Прыжок в высоту

Элизабет Гросс, 2018

Произведение рассказывает о тридцатилетней журналистке Элизабет, которая, возвращаясь из Хельсинки, знакомится с джазовым музыкантом по имени Марк. Через общего приятеля он предлагает девушке присоединиться к его группе в европейском турне. Эта история о путешествиях, любви и одиночестве, но прежде всего – о времени, в котором мы живем. Благодаря ярким и смешным диалогам перед читателем раскрываются актуальные проблемы российского и европейского общества.

Глава I. Весна

После знакомства с Марком еще неделю я прокручивала наши разговоры у себя в голове, пытаясь понять, почему он исчез и даже не спросил мой номер. Я надеялась хотя бы на то, что Фельдман запомнил мою фамилию Гросс, которая указана в социальных сетях, но сообщений по-прежнему не было. Потратив не один час на просторах интернета, никого похожего на Марка я так и не нашла. В итоге, откинув мысли о своей четырехчасовой неразделенной любви, я попросту отпустила ситуацию.

Мой попутчик заинтересовал меня не только необычным бэкграундом и образованностью, но и тем, что оказался евреем. Они для меня представляли особую ценность. Я очень гордилась, что небезосновательно могла себя причислять к «избранному народу». Ведь моя прабабушка Сара по отцовской линии была наполовину еврейкой. А прадед по маминой линии — польским евреем. Большую часть жизни он прожил в Белоруссии под другими именем и фамилией, чтобы не вызывать к себе подозрений. Фамилия Гросс мне все-таки досталась от отца, чьи еврейские родственники до Октябрьской революции владели золотыми рудниками в Новосибирске. Несмотря на родословную, еврейкой я была так себе, потому что, как мы привыкли говорить, это седьмая вода на киселе. Но мне очень хотелось таковой себя считать.

Пока мысли о Марке бушевали в моей голове, в Петербурге наступил март. Это то самое время, когда весны уже очень хочется, но происходящее за окном мало на нее похоже. Как правило, именно в этом месяце дует самый холодный ветер, за ночь на улицах образуется грязное месиво, которое к вечеру превращается в лед. Или наоборот.

У фриланса, или попросту удаленной работы, есть свои значительные преимущества. Одно из них — отсутствие часа пик в твоей ежедневной жизни. Пресс-мероприятия, куда меня приглашали, я посещала чаще всего во второй половине дня, впрочем, как и редакции, для которых писала статьи. После офисной работы такой режим какое-то время казался мне непривычным, иногда не хватало банальных разговоров с коллегами. Но постепенно я втянулась в новый график. Размеренная жизнь позволяла мне подниматься около десяти, и после плотного завтрака я принималась за работу.

Обычный мартовский день тянулся за окнами моей квартиры, пока я сопела в подушку. Телефон под ухом начал раздражающе вибрировать. Продрав глаза, я увидела сообщение в социальной сети:

«Привет, давно не общались. У меня к тебе есть разговор, точнее деловое предложение. Найдешь время для встречи?»

Писал мне Макар, настолько старинный знакомый, что о его существовании я давно позабыла. Сначала возникла мысль, что мне все это снится, но дикий визг соседского Андрюшки сверху развеял все сомнения. Это была реальность.

«Да что ему надо!» — пронеслось у меня в голове.

Свой ответ я решила написать после завтрака, ибо не стоит беспокоить голодную барыню.

Я лениво пережевывала свой утренний тост с арахисовой пастой под звуки «Радио Берлин». Помимо немецкого, которым я решила заняться после встречи с Марком, там звучали исполнители, как говорится, на все времена: Sting, R.E.M, Jamiroquai и еще много кого интересного. Под легкую мелодию Mojo «Lady» я стала вспоминать, как Макар появился в моей жизни.

Макар был крепким парнем среднего роста и отличался брутальностью и нарочитой мужественностью. На момент нашего знакомства он играл в малоизвестной рок-группе, параллельно занимаясь ее продвижением на музыкальном рынке. Да и в целом был неким идейным вдохновителем для остальных членов коллектива. Он наткнулся на профиль моей одноклассницы Эки в социальной сети, которая в то время стремительно набирала популярность среди молодежи, и пригласил ее сняться в их клипе. В качестве группы поддержки Эка, с которой мы регулярно общались, взяла меня с собой. В холодный августовский день на берегу Финского залива, где проходили съемки, мы впервые и встретились с Макаром.

Моя школьная приятельница отличалась необыкновенным умением находить общий язык практически со всеми, что меня всегда удивляло. Я не умела дружить с каждым, кто проявлял ко мне интерес, поэтому Эка часто была неким «связующим» человеком между мной и какой-то компанией, где без нее я бы точно не оказалась. Неудивительно, что после съемок на заливе она стала общаться с Макаром. Нужно сказать, что моя подруга была очень видной девушкой. Чистокровная грузинка с крупными формами, высокая и пошловатая, она обладала прекрасным чувством юмора и умением «закрутить» парня в два счета. Конечно, Макар повелся на этот «боевой комплект». Их связь просуществовала какое-то время, но был ли у них роман, история умалчивает.

Под истеричные крики соседей сверху, которые в какой-то момент вытеснили Mojo, мои воспоминания о Макаре оборвались. Его сообщение казалось мне странным, ведь с Экой мы давно не общались. У меня был свободный час перед презентацией новых духов, и я все-таки согласилась с ним встретиться.

Крепкий брюнет с немного вьющимися черными волосами ждал меня в кафе на углу Каменноостровского и Большой Монетной. Он сидел с очень серьезным видом и что-то внимательно читал в телефоне. Мое появление заставило его оторваться от гаджета и остановить на мне хитрый взгляд.

— Лиза, привет! — произнес Макар.

— Привет-привет, давно не виделись, — улыбаясь, ответила я.

Мы обнялись. Я сделала это без особого энтузиазма, в то время как мой знакомый постарался на славу.

— Ну, рассказывай, чем ты сейчас занимаешься? — сев на место, спросил Макар.

Я вкратце описала свою работу журналистом и заострила внимание на том, что рассиживаться времени нет, ведь новые духи сами себя не понюхают и о себе не напишут.

— Хорошо, я тебя понял, — с ухмылкой ответил Макар.

Из небольшой преамбулы, состоящей по большей части из дифирамбов самому себе, я узнала, что рок он давно не играет, но в музыкальной сфере по-прежнему крутится. А точнее, занимается продвижением джазовых групп и организацией для них гастролей.

— Ты что-нибудь слышала о Vagabrothers?

В голове моей сверкнула молния. Образ наглого Марка возник между мной и Макаром. И, слегка стушевавшись, я протянула:

— Да.

— Отлично! Я как раз с ними работаю. Ситуация следующая. В начале лета мы отправляемся в европейский тур с концертами, и нам очень нужен пишущий человек вроде тебя. Гастроли продлятся, скорее всего, до середины августа. Тебе такое могло бы быть интересно?

— А то! Я люблю джаз, правда, плохо в нем разбираюсь. А что писать нужно будет?

— Разные тексты, вроде анонсов выступлений или небольших статей. Где-то придется помогать мне в организационных вопросах. У тебя как, кстати, с английским?

— В целом, неплохо. Я могу писать и на нем.

— Давай лучше на русском, Марк у нас хорошо переводит. Главное, чтобы исходник был грамотный.

— А кто такой Марк? — прикинувшись шлангом, спросила я.

— Он играет на ударных и отвечает за репертуар. Если проще, мы с ним оба у руля. Остальные больше как исполнители.

— Понятно, — протянула я.

— Давай сделаем так: напиши пару текстов в качестве тестового задания, темы я вышлю на почту. Если нам с Марком понравится, я приглашу тебя в студию познакомиться с ребятами. Идет?

— Вполне. Погоди, а кто раньше писал тексты?

— Да была у нас одна, Олей звали. Она в Штаты не так давно уехала. Короче, это вообще неважно.

Мы еще немного поболтали с Макаром на темы, не связанные с работой, и, расплатившись за кофе, вышли на улицу.

— Объясни, почему ты решил именно мне все это предложить.

— Честно сказать, это была идея Марка. Он случайно увидел тебя в ленте моих друзей, — ответил Макар. — Потом все удивлялся, откуда мы знакомы. Я ответил, что твоя подружка снималась у нас в клипе. Потом Фельдман рассказал про поезд из Хельсинки и немного про тебя.

— А что конкретно?

— Что ты очень разносторонний человек, с которым приятно иметь дело.

— Теперь ясно, — пытаясь скрыть торжествующую улыбку, ответила я.

Мы обменялись с Макаром контактами и распрощались. Пройдя несколько шагов, я услышала голос вслед:

— А Марк оказался прав, ты ценный экземпляр!

* * *

Презентация прошла по стандартному сценарию: сначала все долго собирались, потом PR-менеджер парфюмерной компании расхваливала нам «аромат для истинных ценителей роскоши», чей ценник, между прочим, превышал минимальную зарплату по стране. После долгих речей об уникальности нового продукта оголодавшие журналисты, включая меня, потянулись в сторону накрытых столов с закусками и шампанским. Я быстро почувствовала эффект от игристого, непринужденно поболтала с парой знакомых, но после презентации поспешила вернуться домой. К тому времени Макар уже выслал мне задания, так что, окончательно протрезвев, впервые в жизни я села писать о джазе.

Наутро я внесла кое-какие правки в текст и отправила его Макару. Как часто со мною бывает, я рассчитывала на быстрый ответ, но мой старинный приятель явно ушел в глухую оборону. Он не писал и не звонил. А я, в свою очередь, не хотела быть навязчивой, поэтому занималась бытовыми делами и дописывала статью о жемчуге, которую и так изрядно задержала. Мой телефон предательски молчал. Зазвонил он только спустя четыре дня с момента нашей с Макаром встречи. Но голос был совсем не его.

— Привет, Лиз, это Марк, могу отвлечь на пару минут?

От этих слов сердце у меня забилось чаще.

— Привет, конечно! Как жизнь? — ответила я, стараясь не выдавать своего волнения.

— Спасибо, все в порядке. Я прочитал твои тексты. Сможешь подойти в пятницу к нам в студию около трех?

— Погоди, проверю свой ежедневник.

Я бессовестно лгала. Никакого ежедневника у меня не было. Вдобавок я прекрасно знала, что в этот день абсолютно свободна. Но мне хотелось показаться Марку очень деловой. Быстро схватив увесистую кулинарную книгу, я стала шумно перелистывать страницы, будто ищу в своем плотном расписании время для встречи. На рецепте ленивых голубцов я осознала, что пора прекратить свое дешевое представление, и мы быстро договорились о встрече. До нее оставалось жить два дня, и это было на тот момент самое трудное для меня испытание.

Как типичная женщина, я стала думать, что же надеть. На улице было еще прохладно, но снег начинал потихоньку таять, оголяя куски мокрого асфальта. Мои дружеские связи пришлись кстати. В одном дорогущем магазине, где работала администратором моя подруга, я получила значительную скидку на нужную мне вещь из текущей коллекции. Приталенное платье из черного шелкового трикотажа с кружевными вставками на рукавах и в области талии — идеальное сочетание, чтобы выглядеть стильно и со вкусом. Я надела обновку с колготками цвета марсала, добавила черные ботинки на шнуровке, прикрывающие щиколотку, и с яркими губами отправилась влюблять в себя Марка. Уже в метро я вспомнила, что на презентации мне подарили пробник «чарующей роскоши». Вытащив из косметички малюсенький флакон, я нанесла немного аромата на шею и запястья. После чего приятный запах граната окутал меня легким облаком, а моя самооценка в этот день превысила отметку максимум.

Студия находилась недалеко от кафе, где мы встречались с Макаром, рядом с Австрийской площадью. Я шла небыстрым шагом по Каменноостровскому проспекту и пыталась хоть как-то побороть свое волнение. Несмотря на отточенную журналистскую коммуникабельность, я все равно немного тушевалась при знакомстве с новыми людьми. В тот момент ощущение было такое, словно я иду на важное для себя собеседование. Хотя отчасти ведь так и было. Скажу честно, ребята из группы меня не так волновали, как встреча с Марком. Свернув на улицу Мира, я прошла по ней три дома и нырнула в арку. Во дворе было несколько вывесок, нужная мне значилась как «Studio 812»^[6]. Рядом с дверью стоял молодой человек и курил. Нас разделяли несколько метров, но уже издалека я заметила, насколько он красив. Высокий, плечистый, с русыми, немного вьющимися волосами, он затягивался сигаретой и смотрел на меня. Чем быстрее я приближалась к двери, тем больше убеждалась, что передо мной ожившая статуя Давида работы Микеланджело. Было очевидно, что он иностранец — либо американец, либо австралиец. Пропорциональные черты лица, голубые глаза и аккуратная щетина создавали совершенную мужскую внешность, о существовании которой в России даже не догадываются. Докурив, он слегка поднял брови, отчего на его лбу образовалось несколько морщинок. Улыбаясь, иностранец открыл мне дверь.

— Thanks,^[7] — с кокетством произнесла я.

— Пожалуйста, — произнес Аполлон, с трудом выдавливая из себя каждый звук, а потом прибавил: — Я немного говорю по-русски.

Это было очень смешно. Как же, как же тяжело дается бедным иностранцам произношение русских слов.

— Great! Anyway, I speak English,^[8] — ответила я.

Мы вошли внутрь. Нас встретила невысокая приветливая девушка с длинными черными волосами. Худенькая, даже хрупкая, она была одета в темно-синие джинсы прямого кроя и обтягивающую черную футболку, которая кричала о том, что лифчика под ней нет. Маленькая, но столь сексуальная грудь выглядела дерзко и явно имела какую-то цель. Девушку звали Софья, и она ну очень быстро разговаривала. Из-за чрезмерной эмоциональности в уголках ее губ скапливалось немного слюны, которую она не успевала глотать.

— Ты, должно быть, Лиза! Макар предупреждал, что сегодня должна подъехать девушка для Vagabrothers.

— Привет, это я.

Соня была администратором студии, следила за порядком и должна была знать, кто сюда приходит и зачем.

— Ребята еще не собрались, но ты подожди в переговорной. Сейчас все подтянутся. Хочешь, я кофе тебе сварю?

— Да, спасибо! А можно мне пока воды?

Задорная Сонька показала мне, где кулер, а заодно и проводила в переговорную.

Помещение, которое занимала студия, оказалось достаточно большим. Пройдя по коридору со множеством дверей, я оказалась в просторной светлой комнате с большими окнами. Посередине стоял стеклянный стол, к нему были приставлены ярко-оранжевый диван и несколько стульев. С улицы светило мартовское солнце, гармонию которого перебивал отчетливый запах перегара. На диване лежало упитанное мужское тело и страдало. Лицо искажали боль и безысходность ситуации. Уверена, что в этот самый момент парень в очередной раз давал себе клятву, что никогда больше не будет пить. Даже пиво.

— Это у нас Семен, — произнесла с ехидством Соня. — Ему сегодня малость нездоровится. Сема, сядь нормально, тут гости!

Семен медленно поднялся и с трудом принял вертикальное положение. Подперев руками свою пока неясно мыслящую голову, на выдохе он произнес:

— Я гитарист.

Без улыбки на все это смотреть было нельзя. Я представилась и села на стул напротив. Следующим зашел Джейсон. Им оказался тот самый курящий Аполлон, которого я встретила еще на улице.

— Still so bad? — спросил он Семена.

— Oh yes, holy shit,^[9] — вяло ответил тот.

Джейсон очень аккуратно сел рядом с Семкой, чтобы не причинять ему лишних мучений. Заглянула Соня с чашкой кофе для меня и чаем для страдальца. Он благодарно кивнул за проявленную заботу и стал медленно делать маленькие глотки. Выходило у него это настолько громко, что если бы где-нибудь проходил чемпионат по хлюпанью, гитарист стал бы его абсолютным победителем. Пока Семен боролся с похмельем и оглушал меня раздражающим звуком, я беспардонно рассматривала Джейсона. Как я уже говорила, он был красив и благороден, настоящий «парень-сказка», «парень-мечта».^[10]Не выдержав, я прервала наше молчание.

— Where’re you from?

— From New York.^[11]

Моя наблюдательность на улице не подвела. Джейсон оказался американцем из семьи врачей, отец был хирургом, а мама — педиатром. Сестра Бриджит занималась продажей медикаментов или еще чего-то такого. После школы Джейсон поступил на медицинский, как хотели его родители, но бросил учебу из-за чрезмерной любви к музыке. В итоге, через год он оказался в консерватории и стал контрабасистом. В России он жил уже почти три года, о чем вовсе не говорил его русский. Джейсон, как и многие иностранцы, которых я знаю, был влюблен в загадочную русскую душу со свойственной ей меланхолией. Звучало это красиво, но на деле не означало ничего. Он вырос в благополучном районе Бруклина, где в одну линию выстроены аккуратные трехэтажные домики с чистыми крылечками. Я так и представила, как он, будучи еще подростком, сажает деревья в каком-нибудь public garden^[12] неподалеку от своей благополучной американской жизни. Про себя я решила называть его «золотой мальчик из Бруклина». Это определение давало ему самую точную характеристику.

Спустя одну чашку чая и кофе появились парень с девушкой, голоса которых были слышны еще из коридора. Оба высокие и стройные, они обсуждали фильм, который смотрели накануне. Девушку звали Надей. У нее были большие голубые глаза и короткие, немного с рыжиной волосы. Одета она была по-спортивному. Как и Джейсон, Надя имела врачебное прошлое, но куда более серьезное. Еще каких-то пару лет назад она была ортодонтом и хорошо зарабатывала. После пяти лет врачебной практики Надя внезапно все бросила и пошла учиться играть на саксофоне, живя на накопления. А когда они стали заканчиваться, начала играть в джазовых ансамблях. Волею случая или судьбы на одном из выступлений в «Шляпе»^[13] к ней подошел Макар и предложил присоединиться к Vagabrothers. Миша — молодой человек с Надей — оказался клавишником. Как и подобает всем пианистам, у него были тонкие длинные пальцы. Свои отросшие темные волосы Миша аккуратно убирал за торчащие уши, что придавало ему слегка простоватый вид. Мы посидели впятером буквально несколько минут, как я услышала знакомый голос Марка. В меру низкий, с легкой хрипотцой, он чуть не заставил мое сердце выпрыгнуть прямо на стеклянный стол. Макар и Фельдман приближались к нашей двери. В голове моей стучала барабанная дробь, оповещающая появление главного героя сегодняшнего дня.

Ребята шумно ввалились в «перегарную», освещенную весенним солнцем. Мой взгляд, конечно, был прикован к Марку. Все в тех же черных джинсах и серой футболке с надписью «People puke when I smile»^[14] он казался мне сверхпривлекательным. Наконец-таки я рассмотрела, что написано у него на шее: это была татуировка с надписью «Jazz».

Фельдман посмотрел на меня, приветливо кивнул и сел рядом.

— Так, ну вот мы и в сборе, — скомандовал Макар. — Лиза уже, наверное, со всеми перезнакомилась, пока я ждал Марка. Он ведь вовремя никогда прийти не может.

— Ой, будет вам, Макарий Дмитриевич, полно-с. Давеча сами ждали вас с получаса в кибитке городской, пока соизволили-с все юбки накрахмаленные надеть да к балу явиться, — с выражением ответил Марк.

Под бурный смех, заполнивший все помещение, Макар спокойно, но с упреком смотрел на наглого Марка и поджимал губы. А тот победно ликовал, что его шутку по достоинству оценили, исключая только, пожалуй, Джейсона.

— Well, stop talking bullshit, — перешел на английский Макар, чтобы Джейсон втянулся в разговор. — Here is a new member of our team, Elizabeth. She’ll join us in our European tour as a copywriter and my assistant.^[15] — Hey, guys! Happy to be here.^[16]

Дальше разговор пошел о планах на лето, Макар перечислял страны, которые составляли наш маршрут. Во многих из них я уже была, а некоторые мне предстояло посетить впервые.

— Liz, what about your documents? Do you have a Schengen visa already?

— Yes, I do. Plus I’m a happy owner of US visa, so, ready for everything.^[17]

— Но только не к Англии, — встрял Марк. — Или у тебя и такая есть?

— Нет, такой визы у меня нет, — спокойно ответила я.

— Макар, а может, ты ей сделаешь? Пусть Лизавета едет с нами в начале мая в Челтнем на фестиваль.

— Mark, in English, — кивая в сторону Джейсона, ответил Макар. — I’ll think it over.^[18]

Пока Макар рассказывал о подробностях тура, я украдкой посматривала на Марка и каждый раз ловила его взгляд. От запястья до локтя его правая рука была замотана пищевой пленкой, под которой просматривалась свежая черная татуировка. — Что набил? — тихо спросила я.

— Портрет Арта Блэйки.^[19]

Я понятия не имела, кто это, но, видимо, известный джазовый музыкант.

— Знаешь его? — вопросительно посмотрел на меня Фельдман.

— Марк, давай ты похвастаешься Лизе своим новым платьем чуть позже, когда я закончу говорить о делах, которые, кстати, и тебя касаются, — уже с раздражением произнес Макар.

— No problem, pikey, — с нахальной улыбкой ответил Фельдман, — as your dedicated henchman I shall be obedient.^[20]

После этой фразы он сделал что-то вроде реверанса рукой и слегка опустил голову.

Но Марк в тот день был явно в ударе и быть спокойным не собирался. Он постоянно отпускал шуточки, причем по-английски у него это получалось даже более изощренно, чем по-русски. Он словно жонглировал британскими сленговыми словечками. Макар не мог держать удар на равных, ему просто-напросто не позволял словарный запас. Через сорок минут по его лицу было видно, как сильно Фельдман его раззадорил. Еле сдерживая раздражение, Макар отшучивался как мог, но превзойти своего соперника ему никак не удавалось. А Марк, словно настоящий кокни (cockney),^[21] пытающийся облапошить лондонского интеллигента Макара, косился на меня и следил за реакцией.

Накалившуюся ситуацию разрядила Соня, чей мотив с торчащими сосками мне стал теперь ясен. Софья вошла в комнату с двумя коробками сока и поставила их на запотевший от эмоций стол.

— Макар, — с женским кокетством произнесла Сонька, — а ты мне поможешь принести стаканы? А то ребята пить, наверное, хотят, Семен так уж точно.

Макар весь переменился в лице. Издевки Марка сразу перестали его волновать, и он, готовый хоть в огонь, хоть в воду, где бы эти стаканы ни стояли, вышел с Соней в коридор.

Все сразу расслабились, открыли окно. Комната, в которой еще три минуты назад чуть не произошло извержение вулкана, стала наполняться свежестью и прохладой. Было видно, как Марк доволен собой. В его больших блестящих глазах отражались самоуверенность и чувство превосходства над соперником. Он знал, в чем его сильная сторона, и очень хотел это продемонстрировать. Операция прошла явно успешно.

Хихикающие Макар и Соня вернулись через десять минут.

— Er hat gerade so ein süßes Weib gevögelt!^[22] — наклонившись близко к моему лицу, шепнул Марк. — А я ведь тоже не против. Может, сегодня все-таки ко мне?

Ситуация повторялась. Только без фонарей, снежинок и легкого головокружения от первой встречи с Марком.

— Вечер уже занят, у меня сегодня свидание, — решила остудить я своего приятеля. Спасибо датскому знакомому Фредерику, который был в Питере по делам. Неожиданно, еще утром он пригласил меня на прощальный пятничный ужин.

Было около семи вечера. Я не думала, что так надолго задержусь в студии. Моя сумка разрывалась от сообщений неугомонного датчанина. В какой-то момент мне стало казаться, будто сейчас там все задымится.

— Так, ребят. На сегодня, думаю, закончим, — сказал уже спокойный Макар. — Лиз, по билетам я тебе расскажу позже, ближе к отъезду.

Ребята засобирались. Я тоже поспешила. Мне хотелось все-таки увидеть Фреда, с которым мы познакомились в Будапеште прошлой осенью. Он был бывший военный, как говорится, красивый-здоровенный, с которым меня связывала переписка, приправленная легким флиртом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

«Студия 812» (англ.).

7

Спасибо (англ.).

8

Здорово! В любом случае я говорю по-английски (англ.).

9

— Все так же плохо?

— О да, черт возьми (англ.).

10

Обыгрывается фраза из песни «Город» группы «Танцы Минус».

11

— Откуда ты?

— Из Нью-Йорка, (англ.)

12

Общественный сад (англ.).

13

Джаз-клуб в Петербурге.

14

Людей тошнит, когда я улыбаюсь (англ.).

15

— Так, давайте прекратим обсуждать всякую ерунду. У нас новый человек в команде. Это Елизавета. Она присоединится к нашему европейскому туру в качестве копирайтера и моего ассистента, (англ.)

16

— Привет, ребята. Счастлива быть здесь, (англ.)

17

— Лиз, что с твоими документами? У тебя уже есть шенгенская виза?

— Да, к тому же я счастливый обладатель американской визы. Так что готова ко всему, (англ.)

18

— Марк, по-английски… Я подумаю об этом, (англ.)

19

Знаменитый американский барабанщик.

20

— Без проблем, цыган… как твой верный паж/слуга я буду покорным (англ.).

Pikey — это деклассированный в Великобритании элемент, чаще всего ирландского происхождения (англ, сленг).

21

Низшие слои английского общества, известные своим диалектом.

22

Он трахнул такую бабу! (нем.)