Мой любимый преступник

Элла Александровна Савицкая, 2019

Аня – простая студентка, живущая в крошечной однушке. Однажды она возвращается домой от родителей, и ее жизнь кардинально меняется. Дима стал свидетелем преступления, а закон вместо того, чтобы помочь, отвернулся от него. И теперь ему нужно прятаться не только от бандитов, но и от полиции. Чтобы выжить он берет заложницу и… влюбляется в нее.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Аня

— Ань, а ты купишь мне хот-дог? — уже третий раз с неподдельной мольбой в глазах вопрошает Катюшка. Моя шестилетняя племянница, с которой мы целую неделю гостили у моих родителей, её любимых бабушки с дедушкой, и которую я должна была сегодня в целости и сохранности вернуть Диане. Моя старшая сестра только недавно устроилась на престижную работу и брать отпуск никак не хотела, поэтому щедро наградив меня племяшкой, отправила нас в городок, в котором я родилась и где все еще жили наши родители. А я и не была против. Катюшку я обожала. Души не чаяла в неусидчивой, болтливой девчушке, которую нянчила с пеленок. Когда у меня будет своя дочь, я очень хочу, чтобы она была такой же как Катеринка. Веселой, эмоциональной и общительной. Эта девочка во всех видела хорошее, увлекала в разговоры даже незнакомых, заставляя тех забыть о своих делах и посвятить хотя бы пару минут ей одной. Некоторые поддавались её уловкам, другие, ссылаясь на занятость, спешили удалиться. Я же занятой для девочки никогда не была. Всю неделю мы с мамой баловались разного рода выпечкой, начиная с печенья и заканчивая пирогами с мясом. Смотрели мультики, ходили на речку. Самый лучший отдых перед месяцем работы в магазине мобильной связи, а потом и целым учебным годом.

— Куплю, вымогательница, — я знаю любовь Кати к хот-догам в этих новомодных скорых поездах. И о ценах на них тоже в курсе. На эти же деньги я могу купить себе литр кефира и буханку хлеба, которых может хватить дня на три. А хлеба и того больше. Но ничего. Нужно добивать эти каникулы до конца, а потом и экономить буду. Ди вряд ли купит такую «гадость» дочери сама.

Катя радостно хлопает в ладоши и благодарно обнимает меня за талию. Хитрюга маленькая. Мы берем наши многочисленные сумки и тащим их на перрон. Тащу в основном я, Кате же вручила что полегче. Хорошо, что взяли билеты на утро, а то по жаре ехать нет никакого желания. Лето в этом году выдалось особо жаркое, будто солнце решило намеренно выжечь весь урожай. Объявляют наш поезд, и мы, примерно посчитав, где остановится наш вагон, идем в ту сторону.

— Ань, — дергает меня за рукав Катя, — А кто это такой? — указывает маленьким пальчиком на доску объявлений. Я поднимаю взгляд и пробегаюсь глазами по тексту. Катя показывает на фото пожилого мужчины, который совершил разбой в одном из магазинов и теперь находится в розыске. Перевожу взгляд на фото, располагающееся ниже. Разыскивают еще какого-то особо опасного преступника. Ужас какой. Вроде бы живешь и не думаешь о том, что рядом находятся люди, способные совершить преступления. Да и лицо у этого бандита отталкивающее, злое. Черты острые, а глаза холодные. Я невольно ежусь. Скорее бы его поймали. Наверняка совершил что-то из ряда вон выходящее, раз объявления о розыске висят через каждый метр. Я только сейчас замечаю, что листовок этих действительно очень много. На каждом шагу прямо-таки.

— Это нехороший человек, Кать, — вспоминаю про вопрос племянницы. — Его разыскивает полиция и просит всех, кто его увидит, позвонить. Так они быстрее его поймают.

— Ааа, — задумчиво протягивает племяшка, а потом подъезжает наш поезд. Мы входим в вагон, занимаем свои места. Я у окна, Катя у прохода. Ей нравится наблюдать за другими людьми, и так вставать проще, чтобы побродить по вагону, что особо любит моя неусидчивая девочка. Этот поезд, конечно, не сравнится с советскими. Комфортабельный, чистый, уютный. Да и едет намного быстрее. Всего три часа, и мы в столице.

Проводник проверяет наши билеты и отправляется в другой вагон, а мы теперь расслабленно смотрим мультики на моем смартфоне, разделив одни наушники на двоих. Ну а что? Не в окно же три часа пялиться на однообразный вид. Лучше мультики посмотрю. Их я люблю, не смотря на свои двадцать два года.

— Ань, пошли уже за хот-догом, — серые глазки загораются спустя минут двадцать просмотра, и Катя ставит мультфильм на паузу. — Еще сок купим.

— Сейчас тележка проедет, и пойдем, — заметив в проходе тележку, на которой развозят кофе с сэндвичами и шоколадками для продажи, останавливаю ее я. Эту махину не обойти. Она занимает весь проход. Мы откидываемся обратно на сиденье и собираемся уже продолжить просмотр, как Катю вдруг резко поднимают с места. Я направляю непонимающий взгляд на человека, посмевшего так грубо схватить ребенка. Подскакиваю следом за ней, но натыкаюсь на взгляд суровых глаз и замираю под силой их давления.

— Сядь, — произносит тихо мужчина, занимая место Кати и усаживая её себе на колени. — Я друг твоей сестры, — поясняет спокойно девочке, когда та вопросительно на него смотрит, даже не испугавшись.

— Она мне не сестра. Это моя тетя.

— Значит, тети.

— Что вы себе позволяете? — возмущаюсь я, хватая девочку за руки и собираясь позвать проводника.

— Рот закрой и сядь на место, — угрожающе тихо цедит он сквозь зубы, прожигая меня взглядом из-под черного капюшона толстовки. По спине холод распространяется. Я узнаю эти глаза. Злые и жуткие. Руки начинают мелко дрожать, когда я вдруг замечаю, что он одной рукой крепко держит Катю, а вторую прячет в кармане, из которого виднеется краешек черной пластмассы. Не нужно быть большого ума, чтобы догадаться что это. Пистолет. Страх молниеносно сковывает сознание. Темно-зеленые глаза жгут, буквально опуская меня на сиденье и заставляя вжаться в него спиной. Этого не может быть. Не с нами. Почему этот вагон? Почему именно мы? Перевожу охваченный ужасом взгляд на Катю. Она ведь еще такая маленькая. Паника захлестывает, лишая возможности рационально мыслить. Все, что я могу сделать сейчас, это тихо просить Бога о помощи и о том, чтобы мы остались живы.

— А ты точно Анин друг? — уточняет моя разумная не по годам девочка, наблюдая видимо ужас на лице своей невезучей тетушки. Мужчина прищуривается, ожидая от меня подтверждения.

— Да, Катюшка, это мой друг, — дрожащим голосом произношу я, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки. В отличие от меня, Катя, кажется, совсем не боится. Наоборот. Смотрит с интересом на мужчину, который является прямой угрозой ее жизни. Особо опасный преступник, вспоминаю я, чувствуя, как сердце сходит с ума от страха, рвется сквозь ребра, как сумасшедшее.

— Катя, да? — переспрашивает он, — Посмотри мультики, Катя, — кивает на рядом лежащий телефон. Девчушка пожимает плечами, взглянув в сторону только подъезжающей к нам тележки, и послушно утыкается в экран.

Зеленые глаза обращаются ко мне, и я сцепляю вспотевшие ладони.

— Аня, послушай меня, — я очень стараюсь, но не могу оторвать взгляда от его руки в кармане, страшась даже смотреть в это жестокое лицо. Именно жестокое, потому что взять в заложники женщину с ребенком мог только бессердечный человек. — Все будет в порядке, если будешь вести себя так, как я скажу. Поняла? — хрипло говорит разыскиваемый, и я медленно киваю, все-таки взглянув ему в глаза. Напряженные, сумасшедшие. Сейчас они мне казались именно такими. Ненормальными. Лучше слушаться, тогда возможно все и правда будет в порядке, наивно успокаиваю себя я. — Если спросят, вместе ли мы, отвечай, что вместе. Я поеду с вами до столицы. Ты поняла?

Я снова киваю. В горле пересохло, как в Сахаре. Смотрю по сторонам, где вокруг сидят несколько десятков людей, и понимаю, что спасение так близко. Стоит только закричать. Но если вдруг бандит схватит Катю и начнет прикрываться ни в чем неповинным ребенком? Я же никогда себе этого не прощу. Не смогу жить дальше, если с малышкой что-нибудь случится. Когда смотришь фильмы, все кажется таким простым. Вроде бы ну что тут такого, выхватить пистолет, ударить и перехватить инициативу? Но все не так легко в реальной жизни. Страх сковывает, а сомнения не позволяют сделать ни одного лишнего движения. Если я хотя бы драться умела, а так, боюсь даже крыс и змей. Слабачка. Из-за моего неумения постоять за себя может пострадать родная племянница.

Мимо проезжает тележка, зацепив локоть мужчины, и отчего он резко дергается, вытаскивая пистолет наполовину из кармана. У меня сердце камнем летит вниз. Качаюсь в сторону Кати, собираясь бороться с ним во что бы то ни стало, но видимо поняв, что это всего лишь продавец кофе, мужчина быстро возвращает оружие на место. Господи, всего несколько секунд, а я успела подумать, что с ума сойду. От перенапряжения и волнения слезы жгут глаза, и я с усилием глотаю ком.

Катюшка сидит полностью отрешенная от реальности, с интересом наблюдая за развитием событий на экране. А потом вдруг нажимает на паузу и восклицает:

— Мы же не купили хот-дог. Я есть хочу, пойдемте?

Мужчина, кажется, сомневается. Напряженно обдумывает что-то, но когда в дверях показывается проводник, произносит:

— Пойдем купим, — ставит Катю на пол и ждет, пока я выйду в проход. — Иди вперед, мы за тобой, — звучит как приказ, но я бы сейчас и не подумала ослушаться. А потом добавляет на ухо, заставляя поежиться от жесткого рокочущего голоса. — Не вздумай что-нибудь выкинуть.

Я на негнущихся ногах иду в сторону вагона — ресторана, Катя между нами. Один вагон, второй, входим в третий. И тут я вдруг вспоминаю, что у меня в переднем кармане мобильный. Можно ведь написать сообщение сестре, и как только мы доедем, на вокзале его тут же и арестуют. Эта шальная мысль несет взбудораженную кровь по венам с бешеной скоростью. Шанс на спасение есть, и нужно его использовать. Главное незаметно. Страх леденит душу, но не воспользоваться даже малейшей возможностью нельзя. Только как достать смартфон так, чтобы преступник не заметил? Мы подходим к очередной сенсорной двери, я оборачиваюсь полу-боком, делая вид, что просто хочу посмотреть, как там племянница, и в это же секунду хватаю пальцами край мобильного, быстро вытаскивая его. На мужчину стараюсь не смотреть. Его тяжелый взгляд пугает. Чернота в глазах обездвиживает. Или это не чернота, а осознание того, какие преступления он уже совершил и на что еще способен. Дверь отъезжает в сторону, мы проходим тамбур и входим в следующий вагон.

Теперь нужно быстро напечатать, пока мы не дошли до ресторана. Меня буквально подбрасывает от страха быть пойманной, пальцы дрожат, пока я стараюсь открыть контакты и напечатать сообщение. Т9 выдает ерунду. Когда я почти уже напечатала банальных несколько слов «Нас взяли в заложники, вызови на вокзал полицию», вдруг слышу над самым ухом свирепое:

— Я, кажется, предупредил, — телефон грубо вырывают из рук и окатывают таким взглядом, что у меня колени подкашиваются. Стирает сообщение и засовывает смартфон к себе в толстовку. Хватает меня за шиворот, пока Катя отворачивается к окну, захваченная пейзажем реки, и дергает на себя. — Слушай сюда, — мужское лицо в миллиметре от моего, суровое, рассерженное тем, что дерзнула ослушаться. — Я обещаю вас отпустить, — цедит сквозь зубы, — только будь послушной девочкой и больше не смей делать то, что посещает твою маленькую головку. Ты же не хочешь, чтобы я, сойдя с поезда, прихватил с собой твою племянницу? — я сглатываю, не в силах выдавить ответ. Да он его и сам знает. Какой нормальный человек будет рисковать ребенком? — Пошла! — толкает меня в очередной вагон, следом за которым находится ресторан. Прикрываю глаза от разочарования и очередной порции слез, но быстро стираю их тыльной стороной ладони. Почему на уроках в школе учат как готовить салаты, вместо того, чтобы показывать девочкам как защищать себя? Выдыхаю и стараюсь успокоиться, лишь бы не напугать бледным лицом Катюшку.

Мы занимаем очередь, ожидая, пока желающие скоротать путь накупят по два-три хот-дога, сэндвичи и кофе. Все пассажиры расслаблены, непринужденно болтают, смеются. Легкие наполняет запах готовящихся французских булок и копченых сосисок. Мой же желудок от переживания грозится вывернуться наизнанку.

— А как тебе зовут? — вдруг вопросительно вскидывает голову Катя. Мужчина мельком одаривает ее равнодушным взглядом, осматривается по сторонам. Он все время напряжен и то и дело кого-то высматривает. Вероятно, опасается полиции.

— Дима, — снова возвращает на нее глаза.

— А давно ты Аню знаешь? — продолжает расспрашивать Катюша.

— Катюш, лучше думай с какой сосиской выбрать хот-дог, — спешу перевести её внимание на себя, — С копченой или молочной?

— Молочной. Копченая острая, я не люблю такую.

Мы берем хот-дог с соком и возвращаемся на место. Катя предлагает поделиться и со мной, и даже с этим Димой, но мне кусок в горло не лезет. Я мечтаю только об одном, чтобы мы скорее добрались до города. Три часа тянулись как никогда долго. Меня то трусило, то отпускало. Я успокаивала себя мыслью, что еще немного и этот кошмар закончится. Точнее очень верила в это. Несколько раз проходил проводник, и я каждый раз ждала, что он заметит неверное количество пассажиров, занявших наши места, но нет. Молодой человек в униформе проходил мимо, пока я провожала его спину умоляющим взглядом остановиться, обернуться, подойти и спросить документы. Я только сейчас поняла, что значит молча кричать. Я орала о помощи, но меня не слышали. Напряжение граничило с сумасшествием. Еще никогда прежде я не испытывала подобного волнения, когда даже сердце болит и грудную клетку выламывает.

Когда поезд подъезжает на конечную станцию, я готова разрыдаться. Пассажиры начинают вставать со своих мест и двигаться к выходу. Дима, который все это время молча сверлил взглядом двери в вагон, сейчас вдруг перегибается через меня и выглядывает в окно. Толстовка сдвигается, и перед моими глазами оказывается крепкая шея, на которой отчетливо выделяется быстро пульсирующая вена. Под левым ухом у него выведено тату в виде скрипичного ключа. Возможно, он когда-то был музыкантом. Я не замечаю, как стала вжиматься в спинку кресла, пока он пристально высматривает кого-то на улице. Поворачивает лицо ко мне, и я еще крепче вжимаю голову в подголовник.

— Сейчас спокойно выходим и идем в сторону такси.

— Хорошо, — слушаюсь я.

С собой у нас небольшой чемодан, две сумки с несколькими банками консервации и пара пакетов, в которые любящие бабушка и дедушка наложили сладостей для внучки. Еще небольшой личный рюкзак Катюши, без которого она никуда не выходит. Мы сходим с поезда, входим в вокзал, где как мухи толпится народ. Все спешат, бегут в разные стороны, потерянные в своих собственных мыслях и суетности. Хоть бы затеряться между ними, только не выйдет. Этот Дима следует за нами незримой тенью. Держит Катю за плечо и даже не взял у нас ни одной сумки, чтобы помочь. Ублюдок. Это чтобы мы не подумали сбежать, наверное. В разных углах толпятся полицейские, и когда мы проходим мимо них, похититель спокойствия с жестким звериным взглядом в мою сторону крепче прижимает к себе Катюшу, намекая мне, чтобы даже не смела позвать на помощь. Мы выходим на улицу и уже подходим к парковке с такси, когда сзади раздается вдруг мужской голос.

— Девушка!

Оборачиваемся и видим спешащего в нашу сторону мужчину в форме. Полицейский. Господи, они его узнали. Мое сердце готово проломить грудную клетку от радости. Да, да, быстрее, схватите его и посадите. Дима заметно занервничал. Шагает за мою спину и тычет в нее пистолетом. Мимолетная радость в секунду развеивается. Я уверена, что у меня вся краска с лица сошла. Цепляюсь пальцами в рукоятку чемодана, как будто она может хоть как-то помочь. Можно развернуться, выбить из рук пистолет, но я словно к месту приросла. К земле ужасом придавило.

— Девушка, — повторяет полицейский, оказавшись перед нами. Холодный металл в спину вжимается сильнее, и я еле сдерживаю рвущуюся мольбу о помощи. — Вы уронили плюшевого мишку.

— Ой, это мой. Наверное, из рюкзака выпал, — радостно вскрикивает Катя, забирая у полицейского игрушку и вталкивая её в рюкзачок. — Спасибо.

— Не теряй больше, — доброжелательно улыбается ей средних лет мужчина, а потом оценивающе смотрит на нас. Вероятно, на моем лице отображаются все эмоции, потому что он слегка прищуривается и внимательно исследует сначала меня, а потом Диму. — У вас все в порядке? — интересуется, переводя взгляд с нас на Катю и обратно. Нееет, кричу я мысленно, нет, не в порядке.

— Все отлично, спасибо, товарищ сержант, — звучит сзади довольно бодрым голосом. Я медленно моргаю. — Мы будем внимательно следить за игрушками, правда, Катюша? — продолжает пускать пыль в глаза тот, чье дуло пистолета больно упирается мне в поясницу.

— Да, — кивает головой ничего не подозревающая девчушка. — А вот такси, — указывает пальцем на приближающийся автомобиль, и полицейский прослеживает за ее взглядом. Белая машина останавливается рядом с нами после того, как Дима махнул свободной рукой, тормозя водителя. Полицейский вежливо прощается, возвращаясь в сторону вокзала, но все еще периодически оборачивается, пока водитель загружает наши вещи.

Под заинтересованным взглядом стража порядка мы втроем занимаем заднее сиденье.

— Говори адрес, — приказывает наш похититель, поглядывая на блюстителя закона из окна. Я диктую адрес сестры, куда должна отвести малышку, и так же с горечью выглядываю в окно.

Не знаю откуда взялось понимание, что теперь он нас не отпустит. Возможно, это просто домысел, вызванный переизбытком нервного потрясения, или шестое чувство. Но я вдруг отчетливо понимаю, что это все. Он не выполнит обещание. Только почему тогда позволил назвать адрес Дианы? Возможно, я ошибаюсь, и он все же довезет нас домой и исчезнет навсегда, как самый дурной кошмар? Как же я ошиблась. Никогда нельзя радоваться заранее, потому что потом горечь от неосуществленного ожидания в разы сильнее.

Мы действительно подъехали к указанному дому, и Дима просит водителя подождать. Приказав забрать все Катины вещи, поднимается с нами к сестре, которая сразу открывает дверь.

— Мааам, — Катюша бросается ей на шею, радостно обнимая.

— Привет, золотая, — обнимает ее в ответ старшая сестра, быстро поцеловав в обе щечки, и с интересом смотрит сначала на незнакомого ей мужчину, а потом уже на меня. — Привет, сестрица. И вам здрасте.

— Добрый день, — сдержанно здоровается Дима, как и пятнадцать минут назад угрожая мне оружием сзади.

— Меня Диана зовут, — сестра протягивает руку для знакомства, но рукопожатия не получает.

— Дима, — отвечает все так же ровно, но потом добавляет, судя по всему, с улыбкой. — Руки с дороги в пыли. Не хочу Вас пачкать.

Ди улыбается, махнув рукой.

— Рада знакомству. Наконец, моя Анька нашла себе парня, а то я уже серьезно опасалась за нее. Со своей учебой совсем о личной жизни не думает, — по своему обыкновению спешит обсудить меня сестра. Я уже привыкла к тому, что каждый раз, когда навещаю её, она читает мне нотации о том, что пора найти мужчину, а то так и останусь никому не нужной. Ну да. Она ведь умная, выскочила замуж в двадцать, родила Катюшку, а её муженек и сбежал, не выдержав ответственности за семью. Зато теперь меня учит. Дима никак не отреагировал на её реплику, поэтому Диана решила пойти иным путем, совершенно игнорируя мои многозначительные взгляды полные немой мольбы о помощи, — Вы давайте заходите. Сейчас чаек заварю. Познакомимся, расскажете о себе.

— Мы торопимся, — коротко отсекает ее приглашение бандит и, взяв меня за локоть, тянет к лифту.

— Как? Уже? — удивленно распахивает глаза Диана. — Ну, вы приходите в другой раз.

— До свидания, — отрезает он, вталкивая меня в кабину. Я даже попрощаться не успела.

Когда двери лифта закрываются, он разжимает руку. Я, наконец, осмеливаюсь поднять взгляд.

— Что теперь? — спрашиваю тихо, мысленно прося у Бога помощи. Пожалуйста, пусть он скажет, что отпускает меня, и исчезнет в другом направлении. Только его ничего не выражающее лицо не оставляет шансов на спасение.

— Теперь мы поедем к тебе. Перекантуюсь несколько дней. Ты ведь не против?

— Что? — рухнувшая надежда эхом звенит в ушах. — Вы же говорили, что отпустите нас.

— Я и отпустил твою племянницу. Жить мне здесь негде. Подвалы и вокзалы не катят. — болотные глаза прожигают меня насквозь, считывая страх и растерянность. Как можно жить под одной крышей с преступником? Я ведь даже не знаю за что его ищут. Возможно за убийство или изнасилование. Может, он маньяк, и как только мы доедем до квартиры, схватит нож, привяжет меня и будет истязать? Руки начинают подрагивать, а в горле вырастает тяжелый ком. Мне нужно бежать. Прямо сейчас, иначе он не оставит меня в живых.

Выходим из лифта, спускаемся, я толкаю дверь и, воспользовавшись тем, что она жутко тяжелая и сразу подтягивается магнитом обратно, выскакиваю на улицу, игнорируя паническую пульсирующую боль в висках, и бегу прочь. Ищу глазами наше такси, но его нет на том месте, где водитель нас высадил. Господи, нет-нет-нет! По венам течет ускоряющаяся истерика, когда понимаю, что план быстро сесть в машину и уехать с треском рушится. Чувствую, как меня хватают за шиворот и резко останавливают, разворачивая. Зажмуриваюсь, готовая к чему угодно. Инстинктивно закрываю лицо руками, если вдруг ударит.

— Я сказал без выходок, дура ты, — рычит на ухо и дергает на себя. Я упираюсь ему в толстовку ладонями и чувствую, как бешено бьется его сердце. Слышу со свистом вырывающееся дыхание и начинаю дрожать еще сильнее. — Аня, посмотри на меня, — приказывает, с силой еще раз дергая меня за шиворот футболки. Я боюсь даже пошевелиться, но его тон не дает возможности ослушаться снова. Приоткрываю ладони и вскидываю голову. Потемневшие глаза прямо напротив. Челюсть сжата, желваки на скулах ходуном ходят, — Послушай меня внимательно и запомни, — цедит, не разжимая зубов, — Ты не интересуешь меня как женщина, мне не хочется тебя трахнуть или убить. Все то, что ты себе напридумывала — это бред. Ни секс, ни минет, ни другие виды удовольствия. Я не маньяк и меня не возбуждают игры в заложницу и преступника. БДСМ, абьюз. Ни черта из перечисленного меня не интересует. Меня ты вообще не трогаешь как баба. От тебя мне нужно только временное укрытие, усекла?

Я, кажется, даже не слышу, что он говорит. Меня пугает его жесткий захват. Его ледяной взгляд и хриплый голос, звучащий как будто из глубины Ада. Все в нем навеивает ужас.

Рядом вдруг сигналит автомобиль, и я инстинктивно оборачиваюсь. Наше такси. Горе водитель, вероятно, решил перепарковаться.

— Я спрашиваю, ты услышала меня? — мужская рука сильнее сгребает в кулак тонкую ткань футболки, и я снова с опаской перевожу взгляд на своего похитителя.

— Да.

— Я не причиню тебе вреда, Аня. Верь мне. Главное — будь послушной девочкой, чтобы мне не пришлось прикладывать силу и заставлять тебя молчать.

Я громко сглатываю и снова киваю, как болванчик, потому что на что-то другое сейчас просто не способна. Дима, наконец, выпускает меня и подталкивает к такси. Я забираюсь внутрь и утыкаюсь в окно. В ушах звенят его слова «Чтобы мне не пришлось прикладывать силу и заставлять тебя молчать». На глаза наворачиваются слезы. Как-то слабо верится в то, что он действительно не причинит мне вред. Нет. Он не просто причинит боль. Он растопчет и уничтожит. Высокий, крепкий, сильный, он не оставит шанса на побег. Я в его цепких лапах и понятия не имею как вырваться на волю. Сейчас не имею, а спустя несколько дней и не захочу.