Окутанные тьмой

Элен Форт, 2022

Тайны и заблуждения подобны настоящему яду. Он медленно распространяется по венам, затуманивает разум и убивает терзающую от неведений душу. Три долины – Ларкон, Корскор, Архат – и лишь один большой Темный лес, где господствует тьма, нападающая на людей и обескровливающая их тела. Переехав в Корскор, Карнелия надеется, что ее жизнь переменится к лучшему, да вот только у судьбы на девушку свои планы… Именно по ее велению на лесную тропу ступает человек, встреча с котором становится роковой. Глаза его застилает тьма, она извилистыми нитями облюбовывает кожу, а из приоткрытого рта торчат острые клыки, с которых капает кровь. Что же остается девушке, попавшей в беду? Это реальность, мисс Хальброн. Герой не укроет вас от горестей, не примет весь удар на себя и не заберет в свой, наполненный безудержным счастьем, мир. Или все же такое возможно? Остается лишь разглядеть того самого, но так ли просто это сделать? Тем более, когда Тьма наращивает обороты и вплетается в недра человеческих судеб, желая подчинить их себе целиком и полностью. Комментарий Редакции: Очень мрачный, но не лишенный особой изысканности мистический роман, который несмотря ни на что сохраняет место для настоящей любви. Но и она поддернута чем-то, что все равно пугает – и волнует одновременно.

Часть I

«Грешные души»

Глава 1

«В неволе белой вуали»

Когда я была маленькая, то всегда витала в облаках. Мечтая о герое, который защитит меня от всех чудовищ мира и увезет далеко-далеко, где реальность покажется лишь ночным кошмаром.

Из года в год я вела дневники и записывала в мельчайших подробностях все то несбыточное, чего так жаждали душа и сердце. Но, как мы все прекрасно знаем — чудес не бывает и вскоре, мне пришлось с головой уйти в жестокую реальность.

Минул мой двадцать третий день рождения. Закрывшись в своих покоях, я сидела возле камина на холодном каменном полу и смотрела, как в огне полыхают остатки моей наивности. Дневники, рисунки, вышивки — оставили лишь запах гари и горстку пепла. Так я перестала фантазировать, а мучающие меня ночные кошмары стали моим сегодня, завтра и далеким будущим.

Моя семья вот уже несколько лет переживала финансовые трудности. По словам отца, лишь я могла спасти всех от неминуемой гибели, которая подбиралась все ближе и ближе. Принеся в жертву свою свободу и жизнь в целом — я могла обеспечить безбедность родных и уберечь от нищеты, в которую бы скатился наш народ.

Близилась моя свадьба.

Клэйтон Стоунтбери — пустоголовый, себялюбивый, грубый и беспардонный человек. Я видела его однажды, но тех минут хватило с головой. Он не отличался умом и сообразительностью, внешне не дурен собой, но это никак не меняло моего отношения к нему. О любви не могло идти и речи, главную роль занимал его статус в соседнем городке, в который после свадьбы я должна была переехать. Стоунтбери не являлся правителем, нет, но занимал значительное место среди богатейших людей. Сумма, которую он заплатил за меня с головой покрывала все карточные долги отца. Разумеется, причину нашего брака нельзя было разглашать, поэтому мне претила уже одна мысль, что всю жизнь придется притворяться и лгать.

Принимая несколько мешков золотых монет, отец не сдерживал улыбки и бросал в мою сторону, по его мнению, подбадривающие фразы: «Не зацикливайся на недостатках этого молодого человека, сконцентрируйся на достоинствах, дочь моя!»

Но были ли достоинства у Клэйтона Стоунтбери?

Познавший власть и богатство, мой отец сделался надменным и суровым человеком, я бы даже сказала жестоким. Хотя, по словам мамы, раньше он был совершенно другим. Давление его непростого характера испытал на себе каждый человек имеющий с ним хоть какие-то дела.

В округе его боялись, а посещение нашего дома было прировнено к наказанию. Отцу нравилось подобное отношение, он говорил, что страх сродни уважению, но как по мне, уважением там и не пахло. Люди были запуганы и затравлены, вот что на самом деле творилось в их душах.

О небеса, как же я желала возразить отцу! Твердо отчеканить, что свадьбе по расчету не бывать! Но хладнокровный взгляд его серых глаз и недовольный оскал рушил мою уверенность, как безжалостный ветер рушил карточный домик, что часами кропотливо возводился.

Белое длинное платье со шлейфом и кружевная материя покрывающая мою голову и лицо, хоть немного ограждала от всего того принудительного, беспощадного безрассудства, в пучине которого я находилась.

По щекам не переставая катились слезы, душу рвало на части, мне хотелось закричать, но я сжимала кулаки, прикусывала губы так, что во рту чувствовался металлический привкус. Я стояла у алтаря, и смотрела невидящим взором на украшения из цветов, которые были повсюду. В голове было пусто, ни одна мысль не задерживалась дольше пары секунд.

Переведя взгляд на отца, мне хотелось видеть раскаяние, сожаление… но все, что я смогла разглядеть — это то, до какой степени он боялся своих карточных долгов.

Как же хотелось бежать. Бежать, не оглядываясь, как можно дальше, чтобы ни ждало меня на этом пути! А как же брат? Как же память о моей матушке? Как я смогу жить дальше, бросив то, что так дорого моему сердцу? Оно уже давно разбилось на крошечные осколки и кроме как примериться с мыслью, что так бессмысленно пройдет моя никчемная жизнь, ничего не оставалось.

Сразу после торжества я закрылась в отведенной мне комнате в особняке мужа. Я быстро скинула с себя все тряпки впитавшие запах церкви и празднества. Клэйтон постоянно прикасался ко мне, обнимал, целовал… и от этого я чувствовала себя максимально нечистой.

Пройдя мимо зеркала в полный рост, я задержала взгляд на отражении. Мои особенные глаза покраснели от слез. За вечер, Клэйтон успел трижды назвать меня уродом, и громко заявить, что он мое благословение. А дело в том, что у меня разного цвета зрачки. Один голубой, другой серый.

Заскользив по своему лицу, я подметила, как губы покрылись трещинками от частого покусывания, а острые скулы покрылись красными пятками, будто на местах, где хоть раз побывали губы Стоунтбери, тут же развивалась какая-то неизлечимая зараза. Расплетя высокую прическу из двух переплетенных кос, я зарылась в длинные черные, как воронье крыло, волосы, проведя по ним пальцами, словно гребнем. Мне нужна горячая ванна.

Горячая вода с розовым маслом мне не помогла. Я надела подготовленную одежду для сна и забралась в прохладную и такую чужую постель, подтягивая одеяло до самого подбородка. В комнате я находилась одна.

О небеса, пусть эти мгновения одиночества продлятся как можно дольше!

Тяжелые, слегка вразвалочку шаги раздались за дверью. В мои покои вошел он — человек при виде, которого мне хотелось избавиться от содержимого в желудке. Его глаза горели недобрым огнем. Шнурок на рубашки Клэйтона был развязан и открывал вид на его вздымающуюся грудь с мелкой порослью темных волос. Он поднес руку к своим каштановым волосам, но вовремя опомнился, ведь они были уложены чем-то липким и приглажены назад.

Я следила за ним с широко распахнутыми глазами. Мне было страшно дышать.

— Приготовилась? — Бесстыдно рассматривая, он цыкнул языком и пошатываясь приблизился к кровати.

Запустив пальцы в мои волосы, Клэйтон окунул в них лицо, глубоко вздохнув, как собака, обнюхивающая понравившуюся вещь.

Мне стало так дурно от его прикосновений, от его нежеланной нежности, что на мгновение показалось, что меня вот-вот вырвет. От него исходил запах полыни, лаванды и перебратого им алкоголя. От страха тело напряглось, но ему явно это пришло по вкусу. Клэйтон оскалился. Крупная дрожь отвращения завладела мной, сердце зазвучало молотом, а виски будто налились свинцом. Сама мысль, что он сделает это со мной, причиняла немыслимые страдания.

Почувствовав его губы на своем виске, я принялась вырываться.

— Умоляю тебя, дай мне хотя бы день свыкнуться. Прошу тебя, прошу… — Взмолилась я, не контролируя подступившие к глазам слезы.

Клэйтон пождал губы. Мое неподчинение вызвало гнев. На его лбу надулась вена, и желваки заходили на скулах, которые успели за день обрасти щетиной.

— Радуйся, что тебе попался такой муж, как я. Глупя тварь! — Обхватив шею, Клэйтон отшвырнул меня на подушки, а сам, раскачиваясь, побрел вон из комнаты.

О небеса, как же я несчастна!

Наутро, выбрав закрытое прямое платье, темно-синего цвета и собрав волосы в косу, я спустилась в столовую, в надежде, что завтракать буду в одиночестве. Служанка сообщила, что он… мой муж, разъяренный выбежал на закате из дома и скрылся на одной из троп, ведущих в низкосортную таверну. Что ж, я этому только рада.

Но мои надежды рассыпались, подобно возведенному песчаному замку, который обдало волной… Во главе стола сидел Клэйтон, в полном здравии и без единого намека на бурную ночь.

— А вот и ты, — промокнув губы салфеткой, он поднял на меня глаза. — Завтра я выведу тебя впервые в свет. Будь приличной.

— Приличной? — Фыркнула я. — В таком случае обозначь грани приличия, а то вдруг они у нас не совпадают.

Клэйтон Стоунтбери подался вперед и с силой сжал мое запястье. От боли хотелось вскрикнуть, но я сдержалась и ответила непроницаемой маской безразличия.

— Не советую, Карнелия, злить меня. — Угрожающе спокойно проговорил он. — Видимо, твои тупые папаша с мамашей не объяснили тебе, что такое приличие, но я так и быть, взвалю на себя эту ношу. Причине, дорогая женушка, это вовремя закрывать рот и не демонстрировать то, что ты с лихвой демонстрируешь мне сейчас — свою дурость.

Гнев раскаленной магмой бурлил в моих венах, я ощутила, как меня обдало жаром, и как зачесались руки. Схватив со стола чашку с чаем, что была уготовлен мне, я плеснула им в лицо мужа.

— Ни смей так говорить о моих родителях! — Прокричала я и, поднялась со стула так резко, что он качнулся и со стуком упал на кафельный пол.

— Мне досталась не только глупая, с уродливыми глазами жена, так еще и психопатка. — Ворчливо поднимаясь следом, заскрежетал зумами Клэйтон. — Я тебя купил! Ты моя собственность! И мне ничего не остается, как перевоспитать тебя!

Схватив с тумбы у стены кожаную плеть, которой обычно подгоняют лошадей, он замахнулся и ударил меня по ребрам. Я вскрикнула и почувствовала адское жжение, расползающееся по коже, будто меня уже отправили в ад без суда и бесы стали измываться за согрешения не только мои, но и всей семьи. Плеть явно предназначалась не для лошадей…

— Пока хватит с тебя одного удара, и впредь думай, прежде чем поперек слова мужа идти, неблагодарная, дикая тварь. Точно! — Клэйтон улыбнулся так, словно придумал что-то поистине удивительное. — Я буду звать тебя дикаркой.

А я тебя пустоголовое, жестокое ничтожество! Так и хотелось выплюнуть это ему в лицо, но я сдержалась.

Развернувшись на пятках, Клэйтон горделиво задрав свой острый подбородок, отправился наверх. Я же выдохнув, опустилась на стул и осмотрела свою синеющую кожу, проглядывающуюся сквозь разорванное платье.

Обработав травяной мазью, собственного приготовления, рану и сменив наряд, я вышла в сад.

Светлый фасад дома утопал в изобилии зелени вокруг. Кустарники, клумбы и необъятный лес… Запахи цветов и хвои наполняли легкие и позволяли почувствовать себя в безопасности. Словно природа укутывала своими объятиями и скрывала от беды. Молочные колонны обвивал цветущий плющ.

Я раскинула руки и подставила лицо солнцу. Бок ныл, но я не обращала на него внимание. В голове возникла мысль, что во всем этом великолепии не хватает розария. Мне с детства нравилось возиться в саду. Отец не одобрял мою страсть к, как он это называл, ковырянию в грязи… Но порой я сбегала сутра пораньше, чтобы облегчить от ненужной ноши или подкормить цветы. Так продолжалось до того момента, пока он не осознал, что бороться со мной бесполезно. Жаль, что этого касалось только роз…

Но я спасла семью, я спасла народ… поэтому печалиться и сетовать нет смысла. Жаль матушка не застала момента, когда груз долгов с нашей семьи пал. Она ушла так внезапно, так тихо и недавно… Как же я скучаю. Клэйтон заплатил не дурную сумму и освободил нас… Впрочем, мама бы никогда не одобрила моей жертвы, она всегда говорила, что любовь превыше всего.

Но если задуматься, есть во всем этом, что-то хорошее — я больше не нахожусь во власти Николаса Хальброна, моего отца. Корскор прекрасный городок. Живописный: огромный лес, реки и бесконечные горы, вершины которых ласкали облака.

Никогда не была здесь прежде. Наш дом располагался во владениях по соседству. Ларкон — городок, который по своим размерам немного уступал Корскор. Он был светлым, уютным и скалистым, но зелени в нем было значительно меньше.

Обогнув центральный вход, я наткнулась на кустарники пышных роз. Мои губы растянулись в блаженной улыбке. Я хлопнула в ладоши и, словно ребенок, нашедший ценную для него вещь, побежала навстречу цветениям. Опустившись на колени, я взялась за излюбленное дело. Хоть какая-то отдушина.

Удивительно, как у такого человека — моего мужа, вообще хоть что-то цвело, помимо букета венерических заболеваний. Видимо садовник старался на славу. Но розы все равно прибывали не в идеальном состоянии. Нужно будет переговорить с ним и сообщить, что отныне ими буду заниматься я.

Не найдя меня через пару часов в доме, охая и вздыхая выбежала служанка на поиски пропажи. Но увидев меня на коленях, в саду, да еще возящейся с цветами, ее лицо побледнело пуще фасада особняка.

— Ах, госпожа, что ж это вы?.. — Ее ладони прильнули к щекам, и она в ужасе принялась оборачивать по сторонам, не видит ли еще кто-то столь великий позор.

— Успокойся, Рут. В этом занятии нет ничего постыдного. Это мое увлечение. Я с детства коротаю время в саду. — Отряхнув друг об друга ладони, проговорила я поднимаясь.

— Но для дамы вашего положения это… довольно необычное занятие. — Старалась она подобрать слова так, чтобы ненароком не обидеть меня. — Вам больше подходит вышивание, игра на рояле.

— Между прочим, этими навыками я тоже блестяще владею. Но рояль я предпочитаю оставлять на более прохладное время года, когда в саду ничего не остается делать. А еще, я люблю рисовать. — Зачем-то добавила я.

Рут смутилась. Бледные щеки девушки покрылись румянцем, и она виновато потупила взгляд.

— Прошу прощения, госпожа. Я не хотела вас задеть. — Рыжеволосая служанка принялась теребить фартук, переступая с ноги на ногу. Косынка почти съехала с ее головы, но она этого даже не замечала.

— Сколько тебе лет? — Спросила я.

— Пятнадцать, госпожа.

Слишком юная. Надеюсь, она не подвергалась ничему дурному со стороны Клэйтона? Но спрашивать я не посмела.

— А ты чем-нибудь увлекаешь?

Рут вытаращила на меня свои ореховые круглые глаза. Вид у нее был такой, словно перед ней стоял дух, а не я.

— Я… я… да, — невнятно забормотала она, хватая ртом воздух и еще больше заливаясь краской. — Раньше никто не спрашивал меня об этом.

— Что ж, Рут, привыкай. С моим появлением многое изменится.

Глава 2

«Особняк Гроссери»

Повозка остановилась возле особняка, больше походившего за замок, со светло-голубым фасадом и барельефами по сторонам парадного входа, на которых были изображены ангелы. Он, как сошедшее с небес облачко, был окружен жасмином и лимонником. Особняк находился в часе с небольшим езды от дома Клэйтона и близ крупной деревни с множеством улочек.

Выскочив на улицу, мой муженек поправил одежду. На нем был алого цвета сюртук, с серебряной вышивкой на воротнике, а волосы, снова прилизаны назад с помощью воска. Я заметила, что он всегда отдавал предпочтение всем оттенкам красного цвета и столь ужасной прическе.

Надеяться на манеры и руку мужа я не стала, выходя следом за ним.

— Только попробуй выкинуть что-нибудь! — Прошипел Клэйтом мне на ухо, сильно сжимая при этом локоть.

— Не волнуйся, я всего лишь попробую.

Я понимала, чем мне это может обернуться, но ничего не могла с собой поделать. Колкости так и рвались с языка.

— Карнелия!.. — Угрожающе зарычал он.

— Да поняла я, поняла. — Вырвав руку из тисков его пальцев, проговорила я.

Чуть склонившись и понизив голос, Клэйтон Стоунтреби вновь заговорил:

— Этот дом раньше принадлежал Доминику Антуану Гроссери, может слышала, хотя сомневаюсь, что твой папаша хоть немного посвящал тебя в историю соседних городов. — Я слышала об этом честном, мудром и справедливом правителе, но поджав губы промолчала. — Так вот, старик сгинул около семи лет назад, но у него остались две дочери. И вот старшей досталось все это: дом, титул и земли Долины Корскор, вернее будет сказать, ее мужу.

Двери пред нами открылись, и мы оказались в большой, но очень уютной гостиной. Убранство было богатым: мебель из редкой породы дерева, диваны из самого дорогого бархата, золотые подсвечники, вазы и рамы картин.

— Здесь очень красиво, — проговорила я и тут же тысячу раз пожалела об этом.

Клэйтон резко остановился и вытаращил на меня глаза.

— Мой дом не хуже. Между прочим, видишь эту хрустальную люстру? — Он поднял руку, указывая мне на потолок, где в свете свечей переливался хрусталь. — Я в том году хотел приобрести такую, но передумал. Она показалась мне слишком простенькой. Ну и приобрел ту, что висит сейчас в моей гостиной. Вот там-то действительно ушла кругленькая сумма. Глупцы, у них в руках столько денег, а они даже не удосужились купить что-то более дорогое.

О небеса, этот дурень совершенно не понимает, что дорого — не всегда красиво и уместно.

Пока мы шли в залу для празднеств, Клэйтон всю дорогу разглагольствовал о той или иной вещице с баснословной стоимостью. Я даже узнала, во сколько ему обошлись декоративные мелочи в уборную…

Пройдя мимо зеркала в полный рост, я бросила взгляд на отражение и разгладила скидки платья. Клэйтон настоял, чтобы оно подходило под его сюртук, благо, мне этот цвет шел, чего нельзя было сказать о моем недалеком муже.

Оказавшись в просторной и светлой зале, Клэйтон мигом ринулся к столу с алкоголем. Я скривилась, наблюдая с какой жадностью он принялся поглощать вино, ей богу, как из пустыни вернулся и увидел долгожданную воду.

— Добрый вечер, — раздался позади меня женский голос.

Я обернулась.

Миловидная девушка с раскосыми изумрудными глазами и пухлыми губами приветливо улыбалась. Ее шоколадные волосы были собраны в аккуратную высокую прическу. Длинные изящные пальчики, сразу видно, что она увлекалась игрой на рояли, придерживали складку на нежно-розовом платье.

Я улыбнулась в ответ.

— Я вас прежде никогда не видела, — проговорила она быстрее, чем я успела представиться. — Меня зовут Милена.

— А я Карнелия. Да, я всего пару дней в Долине Корскор. Вышла замуж и…

— Замуж? — Перебила меня девушка и искорки интереса заиграли в ее глазах. — И кто же ваш муж?

— Это я, — с бокалом в руке, к нам подошел Клэйтон. — Какой приятный сюрприз, мисс Гроссери.

Все воодушевление Милены пропало, она быстро оглядела моего мужа.

— Мистер Стоунтбери, — в знак приветствия она слегка склонила голову. — Не вижу ничего удивительного, что мы с вами встретились. Этот дом все еще принадлежит моей семье.

Клэйтон поджал губы. А перед моими глазами возник потрет, мимо которого я проходила ранее. На нем была изображена юная девушка, и теперь я отчетливо увидела сходство.

— Как поживает Гарри Кэндон? — Спросил мой муж заинтересованно.

Блестящая игра. Если он будет продолжать в том же духе, то никто и не догадается, что моего мужа интересует только он сам.

— Почему бы вам не спросить его самому? — Ответила Милена, одарив Клэйтона обворожительной улыбкой. — Он вместе с Софи общается с гостями.

Ничего не ответив, мой муж развернулся на пятках и прошел в сторону самой большой группы людей.

Мы смотрели ему вслед, когда затянувшееся молчание нарушила Милена.

— глава 3У вас брак по любви или родители уготовили его для тебя?

Вопрос прозвучал слишком нагло, и в любой другой ситуации стоило, как подобает хорошей жене, встать на сторону мужа и солгать, но…

— Такого человека невозможно полюбить, — честно ответила я.

Милена сочувственно вздохнула.

— Он мне никогда не нравился, будь моя воля, я бы его вообще не приглашала. И его друзей тоже. Неприятнейшие типы. — Скривила свой вдернутый носик она.

— У вас очень красивый дом, мисс Гроссери. — Решительно перевела тему я.

— Да. Но молю, не нужно официальности. Я ее терпеть не могу. Давай я тебе обо всех расскажу. — Милена взяла меня под руку и повернула в сторону людей, к которым отошел мой муж. — Мужчина в зеленом сюртуке и светлыми волосами муж моей сестры, его зовут Гарри Кэндон. Человек он военный, главнокомандующий, но, не смотря на его титул и обязанности правителя, Гарри очень добор и милосерден. Рядом с ним стоит Софи, моя сестра. Она еще та зануда…

Мой взгляд скользнул по статной девушке с пшеничными волосами, ее осанка была прямая, как струна, плечи расправлены, а карие глаза с обожание смотрели на своего мужа. Белое платье с золотой вышивкой подчеркивало ее ладный стан.

— А видишь вон того дядечку с пузом, что старательно пытается спрятать его за широким поясом? — Продолжила Милена, показывая мне на невысокого мужчину, стоящего чуть поодаль, ближе к столу с яствами. — Его зовут Гутор, он внебрачный сын командора, но строит из себя… Да простит меня создатель за нелестные изречения о людях. А еще, он по совместительству хороший друг твоего мужа. Ненасытный свин от которого лучше держаться подальше.

Я хихикнула, прикрыв ладонью рот. Милена все больше и больше мне нравилась. Думаю, мы могли бы подружиться.

Остаток вечера я узнавала о присутствующих гостях, знакомилась с ними и даже пару раз танцевала. Муж же постоянно недовольно ворчал и проводил время в кругу своих друзей. Они что-то громко обсуждали и бесстыдно демонстрировали неприличные жесты при разговоре. Ну и угораздило же моему отцу выбрать именно его…

— Ты позволишь сделать комплимент? — Поджав губы, вдруг проговорила Милена, когда очередной мужчина после наглых расспросов, вернулся к Клэйтону. — У тебя очень красивые глаза, уникальные и в них постоянно хочется смотреть. Не принимай за чистую монету слова этих недалеких идиотов.

Я не смогла сдержать улыбки и благодарно погладила Милену по плечу.

— Спасибо. Но я привыкла и меня бестактные фразы перестали задевать. Лучше скажи, кто это стоит у дальней стены возле вазы с лилиями?

— Где? Ах, он… Это наш дворник. Чудак такой. Пусть стоит, пока Гарри его не заметил, а то снова выгонит.

— Слугам запрещено входить в зал, когда собраны гости?

— И да, и нет, — Милена хохотнула. — Дело в то, что пока никто не видит, он собирает еду с ближних столов и уносит с вою сторожку. Ни подумай не правильно, с ним обращаются хорошо. Вовремя кормят, платят. Он просто любит…

— Подворовывать? — Закончила за нее я.

— Да. Разумеется, Гарри и Софи наказывают его. Но мне жаль старика. Пусть побалует себя, пока никто не видит.

Стариком было назвать его сложно. Седые волосы собраны в хвост, скудная одежда, но тело было крепким и натренированным. Лишь морщины в уголках глаз выдавали его возраст.

Но от моего внимания не скрылось, как переменилась Милена в лице, как вспыхнула искра, стоило мне сказать о неизвестном в дали комнаты.

— Сегодняшним вечером ты ожидала кото-то увидеть? — Задала вопрос я и увидела, как Милена покрылась румянцем.

— Нет. Но я не теряю надежды, что когда-нибудь на празднество в наш дом явится мистер Брессер.

— Мистер Брессер? Кто он?

Милена в изумлении округлила изумрудные глаза.

— Как? Ты, правда, не знаешь семью Брессеров? Они славятся на все три долины.

Знавала я одного Брессера, но он явно годился Милене в отцы. Стало быть, я ошиблась. В ответ, я лишь пожала плечами.

— Я никогда не видела старшего мистера Брессера, но много о нем слышала. Софи заклинает сторониться их семьи, они ведут разгульный образ жизни, а с недавних пор вообще стали скрытными. Почти не выбираются в свет. Думаю, так сказалась смерть отца. Младшего я видела однажды, на одном из подобных вечеров, но он быстро ушел в обнимку с какой-то девицей.

— Если они такие порочные, то почему ты так жаждешь увидеть их?

— Я не жажду. Просто… что-то мне подсказывает, что старший брат другой. Не такой развязный, как младший.

— Сколько им лет?

— Одному тридцать пять, другому двадцать семь.

— И до сих пор не женаты…

Милена всплеснула руками.

— Мне тоже уже не семнадцать, а двадцать два и я до сих пор не замужем.

Верно, я не вправе судить. Еще несколько дней назад я также была вольна и порицаема. Но я искренне продолжала ждать истинных и настоящих чувств, в свои почти двадцать четыре года… Да сжалится Создатель и направит в жизнь Милены достойного избранника, который сможет подарить этому хорошему человеку самые настоящие чувства и эмоции.

— О чем задумалась, женушка. — Приобняв за талию и выдохнув на меня хмеля, проговорил Клэйтон. И чего ему неймется?

Милена не сдержалась и закатила глаза, а после, ее позвала на беседу одна из приглашенных дам. Мы молча стояли с мужем и смотрели на танцующие пары.

— Слышала, как Гарри отзывался о Софи? Это же совершенно тошнотворно.

О небеса, пошлите мне терпения.

А между тем, он все продолжал и продолжал осуждать хорошего человека за то, что тот обожал свою супругу. Гарри то и дело целовал руки Софи, что-то шептал на ушко, от чего та краснела, и гордо заявлял всем о своей любви.

— Ты не прав. Тошнотворно и омерзительно, как раз-таки, твое поведение, а не его!

Клэйтон надавил на рану, и я закусила губу, сдержав вскрик.

— Будь мы сейчас дома, ты бы получила еще одну порцию.

— Но мы не дома.

— Не-е-т, — протянул он и внезапно улыбнулся. — Хотя знаешь, пожалуй, плеть подождет до завтра. Сегодня у меня на тебя другие планы.

Я сглотнула, и дрожь пробежала по всему телу. Я просила об отсрочке на один день… Сегодня он сделает меня своей полноправной женой. Я вывернулась из его рук и отшатнулась, хватаясь за край стола. Дыхание перехватило.

— Карнелия? — Появилась Милена и взволнованно оглядела меня. — Ты в порядке? На тебе лица нет.

— Моя супруга просто устала, мисс Гроссери. Не беспокойтесь. Ей нужно прилечь. Дорога долгая и с вашего позволения, мы будем выдвигаться.

Нехотя Милена кивнула, но настояла на том, чтобы самолично проводить меня до повозки.

Простившись с Гарри и Софи, мы вышли на свежий воздух. Клэйтон нетерпеливо ждал, придерживая дверь. Ну, просто сама галантность! Если бы не присутствие Милены, он бы запрыгнул вовнутрь первым.

— Пиши мне, — шепнула на ухо Милена прежде, чем Клэйтон поторопил меня и сел следом.

Вот и закончилось время, где я могла чувствовать себя в безопасности. За вечер я поняла две вещи, первая — я обрела подругу, вторая — влечение моего муженька ко мне надо как-то прекращать. Вот только как?..

Прибыли домой мы около полуночи. Выбравшись из повозки, я ринулась к себе в комнату, желая запереть дверь и уповать на чудо, что Клэйтон забудет о своем намерении. Но этого не произошло. Он нагнал меня у самой двери и толкнул в сторону своей спальни. Клэйтон зажег свечу и комнату озарил тусклый свет.

Взяв за запястье, без намека на нежность, он дернул меня за собой, приближаясь к кровати.

— Только не смотри на меня в процессе, — проговорил мой муж с нескрываемой долей отвращением. — Твои жуткие глаза не дадут насладиться моментом.

О небеса. Я почувствовала, как на глазах начинают наворачиваться слезы.

Он ловко сбросил с себя сюртук вместе с рубашкой и сел на край кровати, поманив рукой к себе. Я осталась там, где стояла, неотрывно смотря на танцующий огонек свечи. Клэйтон недовольно хмыкнул, схватил меня за платье и кинул на кровать, возвысившись надо мной.

Мой муж склонился над лентами корсета и зубами принялся развязывать узелки. Вскоре я осталась в одной сорочке, которая была слишком тонкой и ничего не скрывала. Он схватил меня за шею и принялся целовать, кусать и облизывать сомкнутые губы. Из него вырвался стон, когда он стащил с себя брюки и задрал единственную на мне вещь.

По щекам скатывались слезы, я закрыла глаза и просто отдалась. Моля лишь об одном, чтобы эти муки закончились, как можно быстрее.

Одним резким движением, без лишних поцелуев и каких-либо ласк, Клэйтон вошел, и меня пронзила острая боль. Я вскрикнула.

— Тихо. Сейчас все закончится.

Клэйтон двигался резко и не позволял мне привыкнуть к новым ощущениям. Его заботил только он сам. Минуты казались вечностью. Я слышала его пыхтящее дыхание, видела, как вздулась венка на его лбу и как выступила испарина.

Нет, это выше моих сил, наблюдать за ним — зрелище не менее отвратительное, чем то, что он делает с моим телом. Еще пара резких толчков и он со стоном рухнул на меня. Отдышавшись, Клэйтон перекатился на спину и уставился в потолок.

Я медленно сползла с кровати, подхватила одежду и скрылась за дверью. В коридоре, я почувствовала, сильную дрожь в ногах и головокружение, желчь подступила к горлу.

— Госпожа? — Из-за угла вышла Рут.

Но ответить я так и не смогла, меня тут же стошнило.

— Выпейте, — она протянула стакан с мутной водой. — Это на случай, если вы не хотите ребенка.

Я мгновенно выхватила отвар из рук и, превозмогая накатившую тошноту, осушила бокал. Еще не хватало Стоунтберинского отродья.

Служанка набрала ванну, добавила масел и оставила меня одну. Так я просидела почти до утра. Вода давно остыла, но мне не хотелось шевелиться. Мне хотелось уйти в нее с головой и больше не выныривать.

Глава 3

«Судьбоносная встреча, или чудовище в лесу»

Ранние пташки принялись напевать свои утренние песенки, листва купалась в первых солнечных лучах, а трава под ногами утопала в прохладной росе. Я закрыла глаза и сделала глубокий вздох.

Расположившись на поваленной ветке могучего, многовекового дуба, я откинула косу за спину и покрепче ухватилась за кисть. Мне хотелось запечатлеть богатое убранство природы в предрассветный час. Легкими масками я наносила на небольшой холст теплые оттенки.

С недавних пор, я нашла себе новое увлечение — изучение трав. И кажется, с подобными познаниями моя жизнь значительно облегчилась.

Я начинаю привыкать к новому статусу и стараюсь выжимать из обстоятельств, как можно больше положительных для себя моментов. Благодаря травам, какими я начала поить муженька, он уже вторую неделю как позабыл дорогу в сторону моих покоев. Это ли не счастье?

Внезапно поток мыслей прервал шум со стороны чащи. Где густая трава, папоротники и кустарники полностью скрывали тропу. Даже птицы смолкли, погружая лес в тихое, почти физически ощутимое напряжение. В тени деревьев они почувствовали угрозу.

Медленно отстраняя кисть и полотно, я сползла с ветки и, затаив дыхание, не отрывала глаз от источника шума.

На протоптанную мной тропу, ступил человек… если его можно назвать таковым. Мне в нос ударил резкий металлический запах.

Искаженное кровожадностью лицо, наполненные чернотой глаза, и струящаяся из приоткрытого рта струйка крови (явно не его собственная) — привели меня в состояние холодного ужаса. Темно-русые волосы средней длины разметались и были окроплены алыми, вязкими каплями, склеивавшими прядки между собой. Открытые участки, какие я успела разглядеть, были покрыты неестественным цветом кожи и вздутыми венами, готовыми то и гляди лопнуть, но политься оттуда могла лишь тьма.

«Надо бежать», — единственная мысль кружила в моей голове и вытесняла все остальные. И я бежала. Бежала, как никогда в своей жизни. Мне казалось, что я слышала его глухой, низкий голос, чувствовала спиной прожигающий взгляд, но обернуться так и не посмела.

Ступив уже на территорию дома, меня все никак не отпускал настигший первобытный страх.

— Госпожа, — раскинув руки, Рут встревоженно подбежала ко мне, обхватила плечи и успокаивающе принялась растирать их. — Что с вами?

Но тут я столкнулась с первым препятствием. Если я расскажу ей обо всем? Сочтет ли она меня за умалишенную или все-таки поверит? Но поверит во что? Мне самой было трудно объяснить то, чему я стала свидетелем.

Сглотнув и пригладив разметавшиеся во время бега волосы, я отступила.

— Мне… мне показалось, что я встретила в лесу волка.

— Ах, госпожа! — Рут прислонила ладони к своим щекам. — Я же говорила, что не стоит вам уходить так далеко, тем более одной. Неужели вы не слышали, какие разговоры ходят?

— Разговоры? — Я поморщилась и на моем лбу пролегла недовольная складка. Оглядевшись, я обнаружила, что все мои вещи остались возле дуба. Что ж, видимо картине не бывать. Несколько прядей упало мне на глаза, и я быстро дунула на них, отбрасывая в сторону. Ленту я тоже потеряла.

— Лес проклят, там водятся злые духи. А в самой чаще скрыты врата в подземный мир.

Я усмехнулась.

— Это все сказки, Рут.

— Но люди, зашедшие слишком далеко, умирают. — Запротестовала моя юная служанка.

— Потому что там водятся дикие звери.

Рут больше не настаивала, она лишь согласно кивнула и предложила мне набрать ванную, чтобы я расслабилась. Но расслабиться я так и не смогла. Хоть дрожь и удалось унять, но из мыслей случившееся выкинуть не получилось.

Может россказни Рут не такие уж и бредовые? Этот… человек явно был не в себе, но почему он позволил мне уйти? Что ему стоило меня догнать и выпотрошить, как того беднягу, чья кровь бежала из пасти чудовища? Оставшись без ответов, я набрала воздуха и ушла с головой под воду.

Глава 4

«Мистер Брессер»

Мой сон вновь перестал быть спокойным, а стоит не принять отвар из успокаивающих трав, как пропадал вовсе. Минул четвертый день, как я лишилась покоя.

В дверь моей комнаты постучали, и от неожиданности я вздрогнула, молниеносно прокручивая в мыслях: «А не запамятовала ли сегодня Рут дать отвар мужу?»

В покои вошла Рут. Сегодня она сменила свое старое, залатанное платье на новенькое зеленое с кружевной оборкой, а волосы аккуратно собрала под косынкой, лишь пара рыжих завитков ниспадало на лоб. В руках она держала корзину.

— Доброе утро, госпожа. Как вам спалось сегодня? — С надеждой проговорила она, останавливаясь возле будуарного столика.

— Чудесно, — соврала я. Мне не хотелось, стирать радостную улыбку с лица своей служанки, а услышав мои слова, Рут засветилась еще сильнее. — Ты куда-то собралась?

— Да, хотела сходить до ближайшей лавки. Не желаете прогуляться? — Щеки Рут окрасила краска, и она быстро потупила взор.

Что ж, прогулка мне и правда не помешает. Я ответила ей кивком и критично осмотрела себя в зеркале. Темно-синее платье с черной вышивкой явно смотрелось, как нежданная грозовая туча в столь погожий день, но на что-то светлое меня явно не хватало.

Моего напряженного взгляда Рут не заметила, либо сделала вид, что не заметила, и как можно скорее вытолкала меня за дверь, чтобы я не успела за что-то зацепиться и передумать.

На небе не было ни облачка, легкий ветерок колыхал кроны деревьев, а вокруг пахло травой, цветами и доносился легкий аромат специй со стороны торговых лавок. Рут купила пряностей, яблок и, проходя мимо тележки с лентами и платками, ее взгляд упал на малиновый, атласный бант.

— Постой, — удержав Рут за руку, я остановилась возле торговца. — Я беру этот бант. — И расплатившись, я вручила его служанке.

— Госпожа, я… я не могу принять его… — запинаясь, проговорила она.

— Это подарок, Рут. Бери. Я же вижу, что он тебе приглянулся. — Глаза девушки засияли, а губы расплылись в широкой улыбке. — И не только бант, — многозначно добавила я и слегка пихнула служанку локтем.

Рут потеряла дар речи, стушевалась, покраснела до кончиков волос и натянула косынку почти на самые глаза.

— Я… я… — начала она, но снова умолкла.

— Кто он? У вас все взаимно? Как давно? — Не теряя времени, я стала засыпать Рут вопросами.

— Он… он работает конюхом у влиятельных господ… Мы на днях встретились в деревне, когда одновременно зашли к пекарю за сладкими булочками. — Не поднимая глаз, протараторила она.

— Как его имя?..

Но я не расслышала ответ, моим внимание завладел статный, голубоглазый, с острыми скулами и угловатыми губами мужчина, ступивший на аллею, по которой мы неспешно шли. Одетый в черный сюртук с золотой вышивкой и брюками в тон, он также неотрывно смотрел на меня. Мы узнали друг друга.

На виски вдруг стало давить, а голова закружилась. Будучи в столь приличном виде, я не могла спутать этого человека ни с кем другим. Это он… чудовище из леса.

Я попятилась, хватая Рут за руку.

— Нам нужно уходить, сейчас же!

— Госпожа? Что случилось? Вы бледны… — Обеспокоено взглянула моя приближенная.

Но я уже не слышала слов, в голове стоял лишь звон, и паника затмила все здравые мысли.

Не сводя с нас взгляда, незнакомец быстро приближался. Он видел ужас, застывший на моем лице, прямо как тогда…

Чего он хочет сделать? Убрать свидетеля? Закончить то, за что не усел взяться в лесу четыре дня назад?

С каждым шагом мужчина становился все ближе и ближе, силы окончательно покидали меня, а дурные мысли, полностью завладевшие моей головой, превратились в один единый визжащий рой, выдержать который я просто не смогла. Мир провалился во тьму.

Пред падением я ощутила, как сильные руки подхватили меня не давая встретиться с каменной тропой.

— Госпожа, что с вами?! — Служанка схватила меня за руку и принялась нащупывать пульс.

— Жарко сегодня. Смею предположить, что твоя госпожа просто перегрелась… — Опустившись на одно колено, проговорил незнакомец, держал в руках хрупкую, почти невесомую любительницу гулять в раннее время по лесу, то есть меня. Даже будучи без чувств, я ощущала вибрации его низкого, бархатного голоса.

— Ах, право слово, не знаю, чтобы я без вас делала, господин! — Залепетала Рут и принялась махать руками, создавая ветер у моего лица.

— Как ее зовут? — Не отрывая взгляда, спросил он.

— Карнелия Стоунтбери. — Поглаживая недвижимые пальчики, отозвалась служанка.

— Жена Клэйтона? — В нем появилась растерянность, и незнакомец снова скользнул по моему лицу пронизывающим до самых костей взглядом.

— Да. Ах, господин, что же мне делать? Если госпожа не очнется…

Не дослушав всей фразы, незнакомец из леса поднялся и без каких-либо усилий расположил меня на своих руках. Которые все еще помнили на себе реки пролитой крови.

Дорога не заняла много времени. Стоило незнакомцу и Рут взойти на ступени, как навстречу выбежал Клэйтон Стоунтбери, вытирая на бегу рот салфеткой и отбрасывая ее в сторону.

— Что произошло? Она жива?

— Ах, если бы не господин не знаю, чтобы я делала. Ваша жена потеряла сознание. — Склонив голову в почтительном жесте, проговорила Рут.

— Без чувств упала? Что ж, я благодарен и прибываю в большом долгу перед вами. — Протягивая руку для рукопожатия, просиял Клэйтон.

— Может быть, повременим с этим? — Изогнув бровь, незнакомец указал на раскрытую ладонь.

— Почему? — Искренне удивился Клэйтон. — Ах да, а вы положите ее… ну, хотя бы вон туда. — Стоунтбери без тени участия мотнул головой в сторону софы. Чувствуя, что малиновый джем склеивал его пальцы, он быстрым движением вытер руку о штаны.

— А вам не кажется, что в кровати ей будет гораздо удобнее?

— Это ее поднимать наверх придется, а у меня, знаете ли, спина болит. — Словно ребенок, надувая губы, пожаловался Стоунтбери. И в доказательство своих слов, взялся за поясницу.

— А вы, как я посмотрю, очень любящий и заботливый муженек, — толкая его в сторону, незнакомец двинулся вверх по лестнице.

— Дело не в этом…

— Избавьте меня от ваших нелепых отговорок, просто скажите куда идти! — Раздраженно, словно дикий зверь, рыкнул лесной незнакомец.

— Не утруждайтесь, я позову кого-нибудь, чтобы…

Незнакомец ускорил шаг, давая понять, что не собирается больше выслушивать лепет хозяина особняка.

Поднявшись в мои покои, он бережно уложил меня на кровать, поправил упавший локон на лицо и осторожно осмотрелся. Возле кровати стоял зеркальный столик с различными безделушками на нем, но взгляд мужчины привлек флакон с розовой водой, он потянулся к нему, но будто почувствовав это, я открыла глаза.

Мне понадобилось пару секунд, чтобы понять, где я нахожусь, и как только наши взгляды встретились, я резко села. Даже чересчур резко.

Чудовище здесь. В моей комнате. Мне негде скрыться. Я ощутила дрожь и удушающее чувство беспомощности.

— Дорогой мой муж! — Воскликнула я, заметив в дверях Клэйтона.

Стоутбери опешил, но тут же откликнулся на зов и расположился возле моего плеча. Оставив на виске поцелуй, он заглянул мне в глаза. В его же взгляде я прочитала растерянность. Ну конечно, этому олуху в новинку слышать подобные обращения.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше… — Избегая зрительного контакта с незнакомцем, что продолжал стоять у моей кровати, отозвалась я.

— Ах, какая идиллия. — Улыбнулся высокий, голубоглазый, на этот раз с аккуратно уложенными темно-русыми волосами мужчина. От вида клыков (которые были острее, чем у обычных людей), по мне пробежал холодок. Заметив мой взгляд, мужчина провел по ним кончиком языка.

— Ты дрожишь, часом не заболела? — Обнимая меня еще крепче, задумчиво проговорил Клэйтон.

Я отрицательно покачала головой, не сумев вымолвить и слова. Мой страх был так велик, что я совершенно не чувствовала отвращения от близости мужа.

— Куда подевались мои манеры? Я же вас не представил! — Опомнившись, воскликнул Стоунтбери и выпустил меня из своих объятий.

— Я и сам могу это сделать. — Приторно сладко проговорил незнакомец, делая шаг навстречу. От чего я вся вжалась в спинку кровати. — Позвольте представиться, Ричард Брессер. Думаю, вы слышали о моем старшем брате — Дрейке Брессоре? — Я тут же вспомнила наш разговор с Миленой, и как она жаждет встречи с ними. — В малых кругах я довольно известен, но раз вы приезжая, обо мне, я полагаю, услышали впервые?

— Да, впервые… — Еле слышно, отозвалась я.

— Извините мою жену, ей нездоровится. Бедняжка даже имени своего назвать не в силах.

— Этого и не требуется, я слышал о вас и даже имел честь познакомиться с Николасом Хальброном.

Я в ужасе взглянула на него. Ричард Брессера словно насмехался надо мной, но его голубые, словно льдинки, глаза оставались все также серьезными, я бы даже сказала, бесстрастными.

— Виделись с ним пару раз, он рассказывал о своей семье, о сыне, дочери… как жаль, что мне не довелось увидеть вас ранее, Карнелия.

— Это же не проблема? Утерянное время компенсировалось знакомством в столь интересной ситуации, — просиял Клэйтон. — И я не перестану повторять, что мы пред вами в долгу.

— Не стоит, в нужное время я получу награду сполна. — Усмехнувшись, Ричард Брессер прошел к выходу, но вдруг остановился и в пол оборота произнес: — Через три дня Гроссери устраивают бал, надеюсь, вы придете?

— О, конечно! Я никогда не пропускаю празднеств. — Расплываясь в мерзкой улыбке, воскликнул Клэйтон.

— Словно, словно. — Только и произнес Ричард Брессер, скрываясь из виду.

Остаток дня я провела в постели, в компании свой служанки. Она не переставала восхвалять господина, что появился столько вовремя в трудную минуту и не отказал в помощи. Ах, если бы Рут только знала, кто он на самом деле… И что мой обморок случился исключительно по его вине.

Когда вечером служанка взялась за мои волосы, я решительно сменила тему. Уж лучше пусть рассказывает про своего конюха.

— Так как ты говоришь, зовут того парнишку, что вскружил тебе голову?

— Карло. Он работает у того господина, что появился так кстати сегодня.

О небеса, снова все сводится к этому Ричарду Брессеру! Я обреченно прикрыла глаза.

В комнату раздался настойчивый стук.

Рут спрыгнула с кровати и подбежала отворить дверь.

— Что такое? — Поинтересовалась я, заметив, как служанка что-то держала в руках и восторженно рассматривала.

— Госпожа, у вас воистину талант!

Мой рот открылся от удивления, но вместо слов я шумно выдохнула. Не может быть! В руках Рут находилось то самое полотно с пейзажем, которое я бросила в лесу, спасаясь от чудовища.

Глава 5

«Бал»

Роскошное убранство залы слегка дрожало от звуков тихой, меланхоличной фортепьянной музыки. Голова кружилась от смеси разнообразных благовоний и мерцающих трепетных язычков пламени повсюду.

Гости прибывали ежеминутно. Мой взгляд судорожно скользил по залу и боялся отыскать похитителя моего спокойствия.

— Карнелия, как ты себя чувствуешь? Выглядишь напуганной. — Обеспокоенно протянув бокал с водой, проговорила Милена.

Днем ранее, я поведала ей в письме о загадочном незнакомце, что подхватил меня во время обморока, но встречу в лесу я все же решила утаить. Ни к чему раздувать сейчас скандал.

Моя подруга оказалась довольно романтизированной натурой и вот уже целый час твердила, что наша встреча не была случайностью. Небеса распорядились так и направили возможное мое спасение. Но только я знала, что Ричард Брессер был не спасением, а моей погибелью.

Узнав, что Брессер младший собирался посетить празднество, Милена не менее пылко осматривала гостей. Она все еще надеялась, что братья явятся на бал вместе.

— Здесь довольно душно, — проговорила я, осушая бокал в пару глотков. — Я ненадолго выйду на свежий воздух.

Протискиваясь между гостей, я словно рыбка хватала ртом воздух. Мне казалось, что на улице мне станет легче. По крайней мере, была большая вероятность, что я не столкнусь с лесным чудовищем. Вот кто-то наступил мне на платье, толкнул локтем, но я все также отчаянно прорывалась наружу.

От смешанных запахов парфюма и воска начинала кружиться голова.

— Куда это ты, женушка? — Схватив за руку и притягивая меня к себе вплотную, проговорил Клэйтон. Мы находились здесь всего час, а от него уже разило хмелем.

— Мне нужен свежий воздух. Прошу тебя, отпусти. Я скоро вернусь.

Цыкнув языком, Клэйтон Стоунтбери разжал руку, слегла отталкивая меня от себя.

— Только не смей ставить меня в дурное положение! — Прокричал он мне вслед. Но я прекрасно знала, что только он сам мог выставить себя дураком. В помощи посторонних Клэйтон, в этом плане, не нуждался.

Оказавшись на улице, я прислонилась спиной к прохладному фасаду. Кожу обожгло даже сквозь плотную бархатную ткань платья.

О, небеса, что же со мной происходит? Меня снова обволакивали тени страха, они высасывали из меня все здравое и губили душу. Я стояла, зажмурив глаза, делая глубокие вздохи, дабы успокоить рвущееся наружу сердце.

— Вы в порядке? — Снова этот пресловутый вопрос, от которого хотелось бежать, но заставил меня содрогнуться вовсе не он, а голос…

Распахнув глаза, я нервно вскрикнула.

— Миссис Стоунтбери, — Ричард Брессер поднял руки, думая, что этот жесть вселит в меня хоть крупицу спокойствия. — Я не хотел вас напугать.

— Что… что вам нужно? — Запинаясь, я сглотнула ком в горле.

— Мне нужно объясниться.

— Нет! Прошу вас. — Я скользнула в сторону, надеясь, что мне удастся уйти и больше не пересекаться с этим… человеком. Но, похоже, у мистера Брессера был иной план. Он перегородил мне дорогу, упираясь ладонью в стену, прямо перед моим носом.

— Миссис Стоунтбери, я не желаю навредить вам. Ваш страх вполне оправдан, но я…

— Прошу вас, отпустите меня. Я… я никому ничего не расскажу. Я сделаю вид, что все забыла. — Мужская рука опустилась мне на плечо и не сильно сжала его. Мне не хватило духу встретиться с ним взглядами, я снова зажмурилась. Губы предательски задрожали.

— Не бойтесь меня. Если бы вы только позволили, я бы смог доказать вам…

Собрав последние щепотки своей храбрости, я все же взглянула в глаза чудовища.

— Я не желаю вас слушать! Пропустите. Мне необходимо вернуться к мужу. Не хватало еще, чтобы нас с вами увидели. Людями свойственно замечать то, чего нет на самом деле, делая преждевременные выводы. — Ричард Брессер опустил руки, но отступать не спешил. Лишь как-то странно усмехнулся.

— Вы даже не представляете, миссис Стоунтбери, насколько вы правы. Не смею задерживать и ставить вас в дурное положение.

Вернувшись в зал, я отыскала Клэйтона. Он с компанией друзей что-то оживленно обсуждала. Не успела я и глазом моргнуть, как по правую сторону от меня появился Ричард Брессер.

— Добрый вечер, господа. — Он искоса взглянул на меня и едва уловимо склонил голову, — миссис Стоунтбери.

— Ах, мистер Брессер! Я уже не надеялся вас увидеть сегодня. — Принялся лебезить перед чудовищем мой никчемный муженек. — А мы вот тут с товарищами обсуждали предстоящую охоту. Не желаете отправиться с нами?

Звать кровожадного монстра охотился в среду его обитания? Я сдержала горькую усмешку. Любопытно, кто на кого будет вести охоту? Вы, достопочтенные господа — на оленей и кабанов, а некто — на вас?

— Признаться, я не любитель.

Какая грязная ложь, мистер Брессер. Хотя, скорее да, вы правы. Охотиться на диких кабанов и куропаток наискучнейшее мероприятие, другое дело люди.

Словно прочитав мои мысли, Ричард Брессер взглянул на меня. А у меня же перехватило дыхание. Неужели он и вправду умеет это делать?

Пока мой муж шумно излагал все прелести охоты и плюсы их совместной поездки, чудовище склонилось надо мной. Его дыхание обожгло кожу.

— Прошу заметить, — едва уловимо прошептал он. — Не в моей власти читать мысли, но у вас все написано на лице. Полно, миссис Стоунтбери, не стоит так переживать за жизнь вашего мужа и его товарищей. Им ничего не угрожает… так же, как и вам.

По моей спине побежали мурашки, и я решительно придвинулась к Клэйтону.

— Мистер Брессер, я настаиваю! — Не унимался один из друзей мужа. Низкорослый, полного телосложения и такой же дурацкой прической, как у Клэйтона, мужчина.

— Что ж, раз настаиваете, не смею отказываться. — Любезно улыбнулся он.

— Ах, как чудесно! Разумеется, с нами поедет моя жена. — Будто само собой подразумевающее, проговорил Клэйтон, стиснув мою талию при этом.

— Что? — Не веря своим ушам, переспросила я.

— Пусть все смотрят на мою жену, пока я обскачу их в подстреленной добыче. — Взглянув мне в глаза, он тут же сник. — Как жаль, дикарка, что ты глазами не вышла. Ну, ничего, твое уродство даже больше привлекает внимание.

Во мне вскипел гнев, который сдерживать удавалось с трудом. Мне безумно хотелось плюнуть муженьку в лицо и зарядить в то место, которое благодаря мне перестало полноценно работать.

— Мистер Стоунтбери… — начал Ричард Брессер, но тут же был перебит мужем.

— Прошу вас, просто Клэйтон. К чему эти формальности?

— Как вам будет угодно. Но позвольте высказаться. Я ничего не имею против вашей дражайшей супруги, но разве целесообразно брать ее с собой? Охота — это не женское дело.

— Ах, Ричард…

— Я все же настаиваю на официальном обращении. По крайней мере, в мой адрес. — Также, не дав закончить мысль, перебил моего мужа мистер Брессер.

— Да, конечно. — Клэйтон откашлялся, и на его щеках появился румянец. — Насколько мне известно, вы, к сожалению, не женаты?

— К счастью, нет.

— Ах, разумеется. — Поправил себя Клэйтон, наигранно шлепнув себя по лбу. — В таком случае, вам меня не понять. Сердце любящего мужчины находится в постоянном терзании, когда его любимая находится слишком далеко.

Из меня вырвался нервный смешок, после которого, Клэйтон с силой нажал на синяк в области ребер, дабы заставить меня замолчать и не рушить его нелепицу. Даже его друзья не сдержали ухмылок, стоило им услышать бредовые заверения по поводу любви этого олуха.

— Вы правы, Клэйтон, до вас мне еще далеко. Но, возможно, когда-нибудь и я вам смогу сказать, нечто подобное. — Парировал мистер Брессер в той же манере.

— Будем молиться! — Воскликнул еще один из присутствующих, поднимая бокал с вином, в один присест осушая его.

Я скривилась. Компания явно была мне не по душе и взглядом прошлась по залу в поисках Милены или Софи с Гарри. Но, спасение пришло раньше, чем ожидалось. Милана сама отыскала нас.

— Вечер добрый, надеюсь, все проходит гладко? Мистер Брессер, какой сюрприз! — Ее лицо озарила ослепительная улыбка.

— Надеюсь, приятный? — Он взял ее руку и оставил на тыльной стороне ладони поцелуй. После чего изобразил загадочную улыбку, которая тут же навела меня на мысли о его дурной репутации сердцееда.

О небеса, лишь бы моя Милена не попалось в эту ловушку.

— Конечно, — покрываясь румянцем, промурлыкала Милена Гроссери. — Вы сегодня один?

— Позвольте полюбопытствовать, вы ожидали увидеть меня в сопровождении прелестной дамы? Увы, мисс Гроссери. Но я все же допускаю мысль, что уйду уже не один.

Милена еще больше залилась румянцем и опустила глаза в пол.

— Я почему-то решила, что вы прибудете с братом.

Выражение лица мистера Брессера сменилось. Глаза его больше не искрились неприличными искрами, в них отныне читалась скука.

— Дрейк, наш великий труженик, не покладая рук занят делами в Архате. Сами понимаете… правление долиной занимает немало времени и сил.

Архат был небольшим городком, по типу долины Корскор и Ларкона. Его улочки, дома, торговые точки — все было сделано из камня. Изобилие растений, реки, бескрайние равнины были чужды ему. Город утопал во мраке — именно такое он создавал первое впечатление о себе. Я бывала там однажды… проездом, но задерживаться в Архате мне совершенно не хотелось.

— Да, понимаю. Ваш брат занятой человек.

— Не то слово. Что ж, дамы и господа, вынужден отклониться.

— Так скоро? — Округлила глаза Милена. Ей хотелось, как можно дольше задержать, судя по всему, столь редкого гостя.

Разумеется, столько людей… столько соблазнов… столько крови… Вот и не жалует Ричард Брессер появляться в таких местах.

А что же Дрейк Брессер? Не поэтому ли он держится вдали, зная, что такое его брат?

Меня одолевали противоречивые чувства. Мне хотелось знать ответы на все свои вопросы, но вместе с тем, я желала ничего не ведать.

— Встретимся на рассвете, у подножья леса. — Оставив вопрос Милены без ответа, Ричард Брессер бросил напоследок моему мужу и скрылся в толпе.

Глава 6

«Провальная охота»

Еще солнце не взошло, еще его лучи не коснулись самых высоких макушек деревьев, как в покои пожаловал мой муженек.

— Надень вот это… — В руках Клэйтона находилось платье цвета слоновой кости с удивительным разрезом, который подчеркивал грудь.

— И тебе, доброе утро. — Сухо пробормотала я, осматривая протянутую вещь. — Мы же отправляемся в лес. На охоту. Не думаешь ли ты, что данный наряд более чем неуместен?

Сморщившись, Клэйтон швырнул в меня платьем и отошел к зеркалу. Сегодня он был гладко выбрит и одет в темно-зеленое одеяние.

— Хочу отвлечь моих друзей. Я же говорил. — Раздраженно замахав руками, процедил сквозь зубы он. — Ты же все равно накинешь сверху накидку. Чего верещать то? И так голова раскалывается, так еще и ты мне портишь настрой с утра пораньше.

— Тебя за язык никто не дергал вчера. Мог бы и не настаивать на столь скорой охоте.

Клэйтон замер. Наблюдая за мной через отражение в зеркале, его рот расплылся в улыбке.

— Я сейчас же разошлю письма с извинениями. Ты права, женушка, мы давненько не оставались наедине. Право слово, я так соскучился по твоему телу.

Это заявление подействовало, как удар молнией. Схватив платье, я скрылась за ширмой.

Что за мысли сегодня посетили голову Клэйтона? Неужели Рут забыла дать ему отвар? Надо бы взять с собой флягу.

Первые лучи окрасили округу. В воздухе еще витала утренняя прохлада, но день обещал быть теплым.

Возле леса нас ждало четверо мужчин. Если я верно запомнила имена, это были: Авдиил, Гутор, Венсан и, конечно же, Ричард Брессер. Его конь отличался от остальных. Черный, вороной и такой… дикий, под стать своему хозяину.

— Доброе утро, — чересчур бодро поприветствовал нас мистер Брессер.

Не поднимая глаз, я кивнула головой и сдержала зевок.

Часть дороги я плелась позади всех, слушая хвальбу Клэйтона, какой он удалой охотник, как много добычи привозит в дом и как у всех раскрываются рты при виде масштабов кабанов и куропаток.

–… да-да, представляете? Огромный такой медведь. Я завалил его одним выстрелом.

Вот же хвастливый индюк. Готова поспорить, что он и полудохлую курицу не подстрелит. Я улыбнулась своим мыслям, представляя в красках, как еще может облажаться мой муженек.

— Не знал, что у вашего мужа столько скрытых талантов. — Поравнявшись со мной, усмехнулся Ричард Брессер.

— Да. Скромность тоже входит в их число.

Он хохотнул и оставшееся время, мы ехали молча.

Протоптанные тропы редели, деверья становились более высокими и могучими. Вскоре, мы ступили во владения дикой природы. Где-то стучал дятел, с ветки на ветку перескакивала белка, стараясь разглядеть нежданных гостей поближе, а вот и раздался говор кукушки. Мы спешились.

Мой белоснежный конь по кличке Маковка казался крохотным, по сравнению с вороным жеребцом мистера Брессера. У остальных же кони мало чем отличались друг от друга, они были обычными.

Мужчины вооружились, мне же Клэйтон запрещал держать в руках холодное оружие. «Не женское дело», — проговорил он, перекидывая через плечо лук и колчан стрел.

— Возьмите. — Ричард Брессер протянул мне крохотный кинжал.

— Вы слышали моего мужа, я не смею ослушаться его. — Отозвалась я, вскидывая подбородок.

— Не понимаю, какого черта он потащил вас с собой?! Охотиться вы не умеете, оружие в руках держать, видимо, тоже. Хотя, возможно, он решил использовать вас в качестве приманки.

Отвлекать друзей? Да, в это мне верилось с трудом. Может мистер Брессер прав? Может, таким образом, Клэйтон желает избавиться от меня?

Погрузившись в мысли, я не заметила, как отстранилась от мужчин. Шагнув на тропу, усеянную густыми зарослями папоротника, я заметила, шевеление в его цветениях. То было гнездо кроликов. Таких белых, маленький, пушистый и беззащитных.

— Отойди! — Послышался голос мужа, и я резко обернулась.

Сперва я не сразу почувствовала боль, лишь, когда опустила взгляд, то поняла, что пролетевшая стрела задела кожу и тоненькие струйки крови заструились по ладони, окропляя свежие зеленые листья. Удивительно, как она не проткнула мне руку.

— Ты чуть не убил ее! — Воскликнул Венсан, шагнув ко мне на встречу. — Ха, а кролики то разбежались.

Клэйтона охватил ступор. Открыв рот, он сжимал в руке лук и, не отрываясь, смотрел на мою кровоточащую ладонь. Краска стремительно сходила с его лица, а тело принялось раскачиваться из стороны в сторону.

— Клэйтон! — Гутор подхватил под руки моего мужа и оттащил в тень.

Великолепное известие, оказывается, у Стоунтбери боязнь крови. Тоже мне, охотник!

— Позвольте взглянуть на вашу рану. — Откуда ни возьмись, предо мной возник Ричард Брессер. Я отшатнулась.

— Нет, только не вы! — Меня начала бить дрожь. Я видела, что с ним делала кровь. — Это просто царапина. Я со всем справлюсь сама.

— Не сомневаюсь, но хотя бы не отказывайтесь от воды. Вам нужно промыть ладонь, пока не занесли какую-нибудь заразу. — Шумно втянув воздух, мистер Брессер протянул мне свою флягу. — Это просто вода. Не стоит от нее шарахаться, как от прокаженного.

Закончив с царапиной, я приблизилась к Клэйтону, который все еще сидел облокотившись о ствол дерева и никак не мог прийти в чувства. Авдиил с Гутором активно размахивали платками, создавая сквозняк. Жалкое зрелище.

— Мистер Стоунтбери, может хватит разыгрывать драму? Будто это в вас чудом не попала стрела. И еще, не одолжите воды?

Клэйтон приоткрыл один глаз.

— А что с вашей не так?

— Я отдал ее вашей жене, чтобы она смогла промыть рану. — Надменно взглянув сверху вниз, проговорил Ричард Брессер. — Когда же вы, любящий муж с трепетным сердцем, стояли в стороне и ловили открытым ртом мелких мошек. Надеюсь, плоды вашей охоты пришли вам по вкусу.

— Я растерялся, только и всего. Если бы вы не сориентировались быстрее, я бы и сам все сделал, как полагается. — Задрав подбородок, отозвался Клэйтон, выставляя, как обычно, себя в роли жертвы. — Вот возьмите, — он протянул свою флягу, отстегнув ее от поясного ремня. — Там осталось немного травяного отвара.

Ричард Брессер недоверчиво взял предложенный бутыль и с любопытством внюхался в содержимое.

— Что это за травы?

— Успокаивающие. Примите, вам не помешает. — Последнюю фразу мой муж добавил совсем тихо, почти отвернувшись.

Время замедлилось. Я с ужасом стала наблюдать, как Ричард Брессер еще раз принюхался и начал запрокидывать голову. Ох, мне совершенно не хотелось, чтобы он испил этого пойла. Оно предназначалось исключительно для моего муженька.

Что же делать? Он все поймет, вне всяких сомнений, и тогда расскажет Клэйтону. Но если я помешаю? Мой муж или кто-то из его друзей определенно посчитает эту выходку странной. О небеса, что если решат, будто бы я захотела избавиться от мужа?

— Мистер Брессер!.. — Я поднялась с покрывала и ринулась прежде, чем он сделает второй глоток.

— Миссис Стоунтбери? Что вы делаете? — Удивленно раскрыв глаза, он наблюдал за тем, как я выхватила флягу и кинула ее в кусты.

— Карнелия! — Оказавшись подле меня, Клэйтон подбоченился и недовольно свел брови на переносице. — Что ты творишь? Теперь и я остался без глотка воды.

К нам приблизился Авдиил. Тронув моего мужа за локоть, он отозвал его в сторону, став что-то нашептывать на ухо.

Ричард Брессер сделал шаг навстречу и прошептал так тихо, что нас не то чтобы остальные могли услышать, а даже мне пришлось придвинуться плотнее, чтобы разобрать слова.

— Что это была за трава, миссис Стоунтбери?

— Успокаивающая. Клэйтон ее пьет уже давно.

Глаза Мистера Брессера сузились, он слабо качнул головой, и открыл было рот для очередного словоизвержения, но нас прервали. Оно и к лучшему.

Смеясь, Клэйтон отмахивался от слов товарищей, которые забыв как моргать, не отводили от меня глаз.

— Вот кретины, не верят, что это безобидная валериана.

Ричард Брессер расплылся в улыбке, оборачиваясь к троице, что по-прежнему не двигалась с места.

— Без паники, господа. Это действительно валерьяна. Миссис Стоунтбери знала, что у меня аллергия на эту дрянь и вмешалась немного… несвойственным образом.

Вздох облегчения вырвался из груди мужчин, и Гутор расхохотавшись во весь голос, схватился одной рукой за свой живот, а другой хлопнул Авдиила по спине.

— Какой ты мнительный, дружище! Это надо было тебя напоить травой, вместо господина Брессера.

Обстановка смягчилась и напряжение ушло у всех, кроме меня. Ричард Брессер снова вмешался и какими бы благими ни были его намерения, он подозревал меня в чем-то незаконном. Впрочем, так оно и было. Я травила своего мужа, день изо дня стараясь сделать из него импотента.

Боевой дух был подорван. Словно маленький мальчик, которого разоблачили нелепейшим образом, мой муж надул губы и пожелал вернуться домой с пустыми руками.

Глава 7

«Однажды в таверне»

Дождь крупными каплями барабанил по стеклу. Небо заволокло серыми, густыми тучами, которым не было конца и края. День казался бесконечным и катастрофически унылым. Но не только погода прибывала сегодня в дурном расположении духа, не в настроении был и мой муженек…

— Вот же сука! — Измеряя гостиную широкими шагами и кусая кутикулу на пальцах, Клэйтон бранился и время от времени швырял все декоративное, что попадалось ему под руку. Вот сейчас не повезло фарфоровому слонику, что красовался на каминной полке. Печально, лучше бы он сорвал свой портрет и беспощадно бросил полотно в огонь. Было бы приятно полюбоваться, как языки пламени сотрут мерзкое выражение с его лица.

— О небеса, да что с тобой происходит?! — Воскликнула я, в очередной раз, не сумев сосредоточится на извилистых буквах.

Сидя за крохотным письменным столом в окружении ароматного пергамента, я зачитывалась последними новостями Милены. У моей дражайшей подруги наконец-то произошла встреча с тем, кого она беспамятно желала увидеть на протяжении долгого времени. Только вот… произошла она довольно странным и нелепым образом.

Милена каталась верхом, но в один момент ее жеребец словно взбесился. Он принялся брыкаться, выбрасывая задние ноги, а в следующую минуту уже несся мощным галопом, унося на спине беспомощную мисс Гроссери. Конь встал на дыбы. Не удержавшись в седле, она свалилась…

Лежащую на густой зеленой траве, ее вывел из оцепенения приятный тон с бархатистым тембром. Открыв глаза, она увидела высокого, широкоплечего мужчину. Всем своим видом он являл образец мощи и власти. Встретившись с его волчьими, почти желтыми глазами, она сразу поняла, что это Брессер. Как оказалось, Милена прежде его никогда не видела.

«Без прикрас, его можно было описать одним словом — идеальный. Точеные правильные черты обрамлялись черными, словно уголь, волосами. У него были широкие скулы и волевой подбородок, а через губы извилистой чертой проходил тонкий шрам. Лицо этого человека было суровым, но одновременно невероятно притягивающим. Глядя на него, я испытала смешанное чувство страха и восхищения.

— С вами все в порядке? — Беспокойно вглядываясь в мои широко распахнутые глаза, поинтересовался он.

— Кажется, да. Только голова немного кружится.

— Не удивительно. Это настоящее чудо, что вы не разбились. Может, стоит обратиться к лекарю? — Дрейк Брессер помог мне подняться, быстрым и ловким движениям смахивая с нежно-розового платья травинки.

— Мистер Брессер, я в порядке, но безмерно благодарна за вашу помощь.

— Мы знакомы? — Прищурившись, спросил он.

От неловкости мои щеки покрылись румянцем, и я поспешно опустила глаза.

— Наслышана. Мое имя Милена Гроссери, господин.

— Не ваша ли сестра вышла замуж за мистера Гарри Кэндона?

— Да, господин.

— Ради всего святого, не называйте меня господином, просто Дрейк!

Ах, Карнелия, должно быть я выглядела, как полная дура! Я грезила о знакомстве с ним, но никогда не думала, что оно случится столь нелепо», — писала Милена и от ее смущения мои губы расплывались в улыбке.

Любопытно было взглянуть, что же представляет из себя старший брат, но увидеться нам с ним было не суждено. Далее в письме, Милена написала, что он прибыл в Корскор всего на пару дней, дабы решить какие-то семейные дела.

Возможно, это касалось младшего брата… не вечно же чудовищу разгуливать на свободе. В прочем, мне не стоит думать об этом.

Я вздрогнула, отрываясь от своих мыслей, когда Клэйтон столкнул на пол вазу с цветами.

— Как давно я приходил в твои покои, женушка?! — Завопил он. И клянусь, я видела, как вторая ваза, до которой он еще не успел добраться, дала трещину. — Задумалась? То-то же! Карнелия, меня прокляли! О горе мне! — Клэйтон схватился за голову и взвыл, словно раненый волк.

— Ах, это поистине ужасно, дорогой мой муж! — Ахнув, я приложила ладони к щекам и слегка надавила на них, боясь, что не смогу сдержать улыбку радости. — Представь, какие слухи поползут, если кто-то узнает, что достопочтенный господин Стоунтбери перестал выполнять заложенные в нем природой мужские функции. А что будет, если об этом недуге узнает мой отец?

Клэйтон побледнел еще пуще и со стоном опустился в кресло.

— Не смей произносить подобные мерзости вслух! Я здоров и полон сил! Просто… просто устал. Ты же знаешь, какую тяжкую ношу я тащу на своих плечах. Не просто держать себя постоянно в форме, когда твоя жена… — он поморщился, но предпочел не заканчивать мысль.

— Урод? Полно, муженек. Тебя никогда не смущали изъяны куда больше, чем разного цвета глаза. До моих ушей не так давно долетело, что когда-то ты не побрезговал безногой распутной девкой, в придачу у которой был выбит передний зуб. — Разгладив складку на платье, я невинно захлопала ресницами. — Быть может. У нас с тобой ничего не получается, потому что я не так испорчена, как все они…

— Ты не испорчена? — Стоунтбери усмехнулся так старательно, что издал звук похожий на хрюканье. — Нет, женушка, твое отличие от всех тех девок лишь в том, что ты породистая и деньжат уплачено за твое тело куда больше.

— Грязная свинья! — Выплюнула я в ответ.

— Так оно и есть. Я купил тебя, как купил все в этом доме. Ты очередная моя прихоть, только и всего. Но дело не в твоем уродстве, как бы прискорбно это ни звучало, я вообще никем не могу овладеть. Уж поверь мне, я пытался.

— В таком случае, муженек, тебе остается смириться и пересмотреть свои жизненные приоритеты. В конце концов, и евнухам живется не плохо.

— Что?! — Клэйтон вскочил с кресла и за пару шагов оказался подле меня. Опираясь о стол с такой силой, что костяшки на его пальцах побледнели, он грозной тучей навис надо мной. — Ни смей взболтнуть об этом хоть одной живой душе! Я не посмотрю, что выльется на меня после, но клянусь, я убью тебя!

— Быть может от меня ты и избавишься тогда, но от своего штиля в штанах нет. Я бы хотела получить за молчание что-то поистине стоящее…

— Ах ты… — Скорчив лицо, подобно сушеному абрикосу, он схватил меня за волосы и притянул ближе. Видимо, желал, чтобы я во всех деталях рассмотрела его поры и отросшую за сутки щетину. — Я хочу попытаться еще раз… — От этих слов мое сердце замерло и рухнуло на пол, разбиваясь на миллионы крохотных осколков. Я знала, что у него ничего не получится, но любое прикосновение этого человека вызывало немыслимое отвращение.

Не церемонясь, он провел своим языком по моим губам. Ничего не почувствовав, он углубил поцелуй и принялся блуждать руками по всему моему телу.

О небеса, скорее бы это закончилось.

Вена на лбу Клэйтона вздулась, а щеки окрасила багровая краска. Не сдаваясь, он повлек меня за собой в сторону софы. Толкнув меня на ее, муж возвысился сверху, продолжая облизывать, кусать и посасывать кожу. Двигаясь от губ к груди и обратно.

— Черт! — Бормотал он. — Проклятье! Еще чуть-чуть…

— Клэйтон, перестань. Прошу тебя.

— Закрой рот, тварь! У меня почти получилось.

Скользнув мне под юбку, он с твердым намереньем (только оно и было твердым), продолжил начатое. А я же вновь закрыла глаза и мечтала провалиться сквозь землю.

Впервые, за долгое время, я посчитала прекратить поить его отваром. Какой смысл? Сейчас он пытался доказать мне… доказать самому себе, что еще на что-то способен, но делал это в разы дольше. Не лучше ли ограничиваться минимальным контактом? Раз, два и готово. Может я поспешила? Не возникни у него данной проблемы, муженек бы сейчас развлекался с распутными девками, а не пыхтел тут надо мной.

Часами позже, когда я нещадно пыталась соскрести водой и мылом с себя любые воспоминания о прикосновениях Клэйтона, ко мне в комнату пришла Рут и сообщила, что господин желает меня видеть. Этот олух приказал запрячь лошадей и, будучи уверенным, что его прокляли, решил снять с себя эту черную метку, прибегнув к запрещенному — помощи той, кто владеет, якобы, магическим даром.

— Тебе не кажется, что погода не благоволит скакать верхом, может все же стоило ехать в повозке? — Накидывая капюшон, проговорила я.

Дождь стих, но воздух был пропитан сыростью, а с деревьев капало, как при ливне.

— Тише! — Шикнул Стоунтбери, оглядываясь по сторонам, в надежде, что наш разговор не смогут услышать слуги. — Мне не нужны свидетели. Понимаешь?

— А я? Я тоже являюсь свидетелем.

— Ты часть моего плана. Пусть и тебя заодно старуха проверит. Вдруг твои глаза всему виной. — Пожав плечами, Клэйтон устроился в седле и, последовав моему примеру, натянул капюшон.

— Ненужно обвинять меня во всех грехах этого мира, лишь из-за того, что у меня разного цвета глаза. — Буркнула я, скача следом за муженьком.

Вскоре, наш дом оказался далеко позади, миновали торговые лавки и деревня. Скача вдоль леса, мы выехали на развилку, что вела в чащу и небольшую можжевеловую рощицу с шумным горным ручьем.

— Ты уверен, что мы скачем в нужном направлении? — Спросила я, смотря по сторонам. Людей не было. Лишь минутами назад мимо проехала телега с мужиком, что горланил непристойные песни.

— Да. Я бывал здесь однажды, но по другому поводу. В этом трактире недурной хмель.

— Трактир? Но ты говорил…

— Трактир принадлежит бабке, которая обладает даром. Что не понятного? — Огрызнулся Клэйтон и ударил коня, заставляя того ускориться.

В трактире было всего пять человек, не считая работников. Когда мы вошли, все разом обернулись и бесстыдно принялись нас рассматривать, словно дикарям показали кусок мяса. Грязное место и грязные люди. Я передернула плечами и поспешила за Клэйтоном.

— Нам нужна старуха по имени Белла… — он запнулся, пытаясь вспомнить имя. — Вот черт, не помню.

— Мог бы и повежливее, — раздался позади нас скрипучий старческий голос.

Обернувшись, мы увидели пожилую женщину, одетую в черное поношенное платье с белым кружевным воротником. Ее седые волосы были собраны и напоминали птичье гнездо.

— Да, вот ты-то нам и нужна. Видишь ли…

— Не здесь, — оборвала Клэйтона старуха и, развернувшись на пятках, махнула рукой, чтобы мы следовали за ней.

В комнатке, куда она нас провела, пахло иначе. Зловонье сменилось ароматом трав и ладана. Освещение было скудным. Всего крохотное прямоугольное окошко освещала коморку. Но внутри было довольно чисто.

— Для начала обговорим плату, мистер. — Садясь на скрипучий стул и сложа руки в замок, она деловито обратилась к моему муженьку.

Не церемонясь, он швырнул на стол мешочек с золотыми моментами. Старуха удовлетворенно кивнула и указала на скамью.

— Видишь ли, меня прокляли, — начал Клэйтон.

— Неужели? Ах, мой бедный мальчик. И как это проявляется?

Я почти слышала насмешку в ее голосе, но внешне старуха выглядела такой же.

— Я не могу, полноценно, взаимодействовать с дамами… — Клэйтон опустил глаза в пол и принялся судорожно теребить пуговицу на сюртуке. — Если ты понимаешь, о чем я.

— О, мой милый, понимаю, — не смотря на Клэйтона Стоунтбери, старуха достала карты. Да не обычные карты, а диковинные, с картинками. Не доводилось мне прежде лицезреть такие. — Но недуг, вижу твой, вылечить не составит особого труда.

По мой спине прошел холодок. Неужели старуха действительно что-то видит? Отправляясь сюда, я даже не посмела допускать мысли, что моя тайна может вскрыться. Но от того, как она усмехнулась и взглянула мне в глаза, сомнений не осталось… Она выдаст меня со всеми потрохами.

— Правда? — Воодушевился Клэйтон и придвинулся ближе к столу. — А правда, что ты будущее видишь?

— Правда, сынок. Задай вопрос и получишь ответ. Правда, мои видения бывают не всегда четкими. Обычно они туманны, а порой слишком далеки.

— Что за будущее нам уготовлено? — Внезапно проговорила я, хотя была совершенно убеждена, что участвовать в этом не желаю.

— Я вижу, дитя, дорогу. Длинную и извилистую. Трудную и опасную. — Старуха достала еще несколько карт. — Вижу, как прошлое и будущее сплетутся и создадут нечто новое.

— Что? Что ты несешь? — Скривился Стоунтбери. — Говори конкретнее. Что у меня по богатству и влиянию? Что меня ждет в скором будущем?

— Я предупредила, что вижу все расплывчато. — Обиженно отозвалась она, но дел своих не бросила. — Вижу, что золото польется рекой, сынок. — Клэйтон воодушевленно хлопнул в ладоши. — Но также вижу реки крови.

— Реки крови? — Затаив дыхание эхом отозвалась я.

— Много крови прольется, много горя постигнешь. — Старуха подняла на меня округлившиеся медовые глаза, и какое-то время молча всматривалась в лицо. Словно пыталась найти ответы на вопросы, о которых было известно только ей. — Кровь прольется. Прошлое и будущее сплетется. Морок покроет все на своем пути и вас, ребятки, не спасти.

Клэйтон вскочил с лавки, взревел, как угодивший в капкан медведь и ударил кулаком по столу.

— Мы проделали такой путь не ради твоих сказок! Ты ничего не умеешь, поганая старуха! И денег моих ты недостойна!

— Клэйтон, — пытаясь удержать его за рукав, взмолилась я. Но он оттолкнул меня и потянулся за мешком момент.

— Шарлатанка! Гореть тебе в адском пекле! — Не унимался он, а я не отрывая глаз, смотрела на бабку, что сидела за столом и словно не слышала тирады моего муженька. Мысленно она прибывала далеко за пределами этой комнаты, а возможно и долины.

— Всем нам, милок, гореть в гиене огненной. — Вздрогнув, тихо проговорила она.

— Карнелия, — Клэйтон схватил меня за руку. — Мы уходим! Нечего нам больше делать в этой гнусной дыре!

Вот так ни с чем мы возвратились домой. Всю дорогу, Клэйтон сетовал на негодяйку судьбу, что так несправедливо поступила с ним. А у меня не получалось выкинуть из головы загадки, что наговорила нам старуха.

Глава 8

«Поспешный отъезд»

В один из непримечательных дней Клэйтона разбудила навязчивая мысль, о замене некоторых деталей интерьера в спальных комнатах. Было принято единоличное решение, на время переделки погостить у моего отца, но дорога обещала быть долгой и перспектива увидеться с Николасом внушала мало энтузиазма и ему и мне, тем более что Клэйтону пришло несколько приглашений. Первое оповещало, что в доме одного из почтенных господ пройдет бал (прямо накануне отъезда), а второе приглашение гласило о возможности неплохо провести время в кругу друзей в охотничьем доме. Отказывать в приглашениях мой муженек не собирался.

* * *

— Добрый вечер, — подавая бокал с вином, раздался голос Ричарда Брессера. — Я заметил вы сегодня один. Вашей благоверной нездоровится?

— Нет. Я оставил ее дома, пусть неспешно собирает вещи. А то потом всю дорогу придется выслушивать ее болтовню о том, что она половину барахла забыла, — произнес мой муженек и осушил одним глотком содержимое бокала.

— И куда же вы держите путь? — Подливая Стоунутбери еще порцию алкогольного напитка, поинтересовался мистер Брессер.

— К Хальбронам. В наших опочивальнях намечается небольшое обновление.

— И надолго вы отбываете?

— Семь, а может быть десять суток, — обреченно захныкал Клэйтон. — Как все не вовремя затеялось!

— Что такое?

— Через несколько дней я должен был отчалить совершенно в другое место… Отдаленное и тихое. Охотничья усадьба моего хорошего друга.

— Хм, — покручивая в руке бокал с нетронутым вином, в глазах Брессера что-то вспыхнуло. — Позвольте выразить мысль. Но уверяю, ничего дурного я не подразумеваю.

— Я внимаю, — причмокивая последние капли, отозвался Клэйтон в своем алом кафтане с золотыми оборками.

— Вы могли бы погостить у меня. Дома я бываю крайне редко, смущать своим присутствием друг друга не пришлось бы. Поверьте, это лучшее, что может произойти в вашей ситуации. До особняка Хальбронов дорога весьма удручающая.

— Вы правы. Но пользоваться вашим благородным радушием мы не вправе, — извергая положенные фразы приличия, он мысленно молился, чтобы тот не передумал.

— А если я скажу, что настаиваю?

— Ну, раз настаиваете… Я просто не могу отклонить ваше щедрое предложение, — Стоутбери расплылся в улыбке и протянул в знак благодарности раскрытую ладонь для рукопожатия. Однако Ричард Брессер принял благодарность едва уловимым кивком головы и отошел в сторону.

Прибывая большую часть вечера в тени, мистер Брессер наблюдал за гостями, но в большей степени не сводил глаз с Клэйтона Стоунтбери. Он видел, как женатый мужчина пил, танцевал и развлекался с барышнями, которых вовсе не волновало его семейное положение.

Взгляд Брессера не выражал ровным счетом ничего, его мысли были заняты лишь будущей гостьей. То, во что он ввязался, не сулило ничего хорошего. Он понимал риск и корил себя за то, что не сдержался и вынудил Клэйтона принять его помощь. Но вместе с тем ликовал и с нетерпеньем жаждал увидеть меня на своей территории.

Наутро Клэйтон сообщил о своем решении — провести неделю, а то и две в гостях у Ричарда Брессера.

— Нет, нет и еще раз нет! Клэйтон, прошу тебя, прислушайся ко мне хотя бы раз! Позволь мне уехать или остаться дома, я могу выбрать любую другую комнату и провести в ней несколько дней. — Хватая его за руки, умоляла я.

Мой внутренний голос кричал, что это самая глупая, безрассудная, несущая в себе кучу последствий идея.

— Не пристало моей жене ночевать в покоях слуг! Мое слово неоспоримо, и ты обязана беспрекословно подчиниться! В конечном счете, ты поймешь, что череда дней проскочила быстро, и весь шум был напрасен.

День 1

С тяжелым сердцем, я переступила порог ненавистного особняка. Он был больше нашего, но меньше Гроссери. Нас встретила служанка по имени Роза, старая добродушна женщина низкого роста с копной седых волос собранных в тугой пучок. Она живо проводила нас в отведенные покои, дабы отдохнуть с дороги.

Еще при въезде на территорию особняка, я отметила, каким он был мрачным и темным. Трава словно сама собой перестала расти вокруг него… все пришло в запустение. Если бы ни залитый солнцем простор, ведущий на конюшню, где отдаленно слышались голоса и шнырянье слуг, дом можно было бы причислить к месту безжизненному… кишащему привидениями.

Жизнь не била здесь ключом, не наполнял чарующий цветочный аромат коридоры и не был слышан звонкий смех в этих стенах. Говорилось, что мрак и сумрак поселились в нем с тех пор, как из семьи Брессеров остались только братья, что довольно-таки недолюбливали друг друга.

Ну конечно, один чудовище, а другой тот, кто дорожил своей жизнью.

Внутри особняк был таким же сдержанным. Высокие окна, пара соф расположенных друг напротив друга, кресла, письменный стол, камин с зеркалом и черный рояль, что в сумеречное время легко мог слиться с обстановкой.

Пройдя дальше по коридору можно было столкнуться с портретом в позолоченной раме. У изображенной дамы были наполненные счастьем, лучистые, голубые глаза. Часть русых волос заколота на макушке, а внизу красивые локоны падали на плечи. Первое, что приходило на ум — она довольно красива. Под портретом стояла софа в сине-золотом убранстве.

Кухня, столовая, зала для торжеств, крыло слуг… все, как и везде, вернее почти все…

Поднявшись вверх по дубовой лестнице, мы оказались на перепутье коридоров, одна сторона вела в спальни, а другая в кабинет, библиотеку и несколько закрытых, неизвестных никому, кроме хозяина, помещений.

В то утро мистер Брессер появился всего пару раз, что несказанно меня порадовало. Но спокойным моментам не суждено было продлиться…

Как гром средь ясного неба прозвучал голос Клэйтона, что он уезжает раньше обговоренного времени.

Хватаясь за мужа, как за последний шанс к спасению, я умоляла его остаться или взять меня с собой, но каждый раз ответ был отрицательным.

— Клэйтон, умоляю, не бросай меня тут одну!

— Уверяю, Карнелия, вам не о чем волноваться, — прозвучал где-то за спиной голос хозяина особняка.

Подарив звонкий прощальный поцелуй, Клэйтон Стоунтбери исчез за дверью. Мои руки предательски задрожали, а мысли панический взялись метаться в голове.

— Не стоит так огорчаться, ваш муженек скоро вернется, — ухмыляясь, произнес Ричард Брессер, приблизившись ко мне.

— Я… я не огорчена.

— Разумеется, этот остолоп вряд ли может вызвать у вас подобные эмоции. Причина вашей взволнованности — я.

— Что? Нет! — Возразила я, вспыхнув от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Каков нахал!

Порывисто обернувшись, я не ожидала увидеть мистера Брессера настолько близко. Врезавшись в его широкую грудь, я отскочила от мужчины, как от огня. Его губы сжались в тонкую линию.

Наклонившись, он шепнул:

— Вы плохая лгунья.

— Я не понимаю, о чем вы толкуете, — попятилась я, не желая находиться с этим опасным человеком на столь близком расстоянии.

— Вы боитесь меня? — Шагнув вперед, задал он вопрос, хотя прекрасно знать ответ на него. — Я вас не обижу.

— Позвольте мне уйти. — Поняв, что путь к отступлению зашел в тупик, я прижалась спиной к запертой двери.

— Я вовсе не удерживаю вас. Комната наверху полностью в вашем распоряжении.

— Вы прекрасно поняли, что я имела в виду. Я желаю вернуться домой!

Хозяин особняка оперся одной рукой о дверь, совсем рядом с моей головой, другой же устало потер переносицу.

— Карнелия, вы не лишенная ума прекрасная женщина, так зачем твердите одно и то же? Вы же понимаете, что уедете отсюда только в сопровождении мужа. Хотя с его стороны совершенно глупо оставлять вас в чужом месте без сопровождения.

Его лицо находилось слишком близко. Не выдержав напряжения, я отвернулась. Ричард Брессер резким движением схватил меня за подбородок и властно повернул к себе, заставляя посмотреть прямо в глаза.

— Не смейте отворачиваться, когда я говорю с вами! — Внезапная злость завладела им, и я ощутила, как завибрировало его тело под темным одеянием, как заходили желваки, и как участилось его дыхание.

— А вы не смейте прикасаться ко мне. То, что Клэйтон принял ваше приглашение, не дает вам право вести себя подобным образом! Впредь, хватайте так моего мужа, но не меня! — Оттолкнув мистера Брессера, я взбежала вверх по лестнице к себе в покои.

Несколькими часами позже бродя по дому, я заглянула в библиотеку. Оглядев помещение и убедившись, что здесь никого нет, я двинулась к стеллажам с книгами. Заприметив парочку, я протянула руку к произведениям, что так томились на полке. В это мгновение появилось ощущение неуютности, от чего я резко обернулась, обводя взглядом все вокруг.

Чудовище стояло, облокотившись о стену, прямо напротив и изучало меня из-под опущенных ресниц.

— Разве я давал свое позволение на то, чтобы вы бродили по дому в столь поздний час?

Все мое нутро задрожало. Мне хотелось кричать и бежать, бежать как можно дальше. Я не желала видеться с кровожадным убийцей, не желала ничего о нем знать. Но судьба порой любила злые шутки, и вот я находилась на территории сущего зла.

— Если мне не изменяет память, то по приезде вы сказали, что я могу делать все что захочу. — Собрав по стенкам крупицы своей храбрости, возразила я.

— Это слишком фривольная трактовка моих слов. Вы всего лишь гостья, которой и так позволено слишком многое.

О небеса, за что мне все это? Почему бы ему не убить меня еще в лесу? При первой нашей встрече. К чему все эти кошки — мышки?

— Вы противоречите сами себе, мистер Брессер. Я не просила вашего гостеприимства. Также, утром я говорила, что желаю уехать, но вы дали понять, что этого в ближайшее время не случится. — Вздернув подбородок, ответила я с напускным спокойствием. Но на самом деле, меня всю колотило внутри. Стук в висках временами заглушал мой собственный голос. Но ни за что не следовало показывать ему, насколько сильно мой владел страх.

— Ваши желания, подобного рода, меня мало волнуют. Вы пробудите здесь столько, сколько потребуется.

Не намереваясь находиться больше в его компании, я подхватила подол вишневого платья и направилась к выходу, прямо и непоколебимо. Возле двери Ричард Брессер удержал меня за локоть.

— Завтра у меня намечено одно важное дело и чтобы вы не выкинули какую-нибудь глупость, вам придется пойти со мной.

— Нет, не хочу.

— Вы не поняли, это не вопрос. Я просто поставил вас перед фактом.

Я вырвалась из его хватки и молча удалилась, звонко хлопнув дверью. Мне показалось, что от стука упало несколько книг. Жаль не стеллаж на голову своего хозяина.

День 2

Днем, как и было обещано, Ричард Брессер забрал меня с собой на «переговоры».

Войдя в здание жуткого вида, он оставил меня в одном из коридоров, веля ждать его там. Мне ничего не оставалось, как смириться.

Всевышней знает, сколько времени я простояла в полном одиночестве, окруженная пустынными, слегка обшарпанными, темно-зелеными стенами.

Не желая больше дожидаться, я отправилась на поиски мистера Брессера. Почему я обязана потакать ему во всем? Он мне никто! Он не имеет право диктовать мне, что делать, а что нет! Я не его собственность!

Дверь одного из кабинетов была приоткрыта, заглянув туда, я застыла от ужаса. Ричард Брессер с глазами заполоненными тьмой, вздутыми ветвистыми венами по всему лицу и острыми обнаженными клыками обезглавил мальчишку, который совершил, по мнению кровожадного монстра нечто непростительное. Ему от силы было лет восемнадцать… Слишком юный и совершенно не познавший прелестей жизни… Зажав рот руками, дабы скрыть рвущийся вопль наружу, я попятилась, пускаясь бежать.

Не разбирая дороги, я неслась вдоль закрытых дверей. Свернув за крайний поворот, мечтая выбраться на свежий воздух, я уткнулась носом в дорогую ткань черной рубашки с золотой вышивкой у воротника. Сильные пальцы схватили меня за предплечья и хорошенько встряхнули, на долю секунды отрывая ноги от пола.

— Это очень плохая попытка.

— В-вы чудовище! — Задыхалась я, пытаясь высвободиться из лап Брессера. Все мои толчки и рывки потерпели крах, даже на секунду не ослабевая его хватки.

— Да неужели? Я знаю об этом, милая, напоминать не стоит.

— Вы совершенно не заботитесь о том, что топчите чужие судьбы! Вам все равно, что чувствуют окружающие? Хотя о чем я толкую? Вам же чуждо все человеческое! Вы жестокий, бессердечный монстр! — Перешла я на крик, в надежде, что он оттолкнет меня.

Я видела, как свирепел его взгляд, я чувствовала, как хватка рук становилась невыносимой. Ричард Брессер подхватил меня под локоть и двинулся к выходу с такой скоростью, что мне пришлось бежать, лишь бы избежать участи быть протащенной лицом по каменному полу.

До самого особняка он не разжал своей руки, но стоило войти в дом, как Ричард Брессер с силой швырнул меня на диван неподалеку от входа. Я тихо застонала и схватилась за больное место, рука покраснела и покрылась синяками. По щекам потекли обжигающие слезы.

Сделав глубокий вдох, он смахнул падающие на глаза русые прядки.

— Сегодня я намеревался вас пригласить на вечернюю прогулку, но исходя из сложившихся обстоятельств… Думаю, ваш ответ будет очевиден. Впрочем, как и мой. Подозреваю, вы не будете удивлены, что прогулка пройдет в принудительной форме. — Бросил на ходу мистер Брессер, оставляя меня в полном одиночестве.

Как только шаги его стихли, я дала волю эмоциям.

Оплакивая свою несчастную жизнь, неспособность как-то воздействовать на те или иные обстоятельства и желая, забывшись исчезнуть, я пропустила миг, когда солнце склонилось к горизонту, а его лучи окрасили небо в рваные багровые облака.

Приведя себя в чувства, нацепив привычную маску, я вышла к мистеру Брессеру, который вот уже около получаса дожидался в гостиной.

Выйдя за пределы сада, и обогнув редко растущие деревья, взору предстал потрясающий вид, от которого захватило дух: крутой обрыв, что манил раскрыть руки и прыгнуть навстречу простирающимся просторам.

Голова закружилась, и я не посмела шагнуть ближе. Вид будоражил кровь, но прочувствовать его в полной мере — путем полета вниз, не хотелось.

Ричард Брессер стоял чуть позади, но заметив охвативший меня страх, обошел и протянул руку, приглашая взяться за нее и приблизиться к краю. Немного замешкавшись, я все же вложила свою маленькую ладошку в широкую, слегка грубую, ладонь. Решив, что если откажусь… отпряну от него, будет только хуже.

Как ни странно, но прикосновение не вызвало должного отвращения. Но чего я ожидала? Что моя рука покроется кровавыми язвами или вовсе обратится в пепел?

Малейший порыв ветра мог с легкостью столкнуть меня в пропасть. В этом и заключался его план? Скинуть меня с обрыва и выдать всем за несчастный случай? Пожалуй, так и случится, если я не перестану сопротивляться. Хотя, кто знает, возможно, я стану его ужином.

По телу пробежала дрожь и в тот же миг, вокруг моей талии сомкнулись руки. Он не прижимался и не позволял себе непристойности. Нет. Ричард Брессер был аккуратен. Он позволил себе этот крохотный, едва уловимый, контакт, лишь бы защитить меня от порывистого ветра, который ближе к краю набирал обороты.

— Расслабьтесь. Неужели вы думаете, что я не удержу вас?

Пожалуй, я не стану отвечать на этот вопрос.

Ветер растрепал мои собранные в косу волосы, и я почувствовала, как Ричард Брессер осторожно поправил их.

О небеса, все, что сейчас происходило бы непозволительным: стоять здесь один на один, позволять трогать свои волосы и чувствовать жар его рук на талии… это было сродни измене.

Мой нос уловил исходящий от него запах мяты и хвои. Признаю, пах этот мужчина волнующе. На мгновение я позволила закрыть глаза и вдохнуть полной грудью, наслаждаясь ароматом. Но то было лишь мгновением, которое необходимо было немедленно прекратить.

Отстранившись, я отошла к одиноким деревьям.

— Вы замерзли?

— Почему вы убили того юношу? — Пропуская его вопрос мимо внимания, я задала свой, который не давал мне покоя целый день. — Сколько ему было? Семнадцать? Восемнадцать?

Мистер Брессер, что облокотился спиной о ствол, тут же выпрямился. Сунув руку в карман, а другой начал ковырять кору дерева, он медлил. Неужели не было никакой причины? Этого я боялась больше всего — что он предпочтет бросить душераздирающую правду в лоб.

— Этого… юношу, как вы пожелали выразиться, звали Джек. Вы недавно прибыли в Корскор и возможно не слышали о череде убийств, что происходили на протяжении года. Их было три, если быть точнее. Разумеется, Гарри предпринимал меры, но такому как я куда проще взять след, согласитесь.

— То есть, вы ходите сказать, что тот мальчик…

— Джек убил трех несовершеннолетних девочек. Им было: десять лет, семь и шесть. После изнасилования, он душил их и оттаскивал тела в лес.

— О небеса… — Прошептала я, зажмуривая глаза. К горлу подкатила дурнота. Мне стало противно, что я смела жалеть его, пусть даже не зная правды.

— Я наткнулся на него совершенно случайно и решил не отправлять на суд. Я никоем образом не хочу оправдаться, но в этом случае… думаю, на мою жестокость можно закрыть глаза. Быть может, я поспешил, и следовало сделать это прилюдно, чтобы каждый человек в городе знал сукина сына в лицо, а Гарри и его солдаты внесли бы в списки своих героических поступков и этот… но я желал ему немного иной смерти. — Брессер улыбнулся, вспоминая взгляд маньяка перед смертью. — Я хотел, чтобы он думал, будто за ним явился демон, который с великой радостью заберет его мерзкую душонку в ад, за совершенные злодеяния.

Ричард Брессер раскрылся для меня с другой стороны. Он был прав, жестокость нельзя было оправдать, но этот случай казался мне исключительным. Губительное чувство страха, царившее в моей душе, подвинуло нечто теплое, подобное тягучему меду…

Не отрывая от меня глаз, он тихо произнес:

— Скажете, что после данного поступка вы возненавидели меня еще больше?

— Вы довольно не простой… человек, мистер Брессер. — Я замялась и все же отвела взгляд, на свои сцепленные в замок руки. — Но я все же закрою глаза на то, что вы сделали с убийцей, ибо в какой-то мере разделяю вашу позицию.

Прищур голубых, подобно льду, глаз и напряженно-сжатые губы расслабились, сменяясь на мягкость и легкую полуулыбку, где я смогла уловить долю благодарности.

— Что ж, думаю, нам стоит возвращаться. Не хочу, чтобы вы замерзли.

Приблизившись к особняку, я подняла глаза к небу. Россыпь звезд, создаваемая созвездия, таили в себе множество загадок… таких таинственных и необъяснимых. Вот в темно-синей бездне рухнула звезда, исчезая далеко необъятной глубине.

Сомкнув веки, я загадала желание, но когда ресницы дрогнули, вновь открываясь, то столкнулась с изучающим взглядом мистера Брессера.

— Звезда упала. — Объяснила я.

— И что же вы загадали? — Улыбнулся он, слегка склонив голову.

— Не скажу, а то не сбудется. — Закусив губу, я взглянула в его светящиеся в ночи глаза. — А вы?

— Не имею такой привычки.

— Ах, это поистине печально. — Выдохнула я, пожав от прохлады плечами.

Пройдя в гостиную, мистер Брессер остановился у письменного столика, где лежала огромная стопа писем, задержав на них взгляд, он что-то обдумывал.

— Благодарю за прогулку и за внесенную ясность по поводу того человека. — Нарушила тишину я, отправляясь в сторону лестнице.

Ричард Брессер хотел что-то сказать, но с губ сорвалось лишь:

— Доброй ночи.

— Доброй ночи. — Эхом отозвалась я.

Оказавшись у себя в покоях, я опустилась на стул возле будуарного стола и широко распахнутыми глазами уставилась в отражение.

О небеса, что же я делаю?

Страх никуда не делся, но по соседству с ним поселилось нечто иное… Мне хотелось анализировать мистера Брессера, понять и полностью дать разгореться теплому огоньку в груди.

День 3

Наутро, я попросила наполнить ванну. Пролежав в горячей, наполненной ароматными маслами воде, пока та совсем не остыла, мою голову терзал рой гнетущих мыслей, а все мои старания расслабиться потерпели поражение.

Обвернув вокруг тела полотенце, я вышла из смежной комнаты в свои покои. Там-то я и столкнулась с мистером Брессером, что держал в руках стопку писем, позже я обнаружила, что они были от брата, Милены и Рут, что с нетерпением докладывала об изменениях. От неожиданности я не сумела сдержать вскрик.

— Я решил, что вас нет. Прошу прощения, — отводя взгляд в сторону, пробормотал он.

Гнусный лжец, он же обладал острым слухом! Я это заметила еще в лесу, во время охоты. И трудно было не взять во внимание плеск воды.

— Мистер Брессер, я не слышала стука в дверь, если вы вообще стучали… — покрывшись пунцовыми пятнами, я ухватилась за плотную ткань пальцами так сильно, что костяшки побелели.

О небеса, ну почему он продолжал здесь стоять?

Его взгляд скользнул по моему, почти обнаженному, телу и я вспыхнула еще сильнее. Какой стыд! Это непозволительно! Я могла бы сейчас закричать и потребовать наказание для него, но… муженек предпочел оставить меня без сопровождения, на чужой территории.

— Письма… — Наконец-то протянул он.

— Благодарю вас, но впредь будет достаточно, если вы позволите своим слугам выполнять их обязанности. — Выхватив пергамент, я поспешила к прикроватной тумбе на резных ножках.

Стоило отвернуться, как я почувствовала легкое, едва уловимое скольжение вдоль позвоночника и обжигающее дыхание на волосах. Порывисто обернувшись, в комнате я никого не обнаружила.

Оставшуюся часть дня я провела за написанием ответных писем и чтением книг, благо, господин всего и вся сжалился и впустил-таки меня в библиотеку.

Вечером, в самый предзакатный час в покои пришла Роза, сообщив, что господин ожидает. Вначале я удивленно захлопала ресницами, но вдруг вспомнила, какой был день — миг купидинов. Иначе, бабочек голубянок, что поднимались из высокой травы в лучах закатного солнца и взмывали над Долиной.

По сохранившимся старинным поверьям, такие бабочки являлись воплощением душ давно ушедших предков, а ночная темнота, что накатывала после, ассоциировалась с потусторонним миром.

В этот день принято было выходить на улицы и смотреть на вихрь голубых огоньков, что поднимались из трав и окружали людей. Их тонкие крылышки щекотали щеки, а если бабочка опускалась на любую часть тела, это считалось посланием от почивших предков.

Надев светло-серое платье и обвернув волосы серебристой лентой, я спустилась к ждущему мужчине.

Народ стоял в нескольких метрах друг от друга, завороженно ожидая голубые огоньки.

Теплое закатное солнце ласкало округу. И вот на поляне в окружении высокой травы, достающей почти до самых колен, тонкие травинки затрепетали и из самых недр стали подниматься бабочки.

Окруженная нежно-голубым вихрем я подняла глаза к небу. Купидины искрили на фоне ярко-апельсинового небосвода.

Почувствовав на себе взгляд. Оторвавшись от созерцания, я обернулась. На меня смотрели тронутые брызгами света ледяные огоньки.

Ричард Брессер стоял в паре метрах от меня, его темная одежда могла легко слиться с сумраком, что укроет округу минутами позже, когда небесное светило завершит свой круг. Я не смела отвести от него взгляд. Мне виделся только он и рой голубых искорок вокруг.

Вдруг одна из бабочек села мне на плечо. Переползая, она остановилась на указательном пальце. Я подняла руку и рассмотрела нежные крылышки, трепещущие от нетерпения полета. Бабочка вспорхнула, но не спешила ввысь за своими сородичами. Она полетела навстречу мистеру Брессеру и так же опустила на палец, что подобно моему он вытянул чуть вперед.

Наши взгляды снова встретили и больше не смели отстраняться. Жар обдал мои щеки, а разделяющие нас расточнике показалось мучительно далеким.

Будто прочтя мои мысли, он шагнул навстречу.

Ах, как все это неправильно! Ноги сами сделали шаг назад, призывая Брессера остановиться.

Так мы и остались смотреть друг на друга до тех пор, пока последняя бабочка не скрылась из виду, а солнце, что словно невесомая шаль, укрывающая все вокруг, своими теплыми лучами, на краткий миг создается атмосфера уюта и покоя, в которую хотелось любить и быть любимым, исчезло за горизонтом. Подобно затмению мир погрузился в ночную мглу.

— Я провожу вас до покоев. — Проговорил Ричард, опустив ладонь мне на лопатки, подталкивая в дом.

— Не стоит себя утруждать, мистер Брессер. — Улыбнулась я, придерживая подол платья.

Он покачал головой.

— Мне не в тягость.

Остановившись у дверей, мы не смели прощаться. Нам обоим хотелось оттянуть этот момент.

Проведя пятерней по волосам, он переступил с ноги на ногу.

— Что ж, доброй ночи, мистер Брессер.

Перехватив мою опустившуюся ладонь на дверную ручку, он поднес ее к губам и на тыльной стороне оставил легкий, трепетный поцелуй.

— Доброй ночи, Карнелия…

Скользнув за дверь, я прислонялась к ней спиной, а руку, на которой побывали его губы, я приложила к неистово бьющемуся сердцу.

День 4

Проснувшись с первыми лучами солнца, я долго маялась не зная чем заняться и приняла решение заглянуть в сад. Отыскав там несколько кустов погибающих роз, я привычными движениями стала помогать нуждающимся растениям, но стоило мне опуститься на землю, как тут же выбежала полная горничная средних лет. Она неуклюже переваливалась с ноги на ногу, пока не остановилась возле меня.

— Ох, миссис Стоунтбери, вам не стоит заниматься этой грязной работой, — тяжело дыша, прокряхтела женщина, видимо непривыкшая к такого рода забегам.

Мои мысли сразу устремились к Рут. Когда-то она также прибежала и умоляла бросить эту затею. Сейчас же, с охотой берется помогать.

— Ну что вы, мне только в радость. Я не могу остаться равнодушной, видя, как эти прекрасные цветы чахнут, — приложив ладонь к бутону, я потрогала его плотность.

— Я прикажу слугам заняться этим.

— Я, правда, хочу сделать все сама и буду благодарна, если вы принесете мне ножницы, пару лент и небольшую емкость с теплой водой.

Служанка не посмела больше возражать и выполнила все указания. Оставшись одной, я с упоением разглядывала каждый бутон, каждый листок и стебель. В особняке Клэйтона я частенько уходила в сад, чтобы подумать, насладиться тишиной и неповторимым цветочным ароматом.

— Позвольте узнать, чем это вы тут занимаетесь? — Беззвучно подкравшись, словно дикий зверь, раздался у меня за спиной бархатистый голос Ричарда Брессера.

От неожиданности я выронила ножницы и импульсивно поднялась с земли.

Мужчина, облаченный во все черное, едко прожигал дыру на моем мгновенно порозовевшем лице. Он был явно вне настроения или же его разгневали мои безобидные действия.

— Повторю свой вопрос. Что вы делаете? — Его глаза блеснули. Сделав несколько шагов вперед, он сократил и того мизерное расстояние между нами. Грудь почти соприкасалась с моей, а дыхание бессовестно обжигало лоб.

— Я подумала, что могу скоротать время, занимаясь тем, что мне по душе, мистер Брессер. Извините, если я сделала что-то не так… — С трудом выдавливая слова, проговорила я.

Задев меня плечом, он приблизился к кустарникам, внимательно оглядывая проделанную мою работу.

— Вы неплохо потрудились. — Мистер Брессер поджал губы и запустил пятерню во взлохмаченные волосы, слегка приглаживая их. — Этим садом когда-то замялась моя мать… С ее уходом все пустилось на самотек, лишь изредка садовник проходил по этим местам и то, когда я этого не видел. Ибо мне претила одна лишь мысль, что чужаки бездушно будут касаться того к чему так трепетно относилось моя матушка и вкладывала частичку себя.

Ричард Брессер поднял резные ножницы и покрутил в руках, рассматривая словно диковинку. Мне польстило, что он решил поделиться крохотной информацией о своей матери. Надо же, она тоже любила розы… Я знала не многих почтенных особ, кто не боялся замарать руки.

— А вам, как погляжу, не спится?

— Верно. Окна моих покоев как раз выходят на сад, а тут вы, с вашими шумными действиями… — Скривился Брессер и тот волшебный трепет, что возник при упоминании родного ему человека, тут же испарился.

— Прошу прощения. Я немедленно все прекращу… Мне не следовало вторгаться во владения вашей матушки.

Пожав плечами, он вернулся к любованию цветами.

— Нет. Я хочу посмотреть, как вы делаете это.

А вот это действительно стало для меня неожиданностью. Я сглотнула возникший в горле ком.

— Как вам будет угодно.

Прибывая в легком смятении, я возвратилась к работе. Ричард Брессер же расположился на скамье в паре метрах от меня.

Я старалась не обращать внимания на его пронзительный взгляд, что так тяжело буравил спину. А так же гнала мысли о том, как это не правильно — рассматривать столь наглым образом чужую жену. Будь на его месте кто-то дугой, то того человека уже давно избили бы плетьми. Впрочем… как и меня. Ведь, я совершала не меньший грех, позволяя ему это делать.

— Вы не могли бы придержать ветку? — Слова сорвались с губ раньше, чем я успела пропустить их через мозг. Но отступать было уже поздно.

— Что? Ах да, конечно. — Он оказался рядом, принимая из моих рук колючую вервь. Наши пальцы случайно соприкоснулись, и я вновь ощутила волну смешанных, совершенно несвойственных, по отношению к этому господину, ощущений. Словно небольшой разряд ударил меня, заставляя тело покрыться мурашками. Интересно, он тоже его почувствовал?

— Просто держать? — Избегая зрительного контакта, спросил мистер Брессер.

— Да, остался последний штрих. — Покусывая губы, я избавила розы от ненужной тяжести. — Готово. Теперь розы могут дышать спокойно.

— Это всего лишь цветы, Карнелия. А вы говорите о них как о чем-то важном, — усмехнулся он, отпуская куст.

Несколько шипов прошли по его ладони и оставили за собой пару алых полос. Стоило ли предложить ему помощь и обработать ранки? Но вопрос решился сам собой, когда он смахнул капли крови, и вытер ладонь о брюки. Порезы начали медленно затягиваться. Поразительно, на несколько мгновений я совершенно забыла, кто он такой…

— Так и есть. Возможно во мне чрезмерное количество романтизма, но я с детства слышала различные истории и легенды об этих цветах. Сами понимаете, детский ум устроен иначе… Он растворяется во всем волшебном, мечтая когда-то обзавестись собственным местом силы, — улыбнулась я своим наивным воспоминаниям.

— Не поделитесь хотя бы одной легендой? Просветите меня. — Замедляя шаг, обратился ко мне Ричард Брессер.

— Во многих культурах роза считается госпожой среди цветов. Является объектом поклонения, страстной любви и бесконечности. Одна из легенд повествует о рождении розы из белоснежной пены, окутывавшей прекрасное тело Афродиты, когда та вышла из морской пучины. Богов поразила красота цветка, и они в дар обрызгали его нектаром, от чего роза и приобрела дурманящий аромат. — Я прервалась, искоса взглянув на мистера Брессера. Он шел молча и заинтересованно слушал мое повествование. — Еще одна легенда гласит, что богиня любви бежала к своему тяжело раненному возлюбленному сквозь кусты шипованных роз. Острые иглы пронзили ее тело до крови, которая и окрасила лепестки в алый цвет.

— Вас приятно слушать.

— Благодарю, — искренне улыбаясь, отозвалась я. — Извините, что помешала отдыху, я не хотела…

— Не стоит извиняться. Мне пошли на пользу прогулка и разговор с вами.

В груди растеклась теплая нега. Как жаль, что мистер Брессер редко бывает таким… доброжелательным.

Оказавшись дома, я задержалась возле портрета голубоглазой, утонченной дамы.

— Это моя мать… — почти шепотом проговорил владелец особняка, неотрывно смотря на изображение.

— Вы похожи, — отметила я их идентичные черты.

— Нет! — Резко отрезал он. От внезапной смены голоса, я вздрогнула. Заметив мою нервозность, мистер Брессер продолжил уже тише. — Нет. Она была очень хорошей, доброй женщиной, с большим и чистым сердцем.

Я имела в виду не душевное сходство, но пояснять не решилась.

— Ваш брат совсем не похож на нее… — Проговорила я, вспоминая описание его внешности в письмах Милены.

— Да. Он вобрал в себя много отцовского.

— Франциск Брессер… Я была знакома с ним. — Еще одно воспоминание всплыло из недр моей памяти, правда, было оно уже более печальное. Подобно многим бестактным людям, с кем отец играл в карты, он не скупился на оскорбления.

— Неужели? — Искренне удивился мой собеседник, вскидывая брови вверх.

Я посчитала оставить вопрос без ответа. Не приятный был тип, но хаять его в присутствии сына было бы не правильно.

— Вы скучаете?

— По отцу? — Заметив едва уловимый кивок, он без раздумий ответил: — Нет. Человек он был алчный, корыстный и грубый… Мы не были с ним близки. Никогда не понимали друг друга. Власть и богатство — единственное, что было любо его черствому сердцу.

Неужели я увидела промелькнувшую тень грусти? Быть может в глубинах его черной души все же осталось что-то настоящее? Светлое…

— Извините, не хотела затрагивать не приятные для вас темы.

— Можете спрашивать о чем угодно, Карнелия. Меня это не тяготит. — Он медлил. От внимания не скрылось, как мужчина боролся с желание задать встречные вопросы. — А вы? Вы скучаете по своей семье?

— Да.

— Неужели по всем? — Это прозвучало недоверчиво, с едва уловимой насмешкой. Словно он знал или, по крайней мере, догадывался о чем-то.

— Я лучше пойду.

Ни к чему было делиться печальными подробностями своей жизни. Ричард Брессер не тот человек, кому я могла излить душу.

Но стоило мне немного подняться, как он меня тут же нагл. Удержав мою руку на перилах, мистер Брессер накрыл ее своей.

— Я не хотел вас обидеть.

— Не сомневаюсь. — Улыбнувшись, я все же отстранилась.

Стоя на несколько ступеней ниже, мужчина неотрывно смотрел мне в глаза. Его губы были плотно сжаты, а на скулах ходили желваки. Его что-то волновало, но озвучить свои мысли он не спешил.

— Не желаете прогуляться сегодня вечером?

О небеса, я хотела. Правда хотела, но это необходимо было прекратить, пока наше общение не зашло слишком далеко. Сжав в кулаке складку платья, я качнула головой.

— Мистер Брессер, не думаю, что это хорошая мысль. Чего бы мне в действительности хотелось, так это свести наше с вами общение к минимуму. — И не дав ему время на ответ, быстро добавила: — А сейчас извините, я хочу принять ванну.

Так и оставив его на лестнице, я преодолела последний рубеж до комнаты едва ли не бегом.

Но как бы сильно я не желала перестать думать о мистере Брессере — у меня не получалось. Лежа в душистой ванной, держа в руках книгу часом позже или просто скитаясь по комнате, я не могла остановиться анализировать его поступки. Да, он был вампиром, кровожадным чудовищем, но так же было не всегда…

Стук в дверь заставил взбунтоваться двум противоположным чувствам.

Держа в руках пышный букет из нежных кустовых роз, белоснежных гербер и эустом в комнату вошла служанка. Не сдержав возглас от увиденной красоты, я прижала ладонь к трепещущему сердцу. Поставив цветы в позолоченную вазу, она повернулась ко мне, расплываясь в улыбке.

— Господин распорядился на счет цветов. — Шагнув ближе, она достала из кармана конверт. — И также он велел передать вам это.

Поблагодарив добродушную женщину, я поспешила прочесть письма.

«И все же, Карнелия, я попытаюсь еще раз. Прогулка ни к чему вас не обяжет, но приняв приглашение, вы доставите мне радость и немного успокоите неспокойное сердце, чувствующее вину пред вами за тот бестактный вопрос. Я не имел на это право.

Буду ждать вас в гостиной ровно в девять».

Прикрыв глаза, я поднесла записку к лицу. От нее едва уловимо веяло мятой и хвоей. О небеса, что же мне делать?

Взглянув на часы, я обнаружила, что до девяти оставались считанные минуты. Расправив складки на небесно-голубом платье и бросив беглый взгляд в зеркало, я все же спустилась.

Плотные шторы закрывали окна и не позволяли лучам закатного солнца проникнуть в дом и согреть своим теплом все, что только попадется на их пути. За все время моего пребывания в особняке, они ни разу так и не были распахнуты.

Надо завтра этим заняться. Этому дому явно не хватает света и теплоты.

— Я думал вы не придете… — Раздался тихий голос из самого дальнего и темного угла.

— Я не собиралась принимать ваше приглашение. Но внезапно разболелась голова и я подумала, что свежий воздух не помешает. — Соврала я, гордо задирая подбородок.

— Вы здоровы? — Обеспокоенно приблизившись, мистер Брессер опустил мне на лоб свою ладонь.

— Ваше беспокойство излишне, я в порядке.

— Знаете, зачастую обычная фраза: «я в порядке», как раз-таки и является самой большой ложью, которую необходимо замечать, пока не стало слишком поздно.

Подняв глаза, я прямо столкнулась с его испытующим взглядом.

— В таком случае, как вы, мистер Брессер?

— В порядке. — Улыбнулся он, отстраняясь.

Выйдя в сад, никто из нас двоих не решался нарушить затянувшееся молчание. Покусывая губы, я время от времени искоса поглядывала на идущего рядом мужчину.

— Благодарю вас за цветы, они восхитительны.

— Их красота меркнет пред вашей, Карнелия. — Незамедлительно отозвался Ричард Брессер, от чего мои щеки обдал жар смущения.

Делая вид, что меня полностью поглотило созерцание кустарников по левую сторону, я решительно отвернулась. Обогнув весь сад, взору открывался вид на конюшню, задержав взгляд на воротах, я увидела молодого человека: волнистые пшеничные пряди падали на его лицо, а пухлые губы шептали какую-то песенку. Стало быть, это и был тот самый Карло, вскруживший голову Рут. Я улыбнулась, вспоминая о румянце на лице служки, стоило ей заговорить о нем.

Но вот, к нам приблизился другой мужчина: высокий, довольно худощавый, а его каштановые волосы, едва касающиеся плеч, ветром поднялись вверх.

— Господин, прошу прощения, но вам пришло письмо. — Помедлив, он добавил, но уже тише: — От брата.

— Благодарю. Отнеси его в мои покои, сейчас я не намерен заниматься семейными делами.

Поклонившись, мужчина побежал в сторону особняка.

— Ваш брат довольно редко бывает здесь. — Следя за отдаляющейся фигурой, проговорила я.

— Да. Архат — городок, где он правит, довольно долго прибывал в запустении. Необходимо много сил и времени, чтобы восстановить инфраструктуру.

— Ах, понимаю. — Выдохнула я, вспоминая о Ларконе и о том, как отец чуть не обрек народ на нищету из-за карточных долгов. Благо все разрешилось.

В мыслях тут же возник Клэйтон, от чего я содрогнулась и в который раз обругала себя за попытки анализировать мистера Брессера и за то, что согласилась на прогулку.

— Но мы не близки с братом, поэтому не только из-за дел Дрейк не старается приезжать. А вы, Карнелия, в каких отношениях с братом?

Воспоминания о Рó‎яле моментально согрели душу и заставили теплой улыбке показать себя во всей красе.

— Ах, мы с ним очень близки. Рó‎ял единственный человек, кому я способна доверить все самое сокровенное.

Брату я писала обо всем: о муже, траве убивающей все желание, о дружбе с Миленой Гроссери, о знакомстве с мистером Брессером… Единственное, что я умолчала, так это то, кем он являлся… Вампиром. Кровожадным чудовищем.

— И у вас никогда не было разногласий? — Не веря моим словам, заморгал густыми ресницами мистер Брессер. Ему казались столь хорошие отношения нечто диковинным и невероятным.

— Нет. — Моя улыбка стала еще шире. — Крохотные споры, разумеется, были. Но мы всегда держались друг за друга. Особенно после ухода мамы…

— У нас с Дрейком всегда были напряженные отношения. С детства подначивали и старались выставить другу друга в дурном свете. — Ричард Брессер усмехнулся, предавалась воспоминаниям. — Вы никогда не видели моего брата? — Я отрицательно покачала головой. — Сейчас его волосы едва касаются плеч, когда же в юности он носил поистине отвратительную прическу. Они доходили ему до лопаток. Густые, непослушные, вечно торчащие во все стороны. И в один из погожих дней, пока он крепко спал, я привязал лентами его патлы к изголовью кровати (у нас тогда кованные они были) и поджог.

Ахнув, я прижала ладонь к губам, борясь со смесью ужаса и смеха.

— Вы же могли ему убить.

— В тот момент, об этом я как-то не задумывался. Дрейк проснулся ежесекундно, но этого времени адекватной длине.

Не выдержав, я все же рассмеялась.

— И сколько вам было лет? — Меня разбирало любопытство и с горящими от нетерпения глазами, я уставилась на мистера Брессера.

— Ему было семнадцать, а мне девять.

— Страшно представить, что он свами сделал после…

Ричард Брессер усмехнулся, опуская взгляд в землю.

— Вы правы, расплата не заставила себя долго ждать. Дрейк сообщил отцу, что я желаю отправиться с ним на охоту, но просто стеснюсь ему об этом сказать.

Фантазия рисовала красочные картины мальчишек; черные волосы, желтые глаза и второго совершенно ангельского… русые прядки (думаю, они были в разы светлее, чем сейчас) и небесно-голубые глаза.

— Ах, только не говорите, что он вас подстверил! — Воскликнула я, не желая представлять, истекающего кровью ребенка.

Громкий, бархатный смех разнесся по саду. Ричард Брессер качнул головой, от чего непослушные прядки упали на глаза.

— Мой брат хоть и был изощрен на разного рода унижения, но так далеко не заходил… Нет. Взяв меня на охоту, отец решил пофорсить мной перед друзьями, мол, вон какой у меня сын, мал, а все равно хочет быть как я. — Закусив губу, он затих.

— Не томите. Право слово, я не знаю в какую сторону и думать.

— Отец тогда подстрелил оленя, а увидев лужу крови, я не удержался в седле и просто свалился без чувств. Даже не помню, как доехал до дома.

Рассмеявшись, я коснулась его предплечья.

— Вы были слишком малы для подобного зрелища.

— Девять лет. — Накрыв мою ладонь своей, мистер Брессер придвинулся чуть ближе. — Дразнили меня еще долго, вплоть до совершеннолетия. У отца и брата это была излюбленная тема за столом.

Прикрывая другой рукой рот, я старалась унять смех.

— Извините меня, но это так забавна. У нас с Рó‎ялом никогда ничего подобного не было.

Обхватив запястье, он отстранил ладонь от губ, неотрывно смотря на них.

— Не извиняйтесь. У вас очаровательный смех и как жаль, что он столь редок.

Наши взгляды схлестнулись, подобно моменту в миг купидинов. Ах, как же это было неправильно — незаметно смотреть друг на друга, касаться горячей кожи в миг случайности, втягивать дурманящий запах. Это было похоже на жестокую игру.

Сглотнув, я все же отвела взгляд.

— Поздно уже…

— Хотите вернуться?

О небеса, нет.

— Да.

Сохранив тишину, мы переступили порог особняка и, обменявшись любезными пожеланиями «доброй ночи», разошлись по комнатам.

День 5

Считая дни, я с упоение отметила, что через пять дней должен был вернуться Клэйтон и тогда, я наконец-то окажусь дома. Подальше от Ричарда Брессера и мыслей о нем… Ах, как это греховно — думать о другом мужчине, будучи замужем. Но я смела утешать и оправдывать себя непростительным, незаконным поступком Клэйтона — оставить меня одну у неженатого господина.

Спустившись в гостиную, я поморщилась.

Меня коробил царивший всюду полумрак. Положив книгу на софу, я подошла к занавескам и парой резких движений впустила солнечные лучи вовнутрь.

— Зачем вы это сделали?

— Я люблю свет. — Пожимая плечами, отозвалась я. — К тому же, чтение при подобном освещении вредит глазам.

— А я нет. — Поморщился мистер Брессер, откладывая стопку писем. — Да и потеря зрения мне не грозит!

— В таком случае, отправьте меня домой или же смиритесь с этим крошечным изменением. — Как ни в чем не бывало, усмехнулась я, с удовольствием отмечая, как прояснилось помещение.

— Вот значит, чего вы добиваетесь. Что ж, запомните, до возвращения Стоунтбери вы останетесь здесь, как и было обговорено!

— Печально.

Открыв было рот для еще одной тирады, владелец особняка уловил сладкий запах, заполоняющий все пространство. Поднявшись с софы, Ричард Брессер осмотрелся. Я заговорила прежде, чем он отыщет источник аромата.

— Эти вазы давно не видели свежих цветов, я решила это исправить.

Погрозив пальцем, мистер Брессер угрожающе прошептал:

— Запомните еще кое-что, миссис Стоунтбери. Всему есть придел.

— О чем это вы? — Нервно сглотнула я, бегая взглядом по напряженному лицу мужчины. Видимо, его что-то тревожило (что-то помимо света в доме и свежих цветов), быть может, Дрейк Брессер прислал дурные известия? Предположила я, вспоминая о вчерашнем позднем письме. Его челюсти были плотно сжаты, а скулах ходили желваки.

— О том, что моему ангельскому терпению совсем скоро придет конец. — С каждым произнесенным словом он все ближе и ближе подбирался ко мне.

— И что же вы тогда сделаете, если не собираетесь отправлять меня домой? Уж не отобедаете ли? — С вызовом взглянула я в ледяные глаза, но ответом потужил тяжелый, физически невыносливый взгляд.

Я казалась сильной, бесстрашной, но вовсе не была такой. Я боялась отца, мужа и с недавних пор Ричарда Брессера. Этот мужчина завладел моим разумом. Каждый раз, оказываясь рядом с ним, меня била холодная дрожь. Я видела, каким он мог быть… И прекрасно знала, что это не предел его возможностей, но иметь подобную «удачу» — лицезреть данный предел, вовсе не было желания. И я мирилась. Мирилась с тем, что оставшиеся дни должны были пройти тихо, мирно, не испытывая судьбу.

Порой я не понимала какие чувства во мне преобладали — страх или жгучий интерес узнать его получше. Но вовремя обрывая себя, я раз за разом бежала.

В дверь постучали. Пригладив волосы и допустив мысль: «А хорошо ли я выгляжу?» — я тихо выругалась.

Появление Розы в покоях немного огорчило меня. Откинувшись на подушки, я вопросительно взглянула на нее.

— Господин велел узнать, как вы себя чувствуете? Вы сегодня почти не выходили из комнаты и едва ли прикасались к еде.

— Я в порядке, Роза. Немного болит голова, только и всего. — В очередной раз солгала я, прикрывая глаза. — Не беспокойтесь. Подобный ленивый день мне пойдет только на пользу.

— Если вам что-то понадобится…

— Я буду благодарна отвару из ромашки. — Протараторила я, лишь бы скорее спровадить служанку и остаться одной.

Мысли порхали одна за другой, подобно бабочке с цветка на цветок. Я вспоминала рассказ из детства мистера Брессера, его горячие пальцы, накрывающие мою ладонь и волнующий изгиб губ… Невольно задаваясь вопросом, какого чувствовать их?

Ах, нет! Дура, зачем я только думаю об этом?!

В дверь вновь постучали. Отвар из ромашки будет как нельзя кстати, хоть немного успокоюсь.

— Входите, Роза. — Поднявшись с кровати, я медленно двинулась навстречу.

Но вот дверь распахнулась, и с моих губ едва ли не сорвался удивленный возглас. Держа в руках чашку с отваром, Ричард Брессер вошел в комнату.

— У вас усталый вид. Вас точно беспокоит только головная боль?

Его взгляд скользил по моему лицу.

— Право слово, не нужно так беспокоиться.

Приблизившись к прикроватной тумбочке, он поставил на нее чашку с отваром.

— Кто, если не я?

Я закусила губу, видя, как мужчина, занимающий все мои мысли, шагнул ко мне.

— М-мистер Брессер, что вы себе позволяете? — Наблюдая за поднимающейся рукой, что вот-вот была готова прикоснуться к моей пылающей щеке, пискнула я. Но она так и повисла в воздухе, не завершая своих намерений.

— А что я себе позволяю? Вы моя гостья и обо мне пойдет довольно дурная молва, если вы свалитесь с температурой. — Отступив, мистер Брессер кивнув в сторону отвара. — Отдыхайте, миссис Стоунтбери. Надеюсь, завтра вам будет лучше.

Развернувшись, он тут же ушел. А к моим глазам подступили предательские слезы.

День 6

Очередное светское мероприятие. Ричард Брессер, как завидный холостяк был приглашен в числе первых.

Сообщив мне новость о посещении бала, он ждал возражений, вполне возможно небольшой скандал с истерикой, но я отреагировала спокойно. Лишь пожала плечами и отправилась выбирать наряд. Выбор пал на черное платье с золотой вышивкой в районе декольте и подола. Изощряться над прической не хотелось, я только подобрала волосы золотой изогнутой шпилькой с усыпанным на конце гелиодором.

В повозке, по дороге к почтенному господину, который устраивал бал в честь совершеннолетия своей дочери, мы лишь раз перебросились колкостями, а все оставшееся время провели в тишине. Я уперто продолжала смотреть в окно, делая вид, что несказанно интересуюсь деревьями, а мистер Брессер столь же настойчиво не отводил взгляда от меня.

— Неужели дикая роза спрятала свои шипы? — Слушая чарующую фортепьянную музыку и наблюдая за танцующими парами, проговорил Ричард Брессер, останавливаясь по правую руку от меня.

— Чудесное сравнение, но нет, а вернее будет сказать, не дождетесь. Я всего лишь покорно жду возвращение Клэйтона.

— Покорно — это точно не про вас, — усмехнулся он, делая глоток вина.

— Вы многого обо мне не знаете, мистер Брессер.

— Ну, так расскажите мне о себе, мисс Хальброн.

— Миссис Стоунтбери. Видимо, вы запамятовали, что я замужем. — Подняв руку, я поиграла пальчиками, привлекая внимание к золотому кольцу.

— Нет. Просто я искренне считаю, что эта фамилия вам не подходит.

Я считала также, но предпочла промолчать, избегая дальнейших разговоров на данную тему, которые в итоге вышли в обсуждении нашего брака по расчету. Я всецело погрузилась в созерцанье: светлая зала, люди надели лучшие наряды, дабы пофорсить своим богатством пред знакомыми, много вина и болтливых языков.

— Не откажите ли мне в танце?

Покосившись на юных девушек, что не спускали глаз с Ричарда Брессера, я улыбнулась.

— Не хочу красть вас у ряда воздыхательниц. Каждая из тех очаровательных особ так и грезит о вашей близости. Порадуйте своим обществом лучше их.

Ричард Брессер недовольно обернулся на компанию их пяти девиц. Заметив его беглый взгляд, они стали перешептываться, взвизгивать и это ужасно раздражало мужчину. Будь он здесь при других обстоятельствах, то непременно бы воспользовался женским вниманием, но сейчас ему хотелось видеть хоть крупицу интереса от той, кто совершенно не разделяла его желаний.

— Я настаиваю.

Пройдя пальцами по завязкам на платье, словно пианист по клавишам рояля, он крепко обхватил мою талию, закружив под мелодичную музыку.

— Ваша наглость порой не знает границ, мистер Брессер, — опустив ладонь на его плечо, прошипела я.

— Без этой черты было скучно жить, — улыбнулся он, но тут же посерьезнел. Притянув меня рывком вплотную к себе, мужчина заглянул мне в глаза. — Вам когда-нибудь говорил Клэйтон, что ему очень повезло?

Щеки моментально покрылись румянцем. Пересилив себя, я опустила глаза в пол. Да. Нет. Какая разница? Ведь Стоунтбери никогда не опускался до того, чтобы осыпать меня комплиментами. Он говорил, что только глупцы просто так восхваляют своих спутниц. Где-то в обществе, перед почтенными людьми, почему бы и нет? Но на самом деле Клэйтон никогда не считал сказанное подлинным.

— Вы прекрасны, — зашептал мне на ухо мистер Брессер, словно нас мог кто-то услышать и разрушать возникшее между нами напряжение. — Ваши уникальные глаза, волосы, кожа… — он провел пальцами от шеи до плеча. — Ваш нежный дурманящий аромат… вы способны вскружить голову любому мужчине.

— Мистер Брессер, ненужно говорить всего этого. Прошу вас. — Смутилась я, моментально прекращая танец.

— Почему?

— Не нужно. Это… это не правильно. Извините, мне нужно на воздух. — Едва ли не бегом неслась я прочь, толкая возникших предо мной господ.

Вернувшись в особняк раньше намеченного времени, я намеревалась лечь спать, чтобы закончился поскорее этот непростой, щедрый на эмоциональные встряски, день. Но на лестнице меня догнал Ричард Брессер.

— Я бы хотел закончить наш с вами разговор. — От его тихого, хриплого голоса по моей коже забегали мурашки.

— Разговор?

— Да. Почему вы не позволяете восхищаться вами? — Опираясь ладонью о стену, он отрезал мне путь наверх.

— Ради всего святого, перестаньте! — Воскликнула я, в нервном порыве касаясь своих волос.

Но мистер Брессер был настроен на продолжение решительно. Ему хотелось вывести меня на эмоции, хотелось избавить меня от холодного безразличия, что я пыталась нацепить на себя уже не первый день.

— Пропустите. — Жалобно захныкала я, понимая, что уйти не получится.

Мужчина осторожно коснулся моей порозовевшей щеки, также нежно скользнул по шее, прямо к ямочке, где энергично пульсировала венка.

— Никогда не смогу понять этого слабоумного кретина, что так не ценит вас.

И здесь тоже я была полностью согласна с комментарием на счет Клэйтона, но как бы мне не хотелось, нельзя было признаваться в этом вслух. Мой долг был восхвалять его, восхищаться, выгораживать. Жестокое время, когда ты не можешь иметь право голоса. Ненавижу.

— Мой муж он…

— Что? Что ваш муж? Ну же, Карнелия, не молчите! — Оскалившись в надменной полуулыбке, фыркнул мистер Брессер.

— Он…

— Большая и грязная свинья, которую вы пытаетесь оправдать. Он развлекается с недостойными девками и даже не вспоминает о вашем существовании! Безразличие и неуважение — вот что он чувствует по отношению к вам! Готов поклясться, что и первую брачную ночь вы провели в одиночестве!

Вложив в пощечину всю силу, на какую только была способна, я оставила рдеющий след на лице Ричарда Брессера.

— Как вы смеете? Кто вы такой, чтобы вмешиваться в дела чужой семьи? Вы не имеете никакого права на подобного рода высказывания!

— Мисс Хальброн… Карнелия…

— Миссис Стоунтбери! И никак иначе, тем более для вас! — Ладонь вновь взлетела для нанесения очередного удара, но на этот раз, он перехватил руку, крепко сжимая запястье.

— Кажется, я предупреждал вас о своем ангельском терпении… С меня хватит.

Его глаза горели не добрым огнем, кожа пылала, будто накаленное железо. Мгновение, где он пытался совладать с собой, рухнуло, как карточный домик.

О небеса, что я наделала?

— Мистер Брессер…

— Довольно!

Его губы обрушились в терзающем поцелуе на мои уста. Задохнувшись от возмущения, негодования и страха, я старалась предпринять все возможное, дабы остановить это грехопадение: удары в грудь, попытки увернуться… но он зарылся пальцами в мои волосы, блокируя абсолютно все действия. Меня наполнили жар и трепет, подначивая сдаться на волю победителя.

О небеса, как я мечтала ощутить его вкус…

Встав на носочки и прильнув к горячей груди, я обвила его шею руками.

С губ сорвался стон, стоило почувствовать влажную дорожку из поцелуя стремящуюся ниже к ключицам.

Я не сразу заметила, как мы переместились вглубь коридора. А следом в одну из комнат — спальню хозяина особняка. Уложив меня на широкую кровать с пологом, горящие, синим пламенем, глаза принялись жадно скользить: по лицу, разметавшимся волосам, пульсирующей венки и часто вздымающейся груди.

— Вещица красивая, но она нам ни к чему. — Указывая на платье, хрипло отозвался Ричард Брессер.

Чувствуя, как горячие пальцы скользнули к шнуровке, а другой рукой обхватили грудь, я прогнулась в пояснице, желая, как можно скорее избавиться от всех препятствий.

— Мистер…

— Ш-ш-ш. — Прошептал он, проводя языком по моим распухшим от неистовых поцелуев губам. — Оставь официальный тон кому-нибудь другому, Канни.

Голова шла кругом, я не могла поверить в происходящее, но оно мне явно нравилось. С каждым движением, каждой лаской мне хотелось этого мужчину все сильнее.

— К-как ты назвал меня? — Едва ли смогла вымолвить я, чувствуя игру его языка на своей груди.

— Канни. Не нравится?

— Наоборот. — Это сокращение вызвало во мне столько теплых эмоций, что я сама потянулась к мужчине, жадно юркнув пальцами под черную рубашку. Его пресс напрягся, а с губ сорвалось рычание перерастающее, в самое настоящее, мурлыканье.

Раздавшийся стук в дверь и неразборчивое бормотание заставили меня напрячься.

— Кто-то стучит…

Нехотя отстраняясь, Ричард Брессер прислушался. Радость мгновенно слетела с лица. Крепче прижимая меня к себе и заглянув в глаза с такой мольбой, что защемило сердце, он прошептал:

— Останься со мной…

— Я не понимаю.

Но тут я услышала голос мужа и внутри все оборвалось.

— Мистер Брессер, великодушно прошу прощения, если тревожу вас, но вы не видели мою супругу? Мистер Брессер?

Стоунтбери громче затарабанил в дверь, нетерпеливо причмокивая языком.

— Нет, прошу тебя, не отдаляйся от меня снова! — Зашептал Ричард, оставляя невесомый поцелуй в уголках губ, но было уже поздно.

Я поспешно встала, с отвращением бросая взгляд в зеркало. События минувшего вечера калейдоскопом завертелись пред глазами, и я почувствовала себя так погано и грязно, словно совершила нечто ужасное… А так оно и было…

— Этот болван должен был вернуть только через четыре дня! Черт! — Ричард Брессер кипел от негодования. Приблизившись, он схватил меня за плечи, заставляя повернуться и бросить торопливые попытки зашнуровать полностью платье. — Канни, посмотри на меня! Ни смей этого делать, слышишь? Ни смей просто выйти к нему, словно ничего не произошло!

— Мы не должны были поддаваться порыву. Я замужняя женщина…

— Нет, нет, нет! Мы оба хотели этого, и если бы не он… все зашло куда дальше. Хочешь, я прямо сейчас сверну Клэйтону шею? Ты же знаешь, мне не составит это особого труда.

— Нет! Мистер Брессер, не трогайте его. Этого не должно было случиться. Я… Я чувствую себя ужасно. — Взмолилась я, позволяя подступившим слезам скатиться по горящим щекам.

Лицо Ричарда Брессера стало бесстрастным и приняло прежнее холодное выражение, пальцы расслабились, с силой отталкивая меня от себя. Ничего не ответив, он подошел к двери и широко распахнул ее, так и не позволив мне привести растрепавшиеся волосы в порядок. На пороге, прислушиваясь, стоял мой муж…

— Карнелия? Что вы делали там… вместе? — Подозрительно сощурил глаза Клэйтон Стоунтбери. Его помятый вид, недельный перегар еще больше заставляли сердце сжаться, а слезам обжечь глаза.

О небеса, что я наделала?..

— А на что это похоже? — Прозвучал стальной голос мистера Брессера.

Меня окатило ледяной волной, сердце подпрыгнуло и прежде чем Клэйтон смог поразмыслить над вопросом, я быстро заговорила:

— Я пришла забрать письма, что отправила Милена.

— И где они? — Покосился на мои руки недалекий муженек.

— Несколькими минутами ранее я отдал их служанке. Видимо они разминулись. — Темнее тучи проговорил Ричард Брессер, скрещивая руки на груди.

— Ох уж эта прислуга, ничего вовремя не приносят. — Хихикнул Клэйтон, шумно выдыхая.

Придерживая меня за талию, он направился за вещами. Еще недавно, на месте его рук покоились другие… чужого мужчины… За один вечер изменилось все. А главное, изменилась я.

Глава 9

«Разбитое сердце»

Словно дурное знамение меня разбудила ударившаяся в окно птица. Раскинув крылья, она замертво рухнула на землю в тень к цветущим розам.

— Не к добру это, — пробормотала я себе под нос, поднимаясь с кровати.

Сегодня мне захотелось нарядиться во что-то светлое, давненько меня не посещало такое желание. Отдав предпочтение бирюзовому легкому платью с кружевным воротком и манжетами, я заплела волосы в расслабленную косу и поспешила на завтрак.

Еще на лестнице, я услышала мужские голоса. Клэйтон, как всегда, приглашал не успевшего скрыться бедолагу испить с ним чая. Но стоило до моего слуха донестись ответу, как я замерла, вцепившись в лестничные перила. Все изменилось… я больше не могла игнорировать этого человека, как раньше. Мы переступили черту.

Губы защипало от воспоминаний, и я мгновенно прикоснулась к ним кончиками пальцев.

Глубоко вздохнув, я все же спустилась.

— А вот и моя женушка. — Поцеловав меня в щеку, Клэйтон по собственнически притянул меня к себе. — Милая, ты же составишь нам компанию?

Я выдавила из себя подобие улыбки и поспешила отстраниться от муженька.

— Чудесно! Пойду распоряжусь, чтобы накрыли стол еще на одного человека. — Проговорили Клэйтон, поправляя алого цвета рубашку и широкими шагами направляясь в сторону кухни.

Скрестив руки на груди, Ричард Брессер приблизился ко мне со стороны спины. Теперь я ощущала его вздымающуюся грудь. Слишком близко. Слишком рискованно.

— Мое предложение все еще в силе, Карнелия. — Прошептал он мне на ухо, мимолетно касаясь его губами. — Одно ваше слово и уже через пять минут вы будете вновь мисс Хальброн. А я доблестно подам вам свое плечо, дабы унять душевные муки безутешной вдовы.

Я порывисто обернулась, едва не столкнувшись с ним носами.

— Как вы смеете? — Задохнулась я.

— А вы? Как смеете вы играть со мной, зная, кто я такой?

Протянув руку, Ричард Брессер поправил выбившуюся прялку волос, глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Но стоило ему их открыть, как от былой ледяной голубизны не осталось и следа. Тьма заполонила их, извилистыми ветвями отходя в разные стороны.

Да, я знала кто он. Но я посмела ненадолго забыть, поддавшись незнакомым мне доселе чувствам.

— Вы правы. И поэтому прошу держаться от меня и моего мужа подальше.

— А если я не хочу держаться от вас подальше? Что если я хочу… — Ричард Брессер вновь стал надвигаться на меня уверенно и грозно, но крик, донесшийся с улицы, заставил его замолчать и остановиться. Он повернул голову к парадному входу, чувствуя кровь.

— Что там такое? — Обернулась я, раскрывая настежь входную дверь.

— Вам лучше не…

Но его слова утонули в моем отчаянном вопле ужаса. Рóял. Мой младший брат. Он едва стоял на ногах и держался за голову. Из раны рекой бежала кровь, пачкая его волосы, лицо и одежду, оставляя за собой на земле кровавую тропу.

— Н-е-е-е-т! — Ринулась я к нему на встречу.

Завидев меня, Рóял улыбнулся и рухнул на колени. Он бледнел. Тело больше не подавалось контролю. Он чах… чах на моих глазах.

— Кто… кто с тобой это сделал? — Задыхаясь от слез, прокричала я.

— Те… к-кому должен наш о-отец… — едва уловимо проговорил мой брат.

Отец. Снова его карточные долги. Он же обещал… Он же клялся, что больше не вернется к этому! Но на этот раз Николас Хальброн зашел слишком далеко.

Нас окружила прислуга и обычные зеваки, услышавшие крики… Но мне было все равно. На моих руках погибал самый дорогой мне человек.

— Рóял, не бросай меня… — горькие слезы струились по моим щекам. Дрожащие руки обнимали захлебывающегося кровью брата, мужскую копию самой себя, только младше на пару лет. Те же черные волосы, точеные черты…

— Мне… больно…

— Тише, родной мой. — Расположив его голову у себя на коленях, я начала гладить окровавленные волосы. — Вспомни один из самых счастливых день твоей жизни.

— Я… я помню.

— Расскажи мне.

— Мы с тобой возвращались домой после салок в саду… Двери открыты… Пахло цветами и вишневым пирогом… И мама. Карнелия… — Рóял закашлялся.

— Да, хороший мой? — Всхлипнула я, поглаживая брата по холодной щеке.

— Я поцелую ее за тебя.

Глаза юноши закрылись, а тело обмякло. Уткнувшись брату в грудь, я отчаянно закричала. Боль и пустота, окутали мое существо вытисняя все остальные чувства. Ненависть, гнев и неумолимую ярость на отца — ушли на второй план. Меня душила боль и чувство беспомощности.

— Я не смогла ему помочь, я не смогла его спасти! — Позади, послышался шепот Клэйтона. — Для чего все это было нужно, Стоунтбери?! Для чего?!

Я согласилась на эту свадьбу для спасения родных! Спасения народа! Но отец не воспользовался данным шансом. Он убил собственного сына, пустил по миру народ и загубил жизнь дочери!

Чьи-то крепкие руки обхватили мои плечи, оттаскивая от тела.

— Канни!

— Нет! Не трогай меня!

Воспоминания были обрывочными. Вот меня вели в покои, всюду мелькали лица, надрывные голоса, а вот уже и темнота застилала глаза, унося меня далеко в свои пучины от жестокой реальности.

В последующие дни было еще хуже, в голове лишь звенела пресловутая фраза: «Соболезную вашему горю», но никто не мог поистине понять мои чувства. Рóял был единственным родным человеком, которому я доверяла больше чем себе. Мой мальчик, моя сила и опора отныне был мертв. А отец, по чьей вине на нас обрушились беды, просто сбежал.

«Много крови прольется, много горя постигнешь», — в уме всплывали обрывки слов старухи. Видимо не обманула ведьма. А это означало одно — дальше будет хуже. Гораздо хуже.

Глава 10

«Дрейк Брессер»

— Я ничего не хочу слышать, Карнелия! Мы обязаны посетить праздник по случаю дня рождения Венсана. — Размахивая руками, Клэйтон вышагивал в моих покоях.

Мое состояние его совершенно не волновало. Ну и что, что я недавно схоронила брата? Подумаешь! Куда важнее до беспамятства напиться в доме Венсана Рильса.

Мои волосы вот уже три дня как не видели расчески и превратились в самое настоящее гнездо. Я сутками не выходила из комнаты и постоянно отказывалась от еды. О выходе в свет я и мысли не допускала.

— Клэйтон, это выше моих сил… Отправляйся туда один. — Вымучено ответила я, откидывалась обратно на подушки.

— Ты испытываешь мое терпение! Мне и так приходится терпеть весь тот позор, что ты навлекла на мое доброе имя! Только и слышится шепот отовсюду. У Стоутбери то, у Стоутбери это…

Мои глаза округлились, а в душе воспылала злость. Позор? Он считал все случившееся позором?! Зарычав, я прыгнула на него и принялась бить по груди, лицу, намереваясь выцарапать глаза, смотрящие на меня с отвращением.

— Ах ты, дикарка! Я был благосклонен к тебе все это время! Даже за плеть больше не брался! А ты вот так отплатила за мое добро?!

Даже удары и грязные фразы в мой адрес не доставляли столько боли, сколько царило в моей душе. Подобно черной воронке, внутри бушевали гнев, обида, одиночество и странное, неведомое раньше, чувство отмщения.

Клэйтон заставил меня отправиться с ним. Мне даже не пришлось выбирать платье. За меня это сделала Рут. Полностью закрытое, прямое платье из черного бархата. Лишь копну мох черных волос разбавлял позолоченный гребень.

Дом Венсана Рильса был в разы меньше, чем дом Стоутбери, но не уступал напыщенности. Всюду красовались портреты хозяина и трофеи с охоты. Живодерство и только.

Лишь за последние десять минут почти каждый гость при виде меня счел своим долгом подойти и выразить свое соболезнование, а потом добавить, после короткой паузы: «Все наладится. Главное, что у вас есть муж». Причем здесь вообще мой тупоголовый супруг? За каким дьяволом его поганую сущность приплетают к моему горю? Я ничего не отвечала, лишь отходила в сторону, дабы избавить народ от рвущихся из меня грубостей.

Сжимая в руке бокал и стоя в стороне, я осматривала комнату. Лицемерные идиоты. Здесь никому не было дела до горя ближнего своего. Их волновало лишь хвастовство. Тошнило от всех этих поддельных лиц.

Будучи поглощенной в свои мысли, я не заметила идущего ко мне человека и случайно врезалась в него, выливая красное вино на дорогую темно-серую ткань одеяния.

— Ох, осторожнее! — Воскликнул он, придержав меня за локоть.

— Извините, мне так жаль, — буркнула я, не желая поднимать взгляда. Мне было совершенно плевать. Поделом. Мне не нужны очередные глупые соболезнования.

Незнакомец тихо рассмеялся, забирая у меня из рук пустой стакан и ставя его на подоконник.

— Меня не обманите, Карнелия. Вас совершенно не волнуют пятна на моей рубашке. Но я вас за это не виню.

Я все же подняла любопытный взгляд и столкнулась с высоким, черноволосым мужчиной, его волчьи, желтые глаза с интересом и долей насмешки бесстыдно рассматривали меня.

— Мы знакомы? — Проговорила я, вспомнив, что он обратился ко мне по имени.

— Ах, простите мои манеры. — Незнакомец взял мою руку и притянул ее к своим губам. — Дрейк Брессер.

В глубине души я догадывалась, что это именно он. Ни у кого в округе не было таких глаз… Милена была права, Брессер старший был внушителен.

— Карнелия Стоунтбери. — Отозвалась я, позволяя ему оставить поцелуй на тыльной стороне ладони и задержать руку дольше, чем того требовал этикет.

— Я знаю. Не единожды слышал о вас от Милены и Ричарда. Столько было доброго сказано о вас, но так противоположны были их наставления. — По-прежнему улыбаясь, беззаботно проговорил он.

Да, Милена поделилась тем, что до беспамятства влюблена в Дрейка Брессера и ей казалось, что он отвечал не меньшей пылкой взаимностью. Всего несколько встреч, а уже решались судьбы.

Но почему я чувствовала что-то неладное?

— Наставления? — Прищурившись, переспросила я.

— Да. Милена до дрожи в коленях желала, чтобы мы с вами познакомились, как можно скорее. А мой брат…

— Что ваш брат? — Поторопила я Дрейка Брессера, не желая мириться с возникшей паузой.

— А вот мой братец заклинал меня держаться от вас, как можно дальше.

— Почему? — Затаив дыхание, прошептала я.

— Потому что я хочу спасти вас, моя дорогая.

Спасти? Что это значит? Голова пошла кругом. Губы пересохли, и я нервно облизнула их.

— Я вас не понимаю, мистер Брессер.

— Меня как магнитом притягивает ваше страдание. Ваша душа требует второго шанса. Ваша душа требует… отмщения.

Что за чертовщина? Я попятилась, но врезалась об подоконник, столкнув поставленный Дрейком Брессером ранее бокал. Он рухнул, усеивая пол множеством осколков.

— Этого не может быть… — прошептала я, — невозможно…

— Тише, Карнелия. Не привлекайте излишнее внимание. Если вас заинтересовало мое предложение, то через пять минут я ожидаю вас в беседке, что находится в самом дальнем углу этого крохотного садика, где скульптур в полный рост Рильса больше, чем цветов.

— Карнелия!.. — меня окликнула супруга Венсана, на долю секунды я обернулась, но стоило вновь вернуть взор к Дрейку Брессеру, как его уже и след простыл.

Что все это значило? Быть может, я ошибалась на счет Брессера, утверждая, что он не появлялся в Корскор из-за брата… Часть меня отказывалась верить в худшее, но другая часть непоколебимо была уверена в сущности старшего Брессера. Но как он мог помочь? Не решил же он и меня сделать себе подобной? Или…

Внутренний голос заклинал меня не выходить в сад, но ноги сами несли меня навстречу. Лишь свет, исходивший из дома, немного освещал округу. На улице не было ни души.

— Я знал, что ты придешь, — усмехаясь, вышей из тени Дрейк Брессер. — Ведь второй шанс на нормальную жизнь не может не заинтересовать.

— Что все это значит? Кто вы?

Мистер Брессер пересек разделяющее нас расстояние. Его глаза светились, словно у кота в ночи.

— Ты и сама знаешь. Только представь, какие возможности откроются пред тобой… — Он развел руками, картинно демонстрируя всю прелесть данного проклятья. Ведь иначе это было не назвать.

— Я не желаю превращаться в кровожадное чудовище, мистер Брессер. Моя душа прибывает в терзаниях, в настоящее время, но если я соглашусь… то подпишусь на вечные муки.

— Вечные муки? Дорогая Карнелия, я предлагаю тебе долгую и беззаботную жизнь. Я предлагаю отомстить убийцам твоего брата, если пожелаешь, отцу и каждой мрази, что посмела когда-либо отозваться дурно о тебе и твоих прекрасных глазах.

— Я не такая. Понимаете? Отнимать жизни, даже у самых ничтожных людей, я не вправе! — Перешла на крик я. А вокруг сгущался туман и оттуда слышался шепот. Он манил. Призывал. Уговаривал.

Разум окутал морок, и мысли перестали быть мне подвластны.

— Впусти в себя тьму, Карнелия. Ее ненужно бояться. — Сладостно шептал Дрейк Брессер, наворачивая вокруг меня круги. — Ей надо подчиниться и тогда ты сможешь подчинить ее себе.

Мои веки закрылись сами собой, и я почувствовала легкое касание рук. Почувствовала, как расстегивается ворот, горячее дыхание на шее и острую боль, пронзившую меня с ног до головы. Моя кровь забурлила и принялась гореть.

— Впусти тьму. — Шептал голос. — Прими проклятье. Ответь мне ДА.

— Да-а, — прошептали мои губы.

Я была на грани обморока, когда почувствовала во рту металлический привкус и вкус чего-то странного, тягучего, словно смола пахнущая пеплом.

— Н-е-е-т! — Отдаленно послышался еще один голос, но он не был похож на те, что говорили со мной минутами ранее. — Ты же обещал мне, Дрейк! Я умолял тебя, брат, не трогать ее!

Никогда не слышала в его голосе столько отчаяния. В мыслях продолжал царить морок, он доводил меня до исступления и прежде чем окончательно в нем раствориться, моего разума вновь коснулись знакомые голоса.

— Ты должен благодарить меня, Ричард. Я сделал большое тебе одолжение.

— Она не такая, как мы! Она не справится! Ты уничтожил ее, мерзавец! Ты уничтожил ее…

— Неблагодарный брат мой, я ей даровал жизнь и если ты наотрез отказываешься принимать этот драгоценный подарок, то тебе лучше уехать. Проваливай, Ричард! Ты не сможешь повернуть время вспять. А я отныне не намерен пропускать веселье, находясь вдали от Долины Корскор…

Дальше мне не суждено было услышать. Я шумно выдохнула и провалилась в темноту.

Глава 11

«Тьма»

Так погано я не чувствовала себя еще никогда. Мои кости и суставы ломало, в висках стучало, а каждый шорох так отчетливо слышался, что голова шла кругом. Опустив ладонь на лоб, я застонала.

— Госпожа! Вы очнулись! — Воскликнула Рут и отдернула гардины, пропуская солнечный свет в комнату.

Я вскрикнула, и быстро натянула одеяло на голову.

— Закрой! Закрой их!

Рут испуганно выполнила просьбу. Комната снова погрузилась в полумрак.

Вечерние события разом накатили на меня, сердце неистово забилось, то и гляди грозясь выскочить наружу.

— Долго… Долго я?.. — Мысли путались, пытаясь подобрать подходящий вопрос. Долго что? Превращалась в чудовище? Я уже оно? А может мне это причудилось, и не было вовсе Дрейка Брессера?

— Сейчас полдень, госпожа. Право слово, мы так волновались за вас. Как хорошо, что господин Брессер оказался неподалеку, когда вы упали без чувств.

Сердце молотом ударилось о ребра, а в душе что-то дрогнуло.

— Ричард? Ричард Брессер? — Почему-то мне так хотелось, чтобы это был именно он… Но Рут покачала головой.

— Нет, госпожа. Дрейк Брессер.

Не успев сориентироваться, меня стошнило прямо на белоснежные простыни. Рут вскрикнула. А во рту возник горький металлический привкус.

— Что с вами?! — Служанка принялась кружить вокруг меня, вытирая окровавленные губы. Но ком подступал, и я вновь и вновь извергала кровавое месиво.

Руки дрожали. Чувство страха накрыло меня с головой, но и еще одно чувство набирало обороты. Гнев. Неукротимый гнев бурлил во мне и твердил сотворить нечто ужасное…

— Уходи! — Прорычала я, нечеловеческим голосом.

Рут попятилась, но комнаты не покинула. Ее наполненные ужасом глаза неотрывно следили за мной.

— Ваши глаза… — Прошептала она, прикрывая рот руками.

Я метнула взгляд на зеркало и замерла. Оттуда на меня смотрело чудовище. Нечеловечески бледная кожа, вздутые вены по всему лицу, шеи, рукам и глаза… Глаза, как у Ричарда Брессера в тот день в лесу. Их заполняла тьма. Я ахнула, и в отражении засверкали острые, длинные клыки.

Тьма, словно паразит, проникла мне под кожу и пустила ветвистые корни в самую душу. Она принялась шептать, просить. Она была голодна.

Рут задела вазу и та звучно покачнулась. Этого шума было достаточно, чтобы мое внимание переключилось на бедную служанку.

— Госпожа…

Я медленно сползла с кровати и вытянула руку навстречу горячей, молодой, свежей крови.

— Я так голодна, Рут… — Этот хриплый голос не принадлежал мне. Нет. Я вообще больше не принадлежала себе… — Подойди ко мне.

— Г-госпожа, — заикаясь, Рут всхлипнула и метнулась к двери. Ее пальцы ухватились за дверную ручку, а мои схватили девушку…

Где-то внутри меня вопила человечность, она барабанила кулаками об окружающую ее темноту, что упивалась глотками сладостной неги. Было так вкусно и так мало… Мне хотелось еще. Голос шептал, что внизу полно прислуги и что можно было бы устроить не плохую пирушку, но я сдержалась.

Я отбросила обескровленное тело Рут и будто со стороны увидела содеянное.

— Нет… Что я наделала? — Произнесла одними губами я.

Опустившись возле тела, я обхватила колени руками и разрыдалась. Дрейк сказал, что дарует мне жизнь… Но такая жизнь была мне не нужна. Я чудовище. Я убийца.

Когда мои эмоции были истощены, то я стала мыслить более здраво. Я могла сдаться и получить место на костре, ну или как подобает уничтожать монстров вроде меня, но я не могла подставить Брессеров. Они контролировали себя, им была подвластна внутренняя тьма. Я не имела права лишать их жизни вместе с собой.

Нужно было избавиться от тела. Протащив его в кладовую, я открыла окно.

— Прости меня, Рут. Пожалуйста, прости меня… — прошептала я, перекидывая служанку через оконную раму.

Если Брессеры смогли научиться контролю, то и я смогу.

Часом позже, когда я отмылась от крови и сожгла постельное белье, до моего слуха дошла волна паники. Кто-то твердил, что моя служанка покончила с собой из-за неразделенной любви, а кото-то был уверен, что ее столкнули из-за чувства зависти. Ну конечно, не каждая служанка в доме могла похвастаться, почти что, дружескими отношениями с госпожой.

Ах, Рут, если бы я только могла повернуть все вспять… Ты не заслужила такой смерти. Твоя жизнь должна была быть долгой и насыщенной.

А дальше мне пришлось играть роль госпожи, что прибывала в неведении и с самого утра дожидалась своей служанки. Желающих заменить мою приближенную было много, но я приняла решение, что им лучше держаться от меня подальше. Одну смерть можно было замять, но вторую… У людей могли возникнуть вопросы, они стали бы строить домысли, а это ни к чему хорошему бы не привело.

Среди моих рассуждений, вдруг, возникло имя… Милена! Я порывисто встала из-за стола. Нет, нет, нет. Если Дрейк Брессер сблизился с ней, стало быть…

— Ах! — Вслух воскликнула я и выбежала из дома.

— Куда ты, дикарка? — Крикнул мне вслед Клэйтон.

Но придумывать причину мне не хотелось, я скрылась из виду, оставляя муженька в неведении.

В доме Гроссери было все тихо, подозрительно тихо. Я прислушалась. Слуги суетились на кухне, Гарри не было, а Софи вела разговор в библиотеки. Но где Милена? Поднявшись в ее комнату, дверь оказалось запертой, но внутри явно кто-то был. Это она!

Я принялась настойчивее стучать и дергать за ручку.

Конец ознакомительного фрагмента.