Lenimentus

Эл Фарбер, 2022

Рано или поздно это должно было случиться. Разработанная человеком сеть искусственных интеллектов, питавшая саму жизнь, обернулась против него. Планета была очищена и преобразована. Остатки человечества укрылись под энергетическим куполом неприступного «Квадрата Совета». Барьер надёжно защищает от угроз извне, но способен ли он уберечь порядок внутри? Есть ли у утративших самих себя людей право на то, чтобы вновь встать во главе мироздания, или их участь предрешена неумолимым Усовершенствованием?Содержит нецензурную брань.

2

10/12/2195

Дженни.

Она подкинула в воздух маленький мячик и ловко поймала его левой рукой. Упругий фиолетовый шарик лёг в центр ладони.

— Дженни, — медленно повторила она, как будто пробуя на вкус.

Это имя дала ей мать в честь своей бабушки. Слишком мягкое, тягучее, произносишь так, словно смакуешь мёд во рту. Отвратительно. Долгие годы она мечтала сменить его на что-то более подходящее, однако теперь, когда ей наконец-то представилась возможность это сделать, она не смогла.

— Дженни, — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает комок. Мячик вновь подлетел в воздух и спикировал точно в её ладонь. — Дженни… Райс.

Она резко сжала руку в кулак и зажмурилась, не позволяя слезам просочиться.

Дженни Райс умерла в Орионе — так значилось во всех официальных сводках. Осталась только девушка с глупым именем «Дженни».

Сделав глубокий вдох, Дженни открыла глаза и откинулась на большую подушку в изголовье кровати. Голографическое изображение, проецируемое визором, слегка подрагивало каждый раз, когда один новостной блок сменялся на другой. Лишённые звука, картинки и короткие видеовставки выглядели забавными. Оставив мячик под подушкой, Дженни поднялась с кровати. От резкого подъёма у неё закружилась голова.

Палата, в которую её поместили, больше напоминала гостиничный номер: умеренные серо-синие цвета с атрибутикой Альянса, большой платяной шкаф, пахнущий, как казалось, настоящим деревом, огромный настенный визор и даже собственная ванная комната.

Головокружение не проходило. Проведя рукой по лицу, Дженни нетвёрдой походкой направилась к раковине. Набрав в ладони чуть тёплой воды, она плеснула её себе в лицо. Несколько капель попали на шею и, прокатившись ниже, замочили больничную сорочку.

Взглянув в висящее над раковиной зеркало, Дженни вздохнула. Последние дни ей казалось, что она находится на первой стадии превращения в зомби: бледная обвисшая кожа, воспалённые глаза, тёмные круги под веками. Сколько дней она провела без сна? Два? Три? Каждую ночь с тех пор, как она оказалась в клинике Жаднова, её мучали кошмары. Она боялась снова встречаться лицом к лицу с ужасом, происходившим на украшенных улицах Ориона; с женщиной в грязном халате, плачущей на лесной дороге; с улыбкой лейтенанта Нельсона и холодными взглядами Делайнов. Таблетки, выдаваемые Жадновым, не могли полностью избавить от видений, однако доктор был уверен, что со временем беспокойные сны оставят её. Дженни же казалось, что она умрёт от истощения раньше, чем сможет нормально поспать.

Головокружение отступило, но слабость продолжала брать верх над её телом. Доктор Жаднов советовал ей больше двигаться и чаще покидать палату, но какое удовольствие разгуливать по клинике, смотреть на пациентов и врачей, слушать чужие разговоры, посвящённые Новому Году — традиционному весеннему празднованию, отменить которое не смог даже Орион и которое в этом году не коснётся её?

Вернувшись в палату, Дженни подошла к шкафу. Автоматическая дверца отъехала в сторону, открывая широкие полки, большинство из которых были пусты. В центральной секции лежало несколько комплектов нижнего белья и стопка одежды, приобретённая для неё куратором. За всё время у Дженни так и не возникло желания её примерить или хотя бы рассмотреть. Рядом с одеждой высилась стопка бумажных книг. За ними Дженни нащупала расчёску. Несмотря на то, что волосы её текущей длины не требовали расчёсывания, ей нравилось водить щёткой по коже головы, и она часто делала это, чтобы расслабиться. Край расчёски задел верхнюю книгу, и та с тупым стуком свалилась на пол.

Дженни хотела было потянуться к ней, но заметила, что книжка слегка подрагивает. Она закрыла глаза, выпрямилась и повела рукой. Шероховатая поверхность обложки приятно ощущалась где-то в области пальцев. Буквы отзывались иначе. Кажется, это «Война после Мира» — единственная из книг, взятых в библиотеке Жаднова, которую она до сих пор избегала читать.

Головокружение вернулось, но в этот раз вместе с ним появилась головная боль. Нервные окончания в каждом кусочке её тела будто пульсировали. Дженни знала, что должна поторопиться. Она выпрямила загнувшиеся страницы, а затем почувствовала скол, образовавшийся на корешке. В этот момент боль стала нестерпимой. Дженни открыла глаза и отпрянула от шкафа, из которого на пол одна за другой посыпались книги. «Война после Мира» упала последней.

Дженни перевела взгляд на расчёску, зажатую в её руке, и медленным шагом направилась к постели. Ей хотелось заснуть, но она знала, что стоит ей попытаться, как на неё нахлынут кошмары.

— Интерфейс, — выдохнула Дженни, поворачиваясь к голографическому изображению, всё ещё передававшему новости. Ей не нравилось голосовое управление, однако без голографа у неё не было другого выбора.

Над кроватью появился полупрозрачный фиолетовый интерфейс, проецируемый с устройства на потолке. Список доступных действий не отличался разнообразием: звонок доктору Жаднову, звонок доктору-куратору Новицкому, настройки освещения и визора. Над опциями отображались дата и время — 10-й день месяца Рыб 2195 года, 15:46.

Настроив громкость, Дженни жестом руки смахнула интерфейс и легла на подушку.

Программа криминальной хроники рассказывала о мужчине из Фрага, застрелившем собственную семью. «Я слишком люблю свою семью, чтобы видеть, как они мучаются, — прокомментировал он свой поступок. — Мы все обречены.»

Такие случаи не были редкостью в Альянсе. Раньше Дженни считала поступки, подобные этому, показателем слабости: ведь если есть шанс, нужно продолжать бороться — так учил её отец. Однако сегодня она бы не взялась утверждать, что этот мужчина слаб духом или лишился рассудка.

Вызвав интерфейс вновь, Дженни переключила канал. Трёхмерные сериалы, выступление сержант-майора Клода, повествующего об армейских реформах, и нескончаемые рекламные вставки быстро утомили её, и она выключила визор.

Усталость не проходила, и Дженни знала, что рано или поздно поддастся ей, однако нельзя было оставлять книги в таком виде. Сделав над собой усилие, она поднялась с кровати и подошла к разбросанной куче некогда ценных печатных изделий, когда раздался стук.

Дженни замерла на месте. Лишь когда стук повторился, она смогла выдавить из себя:

— Входите.

Доктора и обслуживающий персонал, которые бывали в её палате, заходили безо всяких разрешений — все, кроме её куратора, Артёма Новицкого.

— Можно? — голос доктора вывел Дженни из оцепенения.

Как будто, если она запретит ему входить, он развернётся и уйдёт. Дженни прекрасно знала, что является здесь пленницей, а не гостьей. Эта притворная вежливость будто намеренно подчёркивала её беспомощное положение. И тем не менее, Артём был единственным, кто относился к ней, как к человеку.

Худощавый молодой человек, одетый в белую форму врача, свободно свисающую на нём в нескольких местах, изучающе смотрел на неё.

— Конечно.

Артём прошёл в палату и осмотрелся так, будто оказался здесь впервые. Дженни молча нагнулась к лежащим на полу книгам и по одной принялась поднимать их и аккуратно складывать в стопку. Это давалось ей с трудом — книги казались слишком тяжёлыми и то и дело норовили выскользнуть из пальцев.

— Тебе стоит перестать отказываться от еды, — заметил Артём, встав рядом со шкафом.

— Разве то, что мне вводят, не заменяет любую еду? — тихо спросила Дженни, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.

— Тебе необходимо питаться. Вещества, получаемые твоим организмом с пищей, всасываются стенками кишечника и усваиваются на порядок лучше, чем…

Дженни зажмурилась и зажала рот рукой. Артём замолчал.

Как только тошнота отступила, она отняла руку от лица и с грустью посмотрела на своего куратора. Синяки у него под глазами не уступали её собственным.

— Прости, — покачал головой Артём, после чего нагнулся к сложенной стопке книг и с лёгкостью поднял её и перенёс на нижнюю полку шкафа. Место для книг было выше, но Дженни решила ничего не говорить. Как только у неё появятся силы, она вернёт их сама. — Тебе повезло, что Жаднов не явился раньше меня. Он бы огорчился.

Опираясь на шкаф, Дженни с трудом поднялась на ноги. Артём коснулся её локтя.

— Обещаю, что тебе скоро станет лучше, — в голосе доктора звучало сочувствие, но Дженни не могла ему верить. — Но пока нам нужно пойти на ещё одно обследование.

— Не нам, мне, — поправила Дженни. Ей хотелось выдернуть свою руку, но она знала, что это отнимет остаток её сил. Сделав глубокий вдох, она кивнула и позволила Артёму вывести себя из палаты.

Коридор пустовал, в нём стояла почти болезненная, отдающая стерильностью тишина. Дженни не нравилось это место. Стены вокруг словно отражали, многократно усиливая, её головную боль.

Рядом с кабинетом доктора Жаднова стоял высокий мужчина в чёрном свитере — на фоне белых стен он особенно выделялся. Заметив доктора с Дженни, он молча отступил в сторону от двери, пропуская их.

— Не волнуйся, Жаднов сегодня в хорошем настроении, — прошептал Артём, прежде чем дверь кабинета отъехала в сторону.

Выпустив её локоть, Артём чуть подтолкнул её вперёд. Собрав все свои силы, Дженни как можно более уверенно шагнула вперёд.

Кабинет Жаднова, как и прочие помещения клиники, светился белизной. За массивным столом по центру комнаты сидел сам доктор — темноволосый мужчина средних лет в очках с тонкой оправой. Этот непримечательный человек в чёрном костюме был не только одним из наиболее талантливых и влиятельных врачей и учёных, но и, по слухам, был знаком с членами Старшего Совета — безликим правительством Альянса.

Несмотря на его многочисленные заслуги, Дженни не могла уважать его. Не после того, как стала одним из его редких пациентов.

— Вы как раз вовремя, — Жаднов оторвался от трёхмерного макета чьей-то грудной клетки, вращающегося над столом.

Дженни встала перед ним и молча выдержала процедуру обследования, состоящую из десятков микро-сканирований, проводимых обоими докторами с помощью голографов. После этого Жаднов осмотрел её лицо и спину и попросил выполнить несколько физических упражнений, давшихся ей в этот раз особенно тяжело.

— Очень хорошо, — резюмировал Жаднов после того, как ей удалось сделать последний наклон.

Дженни с трудом удерживала равновесие и совершенно не считала своё состояние хоть сколько-то приближённым к такой оценке, но сил возразить у неё не было.

— Бромиды дают сильный побочный эффект, — сказал Артём.

— Реакция ЦНС предсказуема, — ответил доктор Жаднов и, прежде чем Артём успел что-то сказать, добавил: — Это лучше, чем если её тело воспротивится имплантам из-за следов прошлого носителя. Обсудим это позже. Сейчас бы мне хотелось проверить кое-что ещё. Дженнифер… следуй за мной.

— Она едва стоит на ногах, — заметил Артём.

— У нас нет дефицита носилок, Артём, — в интонациях Жаднова появилось раздражение.

— Но есть дефицит носильщиков… — тихо пожаловался Артём и повернулся к Дженни. — Цепляйся за меня.

Дженни молча приняла его локоть, и втроём они, миновав высокого незнакомца у двери, всё так же не проронившего ни слова, вышли в пустой коридор.

Оглядывая тянущиеся белой лентой стены, Дженни подумала, что этому месту не помешали бы окна. Увидеть бы хоть одно — лишь бы не чувствовать себя запертой в подземном бункере.

Лифт, к которому её привели, отличался от остальной клиники: он был просторным, тёмно-серым, и в нём имелось маленькое стеклянное окошко, выходящее на стену шахты. Памятка под окошком рассказывала о правилах эксплуатации грузовых лифтов.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил доктор Новицкий, заметив, что Дженни улыбается.

— Да, — ответила она, не глядя на него. — Здесь приятно.

— Расскажи мне, Дженнифер, — вмешался доктор Жаднов, — как проходят твои тренировки.

Лифт начал опускаться.

— Вы ведь могли видеть сами…

Жаднов продолжал пристально смотреть на неё, очевидно, ожидая продолжения, и ей становилось не по себе от его взгляда.

— То есть… не очень хорошо, — пробормотала Дженни, вспоминая своё состояние в палате. Она часто теряла концентрацию в последний момент, испытывая при этом чудовищную боль. Доктор Жаднов объяснял это большой нагрузкой на неподготовленный организм, но сколько бы она ни пыталась тренироваться, проще не становилось. — Доктор Новицкий видел некоторые…

— Меня интересуют твои ощущения, — перебил её Жаднов. — Ты чувствуешь, что способна контролировать свою силу? Чувствуешь себя одной из «психо»?

— Разве это возможно? — спросила Дженни. На самом деле ей не хотелось говорить о своих ощущениях — не сейчас, когда они были особенно паршивыми. — «Психо»? Я никогда не встречала кого-нибудь с такими способностями…

— Настоящих «психо» не так много, — взял слово Артём. — Впервые этот необычный феномен был зафиксирован двадцать лет назад. Группа мятежников, прозвавших себя «Отверженными», покинула территорию под Барьером, а спустя месяц вернулась и с помощью невероятной силы захватила у Альянса половину города. Конфликт во Фраге продолжается до сих пор. Однако именно благодаря этому нам удалось установить природу появления у индивида способности воздействовать на окружающую среду.

— Значит, любого человека можно превратить в… — Дженни запнулась. — В «Отверженного»?

— Нет, — качнул головой Артём. — Спровоцировать мутации, ведущие к возникновению «синдрома Отверженных», удаётся лишь в одном случае из ста.

Дженни крепче вцепилась в локоть доктора Новицкого, стараясь не думать о том, как много человек были вынуждены пройти через то же, что и она.

Заметив её беспокойство, Артём поспешно добавил:

— В Альянсе до сих пор сохраняется предвзятое отношение к «психо», однако часто их таланты бывают по-настоящему полезны. Перешедшие на сторону Альянса «Отверженные» проходят переобучение по специальной программе и несут почётную службу в экспериментальных войсках. Своими подвигами солдаты из корпуса «психо» прокладывают путь к признанию и уважению.

Артём выдохнул и улыбнулся. Дженни отвела взгляд. До сих пор она с трудом осознавала, кем является. Солдат «психо»… Она точно не собиралась становиться солдатом.

Лифт остановился. Доктор Жаднов первым вышел в необычайно тёмный коридор, прошёл до конца и остановился у опущенной металлической ставни. Авторизовавшись на встроенном в стену терминале, он кивком приказал Артёму и Дженни войти в открывшееся помещение.

Первым, что увидела Дженни, были металлические контейнеры — несколько десятков, а может быть и сотен тяжёлых ящиков разных размеров занимали всё пространство вокруг. На каждом светился слабым светом модуль контроля. Красные огоньки на фоне металла напоминали о киборгах, и Дженни инстинктивно отпрянула, дёрнув за собой Артёма.

— В чём дело? — доктор Новицкий нахмурился и обратился к Жаднову. — Я настаиваю на смене схемы. Посмотрите на неё, она просто не доживёт до тестирования!

Дженни не придала значения услышанному. Её беспокоил окружавший её металл. Она чувствовала его холодную, твёрдую поверхность. Пришлось бы приложить немало усилий, чтобы оставить на нём след.

Ограниченное пространство давило на неё, и Дженни искала выход. Перебирая ряды одинаковых граней, отмечая, что некоторые из них чуть более тёплые, чем другие, она искала место, где было бы достаточно просторно. Где-то совсем рядом нашёлся проём, достаточно широкий, чтобы в него одновременно могли встать доктор Жаднов, Новицкий и Дженни. Ощупывая пустоту проёма, она снова ощутила металл на уровне пола.

— Она учится, — прикосновение пальцев в латексных перчатках заставило Дженни попятиться. Оступившись, она упала на пол рядом с одним из контейнеров. Жаднов не обратил на это внимания и продолжил, повернувшись к Артёму: — Ловушка для тела заставляет её сознание искать другие пути.

— О чём вы… Ай! — Дженни вскрикнула, когда заряд тока от контейнера, на который она решила опереться, пробежал по её телу.

— Осторожно! — Артём подскочил к ней. — Эти ящики под напряжением.

Дженни удивлённо посмотрела на доктора. Она не почувствовала тока, когда касалась их.

— Лучше перенести это, — потребовал Артём. — Она не может…

— Достаточно, — резко оборвал его доктор Жаднов. — От нас ждут результатов.

Дженни почувствовала, как пространство начало сужаться. Металл медленно наступал, переливаясь тусклыми огоньками.

— Юрий! — вскрикнул Артём, и это заставило Дженни поднять голову.

В десятке метров от неё горели две яркие красные точки.

— Что… — она хотела было закричать, но не смогла.

— Я прекращаю это! — Артём, всё ещё стоявший рядом с Дженни, потянулся к своему голографу, но Жаднов схватил его за локоть и оттащил в сторону.

— Всё в порядке, Дженнифер, — вкрадчиво сказал доктор Жаднов. — Это один из этапов тестирования.

— Что если она не справится? — возмутился Артём, не прекращая попыток вырваться. — Вы понимаете, что с нами будет?!

Дженни была не в силах отвести взгляд от светящихся красных точек. Двухметровый металлический монстр посреди заставленной контейнерами комнаты казался громоздким, квадратным и до ужаса реальным. Но в отличие от киборгов, напавших на Орион, он шёл медленно, будто специально растягивая время, из-за чего его дёрганые движения выглядели нелепо.

— Не волнуйся, он не представляет опасности. Его интерес сосредоточен исключительно на объекте тестирования, — донеслись до неё слова Жаднова.

Два огонька приближались, каждый новый шаг сопровождался лязгом. Его тень постепенно наползала на тело сидящей на полу Дженни.

— Я… я не… — Дженни покачала головой и замолчала.

Почему лязг такой громкий?

Почему она продолжает смотреть на него так, словно никогда не видела роботов?

Ведь она видела несколько десятков машин в Орионе. Они выглядели иначе, они не были милосердны и не умели говорить, как утверждали байки, но они умели убивать.

Этот робот прибыл сюда затем, чтобы закончить начатое.

Дженни зажмурилась и прижала колени к груди, не в состоянии больше смотреть на механического убийцу. Смерть нужно встречать с гордо поднятой головой, бесстрашно глядя ей в глаза. Так, должно быть, встретил смерть её отец — заглянул в безмолвный, пустой светящийся диод киборга и умер с честью, как настоящий солдат.

Но она не смогла сделать этого тогда, не сможет и сейчас.

— Юрий, остановитесь, Вы ведь понимаете, что она ещё не успела освоиться! Воспоминания свежи и болезненны, — говорил Артём. — Манипулируя её травмой, Вы ничего не добьётесь!

Она не могла этого видеть, но чувствовала, что металлическое чудовище остановилось. Оно стояло над ней, рассматривая, решая, каким из способов её убить. Холод, исходящий от этого существа, заставлял её дрожать. Всхлипывая, Дженни начала отползать назад.

— Вижу, что ты прав, — сказал доктор Жаднов. — Приобретённые травмы делают её непригодной для службы. Не сомневаюсь, что Райс был бы разочарован.

Райс.

Он не может быть разочарован, потому что он мёртв. Его не было среди выживших, он умер там, в захваченном городе. Его убила эта штука. Её мать убила эта штука. Её дом уничтожила эта штука. Дженни Райс была убита этой штукой. Теперь эта штука пришла за ней, чтобы уничтожить то, что ещё оставалось.

Электрический разряд заставил её закричать.

Дёрнувшись в сторону от контейнера, она открыла глаза и увидела.

Железные пластины корпуса в царапинах. Длинные механические руки сжимают и разжимают тихо поскрипывающие пальцы. Округлая голова опущена. Перемигивающиеся красные точки-глаза направлены на неё. Почти как в ту ночь. Тогда между ними был ещё один человек, определивший исход, выигравший для неё пару секунд, пока машина пронзала его грудную клетку своим механическим кулаком. Эта сцена каждую ночь возвращается к ней, обрастая всё новыми и новыми подробностями. Только в этот раз она не проснётся.

Это был внутренний порыв, истошный крик, исходящий из самой глубины её естества.

В следующий момент металлический корпус робота с режущим слух треском и сыплющимися искрами начал сплющиваться.

Дженни с трудом поднялась на ноги. Робот был почти на полметра выше её. Легко исправить. Её энергия ударила по металлическим ногам, и он с грохотом опустился на колени, словно признавая свое поражение. Пластины корпуса прогибались друг под другом. Красные точки оказались смяты вместе со шлемом. Она могла чувствовать, как её пальцы давят на каждый сантиметр металла.

Он больше не был холодным.

— Дженни, прошу тебя, остановись!

Она повернула голову на голос Артёма. От него исходило тепло.

Что-то щёлкнуло.

Дженни издала протяжный вздох, больше напоминающий стон, и обессиленно опустилась на колени.

— Дженни!

Артём, освободившийся от хватки Жаднова, подбежал к ней и обнял за плечи. Дженни хотела оттолкнуть его, но вместо этого прижалась к его шершавому халату и расплакалась.

— Что ж, немного не то, что ожидалось, — доктор Жаднов подошёл к изуродованным кускам металла, оставшимся от робота. — Тем не менее, результат можно считать удовлетворительным.

Артём укоризненно посмотрел на него, продолжая обнимать Дженни.

— На сегодня всё. Проводи мисс Райс в палату. Мне необходимо составить доклад.

Доктор Жаднов ушёл.

Дженни всё ещё плакала. Артём неуклюже погладил её по волосам.

— Тихо, всё хорошо, Джен. Успокойся. Жаднов — придурок. Он просто хотел заставить тебя показать свою силу. Он добился своего. Теперь всё хорошо.

Дженни не было хорошо.

Её голова раскалывалась, каждую частичку тела ломило, а грудь болела так, словно что-то пыталось вырваться изнутри. На неё разом нахлынуло понимание: захваченный Орион, мёртвый отец, расстрелянные Делайнами беженцы, клиника Жаднова… Эта сила, эта проклятая сила — она только что подтвердила, что всё это не сон, что она, Дженни, какой-то мутант, монстр, вещь, которую будут использовать, как Жаднов использовал её сейчас против стальной машины. Сколько подопытных не смогли пройти этот тест? А он просто стоял в стороне и наблюдал?

— Успокойся, Джен, — мягко сказал Артём. — Всё закончилось, ты надрала задницу этой консервной банке.

— Не называй меня Джен, — всхлипнула она и заплакала вновь.

— Пойдём отсюда.

Артём помог ей встать на ноги и заботливо поправил её сорочку. Сквозь слёзы Дженни увидела на полу искорёженные фрагменты металла. Для чудища, которое она только что сплющила, их было слишком мало.

— Что вы со мной сделали? — всхлипывая, Дженни посмотрела в глаза Новицкому.

— Нечто особенное, — Артём взял её за руку. Прикосновение его тёплых, чуть влажных пальцев заставило Дженни немного успокоиться. — Не думай об этом сейчас.

Доктор Новицкий проводил её до палаты. К тому времени на смену боли пришла смертельная усталость. Ей хотелось поскорее добраться до кровати, накрыться с головой и забыться сном.

Артём помог ей забраться в постель. Напомнив о необходимости принимать пищу и пообещав прийти вечером, чтобы проверить, соблюдает ли она его предписания, он ушёл.

Голосовой командой Дженни приказала погасить свет и, погладив резиновый мячик, всё ещё лежавший под её подушкой, закрыла глаза.

###

Темнота. Вязкая, забивающая рот, обволакивающая, подобно желе, не позволяющая видеть, дышать, думать. Темнота была везде, а он — одинокая фигура, брошенная посреди пустоты. Он чувствовал, как пустота проникает в него, медленно превращает его в ничто, растворяя внутри себя. Он не мог противиться этому.

Вдруг сквозь вязкую пелену мрака он почувствовал, как что-то шевельнулось. Лёгкие наполнил горячий воздух. Пальцы нашли что-то тёплое и мягкое под собой и инстинктивно сжались.

— С возвращением, — послышался тихий женский голос.

С каждым новым вдохом дышать становилось легче. Ещё вдох и ещё — и больше не казалось, что воздух вот-вот разрежет лёгкие изнутри.

Он сделал над собой усилие и открыл глаза. Потребовалось несколько секунд, чтобы взгляд сфокусировался. Первым делом он увидел потолок, обклеенный белыми обоями с пожелтевшими завернувшимися от времени уголками.

Комната, в которой он находился, была небольшой и освещалась одним лишь пламенем свечи, стоящей на пыльной тумбочке в изголовье кровати. Рядом на низком табурете сидела женщина. Зелёные глаза её блестели в неверном огне свечи, полные губы были слегка приоткрыты, обнажая чуть длинные передние зубы. Женщина казалась ему смутно знакомой.

— Как самочувствие?

Он открыл рот, но из груди вырвался только сдавленный хрип. Горло словно окаменело. Незнакомка услужливо протянула ему стакан с мутной жидкостью. Подняться на кровати стоило неимоверных усилий — тело как будто залили бетоном, каждое движение выходило неуклюжим и ощущалось так, словно их делал кто-то другой. Жидкость оказалась противной на вкус и обожгла горло. Он закашлялся, пролив несколько капель на простыню, укрывающую голое тело, и едва не выронил стакан.

— Как будто на мне припарковался аэрокар, — наконец смог выговорить он, продолжая кашлять. — Дважды.

Полные губы женщины растянулись в улыбке, больше напоминающей хищный оскал. Но его это не испугало. При всей загадочности происходящего, он понял одно: он жив, и если бы незнакомка представляла опасность, то не отпаивала бы его какой-то гадостью, а сразу бы приставила пистолет ко лбу.

— Что это за муть? — поморщился он, едва удерживая жидкость в желудке.

— Старое проверенное средство.

— Старое? — ему вспомнилось его обучение в медицинском колледже и глупое увлечение литературой эпохи доголографического мира. Всевозможные «старые» средства всегда служили темой для шуток. — Надеюсь, оно не из коровьего дерьма?

— Что плохого в коровьем дерьме? Оно по крайней мере натуральное, — усмехнулась женщина и ласково добавила: — Пей.

Он через силу допил жидкость, стараясь прогнать мысли о коровьем дерьме, и передал стакан женщине. Его взгляд упал на свечу — длинная, ярко-красная палочка с огоньком, напоминающим перевёрнутую каплю. Она выглядела… противоестественно.

— Здесь нет электричества? — вопрос прозвучал глупо, но женщина лишь снисходительно улыбнулась.

— Есть. Но пламя свечи не ослепит, в отличие от ярких ламп.

Удерживаться в сидячем положении становилось тяжело, и он опустился на подушку. Кровать издала пронзительный скрип.

— Как тебя зовут?

Вопрос заставил его задуматься.

— Кирилл… — неуверенно ответил он спустя минуту размышлений и повторил, уже твёрже: — Кирилл.

— Зачем ты здесь, Кирилл?

Он закрыл глаза. Онемение медленно покидало тело и накатывала сонливость. Нет, только не сейчас, когда он наконец-то проснулся, когда рядом сидит красивая незнакомка, когда вопросы безоговорочно преобладают над ответами. Только не обратно в мир снов и темноты. Он не помнил, что ему снилось до пробуждения, но внутри колючим ёжиком ворочался неприятный осадок, как бывает после тревожных, полных ужасов снов. С трудом Кирилл сконцентрировался на заданном вопросе.

— Я не помню.

— Хм, — из сумрака, скрывавшего остальную комнату, выступил грузный накачанный мужчина в кожаном жилете с ярко-красной повязкой на рукаве. Кириллу подумалось, что такими любили изображать плохих парней в еженедельных сериалах о наёмниках, вроде «Зона 76», что крутили по визору в его детстве. Кирилл не помнил, о чём был сериал и как вообще выглядел визор, но сознание нашёптывало, что когда-то он это знал. — Когда мы принесли тебя сюда, ты рассказывал много интересных вещей.

— Принесли — откуда?

Мужчина вновь хмыкнул. Женщина откинулась на спинку стула, сохраняя на губах игривую ухмылку, но в зелёных глазах не осталось ни капли той заботы, с которой она разглядывала его, когда он только проснулся. Кирилл обратил внимание на её одежду. Верхняя часть её тела была плотно обтянута фиолетовым топом без бретелек, наподобие корсета, открывающим загорелый живот и подчёркивающим грудь, а короткие шорты облегали худые бёдра. Одежда показалась ему странной, но он не мог объяснить почему.

Кирилл попытался сосредоточиться. Что было до того, как он уснул? Где он уснул в прошлый раз? Ведь было же что-то до того, как он проснулся?

— Я… пришёл из Ориона?

— Из Ориона он пришёл, ага, — фыркнул здоровяк в кожаном жилете и скрестил руки на груди. — Не трать на него время, Джессика.

Думать становилось сложнее. Кирилл почувствовал, как начинает проваливаться в пустоту.

— Где я? — язык едва ворочался, и вместо вопроса прозвучало неразборчивое мычание, но Джессика его поняла.

Она нагнулась к нему настолько близко, что Кирилл ощутил её горячее дыхание на своей щеке. От неё пахло корицей и от резкого запаха его замутило.

— Ты в безопасности, — рука женщины скользнула в волосы Кирилла, нежно поглаживая их. — Спи спокойно, Кирилл. Тебе дарована жизнь.

Кирилл закрыл глаза и увидел город. Он поднимался в прозрачном лифте, а люди внизу радостно махали ему. Их весёлые лица переливались серебром в ярком свете фонарей. Лифт остановился, и Кирилл, обернувшись, с улыбкой посмотрел в зеркало. Его кости были надёжно схвачены металлическими цилиндрами. Дюжины проводов серпантином тянулись от них к затылку. Он в ужасе отпрянул, и его тело со звоном ударилось о стенку лифта. Кирилл по ту сторону зеркала улыбнулся и распался на тысячи одинаковых фрагментов.