Бестелесный

Эл Шейгец, 2018

Вы любите романы Р. Л. Стайна и Стивена Кинга? Вам нравится сидеть в темноте, читая "острые" истории? Тогда эта книга Эла Шейгеца – точно для Вас! Десять человек, запертых в заброшенном доме. Десять линий судеб, ранее никогда не переплетавшихся, сходятся воедино. Дом закрыт. Он снабжен едой, водой и электричеством, но нет возможности выбраться. Паника начинается, когда "гости" начинают один за другим медленно умирать…

Глава 3. Вторая ночь

Гордон посмотрел на свои часы. 9:32.

В это время он уже обычно давно бодрствует, поэтому и сейчас он решил встать. По отбору ему досталась одна из спален прислуги, но это не особо его волновало. Когда он пришел, с ним договорились, что без общего ведома и согласия никто не может забирать еду из кладовки, так что в его сиюминутные планы входило посещение кухни и ожидание завтрака. Все должны встать.

Гордон зашел на кухню, прикрыв за собой дверь, и увидел, что за столом уже сидит Джулия и возится со своим андроидом.

— Сдох, чтоб его… — девушка отшвырнула телефон от себя. — Доброе утро.

— Доброе.

Горди посмотрел в окно, которое невозможно было открыть, потянулся и сказал:

— Вот это я, конечно, попал…

— Все попали. Хотя для меня, конечно, это просто еще одно приключение, без сомнения. После того, что со мной было, мне не страшно ночевать в заброшенном доме.

— Ты правда думаешь, что это хорошая мысль? — спросил Горди.

— Нет, конечно. Но…

Горди ждал, и Джулия продолжила:

— Но когда тебя выгоняют из собственного дома за то, что ты переспала с парнем… Как-то разочаровываешься в людях после такого.

Парень усмехнулся и спросил:

— Как они узнали?

— Прочитали мой дневник. Я его сожгла. Потом. Да и хрен с ними, серьезно. Отца я всегда ненавидела, а мама… мама всегда не любила меня.

На кухню прошел Билл.

— Здорово всем, — поприветствовал он.

Через десять минут каких-то невнятных разговоров появились Фрэнк с Кристен и Марком, а еще через полчаса на кухню пришла Сарита, а за ней и Хелен.

— Я голоден. Хочу есть. Есть. Давайте пойдем за едой. — Вернулся к своей манере общения Гордон.

— Но Нортон… — начала Сарита.

— Да черт с ним! — воскликнул Фрэнк. — Сарита, пойдем со мной.

Вдвоем они вышли. Оставшиеся на кухне лениво зевали, пока Марк внезапно не спросил Билла:

— Ты… ты… вы ведь м-музыкант?

Тот удивленно приподнял брови, но ответил бодро:

— Ага. А ты, парень, музыку любишь?

— Не очень.

Больше разговор не вязался. Гордон хотел продолжить говорит с Марком, особенно учитывая, что он едва ли не в первый раз заговорил с ними.

И тут тишину летнего утра в особняке Мэйсона прорвал душераздирающий крик Сариты…

***

Буквально через три минуты толпа из восьми человек собралась в душевых для слуг. Фрэнк держал Сариту за плечи, а она закрывала лицо руками и слезы текли у нее по щекам.

Оставшиеся шесть человек столпились вокруг четырех разбитых на кусочки душевых. Посередине осколков лежали два страшно изуродованных и окровавленных трупа — Нортона и Клэр. Повсюду на несколько метров была кровь.

Нортон и Клэр были почти голыми, их бледные тела были исполосованы чем-то острым, лицо Нортона было уничтожено и по нему нельзя было ничего определить, а лицо Клэр выражало дикий, неподдельный ужас. Мертвые глаза Клэр глядели на всех остальных.

— Твою… мать… — прошептала Джулия и отступила на несколько шагов.

Всеми, кто был здесь, овладел ступор. Абсолютно каждый выглядел так, что нельзя было сказать, что он может сделать в следующий момент. Потом Марка и Билла начало тошнить, и они вышли из комнаты. Кристен была еще белее, чем обычно. И она произнесла фразу из небезызвестного фильма:

— Смерть — это только начало.

Остальные не обратили на это внимания. Некоторые даже перестали моргать — настолько сильно их потрясло увиденное зрелище. Шесть человек стояли, как истуканы, как камни, и ничто не могло изменить этого, даже время.

Джулия отвернулась. Фрэнк закрыл глаза.

Минут десять никто не двигался со своего места, а затем Гордон медленно приблизился к Нортону, и с большим трудом разжал ему руку, из которой забрал записку.

— Что… там такое? — заикнувшись, спросила Сарита.

Прочитав содержимое маленького окровавленного клочка бумаги не один раз, Горди произнес:

— «Добро пожаловать…»

***

Восемь часов спустя Фрэнк, Хелен, Джулия и Горди сидели в креслах в большой гостиной. Все, кроме Горди, курили. Горди и Фрэнк пили пиво, которое также было обнаружено в кладовой. Вокруг было не очень светло, но никто не хотел вставать, чтобы включить еще одну лампу. Никого, казалось, уже ничем не получилось бы взволновать. Разговор не вязался. Уже с час никто не мог проронить ни слова.

Наконец Горди решился на это:

— Что это было? Кто из нас мог совершить такое?

— Вряд ли кто-то из нас располагает когтями в половину твоего роста, — проговорила Джулия, неотрывно смотря в одну точку.

— Но нам же оно не приснилось. Нортон и Клэр…

— Не напоминай… — простонал Фрэнк.

— Я навсегда запомнила выражение ее лица… — прошептала Хелен, — теперь оно будет являться ко мне в моих ночных кошмарах.

Гордон отчетливо ощутил, что эти трое все еще в состоянии аффекта, и потому не могут рассуждать здраво, но он все равно решил попытаться:

— Послушайте меня.

Никто не обратил внимания.

Гордон схватил бутылку пива, и, что есть силы шарахнул ею об стол так, что та разбилась на мелкие куски. Хелен вскрикнула, а Фрэнк и Джулия перевели на него свои взгляды.

— Послушайте меня! — повторил он. — Их убили. И мне кажется, что это был не человек. Не мог человек такое сделать, не мог!

— Я в призраков верю еще меньше, чем в твои рассказы, — зевнул Фрэнк.

— Может это и не призрак, но…

— Хватит! — вдруг крикнул на него парень. — Мне не хочется говорить об этом вообще!

— Я пошла отсюда, — заявила Хелен.

— И я, — отозвалась Джулия.

Когда они покинули комнату, Фрэнк указал окурком в сторону Гордону и властно сказал:

— Ты. Поможешь мне отнести трупы в подвал.

Когда Гордон и Фрэнк разместили в подвале второе тело, они поднялись наверх, где их уже встретил Билл. Он сидел на старом стуле и что-то наигрывал на своей гитаре. Гитара была красивая, современная, на ней наверняка было очень приятно играть.

— Своя рок-группа? — спросил Гордон.

Билл поднял вверх одну бровь, словно услышал что-то для себя оскорбительное, но это выражение не задержалось на его лице больше двух секунд. Он чуть улыбнулся и ответил:

— Была. Однако сейчас хочу попробовать выступать сольно. Мне ведь потому-то и приглянулся особняк Мэйсона — готика придает мне уверенности. Пошутите кто-нибудь про Кристен…

Билл настроил гитару, что-то проверил, заиграл и запел приятным баритоном:

— Everybody knows, everybody knows that you cradle the sun… living in remorse, sky is over…

— Кончай, еще больше нагонишь тоски.

— А что мне петь? Веселые песни? Это было бы большим неуважением к обстановке. Уважение к обстановке — главное, о чем должен помнить не только музыкант, но всякий, кто рассчитывает называться культурным, — выдал Билл после короткой запинки.

Конец ознакомительного фрагмента.