл книгу. В бараке стало явственно темнее, хотя до заката было еще далеко. По стенам ползли неясные тени. Очень странно — за окном светило солнце, оно как раз перед закатом заливает всю комнату своими лучами, но в этот раз свет будто застревал на оконном стекле. Будто что-то не пускало его дальше. Неужели?… Как там меня мама учила? Я провел левой рукой перед глазами, тряхнул ей в сторону ближайшего угла и зашептал:

— Камень, огонь, дерево, явь. Все остальное — прах.

Наваждение сгинуло. Свет радостно заполнил комнату, будто недоумевая, что вообще могло его остановить. Я перевел дух. Надо же… А я думал, сказки… Похоже, мистер Од всучил мне один из тех чернокнижных трактатов, которые сами по себе колдовские. Говорят, что с ними колдовать могут даже не колдуны. Просто надо читать вслух. Видимо, пока я разбирался с этими закорючками, какие-то слова вслух все-таки прошептал, вот всякая темень из углов и полезла. Такие книги надо сжигать, не раскрывая. Только вот я не знал, что они существуют. Пока эту не открыл.

Дикстрикс заворочался и забормотал что-то во сне. Потом закашлялся. Я подумал, что пора идти. Во мне боролись две страсти — выбросить немедленно страшный томик в первую попавшуюся мусорку и оставить себе, запрятать сокровище поглубже. Мне отчаянно нужно было с кем-то посоветоваться. Я накинул куртку, натянул шапку на голову и вышел на улицу.

Шел дождь. Мелкий, моросящий, по всему видно зарядил надолго. А значит в бараке скоро станет промозгло и сыро. Останется только выпрашивать у Чарли дров для буржуйки, которые в это время года не полагаются… Я старался думать о чем угодно, только не о книге, лежавшей у меня за пазухой. Вдруг меня пыльным мешком по голове стукнула мысль: «А могу ли я всецело доверять Креду?!» Ведь это… хм… произведение — железобетонный приговор. Если меня поймают, разгуливающим с этаким сокровищем за пазухой, то отправят на костер, как пить дать. Вместе с книгой и всеми пожитками. Можно, конечно, прикинуться неграмотным, из деревни приехал, букв не знаю, книгу нашел, хотел показать специалисту, а тут вы как раз… Я вздохнул. Не пройдет такая штука. Все мои городские знакомые в курсе, что читать я умею.

Я окончательно остановился. Так идти к Креду или нет? Рассказывать ли вообще кому-нибудь про мое случайное приобретение? Нет, не стоит сейчас ни с кем разговаривать. Я присел на ступеньку и огляделся. Почему-то мне вдруг стало не по себе. Казалось, что одежда на мне прозрачная, и каждый прохожий видит, что я прячу под полой куртки.

— Развелось бездельников, — проворчала прошедшая мимо пожилая женщина с плетеной корзиной. Наверняка чья-то домоправительница, ходившая на базар за продуктами. Мелочный торговец набивал трубку и поглядывал в мою сторону… Пара студентов, что-то бурно обсуждавших, оглянулись на меня. Компания оборванных недорослей шептались возле дверей доходного дома и показывали на меня пальцами. Захотелось немедленно встать и убежать куда-нибудь, где меня никто не увидит. Хоть обратно в Озерный двор. Лишь бы подальше отсюда.

— Привет, — незнакомец присел рядом со мной. — Давно не виделись.

— Привет, — машинально ответил я. — Разве мы знакомы?

— Шутник, — хохотнул мой собеседник и полез в карман.

Я оглядел его с ног до головы. Невысокого роста, чернявый, чем-то смахивает на Олуха Шутера, но не настолько, чтобы оказаться его родственником. Кроме того, я не знаю никого из родни Олуха. Одет неброско — клетчатая куртка, кожаные штаны, серая кепка.

— Не тушуйся, это я и есть, — незнакомец доверительно улыбнулся. — Мы должны были встретиться позавчера на Кабаньей заимке, но я опоздал. Запутался в ваших рукавах и площадях. Бестолковый город, правда же?

— Эээ… — ничего умнее мне в голову не пришло.

— Слушай, давай найдем местечко поуютнее и поговорим, а? — хм… Меня не оставляло впечатление, что человек передо мной заискивал. Будто провинился в чем-то. Похоже, он принял меня за кого-то другого. С одной стороны, недоразумение неплохо было бы разрешить сразу, пока он не успел наговорить мне чего-нибудь на второй смертный приговор. С другой же… Я кивнул.

— Да, давай поищем место, здесь действительно неуютно.

Мы одновременно поднялись со ступенек. Пусть все идет, как идет, подумал я и пошел вслед за незнакомцем.

— Слушай, Свир, — он оглянулся на меня. — Я знаю неподалеку неплохую таверну. Заглянем туда?

Я опять машинально кивнул, стараясь не показать вида. Свир! Неужели он меня принял за спятившую идиотку, жившую в развалинах храма за Микстурой? Хотя мало ли в Сердце Мира людей по имени Свир? А таверна — это неплохо.

— Слушай, приятель, у меня тут случились небольшие неприятности, — как можно более безразлично начал я. — Так что в таверне тебе придется за меня заплатить, ты как?

— Да без проблем, — неожиданно обрадовался незнакомец. — Старина Локки всегда рад помочь попавшему в переплет товарищу!

Значит, Локки. Хорошо. Таверна, куда вел меня новый знакомый, не выглядела роскошной. Да что там, она и презентабельной-то не выглядела. Покосившаяся вывеска с изображением то ли кошки, то ли собаки и намалеванное прямо на стене название «Псы войны».

— Ты не смотри на вывеску, — как бы извиняясь за неизвестного оформителя проговорил Локки, взявшись за кольцо на двери. — Зато готовят там — пальчики оближешь.

Мы вошли в небольшой полутемный зал со сводчатым потолком. Длинный стол с одной стороны и четыре маленьких с другой. Стойка. Темный провал в стене, ведущий на кухню. Лестница наверх. Прямо посреди зала — люк в подвал, прикрытый деревянным щитом. А может и не люк в подвал, может быть колодец в таверне свой собственный. У нас в «Счастливом завтра» во внутреннем дворе колодец, так окрестные жители частенько бегают к нам за водой, а Чарли явно имеет на этом какую-то прибыль. Посетителей в зале не было. Хозяин, видимо услышав звякнувший над дверью колокольчик, появился наверху лестницы.

— Горячего нет, — без приветствия заявил хозяин. — Будет позже. Могу предложить пиво, вино, сыр, закуски и вчерашнее рагу. Оно хорошее, но холодное. Если хотите, можете разогреть сами.

— Давай все перечисленное и… — Локки оглянулся на меня. — Вино или пиво?

Пиво мы варили в Озерном дворе, и по сравнению с ним все городское казалось мне жиденькой кислой дрянью. А на вино у меня никогда денег не хватало.

— Вино, — кивнул я.

— Вино, — согласился со мной Локки, и мы направились к одному из маленьких столиков. Тому, что стоял в самом углу.

— Ты все слышал? — зычным голосом проорал кому-то невидимому тавернщик.

— Да, — приглушенно отвел некто. — Все будет в лучшем виде!

В зале царил полумрак. До темноты было еще далеко, но все окна этой таверны были так или иначе прикрыты. Одно было наполовину заложено кирпичом, второе забито досками, а на третьем висела неопрятная штора, сшитая из лоскутков.

— Рагу тут исключительное, — поделился Локки. — Вчерашнее даже вкуснее, чем сегодняшнее. Да что я рассказываю, сам скоро оценишь.

Ждать пришлось не очень долго. Тощий подросток появился из-за деревянной ширмы под лестницей, держа в руках плетеный поднос. На нем стояло глиняное блюдо с неровными ломтями сыра и домашней колбасы, глиняная же бутылка с узким горлышком, коврига серого хлеба и здоровенная миска с неживописной кучей, в которой угадывались куски мяса и овощей. Видимо последнее доставали со дна котла, потому что некоторые кусочки были явственно подгоревшими. Паренек ловко составил все это на стол, потом извлек из кармана фартука две кружки и ухмыльнулся во весь свой щербатый рот:

— Если кружки на поднос ставлю, то постоянно роняю. Вот и приспособился в фартуке таскать. Платить лучше бы сразу, а то кто вас знает…

Локки сговорчиво вытащил из кармана штанов кошелек, отсчитал несколько монет, и удовлетворенный паренек удалился, бросив нам напоследок, что мы можем сидеть тут сколько захотим, а ежели добавки или еще чего потребуется, то нам нужно только крикнуть.

Надо сказать, что у меня при виде еды слюнки потекли. Я был готов сожрать все принесенное вместе с мисками и кружками. Но показывать это мне казалось ниже моего достоинства. Локки ловко выдернул из бутылки пробку и разлил вино по кружкам. В полумраке оно казалось черным. Я отломил кусок ковриги, загреб им немного рагу и поднес ко рту.

— Я должен был тебе кое-что передать, — сказал Локки, поднимая свою кружку. — Только, боюсь, это уже не имеет смысла. Идиот Будас отправил меня сюда, ничего толком не уладив. Вот поэтому и получилось, что на встречу я не явился. Кстати, Свир, а тебе-то этот дурак о встрече сообщил?

Рот у меня был занят, так что я просто отрицательно покачал головой. Локки хохотнул:

— То-то я смотрю, что ты не пылаешь праведным гневом! Ну хорошо, хоть теперь мы встретились. Прости меня, конечно, но имя ты себе выбрал дурацкое. Дундук, ха!

Я чуть не подавился. Не может быть в нашем Сердце Мира, хоть и живет в нем прорва народу, быть двух человек с таким именем. Я подумал, что Локки бы еще больше обозлился, узнав, что этот его Будас забыл ему сказать, что Свир — женщина. Я наконец прожевал кусок жестковатого, но замечательно вкусного мяса и многозначительно произнес:

— Можно подумать, я его выбирал…

— Ну да, — покладисто согласился Локки. — Говорят, у вас с этим строго.

Тут мы принялись за еду всерьез, и разговор временно прервался. Готовили в самом деле отменно. Мне сразу же вспомнился дом. Примерно такое блюдо мама варила, когда к нам приходил однорукий Горган и приносил кабанью ногу. Мы жили без отца, так что мясо у нас было от случая к случаю — иногда мама выменивала его за пряные травы, которые она выращивала лучше всех прочих, у кого-нибудь из соседей, а иногда кто-нибудь заходил в гости и приносил. Порой такие события случались одно за другим, а бывало, что мясо у нас месяцами не было. Домашняя птица у нас не приживалась, а ящериц мама боялась, хотя, говорят, они на вкус не хуже курицы…

— Заказать еще? — спросил Локки, когда мы доели рагу. — А то ты как будто не наелся…

Все-таки не получилось у меня скрыть зверский голод… Как ни обучала меня мама хорошим манерам, я все равно остался неотесанным деревенским болваном. Как еще этот Локки до сих пор не сообразил, что принял меня не за того.

— Нет, — собравшись с духом отозвался я. — А вот вина еще можно. Под вино и разговор веселее пойдет.

— Эй, парень! — крикнул Локки. — Еще вина нам. И сыра, пожалуй. И это… яблоки водятся у вас в заведении?

Из кухни раздалось что-то неразборчивое. Дверь натужно скрипнула, звякнул колокольчик, в таверну вошли двое работяг. И сразу же следом за ними еще трое. На вершине лестницы снова появился хозяин, в зале сразу же стало шумно. Локки склонился поближе.

— Вот теперь говорить безопаснее. А то мне все время кажется. Что этот хозяин нас подслушивает. Сейчас ему будет не до того, когда в таверну набьется народ.

Не сказал бы, что меня сильно обрадовала новость о приближающемся серьезном разговоре, потому как понятия не имел, о чем пойдет речь. Придется вилять, что-то выдумывать и все такое… Может, лучше сразу признаться, что я не тот, кто нужен Локки? Пока он не успел мне сказать что-нибудь такое, что мне не удастся выбросить из головы. Только я открыл рот, как в зал ввалилась компания не вполне трезвых товарищей, числом шестеро. Все они были одеты в одинаковые темно-серые рубахи и коричневые кожаные жилеты, что выдавало в них тружеников фабричного дела. Вообще-то я думал, что фабрики всегда огромные и что работает на них очень много народу. Оказалось, что так бывает далеко не всегда. Некоторые особо ушлые ремесленники начали называть фабриками свои малюсенькие цеха. И все потому что фабричные товары считались лучше и долговечнее. Впрочем, униформа бывает только на действительно больших фабриках. Наверное, вновь вошедшие посетители работают на фабрике стеклянной посуды, которая тут как раз по соседству.

Локки снова склонился ко мне.

— Значит так… — прошептал он. — Я, конечно, опоздал с известием, но вдруг его еще можно как-нибудь использовать. Это про одного небезызвестного канцеляриста, которого поймали на прикарманивании денег. Его допросили и выяснили, что семена георгинов проросли.

Он замолчал и удивленно посмотрел на меня.

— Ты что не понимаешь? Семена георгинов, — он повторил это в полный голос, отчетливо произнося каждую букву.

Надо признаваться, решил про себя я. Похоже, это шпион. И только что он мне передал какую-то зашифрованную информацию или сказал пароль. А я его не понял. Потому что я не Свир Дундук.

— Слушай, Локки, — начал я. — Я должен тебе сказать, что ты ошибся. Я не Свир Дундук. Меня зовут совершенно иначе. И я не понимаю, о чем ты говоришь.

Локки нахмурил лоб, снял кепку и начал мять ее в руках.

— Я понимаю, что провалил встречу в указанное время, — замялся он. — Но это еще не значит… Да ничего это вообще не значит! Я отработаю, честно! Теперь я полностью в твоем распоряжении, ты же должен понимать, ты же знаешь, что Будас — идиот. Позволь мне…

— Ты что, не понял? — я даже привстал, но потом сразу же сел на место, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания. — Я другой человек. Я хотел сразу тебе сказать, но как-то не получилось. Я приехал в Сердце Мира из деревни. Чуть больше двух недель назад. Живу в работном доме «Счастливое завтра».

— Нет-нет, этого не может быть! — Локки помотал головой, будто стряхивая что-то. — Не может быть. Не могло быть такого совпадения.

— Еще как могло, — усмехнулся я. — Я вообще не понимаю, почему ты ко мне прицепился. Я не похож на эту Свир Дундук ни капельки.

— ЭТУ? Что ты хочешь сказать? — Локки прищурился.

— Я относил ей письмо пару дней назад, — не знаю, почему я вдруг разоткровенничался. Наверное мне просто стало жаль симпатичного парня Локки, который если и старше меня, то ненамного. Как его вообще в шпионы взяли? По-моему так шпион должен быть этаким седовласым, умудренным годами, величавым джентльменом, а вовсе не молодым раздолбаем неясного роду-племени. Хотя много я понимаю в шпионах, да…

— Подожди, — Локки задумался. — Подожди минутку. Ты хочешь сказать, что я мог совершенно случайно вот так запросто встретить в самом сердце… гм… Сердца Мира мага, да еще и с какой-то магической книгой за пазухой? И кто ты тогда такой?

Мага? О чем он говорит вообще?

— Ну, с книгой долгая история, но никакого отношения к Свир Дундук она не имеет, — я взял с тарелки кусок сыра. — Но маг… О чем ты?

— Лучше скажи как есть, парень, а? — он почти лег грудью на стол и заглянул мне в глаза.

— Я и говорю, как есть, — я пожал плечами. — Хочешь, пойдем в «Счастливое завтра», я покажу тебе свое спальное место?

— Да, — Локки вскочил, неожиданно воспылав энтузиазмом. — Пойдем немедленно. Кроме того, здесь становится шумно и многолюдно. Еще ввяжемся в какую-нибудь драку случайно…

Мы поднялись из-за стола и направились к выходу, оставив за спиной шумный зал, неприветливого хозяина и вертлявого недоросля-разносчика.

Когда дверь за нами захлопнулась, я мимолетно пожалел, что уступил гордости и отказался от второй порции местного рагу. А еще меня немного волновал вопрос об объяснениях, которые придется дать коллегам по работному дому о том, что это за гость у меня такой. В общем-то, приводить гостей у нас не запрещалось, если они не оставались ночевать и уходили до полуночи. Но гости, меж тем, у нас бывали крайне редко. Помню только один раз, когда к Дисриксу пришел какой-то замухрыжечного вида дядька. Он поговорили на повышенных оборотах, и посетитель убрался восвояси. Хотя, наверное, это не считается. Какой же это гость? Гостей встречают и привечают, а этого разве что не пинками выставили. Одолеваемый этими мыслями и воспоминаниями, я потянул на себя дверь барака. Судя по относительной тишине, народу там было немного. Ах да, часть же уехала на несколько дней, я и забыл… А еще я очень надеялся, что Чарли ушел по своим вечерним делам, а они у него частенько бывали раньше. И что Рохли Бума уже нет. Но за последнего я не волновался, этот редко задерживался на работе.

— Привет, Рыжий! — раздалось сверху. Этого парня все называли Одуванчик. За то, что его лысый череп выглядел точь-в-точь, как сей непрезентабельный цветочек после того, как на него подуешь. Настоящим именем я как-то не интересовался. Он был тихим и почти всегда незаметным. — Вы же тут уборку делали сегодня, ты не находил случайно бронзовую бляху, завернутую в лист бумаги?

Что-то такое я действительно нашел. Безделушка упала с верхних нар через щель и завалилась между стеной и нижними нарами.

— Да, была такая. Лежит в корзине на кухонном столе, — ответил я. — Там много всяких неопознанных мелочей, поищи.

— О, спасибо, Рыжий, — и Одуванчик стал осторожно спускаться вниз. А мы отправились по проходу дальше. Собственно, можно было уже и не вести Локки к своему месту, и так было понятно, что я не соврал, что живу в этом бараке. Но Локки настойчиво подтолкнул меня в спину, идем, мол, дальше.

— Мы пришли, — сообщил я, показав на свой матрас. — Можешь располагаться. Место рядом со мной все равно пока что пустует.

— Здесь… безопасно? — шепотом спросил Локки.

Я пожал плечами и забрался на нары. Локки полез следом за мной и устроился на месте Шутера.

— Значит, это правда… — задумчиво протянул он. — Все-таки совпадение.

Я кивнул.

— Расскажи мне про Свир Дундук, — Локки поерзал, устраиваясь поудобнее.

— Она живет за Микстурой, на севере, — сказал я. — От Первой Торговой Жучьим рукавом до мостика. Там полуразваленный здоровенный храм, не ошибешься. Я относил ей приглашение на прием от Дублона. Это наш местный аристократ-бездельник. Вот, собственно, и все, что я знаю. Вручил письмо и ушел.

— Я знаю Дублона, — тихо проговорил Локки. — Но кто же ты, все-таки?

Я снова пожал плечами.

— Как видишь, — интересно, какого ответа на свой вопрос он ждал? Что я замаскированный резидент колдовской разведки? Или полубог, развлекающийся работой на благо общества? — Приехал из Озерного Двора чуть больше двух недель назад. Попал… вот сюда. Живу, работаю, учусь. Надеюсь выкупиться раньше, чем истечет контракт.

Локки испытующе смотрел на меня. В полумраке было видно, как поблескивают его глаза. Он явно хотел спросить что-то еще, но, кажется, сам не знал что.

— Книга! — вспомнил он. — Откуда у тебя книга? И какая она?

Надо было отпереться тогда! Сказал бы, что знать не знаю никаких книг и вообще неграмотный. Придется теперь рассказывать про мистера Ода и всю эту странную ситуацию, в которую я угодил. Я полез за пазуху.

— Вот книга, — сказал я, протягивая томик Локки. — Только я в ней ничего не понял, она вообще у меня случайно.

Локки осторожно взял ее за корешок, открыл обложку, прочел название и замер.

— Ты хоть представляешь, что таскаешь под полой? — спросил он. Я поймал себя на том, что мне снова хочется пожать плечами, и удержался от этого жеста.

— Нет, — ответил я честно. — Точнее, я понимаю, что это какой-то чернокнижный трактат из древних и очень опасных. Но я не знаю ни автора, ни способа применения этого… гм… произведения.

Локки вернул книгу мне обратно и опустил глаза.

— Этих трактатов всего восемь, — сказал он. Шесть в библиотеке короля Дремора. Один должен был быть у Свир Дундук. Где еще один — не знаю, видимо вот он, у тебя. Кроме того, мой талисман засек тебя как мага. И книгу эту засек тоже. Вот я и подумал, что ты и есть Свир Дундук, которого, то есть, которую, конечно, я никогда в лицо не видел. Жаль, что все так получилось…

Я кивнул. Действительно, жаль. Теперь мне ни сна, ни покоя не видать.

— Хочешь добрый совет? — Локки оторвался от созерцания своих ногтей и снова поднял глаза. — Беги из страны, пока твой дар не начал себя проявлять. В Сердце Мира магам жизни нет. Кроме того, если мага не учить, то он может быть опасен, потому что не умеет толком пользоваться своим даром. Тебе нужно…

— У меня есть подозрение, господа хорошие, что я знаю, что вам обоим нужно, — вдруг вмешался в наш разговор еще один собеседник. Чарли! Я даже не заметил, как он подошел, надо же быть таким лопухом! — Вас обоих надо сдать жандармам. Не знаю, куда положено отправляться таким как вы, но они разберутся сами.

Мне тут же захотелось стать песком и просочиться сквозь нары. Чтобы меня было не слышно, не видно. Это был конец всему. Не болтать мне теперь о жизни с мудрым и всепонимающим Кредом, не устроиться на работу в «Читальном доме Расмуса» и не заглядываться тайком на стройные ножки маленькой Ады.