Ты убит, Стас Шутов

Эли Фрей, 2022

Стас не смог простить предательство любимой подружки и превратил ее жизнь в оживший ночной кошмар. Почувствовав вкус безграничной власти над чужой жизнью, он оказался на тонкой грани между реальностью и безумием. Отомстив Томе за весь ужас, что пережил по ее вине, Стас отправляется в спецшколу для трудных подростков. Там ему приходится заново пережить старые кошмары и переосмыслить свои поступки. Стас готов отпустить прошлое и начать жизнь с чистого листа. Но все меняется, когда в школе появляется один человек… Человек, который однажды превратил Стаса в монстра. Кто ты, Стас Шутов? И какие демоны таятся в твоей голове?

Спецшкола. Месяц 8

Стас проснулся за час до рассвета. В это время обычно самый крепкий сон, но Стасу даже будильник не понадобился. Он просто открыл глаза, и сон как рукой сняло.

Он осторожно выскользнул в коридор. Обувь не надел, чтобы не было слышно шагов. Пройдя вперед, он остановился у двенадцатой комнаты. Собравшись с духом, медленно приоткрыл дверь и вошел внутрь.

В комнате царил полумрак, сюда проникал свет уличного фонаря. Со всех сторон раздавалось тяжелое, шумное дыхание и храп. Кто-то заворочался, заскрипела койка. Стас прошел через всю комнату к окну. На нижней койке спал Резак ― на спине, головой к стене, рука свешивалась к полу. Иконка была на нем ― сбилась вбок, на одеяло, ближе к Стасу. Как будто дразнила: забери меня!

Сердце заколотилось. Стас ведь приходил сюда и раньше. И каждый раз Резак либо спал на животе, либо иконка была спрятана под одеждой, так просто не достанешь.

Сейчас ему наконец-то улыбнулась удача.

Стас припас ножницы. В школе было запрещено иметь колюще-режущие предметы, внеплановые досмотры устраивались постоянно. Но воспитанники все равно ухитрялись хранить и ножницы, и даже ножи. Тайники делали все, и Стас в том числе.

Он понимал, что снять иконку со шнурком не удастся, придется резать. Иконка манила. Нет ничего проще, чем протянуть руку и одним движением перерезать шнурок.

Стас взял ножницы в правую руку, левой осторожно приподнял иконку. Взмокшие руки дрожали. Еще секунда ― и он сделает это… Но тут опять скрипнула чья-то койка, и Стас резко отпрянул. Резак заворочался, повернулся на бок к Стасу спиной. Черт! Стас ругал себя за медлительность: победа была так близко! Ему впервые за несколько месяцев удалось поймать момент. Нужно было сразу резать. Ну и что теперь?

Резак носил иконку постоянно ― не только чтобы лишний раз позлить Стаса и напомнить о своем превосходстве, но и для надежности. Если бы он просто отобрал ее и где-нибудь спрятал, был бы риск, что Стас ее найдет. А так забрать ее было практически невозможно.

Стас перегнулся через Резака. Нет, так не достать. Тогда он пролез в нишу между окном и койкой и оказался у изголовья. Так гораздо удобнее, правда, тесновато.

Он снова увидел иконку. Она лежала на подушке перед самым лицом Резака. Стас глубоко вдохнул и выдохнул. Руки задрожали сильнее. Он потянулся ножницами к иконке, зацепил лезвием шнурок ― режь, хватай и беги!

Но тут Резак открыл глаза. Он среагировал молниеносно: схватив Стаса за руку, изо всех сил дернул на себя, так, что тот повалился на койку и выронил ножницы. Резак вскочил, а затем, стащив незваного гостя с койки на пол, навалился сверху.

— Не спится, Барби? ― прошипел он и ударил Стаса по лицу. А затем ― еще и еще.

Вспыхнул свет, раздался протяжный свист ― в комнату со свистком в зубах ворвался воспитатель, а за ним ― двое режимников.

Стаса с Резаком растащили, а потом обоих отправили в карцер на неделю.

В карцере было несколько одиночных комнат. Вся мебель ― койка и туалет. Атмосфера удручающая. Никаких прогулок, учебы, работы, книг ― ничего. Всю неделю сидишь в четырех серых стенах, любуешься небом в крошечном окошке под потолком. День удался, если ловишь взглядом пролетающую птицу или самолет.

День на третий в окно влетел фантик от конфеты «Маска». Стас обрадовался, все нюхал его, рассматривал. Фантазировал: чья это конфета? Где ее взяли? Стас вообразил, что конфету ела девчонка лет десяти: взяла из дома горсть «Масок» и отправилась с папой на лыжах. Сделав привал недалеко от спецшколы, девочка развернула конфету, а фантик выкинула, так его к Стасу и принесло.

Еще Стас то и дело думал о том, что через пару стен сидит Резак, а у него ― иконка. Хоть она и не на Стасе, но все же рядом. Он обязательно вернет ее. Раз за разом Стас трогал шею и морщился, ощущая вместо прикосновения шершавого шнурка пустоту.

Интересно, а что сейчас делает Тома? Однажды Стас представил, как она веселится с мушкетерами. Может, теперь они даже устраивают тусовки, на которых отмечают Стасово заточение. «Ура, этот чертов койот Стас Шутов наконец-то сгниет в тюрьме, давайте выпьем за это!» Уроды. Вот бы заявиться к ним на вечеринку и испортить ее. Сказать: «Эй, вы, мышиное дерьмо! Я здесь! Не ждали?» Стас представил их лица. Тома застынет, задрожит. Шляпа попытается свалить. Ишак уронит бутылку, а Пятачок небось и в обморок грохнется. Стас злорадно ухмыльнулся ― и тут же вздрогнул от мысли: «Это не ты, Стас». Стало стыдно. А ведь это действительно не его мысли. Это мысли Стаса из прошлого, злобного ублюдка, которым он был. Но теперь он изменился. Или хотя бы пытается. Вот только… получается ли? С чего вдруг тогда он подумал о том, как было бы здорово испортить вечеринку мушкетерам? Раньше он питался их страхом. Это был его любимый десерт. Но Стас давно пересмотрел свой рацион. Неужели он об этом забыл? Или просто все дело было в иконке? Этот упырь забрал ее, а без иконки Стасу было куда сложнее держать себя в руках.

«Это просто отговорки, Стас, ― возразил едкий внутренний голос. ― Иконка ничем тебе не помогала. Это иллюзия».

Неправда. Она ― его блок. Она останавливала Стаса, когда он думал, что еще минута — и он совершит непоправимое.

«Эта иконка была на тебе, пока ты уничтожал Тому. Она не помогла тебе».

Нет… То есть да, но после этого она всегда выручала его.

«Ты сам себе противоречишь. Иконка — лишь кусок пластмассы. Она не управляет тобой. Ты сам контролируешь свою жизнь, и ответственность за твои действия только на тебе».

Вот в таких внутренних диалогах и проходила неделя Стаса в карцере. А еще он продолжал придумывать, как вернуть иконку. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она у Резака. Стас не раз пытался ее отобрать: и тайком, как в ночь перед попаданием в карцер, и напрямую — дожидался, пока Резак останется один, караулил его и нападал. Но в драке Резак, более крупный и сильный, всегда побеждал. Вдобавок, он будто читал мысли Стаса: каждый раз знал, что тот задумал.

От этого его ненависть росла. Думая о Резаке, Стас трясся от злости, рычал, сжимал кулаки. Хотелось все крушить. Это ведь была не просто иконка. Она — часть общего прошлого Стаса и Томы. А значит, Резак украл у Стаса его Тому. Вот почему он сходил с ума и всеми силами хотел заполучить иконку обратно, словно потерял частичку себя.

Может, подговорить парней и устроить Резаку темную? На сторону Стаса встанет Коля и еще парочка-другая доходяг. Что они могут? Второй вариант — честная драка. Но это он уже проходил. Если только как следует заняться физической подготовкой, но на это уйдут месяцы, и то шансы на победу будут ничтожно малы. Единственный выход — хитрость. Нужно сделать что-то, чего Резак никак не ожидает. Он ведь знает лишь того Стаса Шутова, что родился совсем недавно, этим летом, когда попал сюда. Но он совершенно не знает пса, больного бешенством, ― того, кем Стас когда-то был… Тот Шутов был сама непредсказуемость. Хитрый, жестокий, способный запугать и задавить кого угодно. Если бы снова стать им и при этом не нарушить данное Егору обещание…

На шестой день повалил снег. На душе стало повеселее. Голову задерешь ― а там все сыпется и сыпется белая крупа, то медленно, то быстро, то густо валит, то падают лишь редкие снежинки.

По возвращении Стаса из карцера в первый же день в трудочасы всех из его отряда отправили на уборку снега. Распределяли по трое-четверо на одну зону. Стаса, Колю, Мирона и Васяя определили в одну группу на самую паршивую зону. Снег отсюда предстояло везти на тачке через всю территорию к общей куче.

Конец ознакомительного фрагмента.