Иногда я слышу, о чем ты молчишь…

Элизабет Гафри

Веста – живет и работает в Китае. Она, как никто, чувствует темноту, но не всегда может с ней справиться. С самого детства с ней происходят странные вещи, не поддающиеся логическому объяснению. Во сне ее зовет чей-то голос, она видит нечто странное и пугающее. В обычной жизни ее никогда не покидало ощущение, что за ней постоянно кто-то наблюдает. И однажды Он появляется и переворачивает всю ее жизнь с ног на голову. Именно от нее будет зависеть победа клана, которому принадлежит ее возлюбленный.

V Возвращение и тишина

Я наконец-то вернулась к себе в квартиру.

— Здравствуй, дорогая, — произнесла я вслух, разуваясь и проходя в спальню, — я скучала по тебе.

И тут что-то екнуло глубоко в сердце, будто сейчас я должна была что-то увидеть.

В квартире все было так, как я и оставляла до отъезда.

Зачем заранее нервничать, все нормально, — успокоила я себя.

Мои синие шторы, аккуратно заправленная кровать, письменный стол и кипа бумаг.

Я прошла на кухню. Как будто тысяча лет прошла, а не две недели. Я провела рукой по голубой плитке. И тут меня осенило, я выбежала из кухни обратно в спальню. Шторы, конечно же. Они раздвинуты! Но ведь я точно помню, что перед отъездом их зашторивала, это моя привычка с детства.

Я быстро пробежала глазами по комнате. Вроде, на первый взгляд, ничего не пропало. Я посмотрела на книжные полки и туда, где стояли всякие статуэтки и висели мои украшения. Но даже если бы сюда кто-то и залез, здесь нечего было украсть. Все дорогие украшения находились при мне.

Не знаю почему, но золото я никогда не носила. Было серебро, но это не такой дорогой металл, ради которого стоит залезать ко мне в квартиру. Техника, но она не представляла никакого интереса, так как была не новая уже когда я въезжала в эту квартиру.

Нет, зря волновалась, все на месте. Даже и переживать не стоит. Но вот шторы не давали мне покоя. Не могли же они сами по себе раздвинуться. Все окна закрыты, сквозняка нет, и не могло быть.

Что самое интересное, мне совсем не было страшно, я даже решила больше не думать об этом. Я прошла обратно на кухню, включила чайник и стала разбирать чемодан.

Распаковала компьютер, поставила на стол и включила. На чемодан у меня ушло чуть больше времени. Закончив с вещами, я протопала на кухню, налила себе кофе и пошла к компьютеру.

От статьи не отделаться, и чем быстрее я ее сделаю, тем лучше для меня. Я начала с отбора фотографий, которые сделала на Хайнане. Их было такое множество, что я потратила на отбор более двух часов.

Но вот они отложены в отдельную папку, и теперь я могу приступать к статье, которую начала уже на Хайнане. Она была посвящена отдыху на юге Китая. В итоге статья была готова через три часа, и отправлена.

— Версткой я займусь завтра, — вслух произнесла я.

Уже шесть, удивилась я. Быстро время летит. Я позвонила в офис и попросила новый номер газеты для верстки. Поговорила немного с начальником, поделились впечатлениями, кто и как отдохнул. Договорились, что завтра, в пять вечера, сдам газету в редакцию. А поскольку обложку я сделала в самолете, то осталось совсем немного.

Ну, а сейчас я хочу принять ванну и отдохнуть перед телевизором, посмотрев какой-нибудь фильм.

Я налила полную ванну, сыпанула немного специальных соли и пены и легла. Обычно, принимая ванну, я любила немного почитать. Но сегодня что-то не было желания. Из головы не шел сон, приснившийся в самолете.

Что бы это могло значить? Этот шепот теперь будет мерещиться мне везде, наверное, приходя и мучая мои, и так уже не спокойные, сны. Этот шепот настолько четко звучал у меня в голове, что я с точностью могу сказать, что узнала бы его из миллиона. На самом деле я уже знала, что шепот — это сплетни, но сплетни всегда были и будут вокруг меня. Я привыкла, понимая, что не червонец, чтобы всем нравиться, но почему-то у меня было стойкое ощущение того, что смысл здесь гораздо глубже, чем просто сплетни.

А существует ли этот голос на самом деле? Вернее спросить, существует ли хозяин этого голоса? Но как может существовать шепот, который я слышала во сне?

Я лежала в ванной и должна была расслабиться, но вместо этого я все больше и больше засыпала себя вопросами, на которые не знала ответы. Минут через двадцать я поймала себя на мысли, что хочу вновь услышать этот шепот.

— Веста, ты что, ненормальная?, — задала я вслух вопрос.

Во сне шепот напугал меня до чертиков, как можно хотеть того, чего так боишься? Я точно сошла с ума, подумала я.

Лежа в ванной и размышляя о происходящем, не заметила, как веки стали наливаться свинцом, и я провалилась в сон. Опять.

«Не спи, Веста, не спи», — уговаривала я себя, практически силками вытягивая из объятий морфея, но бороться было бесполезно. Такое ощущение, что я уже не могу это контролировать.

Я снова иду по белому коридору, только теперь это было больше похоже на огромный храм времен Египетских богов. Он был большим и просторным, а не как в первом сне — узким.

Сначала я шла очень медленно, а потом начала ускорять шаг. Не понимая, зачем и куда мне идти, шла вперед.

И вот я выхожу во второй зал, где по всему периметру стоят мраморные колонны, а в середине — статуя. Я еще не совсем поняла, что это был за бог, но уже точно знала, эта статуя принадлежит Египетскому богу. Я приблизилась к ней и обошла так, чтобы было видно лицо. Да, я не ошиблась, это была Баст — богиня любви и праздников в древнем Египте.

Ее ни с кем не спутаешь, так как у нее была голова кошки, а туловище женщины. Розовый мрамор так и манил к себе. Я опустила глаза и посмотрела на свое одеяние. По другому назвать это было нельзя. Длинная, слоновой кости, тога доставала мне почти до пят, а сандалии зашнуровывались до колен.

Я подняла голову, и, о Боже, что я вижу: собака! Это моя любимая собака Космос — Кося, как ласково мы называли его в семье. Он мчался мне навстречу, перепрыгивая, казалось, сразу по несколько метров.

Он не лает, он просто бежит на встречу, и когда до меня остается метр, он прыгает мне на руки. Кося, как сумасшедший, облизывает мне руки, шею, глаза и не может остановиться.

Я так увлеклась нашей встречей, что не сразу заметила, что вокруг нас уже собралось много людей. Все они, как и я, были одеты в длинные белые тоги. У кого-то — перевязанные на поясе веревками. Я продолжаю держать Косю на руках и не сразу понимаю, что все эти люди устремили взгляды на меня, и явно что-то от нас хотят. Но вот что? Они продолжают молчать, но я слышу их голоса.

— Веста, ты нужна нам, — шепчет кто-то.

— Веста, это должно произойти…, — люди начинают надвигаться на нас с Космосом. Но я их не боюсь, а наоборот, покорно выполняю все, что они говорят.

Меня кладут на сколоченные доски, покрытые белым шелком, Космос ложится рядом со мной, мокрым носом утыкаясь мне в ладонь. Я чувствую напряжение, не свое — его.

И тут происходит страшная вещь, которую я не понимаю и очень боюсь. Но уже слишком поздно что-то делать. Люди, стоящие рядом со мной, начинают высыпать скорпионов из железных ведер поверх нас. Меня парализует от шока, я понимаю, что двигаться уже нельзя, да и бесполезно. Я хочу, чтобы Кося убежал, но он упорно не хочет уходить, и продолжает лежать рядом со мной.

В тот миг я могла говорить с ним на одном языке. Не знаю, что это был за язык, но мы друг друга понимали. Он смотрел на меня и говорил: «Я с тобой до конца, я не брошу тебя».

Я не шевелилась, боясь, что если пошевелюсь, то скорпионы начнут нас жалить. И тут нас накрывают сверху белой простыней.

— Все, конец, — мелькнуло у меня в голове.

Скорпионы расползались у меня по телу, и, недовольные, что их чем-то накрыли, они все-таки начали нас жалить. Невыносимая боль пронзила мое тело, я чувствовала, как яд проникает внутрь и струится по венам, приближая мою смерть с каждым новым укусом.

Через минуту я почти ничего не чувствовала. По щеке катилась слеза, я, не отрываясь, смотрела на собаку.

Вдруг носилки взяли и куда-то понесли. Еще через мгновение мы полетели в пропасть. Над головой закружилась шелковая простыня, слетевшая с нас при падении.

Кос даже не скулил. Я знала, что ему больно, но он, оскалив пасть, молчал. Слезы лились ручьем по щекам. Я молилась, чтобы все это скорее закончилось, но мы продолжали лететь…

— Веста, слишком долго ты всматривалась в пропасть, — услышала я знакомый до боли голос. Только теперь он не шептал, а говорил. Если бы я могла закричать, я бы так и сделала. Но я была полностью парализована, и молча, внутри, переживала одновременно боль, страх и ненависть.

— Она начала всматриваться в тебя!, — закончил он фразу.

— Я вижу тебя! Не прячься!

Я кричала, как ненормальная, вода лилась через край ванны, слезы — из глаз. Я никак не могла понять, где я. Да что же со мной происходит? Почему я опять уснула? И спать-то не хотела. Опять кричала, и продолжались слезы. Хорошо, что это произошло дома, а не на глазах у Евы с Кариной. Сейчас я бы точно не отвертелась.

Я, наконец, посмотрела налево. Ванна, господи, я же уснула в ванной. На полу было море воды. Я завернула кран, и стала обертываться полотенцем.

— Космос, — произнесла я вслух. Мой любимый пес… Да, так действительно звали мою собаку. Но она умерла три года назад в возрасте семнадцати лет. И я безумно по нему скучала. Несколько раз хотела завести себе собаку, но не решалась, так как я все время в разъездах.

Собака во сне — это некий друг в жизни, и что там еще пишут в сонниках… Кажется, это встреча со старым другом, которого давно не видели.

«Сны, сны, сны, что же все они значат? Знаю точно, что после того, как я вижу такие сны, происходит что-то будоражащее. А может, даже и во время них», — промелькнула мысль и унеслась, не оставив следа. Что же — на этот раз?