Мультивселенная ошибочных миров. Часть 1

Элайджа Бунн

Существование Ошибочного мира выходит на новый виток истории, отправляя старых героев далеко за свои границы, в пространство Мультивселенной. А между тем в двух измерениях крепнет новое поколение властителей судеб, не подозревающих, насколько разные у них будут взгляды на мир, и насколько при этом они будут похожи друг на друга. Но сейчас они должны пройти долгий путь, чтобы понять, за что нужно сражаться и ради чего стоит жить.

Свист прерии развеял едкий дым, что терзал мой взор,

Последний слог твоей любви к миру сему угас,

Но именно в это мгновение, я узрел благоговение и счастье в твоих глазах,

Ведь ты знал, что вернешься в забытую нирвану.

© Элайджа Бунн, 2020

ISBN 978-5-0051-9242-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0051-9243-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Сладкие ночные кошмары

— Это так странно, Найджел, — прошептал Крис, всматриваясь в собственную ладонь. Глаза героя источали мерцающий чистый свет. Казалось, его глазные яблоки разбились на крупицы, чудом держащиеся вместе. Он поднял голову и посмотрел ввысь, будто пытаясь разглядеть звезды на затянутом тучами полуденном небе, — я вижу наш путь, — после длительной паузы произнес он, не обращая ни малейшего внимания на то, что маг всеми силами старается защитить его и себя от атак Тоширо, — мои глаза…, они видят истину, Найджел, видят всё. Все миры словно на моей ладони.

Закатив глаза, Найджел окутал Криса энергетическим щитом и, отпрыгнув от очередного выпада противника, закатал рукав кожаной багровой мантии. Узоры на его руке засветились голубоватым оттенком, и над головами героев с гулом и треском открылся портал внушительных размеров.

— Ты можешь прыгать и перемещаться по этому пустырю сколько угодно, — усмехнулся маг, наблюдая за тем, как чернеющая тень опускается на ошеломленного Тоширо, — но тебе не одолеть меня чем-то подобным.

Из гудящего разлома над ними с оглушительным шелестом раздираемого воздуха вылетел остов каменного замка. Колоссальная конструкция с грохотом опустилась на безжизненный пустырь, погрузив всех присутствующих в тучу пыли. Когда песчаный туман немного рассеялся, Найджел с удивлением разглядел стоявшего перед ним Тоширо, который, как ни в чем не бывало, обнажил очередной метательный нож, чтобы продолжить битву. Маг с недоверием огляделся вокруг, искренне не понимая, как столь пресловутый по его меркам противник смог выжить после такой атаки. Не найдя ответа на свой не озвученный вопрос, что висел в воздухе, он вновь взглянул на стоявшего напротив него воина, ожидая услышать разъяснения от него.

— Ты в замешательстве, — покачав головой, усмехнулся Тоширо. Покрутив кунай в руке, он ненадолго исчез, переместившись в невидимое для мага место, после чего вновь появился на том же месте с большой кружкой чая в руке. Сделав пару громких хлюпающих глотков под истошный стон своего противника, он поставил опустошенную кружку на небольшой белый садовый столик, который так же внезапно оказался прямо под его рукой. Лишь проделав все это, он заговорил вновь, — тебе не достать меня этим, — покрутив пальцем в воздухе, произнес он, — ты не сможешь меня достать, даже если будешь бегать за мной несколько дней подряд. Вся эта планета, весь мир усеян моими ножами, незнакомец. Я не знаю, как вы проникли сюда без моего ведома, но, боюсь, я не смогу позволить вам продолжить свой путь. От вас исходит мрачная, подавляющая аура, способная внушить страх даже в такого храбреца как я. Ради чего вы оказались здесь? — Он направил клинок ножа на мага и сделал пару шагов вперед.

Найджел не спешил с ответом. Неспешно пройдясь по обломкам, сброшенного на свою же голову, замка, он извлек из-за пазухи небольшой блокнот и принялся искать нужную ему страницу. Когда же Тоширо попытался отвлечь его от этого занятия, метнув в него один из своих ножей, маг невозмутимо поймал холодное оружие за лезвие двумя пальцами и отбросил в сторону, не отрывая взгляда от рукописного текста в своей руке. Наконец, он удовлетворенно покачал головой и, сделав появившимся в руке карандашом пару заметок, убрал плотную книжечку на ее место.

— Ты спросил, — надменный взгляд заставил Тоширо испытать бег мурашек по своей спине, но он продолжил слушать незнакомца, — кто мы такие, и что здесь делаем? Хорошо, я скажу, — пожав плечами, маг взглянул вдаль, стараясь отвлечь противника от еле заметных движений пальцами рук, которые были важны для его следующего заклинания, — мы с моим другом ищем кое-кого. Тебе хотелось бы, наверное, узнать, кто же заслуживает того, чтобы разрывать ткань мироздания и отправляться в иное измерение, в незнакомый мир, дабы найти его. И это я тоже скажу тебе, — ему приходилось прикладывать усилия, чтобы не рассмеяться, — мы многое пережили, повидали всякое, если можно так выразиться, а главное, пролили немало крови. Все это лишь ради того, чтобы предстать перед создателем всего… — окинув взглядом руины вокруг, он развел руки в стороны, — всего этого. Тебя зовут Тоширо, верно? Задавался ли ты когда-нибудь, Тоширо, вопросами о мироздании, о вселенной и ее многообразии. Ведь ты только представь, насколько интеллектуальным и развитым должен быть создатель нашего мира! Думаю, как разумный человек, коим ты и являешься, ты бы желал увидеть… Бога.

Проглотив ком в горле, Тоширо внимательно рассмотрел Найджела и Криса, который все еще сидел в энергетическом барьере и разглядывал небо своими светящимися глазами. Опустив клинок, он тихо заговорил:

— Для этого вы здесь? — Найджел заметил, как капля пота стекает по виску воина, — вы хотите найти Бога? Думаете, он в этом мире?

Найджел вновь сделал значительную паузу перед ответом и еще раз осмотрел своего собеседника, после чего перевел взгляд на небо, которое стало вместилищем разлома, куда большего, чем предыдущий. Пригладив рукой свои седеющие волосы, что растрепались из-за сильного порыва ветра, маг все же заговорил:

— Мы не знаем, где он, — его повышенный тон был еле слышен Тоширо из-за гула, стоявшего в воздухе, — но мы найдем его, милый Тоширо. Прости, но я поторопился с предложением. По всей видимости, твоя помощь нам более не понадобится!

Пенящийся поток воды вырвался из портала над их головами, и Найджел немедленно окружил себя почти незаметным барьером. В растерянности его противник переместился на несколько километров от него, но очутился под еще одним разломом. Описав несколько кругов по всей планете и полностью выбившись из сил, Тоширо убедился, что весь его мир окружен открытыми порталами, из которых извергается целый океан. Он встал перед незнакомцем на колени, оказавшись в воде по пояс.

— Ты проиграл, — горделиво заявил Найджел, — твои клинки воткнуты в поверхность земли, а значит, сколько бы ты не перемещался от одного к другому, рано или поздно ты попросту утонешь, ведь весь мир окажется под лазурной гладью. Что ж, — оба энергетических шара начали медленно подниматься в воздух, — ты можешь гордиться собой, ведь заставил меня хорошенько пошевелить мозгами. Это удается не каждому.

Выкрикнув пару ругательств в сторону, Тоширо отбросил нож, разрезав на мгновение перед собой бурлящую соленую воду, и взглянул на своего последнего противника.

— Я желаю удачи вам обоим, — процедил он сквозь зубы, — ведь вы оба бесчеловечны, и Бог покарает вас за это! Ты готов погубить весь мир, что полон людей, их чувств, эмоций, историй и воспоминаний, только лишь ради того, чтобы одолеть меня? Он не простит тебе этого. Не оставит безнаказанно! У вас больше нет права называться людьми! — Ему пришлось встать на ноги, чтобы выкрикнуть последние слова, но пучина все же поглотила его. Тоширо не стал выныривать из объятий смерти. Взгляд, полный ненависти и презрения еще некоторое время пронизывал Найджела насквозь, пока полностью не оказался во власти непроглядной синеватой мглы, сверкающей на солнце.

Прочитав несколько строк на древнем языке, маг создал светящуюся платформу, на которую и усадил Криса.

— Я и не собираюсь называться этим браным словом, — мрачно произнес он, убирая рукой барьер вокруг себя и своего спутника, — человек. Черт, это понятие действительно стало унизительным для меня. Как я могу называть себя так, видя все то, на что способны люди? Я не человек. Кто угодно, пусть ящерица или рыба, может даже бабочка, но человеком быть не хочу. А даже если бы и хотел, не смог стать. Нет во мне таланта скрывать лицемерие под маской морали, а добродетель использовать себе во благо. Многие считают меня хитрым и изворотливым, — усмехнулся он, посмотрев на Криса, — но на деле я довольно прямолинеен. Мои мотивы, а так же способы достижения цели известны. Ну, по крайней мере, их можно распознать, лишь взглянув на меня! — воскликнул он, потупив взгляд на мерцающий горизонт, — А что люди? Все эти герои и великие деятели. Деньги, власть, что там еще у них в почете? Ах, и блаженство, праздник жизни, конечно. Никто из людей не способен оценить всей красоты страданий, всей ценности трудов, всего величия ума! — Его рука потрепала щеку Криса, но тот лишь безучастно отмахнулся. — Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Ты, между прочим, мой единственный слушатель во всем мире, — его хохот разнесся на несколько километров.

Глазам Криса предстала бескрайняя пустыня, обжигающая его кожу жарким неспешным ветерком, что перегонял пыль с одной стороны магистрали на другую. Полуденное солнце над головой героя не оставляло ответов на вопрос, почему тень позади него вытянута, будто от луча ночного фонаря. Убедившись, что перед ним нет ни одного обозримого источника света, герой двинулся вперед, но пейзаж оставался таким же неизменным. Однако спустя несколько минут пути он убедился, что тень становится все длиннее, а солнце слепит все ярче. Крис крепко сжал в левой руке невидимый клинок.

Глубокий вздох и затухание мерцающих глаз заставили Найджела отпрянуть в сторону, дав понять, что его товарищ в полном порядке.

— Что здесь произошло? — С недовольством огляделся герой, лицезря вокруг лишь водную гладь, — где мы?

Немного замявшись, Найджел вновь сдержал хихиканье:

— Мы на том же самом месте, где оказались, выйдя из пространственного тоннеля, — ответил он, аккуратно касаясь окровавленной ладони Криса, залечивая его рану, — просто я решил, что раз уж это не наш родной мир, то можно… не мелочиться. Этот Тоширо оказался даже более бесполезен, чем тот, что погиб в нашем измерении. Омерзительное зрелище. Так бездарно растрачивать свой потенциал, конечно, нельзя. Но, так или иначе, я выяснил все то, что мне было нужно на данный момент. По всей видимости, время в разных измерениях течет не в едином темпе. Разумеется, это было понятно на примере Преисподней, но я решил убедиться. Ты ведь понимаешь, что это может означать?

— Что я больше никогда не увижу своего сына, — Крис потер зажившую руку и поднялся на ноги.

Практически с жалостью Найджел окинул взглядом героя и продолжил говорить:

— Если разница во временных потоках слишком велика, — используя капли крови с ладони Криса, он призывал новый портал в коридор мультивселенной, — то Кайл успеет состариться и умереть, прежде чем мы найдем его. Но есть и хорошая сторона. Мы сами можем успеть превратиться в горстки песка за время нашего путешествия, а для него пролетит всего пара мгновений.

Крис поправил золотую броню Алтиорема на своем плече и с горечью усмехнулся:

— Бог сказал, что убьет его, если мы попытаемся найти его. Что ж, я знал, на что шел, отправляясь с тобой в этот путь, — его взгляд приковался к темно-синим искрам в пространстве, что крутились перед ними, — к тому же, тебе-то точно нет смысла бояться старости. Ты ведь хорошо потрудился над этой проблемой, пока я был на вершине мира, — произнес он, все же переведя взгляд на светящиеся узоры на руке мага.

Одернув рукав вниз, Найджел попытался мгновенно перевести разговор в иное русло:

— Что ты видел? — Он старался не отвлекаться от призыва разлома, но любопытство раздирало его, — от меня не ускользнуло, что твои глаза светились словно кристаллы. Это было видение? И почему ты так долго не отвечал мне? Разве ты не мог контролировать это или вовремя прекратить? Пойми, ты прикрываешь мою спину в бою, и я должен знать, может ли это случиться вновь.

Убрав с глаза седую прядь волос, Коллинс попытался вспомнить все то, что пронеслось перед ним мгновение назад, но уже утонуло в незыблемой вечности истории его жизни.

— Не думаю, что это повторится еще раз. Теперь все под моим контролем. Моим глазам предстал новый мир, и я смог увидеть все измерения разом. Это и есть истинное воплощение моей силы. Моего потенциала. Я видел наш путь, — наконец, произнес он, — дорогу, что ведет к Богу. Пустынный мир, где нет ничего кроме ослепительных страданий. Я видел, что цель становится все ближе, несмотря на то, что она все еще непостижимо далеко. Мы доберемся до него, Найджел.

Разлом разверзнулся перед ними, и герои смело шагнули в синий переливающийся коридор, оставив позади, погруженный под воды бескрайнего океана, мир. После того, как они оказались в черно-белом коридоре с множеством дверей, маг заговорил вновь:

— Уверен, то, что ты увидел, поможет нам, — задумчиво произнес он, — если ты еще и понял, в каком именно измерении находится эта дорога.

— Нет, — Крис сконфужено опустил глаза на свои сверкающие бело-золотые сапоги, — этого мне не открылось. Знаю только, что мы найдем этот путь. Иначе все это не будет иметь смысла. Вся моя жизнь потеряет всякий смысл.

Печально вздохнув, Найджел осмотрел коридор и, не найдя ничего примечательного, двинулся дальше.

— Я бы мог заметить, что все это, конечно, очень грустно, — протянул он, — но мне самому от этого легче не станет. Так что, раз уж мы, согласно твоему авторитетному мнению, непременно найдем правильный путь, то нет смысла с умом выбирать, куда идти дальше. Например, эта дверь кажется мне вполне симпатичной, а тебе? — Ехидно спросил он, постучав костяшками по ее поверхности.

— Мне все равно, — устало ответил Крис.

Его рука повернула ручку двери, отворив героям новый путь в неизведанный мир.

***

А нежный переплет волн все так же мерцал при свете яркого, неприкрытого и нагого солнца. Сладостное журчание наполняло воздух блаженным спокойствием и неким духовным теплом, несмотря на весьма освежающий бриз с северо-запада. Жертвенное море — огромный водоем, что образовался в центре расколовшегося материка после победы Кристофа Возвышенного над Экзипом. На дне этих вод осталось неисчислимое множество хороших людей. Великих людей. Но человечество больше не оплакивало их, а старалось жить дальше.

Наслаждаясь шуршащим постукиванием морской пены о борт яхты, Наместник Эмили растянулась на удобном лежаке под прямыми лучами солнца. Женщина явно не боялась обгореть, ведь за ее кожей ухаживали сразу три служанки. Мирно посапывая незатейливый мотив себе под нос, меньше всего на свете она желала, чтобы этот чудный отдых когда-либо прекращался. Она потеряла слишком многое, чтобы и дальше показывать и доказывать всем людям на земле, что она сильная. Смерть отца, преображение мужа и печальный исход родов родной сестры не могли пройти незамеченными, даже для потомка Великого Редэма.

Высидев на троне достаточно времени, чтобы узды правления можно было с чистой совестью передать в руки любимого сына, Эмили незамедлительно принялась наслаждаться пенсией. Теперь игристое вино можно было пить и на завтрак, и даже вместо него. Нирвана наступила для нее одной.

Однако если у Наместника и закончились политические планы на оставшуюся жизнь, то у представителей ее ближайшего окружения карьера только началась. Овив себя необъятным кругом подхалимов и честолюбивых глупцов, она купалась в потоках лести и приятной лжи, которая доставляла ей высочайшее эстетическое удовольствие. Вот и сейчас, слегка покачивая бокал в руке, она с удовлетворенной ухмылкой, подчеркивающий ямочки на ее щеках и еле заметное напыление морщин подле глаз, выслушивала очередной поток словестного прелюбодеяния, источаемый ее первым советником и, вместе с тем, первым в очереди на место в ее кровати, Седу Кормеумом. Хорошо подтянутый для своих средних лет мужчина, горделиво расхаживал по палубе яхты, делая вид, что это не его сюда пригласили, сделав его персоне огромное одолжение, а он сам является хозяином судна. Почесывая густые волосы на своей широкой груди, он старался забыть о непрестанно растущей плеши на своей макушке. Но Седу был достаточно умен и высокомерен, чтобы не помещать свои комплексы под микроскоп, увеличивая их многократно. Именно поэтому он и расправил плечи достаточно широко, чтобы стать похожим на пышного голубя в брачный сезон, что раздулся при виде желанной самки.

Перемешивая во рту уже опротивевший привкус дорогого вина, он, причмокивая, рассуждал о том, что его светлый ум и поднебесные амбиции могли бы создать для мира, который в прямом смысле слова окружал его сейчас.

— Практика показала, — его взгляд, словно магнитом, притягивали бархатные ступни Эмили. Каждый изгиб, каждая деталь, морщинки и цвет ногтей, все это. Стараясь хоть как-то себя контролировать, он, подбоченившись, уставился в горизонт, — повторюсь, практика уже давно нам показала, что лишь одной твердой руки, коей, несомненно, обладает ваш сын, недостаточно дабы эффективно и справедливо править всем миром. Четыре континента! Это немыслимо!

Посмеиваясь над потугами своего собеседника обескуражить ее, Эмили пригубила очередной бокал.

— Вы не правы, — пропела она. Ее глаза сверкали даже сквозь темные линзы очков, которые были надеты не столько для защиты от солнца, сколько для сокрытия от посторонних первых признаков неминуемой старости, — Алтиорем Ртиф прекрасно справлялся с этой огромной властью в одиночку, как и Алтиорем Кристоф, да убережет его Редэм в его великом странствии.

— Может и так, — задумчиво покачал головой Седу, — но у них обоих был огромный опыт за плечами, — пытаясь взглянуть ей в глаза для убедительности, он вновь уставился на ее ноги, из-за чего в очередной раз упустил шанс показаться серьезным рассудительным человеком, — они оба, прошу заметить, прошли огромный жизненный путь. Алтиорем Ртиф, да сохранит Сандис его душу, был величайшим изобретателем и тактиком, который лишь с помощью своего интеллекта смог завершить гражданскую войну, раздирающую человечество на части. А Алтиорем Кристоф, где бы он сейчас не был… сколько лет он бродил по земле? Вы вообще в курсе? Кто-нибудь знает? Эта тайна, покрытая мраком, милейшая Эмили. Алтиорем Кристоф был загадкой для всех, даже для людей, которые всегда были подле него, и любили его.

Эмили с грустью отвернулась. В ее сознании вновь обрисовалось яркое очертание образа Экзти. Пожалуй, это была крайняя и единственная утрата, которую Наместник так и не смогла перенести.

«Правление Сестер» продлилось не более полугода, после чего Экзти покинула должность наместника, дабы позаботиться о благополучных родах. Но судьба сыграла с ней весьма злую шутку. Несмотря на все опасение и приготовления, врачи так и не смогли спасти ее. Спустя пару дней, после рождения ее дочери Элен, Экзти покинула этот мир. Разумеется, это стало ударом для многих, но более остальных пострадала ее родная сестра. Погрузившись в тоску и депрессию, Алтиорем Эмили уже не могла править столь же мудро и расчетливо, как ее предшественники, из-за чего на всех четырех континентах стали возникать повсеместные политические проблемы, до которых ей не было дела. Так прошли долгие семнадцать лет, после чего она со спокойной душой и легким сердцем передала разваливавшийся на части престол своему сыну Игнасу.

Эмили не выносила, когда ей, пусть даже случайно, напоминали о временах ее молодости, которые сначала дали ей много радости и любви, а после забрали все самое дорогое. Седу тоже знал это, из-за чего теперь корил себя всеми возможными проклятьями. Делал он это, не произнося ни слова, разумеется.

— Так или иначе, — добродушно продолжил он, стараясь отвлечь свою спутницу от темных мыслей, — мы сейчас не знаем, что делает Алтиорем Кристоф. Мы не в силах ему помочь. По крайней мере, до тех пор, пока Хилари Марли не доделает свое жуткое изобретение, — он показательно рассмеялся, — до чего же дошел прогресс, не так ли? Но это не важно. Важно то, что мы можем помочь Алтиорему Игнасу, Наместник Эмили. Я могу помочь ему. Вы же заслуживаете отдых и покой, понятное дело.

Облизнув губы, Эмили злостно прищурилась и посмотрела на Кормеума, который уже желал провалиться под палубу и затонуть в глубочайшем на земном шаре Жертвенном море.

— Вы хотите сказать, что моему сыну нужна помощь? — Язвительно спросила она.

— Я хочу сказать, — стало заметно, что он все тщательнее подбирает слова, — что любому здравомыслящему правителю нужна помощь советников. От вас подобной помощи он не ждет, и это истинно правильно, ведь с вас достаточно политики, Эмили. Но есть люди, которые готовы помочь ему. Я среди этих людей.

— Вы и без того в Совете, — фыркнула она, — что вам еще надо, чтобы советовать моему сыну как лучше исполнять свой фамильный долг перед человечеством? Вы бургомистр Докина, Седу, неужели вам не хватает власти?

Прокашлявшись, советник опустошил свой бокал одним глубоким глотком и постучал себя по груди, издавая глухие шлепки, что непроизвольно смешили Эмили.

— К слову об этом, — его рука опустилась чуть ниже и принялась поглаживать живот, — я безукоризненно уважаю и понимаю указы Алтиорема, но все же есть моменты, осознать которые я не в силах. Разумеется, реформация и перестроение безирков требовалась еще со времен Ртифа. Будучи Алтиоремом, он поделил материк на сорок три части, поставив во главе каждой из них верного ему человека. Потрясающий политический ход, до которого не смог додуматься ни один правитель до него, каждый из которых старался уследить за всем материком при помощи кабинета министров. Ртиф предложил и использовал интересную систему, однако не успел довести ее до ума. Как человек математической сухой логики, он совершенно не учитывал особенности местности, включая контингент, обычаи и народности, когда делил свое государство на безирки. Алтиорем Кристоф не соизволил озаботиться этой проблемой и, несмотря на колоссальные изменения в географии материка, оставил границы безирков такими, какими они были и до раскола на континенты. И вот пришел к власти ваш сын, — на его устах появилась ехидная ухмылка, — который и решил данную проблему в первую очередь. Однако принципы, по которым он это делал, остаются для меня загадкой.

Устало закатив глаза, Эмили наполнила очередной бокал, наблюдая за тем, как тени на палубе вытягиваются и становятся менее прозрачными. Откинув голову на спинку лежака, она сделала знак служанке, чтобы та принесла новое ведерко со льдом… и новой бутылкой.

— Что вы хотите сказать? — Потянувшись, спросила она.

— Докин значительно уменьшился территориально после данной реформы, Эмили, — сухо произнес он, понимая, что далее ходить вокруг да около этой темы не получится, — в то время как большинство других бургомистров лишь увеличили свои владения. Я полагал, что это, а так же назначение меня вашим личным представителем в Совете, означает мое дальнейшее… продвижение. Разумеется, я не имею права заявлять подобное, но разве ваше место не готовилось все это время для меня?

Еще немного поерзав на своем лежаке, Эмили, наконец, поднялась на ноги и плавно прошла по палубе к носовой части яхты. Судно стояло на якоре, но, несмотря на это, тихие волны Жертвенного моря скромно разбивались о бежевый нос корабля. Взглянув в пучину. Эмили постигло непреодолимое желание ринуться на самое дно, где, возможно, до сих пор лежали останки Редэмпорта и Столицы, навеки погребенные Кристофом ради убийства ее родного брата. Она отправилась в самый центр мира, где была лишь морская гладь, из которой то и дело выпрыгивали стаи дельфинов, и целый трюм вина и прочей выпивки. А все лишь для того, чтобы изъять из своей памяти все то горе, что постигло ее много лет назад. Но выбор такого места был явно ошибочным. Образы покинувших ее близких то и дело всплывали на гребнях волн. Будто утопленники, изуродованные временем, они, напротив, стали еще прекраснее, чем раньше. Где-то среди плывущих мимо нее облаков, Эмили всегда могла разглядеть очертания человека с перепончатыми крыльями, что выросли из его поясницы. Она все хотела ухватить этот образ, вытянув руки к небу, но он каждый раз ускользал от нее.

Вот и сейчас, заметив небольшую тень, что бежала над белоснежным куском ваты, застывшем в небесах, она украдкой поманила его к себе. Но, не дождавшись ответа, Эмили расстроено обернулась к своему собеседнику и вяло продолжила разговор.

— Так что вы хотите узнать? — вздохнула она.

— Вы считаете, — несколько раздраженно повторил свою мысль Седу, — что мне нужно стать Наместником через некоторое время?

— Правда в том, Советник, — протянула она, покачивая бокал в руке, — что Игнас не просто Алтиорем. И он не просто потомок Редэма Великого. Игнас сам по себе крепок характером и духом, самодоволен и властен с самого детства. И силен. Чертовски силен, Седу. Он сам решит все свои проблемы и избавит нас от своих недостатков, кои у него тоже есть.

Подозвав прислугу к себе, Советник наполнил и свой бокал. Живо опрокинув жидкость в глотку без всякого удовольствия, он незаметно поморщился, после чего жадно втянул морской бриз, наполнив могучую грудь опьяняющей чистотой здешнего воздуха.

— Именно поэтому он ваш любимый сын? — Топорно спросил он, нарушив минутное молчание, которым наслаждалась Эмили.

Встрепенувшись, она отпила пару глотков и выплеснула содержимое бокала в пенящиеся волны.

— Отвратительное вино, — цокнув, она взяла только начатую бутылку за горлышко и, вытащив ее из ведерка со льдом, запустила в море. Сверкнув солнечным бликом, на мгновение ослепив ее и Седу, бутылка плюхнулась в водную гладь. Удовлетворенно усмехнувшись, Наместник указала прислуге на лестницу в трюм и вновь обернулась к Советнику, — что касается моих сыновей, то вы не правы, дорогой Кормеум. Я люблю их совершенно одинаково.

— Неужели? — Скрестив руки на груди, он самодовольно приподнял подбородок, всем своим видом показывая, что уверен в своей правоте, — и где же сейчас Инфир Редэм? Я бы сказал, что все человечество задается этим вопросом, но многие ли знают о существовании этого человека? Забавно, ведь если бы вы сейчас говорили правду, Эмили, то у меня не было причин и возможности предлагать себя на роль Наместника. Им был бы Инфир. «Правление Сестер» сменилось бы на восхваляемое «Правление Братьев». Но вы спрятали это сокровище ото всех нас. Так где же он?

Небольшой порыв ветра растрепал ее длинные шелковистые волосы, заставив Эмили завязать их в хвост, свисающий до поясницы.

— Если вы и беспокоитесь за него, — она все еще убирала волосы с лица, — то прошу вас не переживать так сильно, дорогой Седу. Мой сын учится в довольно престижной школе. Он счастлив, я уверена.

Слегка замявшись, Седу порылся в памяти, вспоминая точный возраст Алтиорема Игнаса, которому на данный момент было двадцать шесть лет.

— Но ведь Инфир и Игнас…, — неуверенно начал он.

— Да-да, — отмахнулась Эмили, наблюдая за тем, как старательная служанка откупоривает очередную бутылку синего вина, — эту загадку вы вряд-ли сможете решить по щелчку пальцев. Они родные братья, родившиеся в один день, но один из них старше другого на десять лет.

— Как же так вышло? — Совершенно ничего не понимая, изумился Советник, — ведь это фактически невозможно!

— Все дело в вашем восприятии, Седу, — улыбнулась она, — и во времени, что течет сквозь нас неизбежным и неумолимым потоком. Думаете, мир крутится вокруг вас? Отнюдь. Именно поэтому вам, друг мой, никогда не возвыситься. Приземистость — она как бессонница. Вы можете трудиться, работать в поте лица, стараться изо всех сил, но вам никогда не стать лучше того, кто обладает пусть даже меньшими физическими данными, но лицезрел множество сладких снов прошедшей ночью.

Опустошив бокал, она молча развернулась и направилась в свою каюту.

— Постойте же, — окликнул ее Седу, — наш разговор еще не закончен!

— Это ваше восприятие говорит вам подобное, — мурлыкая, она уже открыла дверь, за которой находилась лестница, ведущая на нижнюю палубу, — однако мое дает мне понять, что я устала и мне стоит прилечь. Скажите капитану сниматься с якоря. Мы возвращаемся в Зентриум.

***

Не то чтобы преступность не была проблемой в других безирках, но в Ликхевене она была, пожалуй, главным достоянием, апогеем и культурным наследием. Нет никакого смысла перечислять великое множество маленьких и незначительных причин, почему этот округ страдал подобной чумой, ведь основной и всепоглощающий ответ был один — Поглотители. Группа преступников, образованная Дрю Фейном и Фрэнсисом Штунцом почти три десятка лет назад теперь имела сотни, а может и тысячи последователей. Сами же основатели также отнюдь не исчезли с полицейских радаров Очистителей, а скорее, наоборот, стали их основной мишенью.

Поглотители, все до единого, были сильны, выносливы и крайне живучи благодаря устройству высасывания ауры, которое вживлялось им в верхнюю челюсть и нёбо. Каждый представитель этой группировки мог создать кучу проблем, чем, собственно, они и занимались, из-за чего штат полицейского участка непрерывно пополнялся, несмотря на умопомрачительную текучку кадров. Проблема была в том, что это никак не помогало капитану Питеру Брауну искоренить преступность в Ликхевене.

Рассматривая кипу нераскрытых дел, которые наклепали ему своими стараниями Поглотители, он уже заполнил очередную банку обгорелыми бычками сигарет. Кумар, стоявший в его кабинете, мог опьянить любого подростка с пары вздохов.

В дверь постучали.

— Да-да, — сквозь зубы, что сжимали очередную сигарету фирмы «Марли», пробурчал Питер, — входи, Токи. Что там у тебя?

Браун уже протянул руку, чтобы взять пачку новых дел, но офицер остался у двери с пустыми руками, чем вызвал явное недоумение на лице своего начальника.

— Капитан, — отрапортовал он, — к вам новая группа выпускников академии имени Бэззера.

— Черт возьми, Токкен, — смяв все еще горящий окурок в руке, Браун выбросил его в забившуюся банку и откинулся на спинку кресла, — неужели стоит беспокоить меня по этой ерунде? Половина из них уже через неделю либо подохнет в переулках в стычках с этими отморозками, — он приподнял кипу дел парой пальцев, — либо сбегут отсюда в солнечный Зедрил, мать его, где вечно тихо и спокойно на улицах городов, и все друг друга любят!

Слегка замявшись, сержант Токкен все же прикоснулся к ручке двери.

— Сэр, — скомкано произнес он, — они ожидают уже третий час. Думаю, вам стоит уделить им пару минут своего времени, чтобы поскорее отвязаться. Вы же сами сказали, что большинство из них мы не увидим через несколько дней. Чем быстрее вы дадите им задания, тем скорее они исчезнут и оставят вас в покое, — он пожал плечами и открыл дверь, впуская в кабинет несколько молодых людей в форме.

Прищурив глаз, капитан Браун прикуривал сигарету, пока новобранцы выстраивались перед его столом в четкую линию.

— У тебя редкий дар убеждения, Токи, — пробурчал Питер. Пожевав фильтр, он выпустил облако дыма и со снисхождением осмотрел стоявших перед ним людей в форме, — ауру во благо, — поприветствовал их он.

— Ауру во благо! — Выкрикнули новобранцы, вытянувшись как струны.

— Вольно, — ухмыльнулся капитан Браун, и молодые люди отступили на шаг назад, слегка воротя носы от едкого табачного дыма, который заставлял их глаза слезиться, — а я смотрю, — окинув их взглядом, произнес он, — вы не только пороху, но даже табака не нюхали. И кого только не берут сейчас в академии. Но это вам и на пользу, надеюсь. Я не буду спрашивать, почему вы выбрали этот безирк и этот город в качестве начала своей карьеры, потому что причины для идиотского поступка наверняка тоже идиотские. Вы захотите со мной не согласиться, но вот вам парочка примеров, — он взял первую папку из высокой стопки дел, стоявшей на столе, — молодая пара возвращалась ночью домой после долгой прогулки. Поглотитель разорвал парня на части и разбросал лоскуты его тела, а также внутренности, по всей улице. С таким усердием, что даже с крыш домов свисало. Что касается девушки, то она так же мертва. Поглотитель надругался над ней, после чего высосал из нее всю ауру, что, как вы знаете, приводит к летальному исходу. Как пакетик с соком, ребятки. А ведь мы для них таковыми и являемся. Фейн и Штунц настоящие больные ублюдки, которые, не задумываясь, оторвут вам голову и будут использовать ее вместо кружки или стакана. Думаете это просто несчастное совпадение и в остальном все неплохо? — Он взял со стола еще одну папку, — Хорошо, тогда это. Пара Поглотителей забралась в дом на окраине города. На этот раз растерзали именно женщину. А все потому, что первыми они решили опустошить мужа и ребенка, и пока те барахтались в предсмертных судорогах, она проснулась и попыталась позвать на помощь. Как вы поняли, помочь ей не успели. Отряд Очистителей пришел туда через пару минут, и убийцы перебили и их. А ведь вызов поступил с сообщением о домашнем насилии, из-за чего бойцы были совершенно не готовы к подобному повороту. Что ж, зато теперь готовы вы. Вот что, желторотые: если вам хоть на секунду показалось, что здесь что-то не так, и это не для вас, то вам совсем не показалось. Поверьте, вас совершенно никто не осудит за то, что вы развернетесь и уйдете. Сейчас. Что касается тех, у кого столь здравая мысль не появилась в голове: мне вас жаль. Вам придется насмотреться на море крови и смерти товарищей по оружию, прежде, чем до вас дойдет простая истина о том, что не стоило корчить из себя героев, — он наклонился вперед и, выпустив дым из носа, прохрипел, — я чую ваш страх, желторотые. Вам здесь делать нечего. А теперь отправляйтесь за сержантом. Он покажет, где здесь находится туалет, чтобы сменить обмоченные брюки, и раздаст каждому из вас ваши первые дела. Еще вопросы?

— Никак нет! — Хором ответили почти все новобранцы и строем вышли из кабинета.

Не откидываясь на спинку кресла, Питер опустил взгляд в бумаги и покачал головой. Перелистнув страницу, самый край его бокового зрения дал ему понять, что перед ним стоит человек. По светло-серому цвету брюк капитан тут же понял, что один из новобранцев остался в кабинете, и удивленно поднял голову, дабы рассмотреть юного храбреца. Это была девушка с густой прядью темно-русых волос. Ее небольшие глаза, смотревшие прямо на Капитана, поблескивали серо-голубым цветом.

Потратив пару секунд на изучение ее взгляда, полного решимости, Браун все же облокотился на спинку кресла и вынул сигарету изо рта.

— Поздравляю, — усмехнулся он, поглаживая усы, — эта выходка дает тебе звание «Новичок сезона». Почему ты не отправилась с остальными? Я ведь отдал вполне четкий и понятный даже для тупого хомячка приказ.

Вытянувшись по стойке смирно, девушка задрала подбородок вверх и отрапортовала:

— Сэр! — Она постаралась побороть улыбку, спрятав ее за серьезным лицом, но едва ли у нее это получилось. — С вашего позволения я бы хотела получить одно из дел на вашем столе!

Браун тут же нахмурился и взглянул на папки перед собой.

— Ты слышала, что за материалы в них содержатся? — Вкрадчиво спросил он, — как по мне, не лучшая идея брать на себя подобное испытание в первый же день после выхода из академии. Ты ведь из академии имени Бэззера? Одна из лучших на юго-западном континенте. Ты могла бы спокойно остаться в Зентриуме или отправиться на южное побережье, ну или на острова безирка Лариз. У тебя была куча возможностей, но ты попала сюда, в мой прокуренный кабинет. Почему же? И прошу, отвечай нормально, как человек, а не чертов робот. Вольно, желторотый.

Девушка слегка опустила плечи и подбородок, и вновь посмотрела на Питера.

— В тех местах, что вы назвали, — ее голос слегка дрожал, но было трудно разобрать, было ли это волнение или ненависть, — я бы не наткнулась на тех гадов, что кишмя кишат в переулках Хапстада. Они заслуживают праведного гнева, Капитан. Они заслуживают правосудия, как и те люди, которых они убивают каждодневно! При всем уважении, сэр, но вы задали весьма глупый вопрос. Почему я здесь? А какие причины у тех, кто сейчас щеголяет табельным оружием перед дамочками на пляжах южного побережья? Как они могут так просто заниматься чем-то подобным, когда здесь гибнут люди?

Питер поднял руку вверх, останавливая ее, и покачал головой, вытянув нижнюю губу вперед.

— Это, конечно, красивые слова, — пожал плечами Браун, — но от них нет толка, желторотая. Ты пришла сюда с пылающим сердцем и холодной головой, но этого недостаточно, поверь мне. Я рад, искренне рад, что в нашем мире еще остались такие хорошие люди, как ты, но тебе здесь не место. Возвращайся в Герилариг, откуда пришла.

— Отказываюсь, — кротко заявила она.

Тяжело вздохнув, Питер порылся в бумагах на столе и вытащил тонкую папку с недавней датой.

— Как твое имя, желторотая? — Изучая содержимое папки, спросил он.

— Элен Коллинс, — тут же ответила девушка.

Оторвавшись от бумаги, Питер еще раз взглянул на нее, внимательно изучая взглядом. В памяти вихрем пронеслись школьные годы и посиделки у Хилари Марли, кабинет директора и отважный выскочка Кайл Коллинс.

— Однофамильцы, наверное, — прошептал он себе под нос, быстро моргая глазами.

— Что вы сказали? — Элен слегка наклонилась вперед, стараясь рассмотреть содержимое папки, которую держал Браун.

— Вот что, Коллинс, — капитан живо захлопнул папку и протянул ее девушке, — здесь вся имеющаяся у нас информация по этому делу. Найди сержанта Токкена. Теперь ты работаешь с ним в паре. И не спорь! Я сделал тебе большое одолжение, дав в руки эти файлы. Твои друзья из академии еще месяц и близко не подойдут к подобным расследованиям, ибо надуют в штаны, когда увидят, с чем придется иметь дело. И ты присоединишься к ним, если не будешь слушать приказов или облажаешься. Объяснишь сержанту, что я дал добро, и можете приниматься за работу. И не смей делать что-либо без его надзора! Он опытный сотрудник, на которого я могу положиться, поэтому ты должна прикрывать его спину, а он, соответственно, твою. Тебе ясно, Коллинс?

— Так точно! — С нескрываемой радостью воскликнула Элен.

— А теперь выметайся из кабинета и убери эту довольную ухмылку со своего лица! — Показательно рявкнул Браун, чтобы его голос был слышен в коридоре.

Даже не пытаясь выполнить крайний приказ, Элен пулей вылетела из кабинета и отправилась на поиски сержанта Токкена.

***

Дребезг стекла в окнах эхом разлетелся по школьному коридору. Несколько подростков прижали к стене своего одноклассника и, смеясь и подшучивая, избивали его. Представление продолжалось до тех пор, пока их не окликнул один из учителей. Живо стянув круглые очки с широкого носа, мистер Лехрер, запыхаясь, подбежал к, лежавшему на полу, ученику. Сунув свой рабочий дипломат подмышку, он приподнял паренька за плечи и отвел в медпункт, где тому оказали первую помощь. Покачав головой, медсестра поспешно оставила их наедине для пояснительной беседы.

Потрепав юношу по седым волосам, мистер Лехрер присел рядом с ним на стул, что стоял напротив.

— Почему ты позволяешь им подобное, Никс? — Немного наклонившись вперед, спросил он вполголоса.

Почесав пластырь, что был приклеен к его щеке, Никс Джелед лишь закатил глаза и откинулся на спинку стула, стараясь отстраниться от своего учителя. Он никогда не ценил подобного внимания к своей персоне, и уж тем более не понимал той заботы, что пытался выказать этот пухлый мужчина средних лет. Однако Минор Лехрер продолжал сверлить его взглядом, из-за чего юноше все же пришлось заговорить:

— А разве может быть иначе? — Вяло произнес он, — их много и каждый из них сильнее меня.

Юноша старался всеми силами не встречаться взглядом со своим учителем, так как прекрасно понимал, что в такой ситуации ему будет слишком сложно лгать. Он пожал плечами и уставился на окровавленные бинты, что опоясывали его правую руку. Капли крови, похожие на маленькие зерна граната, проступили сквозь белую ткань. Никс осторожно потрогал их пальцем, после чего размазал кровь по всей ладони. Он бы хотел и дальше продолжать заниматься подобной ерундой, но мистер Лехрер раздраженно постучал карандашом по столу медсестры, принуждая Джеледа обратить на него внимание.

— Не лукавь, Никс, — его очки вновь оказались на носу. Он достал из дипломата листок и ручку, — к сожалению, я не успел разглядеть, кто тебя избивал, но ты можешь покончить с этим прямо сейчас! Назови имена, и я клянусь тебе, что они прекратят подобные действия уже завтра. Сегодня вечером, Джелед! Неужели ты и дальше намерен терпеть все это? Это происходит почти с тех самых пор, как ты перешел в среднюю школу, насколько я помню. Может, это имело место быть и раньше.

Тем временем Никс невозмутимо оторвал пластырь со щеки и ощутил на лице пару тонких струек крови, которые живо добрались до его подбородка. Густая красная жидкость начала капать на его школьные брюки, и юноша резко подорвался на ноги, стараясь приклеить пластырь обратно на щеку.

— Черт-черт! — Воскликнул он, одной рукой похлопывая себя по щеке, а второй смахивая уже впитавшуюся кровь со штанины, — это ведь новые штаны. Дело плохо! О, нет!

— Никс, черт возьми! — Мистер Лехрер тут же отложил листок и ручку и достал из внутреннего кармана пиджака платок. — Вот, приложи к щеке. Твои брюки уже не спасти.

Юноша сконфуженно отпрянул в сторону. Убедившись, что пластырь больше не отклеится, а кровь перестала капать с подбородка, Джелед вновь плюхнулся на стул.

— Спасибо, мистер Лехрер, — отвернувшись в сторону, произнес он, — но я в порядке. Честно говоря, меня удивляет то, как вы заботитесь обо мне. Точнее меня удивляет сам факт существования этой заботы. Вы в курсе, что из-за вашей манеры общения со мной и некоторыми другими учениками вас считают педофилом? Разумеется, я не думаю, что вы делаете столь добрые дела ради такой низкой и отвратительной цели, — быстро продолжил он, заметив искреннее негодование на лице учителя, — но вам действительно стоит подумать, как подобные действия сказываются на вашей репутации.

Мистер Лехрер поправил спавшие на кончик носа очки, стараясь унять дрожь в руке, после чего судорожно вытер пот со лба тем самым платком, который минуту назад протянул Никсу.

— Конечно я не педофил, — выдохнув, заявил он, — но и вряд-ли когда-нибудь смогу избавиться от подобного отношения к ученикам. Ты сирота, Джелед, и мне всегда будет жаль тебя. В настолько хорошем смысле, насколько это возможно. Я знаю, что ты самостоятельный парень, который привык жить и существовать в одиночку, без посторонней помощи. Но это не значит, что я обязан побороть свое желание помочь тебе в трудную для тебя минуту. Репутация же дело второе.

Колени Никса быстро распрямились, и он, звучно крякнув, поднялся на ноги и направился к входной двери. Юноша на мгновение остановился у самого выхода и поправил перевязку под рубашкой, на посиневшем боку.

— Вы очень добры, мистер Лехрер, — он обернулся и впервые посмотрел ему в глаза, — но не позволяйте этому губить вас. А со мной все в порядке.

Стук, с которым захлопнулась дверь, еще долго звенел в ушах мистера Лехрера, который разочарованно смотрел на пустой листок бумаги, что он достал из своего дипломата.

Никс перегнулся через перила лестницы, чтобы окончательно убедиться, что за ним никто не следит, поднялся на еще один пролет и открыл заржавевший замок решетчатой двери, что преграждала путь на крышу. Ключ от этого замка Никс украл у охранника уже больше года назад, и пропажа до сих пор не была обнаружена. По сути, руководству школы было глубоко наплевать на то, что творится в этом здании, особенно в не учебное время и вне территории классных комнат. Такая политика была распространена в большинстве провинциальных школ, и заведение небольшого городка Клиин не являлось порядочным исключением.

Относительно небольшое поселение находилось в заливе Фригис, безирка Хвиттропп, и эти координаты на карте с трудом можно было назвать благоприятным местом для взросления. Особенно если у молодого человека нет семьи и поддержки. Несмотря на теплый западный воздух, что неизменно дул с океана, в городке всегда было достаточно прохладно, чтобы заставить жителей носить демисезонную одежду круглый год. Но Никс не боялся холода. Дело было даже не в страхе. Юноша его просто не чувствовал. Именно поэтому он возымел привычку подниматься на крышу школы и, расстелив свой форменный пиджак, лежать и наслаждаться одиночеством, наблюдая за бегущими по небу облаками.

Вот и сейчас Джелед неспешно улегся на жесткую поверхность крыши, которую не в силах была смягчить его легкая форма, и придался мирному потоку мыслей, что захлестнули его разум:

— Стоит ли вообще думать, что это неправильно? — Пронеслось в его голове. — Конечно, по всем законам морали такого не должно быть, но все же мое тело изранено, а единственного человека, который готов меня поддержать, уже заклеймили браным словом. Абсурд, — он недовольно пошевелил пальцами руки, пытаясь понять, какое именно движение причиняет ему наибольший дискомфорт. Осознав, что каждый сустав болит ровно точно так же, как и все остальные, Никс вновь погрузился в плавное течение размышлений, — что иронично, так это тот факт, что люди называют Адом. Я прожил там пять лет и не ощутил всех тех страданий, о которых толкуют люди. Я ощутил их здесь. В этом мире. Тут есть и боль, и ненависть, и целая куча других грехов. Там же я единственный раз ощущал искреннюю любовь и заботу, — он приподнялся на локоть, чтобы достать из портфеля сэндвич, который он наспех приготовил еще утром. Откусив небольшой кусок, он придался воспоминаниям о своем детстве, что он провел со своим отцом, — его зовут Сатаной. Повелитель Преисподней. Отвратительно. На деле же именно он научил меня любви и состраданию. Таниэль Редэм. Не думаю, что это имя когда-либо впишут в историю, несмотря на то, что он приходится отцом нашего прославленного Алтиорема Игнаса, — его лоб непроизвольно сморщился, когда Никс вспомнил это имя, — вот он-то точно попадет в учебники. Крепкая рука, твердый характер и железная воля. Что еще нужно для того, чтобы тобой гордились легендарные предки и дорогая мать? — Он горько усмехнулся и откусил кусок больше предыдущего, — черт, но нет смысла обманывать самого себя, ведь так? Я завидую ему. Мой родной брат не нуждался в том, чтобы о нем заботились в Преисподней, не давая ему умереть. Нет, этим слабаком, цеплявшимся за жизнь был и остаюсь я. А ты, брат мой, всегда будешь эталоном. Образцом всего лучшего от нашей семьи. А я застрял здесь, на Чистом пике, где улицы большую часть года покрыты льдом и снегом, а люди пропитаны ненавистью к этой жизни. Я их понимаю. Какой смысл останавливать собственные побои, если ты согласен с теми, кто тебя избивает? Это было бы лицемерно. У них всегда будет причина для подобного, ведь они тоже оказались здесь волею судьбы. Их гнев будто бы отражает мою сущность. Может именно так и становятся мазохистами? Черт, еще одно клише в моей жизни я не потерплю, это уже слишком. Они называют доброго учителя педофилом, а после и на меня повесят ярлык. Хочу обратно в Преисподнюю, — он тихо рассмеялся и приподнялся, чтобы обнять согнутые колени, — шучу, конечно. Это было бы самоубийством, несмотря на то, что мой отец правит тем местом, — дребезжащий звук школьного звонка донесся до его уха, заставив Джеледа подняться на ноги и, схватив портфель и пиджак, ринуться к двери.

Впереди его ждал урок математики, который Никс пропустить никак не мог. Несмотря на полное безразличие к школьной программе, он понимал, что за низкую посещаемость его могут отчислить, чего «сирота» допустить никак не мог. На секунду он остановился перед дверью и поправил растрепанные волосы, чтобы произвести хоть чуточку хорошее впечатление на учительницу. Закончив с этим, он переступил порог классной комнаты и, поклонившись, сел на свое место у стены. Яркий солнечный свет бил прямыми лучами прямо ему в глаза, из-за чего он не мог разглядеть тех, кто сидел слева от него. Но Джелед четко ощущал на себе чей-то изучающий взгляд.

***

В толстую металлическую дверь постучали. Заслонка на уровне глаз немедленно отворилась, и в образовавшемся окошке появилась пара светящихся механических глаз. Сверкнув красным излучателем, охранник отсканировал лицо гостя. После непродолжительного писка датчика, громила добродушно ухмыльнулся и двинул кулаком по большой кнопке-замку подле себя. С характерным протяжным скрипом титановая преграда отодвинулась в сторону.

— Что это у тебя, — красные светящиеся глаза уставились на целлофановый пакет, что гость держал в руке, — Кайл?

Молодой человек поправил намокшие темно-русые волосы, зачесав их набок, и переступил порог подвала, где располагалось место сосредоточения всех местных наемников. Он небрежно потряс пакет в руке, дабы тот издал характерный металлический звон своего содержимого.

— Понятно, — покачал головой здоровяк и отступил к стене, пропуская гостя в помещение, — очередная добыча. Это хорошо.

Работодатели уже ожидали своего постоянного клиента в самом центре большого зала. Несколько человек с кибернетическими конечностями и примочками по всему телу сидели вокруг большого левитирующего стола, на котором стояла целая пирамида из фужеров с дымящейся жидкостью внутри. Пар от коктейлей плотным облаком обволакивал всех присутствующих, расслабляя каждый нейрон в их системах. Многие из них, закатив глаза, сидели, будто бы, без сознания или погрузились в глубокий сон, не реагируя на то, что происходит у них под носом.

Но все же одна из них повернул голову, услышав поскрипывание кожаного жакета и бряцанье металлических лат на сапогах и брюках. Чернокожая девушка поправила дреды, что спадали на ее лицо, и отставила свой дымящийся бокал в сторону, показывая гостю, что готова уделить ему все свое внимание.

— Ты управился меньше, чем за сутки, — сладко простонала она, не отрывая взгляда от Кайла, — прекрасный результат, как и всегда.

Герой молча вынул из пакета металлическую голову, из затылка которой торчали искрящиеся провода, и бросил ее на стол, разбудив пару наемников, что сидели перед ним. Заняв свободное место напротив чернокожей дамы, он пододвинул к себе один из бокалов и втянул густой дым в носоглотку.

— Превосходная работа, — она взяла металлическую голову в руки и осмотрела ее со всех сторон. Запустив руку в карман, девушка извлекла из него небольшое считывающее устройство и подключила его к виску мертвого киборга. Дабы сократить томительное ожидание результата, она вновь потянулась за своим бокалом и показательно приподняла его, в очередной раз, приветствуя своего гостя. Наконец, устройство издало непродолжительные звуки, дающие понять, что считывание памяти окончено, и наемница, выдернув провод из металлической головы, подключила его к собственному виску. Глаза девушки тут же заискрились мигающим светом, будто множество кадров на пленке мелькали в ее черепной коробке, — что ж, — она моргнула несколько раз, прежде чем продолжила говорить, — как я и сказала, работа превосходная, Кайл. Но, к нашему большому сожалению, здесь, — голова киборга прокатилась по столу в сторону героя, — ничего нет. Ты ведь должен понимать, почему мы попросили тебя притащить его голову, верно? Нам плевать, живы ли его подручные, или ты перебил там всех, — в этот момент на лице молодого человека появилась довольная ухмылка, — но факт в том, что ты не принес нам ничего. Знаешь, что это значит?

Герой молча пожал плечами. Его взгляд неспешно блуждал по помещению, улавливая еле заметные передвижения всех присутствующих. Наемники потянулись за своими джуками. Кайл спокойно дождался первого выстрела, за мгновение до которого активировал ярко-красное силовое поле вокруг себя. Небольшие прожекторы в его протезе, что заменял правую руку, излучали поток энергии, которая образовывала полупрозрачную сферу вокруг него. Перевернувшись через голову, он оказался за спинкой кресла, на котором только что сидел, и достал пару своих бластеров. Выждав момент, когда все наемники устанут бесцельно палить в красную преграду, он отключил поле и выпустил несколько зарядов по своим товарищам по служебному цеху. Чернокожая девушка с неким удовлетворением осмотрела трупы подле себя и молча удалилась из зала, оставив героя в окружении озлобленных наемников.

Но Кайл и не думал сдаваться превосходящим его числом противникам. На мгновение присев на корточки, он вытянул протез вверх, и прожекторы в его локте и предплечье выпустили пару красных лучей, что описали круг по часовой стрелке и погасли, оставив после себя располовиненные тела наемников. Герой аккуратно выпрямился во весь рост и осмотрел зал, набитый трупами его коллег. Легкая пульсация в протезе заставила его поморщиться и пару раз похлопать левой рукой по горячим металлическим латам.

Логика твердила, что можно было бы уже спокойно направиться к выходу. Больше здесь делать было нечего. Обирать трупы и искать трофеи, не было во вкусе Кайла. Скорее он ненавидел это. Однако предчувствие, что беглым холодком прошлось по его спине, заставило его повременить с этим и вновь активировать силовое поле, несмотря на неприятные ощущения, что протез передавал ему по нейронной сети в мозг.

Кайл был рад, что доверился инстинктам. Через пару мгновений титановая дверь слетела с петель и оказалась в противоположной части подвала. Из темно-серого дыма, что практически не развеивался после взрыва, один за другим выбежали бойцы оперативного отряда ОЦК. Облаченные в металлические латы с бронебойным синеватым стеклом на лицах, они, образовав полукруг, тут же открыли огонь на поражение. Сквозь шум выстрелов до их ушей донесся тонкий механический треск, на который члены отряда решили не обращать должного внимания. Но это было ошибкой. В центре помещения, заполненного паром коктейлей и дымом от взрыва, начали появляться вытянутые красные очертания, что мерцая и переливаясь, заполняли все поле зрение каждого бойца. Прежде, чем они поняли, что на них надвигается, голографические щупальца обвили их тела и разорвали на части, утащив некоторые части тела во мглу дыма. Лишь звон металлических лат, обрамленных красной неоновой подсветкой, тихим приглушенным эхом разлетался по подвалу.

Разводы крови расползались по стенам, медленно стекая на пол. Неопределенная часть туловища с выпадавшими из нее внутренностями теперь занимала место красовавшейся пару минут назад на столе пирамиды из напитков. Оценив всю эстетику картины, что предстала перед ним, Кайл облегченно выдохнул и направился к выходу. Взгляд переходил с одного разорванного трупа на другой, пока не остановился на бойце, который судорожно дышал, с трудом расширяя собственную грудную клетку для очередного вздоха.

— Она знала, что так произойдет… — прерывисто выдавил из себя агент ОЦК, убрав с лица защитное стекло, — она знала… что ты… окажешься сильнее всех нас…

Кайл, скрипя механическими латами на своем теле, осторожно подсел к нему и осмотрел ту половину тела, что осталась от живого трупа перед ним. Когда их взгляды вновь встретились, он кротко кивнул, приказывая тому продолжить говорить.

— Она приказала доставить тебе сообщение, — прошептал умирающий, — но, я не знаю, как показать его тебе, Кайл Коллинс. Оно в маячке, на поясе, — боец попытался дотянуться до металлического шара, прикрепленного к его броне, израненной рукой, но Кайл живо схватил устройство и оторвал от его лат одним рывком.

В это же мгновение жизнь угасла в глазах агента ОЦК, и он, уронив дрожащую руку, испустил последний вздох. Кайл же покрутил металлический шар в руке и, не найдя в нем никаких разъемов или кнопок, приложил к сканеру в предплечье протеза. Устройство моментально среагировало на аурный сканер, и раскололось надвое, выпав из рук героя. Он тут же отпрыгнул в сторону, ожидая, что внутри находится контактная взрывчатка, но его глазам предстало объемное голографическое изображение.

Проектор, спрятанный внутри шара, показал ему белокожую девушку в эластичной черной маске, на которую спадали пряди ее волос, что были того же цвета, что и ее кожа. Незнакомка восседала на массивном кибернетическом троне, который обволакивал ее множеством проводов и контактов. Облокотив голову на левый протез, который так же, как и у Кайла, заменял ей руку, он снисходительно взглянула на героя сквозь зеркальный черный материал своей маски.

— То, что ты видишь, — произнесла она расплывающимся в пространстве прерывистым механическим голосом, — лишь отчасти является реальностью. Меня не существует, но я могу говорить с тобой. Мое тело уже давно предстало космосу в виде сверкающей звездной пыли, но мое сознание покоится в нирване человеческих душ. Ты не был избран, Кайл Коллинс. Вселенная не благоволит тебе. Но созвездия сквозь тысячи световых лет указали на тебя, и теперь ты лицезреешь тот поток фотонов, что предстает твоему взору в виде моего изображения. Практичность — удел мыслящих, верно? — Кайл молча ходил вокруг голограммы, пытаясь разобрать смысл слов девушки. Он никогда не видел подобного передатчика раньше. Как и не видел технологий, что были использованы при создании трона и механических рук белокожей незнакомки. Но он продолжал слушать, а она говорить. — Нечто большее лежит у тебя на ладони. Возвышенное, сверкающее будущее на расстоянии вытянутой руки. Я предлагаю взять его, Кайл Коллинс. Мы, Джотай, приглашаем твою персону на планету Широ. Как ты знаешь, она находится в одноименной системе, среди Вторых миров. Не переживай, твой путь не будет тернист. Если ты решишь схватить тот шанс, что я протягиваю тебе, на твоем пути не будет преград, и уже скоро ты сможешь встретиться с тем, что я не без сожаления должна называть собой. Мы знаем, что тебе пришлось лишить себя источника дохода, а так же большей части своих, казалось бы, надежных друзей, несколько минут назад. Но выбор есть всегда, и это стоит признать. Влачи и дальше приземистое существование на осваиваемых планетах, или проникнись лучом надежды и обрети все, о чем только можно мечтать. Наши возможности за границами твоего сознания. Так воспользуйся же этим. Я жду тебя. Джотай ждет, Кайл Коллинс.

Голограмма искорежилась, и после механического щелчка изображение вовсе растворилось в воздухе. Лишь звук падающих в багровую лужу капель крови эхом разносился по подвалу, оставив героя в неописуемом замешательстве. Возможно, он и был бы рад тут же ринуться на указанную в сообщении планету, но совершенно не понимал, что его ждет там. Слова белокожей девушки о том, что его не ждут неприятности и препятствия, не внушали ни малейшего доверия. Скорее настораживали. Кротко хмыкнув себе под нос, Кайл, наконец, направился к выходу. Молодой человек не мог всецело проникнуться важностью данного сообщения и ситуации в целом по той простой причине, что он потратил кучу сил на то, чтобы выследить киборга Кринта, голова которого валялась где-то под горой трупов и обломков мебели, но, несмотря на это, его виртуальный счет не пополнился ни на одну кану.

Не заметив в переулке ничего, что могло бы угрожать его жизни, Кайл прошел мимо вместительного тобука спецотряда ОЦК и сел в собственный свитджет, оставленный за углом. На его удивление погони или слежки за ним не было.

Ареши едва ли выделялась на фоне остальных планет, что блуждали по космосу на окраинах ОЦК. Быстрорастущий мегаполис с еще более быстрорастущей преступностью и насилием на неоновых металлических улицах, что простирались на тысячи отсеков по поверхности планеты. Казалось бы, рай для наемника. Но Кайл никогда не ощущал себя частью этого мира. Это был иной мир, до сих пор новый для него, несмотря на долгие одиннадцать лет, что он провел в нем. Отчасти из-за того, что ему никогда это не было интересно, а может потому, что все вокруг было чрезмерно завуалированно под личиной прекрасного будущего, но он никогда не понимал того, что происходит в этом измерении, в этом обществе, в ОЦК и его Джотае. Он смотрел перед собой через призму воспоминаний. Шанс… Что это было для него? Пролетая над сверкающими кварталами, небоскребами и, неустанно переполняющимся различным мусором социума, городом, Кайл старался понять это. Джотай не мог подарить ему утерянный дом. Не мог вернуть его к семье. Но и оставаться здесь, на отшибе мира, гоняясь за призрачной, по сути выдуманной, целью, также было бессмысленно. Выбор не был очевидным, но сложность была в том, что он был ненужным. Обе прерогативы не особо интересовали его, а значит, и меньшего из двух зол не было.

Преисполненный этих туманных мыслей, герой вернулся в отель, где его ждал тесный номер с небольшой кроватью и умывальником напротив — единственными апартаментами, которые ему были необходимы в скромной жизни отшельника. Молчаливый и замкнутый, Кайл Коллинс так и не смог найти себе друзей или надежных людей, на которых он бы мог положиться, в этом чуждом мире. Лишь пару раз он ночевал не один, приводя в свою постель ночных бабочек, которые тщетно пытались избавить его от кошмаров, что виделись ему каждую ночь вместо сладких снов. Оставшись разочарованным сим древним развлечением, он зарекся пользоваться услугами данного рода, вернувшись к более простому и уединенному методу удовлетворения своих физических потребностей.

Эта ночь тоже не стала исключением. Герой был не в силах открыть глаза, погрузившись в мир грез, но всеми силами старался покинуть его, мечась по кровати и обливаясь потом.

— Ты будешь самым красивым мальчиком в классе, — образ матери предстал в его сознании так же четко, будто он видел ее в данный момент наяву, — я горжусь тобой, милый.

Прекрасные, но раздирающие душу, видения сменялись жуткими сценами, которые бы он предпочел навсегда вырезать из своей памяти:

— Я бы сказал, что мне жаль, — хихикал Экзип, вытирая кровь с медицинской пилы, — но какой смысл врать? Мне это нравится! А тебе? Тебе нравится? Почему ты так смотришь на меня? Думаешь, папочка спасет тебя? Почему ты не говоришь со мной, маленький засранец?!

Но Кайл видел перед собой лишь свою отрубленную кисть, что плавала в мутном растворе, который наполнял небольшую герметичную банку. Боль, проходя по тому, что осталось от его руки, копьем врезалась в его мозг, а после со стоном растекалась по всему телу. Дрожь, неотступный холод, ощущение надвигающейся смерти.

Подсознательно герой пожалел, что сбросил с себя одеяло во сне. Он ненавидел холод. Не переносил на дух снег и лед, и уж тем более холодное время года, из-за чего частенько перебирался на другие, более теплые планеты, на несколько месяцев.

А кошмары не отступали. Молния сверкнула над его головой, заставив зажмуриться и содрогнуться от естественного страха. Однорукий человек в сером костюме держал его за горло, приподняв над землей. Отец что-то кричал, но раскаты грома заглушали его слова, сливаясь в единый порыв отчаяния.

— Лишь жертвуя самым дорогим, что у нас есть, мы можем спасти то, ради чего поклялись сражаться, — слова однорукого старика, что он услышал в тот вечер, навсегда остались на задворках его сознания, — жизнь жестока к нам с тобой. Мне жаль. Я лишь надеюсь, что твой путь окончится быстрой смертью, ибо свою судьбу я не пожелаю ни врагу, ни самому себе.

Разжав руку, что сжимала горло мальчика, Бог отправил Кайла в головокружительное падение сквозь темно-синий разлом в пространстве. С грохотом плюхнувшись в металлическом переулке, герой, наконец, проснулся. Свет фар очередного тобука пронесся мимо его окон, озаряя колыхающийся силуэт, сидевший на кровати. Он пристально разглядывал протез, переливающийся зеленоватыми оттенками неоновой вывески, что висела напротив его окна, и красными тенями его ауры, вырывающейся из-под металлических лат. Так Кайл старался понять, в реальности он сейчас или дурном сне. Наконец, он откинул голову назад и облегченно вздохнул. Разумеется, его реальность не сильно отличалась от кошмара, но кардинальное различие все же было: здесь никто уже долгое время не мог причинить ему физическую боль. Жакет, что валялся у кровати, оказался на его плечах, и герой вышел за дверь, более не в силах оставаться в тесном, душащем его, помещении.

Неоновые вывески сливались одна с другой с безмятежном потоке безразличия. Кайл не торопясь прогуливался по бескрайним улицам города, пытаясь остановить свой взгляд хоть на чем-то интересном. Но реальность была такова, что ему приходилось идти все дальше и дальше, не имея в голове не единой идеи, как заставить себя уснуть, или чем заняться, чтобы спать не хотелось вовсе. Мысль приземленная, но актуальная. Металлические ботинки шаркали по широкому тротуару, поднимая пыль, и заставляя оглядываться прохожих. Даже наемники в физической одежде уже стали редкостью, не говоря о мирных гражданах, которые все поголовно носили эластичные спандексы с точками захвата движений, вокруг которых проецировалась голографическая одежда, неизменно подходящая своим владельцам по настроению и размеру. Кайл же так и не смог себя заставить втиснуться в тугой и неудобный комбинезон, сковывающий движения, несмотря на наглую рекламу, что мелькала на больших билбордах. Впрочем, он никогда себя и не заставлял, ибо идея надеть нечто подобное с самого ее зарождения показалась ему идиотской.

Но все же он добрался до своей цели. Герой остановился перед непримечательной мерцающей вывеской, рекламирующей нечто, что могло помочь Кайлу с его кошмарами. Он никогда не был любителем различных веществ, и уж тем более наркотиков, но беспрестанные вскакивания по ночам ему уже порядком осточертели, из-за чего было принято решение идти на крайние меры.

Настороженно переступив порог заведения, Кайл осмотрелся вокруг и обнаружил, что наркотический паб ничем не отличается от любого другого своего конкурента по обезображиванию людских тел и мозгов. Несколько плохо освещенных столиков были растасканы по углам зала. За парой из них даже сидели клиенты, что порядком удивило героя, ведь считал, что только он смог докатиться до подобного. Кайл, озираясь по сторонам, подошел к стойке, за которой его встретил невысокий мужчина в белом халате.

Кайл не успел вымолвить ни слова, как его тут же оборвало приветствие «бармена»:

— Добро пожаловать в «Облако», — широко улыбаясь, произнес он, — мы рады видеть вас в этом чудном уголке света, мой друг. Так, позвольте взглянуть, — он нацепил очки с несколькими круглыми линзами в каждом окуляре и уставился на нового посетителя, разглядывая его с головы до ног, — вижу-вижу, — «бармен» удрученно покивал головой и снял очки, — мешки под глазами, легкая дрожь конечностей, беглый взгляд. Бессонница. Что ж, эта проблема не такая сложная, как вам, наверное, кажется. Сейчас поищем, — он принялся рыться по разным ящикам, громыхая дверцами на все заведение, заставляя посетителей недовольно оборачиваться и наблюдать за происходящим, из-за чего Кайл чувствовал себя еще менее комфортно, — вот! У меня таких довольно много, так что можете не переживать, что сладкие грезы оборвутся через несколько дней. Разумеется, удовольствие недешевое, но оно того стоит, не так ли? Две тысячи канов подъемная для вас сумма? — Конечно, это была мелочь для Кайла, который не тратил и четверти того, что зарабатывал, живя в вонючей конуре и питаясь лишь раз в сутки. Герой только усмехнулся и приложил датчик на протезе к считывающему устройству на стойке. Когда тот удовлетворительно запищал, мужчина в халате радостно улыбнулся и протянул ему пузырек с таблетками. — Держите! Можете принимать по паре перед сном, но, честно говоря, я не врач, чтобы запрещать вам глотать хоть по пол пузырька за раз. Но настоятельно рекомендую этого не делать. Мне не хочется терять нового клиента, — он сконфуженно поджал нижнюю губу и уставился на Кайла.

Герой же, тем временем, осторожно высыпал на металлическую ладонь пару таблеток и закинул их себе в рот. Нежное тепло тут же распространилось по всему телу, погружая его в порхающий транс. Закинув голову, Кайл уставился в потолок, наблюдая за тем, как вокруг него плывут небольшие тусклые лампочки, которые все затухали и становились совершенно прозрачными, как и весь мир вокруг. Будто бы планеты под его ногами не существовало, а осталась лишь неизведанная, недвижимая, сверкающая тысячью звезд пустота. Опустившись на поверхность одной из них, он прикоснулся щекой к ее пылающему океану энергии, разлетающейся по космосу. И он летел вместе с ней, с этой энергией, пронизывающей каждую частичку его тела.

— Этот препарат, — настороженно произнес «бармен», разглядывая, с трудом стоявшего на ногах, Кайла, — должен разрушить все моральные и психологические преграды между тобой и миром грез. Лишить кого-либо возможности удержать тебя в реальности.

Герой улыбнулся и, не наклоняя головы, произнес:

— Все, что держало меня в реальности, — в его сознании сформировалась четкая мысль, что сейчас, впервые за много лет, он может спокойно уснуть, — давно покинуло меня.

***

Но не только Кайла Коллинса мучали кошмары. В ином мире, в измерении, которое являлось ему родиной, молодой правитель четырех континентов тоже вскакивал по ночам, в ужасе вспоминая собственные видения. Игнас Редэм слыл среди своих подчиненных сильным и закаленным с детства руководителем, который готов был принять на себя ответственность целого мира. Но сейчас его блистательный ум и уверенность находились под угрозой. Игнас не мог себе позволить оступиться. Не в этот день и не в следующий. Поднявшись с просторной холодной кровати на заре рассвета, он неспешно подготовился к предстоящему собранию. Наконец, к Игле стали подлетать левитирующие платформы, на которых располагались бургомистры со своим ближайшим окружением.

Оставив подчиненных на нижних этажах, сверкающего в лучах солнца, здания, они поднялись практически на самую вершину, где находился зал Совета. Каждый, кто отвечал за один из двадцати девяти безирков, входил в этот привилегированный совет, который помогал Алтиорему решать местные вопросы и проблемы. Полукруглый зал не отличался колоссальными размерами. Скорее наоборот, это была относительно небольшая комната, вмещающая максимум пятьдесят человек. Четыре ряда мест, выставленных по, соответствующей конструкции помещения, окружности, предлагали по десять мест каждый. Перед ними возвышалась белая кафедра Алтиорема, который стоял перед всеми присутствующими, наблюдая за собранием сверху вниз.

В лучах пары прожекторов, Игнас уже стоял за этой кафедрой, приветствуя всех, кто соизволил присоединиться к собранию. Наконец, когда человек из прислуги объявил, что все, кто находился на платформах, уже сидят в зале, двери закрылись и собрание началось.

Осмотрев присутствующих еще раз, Игнас с недовольством осознал, что большая часть мест остались свободными, а перед ним сидит лишь около десятка человек. Тяжело дыша, он пытался сконцентрироваться на мероприятии, однако, уже ставшие хроническими, недосып и видения давали о себе знать. Перед его глазами полыхал огонь. Пламя, что поглощало под себя целые города и части света. А над всем этим, крича и извиваясь, порхал огненный феникс. Огромная птица, исполненная языками адского пламени, лишь одним свои крылом могла накрыть Зентриум — самый крупный город из всех, что были на всех четырех континентах. Алтиорем не мог выбросить страшную картину из головы. Дитя огня пожирало мир, которым он правил, и никто не был в силах этому помешать. Игнас потряс головой, чтобы привести мысли в порядок, и слегка похлопал себя по щеке. В зале прокатилась с трудом уловимая волна шепота, которую Алтиорем предпочел пронести мимо своих ушей.

Наконец, он вновь осмотрел зал и обратился к присутствующим:

— Мы вновь собрались, уважаемые бургомистры, члены совета, — его руки дрожали настолько сильно, что вместе с ними слегка сотрясалась сама кафедра. Проглотив ком в горле, он продолжил, — но почему-то ваши ряды редеют, господа. Почему это происходит? Кто-нибудь может мне объяснить? — Он пристально всмотрелся в глаза каждому и выбрал первую «жертву», — Трай Тодбрингер, бургомистр Вилдера, — услышав свое имя, невысокий подтянутый мужчина, на висках которого только созрела редкая седина, поднялся со своего места и учтиво поклонился своему правителю. Поправив складки на темно-зеленой мантии, он поспешно опустился на свое место и продолжил слушать обращение, — из всех, вашу мать, я повторюсь, из всех бургомистров северо-восточного континента прибыли только вы. Возможно, я чего-то не знаю, и на Глоубе распространилась эпидемия, смертоносная чума, что заставила ваших соседей остаться в карантине? Тогда почему вы здесь? Не дорожите здоровьем вашего Алтиорема? Или медики Вилдера изобрели проверенную вакцину, что течет по вашим венам?

Бургомистр Тодбрингер негромко прокашлялся и вновь поднялся со своего места, стараясь выказать наибольшее почтение Игнасу. Он снисходительно осмотрел остальных бургомистров и поднял взгляд на кафедру. После небольшой паузы Трай заговорил:

— Я приветствую вас, Алтиорем Игнас, — начал он, — при всем моем уважении, вы не правы. Никакой эпидемии нет на моем континенте, по крайней мере, насколько я знаю. Дело совсем не в этом, разумеется. Остальные бургомистры просили передать вам глубочайшие извинения, и просили выказать им понимание. Их работа трудна и занимает большую часть времени. Они не спят, практически не едят. Они лишь хотят более эффективно служить вам, мой Алтиорем, — он в очередной раз поклонился, — но отсюда, из этого зала, это невозможно.

Густой бас раздался с нижнего ряда:

— Они не спят и не едят? — Грозный широкоплечий бургомистр Хвиттроппа поднялся со своего места. — Насколько я помню их физиономии, Советники с Глоуба всегда выделялись своей полнотой и… аппетитом. Например, ваш отец, Фит Тодбрингер, отличался весьма специфичной для нашего культурного сообщества прожорливостью.

Трай резко обернулся в сторону обидчика и задрал подбородок, готовясь морально и интеллектуально превзойти оппонента.

— Вы хотите сказать, — легкая дрожь в голосе выдавала его тщательно скрываемый гнев, — что мой отец не заслуживал своего места? Сам Алтиорем Ртиф доверил ему Вилдер, когда тот еще был частью целого материка!

Здоровяк усмехнулся и пожал плечами.

— Не спорю, Фит, несмотря на свои худшие качества, был мудрым правителем, — механические доспехи на его плечах издавали тихий, но внушительный скрежет при каждом движении, — но в конце своего правления он видимо забыл одну очень важную вещь. Титул бургомистра не передается по наследству!

По залу пробежало возмущенное роптание, тщательно перемешанное с надменными усмешками и одобряющими возгласами.

— Да, вы правы, — Трай выдохнул и продолжил настолько спокойно, насколько ему позволяла его фамильная гордость, — это почетное звание передается иным путем. А именно, к самому достойному из возможных приемников, согласованно с Алтиоремом. Нет ничего удивительного в том, что мой отец кропотливо готовил меня к этому, обучая премудростям политики, экономики и других наук. Когда его не стало, никто не мог сравниться со мной в познаниях безирка Вилдера, тонкостях культуры его народа, ценностях, а так же значимости каждого аспекта жизнедеятельности. А как вы пришли к власти, бургомистр Стин Дорхафт?

— Вы смеете сомневаться в моей компетенции?! — Стин тут же попытался подняться на верхний ряд для физического взаимодействия с Траем, но его резко одернул голос с кафедры.

— Держите себя в руках, — глаза Игнаса загорелись ярким пламенем, в очередной раз показывая присутствующим, что их Алтиорем является прямым потомком Редэма.

Бургомистр Дорхафт прорычал пару браных слов себе под нос и одернул металлический наплечник. Он обернулся к своему правителю и развел руки в стороны, делая вид, что оправдывается перед ним:

— Как я стал бургомистром? — Произнес он, и эхо его баса разнеслось по залу, — я доказал, что забочусь о своей родине, о Хвиттроппе. Эта падаль, — его кулак, что был размером с голову бургомистра Тодбрингера, сжался настолько сильно, что электрическая проводка в его предплечье разорвалась на части и заискрила микроскопическими разрядами тока, — эта мразь, которую вы все называете так, как они себя позволили называть. Поглотители. Словно зараза, чума, о которой говорил наш Алтиорем, они распространились по моему континенту. Весь Вербрехен кишит ими! Я один здраво оценил весь их потенциал еще много лет назад и направил все свои силы и энергию, чтобы искоренить преступность сразу же! Но все лишь насмехались, называя меня параноиком, — он пробежался глазами по бургомистрам, сидящим вокруг него, и остановился на седовласой женщине, что безучастно рассматривала светящуюся кафедру, будто бы не замечая Алтиорема, державшегося за нее, — ведь так, Вольфра Льютер?

Бургомистр Ликхевена оставалась недвижимой еще пару мгновений, но потом резко встрепенулась и выразительно взглянула на Стина.

— Вы обвиняете меня в этом? — Она ехидно улыбнулась и закусила нижнюю губу, — какой нахал.

— А кого еще здесь обвинять? — Вновь развел руками Дорхафт, — Поглотители появились в вашем безирке почти тридцать лет назад! Тридцать, черт бы вас побрал! И что вы сделали с этим? Верно, позволили их группировке укрепиться, найти последователей и организовать штабы по всей территории, подвластной вам! Теперь практически каждый, из здесь присутствующих, должен разгребать за вами. Эти твари уже разгуливают по Чистому пику! Но на моей земле их ждет печальный удел. Эти тупицы любят красоваться тем, что не чувствуют холода и ходят практически обнаженные, когда вокруг лежит снег. Я истреблю их, клянусь. Но что скажете вы? — Он указал пальцем на Вольфру.

Женщина поморщилась, выражая всю свою неприязнь к столь дерзким и нетактичным выходкам.

— Мой ближайший подчиненный, Иен, уже озабочен этим вопросом, — он все же нашла в себе силы улыбнуться, и повернулась к Алтиорему, — в данный момент, пока эта горилла пытается говорить на человеческом языке, он разрабатывает план действий по устранению этой проблемы.

— Надеюсь, — произнесла смуглая девушка с длинным пучком густых черных волос над головой. Сверкнув обмазанными углем глазами, она взглянула на бургомистра Ликхевена, — говорят, они уже на Суверане, на этом континенте. Им не место на островах Лариза. Я согласна со Стином, мы должны ужесточить меры против Поглотителей. Особенно бургомистры, что контролируют безирки, через которые идет сообщение с другими континентами. Из Ликхевена эти преступники могут добраться до Докина и Гериларига — столичного безирка, что недопустимо. Через порты и острова Лариза они попытаются перебраться на Вассер, последний континент, где их точно еще не видели. Надеюсь так оно и будет впредь. Но это не единственный путь, по которому они будут разрастаться, неся хаос и беспорядок в нашей мирной жизни. Однако здесь я не вижу представителей основных водных держав-безирков, а, стало быть, и дальнейшее обсуждение этой проблемы бессмысленно. Без полноценного участия Рьевена, Лиода, Малерона и Бридда, а так же гарантийной заинтересованности их бургомистров в этом, мы не сможем остановить Поглотителей. Вы согласны со мной, Алтиорем?

Подняв свои выразительные глаза к кафедре, девушка вцепилась взглядом в Игнаса, но он по-прежнему не обращал на нее внимания. Уставившись в неопределенную точку в пространстве, он пытался избавиться от картины полыхающего мира, что стояла перед глазами. Алтиорем покрылся потом и, слегка подергиваясь, тщетно пытался разобрать то, что говорят ему бургомистры.

— Вы слышите меня? — Бургомистр Лариза поднялась со своего места, пытаясь докричаться до Игнаса.

Но ее тут же передразнил Седу Кормеум, который до сего момента лишь молча наблюдал за поведением своих коллег, также обращая повышенное внимание на состояние своего правителя. Он понимал, что тот факт, что с Алтиоремом что-то не так, должен остаться незамеченным для большинства, ведь только при таком положении дел он сможет извлечь из этого непосредственную выгоду.

— Разумеется, он не слушает вас, Скип Хавет, — загорланил он, пытаясь обратить внимание сконфуженных бургомистров на себя. — Какой смысл слушать ту, что не может даже покончить с пиратством в собственном безирке? — Большинство присутствующих поддержало его смехом, — вы пытаетесь объяснить нам, как решить глобальную проблему всего мирового Алтиума? Так докажите, что ваши слова хоть чего-то стоят, на деле!

Молния сверкнула в глазах Скип после этих слов. Девушка тут же перескочила через стол и набросилась на обидчика, отвесив тому тяжелую оплеуху по лицу. Прежде, чем Седу успел оправиться от неожиданного нападения, она подняла его мускулистое тело за воротник и ударила еще раз, пригвоздив к полу.

— Я доказываю это каждый день! — Выкрикнула она, наклонившись к его уху, — в отличие от тебя, Кормеум, я поднимаюсь на борт корабля не для того, чтобы испить шампанского с Наместником Эмили, а после вновь попытаться залезть к ней между ног, чертов импотент! Я забочусь о своем безирке не меньше, чем бургомистр Стин, а чем ты занят, пока Поглотители насилуют женщин в портах Докина?

Она удовлетворенно ухмыльнулась, после того, как отпустила его воротник и услышала глухой стук головы об пол. Вытерев подошву кожаного сапога об белую рубашку Седу, Скип вернулась на свое место, удивленная тем, что Алтиорем оставил ее выходку без внимания.

Сам же Игнас все же нашел в себе волю и разжал зубы, которыми он скрипел последние несколько минут, пытаясь побороть свой первобытный страх. Окинув повелительным взглядом взбаламученных бургомистров, он спустился с кафедры и направился к выходу.

— Довольно, — небрежно бросил он, не поворачивая к ним головы, — собрание Совета окончено. Вы все знаете, что нужно делать.

Поспешно отворив тяжелую дверь, он тут же скрылся из виду, не дав никому никаких разъяснений по поводу того, что же все-таки нужно делать. Большинство бургомистров лишь пожало плечами и последовало примеру Алтиорема, пребывая в полном недоумении от итогов собрания.

Скип заложила руки за широкий пояс, облегающих ее бедра, брюк и, недовольно цокнув, так же направилась к двери, размышляя над тем, что, несмотря на оскорбительное поведение, Седу в чем-то был прав. Пираты, действительно, уже много лет хозяйничали, как в море Хандел, безирков Хагокол и Дрила́трон, так и в морях Хлахт и Камф, ее безирка Лариз. И с этим надо было что-то делать. Сам же Кормеум с трудом поднялся с пола и с нескрываемой злостью сверлил взглядом затылок Скип. Боль в груди и голове не затихала, но еще сильнее болело его моральное достоинство, которого сегодня было сильно покороблено. На его счастье темные мысли не успели забраться к нему в голову и улетучились вместе с грохотом с верхних рядов зала. Оставшиеся бургомистры тут же подняли головы и увидели уже вторую неравную схватку за сегодня. На этот раз Дорхафт все же добрался до Тодбрингера и, схватив его за горло, поднял болтающего ногами в воздухе Трая и швырнул его вниз, размозжив в дребезги один из сверкающих стеклянных столов. Стин намеревался продолжить избиение, но в зал забежали Очистители и направили на него электромагнитные репульсоры.

— Мне плевать на то, что Наместник Эмили дала согласие на то, чтобы ты стал бургомистром, — Дорхафт, словно титановое изваяние, несокрушимый исполин, стоял надо всеми, почесывая свою длинную светлую бороду, — она была слаба. Она и сейчас остается слабой. Именно поэтому Седу Кормеум в открытую пользуется ею. Да, — он вновь использовал пренебрежительный жест и указал на бургомистра Докина пальцем, — не думай, что я на твоей стороне в вашем конфликте со Скип. Она славный воин. А ты трус и подхалим.

Седу же лишь усмехнулся и направился к выходу, покачивая головой.

— Будь осторожнее с выражениями, Стин, — вполголоса произнес он, — а не то очень скоро пожалеешь о своих словах.

Дорхафт спокойно дождался пока все выйдут, после чего и сам неспешно спустился по ступеням в углу зала и, бросив презрительный взгляд на Трая Тодбрингера, который еще стонал и барахтался в груде осколков стола, покинул помещение, оттолкнув от себя пару Очистителей, что, как ему показалось, преграждали ему путь.

— Соберись, черт возьми, — рычал сквозь зубы Игнас, — как ты можешь себе это позволить? Как ты смеешь? — Алтиорем остановился перед панорамным окном, глядя на Зентриум, что простирался до горизонта, сверкая стеклянными небоскребами. Заручившись опытом прошлых поколений, Совет еще много лет назад издал указ поместить центральную часть новой столицы Алтиума под силовое поле, которое теперь, будто полиэтиленовый купол, окружало город. Преломленные лучи солнца переливались яркими прямыми радугами, озаряя сверкающие пики, которые представляли собой здешние здания. Лицезря столь возвышенную картину, Игнас хоть и дрожал всем телом, но прилагал титанические усилия, чтобы вновь овладеть собой. — Давай же! Ну! Ты намерен стать лучшим правителем для этого мира или так и останешься в тени предков? Да черт с ними, с предками. Дело в этом моменте. В хаосе, что захватывает мир. Я не могу оставить всех сейчас. Соберись!

Высокий стройный силуэт, поблескивающий в лучах солнца черным латексом, скрывался за одним из многочисленных поворотов коридора. Он лишь молча наблюдал за тем, как Алтиорем старается не потерять рассудок. Но меж прозрачных стен послышались шаги, и силуэт исчез. Лишние глаза уже и так видели достаточно. Звонкие шаги становились все громче, заставляя веки Игнаса судорожно дергаться перед каждым шагом. Не в силах более делать вид, что не замечает этого, Алтиорем обернулся и увидел перед собой невысокую женщину в строгом сером костюме. Ее седые волосы были аккуратно уложены в пучок на затылке, что держался на паре длинных игл.

Приоткрыв узкие черные глазки, она осмотрела его с ног до головы. Когда она качала головой, тени от ее морщин становились то длиннее, то короче, меняя черты лица. Стоило ей наклониться, и беспощадная магия света превращала ее в старуху, но когда она вновь поднимала взгляд, ямочки разглаживались, делая ее моложе.

Игнас облегченно выдохнул, когда увидел перед собой знакомое лицо. Он немного подождал, прежде чем обратиться к этой женщине, стараясь выбрать наиболее подходящий с точки зрения такта момент.

— Бургомистр Спезер, — наконец, произнес он, учтиво поклонившись, — простите, я вряд-ли когда-нибудь смогу выговорить вашу фамилию, — улыбнулся Алтиорем, отрывисто посмеиваясь.

— Эриннгарнгсверм, — женщина с охотой поддержала его смех, хоть это и далось ей с некоторыми усилиями, после которых из ее груди вырвался дряхлый кашель, — вы правы, Игнас Редэм, вам не стоит запоминать мою фамилию. Я не думаю, что вам придется еще долгое время держать ее в голове, по естественным причинам. Мой час вот-вот придет.

Он лишь с усмешкой покачал головой и вновь взглянул на Зентриум.

— Вы пережили всех Алтиоремов, — заметил он, — а так же короля Инсана и короля Бэззера. Кто знает, может, вы переживете мою мать и меня.

— Да, на своем веку я повстречала много людей, что величали себя правителями всего мира. И я бы желала увидеть тот рассвет, что принесет ваше правление. Но разум говорит мне, что успею лишь подтолкнуть вас к этому, — женщина добродушно улыбнулась, — я родилась в тот же год, когда огненный воин Бэззер взошел на престол после убийства собственного отца. Шестьдесят шесть лет, Игнас Редэм. За эти годы произошла целая история, что перевернула наш мир и расколола его на части. А теперь вам суждено собрать эти частички воедино. И я безмерно горжусь тем, что стою сейчас рядом с вами, ведь вы напишите новую главу человечества, Алтиорем.

Игнас нахмурился, вспоминая участников прошедшего собрания.

— Если вы так рады тому факту, что стоите подле меня, — он вновь повернулся к бургомистру Спезер и просверлил ее пытливым взглядом, — то почему не стали частью Совета сегодня?

Женщина еще некоторое время жевала собственные губы, наслаждаясь красотой собственных воспоминаний.

— Я слышала, — наконец, произнесла она, — бургомистр Скип устроила потасовку во время вашего собрания? Как вы относитесь к этому, Алтиорем Игнас?

Ему пришлось тщательно порыться в собственном сознании, дабы понять, о чем говорит Спезер. С того самого момента, как Игнас вскочил на ноги со своей постели, обливаясь потом, весь день прошел под пеленой тумана. Образы, картины и диалоги, все расплывалось и перемешивалось. Он был в бешенстве от этого, но ничего не мог с этим поделать.

— Да… — неуверенно протянул он. Его взгляд забегал по углам коридора, — припоминаю нечто подобное.

Бургомистр вновь добродушно улыбнулась, с легкостью читая на его лице неестественное смущение.

— Вы не помните, верно? — Она тихо посмеялась, дрожа всем телом. — Но ничего, Игнас Редэм, вы разберетесь с этим, уверяю вас. Что касается моего отсутствия… я уже не в силах защищать свою точку зрения столь же яростно, как и юная Скип Хавет. Она напоминает меня саму в ее возрасте. Такая дерзкая и прыткая, словно ураган. Штормы ее родного моря Хлахт прекрасно отражают ее суть. Вы ведь знали, что она родилась на борту корабля Очистителей, что построил ваш дед, Ртиф Редэм?

Игнас удивленно хмыкнул и пожал плечами.

— Нет, бургомистр Спезер, — протянул он, — мне это не было известно до сего момента. Как вам удается держать столько информации в голове, мне тоже, видимо, никогда не понять.

— Память, то единственное, что у меня осталось, — кротко ответила она, — и жаркие острова Малерона, конечно, — смех вновь со скрипом вышел из ее груди, — да, новое поколение неумолимо мчится вперед с вами во главе, Алтиорем. Так что же нам, старикам, делать на ваших собраниях? Мы лишь можем вести вот такие неспешные уютные разговоры, пытаясь передать мудрость прошедших лет. Но были ли мы когда-нибудь мудры? Мне хватило ума, чтобы дожить до седых волос, но это признак здравого смысла, а не мудрости. Если так подумать, то я даже не знаю, что предложить вам, Игнас Редэм.

Он понимающе покачал головой и поднял левую руку вверх, пытаясь жестами обозначить паузу, которая была ему нужна для того, чтобы выразить свою мысль.

— И все же поделитесь со мной своей мудростью. Дайте совет, — вполголоса произнес он, — я всегда был уверен в себе, в своих действиях и решениях. Теперь это ушло. Что я должен делать?

— Разве может Алтиорем быть уверенным хоть в чем-то? — С напущенным удивлением спросила она. Ее глаза вновь приоткрылись, чтобы рассмотреть Игнаса получше, — вы правитель мира. Да, у вас должна быть твердая рука, но дух предков уймет вашу дрожь. А вот уверенность… Экзип Редэм был чрезмерно уверен в себе, если хотите знать. Этот юноша искренне верил, что его сил достаточно, чтобы поставить человечество на колени перед ним. Но его уверенность завела его на дно Жертвенного моря. Теперь его дух там. Бэззер Редэм же беспрестанно терзал себя. Я сама видела его много раз в последние годы его правления. Ох, тогда я была еще юной девушкой и восхищалась статной и, в то же время, такой простой королевой Офелией. Будучи студенткой на практике, я наблюдала за ними. Он всегда метался между людьми, государством, всем человечеством, и своей семьей. Что было важнее для него? Он этого не знал. Он не был уверен. Именно поэтому он обдумывал каждое свое действие, каждый шаг, представляя, как это повлияет на каждого человека на материке. Он правил немного меньше двух десятков лет, но за это время сумел повернуть историю всего человечества именно в то русло, по которому она течет сейчас. Вы сомневаетесь? Это всего лишь значит, что вам надо подумать, — она осторожно погладила его по плечу, с трудом дотягиваясь до него, — подумайте о мире, о тех, кто живет в нем, каково им, чего бы они хотели. И, несмотря на то, что вокруг вас всегда будет много людей, которые готовы разорвать вас на части ради власти, есть и те, что верны вам. Малерон верен вам, Алтиорем Игнас. Вы хотели совет? Не будьте уверены, но окружите себя людьми, которые вселяют в вас уверенность.

Бургомистр отпустила его плечо и неспешно пошла дальше по коридору, оставив Игнаса наедине с его мыслями.

***

Ромбический крейсер федерации Кинзоку медленно подлетел к очередной безжизненной планете, на некоторое время оставив ее без света одного из ее солнц. Космический корабль, именуемый митлами, как кей-сей, был практически в два раза больше по своим размерам, чем округлое космическое тело. Пирамидальные вершины корабля, крутясь каждый по часовой стрелке, с гулом отъехали от центра светящегося желтыми огнями кей-сея.

— До сих пор не понимаю, как эта штука движется, — растерянно произнес Зокушикара, скрестив руки на груди.

Молодой человек стоял у небольшого иллюминатора в компании девушки-митла, облаченной в черный кожаный костюм с металлическими наклепками. Под сопровождение громких ударных звуков и скрежета, который жители Кинзоку называли музыкой, они наблюдали за тем, что механизмы кей-сея будут создавать на поверхности планеты.

— Мы используем энергию самой вселенной, — покачивая голову в такт грохоту, ответила она, — и тем самым не нарушаем баланс.

— Баланс? — Йоками в очередной раз поморщился и почесал ухо, стараясь не обращать внимания на музыку, к которой не мог привыкнуть вот уже несколько лет.

Девушка в кожаной куртке подошла к панели управления и отрегулировала несколько рычагов, периодически поглядывая на показатели, что отображались на голографической платформе. После того, как в таблице, парящей в воздухе, выстроились нужные цифры, она довольно улыбнулась и вновь вернулась к разговору со своим спутником.

— Именно, — твердо произнесла она, — мы не должны нарушать заветы роков, наших богов, Зокушикара. Рок Диси завещала нам эту вселенную с ее безграничными прекрасными мирами. Мы лишь должны открыть их. Прозреть. Жителям ОЦК никогда не понять подобного. Вы слишком узко мыслите, лишь забирая из всех миров то, что вам нужно, и ничего не отдавая взамен. Что ты подарил этому миру? Верно, ничего. Ты не подарил жизнь, не исполнил балладу, не воспел Роков, что ты скажешь верховному року Рамму, когда отправишься к вратам, что ведут на вечный праздник тяжелого металла? Ты останешься за пределами того стадиона, куда пропускают лишь самых достойных из нас! Но не переживай, я скажу рокам, что сейчас ты подарил новую надежду и жизнь этому миру, — она кивнула в сторону иллюминатора, — ты ведь хочешь этого? Хочешь, наконец, стать настоящим митлом?

Зоку понадобилось некоторое время, чтобы усвоить всю ту тираду, которую сейчас выпалила его спутница. Он даже зажмурился, пытаясь представить огромный стадион, на котором вечно играет эта дребезжащая громкая музыка, которую митлы называют тяжелым металлом. Ужасающая его разум картина заставила героя испытать бег мурашек по всему телу.

— Я не уверен, что полностью проникся, — жалобно усмехнулся он, разглядывая безжизненную планету за иллюминатором, — но мне интересно. Если ты хочешь, чтобы я нажал на спусковой крючок, то я это сделаю, Юташи.

— Тогда ты уже на шаг ближе к тому, чтобы стать митлом, — усмехнулась она и взяла его руку, после чего резким движением пододвинула к панели управления, — смотри, показатели в таблице — это изменения в окружающей среде атмосферы планеты, а так же сам факт ее существования, разумеется. С помощью точного прогноза мы регулируем дефолтную программу, чтобы добиться райской обитаемости за определенный промежуток времени. Если точнее, то для комфортно обитания на планете человеку необходимы весьма точные и постоянные показатели давления, содержания кислорода, воды, и прочих газов в атмосфере, а так же температура на поверхности, количество биомассы, и множество сопутствующих факторов. Большую часть работы за тебя сделает терраформировочная станция внутри кей-сея, но ты должен задать ему верные данные. Сейчас тебе осталось лишь, как ты сам сказал, нажать на спусковой крючок, — она подвела его руку к большому рычагу в центре панели, — сделай это.

Пробежавшись вдоль рычага пальцами, Зокушикара крепко обхватил его. Ненадолго он задумался о масштабах своих действий, которые до сих пор не укладывались в его голове. Однако уверенность все больше наполняла его. Йоками сдвинул рычаг вперед, и весь кей-сей загудел, приглушая давящие на ушные перепонки звуки музыки.

Из центра крейсера вырвался золотистый луч, который вонзился в поверхность планеты, после чего полупрозрачная аура, словно вода, растеклась от него по всему космическому телу, образовав энергетическое поле. Атмосфера внутри этого поля сразу же сгустилась. На безжизненном куске земли, плавающем в космосе, показались облака и циклоны. Сквозь них герой увидел, что добрая половина суши оказалась под голубоватой водной гладью. Океаны росли прямо на его глазах. Серая голая почва за несколько мгновений покрылась густым зеленым одеялом жизни. Планета стала обитаемой. Гул кей-сея утих, и пирамидальные вершины корабля закрутились на свое место, вновь образовав металлический ромб, парящий в невесомости.

Юташи похлопала в ладоши, одновременно радуясь произошедшему, и пытаясь оторвать ошеломленный взгляд Йоками от иллюминатора. Она быстро поняла, что это бесполезно и резко дернула его за плечо, повернув лицом к себе.

— Поздравляю, Зокушикара, — она слегка похлопала его по щеке и отвернулась к панели управления, — ты создал новый мир, — ее пальцы забегали по клавиатуре.

— Безумие какое-то, — Йоками потер глаза и еще раз взглянул на планету перед собой, — это ведь целый мир! В ОЦК люди месяцами настраивают биосферу под жилым куполом, а в Кинзоку способны терраформировать планету за пару мгновений!

— Ты, верно, слегка завидуешь? — Усмехнулась она, не отрывая взгляд от экрана.

Он звучно похлопал себя по бедрам, после чего вновь скрестил руки на груди и описал круг по помещению, быстро перебирая ногами.

— Завидую? — Лишь через несколько секунд он понял, что оставил без внимания заданный ему вопрос, — нет, я восхищаюсь вами! Конечно, у меня есть множество вопросов к вашей культуре и мировоззрению. К тому же мне не слишком понятна ваша мотивация… но вот это! — Он указал рукой на иллюминатор, — это приравнивает вас к самой продвинутой цивилизации всех времен!

Она загадочно улыбнулась и тихо ответила:

— Не стоит разбрасываться подобными заявлениями, Зокушикара. Ты ведь нас совсем не знаешь, пока что, — ее взгляд плавно перешел в окно иллюминатора, — ты ведь хочешь посмотреть? Это создал ты, твоя рука дала толчок жизни новому миру.

Йоками еще пару мгновений провел в полном оцепенении. Лишь кисть его руки слегка дрожала. Он не мог поверить в подобное свершение, чудо, которое возникло на его глазах вопреки всякой логике. Но он знал, что это не вымысел.

— Да… — тихо ответил он. Его веки закрылись, и Зоку размяк в улыбке, — да, разумеется, я хочу увидеть это.

— Тогда, — она поманила его за собой, открыв полукруглую темно-желтую дверь, которая с характерным скрежетом отъехала в сторону, — ты должен идти за мной.

Юташи провела его по протяженному ярко освещенному коридору, мимо множества технических отсеков, в которых быстро перемещались с трудом различимые мелкие детали, составляющие один большой механизм, насчитывающий миллиарды отдельных частей. Каждая из них была по-своему важна, у каждой было свое предназначение, смысл. Таковой была идеология митлов. Для них каждый играл свою роль, все люди были для чего-то рождены и обязаны были пригодиться их богам, рокам, а так же самой вселенной. Роль Юташи была ясна сразу. Она была создателем и осваивателем, путешественником, что видел множество миров в галактике раньше, чем их успевали узреть другие. Весь космос был для нее как на ладони.

Йоками же еще предстояло узнать свою роль. Он покинул ОЦК шесть лет назад, как только стал совершеннолетним и смог отправиться служить в отряды, что сражались с митлами в Хаши. Именно тогда армия ОЦК потерпела одно из своих крупнейших поражений, после чего избрала стратегию непрерывного отступления. Молодой воин должен был принять для себя важное решение. На одной чаше весов были яркие воспоминания, его жизнь, родина. А на другой были неизведанные края, новый мир, иная сторона космоса, который доселе казался ему холодным, бесчувственным местом, среди блеклых звезд которого бесцельно блуждает горстка людей, рвущих друг другу глотки.

Он хотел верить, что все это имеет больший смысл. Что все в этом мире ведет к чему-то, но ему не было дано понять, ради чего он должен поставить свою жизнь на кон в критический момент. Ответа позади не было. Там остались лишь горести и разочарования. Там остался тот темный железный переулок, покрытый стеной ливня, который смыл с реальности мальчика привлекательную маску иллюзии и открыл ему истинный облик жизни. В тот день должна была оборваться чья-то жизнь, и Эби сделал свой выбор, убив родную дочь, что не причинила никому вреда, несмотря на то, что и обладала странной силой, которую не мог объяснить даже сам Ковбой, хоть и прибыл в этот мир из другого измерения. А незнакомец с механическим протезом вместо руки остался в мире живых. И хоть нити судьбы этих двоих сплелись, Зокушикара так и не смог увидеть в нем своего друга.

Эби всеми силами пытался обучить обоих ребят всему, что знал сам. Но этот мир был чужд для всех троих, и у каждого были свои причины не принимать его таким, каким он являлся. Наемник облетел с ними практически все регионы и станции в третьих мирах и за их пределами, скрываясь от Джотая, который преследовал Эби после того, как он предал ОЦК и не стал уничтожать Гелиотропную звезду. Причины, по которым он не стал этого делать, знал только сам Эби.

Но и это странствие не могло длиться вечно. Ковбой вовремя понял, что ему более негде скрываться и отправил мальчиков в дальние системы, где даже не было полноценно окончено терраформирование планет. В тот же день, когда он с любовью обнял их, думая, что видит своих учеников в последний раз, его схватил отряд наемников ОЦК, которые и отправили его на суд Джотая. Там ему вынесли приговор, заточивший его в специальную тюрьму на сто четыре года. Разумеется, для обычного человека, практически лишенного механических протезов, срок этот был пожизненный. Но противиться судьбе он не стал.

Зокушикара же странствовал вместе с Кайлом меньше года. Молодые наемники, коими они тогда уже стали, повзрослев и окрепнув, так и не смогли найти общий язык. Они были из разных миров, у них были разные взгляды практически на все. И в то же время каждый из них не выходил из головы другого. Йоками отчасти ненавидел Кайла, ведь из-за него Эби убил родную дочь, а после отправился в тюрьму, но в то же время именно это помогло наемнику не стать тем снобом, в которого он практически превратился, командуя целым флотом космических крейсеров в миссии к Гелиотропной звезде. Кайл был глотком свежего воздуха, что позволил ему остаться живым, и в то же время убил частичку его души.

Сам Кайл же испытывал смутные чувства по отношению к Зоку. Йоками был для него неким старшим братом, с которого Коллинс непрестанно брал пример. Это помогало ему адаптироваться в новом мире. С другой стороны, он не так уж и хотел родниться с этим новым миром, все время думая о своем родном измерении. А Зоку был частью этого нового мира, несмотря на то, что так же сомневался в нем, только на свой манер. Все это было слишком сложно для них обоих.

Но теперь Йоками стоял в ангаре ромбического терраформировочного крейсера федерации Кинзоку, и в душе героя не было сомнений. Сожаления остались в прошлом. Была лишь грудь, полная уверенности в выбранном пути и восхищении, благоговению, что он испытывал, глядя на все, чего касался его чуткий взор. Новые технологии, цивилизация, существование которой Джотай пытался скрыть от глаз общественности, мир, наполненный чудесами, что герой не мог объяснить. Все это завораживало.

Юташи остановилась в центре большого подсвечивающегося круга, обрамленного желтой каймой неоновых ламп, и обернулась к Зоку.

— Ты с трудом переставляешь ноги, — заметила она, окинув его заботливым взглядом, — неужели стало дурно от увиденного, как ты сказал, чуда?

— Я будто прозрел, — затаив дыхание, произнес он, — я не просто увидел новую жизнь, а создал ее!

Он закатила глаза и принялась нажимать кнопки на пульте управления:

— Не задирай нос по этому поводу слишком высоко, — протянула он, пытаясь выразить свою наименьшую заинтересованность в разговоре на эту тему, — может за эту работу и хорошо платят, но это все же довольно заурядный вид деятельности, Зокушикара. Это не предел твоих мечтаний, поверь мне.

Но он продолжал стоять перед ней как вкопанный, пялясь сверкающим от счастья взглядом в ее глаза.

— Мне тебя опять за ручку отвести? — В ее голосе появились явные нотки, нет, скорее аккорды раздражения, — Становись рядом, и мы отправляемся, если ты, конечно, еще хочешь посмотреть на то, ради чего ты так потрудился и дернул один рычаг.

После этих слов Йоками тут же очутился в центре круга, и Юташи, довольно ухмыльнувшись, нажала кнопку запуска телепортационного лифта, который отправил их на поверхность планеты вместе с ярким разноцветным лучом, схожим по разнообразности цветовой гаммы с радугой. Герои слегка покачались из стороны в сторону, пытаясь прийти в себя после резкого перемещения. Зоку все же не выдержал, и из его рта извергся недавний завтрак, после чего он немного прокашлялся и попытался принять вид, будто ничего конфузного с ним только что не происходило. Юташи же просто смахнула длинную темно-каштановую косу за спину и, потрепав себя по щеке, двинулась к краю леса, в чаще которого они оказались. Девушка уже привыкла к подобным перемещениям, из-за чего ее организм практически не реагировал на подобные нагрузки. Для Йоками же это было в новинку.

Незнакомое чириканье птиц вокруг, легкое шипение жаркого ветра, колыхающего ветки деревьев, и свежие запахи листвы наполняли воздух. Герой пытался впитать все это всем своим существом, до сих пор не веря своим глазам. Он осторожно подошел к одному из раскинувшихся на несколько метров в диаметре папоротников и, сохраняя прежнюю осторожность, прикоснулся к его листве. Ладонь тут же ощутила прохладу и мягкость, приведя Зокушикару в восторг.

— Все это действительно реально? — Завороженно спросил он, оборачиваясь к своей спутнице.

— Это то, что ты воздвиг во имя рока Рамма, — придавая каждому слогу напускной пафос, ответила она, — ты не стал частью этого мира, Зокушикара. Это он стал частью тебя. Он будто твое дитя, и первое, что ты должен дать ему, это имя.

Герой поджал губу и посмотрел в необъятную небесную даль, что скрывала от его взора ромбический крейсер, который покрыл бы все небо мигающими желтыми огнями, если бы в этом мире могла бы быть ночь. Но две яркие звезды, что мелькали где-то вдалеке, никогда не позволят тьме накрыть этот цветущий сад. Йоками не боялся такой чепухи как потеря зрения, поэтому задумчиво всмотрелся в сияние одного из здешних солнц.

— Он не подарил мне жизнь, — наконец, произнес Зокушикара, — но он сохранил ее и попытался придать ей смысл. Благодаря ему я сейчас стою здесь. Эбирион. Имя этого нового мира.

— Да, — она одобряюще кивнула и направилась к выходу из леса.

Высокие кроны деревьев через пару десятков минут сменились стелящимися по земле папоротниками, меж которых изредка торчали голые пальмы. Они шли к обрывистому склону, на вершине которого сейчас находились. С него герои должны были лицезреть прекрасный вид на долину, наполненную зеленью и обрамленную водопадами. Но с этим им пришлось повременить, ибо земля под их ногами задрожала, после чего поляна раскололась надвое, и из образовавшейся трещины выползло гигантское, обтянутое серой кожей, существо, с толстыми перепонками на лапах и широкой пастью на месте морды. Четыре ряда острых как кинжалы зубов лишь добавляли этому невиданному ранее зверю плотоядного антуража. Зоку прокатился по неустойчивой земле пару отсеков (около восьми-девяти метров), прежде чем выхватил из-за пояса брюк небольшой джук и направил ствол на устрашающего противника, который уже намеревался вот-вот сожрать героя прямо в его новом кожаном костюме.

— Стой! — Крикнула Юташи и направила на неизвестное существо репульсор, что был прикреплен к ее предплечью. Девушка прижала к ладони три пальца, оставив вытянутыми только указательный и мизинец, и устройство поглотило животное звуковой волной, заставляя его тело вибрировать и извиваться. Его агония продолжалась несколько секунд, после чего она опустила руку и дала страшному хищнику уйти под землю. Проводив его взглядом, Юташи тихо присвистнула, смерив на глаз диаметр оставленной существом воронки. Поправив рукав кожаной куртки, она обернулась к отряхивающемуся Зоку, — ты там живой? — Спросила она, ехидно гогоча.

— Конечно, — процедил он сквозь зубы, — если бы ты меня не остановила, я бы убил эту тварь. Не сомневайся, иного исхода не было бы.

Она укоризненно подбоченилась и смерила своего спутника взглядом.

— Между прочим, — заявила она, задрав наверх подбородок, — эту тварь создал ты. Или этого маленького землетрясения оказалось достаточно, чтобы избавить тебя от снизошедшего восторга?

Зоку усмехнулся и еще раз огляделся по сторонам. Огромными шагами, переступая через кучи разрыхленной почвы, он добрался до самого края утеса и взглянул на прекрасную долину, что простиралась перед ним. Герой жадно втянул в легкие воздух.

— Я влюбляюсь в ваш мир все больше, Юташи, — с наслаждением в голосе произнес он.