Чувства под запретом

Элина Витина, 2022

– Сдохну если не потрогаю твои волосы. Можно? – спрашивает он и протягивает руку. – Что? – в моем голосе, как и на лице, читается явное недоумение. – Булавин, у тебя руки лишние, или как? Делаю шаг назад и упираюсь спиной в стену, но он вместо наступления выдает мне лучшую улыбку. – А ты с характером! Люблю строптивых лошадок. – Это ты меня сейчас кобылой назвал?! Я Дарья Савельева, человек-план. Вся моя жизнь расписана по пунктам на ближайшие пять лет. Всего 24 пункта, между прочим, и самоуверенного мажора Алекса Булавина там точно нет. Вот только он об этом не в курсе и настойчиво преследует меня… даже в снах. Но самое ужасное это то, что мое тело судя по всему тоже с ним в сговоре, иначе как объяснить то, как оно реагирует на этого нахала?

Глава 12

Алекс

Твою мать! У Дарьи есть татуировка! У Дарьи Савельевой есть татуировка!! С удивлением понимаю, что это заводит меня еще больше, чем ее откровения о сексе в машине. Все-таки я был прав на ее счет, такая вся правильная отличница снаружи и развратная и сексуальная внутри. Интересно, где ее тату? Вряд ли Дарья из тех девушек, которые набивают себе рисунки на пояснице. Да и Фемида бы в этом месте смотрелась очень странно.

Нет, если Дарья и набила себе татуировку, то явно в таком месте, которое не выставляется напоказ.

Надо не забыть поблагодарить Богдана за идею разрисовать руки Полине. Вчера ее вызывали в отделение полиции для допроса и сегодня за обедом он под видом расслабляющего китайского массажа нарисовал ей синие тюремные перстни на пальцах. Полина хоть и посмеялась, но обвинила меня в предательстве и в отместку “украсила” мою руку.

Лазарев, словно почувствовав мои мысли, материализовался передо мной:

— Чувак, ну хоть сегодня ты не будешь морозиться? Я тебя уже две недели в бар зову. Ты постишься, что ли?

Первым порывом было, действительно, отморозиться, но я вспоминаю свое раннее обещание отблагодарить друга и соглашаюсь, тем более, что отвлечься мне явно не помешает. Последние дни выдались напряженными и хоть я заранее уверен, что новые знакомства сегодня заводить не буду, расслабиться можно.

Направляясь в бар, я сталкиваюсь в дверях с отцом.

— Ты не забыл, что у тебя рано утром совещание? — спрашивает он вместо приветствия.

— Официально, совещание не у меня, а у тебя, — напоминаю, — и нет, не забыл. Все тезисы у тебя в кабинете. Отчет по китайцам в красной папке, стратегия на следующий квартал в синей.

Отец замирает на секунду, как будто хочет сказать что-то еще, но потом машет рукой и улыбается:

— Хорошего вечера, сын.

Его взгляд цепляется за мою руку с изображением Фемиды, которую я почему-то решил не смывать:

— Это еще что за детский сад?

— Полина нарисовала, — пожимаю плечами.

— И что? Ты теперь руки мыть не будешь, чтобы не смыть этот шедевр?

— Буду, — заверяю отца, — и между прочим, уже мыл неоднократно. Но аккуратно. Этот шедевр мне дорог как память.

Я с трудом пытаюсь не рассмеяться и отец тоже улыбается, бормочет что-то про “современную молодежь” и скрывается за дверью кабинета.

Богдан уже ждет меня за барной стойкой и отчаянно флиртует с Аидой, барменшей. Думаю, глубоко в душе он знает, что ему ничего не светит, но это не мешает ему каждый раз отрабатывать на ней свои пикаперские способности.

— Здорова, чувак, — приветствует меня друг и хлопает по плечу. — Наконец-то! Я уже думал, что ты меня опять кинешь.

— Привет, Алекс, — Аида одаряет меня улыбкой. — Тебе как обычно?

Я когда-то читал, что если бармен задает тебе этот вопрос, самое время записываться в клуб анонимных алкоголиков. Но если учесть, что мое “как обычно” — это пиво, думаю, пока можно не паниковать.

Я киваю Аиде и забираюсь на высокий стул рядом с Богданом.

— Как тебе вот те чикули? — спрашивает он, мотнув головой влево. Аида закатывает глаза, но ничего не говорит. Она, в принципе, привыкла, что мы отсюда редко уходим по одиночке. Если ее и раздражает то, что Лазарев еще минуту назад флиртовал с ней, а сейчас планирует подкатить к другим барышням, виду она не подает. Возможно даже, наоборот, радуется, что его внимание переключится на кого-то другого.

Девчонки и правда ничего. И на мгновение у меня даже мелькает мысль, что одна из них вполне может со спины сойти за Дарью, но я собираю в кулак остатки здравого смысла и отрицательно мотаю головой.

— Считай, что тебе повезло. Можешь забирать обеих.

— Да ладно, Булавин, ты чего?

Я знаю, что Богдан не поймет, если скажу ему, что пока я увлечен Дарьей, другие женщины меня не интересуют. В его мире хранить верность девушке, с которой у тебя еще ничего не было — как минимум глупо. Но в моих мыслях Дарья уже моя, пусть она об этом еще не догадывается. Поэтому я делаю глоток и киваю на его почти пустой стакан виски:

— Можешь заказать свой любимый Далмор, я сегодня угощаю.

Не то чтобы Лазарев сам не мог позволить себе напиток подороже, но все же на каждый день он предпочитает что попроще. Друг удивленно вскидывает брови и интересуется:

— С чего это вдруг такая щедрость? — И не дожидаясь моего ответа, начинает ржать: — Сразу предупреждаю, даже если купишь мне целый ящик, я тебе не дам.

— Иди нахер, — говорю беззлобно.

— Булавин, а ты ориентацию не сменил случайно? — продолжает веселиться Богдан. — С телочками знакомиться не хочешь, меня дорогим пойлом угощаешь…

— Можешь не переживать, ты не в моем вкусе, — я уже начинаю жалеть, что решил отблагодарить друга за тату. Тем более, что Фемиду мне Полина нарисовала, лучше бы ее в бар сводил. Видит бог, ей бы это сейчас не помешало. За последние пару недель в ее жизни случилось столько дерьма, что я удивляюсь как она сама еще не решила устроить “гастротур” по всем окрестным барам.

Лазарев еще какое-то время пытается уговорить меня составить ему компанию для веселого продолжения вечера, но за это время девушки, на которых он положил глаз, находят себе других компаньонов. Богдан, впрочем, особо расстроенным не выглядит, хотя продолжает нудить о том, что я ему все планы обломал.

Утро началось с дикого разочарования, когда я понял, что безудержный секс-марафон с Савельевой мне всего лишь приснился. А я-то думал, что период эротических снов закончился вместе с периодом полового созревания. Но нет, во сне я трахал Дарью в таких позах, о которых пятнадцатилетний я и не догадывался.

Поэтому когда мы с Полиной вновь заехали за Дарьей, я не мог перестать гадать насколько “вещим” был мой сон. Реально ли она так раскрепощена в постели, как это нарисовало мое подсознание или все-таки мне придется поднапрячься чтобы проделать с ней все то, что приснилось? Кстати, во сне у нее была татуировка на щиколотке, правда не Фемида, но это не мешает мне прожигать взглядом ее ноги.

Я достаю телефон и пишу наугад:

“Она на предплечье?”.

Дарья удивленно поднимает брови и я одними губами произношу “тату”. Она закатывает глаза и снова утыкается в телефон, но ответное сообщение мне не пишет.

“На груди?”, — я решаю так быстро не сдаваться.

Шумно вздыхает, но снова игнорирует.

“Неужели на копчике?”, — пишу и добавляю смайлик с огромными удивленными глазами.

На этот раз она возмущенно сопит, но все равно ничего не отвечает. Я же уже не могу остановиться. Сам не в силах объяснить почему мысли о ее тату меня так заводят. Я не любитель наколок, и хоть у меня были девушки с татуировками, никогда не придавал им большого значения. Ну подумаешь, рисунок на теле… Но со вчерашнего дня мысли о тату Дарьи не дают мне покоя. Это сводит меня с ума. Торкает. Возбуждает.

“Под грудью?”

Дарья опять вздыхает, но на этот раз я вижу как ее пальцы скользят по экрану телефона и через мгновение читают сообщение:

“Забудь, Булавин.”

Ни единого, блядь, шанса.