Пламя нашей любви

Элизабет Биварли, 2011

Делла еще в детстве пообещала себе – свое тридцатилетие она отметит с размахом. В этот день она осуществит все, о чем только могла мечтать. И Делла сделала это… А еще получила совершенно неожиданный подарок.

Глава 2

Маркус Фоллон сидел на своем обычном месте за своим обычным столиком в своем клубе — все как всегда, только мысли его были совсем не обыкновенными. Или, по крайней мере, о совсем не обыкновенной женщине. Он никогда не встречал таких, как она. И не только потому, что она разделяла его страсть к опере и не совсем обыкновенные суждения о ней.

К несчастью, как только опустился занавес, она проскользнула мимо него, прошептав: «Всего хорошего» — и буквально побежала по проходу. Он потерял ее из виду еще до того, как смог что-то сказать. Спускаясь по лестнице, он поймал себя на том, что ищет хрустальную туфельку, но девушка не оставила ему даже этого. Она исчезла без следа. Как будто ее вообще не было. И он понятия не имел, как ее найти.

Маркус поднял бокал со скотчем и сделал глоток. Он разглядывал посетителей своего клуба и понимал, что снова ищет ее взглядом. Как бы это ни было странно. Однако в этом роскошном интерьере он видел все те же хорошо знакомые ему лица. Вот Берни Стигман на своем обычном месте — в темно-красном кожаном кресле у камина — разговаривает с Лукасом Уидмором, сидящим точно в таком же кресле по другую сторону камина. Долорес и Марион Хэджманн ужинают с Эдит и Лоуренсом Бик за своим обычным столиком в углу. Синтия Харрисон, как обычно, заигрывает с барменом Стью, который, как всегда, работает по субботам и, как обычно, твердо уклоняется от ее заигрываний. Впрочем, он потеряет работу, если будет флиртовать с клиентами.

Мысли о флирте вернули Маркуса к загадочной женщине в красном. Впрочем, это было совсем не странно. Мысли о флирте посетили его сразу же, как только он увидел ее сидящей напротив в «Паламбос», — настолько привлекательной она была. По-настоящему странным было то, что, как только он начал разговаривать с ней в театре, эти мысли ушли куда-то на второй план. И на самом деле ему хотелось еще поговорить с ней об опере. И совсем не потому, что их мнения так неожиданно совпали, а потому, что, когда она говорила об опере, она вся светилась. Когда он увидел ее в ресторане одну, она была красивой, но когда они говорили в опере — она была сияющей.

«Сияющая», — повторил он про себя и нахмурился. Он никогда раньше не употреблял это слово, описывая женщину. С другой стороны, возможно, это потому, что его отношения с ними никогда не переходили ту стадию, когда он мог бы отметить что-нибудь, кроме красоты. Это означало, что в отношениях с женщинами он вообще редко доходил до той стадии, чтобы разговаривать с ними. Стоило Маркусу переспать с кем-то — что, как правило, случалось довольно быстро после встречи, — как он сразу же терял к ней интерес. Может, потому, что редко встретишь женщину, которую интересно узнать, так сказать, не в библейском смысле.

В этот момент непрошеный голос отчитал его за нелицеприятный комментарий. Однако это был не его голос. Это был голос Шарлотт, хриплый от слишком большого количества сигарет, выкуренных ею за восемьдесят два года жизни.

За последние двадцать лет, прошедших со времени их знакомства, он не раз позволял себе нелицеприятные высказывания о представительницах противоположного пола с одной лишь целью — чтобы Шарлотт поправила его и наставила на путь истинный.

Господи, как же ему не хватает ее.

Он посмотрел на розовый «Космополитен» — бокал запотел: он стоял здесь слишком долго. Роза начала увядать — лепестки потемнели по краям. Даже оперная программка выглядела потрепанной. Жизнь этих предметов подходит к концу. Они выглядят так же, как выглядела Шарлотт, когда в последний раз сидела за этим столиком.

Она умерла через два дня после того, как закончился сезон в опере. Прошло уже семь месяцев после ее похорон, но горе Маркуса не утихало. В который уже раз он задавал себе вопрос, что происходит после того, как душа покидает этот мир? Дают ли там, где сейчас Шарлотт, оперы Верди и Визе? А как насчет стейка с кровью, который она заказывала в «Паламбос»? А «Космо»?

Маркус надеялся, что там, где Шарлотт сейчас, у нее все это есть. Где бы она ни была, она заслуживает всего самого лучшего. Потому что она всегда давала ему только самое лучшее.

Краем глаза он заметил кого-то в красном, пристально вгляделся, но это была Эмма Стигман, направлявшаяся к своему отцу. Маркус еще раз внимательно осмотрел комнату. Он всех здесь знает, так почему сидит один? Бармен Стью отнюдь не единственный, с кем пыталась заигрывать Синтия Харрисон. Маркусу достаточно подсесть к ней, и он не успеет оглянуться, как окажется в отеле «Амбассадор», который расположен по соседству. И он точно не потеряет работу из-за этого. Единственное, что он потеряет, — это ту пустоту внутри, которая не оставляет его с тех пор, как умерла Шарлотт. Конечно, завтра утром, когда он опять останется один, пустота вернется…

Он поднял стакан и допил свой виски, затем взял «Космополитен» Шарлотт и залпом выпил его. Он зажмурился, ожидая, когда вкус коктейля исчезнет, — как только она могла это пить! — затем снова открыл глаза…

На другом конце зала за столиком он увидел видение в красном — и не мог поверить своим глазам. Случайно встретить ее в третий раз… Это судьба.

Маркус забыл, что не верит в подобные вещи, и, боясь снова упустить ее, немедленно встал и направился к ее столику. Он успел сделать знак Стью и, не ожидая приглашения, уселся рядом с девушкой.

Она подняла глаза. На лице появилось удивление, затем она улыбнулась, явно желая приободрить его. Это тоже было ново для Маркуса. Он никогда не нуждался в ободрении. Наоборот, все в жизни он принимал как само собой разумеющееся. Такое случается, когда ты принадлежишь к одной из самых старых и блестящих фамилий. Ты всегда получаешь все, что захочешь. Часто тебе не надо даже просить об этом. Тебе подают это на блюдечке с золотой каемочкой.

— Надо заканчивать так встречаться. — На этот раз эти слова произнесла Делла.

— Совсем напротив. Мне начинает нравиться.

Услышав это, девушка покраснела, и Маркусу это было приятно. Как-то он не помнил, когда женщина в последний раз краснела. По крайней мере, застенчиво и так, чтобы это ей шло. Как правило, женщины краснели, когда он предлагал сделать в постели нечто такое, что в обществе считалось неприличным.

Впрочем, он опережает события. Прежде чем он окажется в постели с этой женщиной, пройдет много-много… часов.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

— По-моему, вы уже присоединились.

— Действительно… — Он изобразил удивление. — Тогда вы должны позволить мне угостить вас.

Она собралась что-то ответить, и на секунду он испугался, что она отклонит его предложение. Еще одно новое ощущение для него. Он никогда не испытывал подобного страха, и не только потому, что женщины очень редко отказывали ему, но и потому, что, если вдруг какая-то отказывала, он сразу же забывал о ней и находил другую. Но сейчас… Он не мог представить себе другую.

— Хорошо, — наконец сказала она, когда Стью подошел к их столику. — Бокал шампанского, пожалуйста.

— Принесите бутылку «Перрье жуэ кювэ белль эпок» две тысячи второго года.

— Пожалуйста, не нужно, это лишнее… — Она неожиданно замолчала.

Маркус решил, что это потому, что она не знает, как обратиться к нему. И так как он хотел сказать ей свое имя, чтобы ей пришлось назвать свое, то закончил фразу за нее:

— Маркус. Маркус…

— Пожалуйста, не говорите мне свою фамилию, — попросила девушка.

Он замер на полуслове — главным образом потому, что ее просьба показалась ему забавной.

— Почему?

— Просто не говорите, и все.

Никто никогда бы не сказал, что Маркус Фоллон делает то, что ему скажут. Но на этот раз он решил подчиниться.

— Хорошо. — Он протянул ей свою руку. — А ваше имя?

Она секунду колебалась, затем слегка коснулась его руки. Ее пальцы были тонкими и хрупкими, кожа цвета слоновой кости — нежной и теплой. Румянец на ее щеках стал еще более густым, когда он сжал ее руку в своей, но она не отдернула ее.

— Делла, — наконец ответила девушка. — Меня зовут Делла.

И снова без фамилии. Ну что же, он не станет настаивать. Но к тому моменту, когда эта ночь закончится, он будет знать о ней все. Например, где ее эрогенные зоны и какие звуки она издает, когда он будет находить их.

Он все еще держал ее руку. У нее прекрасные глаза. Светло-серые. Такие, в каких мужчина может утонуть навсегда. Такие, которые ничего не прячут и обо всем рассказывают. Честные. Глаза человека, который всегда делает только то, что правильно.

В это время раздалось покашливание Стью, и Делла попыталась высвободить руку. Маркус с неохотой разжал пальцы.

— Что-нибудь еще, мистер… — Стью остановился — по-видимому, он слышал их разговор, поэтому быстро поправился: — Что-нибудь еще, сэр?

Маркус сделал неопределенный жест рукой и попросил принести закуску, не назвав ничего конкретно. Его интересовала только сидящая напротив женщина.

— Ну что ж, — продолжил он разговор, — раз вы сидите здесь, в клубе «Виндзор», вы точно не новичок в Чикаго. У них лист ожидания. И, насколько я знаю, это ожидание длится не менее двух лет. Или вы гость члена клуба?

— Нет, я одна, — ответила девушка и, немного поколебавшись, добавила: — Сегодня вечером.

«По-видимому, это должно означать, что во все остальные вечера она не одна», — подумал Маркус. Впервые за вечер ему пришло в голову посмотреть на ее левую руку — обручальное кольцо никогда не останавливало его. Но кольцо было на правой руке. Стало быть, она даже не обручена, по крайней мере с тем, кто в состоянии купить кольцо.

— О, а может… — продолжил Маркус задумчиво, — вы среди тех, кто приобретает членство с рождения, как я. — Он улыбнулся. — Как бы они ни пытались вышвырнуть меня отсюда, они не могут.

— И почему же они хотят вышвырнуть вас, такого вежливого и респектабельного?

При этих словах его брови взлетели вверх.

— Вы все-таки новенькая в Чикаго, раз никто не успел предупредить вас обо мне. Обычно это первое, что сообщают молодым красавицам. Нет, серьезно, девяносто процентов здешних путеводителей прямо так и говорят: «Добро пожаловать в Чикаго! В нашем городе вам просто необходимо посетить Военно-морской пирс, небоскреб Джона Хэнкока, Музей естественной истории имени Филда и Аквариум Шедда. Но куда бы вы ни пошли, держитесь подальше от Маркуса… — Он на секунду замолчал. — Держитесь подальше от Маркуса Неизвестного — от этого парня одни неприятности».

Она рассмеялась. У нее потрясающий смех. Искренний, ничего не скрывающий.

— А что говорят остальные десять процентов путеводителей?

— О, остальные адресованы тем, кто рассчитывает хорошо провести время, пока находится, так сказать, вдали от своих цепей. Их интересуют все не слишком приличные места нашего города. — Он снова улыбнулся. — Мне и в них отведено довольно много места. Не то чтобы там упоминалось мое имя… — Он пожал плечами. — Но эти чертовы фотографы…

Она снова засмеялась. Ее смех согревал его и пробуждал какие-то совсем неизвестные ему чувства.

Стью принес шампанское, фрукты и сыр. Он как-то слишком долго возился с бутылкой — возможно, потому, что тоже считал Деллу необычным посетителем. И действительно, в ней не было ничего обычного.

Пока Стью наливал им шампанское, Маркус сказал Делле:

— У меня скверная репутация в городе. Спросите любого.

Она повернулась к бармену, который погружал шампанское в ведерко со льдом, и спросила:

— У него действительно скверная репутация?

Бармен посмотрел на Маркуса, который одобрительно кивнул, затем на Деллу и сказал:

— Да, мэм. И не только в Чикаго. Он всегда на страницах светской хроники, по всей стране, куда бы ни поехал. И еще эти веб-сайты, рассказывающие о знаменитостях. Если вас увидят рядом с ним, можете не сомневаться, вы тоже там окажетесь. У него скверная репутация.

Делла повернулась к Маркусу. Она больше не смеялась. Теперь в ее глазах было что-то похожее на… страх?

— Это правда? — спросила она.

Он все еще раздумывал над ее реакцией. Ему не хотелось обманывать ее, тем более что узнать правду не составит труда — достаточно залезть в Интернет. Поэтому он просто сказал:

— Боюсь, что да. — Он подумал, что она просто изображает страх, и решил подыграть ей. — Не бойтесь, в этот клуб никогда не проберутся папарацци. Вы в абсолютной безопасности здесь. Никто не увидит вас со мной.

В этот момент Маркусу пришло в голову, что как раз этого она и боится — что ее увидят с ним. И, может, не только папарацци. Кто-то, кому не понравится видеть ее рядом с Маркусом… или с кем угодно еще.

Он еще раз внимательно посмотрел на нее. Ухоженная, изнеженная, имеющая все — по крайней мере, так она выглядит. Женщины такого типа прокладывают себе дорогу в жизни, становясь любовницами мужчин, которые могут позволить себе иметь таких женщин. Ну конечно. Красивая, элегантная, сдержанная. Они всегда такие. По крайней мере, они так выглядят.

Выражение ее лица изменилось, и она наконец попыталась засмеяться, хотя в этом смехе уже не было ни капли веселья.

— Конечно, — сказала она, — я знаю. Я просто пошутила.

Он кивнул, но у него все же остались кое-какие сомнения. Может, у нее действительно кто-то есть. Может, у них очень близкие отношения. Может, этот кто-то совсем не обрадуется, что она здесь сегодня одна. Может, этому кому-то еще меньше понравится, что она здесь с мужчиной. Похоже, она действительно боится, что ее фотографии с Маркусом появятся где-нибудь, потому что этот кто-то устроит ей большие-большие неприятности.

Но кто она, эта загадочная женщина в красном? И почему ему так хочется узнать это? Чтобы как-то развеять напряжение, возникшее между ними, Маркус поднял бокал шампанского и сказал тихо:

— За вас.

Немного поколебавшись, она подняла свой бокал. И хотя тост не развеял неловкость, он все же вернул румянец ее щекам. Маркус решил, что этого достаточно. Для начала.

Делла потягивала шампанское, смотрела на мужчину, который сидел напротив нее, и думала о том, как так вышло, что все пошло не по плану. Она собиралась закончить этот чудесный вечер бокалом шампанского в знаменитом клубе «Виндзор» — в который попала только потому, что дала кое-какую сумму швейцару, — а в следующую минуту уже смотрела в эти карие с золотыми крапинками глаза, которые так взволновали ее в опере.

Маркус. Это имя идет ему. Как странно, куда бы она ни пошла сегодня вечером — он непременно был там. Впрочем, что же тут странного? Она же специально выбирала такие места, которые посещают только богатые и влиятельные люди, а он как раз из таких. И вот теперь выяснилось, что он еще и знаменитый. А это как раз то качество, которого ей бы следовало сторониться.

И все же чего она так испугалась? Он прав. В клубе только те, кто принадлежит к обществу. Не считая ее саму, разумеется. Никто, кажется, не обращает на них никакого внимания. К тому же уже поздно, девяносто процентов жителей города давно дома. И еще сегодня будет снег. Хотя для Чикаго это, конечно, не проблема. Но все равно большинство горожан, конечно, засели по домам, предварительно закупив провизию, и собираются провести воскресенье ничего не делая, в своих засыпанных снегом берлогах.

Делле тоже хотелось чего-нибудь в этом роде, но на самом деле она понимала, что примерно так и провела последние одиннадцать месяцев своей жизни — ничего не делая, в засыпанной снегом берлоге. Конечно, кроме тех случаев, когда она должна была делать то, что считал нужным Джеффри.

Однако сегодня не тот случай. Сегодня ее вечер. Ей было нужно подумать о том, чтобы завершить его в компании такого мужчины, как Маркус.

— Итак… — начала Делла, пытаясь вернуть разговору ту игривость, с которой он начался, — что же вы такого натворили, что заработали такую репутацию?

Он сделал еще один глоток шампанского, затем поставил бокал на стол, но вместо того чтобы оставить его, провел пальцами сначала по ножке бокала, потом по чаше. Движения его пальцев завораживали Деллу, особенно когда он начал медленно водить подушечкой среднего пальца по краю бокала. Медленно… медленно… О, как медленно… пока в животе у нее не стало горячо.

Она думала о том, что было бы интересно узнать, каково это, когда он вот так медленно проводит своими пальцами где-нибудь еще, ну… она не знала где. Например, по ее плечам, бедрам… Почувствовать его пальцы где-нибудь еще — в таких местах, прикосновение к которым сведет ее с ума.

При этой мысли она закрыла глаза, как будто в этом случае видения должны раствориться. Однако волнующие образы стали еще ярче, еще эротичнее, еще более живыми… О… Делла быстро открыла глаза — эти мысли должны исчезнуть. Но теперь она видела перед собой Маркуса, который загадочно улыбался, как будто точно знал, о чем она сейчас думает.

Теперь он водил по краю бокала двумя пальцами — средним и указательным. Делла беспомощно наблюдала, как он то раздвигал пальцы, то снова сводил их вместе. Он опустил их в бокал так, что они коснулись шампанского, а затем слегка дотронулся ими до губ Деллы.

Ей стало жарко, пульс участился. Не понимая, что делает, она приоткрыла рот и ощутила вкус шампанского. Она быстро откинулась назад и облизала губы, чтобы этот вкус исчез. Это невозможно! Что на нее нашло? Как можно так быстро почувствовать влечение к мужчине? Она почти ничего о нем не знает, только имя и то, что он любит оперу, хорошее шампанское. И еще то, что он купил для кого-то красную розу…

Да, роза. Как она могла забыть о ней? Возможно, он женат или, по крайней мере, состоит в близких отношениях с кем-то. Только любовного треугольника ей сейчас и не хватает!

И где сейчас эта роза? Он ее что, выбросил? Или сохранил вместе с программкой на память? Она окинула взглядом клуб. Роза и программка лежали на одном из свободных столиков. Рядом стоял пустой бокал. Интересно, они все же встретились? Может, несколько минут назад он вот так сидел с кем-то еще и проводил пальцами по бокалу, затем… Неужели он такой негодяй?

— Кого вы ждали сегодня вечером? — Вопрос вырвался у нее совершенно неожиданно.

По-видимому, Маркус тоже не ожидал ничего подобного, потому что его брови снова взлетели вверх.

— Никого, — ответил он. И вдруг продолжил: — Даже вас не ждал. Я никогда не ждал никого вроде вас.

— Но роза… И «Космополитен».

Он повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, куда смотрела она, и увидел пустой столик, за которым сидел. Он слегка ссутулился и наклонился вперед, словно хотел забыть о чем-то. Когда он снова посмотрел на нее, тень той печали, которую Делла заметила прежде, снова была в его глазах.

— Да, я купил розу и заказал коктейль для одного человека. Это был особенный человек.

— Был? — повторила Делла. — Так вы…

— Что?

— Вы не вместе?

— Нет. — По его лицу нельзя было сказать ничего о том, что он думает или чувствует.

Делле хотелось узнать что-нибудь еще об этой женщине, но по тому, как он вел себя, она поняла — не стоит этого делать. В конце концов, это не ее дело. Достаточно уже и того, что она вызвала у него неприятные воспоминания. Кем бы ни была эта женщина, она уже не часть его жизни — это ясно. Как ясно и то, что ему очень плохо от этого.

Эта мысль как-то слишком глубоко задела Деллу. Почему? Она больше никогда не увидит Маркуса. Поэтому, если он любит кого-то, это не может иметь для нее никакого значения. И чем меньше она будет знать о нем, тем лучше. Проще будет его забыть.

Даже если он из тех мужчин, которых женщины никогда не забывают.

Хотя Делла твердо решила сменить тему разговора, Маркус вдруг неожиданно сказал:

— Я знал, что она не придет сегодня. Но я все равно купил розу и заказал коктейль для нее. Я не мог по-другому… Она всегда опаздывала, — вдруг добавил он как-то особенно нежно. — Если бы я не сделал этого, это было бы чем-то вроде предательства, по-моему… — Он неожиданно замолчал и посмотрел на Деллу. Он больше не казался мрачным. — Вообще-то это какая-то невероятная сентиментальность с моей стороны. Так что я один. — Он сделал значительную паузу и спросил: — А вы?

Это был самый тяжелый вопрос для нее. Конечно, она одна — в том смысле, который Маркус имел в виду. В этом смысле она была одна уже почти год. А тот, с кем она была до этого, Иган Коллинвуд… Лучше бы его вообще не было. И не только потому, каким он оказался.

Но на самом деле Делла не одна. Правда, совсем в другом смысле. Она с Джеффри. По крайней мере, сейчас. А пока она с Джеффри, она не может быть ни с кем.

Ничего этого она не могла рассказать Маркусу, поэтому поднесла к губам бокал шампанского и сделала глоток. Он продолжал вопросительно смотреть на нее — и она сделала еще один глоток. Еще один. И еще один. Пока — кто бы мог подумать? — бокал не опустел. Однако когда она поставила бокал на стол, Маркус тут же наполнил его до краев. Когда он поставил бутылку, она улыбнулась и сказала:

— Маркус, вы пытаетесь напоить меня?

— Да, — не раздумывая, ответил он.

Его откровенность обезоружила ее — и она рассмеялась. По правде говоря, она уже и не помнила, когда в последний раз столько смеялась. Она никогда не была особенно веселой девушкой. Даже до встречи с Иганом. Кажется, она даже никогда не употребляла слово «веселый».

— У вас ничего не выйдет, — сказал Делла, поднося бокал к губам. — У меня отличный обмен веществ.

— А я и это учел. — Он коварно улыбнулся.

О бедняга! Он не знает, как ему сегодня не повезло. Мистер Маркус Плохая Репутация, по-видимому, уверен, что случайная встреча за ужином очень скоро перейдет в пламенный сексуальный марафон. Но ничего не выйдет. Завтра ровно в полдень она должна вернуть взятые напрокат наряды, иначе лишится своего задатка. Даже перспектива пламенного сексуального марафона с таким неотразимым красавцем не заставит ее забыть об этом.

Она посмотрела на Маркуса. Его глаза блестели — от него нельзя было отвести взгляда. Может быть, сексуальный марафон все же не помешает ей вовремя вернуть вещи?.. Да, тяжелый выбор.

Она не может провести ночь где захочет. При нынешнем положении дел, если только Джеффри позвонит и она не ответит, он придет в ярость. Ей и так до сих пор невероятно везло. Если только Джеффри узнает о ее вылазках, он вообще больше не спустит с нее глаз.

Все еще глядя на Маркуса, но пытаясь прогнать те фантазии, которые он в ней пробуждал, Делла откинулась на спинку стула и сказала:

— Так, значит, сначала вы стараетесь напоить женщину, чтобы потом воспользоваться ее беспомощностью. Теперь понятно, почему у вас скверная репутация.

— Ничего подобного. В этом нет никакой необходимости. Мне никогда не приходилось пользоваться беспомощностью женщин, — сказал он без капли самодовольства.

Кто бы сомневался. Она только встретила его, а у нее уже такие мысли о нем, такие фантазии… Слишком много мыслей. И уж совсем много фантазий.

— Тогда почему же все-таки плохая репутация?

Он наклонился вперед, расстояние между ними сократилось, и все усилия Деллы установить дистанцию пошли насмарку.

— Так с чего мне начать? — спросил он. — И главное — у вас есть время? Потребуется целая ночь.

О бедняга! Делла подняла бокал, чтобы сделать глоток шампанского, но вместо этого вдруг выпила залпом все, что оставалось в бокале. Здорово! Все слегка затуманилось перед ее глазами.

Как будто почувствовав ее настроение, Маркус дотронулся до ее руки. Делле показалось, что ее кровь превратилась в шампанское. Когда же он сжал ее руку в своей…

— Потому что если у нас впереди целая ночь, я могу не только рассказать, но и проиллюстрировать… — добавил он.

О нет! И еще один глоток — для ровного счета. Вот так-то лучше.

Так что она собиралась ему сказать? Что-то о том, что ей надо домой, потому что скоро полночь и она, кажется, пьяна… Она искала какой-то предлог, чтобы выпутаться из этой ситуации, но ничего не приходило в голову. А в голову ничего не приходило потому, что перед ее глазами мелькали картины, в которых она и Маркус… Он просто невероятно привлекательный. А у нее так давно не было никого, кто казался бы ей таким привлекательным. И неизвестно, когда она встретит кого-нибудь настолько привлекательного в следующий раз. Если вообще встретит. И что вообще с ней будет, когда Джеффри решит, что она больше не нужна?

В ее жизни не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Только вот этот момент. Этот клуб. Этот мужчина. Такой желанный и с таким желанием смотрящий на нее. Мужчина, которому она ни в коем случае не должна уступать. Мужчина, мысли о котором будут преследовать ее до конца ее жизни.

Мужчина, от которого она не может уйти сейчас…