Подарить жизнь. Надежда всегда найдёт человека, жизнь всегда будет иметь смысл…

Элис По

Жить или умереть, даже если жизнь едва теплится в тебе самом? Смириться с о своим внутренним зверем или подарить себе шанс стать другим? Стиффлер, как и другие, ищет ответы на вечные вопросы в людях, событиях и в первую очередь в себе. Эта книга – путь одной заблудшей души среди миллионов остальных. Возможно, пройдя его вместе с ним, вы тоже получите ответы на вопросы, что неудобны, что не принято задавать, но без которых так и не найти правды…

Глава 2

Следующее утро припасло мне в подарок не только солнечных зайчиков, но и жуткую головную боль. В очередной раз клятвенно пообещав себе, что больше не буду столько пить, я выполз из спальни и отправился варить кофе. Листая утреннюю газету, я размышлял, как бы провести остаток выходных. Оставаться дома не было ни малейшего желания, он стал каким-то холодным и пустым, для полноты картины не хватало только перекати-поля раскиданного по полу. Лучшим средством от накатывающей депрессии для меня был отнюдь не шоппинг, принятый как панацея от всех бед у богачей. В минуты душевной слабости всегда хотелось прикоснуться к прекрасному. Если итогом шоппинга был опустошенный кошелек, голова забитая рекламным мусором и мельтешением кучи перемеренных шмоток, то искусство или природа приносили гармонию и ясность мысли.

Я отправился в галерею «Кэнвесис Мэйд», по слухам, там стартовала новая выставка. Посетителей было совсем немного, все меньше людей стало интересоваться культурным отдыхом. Выставка представляла собой композицию из десятков двух сюрреалистических полотен современников. Размытые образы и неожиданные сочетания будто гипнотизировали меня, впечатляя своей необыкновенностью. Этот художественный стиль притягивал меня именно тем, что, глядя на картину, каждый видел в ней то, что хотел видеть. Как-то раз я попытался написать что-то подобное, однако на холсте получилась лишь невнятная размазня. Я забросил кисти и краски, поставив крест на карьере художника. Возможно, мое призвание совсем в другом и его еще предстояло открыть. Обойдя залы вдоль и поперек, я все-таки не смог уйти отсюда, ничего не купив. Мне понравилась одна символичная картина. В центре располагалось солнце, всполохи которого превращались в животных, птиц и смутные лики. Наверно, вот такого солнца не хватало в моей пресной жизни… Вдруг отчаянно захотелось весны. Не той, что за окном с приходом марта разбегается побегами вперемежку с щебетом птиц вплоть до самого марта. Захотелось той, что должна быть внутри. Говорят, что хотя бы раз в жизни у каждого человека такая весна наступает. Если это была она в студенческие годы, когда ещё детский пушок наивности не сбила в щетину бабская лживость, то какая-то блёклая, с жухлыми листьями в зеленеющих кронах надежд и слабыми лучами, пробивающимися из-за туч. Будто для галочки, искусственная, которой я так и не вдохнул через край…

Зазвонил мобильный, отвлекая от моих задушевных мыслей.

— Добрый день, мистер Раш! Надеюсь, вы не забыли про нашу сегодняшнюю беседу? — вкрадчивый мягкий голос Мерца любезно напоминал мне притащить свой зад к нему ровно в пять.

— Конечно нет, Эдвард, — я старался говорить уверенно, хотя, думаю вряд ли мне удалось обвести его вокруг пальца. Я совсем забыл о встрече.

В кабинете играл старый добрый блюз. Раздевшись, я устроился в мягком кожаном кресле напротив Эдварда.

— Кофе, мистер Раш? — он расставлял на столе причудливый старинный сервиз с такими маленькими кружками, что содержимого в них хватило бы разве что смочить усы Мерца.

— Не откажусь. Надеюсь, вы не подлили туда сыворотки правды?

— Зачем же, тогда потеряется вся прелесть нашей с вами игры. Чем подозревать меня в подобных неприличных занятиях, лучше расскажите мне то, что вам так не терпится рассказать. Я заметил, как вы то и дело сжимаете ручку несчастной фарфоровой чашки, — как и обычно наблюдательность его не подводила.

Во всех подробностях я рассказал ему о сне, который приснился мне накануне. Эдвард делал записи, спешно срывая произнесённые мною фразы и консервируя в своём хранилище для наблюдений. Когда я закончил, он, выждав некоторую паузу, заговорил:

— Мистер Раш, не могло ли случиться так, что детски эпизоды вашей жизни сыграли свою роль в проблемах в отношении с женщинами?

— Какие проблемы? Секс у меня к примеру регулярный.

— Наличие женщин ещё не означает отсутствие проблем с ними. Я вот, что думаю. Вы сами себе навязали стереотипы о женском поле, а теперь не в силах от них избавиться. Это как будто вы идёте в жутко неудобной обуви, она натирает и сдавливает ноги, но вы продолжаете в ней идти, ведь того требуют приличия, да плюс ко всему выбрали вы её сами. Исходя из наших бесед, вы полагаете, что все бабы дуры, не так ли? — доктор встал и начал ходить из стороны в сторону, гипнотизируя своим мельтешением.

— О, как грубо, пожалуй пустышки, — старик говорил дело и спорить в этом вопросе с ним я не стал.

— Стиффлер, что же в таком случае вы ищете? А вы несомненно ищете! Пустоту в пустышках, примитивный секс? Видите ли, всё дело в том, что мы видим в людях то, что сами хотим увидеть.

— То есть пятна на солнце это всего лишь плод нашего воображения хотите сказать? Всё бы хорошо, но объясните, как можно увидеть в женщине святую, если она шлюха?

— Поверьте, мы не можем судить так поверхностно о людях, всегда есть история. Пообещайте к следующему визиту подумать об этом.

Начало третьего осеннего месяца и очередная рабочая неделя не принесли ничего хорошего, впрочем, как и предыдущие. Не успел я выпить свой утренний капучино, как позвонил Коул.

— Привет, Стиф! Мы крупно вляпались, дружище! — от приветствий он сразу перешел к делу, — Мне пять минут назад сообщили патрульные, что обнаружили женщину, повешенную в петле на Лэйкер-стрит.

— Да, у кого-то выходные совсем не заладились, а я переживал на свой счет, — упс, мой сарказм, наверно, вышел не к месту.

— Хватит паясничать, мистер Шутка Года! Так вот. Роджерс заболел, ты ведь знаешь этого хилого слизняка. Поэтому, догадайся, кто поедет со мной на место происшествия? — теперь Спаркс в отместку решил поглумиться надо мной. Я подкатил глаза к потолку, терпеть не мог работать на выезде.

— Барабанная дробь… И путевку в северный район Брамптона получает Стиффлер Раш! — этот безумец и не думал останавливаться.

— А я имею право обменять свой приз на деньги?

— Давай дуй, чтоб через десять минут был у меня! — игнорируя, он положил трубку. Вот так Моника обрадуется, вдоволь наговорится с подружками по телефону.

— Меня сегодня нет, записывай все входящие, — я бросил напоследок секретарше.

Домик Тамары Морроу, именно так звали погибшую, стоял в самом конце Лэйкер-стрит. Строение было довольно старым.

— Даже странно, что обваливающаяся черепица не убила ее раньше петли, — заметил я, когда мы входили вовнутрь.

— Иногда я поражаюсь сколько в тебе желчи! — воскликнул напарник.

— Надеюсь, до пенсии хватит, — парировал я. Посреди комнаты, держась за люстру, покачивался раздувшийся труп женщины. Вокруг в беспорядочном хаосе были разбросаны стулья, одежда и предметы быта. Тамара жила одна, поэтому соседи обнаружили ее только спустя пару дней.

— Что нам о ней известно? — надевая перчатки, я обратился к ассистенту.

— На момент смерти Тамаре Морроу было сорок девять лет. Она жила одна, муж погиб в автокатастрофе пару лет назад. Есть сын, сейчас пытаюсь установить, где он находится на данный момент». Мы осторожно отвязали веревку и положили тело на носилки. В нос сразу ударил запах разлагающейся человеческой плоти. Молоденький ассистент поспешил выбежать вон, преследуемый рвотными позывами. Коул, давно привыкший к подобным зрелищам, понимающе хмыкнул. Пока я обследовал комнату в поисках улик, его мобильный зазвенел.

— Спаркс, слушаю, — он настороженно поднял трубку. Разговор длился не больше пяти минут, но явно нес какую-то важную информацию. Иначе это не заставило бы коллегу побелеть, как простыня в моем морге.

— Я не поверил своим ушам! Сейчас мне сообщили, что Морроу, как и предыдущая жертва, состояла на учете в клинике Святого Эндрю! Она болела раком почек последней стадии.

— Значит, возможно, это не самоубийство? — я с тревогой посмотрел на Коула.

— Что за игру затеял сукин сын?! — криминалист рвал и метал, — Или у подонка мания убивать и без того несчастных?

— Не кипятись, друг, мы обязательно выясним это, — я ободряюще похлопал его по плечу.

Этот день настолько вымотал меня, что даже не осталось сил на ужин в любимом кафе. Приехав домой, я безвольной рыбой расстелился перед телевизором. Смотреть как всегда нечего, почти каждый канал пестрил бредовыми ток-шоу или сериалами в стиле «Санта-Барбары». Мое внимание привлекла программа новостей на местном телевидении. Бойкая репортерша что-то неустанно тараторила на фоне нашего отдела.

— Как стало известно, сегодня был обнаружен труп Тамары Морроу. Это убийство стало вторым по счету из серии загадочных преступлений, который уже успели шокировать общественность. Кто же он, этот убийца? Циничный псих или благородный каратель, который просто прекращает муки несчастных? У следователей есть подозреваемый, но его имя пока не оглашается. Что ж, если обвинения найдут свое подтверждение, то в скором будущем мы это узнаем. С вами была Маргарет Милс, БрамптонНьюс.

Репортаж заставил меня задуматься. Как странно, что одно действие вызвало такие противоречивые мнения. В глазах одних этот человек герой, бросивший вызов обществу, в глазах других очередной маньяк, подвластный причудливому фетишу. Каждый видит то, что ему хочется видеть. Для меня же он застрял где-то посередине, я не мог отнести его ни к одному, ни к другому…

«Как же я ненавижу утро» — промелькнуло в голове. Я был не из тех, кто встречает каждый новый день с улыбкой. Захватив хот-дог в закусочной неподалеку, я помчался на работу. Опаздывать сегодня было никак нельзя, в первой половине дня запланировано собрание для всех глав отделов, включая и меня. Повесткой дня стало вопиющее убийство, успевшее стать достоянием общественности.

Шеф Гордон тоже был не в духе. Это можно было заметить по его ушам, которые краснели всякий раз, когда он злился. Сложив руки за спину, здоровяк семенил туда-обратно, измеряя шагами свой просторный кабинет. Когда за овальным стеклянным столом не осталось ни одного свободного места, кроме его собственного, он заговорил.

— Как вы могли догадаться, причиной собрать вас здесь послужили недавние убийства, — он окинул присутствующих своим знаменитым железным взглядом, — Мы давно уже не сталкивались с подобного рода преступлениями и то, что оно наделало много шумихи — нормальная закономерность. Поэтому, мы должны быть предельно осторожны, дабы не совершить ошибку, — на мгновение шеф замолк, отведя глаза на аквариум — жемчужину и повод для гордости его рабочего места.

— Простите, о какой ошибке вы говорите? — вечно витающая в облаках, Джейн Эклс, была как всегда далека от последних событий. В глазах Гордона запрыгали искры, он терпеть не мог лишних вопросов. Похоже, это был последний вопрос мисс Эклс, по крайней мере, в данной должности.

— А я говорю о тех ошибках, мисс Джейн, которые допускают, когда за решетку попадает не тот человек, а преступник гуляет на свободе!

Блондинка испуганно захлопала своими нарощенными ресницами и потупила взгляд. Ее отец некогда осудил невиновного. Не обращая на это внимания, начальник продолжил:

— У нас есть подозреваемый, но нужно учитывать все объективные факторы, чтобы выяснить имеет ли он отношение к этому преступлению. Пожалуйста, мисс Петерсон, просветите коллег, — он подал знак своей ассистентке, чтобы та встала.

— Добрый день. Итак, наш подозреваемый это Джек Морроу, сын покойной Тамары Морроу. Как стало известно, по достижению совершеннолетия, он ушел из дома, спутавшись с местной дурной компанией. Соседи уверяют, что с матерью общался редко, в тех случаях, когда нужны были деньги на наркотики. К тому же, нельзя упускать из виду тот факт, что год назад он работал в клинике Святого Эндрю, а, значит, имел туда доступ. Однако, если убийство матери можно как-то объяснить, то его причастность к первому под вопросом.

— Спасибо, Дайана! — Гордон прервал речь помощницы, — Итак, вы теперь имеете представление о положении дел на сегодня. И я хотел бы знать ваше профессиональное мнение. Ну что, кто-нибудь осмелится поразить меня своей блистательной идеей? — он выжидающе посмотрел на всех присутствующих.

— Шеф, вы позволите? — сам того не ожидая, я поднял руку вверх. Тот одобрительно кивнул, в душе, наверно, предвкушая, как через минуту в пух и прах раскритикует чужую версию.

— По поводу мотива. Может быть стоит поискать причины такого поведения в его детстве. Вы ведь и сами прекрасно знаете, что в большинстве случаев мотив преступника это отголоски его раннего периода жизни. Предлагаю для начала сосредоточиться на изучении биографии Джека.

— Да какое детство, наркотики всему виной! — загалдели справа. Остальные активно поддержали эту тему и совещание вот-вот грозило перерасти в сборище торговцев, выясняющих чей товар лучше. В итоге было решено завтрашним днем устроить допрос подозреваемому и более тщательно обследовать место преступления.

Выкурив последнюю «Mallboro», я поспешил в кафе, чтобы занять любимое место у окна. Людей оказалось немного.

— Тельтелле и двойной эспрессо, пожалуйста.

Обычно мой взгляд не поднимался выше страницы меню, но в этот раз, будто что-то почувствовав, я посмотрел на официантку.

— Вы новенькая, если я не ошибаюсь? — сощурившись, я пытался прочитать изгиб фигуры под ее бесформенным фартуком. Заметив это, девушка нахмурилась:

— Нет, не ошибаетесь.

Да, дерзости в ней было ничуть не меньше, чем внешних данных. Копна русых волос и большие зеленые глаза на фоне мраморной кожи сразу обращали на себя внимание. Похоже, она жутко нервничала, постоянно поправляя выбившиеся локоны и что-то черкая в блокноте.

— Это все? — она склонила голову набок.

— Пожалуй да, Сара, — я заметил бэйдж с именем, который колыхался на груди каждый раз, когда она делала глубокий вдох. Я проводил юную красотку взглядом, представляя, какого цвета бикини лучше бы смотрелось на ее упругой заднице. Однако, она не производила впечатление одной из тех девиц, которые готовы были бы показать все свои прелести, почуяв запах денег. Те сразу обнаруживают себя заискивающим выражением лица и откровенными вырезами на блузке. Заказ был готов через пятнадцать минут. Сара, едва заметно трясущимися руками поставила передо мной блюдо с ароматными макаронами.

— Спасибо! — я заглянул в ее чистые глаза.

— Не за что, — ответом мне стала лишь презрительная ухмылка, с которой богач вкладывает в руку нищего долларовую купюру.

— Могли бы быть поприветливей, Сара. Я ваш постоянный посетитель, еще не раз придется свидеться, — небрежность этой девчонки меня порядком задела.

— Все замечания можете оставить в книге жалоб, — с деланным равнодушием ответила та. Когда с ужином было покончено, официантка вынесла мой кофе. Я уже представлял, как отпиваю глоток великолепного эспрессо, пока эта заносчивая девица не пролила все содержимое на меня. Горячие темные кляксы тут же разбежались по костюму.

— Черт возьми, моя любимая рубашка! — конечно с «любимой» я преувеличил, чтобы добавить эффекта, но в остальном меня переполняло негодование. Я был почти уверен, что она это сделала нарочно!

— Извините! Я сейчас все исправлю, — на щеках проступил пунцовый румянец, девушка принялась неуклюже вытирать стол салфетками.

— Я полагаю, это тоже нужно записать в книгу жалоб?! — я встал, открывая бумажник, — Вот, возьмите. Здесь и на чаевые хватит. Может в следующий раз будете более обходительны!

Я бросил несколько бумажек на стол и поспешил уйти, чтобы окончательно не взорваться. Хлопнув дверью, я быстрыми шагами приближался к автомобилю.

— Оставьте себе! Добавите на новую рубашку! — раздалось сзади. Не обращая внимания на официантку, я закрыл дверцу и уже собирался дать по газам, как она замаячила перед лобовым стеклом.

— Что за цирк! — злобно прошипел я, не понимая, чего она хочет добиться. Помешкав секунду, девушка засунула оставленные мною деньги под дворники и направилась обратно в заведение.

— Да здесь не хватит даже на пуговицу от нее! — крикнул я и с бешенством дернул за руль.

Всю дорогу домой я не мог успокоиться, изрыгая ругательства в адрес встречных водителей. Да что я, в конце концов, сделал этой девчонке?! Разве я был похож на одного из зажравшихся снобов, к которым можно было бы объяснить подобное отношение? Иногда люди злятся на других не по той причине, что ты им что-то сделал, а просто потому, что ты такой, какой есть. Богатый, успешный и красивый. И я совсем не виноват в том, что эта девица прозябала прислугой вместо того, чтобы купаться в роскоши. Мысли осиным роем атаковали мой мозг, не оставляя шансов расслабиться. Приехав домой, я лег в горячую ванну, закатил глаза. Нужно было как-то отвлечься, спустить пар. Забитой была не только голова. Мои яйца буквально распирало от застоявшейся спермы. И это при том, что я не трахался всего несколько дней. Даже не хочу представлять, что было бы, если бы у меня месяц не было секса. Дрочить не хотелось. Без млеющего живого тела под тобой терялся весь кайф. И тут меня осенила гениальная идея. Мишель! Вот кто приоткроет мне в этот вечер врата в райские кущи.

Мы познакомились с ней на благотворительном вечере, устроенном в доме моего отца. Вообще, эти вечера больше походили на ярмарки тщеславия и были всего лишь еще одним изощренным способом продемонстрировать богатство и власть собравшихся. Она присутствовала там в качестве подруги одной из пассий Кевина. Я сразу приметил знойную брюнетку с рыскающим взглядом. А дальше дело техники. Несколько комплиментов по поводу ослепительной внешности, парочка шуток… Порядок обольщения женщин можно разложить по полочкам. Сразу было видно, что пришла она не для того, чтобы спасать кого-то от голода или привлекать крупные инвестиции, только если не в себя. Казалось, маленькие долларовые значки блестели в ее глазах, когда она смотрела на меня. Поначалу Мишель пыталась корчить из себя Снежную Королеву, даже пришлось недельку за нею побегать. Но, как вода точит камень, так и мои подарки привели нас в постель ее скромной квартиры. Переспав с ней несколько раз, я утратил вкус азарта и исчез, оставляя на память букет белых роз. Я знал, что женщины терпеть не могут прощаний по-английски, но такова уж природа мужчин. Рассыпаться в объяснениях всегда было уделом слабого пола, они обожают выдумывать всякие причины для того, чтобы уйти. А вот мы мужчины наоборот ищем тысячи поводов вернуться. И один из них был мне просто необходим в эту минуту. Мы не разговаривали уже месяца три, но благо телефон хранил номер ее сотового.

— Добрый вечер, моя красавица! — я пытался задать игривый тон беседе.

— И тебе привет, — настороженно ответил голос из трубки.

— Смотрел тут недавно фильм с главной героиней Мишель. И сразу подумал о тебе, — пустил в ход первое, что пришло на ум.

— Надо же, последние три месяца ты обо мне что-то не вспоминал, — язвительно заметила она.

— Как ты вообще? У тебя все в порядке? — мысль, что о тебе беспокоятся, любую девушку заставляет смягчиться, как бы зла она не была.

— Да так себе.

— Что случилось, зайка? — и почему я никогда не задумывался о карьере актера, играть у меня получалось очень правдоподобно.

— Настроения нет совсем, наверное, все из-за осенней непогоды, — жалобно протянула Мишель.

— Кажется, я знаю как тебе его поднять. Через час буду у тебя!

— Но, Стиф! — я не дал ей договорить и отключился. И так было ясно, что она не против увидеться. Надев белое поло и голубые джинсы, я заехал в супермаркет. Иногда реклама приходится очень кстати. Не нужно выдумывать велосипед, ломая голову над тем, с чем приехать на свидание. Раффаэло — вместо тысячи слов, красные розы — знак страстной любви, шампанское «Asti» — символ роскоши, без которого не вяжется образ красивой жизни.. Собрав стандартный набор, я отправился на Айленд-стрит. Я оставил машину на стоянке около неприметной высотки и поднялся на третий этаж. Долго ждать не пришлось, Мишель открыла уже после второго звонка. Соблазнительница предстала передо мной в кружевном зеленом платье, открывающем линию плеч и чуть выпирающие ключицы. Волосы были закручены в локоны, а синие глаза подчеркнуты дымкой теней.

— Ох, Стиф! Это мне? — она с восхищением уставилась на сто и одну розу, обернутую белой лентой.

— Это всего лишь капля того, чего ты достойна, — я протянул ей цветы и поцеловал в щеку.

— Так и будешь томить гостя на пороге?

— Нет конечно, проходи. Я только поставлю розы в вазу.

В гостиной пахло ванильными свечами и сладкими духами хозяйки. Других запахов здесь не могло и быть. Эта девушка была из категории тех, кто лучше побережет маникюр, чем почистит картошку. Я убедился в этом на личном опыте, по случайности оставшись у нее на ночь после лошадиной дозы спиртного.

Мишель торопливо расставляла бокалы под шампанское и нарезанные фрукты на низком деревянном столике.

— Я буду пить виски, — терпеть не мог шипучих напитков. Главное не увлекаться, не то мой воин падет, так и не побывав в сражении. Помешкав немного в кухне, она вернулась со взбитыми сливками и принялась поливать ими фрукты, демонстрируя глубину выреза своего декольте. На самом деле сиськи у нее были не такими уж большими, все дело состояло в чудесных подкладках лифчика, визуально увеличивающих грудь до третьего размера.

— Ты скучал по мне? — она присела рядом, зазывно облизывая пухлые губы.

— Конечно, принцесса. Просто никак не мог набраться смелости и позвонить тебе, — моя рука скользнула на ее коленку.

— Почему же ты так внезапно исчез? — она укоризненно посмотрела на меня. Может быть потому, что мне до смерти надоела твоя болтовня про новую коллекцию Иф Сен Лорана или жалобы на тяготы жизни в виде сломанного ногтя? Нет, я не хотел тебя слушать, я хотел тебя трахать и трахать, пока промежность не выплюнет твою вагину. Но, вслух я, конечно, произнес другие слова. Слова… Как же много они значат для слабого пола. Достаточно одной фразы, полунамека, чтобы посеять зерно надежды в душе женщины.

— Понимаешь, сладкая, мне нужно было время подумать, — в знак примирения я нежно поцеловал ее холеную ручку. Можно ли было считать это обманом? Думаю, лишь отчасти, женщины порой обманывают себя гораздо чаще, чем мы их. Так что еще одна маленькая ложь не сильно навредит миру ее иллюзий. Я убрал свою руку.

— Хотя о чем я говорю. Зачем я тебе нужен со всеми своими душевными проблемами. Наверное, мне лучше уйти, — жалость — еще одна уловка, на которую не могла не купиться Мишель.

— Что ты такое говоришь, ты ни в коем случае не должен оставаться сейчас один.

— Ну еще бы, я поэтому собственно и приехал к тебе, — подумал я про себя, прикидывая сколько палок смогу засадить ночью этой малышке. Мишель тем временем залпом осушив свой бокал, потянулась к веточке винограда. Как по волшебству пара ягод упала в откровенный вырез. Ну, надо же какая неожиданность!

— О Боже, я такая неловкая! — хихикая, девушка оттопырила край платья.

— Позволь, я помогу тебе, — получив недвусмысленный сигнал, я решил перейти к активным действиям. Я только было потянулся к молнии ее платья, но она вскочила как шальная.

— Нет нет, а ты сиди, — она мягко толкнула меня на спинку дивана, — Силы тебе еще пригодятся.

Щелкнув кнопкой проигрывателя, соблазнительница начала извиваться в своем волнующем танце. Хотя это зрелище было вполне эффектным и завораживающим, я все равно чувствовал легкое раздражение от затянувшейся прелюдии. Если суп перед тем как съесть понюхать с полчаса, он от этого станет вкуснее? Но, похоже, моя подружка думала именно так. Сумеречные блики скользили по бархатной коже, лаская изящное кружево белья. Она то таилась испуганной ланью у окна, то приближалась походкой дикой пантеры. Все движения были искусно отлажены, будто она танцевала этот номер миллион раз. Интересно, какой я по счету зритель этой «импровизации»?…

Спустя несколько томительных минут соблазнительница, видя как я нетерпеливо ерзаю, все-таки сжалилась надо мной и упругой попкой уселась на колени. Крепость уже была готова к штурму. Я скользнул рукой в крошечные трусики, ее киска намокла и явно ждала гостей. Я опрокинул Мишель прямо на столик и принялся жадно кусать ее свежую, еще не обвисшую грудь, проникая все глубже и глубже. На удивление вагина была такой же узкой, как в последний раз, я с трудом проталкивал член. Она картинно стонала, в передышках выкрикивая мое имя. И кто только надоумил женщин, что нам мужикам нравятся их визги, при том в самый что ни на есть ответственный момент? Наконец-то я кончил и она соизволила заткнуться. Но, правда не на долго. Тут же она посвятила меня во все подробности своей нелегкой жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.