1. Книги
  2. Русское фэнтези
  3. Эйрик Годвирдсон

Песня рун. Эхо древнего мира – II

Эйрик Годвирдсон
Обложка книги

Гроза в небе может изменить жизнь! Тут тебе и благословение бога ветров, и смутные, тревожные сны, и дорога, ведущая далеко на Север, прочь от дома и семьи, и загадки. Что это за сон, приходящий столько ночей подряд? Откуда в южных землях взялся дракон — серебряное дитя снегов? Чем загадочная книга так тревожит умы людей? Отчего северяне поссорились со своими собратьями? И как всё-таки звучит Песня Рун? О, песня рун! Именно эта песня сможет дать ответы, уверен всадник Йэстен. Но так ли это?

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Песня рун. Эхо древнего мира – II» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 4. «Люди Горскун»

Йэстен, получив от Айенги обещание проводить, с трудом подавив торжествующий вопль, обнял волчицу, как сестру — что-то глубоко внутри, в самом сердце подсказывало ему, что все он делает верно. Признался, что людей горскун он давно уже хотел повидать — успев полюбить землю, на которой стоят поющие рунные камни, он хотел теперь увидеть и тех, кто этой землей рожден.

— Вообще-то я с самого начала хотел в этот самый Длинный фьорд попасть, — говорил всадник, покуда они шли прочь из Долины Рун. — Только на подлете заплутал. Скажи, а ты сама хорошо знаешь те места?

— Достаточно, — уклончиво отвечала Айенга. И потом въедливо добавила: — Уж в дороге от Долины Рун до Скарбора не запутаюсь, даже без дорожных указателей!

— Айенга, ну я же извинился! — досадливо рассмеялся Йэстен. — Ты и дальше станешь мне припоминать наше знакомство всякий раз?

— А это зависит от того, насколько ты хорошо запомнил все, чему я тебя успела научить, — Айенга тоже веселилась, но сама то и дело поглядывала на молодого всадника несколько испытующе: не похоже было, что парень оставил идею, уже несколько раз высказанную — уговорить Айенгу идти с ним к людям.

Впрочем, Йэстен пока что просто расспрашивал обо всяком вокруг — да крутил головой по сторонам. Поглядывал на парящего в вышине Ская, да не столько дорогу запоминал, сколько попросту любовался — теперь он знал о лесах и лугах, что разворачивались перед ним узорчатым гобеленом, намного больше, а значит, и замечал то, о чем раньше и не подумал бы.

Видел тропы звериные, прячущиеся средь трав. Видел метки, оставленные крупными зверями на стволах деревьев — обошел стороной кабанью тропу без напоминания, и с направления не сбился, глядя на длинные тени… здесь, на севере, даже тени иначе ложились, были длиннее и гуще. Йэстен тайно радовался тому, что придет к людям не чужаком и невеждой, путающимся во времени дня, а путником знающим, с опытом и умениями, без которых он, видимо, живо стал бы посмешищем. Ведь северные люди скоры на суждения, как он запомнил еще по разговорам в крайморском порту. И Айенга этого не опровергла, даже когда он спросил. Дернула ухом, точно ее ужалил кто, и скривилась на вопрос — так что впору было подумать: а то поди крайморцы еще и недоговаривают!

— Не вернее было бы нам все-таки полететь со Скаем? Я думаю, мы оба вполне смогли бы разместиться в седле, — задумчиво поинтересовался всадник, когда долина почти осталась позади. Впереди уже маячил распадок — меж гор и холмов, окружавших земли рунных камней, но путь их только начался, идти предстояло не одну лигу.

— Если ты хочешь хоть раз еще вступить на эту землю, дорогу отсюда нужно проделать по земле, — Айенга трусила впереди, и ее белая спина сверкала, как снежный островок, меж густых трав. Ты же должен чувствовать! Как слушал ту музыку, что привела тебя к нам — слушай так же!

И Йэстен послушно всем своим существом вслушивался в землю под ногами и горы вокруг, воображал себя солнечным лучом, что пронизывает воздух, травой, что растет вокруг, каждым шагом своим касался сухого песка дороги, как ладонями касался бы дорогого шелка — точно гладил ее. Где-то глубоко, меж корней трав, и глубже, в камнях земных, текли невидимые звонкие линии, незримые тропы, неведомо кем проложенные — идешь по такой, не собьешься с пути, за день дороги устанешь меньше, чем уставал раньше, а если потеряешь под ногами такую линию-дорогу, так, верно, и в трех соснах заплутать сумеешь!

В линии тоже текла песня — своя, но родственная тому, что напевали рунные камни.

У Йэстена скоро от сосредоточения закружилась голова, и он едва не споткнулся на ровном месте.

Остановился потряс головою:

— Скай…

Дракон приземлился рядом — вовремя, потому что всадник качнулся, будто собираясь все-таки упасть в обморок, оперся о выставленное крыло дракона и досадливо потрогал макушку — черноволосую, но непокрытую голову напекло летним солнцем так, как юноша и не мог ожидать здесь, на севере! Точно в полдень вышел у себя дома, в Эклисе, с открытой головою бродить!

— Привал, — заключила Айенга. — Во-он ель погуще, под нею и отдохнем. Я-то думала, раз ты с юга, должен знать, что солнечный жар печет в эту пору немилосердно!

Йэстен только посмеялся — южанин-то южанин, а на то и попался: понадеялся на сказки о том, что на севере-де холодно даже летом!

Отдохнув, он водрузил на голову шапку — по эклисской моде пошитая, синяя с белым, она смотрелась, наверное, с его нынешним нарядом странновато, но да выбирать-то не приходилось.

Двинулись в путь снова — Айенга сказала, дорога неблизкая предстоит. Миновали горы — меж отрогов гулял вольный, свежий ветер, холодящий уши, несущий, казалось, дыхание снега с самой вершины пика дальних гор. Снова пахнуло солью — хотя море осталось уже далеко. Йэстен припомнил свои сны и подумал — я сюда вернусь по зиме. Посмотрю на эти горы и это распадок. Я найду, откуда шел тот незнакомец в темном плаще из моих снов — если не узнаю этого раньше, конечно.

Дорога растянулась на добрых два дня — за горами потянулись холмы, местами их сплошь покрывал лес, сначала прозрачный березовый, потом — густой и темный еловый, потом — смешанный. В нем и пришлось ночевать — Айенга сказала, что сейчас, летом, настоящей темноты не будет, только густые сумерки, но в лесу все равно толком ничего под ногами не разглядишь, даже если выйдет луна.

— Да и нет нужды мучить себя бессонной ночью, — заключила она.

Йэстен развел костер, пожарил над углями лепешку да разогрел ломоть копченого мяса, что взял с собой из лесной усадьбы по совету Айенги, и, пока не стемнело совсем, насобирал малины.

Нагрел чаю с лесной мятой, поужинал — лепешку и мясо делил с Айенгой, ягоду ел сам — к мелкой лесной северной ягоде он пристрастился так, что и не ожидал от себя. Даже сладкие домашние сливы казались и вполовину не так вкусны почему-то.

Мясо, терпкое от дыма и трав, казалось одновременно чуть горчащим и сладковатым — Айенга говорила, это лосятина. Еще одно незнакомое кушанье, но Йэстен уже устал удивляться. Он знал, что знакомой пищи не увидит еще долго, а лосятина была даже вкусна по-своему, хоть и жестковата.

Скай улегся уже привычно клубком, и всадник устроился рядом — не успел подумать, что, наверное, чтоб тролли больше не шалили, надо бы сторожить по очереди, но Айенга опередила:

— Спи, я посторожу. Мне несложно.

Спалось, впрочем, не слишком сладко — впервые с прилета Йэстен видел сон не о том, что окружало минувшим днем: такие сны обычно снятся просто уставшим людям. Нет, теперь ему снилось совсем другое. И не сказать, что было оно хоть сколько-то приятным.

Он тревожно вздрагивал во сне, несколько раз просыпался, поднимал голову и мучительно смотрел вверх, в небо — черные в ночной темноте, неразумные после сна глаза его отражали в себе искры от костра, что исправно ворошила длинной веткой волчица, и словно искали что-то в ночном темно-синем небесном бархате. С этого бархата вниз глядели драгоценными каменьями мерцающие звезды, а после над макушками деревьев взошла полная луна — бело-голубой ее свет хлынул меж ветвей, коснулся беспокойно спящего всадника, вычертил серебряной краской силуэты волчицы и дракона и, наверное, проник в сонное видение Йэстена, растворив его, залив непроглядным молочным туманом — потому что после этого всадник перестал ворочаться и вздрагивать, а вздохнул поглубже, накинул на голову полу плаща и уснул наконец спокойно и легко.

За лесом, в котором пережидали ночь, холмы вышли все, сгладились, идти стало легче, лесные тропы сделались просторнее — редколесье пошло. Зато под ногами — не в пример сыро, сухие песчанистые тропы сменил густой, точно лучший бархат, изумрудный мох, который сочно прогибался под ногами и влажно взблескивал во вмятинах следов… впереди было болото.

— Обойдем болота краем. А за болотами будет сосновый хвойник, и от него уже до поселений — рукой подать.

— Тот самый Скарбор, который ты упомянула вчера? Это он — тот самый город во фьорде, да? — поинтересовался всадник.

— Да. Самый большой на лиги вокруг. Ближе него, к тому же, к Долине Рун нет жилья. Даже рыбацкие деревни — они все больше по морю рассыпаны, как клюква по кочкам на болотах осенью. А Скарбор — и велик, и тебе там, верно, будет интересно. Там стоит Зал Короля, по-местному, конунга. В нем правит вождь всех людей горскун, что живут в Ак-Каране. Носит конунг на пальцах кольца со звериными головами — те означают верность каждого клана ему, старшему над всеми вождю. И гривну на шее, богатую, из золота, да с подвесами. Гривна — знак большого воина, главного меж равными в доблести мужами. Такая, как у него — только у верховного, у конунга. У ярлов — что каждым родом отдельно правит — попроще, а вот кольца с головами зверей как раз у ярлов — богаче и тоньше сработаны. Конунг сидит на дубовом троне, устраивает в своем чертоге для воинов на праздники пиры, да на суд людей по важным делам созывает там же. Нынешнего конунга зовут Грамбольдом Эрлсоном.

— Он старый или молодой?

— Стар, но не слишком. Север не годами людей меряет, а доблестью. Стариком ли тебе показался Онгшальд?

— Стариком? Да уж скорее древним воином из сказки! Ему бы меч в руку, да на коня верхом! — развеселился Йэстен. — Старик, как же!

— А ведь годков ему — куда как больше, чем тебе, мне, твоему дракону — даже если наши годы в одну кадку сложить, — заметила Айенга.

— А тебе сколько лет?

— Зим, Йэстен. Мы меряем время жизни зимами, а не летами. Спросишь — почему так? А я отвечу: встреть свою первую зиму у нас, поймешь. Зим мне, ну, скажем, сколько тебе — да еще полстолько.

— Это не так уж и много, — пожал плечами Йэстен. — по твоим знаниям я думал, ты втрое старше!

— Ты прав, да. Знаю я немало.

— А расскажи-ка, что за звериные головы там на кольцах у ярлов? Почему головы?

— Потому что людей Ак-Карана — три рода, три клана больших. Каждый свой предок-зверь оберегает: волк, медведь, олень. — она помолчала и повторила уже на горскунском: — Снеррн, Троррн, Гноррн. И кланы носят имена такие: волчий, снеррг; медвежий, троррг; и последний, олений — гноррг.

— А Скарбор — чей город? Кто там живет?

— Там живут люди клана волка, снеррги.

— Твои люди? — безо всякой задней мысли спросил Йэстен, и едва не подпрыгнул на месте, когда Айенга зло щелкнула зубами и глухо рыкнула.

Всадник остановился. Волчица тоже.

— Айенга?

— Да… нет.

— Так да или нет, Айенга? Ты жила там? — поднажал всадник, про себя гадая: что ж такого у его новой наставницы, волчицы Айенги, вышло с народом этого самого Скарбора? Он уже не сомневался — колдунья в облике волка явно оттуда.

— Жила, — нехотя выдавила она.

— Слушай, может, расскажешь, что произошло у тебя с твоими сородичами?

— Они мне… Ай, всадник, ну зачем ты начал бередить?

Йэстену на короткий миг стало совестно, но он храбро ринулся навстречу возможному негодованию и обиде Айенги — он уже понял, что его спутницу что-то гложет, то-то давнее и, вероятно, очень серьезное. И очень хотел ей помочь с этим разобраться.

Он набрал побольше воздуху в грудь и начал было:

— Айенга, послушай, давай все же разрешим твои беды сейчас. Я думаю…

Договорить он не успел — их разговор прервал некто, вывалившись из кустов с громким восклицанием:

— Айенга! Айенга, это ты?!

Йэстен живо развернулся на голос — перед ними стоял здоровенный детина, летами под третий десяток, бородатый и длинноволосый, белоголовый, как зрелый лен, и одет точно тем же манером, что и Онгшальд в последнюю встречу — только с виду вещи попроще все. И он изумленно таращился мимо Йэстэна, мало что рот не приоткрыл — до того его залившееся то ли от жары, то ли от волнения румянцем лицо было удивленным. При чем в его светлых глазах отчетливо виделась и радость, и смущение… но удивления все-таки было больше.

— Ох, Отец, — тихо вздохнула Айенга. — За что…? Доброго и светлого дня, Вильманг.

Настала череда удивляться Йэстену — а с ним заодно и Скаю: он как раз приземлился подле, заметив, что друзья его остановились. Дракона названный Вильмангом едва удостоил взгляда — все его внимание было приковано к белой волчице.

Подошел ближе, опустился на корточки перед ней:

— Ты… к нам?

Айенга только отрицательно мотнула головой, но Йэстен, вдруг расплывшись в хитрой ухмылке, заявил:

— Да.

— Нет! — взрыкнула Айенга.

— Но Айенга, ты же теперь меня учишь… я еще столько хотел у тебя узнать! Прошу, не отказывай!

— Айенга, — Вильманг, верно, старался скрыть волнение, но голос его дрогнул. — Пожалуйста, идем. Ты нам всем очень дорога, и мне совестно, что тебе пришлось вот так убегать… кроме того, осталось недоговоренное!

— Меньше всего я, Вильманг сын Снёфрид, хочу говорить о том, что было в позапрошлое лето!

— Э нет, Айенга, ты не можешь против правды Хранителей идти, — ухмыльнулся Вильманг. — Ведь такие правила для всех. А значит — нам нужно договорить и помириться окончательно. Я прошу тебя — не отвергай мою дружбу, я-то перед тобой ни в чем не виновен! Мне, скажешь, легко было? Сразу без обоих друзей…

— Все, все, хватит, Вильманг.

— Идем, Айенга, — Йэстен плохо понимал, о чем говорят эти двое, но понял, что светлобородый здоровяк почему-то очень дорог Айенге. А она — ему. Вывод он, конечно, сделал поспешный — но не настолько неверный, чтоб принять неверное же решение. — Ты же сама говорила — важнее всего храбрость!

— Мужу севера, — огрызнулась Айенга. — А я волк!

— Храбрость всем к лицу, — вмешался Скай — он успел понять, о чем думает его всадник, и поддержал того.

Вильманг поднялся на ноги и озадаченно поскреб макушку, сбив мало что не на глаза круглую простую шапку:

— Ох, Отцовы ботинки! Эге, драконы, видать, не только в сказочных висах речью владеют!

— Не только, — Йэстен учтиво улыбнулся. — Меня зовут Йэтен, и мы со Скаем прибыли сюда издалека, но по крови мой дракон все же — северный. Мы будем рады быть гостями этой земли. Проводишь ли нас, Вильманг сын Снёфрид, в Скарбор?

Горскунец по имени Вильманг только расхохотался, согнувшись пополам:

— По имени моей матери меня только Айенга зовет… Зови просто Вильмангом лучше уж! Идемте же! И снова я — да из разведки с дивными гостями!

Айенга недовольно фыркнула… думала просочиться меж ног беседующих мужчин, да только вот Вильманг ловко ухватил ее за шерсть «воротника», точно человека — за плечо:

— Обещаю, все будет хорошо.

Клокочуще, громко выдохнув, она передумала выдираться — и пошла вместе со всеми по тропе вниз — к городу. До него оставалось едва ли больше лиги.

— Вот же дивные дела творятся — Айенга учит путника с юга! Путник не один, да с драконом, и я, снова веду необычных гостей в город, — рассуждал Вильманг, покуда они шли. Потом кивнул на Айенгу: — Я почти так с нею и познакомился несколько лет назад, только тогда без драконов и гостей вроде тебя обошлось. Ох, скажи мне кто тогда, что за гости придут к нам — нипочем не поверил бы….

— У вас нет всадников?

— Шутишь, малец? — рассмеялся Вильманг. — У нас и в драконов-то верят… ну так. Как в сказку про попрыгушек.

— Я их видел… попрыгушек, — возразил Йэстен.

— Я тоже, — серьезно кивнул Вильманг. — Да и добрая половина взрослых мужчин Скарбора, наверное, тоже видела: все знают, что они есть, а все равно болтать серьезно про такое не принято.

— И про драконов со всадниками тоже? — сообразил Йэстен.

— Да. Ух шуму будет, — Вильманг вдруг погасил веселье, точно свечу задул. — На роду мне, что ли, написано новости такие приносить… необычные?

— А ты совсем меня не боишься же, горскунец, — вдруг заметил Скай.

— Нет, не боюсь. И тебе, малец, склонен доверять и не бояться повернуться спиной, — Вильманг покосился на Йэстена, а потом остановился, и его спутники — тоже. — Только давайте-ка я, пока мы в город не пришли, поясню кое-что.

— Говори, — произнес Йэстен. Он заволновался, понимая, что все не может идти гладко, и чуть нахмурился.

— Ты, парень, видно, что чужак здесь — за лигу видно, что не нашем берегу вырос: черняв, солнцем зацелован… алуф11, опять же. У нас твоя родня не живет, уж не знаю, ведаешь ли про то, нет ли — а дела таковы.

— Я знаю — элфрэ не забирались так далеко на север, — кивнул Йэстен.

— Как к нам добирался ты, я не ведаю…

— Через Краймор, — вставил юноша

— Воо-от, слышал в тамошнем порту что о нас?

— Недоверчивы, на расправу суровы, — хмыкнул Йэстен. — Но так ли это…

— Так, — отрезал Вильманг. — Смекаешь ли ты, парень, отчего я так радостно с тобой говорю?

— Из-за Айенги? — сообразил он.

— Да, — кивнул Вильманг. Когда он не смеялся и не балагурил, северянин — снеррг, напомнил себе драконий всадник — переставал казаться дурашливым увальнем. Да и не был увальнем, если смотреть в оба, не очаровываясь разухабистыми манерами: могучий, и широкий в плечах, но на диво гибкий в талии, с грубоватым, но правильным лицом, цепким холодным взглядом и тщательно скрываемой резкой порывистостью каждого движения, Вильманг ничуть не напоминал деревенщину из того же крайморского порта. Йэстен даже подумал — наверное, в юности старый Онгшальд выглядел ему родным братом бы.

— Да, из-за Айенги. Она — мой давний друг. Когда-то я встретил ее — почти так же — и привел в Скарбор, и не один годовой оборот она учила наших людей разным премудростям… Айенга — Хранительница. Мы ее почитали как знающую столь многое — да и сейчас не скажу, что что-то слишком поменялось… не морщись, Айенга, это так. И вот, подумай сам — ты идешь с моим другом. Друг с тобою говорит приветливо, и видно, что вы хорошо друг друга знаете. А друг моего друга — мне уж по крайней мере не враг. Друг моего друга заслужил приветливой речи, да. Только вот — думай дальше, парень, в городе не все настолько близко дружны с Айенгой, не смотря на все, что я сказал про почитание и все такое. Я-то знаю ее лучше остальных, это она для прочих — ну, пришла из Долины Рун, ну, учила всякому, да. Ну, в знаках смыслит. В твоем городе, или где ты там жил, Йэстен — много ли у тебя друзей было?

— Ну… с пятерик наберется.

— Ага.

— Ты хочешь сказать, что не все будут так уж рады нам?

— Точно не примут как своих сразу, этому не удивляйся, — отрезал Вильманг.

— Даже ко мне привыкли не сразу, — подтвердила Айенга.

— Но теперь тебя-то знают!

— Угу, — Айенга вздохнула. — Что Грамбольд скажет?

— Ну, тебе, Айенга, он будет точно рад… а с мальцом пусть сам говорит, — снова развеселился Вильманг. — Не дрейфь, парень — Грамбольд умный и справедливый человек. Если пришел с добром — вы с ним договоритесь.

— А остальные?

— А остальные… как себя покажешь, — Вильманг пожал плечами.

— Или как старики скажут? — поддела Айенга

— Видно будет, — беспечно махнул рукой Вильманг.

— Я хочу быть другом людям Скарбора, — отозвался Йэстен. — И худого я точно не мыслю.

— Это славно, — кивнул Вильманг. — Вон, гляди, город уже.

Город лежал среди зеленой вытянутой луговины, изумрудным языком тянущейся от гор к морю меж двух рек. Он не был так уж велик — для привыкшего к шумному, каменному лабиринту Эклиса Йэстена так особенно. Отсюда Скарбор показался и вовсе игрушкой, крепостью, построенной из ореховых прутиков — с его стеной из бревен и высокими воротами, с деревянными домами, людьми — не больше маковых зернышек для глядящего издали…

Они шли вперед, по утоптанной дороге, и город заметно увеличивался.

Вскоре всадник разглядел в подробностях и россыпь невысоких домов, чем-то похожих на тот, в онгшальдовой усадьбе, и крошечные хозяйственные постройки вокруг каждого, и заостренные бревна ограды, и даже башенку с навесом — прямо над воротами, явно дозорную. Там кто-то был, и их наверняка заметят задолго до того, как Вильманг постучит в ворота. Скорее всего, уже заметили.

У речных берегов близ города и у самой кромки моря, лениво плещущего о галечный серый берег, сушились лодки и снасти, дальше, у отвесных скал-стен фьорда, стояли большие корабли северян, ладьи с драконьими головами. У вытащенных на берег суденышек и рыбацкого скарба тоже были люди, занятые какими-то своими простыми делами — и они тоже потянулись к городу, оставив дела, когда увидели идущих. Может, без дракона они не привлекли бы столько внимания — но Скай был с ними, шел рядом со всадником, сложив крылья. Йэстену подумалось — лучше так, чем вызвать переполох, когда дракон с шумом приземлится на площади… ну или что там в городе под нее приспособлено.

Он понимал, что смотрят, скорее всего, на Ская — но казалось, взгляды незнакомцев липнут к одежде и коже, и чувствовал себя неуютно. Понял, что трусит — а вдруг прогонят? Или… впрочем, какое там «или»! Бояться какой-то опасности он и не думал — а вот выглядеть белой вороной оказалось неожиданно неприятно.

Повернулся к спутникам:

— Айенга… если нас примут охотно, пообещай научить меня рунному знанию по-настоящему, хорошо?

Волчица хохотнула, подумала… а потом сказала:

— Твоя просьба настолько же бредовая, как и предположение о теплой встрече, ты просто до конца не понимаешь этой бредовости… но хорошо, даю слово. Вильманг, ты слышал.

— Слышал, — кивнул он. — Но руны… да уж!

Айенга невнятно пробурчала что-то, и Йэстен не стал уточнять — понял, что волчица выбранилась, сетуя на то, что позволила втянуть себя в происходящее.

Вот идущие следом приблизились — северяне, люди снеррг, они были и похожи, и нет на то, что думал себе о них Йэстен. Что он слышал о горскунцах? Мужчин в крайморских землях звали пиратами и разбойниками. Экванские купцы в Эклисе порой рассказывали о горскунцах, как о нелюдимых и диковатых, верящих в странные вещи, одевающихся или с варварской роскошью, или простецки и некрасиво. О женщинах горскуна вообще никто ничего не знал — те не забирались так далеко от дома, чтоб купцы и моряки могли что-то о них рассказать. А учитель Силас и сам не был знаком с этим народом так уж близко. «Люди всегда люди… все живущие похожи в главном — хотят жить, любят своих и не верят чужим, Йэстен, вот что главное» — так говорил учитель, да.

Йэстен понимал, что россказни путешественников мало чем походили на правду — а слова учителя предстояло проверить. Вот и ворота, и Вильмангу даже не нужно стучать — отворяют и впускают, и народу становится сразу же больше. За воротами — площадь, но совсем небольшая. Дома и всякий скарб у их стен, и облепивших крыши детей, бродящих по улицам коз и рыжих лохматых свиней рассматривать некогда — Вильманг сказал идти сразу к Грамбольду, в Большой Дом. Да, тот самый чертог конунга, как и говорила Айенга.

— Откуда он знает, что к нему идут?

— О, не беспокойся, уже успели доложить, — усмехнулся Вильманг.

Люди снеррг шли рядом и чуть впереди. Люди снеррг догоняли гостей и шли сзади.

Мужчины и женщины вокруг были самые разные: молодые, старые, красивые и обычные, хмурые, любопытные… беловолосые, русые, рыжеватые, изредка — темно-пепельные. Одетые в лен и шерсть — большей частью серую, рыжую, крапивно-зеленую и тускло-синюю — несколько слоев одежды, на верхней — извилистая вышивка, у всех — бронзовые и серебряные пряжки; у женщин бусы и подвесы на груди, у мужчин — в косах и бородах темляки, и богато украшенные накладками ножны на поясах, и хитрые узорные пряжечки на полосах ткани, что обмотаны вокруг голеней — эти люди любили украшения и явно умели работать со стеклом и металлом ничуть не хуже, чем мастера Кортуанска или Краймора.

Их, высыпавших встречать гостей, было не так уж много — но они все то и дело посматривали на пришедших, обменивались фразами на своем языке… о, как был Йэстен рад тому, что хоть немного выучил его!

— Поглядите, поглядите… глазам не верю!

— Вильманг, ты снова нашел свою волчицу!

— О, Айенга! Приветствую тебя, белая!

— Что, наскучило просто так в разведку ходить — добыл себе приятелей?

— Да, Хельги, разумеется — с тобой пить скучно стало, каждый раз выдуешь бочку и спать, — то ли огрызнулся, то ли отшутился Вильманг.

— Смотрите, дракон… дракон-то какой! Наш, северный ведь?

— Наш… а может, и нет. Да полно, чудится поди… дракон-то!

Скай молчал — прекрасно понимал, как всколыхнет толпу его речь.

— Вильманг! Я скажу Грамбольду, чтоб не отправлял тебя дозорным, каждый раз какие-то новости!

— Иди ты в ботинок дырявый, Бран! — отмахивался Вильманг.

— Эй, а вы больше никого не собираетесь тут жечь?

— Заткните его кто-нибудь, а…

— Вильманг, тащи свою компанию обратно, у меня с прошлого раза куры нестись не начали еще.

Вильманг остановился так резко, что Йэстен налетел на него, как на внезапно выросшее посреди улицы дерево. Фыркнул, как рассерженный зверь, а потом широко улыбнулся и шагнул в толпу:

— Рагге! Какой ты весельчак с утра, я погляжу! А поди-ка сюда, и ты у меня живо и сам за кукарекаешь, и перьями обрастешь и нести начнешь — только, боюсь не яйца. Ну а если и их, то…

— Ээээ, стоя-ать! Вильманг, мне отвести гостей к конунгу?

— Да, Хакон, пожалуй… Эй, а куда этот Рагге делся?

По толпе прокатился короткий нервный смешок.

К компании присоединился рослый бородач — черноволосый, с выбритыми висками, могучий, как столетний кедр. Он примирительно пробасил, с легкостью перекрыв своим голосом шум собравшихся:

— Курями мериться только трус станет, мне думается… А гости это к новостям, новости — товар, что равен золоту, и разумный человек не станет пренебрегать ими, как и солнечной периной дракона12… Вот, кстати, и узнаем, спят ли драконы на злате.

Смешок из нервного превратился в веселый.

Йэстен украдкой перевел дух.

К нему из толпы тут же обратились, какой-то звонкий, не то юношеский, почти детский, не то девичий голос:

— Приветствую, чужестранец… Светлого неба!

Тут же вклинился еще один голос, такой же высокий и неопознаваемый:

— Солли, ты думаешь, он знает ли наш язык?

Йэстен учтиво склонил голову:

Конец ознакомительного фрагмента.

О книге

Автор: Эйрик Годвирдсон

Жанры и теги: Русское фэнтези

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Песня рун. Эхо древнего мира – II» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

11

То же, что и «эльф». Одно из названий народа элфрэ

12

Иносказательная горскунская фигура речи для обозначения золота

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я