Нью-Мексико, год 1887

Эйрик Годвирдсон

Нью-Мексико, год 1887. Полудикие земли, где один закон – это закон пороха, денег и грубой силы. Семь историй, три центральных персонажа – шериф, бандит и кавалерийский лейтенант. Прерии, болота, леса и горные перевалы, где путника может ждать все, что угодно: индейцы и утэвво, что зовут себя народом трав и дерев; колдовство, нежить, тайные культы и контрабанда, старые и новые враги, а еще дуэли, вражда, дружба и опасные приключения – это все в мистическом вестерне «Нью-Мексико, год 1887». Книга содержит нецензурную брань.

Не в своей шкуре

Нью-Мексико, год 1887, округ Сокорро, Рэд-Крик и окрестности.

1

Внутри кабака было сумрачно, накурено и шумно. Мутные стаканы, сонный бармен — длинный, тощий тип с желчным лицом, сальной индейской косицей на полулысом черепе и длинной пестрой серьгой в ухе. Выпивка дрянь, клиентура не лучше… то, что надо. Никому тут до него нет дела, и это отлично. Джойса все устраивало. По крайней мере, поначалу — пока его размышления не прервали. Джойс тут же подумал, что его с самого начала не устраивал городишко — но выбирать не приходилось. Хотя бы было время все обдумать и не привлекать внимания, и то дело — но все же кому-то он понадобился.

На стойке с легким стуком возник стакан, наполненный непонятным пойлом — буро-багровым, мутным, решительно неаппетитным. Бармен подтолкнул стакан поближе к нему. Месиво в стакане тяжело всколыхнулось.

— Я не заказывал, — Джойс чуть вздернул бровь, взглянув на бармена. — Тем более… это.

— Вас угощает тот джентльмен, в дальнем углу, — бармен ничуть не изменился в лице, протирая мутноватые стаканы ветхим полотенцем.

Джойс качнул стаканом — его содержимое остро пахло дешевым виски и почему-то томатным супом, в глубинах густой жидкости колыхался рыже-буроватый, мутный крупный кубик льда.

— Это что за холера вообще? — пить эту дрянь Джойс не испытывал ни малейшего желания.

— «Бычий Глаз», — пояснил бармен. — Джентльмен в углу просил передать, что вы, очевидно, дельный человек, но в наших местах совсем недавно, и это заметно.

Бармен чуть заметно кивнул в сторону, и Джойс понял — поясняет, где именно искать угостившего. Оборачиваться Джойс не спешил — лениво вынул папиросу и неспеша потянулся за зажигалкой-огнивом в заднем кармане, игнорируя бармена, замершего с недонесенной до коробка спичкой — теперь можно и с ленцой оглянуться… мазнуть взглядом по темному углу и загадочному джентльмену. Джойс за один короткий взгляд успел высмотреть все, что хотел, но виду не подал. Бармен, видимо, все же сообразив, что к чему, равнодушно пожал плечами и бросил коробок обратно на полку за собой. Дураком он определенно не был.

— Занятно, мы совсем незнакомы, — Джойс все-таки взял злополучный стакан и отхлебнул — на вкус пойло оказалось не таким мерзким, как на вид, если честно. Впечатление было странное — как будто острый томатный суп развели виски. Мутный и склизкий кубик льда оказался говяжьим бульоном, а багрово-бурое месиво — собственно томатным соком, виски и здоровенной порцией острого, пряного соуса — и его там было как бы не больше, чем всего остального.

Джойс взглянул на бармена, ожидая ответа, но тот снова лишь пожал плечами, как бы говоря — ну, это ты так думаешь. Потом все-таки бармен ответил:

— Он больше ничего не велел передавать. Как вам наш фирменный коктейль?

— Как суп, — фыркнул Джойс. — Выпил-закусил.

— Ну, иной закуской вы себя не особенно баловали, — за спиной заговорили, и Джойс, даже не оборачиваясь, знал — это типчик из того угла. Ждал, стало быть, стервец, реакции?

Впрочем, сам Джойс, вероятно, вел бы себя на его месте так же.

— Вы хорошо меня знаете? — Джойс расслабленно потянулся, разворачиваясь — да, точно, он. Франт — одет добротно и вроде неброско, но вся одежда на нем сидит, как хорошая перчатка на руке. Да и на рожу красавчик — тому даже шрам через пол-щеки не помеха. Прическа — индейский хвост, только что перьев-бусин не хватает, на ногах щегольские сапоги, под курткой угадываются очертания револьвера, наверняка что-то не хуже Смит-Вессона новой модели… Типичный бандит, короче. Или наемник, или контрабандист — черт его разберет, но… Джойс хмыкнул — сам не многим лучше, впрочем. Так что было бы, о чем печалиться!

— Вовсе не знаю, мистер Джойс. Но я умею смотреть и замечать.

— Я так полагаю, у вас есть ко мне дело? — Джойс в несвойственной ему манере рванул напролом.

— Разумеется. Оно, правда, больше ваше, чем мое — но это разговор долгий. Не присоединитесь ли вы к моему столику? А то у Долговязого Сэма тут разные типы уши греют за стойкой, знаете ли.

Джойс чуть удивленно окинул взглядом кабак — за стойкой кроме него обнаруживался только один забулдыга, с истертыми по-старательски грубыми ладонями, пьяный до изумления и уже подремывающий над полупустым стаканом. Но Джойс пожал плечами и не стал отказываться от приглашения — черт его знает, почему.

…уже сильно после разговора Джойс поймал себя на мысли — что-то с этим молодчиком было не так. Что-то, едва уловимое при беглом взгляде — другие же на его внезапном собеседнике точно и не задерживались. Точно так же, как сам Джойс не пожелал открыто оборачиваться и смотреть прямо на «того джентльмена», на него избегали пялиться вообще все вокруг. Выпивохи-завсегдатаи, которые уж наверняка точно знали, кто он таков, тоже. В отличие от Джойса, конечно же. Как там…? «В наших местах вы наверняка недавно»? Что же, угадал. А смотреть и замечать он и правда умеет.

И все же, что с ним не так? Джойс изо всех сил напряг память — «смотреть и видеть» он тоже умел неплохо. Когда же догадался, едва не захохотал в голос прямо посреди улицы — да он же полукровка! Нет, серьезно — как есть полукровка. Высоченный это ладно, это не такая редкость, но эта оливковая зеленоватость кожи, заметная даже во мраке кабацкого нутра! Не подделать, да и не бывает ее ни у кого, кроме полукровок. Да и глаза, как две серебряные монеты — какие тут сомнения? Новехонькие такие монеты, ага. Даже, пожалуй, редкие, «счастливые» — с хитрой позолотой ободка и втиснутыми в серебро золотыми буковками. Точно.

Полукровка, надо же! Но каков здоровяк — ладонь не у́же джойсовой, да и в плечах пошире, пожалуй. Джойс ухмыльнулся и подумал — вот это наверняка у молодчика был папаша! Ловкач! Хмыкнул — а что, я бы пожал ему руку. Даже с удовольствием — каков, верно, был мужик! Отпрыск вышел дельный, нельзя не признать. Джойсу, впрочем, пока не слишком нравилось творящееся, но больше по привычке — предложение этого парня было со всех сторон взаимовыгодным. В конце концов, в одиночку Джойс на свое дело убил бы куда как больше времени и сил — и с более туманным результатом.

Джойс потом неоднократно припоминал детали короткой, но содержательной беседы, особенно сейчас, поутру, сообразив — новому знакомцу неймется, и он назначил еще одну встречу. О чем там бишь они говорили вчера? Ага. О деле.

Помнится, Джойс медленно и обстоятельно допил странный коктейль, раздавил окурок в принесенной предусмотрительным барменом пепельнице, растягивая молчание назло навязчивому типу, а потом небрежно обронил:

— Так о чем вы хотели со мной поговорить-то?

— О человеке, которого вы ищете, — фыркнул собеседник. — Не так уж вы и пьяны, не притворяйтесь.

— Я не притворяюсь, — огрызнулся Джойс. — Я устал, натянулся дрянного пойла и мечтаю завалиться спать, прямо в сапогах и куртке, а не слушать мутных личностей.

— Сделайте небольшое одолжение, это в ваших интересах, — холодно ответил загадочный тип.

— Хорошо. Тогда — скажите, кто вы, собственно, таков, — Джойс искоса взглянул на него, пытаясь угадать, бандит тот или все же нет.

— Меня зовут Дэф О'Нил. Ну а как ваше имя, мистер Джойс? А то я, конечно, много чего знаю, но вот имени…

— Уильям. Коротко — Уилл. Биллом звать меня никому не советую.

— Хорошо, мистер Джойс. Фамилию вашу, к слову, мне сообщил почтовый служка, всего-то.

Джойс затянулся следующей папиросой, пыхнул дымом и заметил:

— А вы мастерски уходите от ответа, Дэф. Все-таки — кто вы и зачем я вам? Вы контрабандист или греющий руки на чужом золоте ловкач?

— Додумайте сами, — кивнул О’Нил. — Это не столь важно для ваших поисков.

— Предположим, я угадал. Вы упомянули о том, что дело больше мое, чем ваше… но тем не менее, интерес проявили. Что вам нужно и зачем вы мне морочите голову?

— Можете считать это дурной привычкой, но со здешними ребятами порой по-другому нельзя — к слову о «морочить голову». Что же, мы оба заинтересованы в поисках некого человека, поэтому давайте и правда будем вполне честны друг с другом. Я в самом деле связан с не самыми добропорядочными кругами, однако грабежом не промышляю. У меня другие интересы. Вы же ищете человека, которого я, так вышло, видел буквально перед его пропажей. Зачем, и почему вы его ищете — я, разумеется, понятия не имею. Вам нужен он сам?

— Да, и однозначно живым.

— А мне нужно знать, почему именно — ну или куда именно — он делся. Это не так критично, как нахождение кого бы то ни было живым — знать, почему этот кто-то пропал. Но мне это интересно. Таким образом, наши интересы пересекаются — но ваш все равно больше.

— Что же, вынужден согласиться. Вы тут, я смотрю, не последняя птица на насесте.

Дэф скривился от сравнения, но кивнул.

— Насколько я знаю, в подобных городишках преимущественно ценится грубая сила… ну или деньги. А лучше — все вместе. Так скажите, а как вы подмяли под себя здешнюю дыру, если, как говорите, не интересуетесь грабежами и разбоем?

— А никто и не говорил, что у меня с названными вами ценностями какие-то проблемы, — ухмыльнулся Дэф, сверкнув глазами. — Отребье меня как раз таки боится. Люди поумнее — знают, что я небесполезен при ведении разных дел. Думаю, вы все-таки относитесь к тем, кто поумнее.

И с тем был таков, негодяй. Назначил вот встречу — и смылся. Даже не уточнил, что за эскапада это была с джойсовой стороны — «подмяли под себя здешнюю дыру»…

Джойс его же провоцировал! И тот даже ухом не повел… отродье утэвво. Кто вообще первым додумался, что у оливковокожих женщин «рода дерев и трав», как утэвво себя называли, и человеческих мужчин может что-то сложиться дольше, чем на одну ночь? Дети получались только в долгих связях, хвала всему сущему — а то беды не оберешься с этими полукровками.

Джойс поежился — судя по могучему телосложению, его новый знакомец должен был относиться к тому сорту детей-метисов, кого природа наградила силой и здоровьем телесным, но начисто отказала во всем человеческом душевно. Злобные, чаще всего неуправляемые психопаты с уровнем разума чуть повыше звериного. Были и другие дети от помесных связей — кто вовсе безумен и даже говорить не всегда умел, но оставался тих и безобиден, или такие вот, что встречались чаще прочих — которые совсем как люди в том, что касается ума и души, но обычно хилые, увечные, больные существа, в которых неясно, как вообще держится жизнь. В любом случае — наказание для неосторожного отца… Детей-полукровок, рожденных человеческой женщиной, Джойс вовсе не помнил, да и говорили, их не бывает.

А тут… полукровка-утэвво с повадками главаря огромной, могучей банды. Опасный тихий зверь, при этом совершенно разумный, изысканно держащийся, терпеливый… Что же за кровь текла в стрике О’Ниле, что породил этакого сынулю?

— Так о чем мы тогда договорились? — Джойс исправно явился на встречу, назначенную Дэфом, но пребывал в расположении духа ничуть не более благостном, чем накануне.

— Что мы ищем Ника Хьюстона вместе.

Солнце перевалило за полдень — глухой час сиесты, люди сидели по своим домам и не высовывались. Зато Дэф был отвратительно бодр и подтянут — точно не наливался вчера виски вместе с самим Джойсом. Посиживал на веранде огромного дома — кажется, местной медленно загибающейся от нехватки клиентов гостиницы — сияя беззаботной улыбкой и белизной свежей рубашки, крутил в пальцах соломинку. Приветствовал кивком и дружелюбно поинтересовался:

— Курить будете, мистер Джойс?

Зараза. Увидел, значит, что Джойс потянулся к карману, вспомнил, что забыл курево в комнате, и скривился. Дэф протянул портсигар, и Джойс немедленно оживился, выудил пижонскую пахитоску, чиркнул спичкой, удивленно взглянув на собеседника:

— Хм… такие, как вы, обычно не курят. Ради чего таскать с собой полный портсигар, да еще… такой, хм, франтовской?

Портсигар в самом деле сверкал серебром и наверняка манил бы любого нечистого на руку молодчика — что белого, что индейца.

— Ну, в этом смысле я несколько отличаюсь. Я курю — правда, редко и только трубку. А портсигар — что же, может, это вас и удивит, но у меня довольно много друзей. Друзей можно и нужно угощать при случае. А еще…

— А еще — когда кто-то в такой дыре выглядит и держится как вы, а потом заявляет, что у него много друзей, то становится очевидно, что этот кто-то — вполне заметная шишка. И трогать его карманным щипачам не с руки.

— Верно понимаете. И давайте на чистоту, мистер Джойс: задайте уже вопрос, который у вас на лбу написан!

— Я его не стану задавать — потому что и так вижу. Вы полукровка, мистер О’Нил.

— И даже дважды! — неожиданно радостно отозвался тот. — Фамилия у меня, впрочем, бабкина — Мойра О’Нил уперлась и ни в какую не захотела давать ни своему сыну, моему отцу, ни мне фамилии деда, потому что, как она говорила, «ни цыганской, ни индейской фамилии мои дети носить не будут».

— Дэф, вы мне зубы заговариваете, — отмахнулся Джойс. — Все-таки: кто вы такой? Чем так знамениты в здешней глуши и главное — что за связи, а может, личная репутация позволяют вам знать движение хвоста любой мыши в любом кабаке, одеваться, точно вы только что ограбили банк и на все деньги заказали моднейшему портному аж из Довера вещей по вашему вкусу, не бояться носить с собой добрый фунт серебра в кармане и при том охотно трепаться со всякими странными типами вроде меня? Отчего-то мне думается, что на порядочного домохозяина-ранчеро вы не тянете.

— Ну почему же… от бабки с дедом остался довольно большой кусок земли, и добротная усадьба. За ними нужно следить, так что ранчеро я вполне себе добропорядочный. Пусть и рос я в основном с другим дедом, а тут прошла моя юность, и…

Джойс разинул рот, едва не выронив пахитоску. Поперхнулся дымом, даже не пряча своего изумления:

— С дедом по матери?

— Да, — Дэф взглянул коротко и хищно, а потом улыбнулся: — И это не ваше дело.

— Вероятно. Как не ваше — то, что меня связывает с Хьюстоном и как я его стану искать.

— Ладно, вы не хотите спрашивать прямо — точно так же, как я не стану выяснять, кто вы там на самом деле и почему, а главное — зачем ищете бедолагу Хьюстона, но ваш странный взгляд действует мне на нервы, Джойс. Слушайте и отвалите потом с вашими догадками к черту.

Да, меня родила женщина из утэвво. Да, мой отец — наполовину ирландец, а наполовину идиот. И да, я умудрился вырасти и вменяемым, и физически здоровым. На эту тему я больше ничего пояснять не буду, надеюсь, вам будет этого достаточно?

— Вполне, — хрипло отозвался Джойс. — Что же, а Хьюстона я ищу потому, что, так вышло — он родич одного человека, которому я задолжал. Не деньгами, да и вообще не материально — скорее морально, но задолжал, это факт. Ник Хьюстон — бестолковый тип, я бы не стал его искать по своей воле, но… Пропал, бесследно — помоги, Джойс, тебе же помогли! Я не смог отказать.

— Женщина замешана?

— Не совсем. Даже в основном нет.

— Что же, в любом случае вы неплохо распутали тот клубок, в который Ник Хьюстон угодил по дурости — даже дошли до нашего городка. Откуда у вас такие хорошие познания в деле добывания из-под земли людей, пропавших бесследно? На охотника за головами вы не похожи. Не для меня, во всяком случае — Долговязый Сэм, например, решил иначе. Кто прав — он или я?

— А я и не охотник за головами — даже никогда им и не был. Бармен ошибся.

— Ладно, на этом с откровенностями все — можете не говорить, кем были, а то сейчас выяснится, что вы бывший шериф или кто-то столь же малоприятный в этом роде, мне оно ни к чему.

— Кто-то в этом роде, ага, — кивнул Джойс, мстительно усмехнувшись.

Дэф и бровью не повел.

— Так что к делу — давайте искать Хьюстона вместе. Я узнаю, почему он исчез, вы, если повезет, закроете свой долг.

— Было бы глупо отказываться, — Джойс сплюнул окурок, растоптал его в пыли каблуком. Только вот один-единственный вопрос напоследок. Почему бы вам все-таки не прибегнуть к помощи ваших, как вы уверяете, многочисленных друзей, если вас так уж мучает загадка пропажи людей? Я что-то плоховато понимаю. Опять же — ну не может же у вас не быть… боевых товарищей, самом деле!

— Они есть, вы правы. Кому-то я доверяю больше, кому-то меньше, но дело в том, что сейчас все те люди, которых можно было бы позвать в такое приключение, в отъезде по нашим общим делам. А остальным слишком долго и муторно объяснять вещи, в которых я пока что не уверен на все сто. А вы и так, я повторяю, в этом деле по уши. Так что никто из нас ничего не проигрывает, успокойтесь. Вы же в первую очередь, между прочим.

— Если никаких дополнительных условий…

— Только одно. Не распространяйтесь о том, что увидите и услышите, нигде и ни с кем. Исключение — я и бармен, Сэм.

— Мое — такое же. Не люблю, когда обо мне слишком много знают, — Джойс скривился.

— Тогда по рукам.

Они скрепили договор крепким рукопожатием и Дэф предложил «освежиться» — заглянуть к Сэму. Подумав с мгновение, Джойс согласился — в конце концов, почему бы и нет.

— Сейчас в кабаке сидят только те, кто, как и мы, праздно слоняется без особых дел — ну или те, кто в нем же вчера и заночевал. Разговору никто не помешает, а Сэм может, в свою очередь, поделиться сплетнями.

— Сэм не показался мне разговорчивым типом, — заметил Джойс.

— Это да… но смотря с кем.

— Ваш приятель, этот самый Сэм?

— Можно и так сказать… был дружен с моим дедом, тем, который ранчеро. Даже вроде бы не просто дружен, а приходился черт его знает какой степени кузеном.

— Сэм внешне напоминает мне помесь навахо с испанцем — в нем есть индейская кровь или мне показалось?

— Есть, есть! Немного — но есть. Сэм ею даже гордится.

— Ну, тогда понятно, почему у него все время рожа кирпичом, — фыркнул Джойс, и Дэф только покачал головой, улыбнувшись:

— Стереотипы, мистер Джойс, вас не доведут до добра. Стереотипы и предубеждения! Ну или по крайней мере до правды не доведут точно. Будете бродить среди призраков собственных догадок, как в зарослях юкки… или как на агавовой плантации после грозы, хе-хе.

— Всю мою прошлую жизнь то, что вы назвали предубеждениями, Дэф, только помогало мне, — ворчливо отозвался Джойс. — И давайте уже безо всяких «мистеров», просто — Джойс.

— Ну и по мне вы, Джойс, сказали бы, что кровь тех же самых навахо и в моих жилах плещется?

— Н-ну… по зрелому размышлению заподозрил бы — скулы, прищур, эта ваша грива, как у мустанга, черная — хотя по фамилии подошла бы скорее рыжая!

— Грива как раз в бабку. Предубеждения, Джойс, предубеждения! Вашим размышлениям только что белой шляпы не хватает!

— Вы, Дэф, самый странный образец людей, что я видел, — сдался Джойс. — Непредсказуемый и опасный.

— Это хорошо, что вы понимаете. Ладно, довольно туману. Давайте так: сейчас придем, я расскажу, что знаю про Ника, мы оба послушаем Сэма — не про Ника, а про все, что творится здесь в последнее время. Потом я вас оставлю — как раз ко времени, как начнут подтягиваться прочие местные завсегдатаи. Вчера было довольно пусто, нами мало кто интересовался. Они вас застанут, как и накануне, в одиночестве и над стаканом виски. И вы не спешите о нашем уговоре пробалтываться — расспросите так, как будто никого здесь толком не знаете. В общем, попробуйте пока что собрать сплетни у народа без моего участия, хорошо?

— И что это нам даст? Тем более после того, как мы расспросим Сэма?

— А вот то и даст. Думайте, Джойс.

— Хм-м…. Так я смогу понять, о чем именно люди умалчивают, по крайней мере.

— Точно.

— А это, опять же, подскажет — что самих их тревожит больше всего… Так, стоп! О’Нил, какого черта? Вы здесь живете, это ваш город, бандитская вы рожа! Почему нужно разыгрывать этот цирк?

— Джойс, Уилл… вы посмотрите еще раз на меня и подумайте! Вы же умный человек, или я ошибся? Что вы видите?

— Вы полукровка, — брякнул Джойс. — И…

— И все. Ирландец, навахо, утэвво. Каков коктейль, а?

— То есть — хотите сказать, местным вы все равно со всех сторон чужой?

— Точно. Меня могут слушать. Меня могут бояться. Меня могут сколько угодно уважать или даже любить…

— Особенно бабы, с вашей-то рожей, — хихикнул вдруг Джойс.

— В том числе и они, — невозмутимо продолжил Дэф. — Но своим я никогда не буду. Не скажу, что меня это расстраивает. К тому же — это Новый Свет. Тут, положа руку на сердце, люди — просто люди. Пуэбло, навахо, яки, испанцы, англичане, немцы или люди островов — да какая, к лешим, разница! Были бы деньги, руки и ноги на месте и голова варила — все. Одни молятся Христу и Деве Марии, другие — местным духам и собственным двойникам, третьи не верят ни во что, а что касается четвертых… не важно, понимаете — не важно, пока ты просто человек. Но вот утэвво и все, с ними связанное — это сразу как метка краской на лбу. Как племенных бычков в стаде метят, знаете же?

— На заднице, — буркнул Джойс. — Скотину метят пятном краски на заднице.

Дэф расхохотался.

— Это уже, собственно говоря, без разницы. А чтобы собрать всю информацию, придется исхитриться.

— Вы играете за местного, но не совсем своего по рождению, а я — за неместного, но обычного?

— Именно.

— Что же, поверю вам на слово. Звучит, по крайней мере, не очень бредово. Рассказывайте уже давайте — чем Ник Хьюстон успел отличиться?

…Ник Хьюстон прибыл в городишко в погоне за золотом, разумеется. Ему говорили, что

это гиблое дело: настоящее золотоносное русло лежит на территориях индейского племени, а то, что досталось белым, уже давным-давно вычесано на миллион раз, просеяно жадными людскими пальцами — и теперь золото моют только или сами навахо, или те, кто им что-то обещал за такую возможность. И это должно было быть очень щедрое предложение. Ну, или ты покупаешь у индейцев золотой песок и продаешь там, где его цена гораздо, гораздо выше.

Почему индейцев не выгнали с этого места? Да черт его знает. Как-то так сложилось, что оружия у индейцев всегда было в достатке, стреляли они метко, да и происходило тут всякое… пытались ли? Ну разумеется! Только вот не всегда все решает оголтелая сила, да.

В этом месте рассказа Джойс мысленно пометил себе — так вот оно что. Дэф, кажется, причастен и к индейскому золоту, и к людям, что помогают местным с оружием!

— Как бы там ни было, а тут вышло что вышло — городок чахлый, старатели перекочевали дальше, на реки покрупнее и пощедрее, навахо остались при своем клочке, мирно торгуют со всеми подряд — от утэвво до испанцев. Вежливо улыбаются, не снимая руки с приклада винтовки, но первыми не лезут. Про то, что им помогло отстоять свой клочок земли, ходят разные байки — откровенно завиральные местами, или жуткие, или глупые. Но, шутка какая, далеко не все они — байки.

— Например?

— Например, о колдунах племени — далеко не все враки. Или о том, что иногда люди пропадают бесследно на их земле.

— Бесследно, как же, ага, — Джойс скроил скептическую мину.

— В том-то и дело, — Дэф покачал головой, — что в самом деле бесследно. И белые, и индейцы.

— А что колдуны?

— А что колдуны? Сами, говорят, непричастны. А как спросишь, что же происходит — такое нести начинают…! В общем, вы еще услышите, и не раз, коли уж влезли в это дело. Мне больше всего и интересно с этим-то разобраться. Ваш Хьюстон пропал недавно — вот он и шанс!

— А что там с Хьюстоном-то? Прибыл, ну?

— И в первую же неделю влип в местные разборки, — ухмыльнулся Дэф. — Заступился, за кого не надо, или в долг взял, в общем, насолил крепко одной кучке молодчиков — а те возьми его и сцапай на тракте ночью.

— И?

— Обобрали, избили, связали и продали в рабство — я потом нашел его в стане бродячих артистов… представляете, продали в рабство кочевым актерам-пуэбло! Кто мог влипнуть в такой идиотизм?!

— Хьюстон, — фыркнул Джойс. — Это на него похоже.

— Он что, вообще стрелять не умеет? — удивленно развел руками Дэф. — Не отбиться от тех типчиков, ну я не знаю!

— Умеет… не как вы и даже не как я — но вовсе не ужасно, если уж честно.

— Откуда вы знаете, как я стреляю? — ухмыльнулся Дэф.

— Ой да бросьте уже. Я что, не видел, какая у утэвво меткость? Птицу камнем в полете сбивают!

— Я, признаться, думал, что вы никого из утэвво никогда в глаза не видели.

— Видел, — буркнул Джойс. — Вы многого обо мне не знаете. Что там с Ником?

— Да выкупил я его, вот что. За пол-барашка и пяток долларов.

— Зачем?

— Просто. Работник мне на ранчо как раз нужен был — я и пошутил, что будет свою цену отрабатывать, потом волен идти, куда глаза глядят. Тот, придурок, решил было, что я его за настоящие деньги или золото купил — ну и прикинул, что работать столько времени не хочет. Короче, подался он однажды пытать счастья в мытье золота снова. Там-то и сгинул — а навахо, черт их дери, божатся, что не только не трогали его, а и видели-то всего один раз! Даже показали — где… Дальше плели околесицу такую, что я запутался в конец.

— А этих навахо вы хорошо знаете-то?

— В том и дело, что хорошо. Семья Рыжей Совы там обитает, кому-кому может, и соврали бы… но не мне.

Собственно, с этого и начались активные поиски. Дэф пересказал индейские сплетни — и Джойс лишь досадливо крякнул: и правда бредни. Призраки, духи, перевертыши, подземелья… бред. И тем худший бред, что индейцы в него явно верят.

Сэм поведал о контрабандистах — в связи с ними снова мелькнули некие «подземелья». И тут уже Джойс насторожился более явно. Что, если все эти мистические бредни — просто прикрытие? Чем бы навахо отличаться от остальных людей — контрабанда вещь прибыльная! А что в обход дел О’Нила — хм, тогда ясно, зачем он роет землю, чтоб выяснить…. Ник-то, дурья башка, поди и контрабандистам насолил… дай бог, жив все-таки.

Джойс несколько дней копал, буквально как собака землю носом — и все больше утверждался в своей версии. Дэф отмалчивался и кривился, слушая предположения Уилла, но копилку знаний не обогащал. Только загадочно заявлял — не время. Еще немного — и сложим картинку, ага.

В этой беготне по кругу прошла добрая неделя — и на исходе оной Джойс наконец поймал, кажется, рыбку удачи за хвост.

…Выпивоха выглядел скверно — впрочем, Джойс видывал всякое, и смутить душком давно немытого тела его было сложно. Да и чего он хотел от старателя, только вернувшегося в городок с работ? Этот тип представился Томом Куком, жадно высосал предложенную Джойсом кружку пойла, и разговорился. Да, пуэбло связаны с контрабандой. Да, он видел. Да, золото мыл у них… нет, не скажу, почему пустили. Нет, ха-ха, не угадал, мистер! Налей еще, а? Расскажу, если нальешь. И покаж-ууух! Да, за бутылку виски… что? Да гады они, контр-рррабанде… бандисты! Да, пещера там, ага, рабами не гнушаются, знаешь. Только индейцы мразота тоже, помогают им людьми торговать, ну! Натурально! А пошли прям ща? Не-ее, завтра вдруг протрезвею, решу, что к черту, а теперь-то я храбрый, ну. У тебя пушка есть, мистер? Есть? Эт-то хорошо. У меня тоже был-ла… «Галант», старье ржавое… Почему была? Да потому что я ее забыл, ха-ха! В комнате забыл, ага. Я тут недалеко остановился — проводи? Нет, конечно, ты прав, мистер-твистер-как-там-тебя… Джойс! Вот, ты, Джойс, умный мужик, да, сейчас точно не пойдем искать никого — но до комнаты проводи, а то я перебрал, видишь же. Помощь за помощь — просплюсь, авось вспомню чего еще полезного.

Джойс не мог объяснить, что с ним такое случилось — он отчего-то безоговорочно верил каждому пьяному слову. У Тома очень натурально дрожали руки, как дрожат у отчаявшегося, усталого человека, в мутных глазах плескалась совершенно естественная тоска, и говорил он так, что Джойсу с каждым словом становилось все яснее — человек попал в беду, спустил все деньги — или был ограблен. И вина в том вполне себе явственно чья — индейцы, а с ними и контрабандисты. И он готов совершенно за малую услугу рассказать Джойсу все то, что из этого хлыща О’Нила тянуть приходится клещами.

И конечно, Джойс пошел проводить бедолагу — в самом деле, не хватало, чтоб тот околел в канаве, не успев ничего рассказать.

Они вышли из кабака — глухая полночь обняла подгулявших господ, чернильная синева кромешной тьмы накрыла индейским одеялом, заставив Джойса моргать с непривычки — в кабаке было намного светлее. В прорехах туч где-то гнездилась луна, но показываться не спешила. После дымного, душного помещения смрад, источаемый бедолагой Куком, показался особенно омерзительным, и Джойс, продираясь сквозь хмельной туман, подумал — эк угораздило меня с этаким отребьем-то связаться… Ничего. Все для дела. Но несколько отстранился — буквально на несколько шагов отстал, пока Том петлял по глухим закоулкам, ища свое пристанище. И чуть было не налетел на него, когда Том остановился внезапно, раскинув руки — точно собирался обнять.

А дальше события завертелись бешеным огненным колесом, вроде шутихи — мелькание, шум, гам, ничего толком не понять.

Выучку виски не залить — Джойс и не сообразил, что не так, а тело уже само дернулось в сторону, избегая нежеланных объятий, и рука метнулась к бедру, выхватывая кольт. Выстрелил он раньше, чем сообразил — ножа у Тома нет. Выстрел прокатился эхом, дым пороха развеялся — и Джойс не успел даже удивиться: промахнулся? Быть не может! С трех шагов же! Джойс вообще промахивался редко — но тут, видать, лихая неудача толкнула под локоть. Том Кук, пригнувшись, как койот, бросился снова на Джойса. Ножа у него не было — зато были когти. Луна наконец скупо окропила светом улицу, и когти сверкнули, как железо.

— Уилл, мать твою! — громовой рык, выстрел, и Джойс буквально ощутил, как волосы на виске опалило пролетевшей мимо пулей. Пуля поймала Тома Кука в самом начале прыжка, отшвырнув, точно добрый удар кулаком. Он завизжал, как кабанья самка, принялся бить себя по лицу, потом свалился, затих… и запах мертвечины густым облаком окутал забулдыгу. Именно ею разило всю дорогу от Кука, а вовсе не немытым телом.

— Уилл, мать твою. Ты не знал, что шкуродера не убить простой пулей? — Дэф вырос рядом с Джойсом, как черт из табакерки. В его руке дымился крупнокалиберный «Уэбли Прайс», голос был тверд, но лицо в кои-то веки потеряло беззаботно-уверенное выражение: брови свело к переносице, у рта — жесткая складка, вторая рука предусмотрительно придерживает кобуру «Смит-Вессона». О'Нил был напуган и скрывал это даже не слишком старательно.

— А какой, серебряной, что ли? — огрызнулся Джойс, с которого разом смело весь хмель. В голове медленно прояснялось — его только что чуть не сожрала тварь из индейских сказок. Тех, над которыми он потешался всю неделю.

— Заговоренной, дубина. Желательно — шаманом из навахо. Но я тоже справляюсь, знаешь ли.

— Справляешься? С оборотнями? С этими, как его, шкуродерами?! Теми, кто пожирает людей и натягивает их кожу… Да ты рехнулся, Дэф.

— Как видишь — на твое счастье, нет. Я не знал, сработает, или не очень — но сработало. И вот тебе, да и мне заодно, отгадка, куда деваются люди в землях Рыжей Совы.

— Так, погоди, погоди…

— Джойс, придурок. Если бы ты слушал сплетни внимательнее, ты бы знал, что Том Кук пропал без вести три сезона назад. И теперь мы знаем, что тому причина. Я же в них тоже не верил, если честно. В шкуродеров. Но подготовился все равно, на счастье.

— И что теперь? — глупо спросил Джойс, чувствуя, что его начинает колотить безобразная дрожь, а к горлу подкатывает.

— Придумаем что-нибудь. В конце концов, Ника мы еще не нашли. Ну и с тварями этими, шкуродерами, тоже нужно что-то делать. Я думаю, у нас нет выбора — только загнать их туда, откуда они лезут.

— Мы не справимся, — тоскливо протянул Джойс, глядя на лопнувшую по швам шкуру-обличье и то, что под ним — темное, мерзкое. Луна снова скрылась, многого он не разглядел.

— У нас нет выбора. Справимся.

2

Красно-рыжие отсветы огня и жирные угольные мазки теней превращали лица в маски выходцев из преисподней — Джойс не видел себя со стороны, но с лихвой мог наблюдать этот дивный эффект на своем спутнике. Острые, резкие блики, непроглядные пятна черноты, красное, рыжее, взблеск глаз. Любое движение мимики превращается с ними или в оскал ярости, или полную пекельной злобы гримасу. Даже под этим танцем огненных отсветов все равно было видно — О’Нил выглядит чертовски усталым. Непривычное зрелище, м-да.

Здоровенный зловонный костер чадил и плевался густым едким дымом: неведомую тварь решили сжечь. Что еще оставалось делать — просто зарыть? Да как же! А если выкопается снова?

— Не должна, — с сомнением покрутив «Прайс» в руках, пересчитав зачем-то заряды и сунув его в кобуру, отозвался Дэф, но все же покачал головой: — Лучше спалить ко всем чертям.

— Ну и как мы это потащим? — Джойс и не думал спорить. Подошел ближе, опасливо ткнул носком сапога в то место, где у человека было бы плечо. С удивлением отметил — а ведь поросшая темной жестковатой щетиной тварь под сползающим с нее мешком из человеческой плоти тоже чем-то напоминала человека. Отдаленно — у «шкуродера» были костлявые и длинные конечности, излишне узкая грудь, лицо… Джойс сперва малодушно отвел взгляд, но усилием воли заставил себя взглянуть. Лицо вроде как у иссохшего мертвеца, только челюсть почти собачья или даже койотовая. И когти на пальцах — такими бы лже-Том и без ножа прекрасно выпотрошил кого угодно.

— Ну и когти, — поежился Джойс. — Как я их не заметил-то?

— Никто не заметил. Они отводят глаза. Всем, всегда. Давай, помогай, что ли.

— Мерзость, — протянул Джойс, но упираться не стал, да и делов-то было немного: замотать в мешковину, поднять, погрузить…

Тварь вывезли на телеге — Дэф нырнул куда-то в чужой двор и привел вялую кобыленку, запряженную в самую простецкую деревенскую повозку — капусту да хлеб возить только. Вывезли за город, насобирали веток и сухой травы, выплеснули галлон керосину, прихваченного там же, где и лошадь. Подпалили, долго откашливались от едкого дыма. Потом Джойса все-таки вывернуло — не столько от густой склепной вони, сколько от осознания: а ведь каких-то полчаса назад он мог превратиться в такой же мешок кожи и тонкой прослойки мяса, как то, что осталось от бедолаги Кука.

— Как, собственно говоря, ты меня нашел-то? — Джойс задал наконец вопрос, который занимал его ничуть не меньше основного — что же за чертовщина такая творится.

— Довольно просто: вернулся в кабак, не застал тебя. Ну, Сэм говорит, что ты с забулдыгой каким-то ушел. Удивился еще — забулдыга-де назвался тебе Томом Куком. Что Том пропал — я тебе уже говорил. Разумеется, узнать в этом типе Тома было сложно, и потому Сэм решил, что забулдыга просто жулик, а потому пожал плечами и хмыкнул — этот Джойс вроде не похож на того, кого легко ограбить, за себя постоит, небось. А, каково?

— Ну, в общем-то так и есть, — хмыкнул и Джойс.

— А я вот не могу толком объяснить, что мне тут же не понравилось, но чувство такое мерзкое накатило, знаешь, как когда ты не видишь врага, но точно знаешь: тебя держат на мушке. Стоишь, крутишь головой и чуешь, как смерть щекочет загривок?

Джойс молча кивнул — он прекрасно понимал, о чем речь.

— Вот я и решил все-таки не пускать дело на самотек. Ну, Сэм показал, в какую сторону вы побрели, еще крикнул вдогонку: да они пьяные оба, поди в канаве какой найдешь! Не понял, стало быть, что мне не понравилось. А я все думал — успею, нет? Успел, гляди-ка.

Джойс криво усмехнулся. Чувствовал он себя на редкость глупо и паршиво — и, по-хорошему, должен был бы поблагодарить О’Нила, но сил на это все никак не мог найти.

— Я не мог промахнуться, — задумчиво проронил Джойс, все еще глядя в костер.

— Ты и не промахнулся. Их не берет простое оружие, — устало повторил Дэф. — Никакое, если верить дедовым историям.

— М-да. Выпить бы…

Дэф с сомнением покосился на Джойса, но только пожал плечами:

— Ага. Сейчас эта гадина дотлеет вот — и поедем, асьенда не так уж далеко. Кобылу поутру старику Хуану Джим вернет… работник мой. И коня от Сэма заодно заберет.

— То есть ты меня в гости приглашаешь?

— А тебе хочется тащиться через весь город в свою съемную нору, и всю ночь трястись с кольтом под подушкой, вспоминая раз за разом — простые пули все равно не берут эту койотову отрыжку? — поинтересовался Дэф, моментально снова став похожим на самого себя.

— Вообще-то я планировал налиться по самые брови и уснуть мертвецки пьяным… но чую, что-то получится с трудом. Я-то думал, всякого повидал!

— Я тоже. Бывал в скверных историях, но равных по мерзости вспомнить что-то сходу не могу.

— Вот и я. Дэф, у меня точно не едет крыша?

— Разве что у нас всех одновременно.

Дэф помолчал и мрачно добавил:

— У всего города.

Джойс начал слегка задремывать уже в повозке — устал пялиться в темноту, с трудом различая дорогу и очертания холмов. Луна окончательно утонула в пене густых облаков — непогода собирается, что ли? Вот сожрал бы меня этот выродок, сонно думал Джойс, прошел бы дождь, смыл следы… и никаких больше проблем, поисков, прочего. Тишина и темнота… Вздрогнул, сообразив — шиш тебе, а не тишина. Сожрал? Или ходил бы в твоей личине? Да какая разница, отмахнулся сам от себя Джойс. Все равно никто не опечалился бы.

— Приехали, — услышав эту фразу, Джойс встряхнулся, зевнул и побрел за хозяином дома.

Асьенда, к слову сказать, была немаленькая — добротный большой дом, окруженный двором, в темноте не разглядеть подробностей, конечно, но дорожка под ногами приятно шелестит мелким гравием, сонный дом моргает одиноким светлым окошком. Ага, кажется, кто-то из слуг проснулся.

И точно — их встретил вертлявый смуглый парнишка лет шестнадцати. Позевывая, поднимал керосиновый фонарь над головой, таращился в темноту, и с облегчением выдохнул, разглядев прибывших:

— Ох, сэр, это вы. Надо кого-то еще поднять?

— Привет, Джим, нет, я думаю, ты сам справишься притащить таз теплой воды и полотенец да немного порыскать в кладовой.

— Конечно, — усмехнулся паренек, потом вгляделся за спину хозяина: — Вы с гостем, я вижу… господин Джейкоб, что ли?

— Нет, Джим. Джейк и Тед вернутся не раньше, чем через две недели.

— Хорошо, понял, молчу, — Джим мигом посерьезнел. — Точно больше ничего не требуется?

— Нет, — отозвался Дэф. — Иди уже, да постарайся сильно не шуметь.

— Как скажете, — Джим отдал фонарь хозяину, сам запалил светильник поменьше и скрылся в недрах дома, прибывшие же двинулись в гостиную.

Джойс, попривыкнув к свету, огляделся по сторонам — хм, а дом и правда ничего.

— Уютно обжился, — заметил он, падая в кресло.

— Этот дом, ферма, и все, что здесь есть — бабкина с дедом заслуга, — хмыкнул Дэф. — Вот кто в хозяйстве смыслил! Мне остается только поддерживать все это царство. Ну и вроде бы получается.

Через пару минут появился Джим, почему-то в сопровождении коренастого парня постарше, неуловимо на него похожего. Старший нес умывальные принадлежности и воду, а Джим — какую-то снедь.

— Джим, я ж сказал — никого не буди больше, — ворчливо уставился на парочку О’Нил.

— Сэр, ну вы что, Джима не знаете, — усмехнулся старший парень. — Он вместо того, чтобы сходить пару раз, пытался утащить все в один заход. Поднял бы грохот… я решил, что лучше так.

— Спасибо, Стив, — обиженно засопел Джим. — На добром слове.

— А ну цыц, — зыркнул на них Дэф. — Да, Стив, спасибо за предусмотрительность.

— Да, сэр. Мисс Дженис уехала к тетушке, просила передать — заночует там.

— Одна?

— Нет, Тони и Гейб с нею, поклажу повезли, тыквы, сыр, всякое, в общем.

— Ладно, впрочем, она говорила, что собирается, — несколько холодновато ответил Дэф, чуть поморщившись. — Джим, во дворе телега — завтра утром вернешь ее старому Хуану, что на окраине живет. И заверни к Длинному Сэму, забери Хейза, понял?

— Да, сэр!

— Мне будут поручения? — спросил тот, что постарше.

— Кроме обычных — никаких новых, Стив. Что ж, на этом все, парни, идите.

Стив и Джим испарились, а Дэф почему-то тихо чертыхнулся под нос.

— У тебя что, сестра есть? — вдруг спросил Джойс, и Дэф подозрительно уставился на него, потом сообразил и сухо отозвался:

— Нет. По счастью — нет. Дженис — внучка управляющего. Дед — управляющий ранчо, а бабка — экономка. Давние друзья нашей семьи.

— Да? Хм, в роли ревнивого брата ты смотрелся бы прекрасно, — усмехнулся Джойс, вытянув ноги. — Господи, как я чертовски устал!

— Поэтому и городишь чушь? — хмыкнул Дэф. — Что же, тогда простительно. Рожу умой, а то белый, как мелом присыпали. И лоб вон в саже, кстати.

Джойс вяло огрызнулся в ответ, но совету последовал — к тому же, зря, что ли, служки тащили эту бадью с водой? Умылся — и правда в голове чуть прояснилось. И жрать захотелось вдобавок.

О'Нил тем временем куда-то отлучился, вернулся с парой стаканов и початой бутылкой — жидкость цвета светлого золота за толстыми стеклянными стенками фигурной бутылки, помятая корковая пробка, этикетки Джойс не разглядел.

— Текила? — Джойс потянул носом над предложенным ему стаканом и удовлетворенно кивнул сам себе. — Пойдет. Даже более чем.

Глотнул, выдохнул, задумался. Пока хозяин дома отмывал руки и лицо от копоти — успел заляпаться, как, в прочем, и Джойс — гость ополовинил стакан и заглянул, что там на притащенной Джимом доске-подносе под салфеткой. Там нашлись ломти кукурузного хлеба, сыр и копченый окорок, от которого предлагалось отрезать самостоятельно, сколько захочется.

— Без закуски пить стоит только с большого горя, — пошутил Дэф. — А поскольку у нас такого повода нет…

— Ну как сказать, — проворчал Джойс, но все равно потянулся за ножом, отхватил полоску мяса и моментально сжевал.

— Жри давай, пессимист чертов, — отозвался Дэф. — Живой? Радуйся!

— Спасибо.

— Что? — не понял Дэф.

— Спасибо, — словно через силу выдавил Джойс снова. — Живой я, понятное дело, твоими стараниями.

— А, — Дэф отмахнулся. — Не в моих правилах, знаешь ли, было не вмешаться.

Джойс неопределенно покрутил ладонью, хотел что-то сказать, но только вздохнул, допил и потянулся за добавкой.

— Индейцы не очень-то любят рассказывать про этих тварей другим, кто… не они. Но знаешь, я, хоть и слышал эти сказки не раз, все никак не мог взять в толк, что оно — не такие уж сказки. Кто-то говорил, что ходящие в чужой шкуре — это люди, которые утратили человеческую свою природу из-за увлечения черным колдовством. Кто-то — что никогда эти твари людьми и не были.

— По-моему, второе.

— А вот с этим нам придется разбираться, — Дэф уставился на огонь лампы через стакан. — Потому что…

— Потому что эти гады ходят по твоей земле?

— Именно. Это, знаешь ли, мой дом.

— И весь город тоже, — поддел Джойс.

— Да, и что? Эти придурки, сидящие в ратуше, да и в форте к северу отсюда, могут считать сколько угодно иначе, — голос Дэфа стал неожиданно жестким, даже ожесточенным.

— Я так и понял, — Джойс чуть печально усмехнулся. — Из-за таких… ай, ладно.

— Договаривай, — недобро протянул О’Нил.

— Мир не берет нашу землю, — Джойс подумал, что если Дэф его сейчас пристрелит, он будет только рад. — Потому, что каждый считает, что он здесь закон, а остальные так, погулять вышли.

— Нет, дружище, из-за таких, как я, в подобных местах хоть какой-то порядок, — вполне миролюбиво ответил Дэф. — Кажется, я был прав, и ты — бывший слуга, хе-хе, закона.

— Бывший, — подтвердил Джойс.

— И поэтому что ни вечер, заливаешь выпивкой свою совесть?

— Не лезь в бутылку, Дэф.

— Это я полез?

Джойс отмолчался, опрокинул стакан залпом.

— У-у-у-у, — присвистнул Дэф. — Кажется, тебе хватит.

— Что?

— Завязывай бухать, как черт, вот что. Мне нужен вменяемый подельник, вообще-то.

Дэф, кажется, ожидал, что Джойс снова огрызнется, но он лишь вздохнул. Да он и сам был не рад тому, что с ним происходит, если уж честно.

— Проспись сначала, потом поговорим, — подытожил О’Нил.

Утром к Джойсу вернулось не только самообладание, но и его всегдашняя подозрительность.

Выспался он, как ни странно, вполне неплохо — и, если уж говорить честно, гораздо лучше, чем ожидал после веселой ночки с буйными оборотнями, горящими трупами в прерии и ночным препирательством с человеком, о котором он знал все еще исключительно мало, но уже которому был обязан жизнью. И, черт возьми, почему-то именно это и заставляло Джойса настороженно перебирать в посвежевшей голове события вчерашние и всей недели перед этим.

Так, вчерашние парни, Джойс вспомнил, старшего звали Стив, младшего — Джим…

Джим, хоть и юнец, а, так присмотреться-то, дельный. Именно его Дэф отправил в город с кобылой. Мальчишка, между прочим, вышел встречать их, предусмотрительно сунув за пояс револьвер. Даже не притронулся, конечно — Джойс заметил его только благодаря собственной привычке подмечать мелочи. Почему? Ну, верно, потому что ночью выходить без оружия тут давно неспокойно, а не притронулся — собаки. В любом большом дворе должны быть собаки. Были, конечно — Джойс их даже видел, как те вышли, помахали хвостами и разбрелись молча. Не лаяли — значит, приехали свои, ага. Часто ли Дэф возвращается заполночь? Верно, да. Интересные дела.

— О, проспался? Отлично. Завтрак на веранде, — размышления Джойса прервал хозяин дома, приглашая того за стол. Но Джойс все же вернулся к начатой мысли, уже за столом, жуя яичницу с беконом и обжигаясь слишком горячим кофе. Думал, жевал, заодно поддерживал беседу.

— Соображения, Джойс? Тебя в городе хватятся. Сделаем вид, что ничего не было, или же нет?

— Хватятся? Кому я нужен-то?

— Ты на уши поставил половину кумушек — до того старательно рыл носом землю.

— Но так и не нарыл ничего стоящего.

— Уверен? Давай пораскинем еще разок тем, что нам известно — вчера-то так и не вышло. Между прочим, я тебя в баре за этим и искал.

— Ну, что тут сравнивать — мы же выяснили, что творится какая-то чертовщина… И люди о ней втихомолку давно говорят, вот и все, что я понял. Не верят, как мне показалось, но все равно говорят.

— Так. Значит, народ и правда мало что знает, — Дэф задумчиво возил ложкой в своей чашке с кофе. — А пропадающие люди на слуху, тем не менее.

— Что-то мне все больше кажется, что Ника я живым не отыщу, — мрачно изрек Джойс. — Впрочем, это уже не зависит от моего желания или нежелания. Ох и влип я с этими поисками! Дэф, скажи мне вот что — ты в самом деле и сам не знал, что происходит?

— Джойс, ты сейчас серьезно?

— Более чем. Мне почему-то кажется сейчас, извини уж, что это спасение — не такое уж и случайное.

— Ты точно не успел с утра надраться? — нахмурился Дэф. — Что-то я тебя плохо понимаю.

— Ну, ты давно слышал о какой-то мистической дряни. Ты ничего не хотел мне говорить заранее. У тебя, негодяя такого, все всегда схвачено — распоследние сопляки на твоем ранчо умеют стрелять и прекрасно знают, что если собаки не лают — значит приехали свои. А ведь дверь Джимми открыл не сразу! И пушку прихватить не забыл. Вы тут как в осаде, я погляжу.

— Джимми по молодости излишне впечатлен моими привычками, Джойс. Всего делов. А так… нет, тебе определенно что-то не то кажется.

— Я не закончил, если что. Мне чем дальше, тем больше думается — я был наживкой. Ты выманивал врага, сомневаясь в его сути. Подготовился, выждал — и в нужный момент просто помешал меня сожрать, потому что, ну, ты расчетливый и умный тип, в этом тебе не откажешь. Я, преисполненный благодарности за спасение, буду полезен, и куда как больше, чем дохлый, верно? А если что-то пойдет не так — ну, я чужой здесь, невелика потеря, а? И вот именно поэтому ты не стал звать никаких своих дружков на это дело, вот что я еще думаю.

— Черт возьми, Джойс, вот это тебе по мозгам дало, — Дэф выпустил ложку из пальцев и покачал головой. Невозмутимо-деловитое всегдашнее выражение лица его сползло, точно ему сунули в чашку с кофе лягушку. — Нет, я не выманивал на живца никого. Нет, не поэтому я впутал в это дельце тебя: ты ночью слышал, что я говорил, Тед и Джейк уехали, а остальные приятели потребуют слишком много пояснений, зачем им в это лезть, когда дело не несет внятной выгоды. Можешь не верить, клясться я не стану, не обессудь. Я и в самом деле понятия не имел, что все получится именно так.

— Если ты сейчас скажешь, что я та еще скотина, то отвечу — да, так и есть. Поэтому жив до сих пор. Так что, у тебя не было двойного плана, хочешь сказать?

— Я тебе это уже говорил. Если бы он у меня и был — я бы все равно не стал тратить время на многоходовые игры с твоим участием. Слишком много непредвиденных случайностей, слишком много неизвестных в этой задачке. Еще и выпивку на тебя переводить, ха! Оно мне надо?

— Хм, — Джойс нахмурился. — Если все так, мне бы нужно извиниться.

Дэф помолчал, обдумывая что-то, а потом фыркнул, улыбнулся и, заложив руки за голову, откинулся на спинку стула:

— А не надо, не извиняйся. Именно в этот раз ты, конечно, горячку порешь, это да. Но, видимо, ты и правда в столь веселых заварушках побывал, что настолько привык видеть во всем двойное дно — чего это я, в самом деле, удивляюсь, будто сам в какое дерьмо только не влезал! Что ж, недопонимание на этом исчерпано, а?

— Ну, видимо, да, — Джойс пожал плечами, мол, тебе виднее. — Дальше что?

— Я говорил уже — в городе сегодня, если ты не появишься вечером у Сэма, будут весело обсуждать, кто кого пристрелил в ночи и закопал на холме за городом. Выстрелы явно слышали, я даже не обольщаюсь по этому поводу.

— Так давай поворошим народные умы, — ухмыльнулся Джойс. — Послушаем, о чем судачит народ.

— Джим как раз отправлен собирать слухи, помимо прочего, ага, — кивнул Дэф. — Скоро уж вернется.

— Впрочем, видимо, тебе придется побездельничать какое-то время, пока я мотаюсь по делам — ранчо штука хлопотная, надо доехать кое-куда. Можешь составить компанию, можешь торчать дома и изводить слуг в меру дурацкими просьбами, на твой выбор.

— Второе, — решил Джойс. Втайне подумал — вдруг новости подоспеют пораньше? Можно будет пораскинуть мозгами. Да и все-таки страшно захотелось привести себя в порядок в комфорте — на съемной квартирке даже купальни толковой не было, а за долгую дорогу пыль, кажется, въелась под кожу так, что ни речная вода, ни чуть теплая из кувшина-умывальника не в состоянии были ее вытравить.

Собственно, это было лучшим решением — Джойс уверился в этом, рассевшись с чашкой чая на веранде, с удовольствием отмечая свежую ясность в голове, все еще мокрой после купания, но лишившейся привычной уже похмельной тяжести в затылке.

«Изводить слуг в меру дурацкими просьбами» почти не понадобилось — у асьенды был свой, давно сложившийся ритм жизни, идеально подходящий для приятного существования в нем практически любого человека. При чем даже такого, который спит абы как, ест на бегу и может вернуться в пыли и крови, завалиться спать на трое суток и потом поглощать кофе кварту за квартой, приходя в себя. Так, служанка, пожилая испанка Люсия, пару раз справилась о том, чего хотел бы гость, принесла свежую одежду, забрав в чистку пыльные и потрепанные джойсовы тряпки, а после — полдник, чай… сиди, ленись, кури, любуйся на цветущие рододендроны перед верандой, слушай, как где-то вдалеке плачуще подвывают койоты.

— Кур поди таскать пришли, негодяи хвостатые, — ворчала Люсия. — Отправить Стива с ружьем? Да, наверное, надо.

Люсия была матерью Джима и Стива — вчерашние ребята и правда оказались братьями.

Люсия приносила чай и перекус, меняла пепельницы. Вздыхала, слушала перекликающихся зверей вдалеке, уходила — Джойс оставался бездельничать и глазеть на дорогу. Как Джойс и рассчитывал, вскоре впереди, на дороге, возникло желтоватое клубящееся облако — кто-то ехал прямо сюда. Джим? Дэф ускакал в другую сторону, да и совсем недавно, так что это явно кто-то из работников. Ну или у них гости, и тогда все крайне интересно.

Облачко росло, вскоре превратилось в крытую легкую повозку. Собаки — здоровенные серые и палевые звери, похожие на степных волков — выбежали навстречу, и, радостно помахав хвостами, снова попрятались в тень за домом. Свои, ага. Но не Джим — тот, верно, вернется верхом.

Джойс получил замечательную возможность рассмотреть приехавших, не особенно привлекая внимание: повозка остановилась у дальнего крыльца, и первой из нее вылезла молодая девушка. Чуть выше среднего роста, с длинной толстой косой цвета рыжеватого золота. Фигурка что надо — стройные бедра и небольшая, но безупречно очерченная грудь притягивали взгляд даже под довольно плотной тканью одежды. Одета она была очень по-городскому: синее нарядное платье, белые кружева, простой, но изящный покрой. Скромная благопристойная шляпка, которую она тут же стянула, командуя сопровождающим ее парням, куда тащить корзину и какой-то тючок, всплеснула лентами на горячем ветру. Девушка повернулась, и Джойс получил возможность увидеть милое, но какое-то уставшее лицо, чуть нахмуренные светлые брови и легкие непослушные пряди у висков. Не записная красотка, но что-то в ней было определенно такое… смотришь, и глаз отводить не хочется.

Девушка его не заметила, скрылась в доме.

Вот и мисс Дженис, сам себе сказал Джойс, и чуть усмехнулся. Занятно. Надо бы поспрашивать, какие в городе новости — пусть не ее, но хотя бы вон парней. Как там? Тони и Гейб, ага. С этой целью Джойс и направился на задний двор — в конце концов, болтаться по асьенде ему никто не запрещал.

–…в городе снова веселье — животики надорвешь, — услышал, подходя ближе, Джойс, и прибавил шагу. — Говорят, приезжего пристрелили ночью. Кто? Да все отнекиваются… на меня вон странно смотрели чего-то, да я не успел спросить. А? Нет, про Кука давно ничего не говорят, ты что. А меня зачем расспрашивать, я что, так, уши в лавке погрел, пока мисс Хансен со своей тетушкой чай попивали. А, это хозяин велел, ну тогда… да давай я тебе перескажу и все! Что еще? Да как всегда, сплетни про то, что ночью кто-то кур крадет и калитки обгрызает — а неча объедки раскидывать, это ж койоты бродячие хулиганят! Ну, я и говорю, ха-ха! Горожане, что возьмешь! А еще… о, сэр, здравствуйте, сэр!

То ли Тони, то ли Гейб распрягал лошадей из повозки и болтал с чистящим ружье Стивом и, увидев Джойса, осекся, мигом переключившись на него.

— Привет, парни. Из города?

Тони-Гейб кивнул и повел лошадей в стойло. Да уж, не слишком разговорчивый тип.

Стив пожал плечами:

— Новостей не густо, мистер Джойс. В нашей дыре пропажа гуся — уже новость!

— Я долго ехал, вообще почти ни с кем не общаясь, так что мне и такое интересно, — добродушно откликнулся Джойс.

Стив хмыкнул, но от беседы уклоняться не стал — отвечал на расспросы, окликнул Тони, тот не слишком охотно, но заново пересказал услышанное в лавке, и Джойс только мысленно вздохнул: и правда негусто. А все интересное он и на подходе услышал. Что же, по крайней мере Дэф оказался прав — слухи об убийстве и перестрелке поползли. Что ж из этого вырастет, знать бы!

Беседу, впрочем, прервали:

— Стив, ты куда собрал… а, койотов от курятников гонять, что ли?

— Да, мисс Дженис, именно так! — отозвался Стив с улыбкой.

Джойс повернулся и увидел ту самую девушку — только вот если бы Стив не назвал ее по имени, то вряд ли бы узнал. И вообще за девушку принял бы не сразу, если честно — на Дженис была свободная густо-бирюзовая блуза с подвернутым рукавом, явно мужская, и она была ей откровенно велика; завершали наряд плотные темные брюки, всадничьи сапоги и черная простая жилетка. Широкий пояс утягивал тонкую талию, а на голове красовалась шляпа — тоже мужская, несколько не по размеру; потертые поля и легкие подпалины свидетельствовали о явно непростой судьбе этой шляпы.

Только вот коса сбивала — был бы индейский хвост, так и вовсе издалека за парня можно было бы принять. Да, издалека и мельком. Фигура у девушки все-таки прелестная, да и личико нежное, светлое — девушка больше не хмурилась, и улыбка ей шла гораздо больше прежнего сумрачного выражения. Джойс рассмотрел и бледную россыпь веснушек, и легкую складку между золотистыми бровями, и цепкую внимательность бирюзовых, как и ее рубашка, глаз; прикинул возраст — двадцать? Двадцать три? Все-таки, пожалуй, второе.

— Добрый день, мисс, — Джойс полушутливо приподнял шляпу.

— А, так вы и есть наш гость, — она чуть подбоченилась. — Добрый, меня зовут Дженис Хансен, я здешняя экономка. Точнее, вторая экономка. Усадьба большая, дел много, знаете ли.

— Уилл Джойс, — отрекомендовался он.

— Скучаете поди? Д… мистер О'Нил поехал на поле, а вы слоняетесь без дела? — Дженис, щурясь от солнца, поправила шляпу и развела руками: — С развлечениями у нас среди дня негусто, это правда. Я думала тоже съездить вон со Стивом, так что могу только распорядиться об угощениях или…

— Ничего не нужно, спасибо, — Джойс улыбнулся. Он заметил короткую оговорку-запинку Дженис, но сделал вид, что не обратил внимания. — Люсия и так отлично со всем справляется, правда! Разве что новости, мисс Хансен — я вот уже жаловался Стиву, что одичал в дороге изрядно, может, порасскажете, что нового слышно в городке?

— Да так… — Дженис сделалась задумчивой. — Говорят, кого-то снова убили и ограбили. Какого-то недавно приехавшего человека, он искал кого-то. А еще вот снова тетушка распереживалась — будто кто-то к ней ночью заглядывал в окно и долго стоял, смотрел… Грешит на индейцев, только глупо как-то это!

— Индейцев? Не просто грабителей, а именно индейцев?

— Ну да. Тетя говорила — у заглядывавшего была маска или шапка, очень странная, как из звериной головы сделанная. Странная и страшная.

— Ну позвольте, разве только индейцы могут напялить на себя черте-что! — рассмеялся Джойс. — А то меня упрекали тут, мол, у меня убеждения как у господина в белой шляпе…

— Напялить, верно, могут кто угодно и что угодно, особенно грабители. Только раскрашивать себя редко кто станет… вроде как у незнакомца руки по локоть в краске были, вроде бы черной. Ох, да не берите в голову, мистер Джойс! Правда, в лавке какой чуши только не наслушаешься! Тетя Мари́ держит лавочку в городе, вот к ней и стекаются разные слухи и сплетни, она и сама поболтать не прочь совсем, так что… я даже не знаю, правда ли она рассмотрела все то, что описывает!

Дженис с улыбкой развела руками, а потом повернулась к работнику:

— Стив, а неси еще ружье, я в городе насиделась среди кумушек, лучше поеду с койотами вон поговорю, и то пользы больше будет, — она рассмеялась и снова повернулась к Джойсу:

— Сплетни городских тетушек штука утомительная, если честно.

Стив покачал головой и отозвался:

— Нет, мисс, скоро вернется хозяин, он хотел поговорить о чем-то, так что…

— Ладно, — махнула она рукой. — Пойду тогда распоряжусь на счет обеда.

Джим прибыл ненамного позже — сияющий, как начищенный медный чайник, и, кажется, абсолютно счастливый.

Влетел в облаке тончайшей пыльной кисеи, белесо-желтой, пронизанной солнцем.

Здоровенный жеребец, на котором восседал паренек, поневоле притягивал взгляд — крутая шея, могучая широкая грудь, точеные ноги и мощный круп, шкура как шелк, и глаза налиты ярким, живым огнем. Повинуясь движению поводьев, встал, как вкопанный, норовисто встряхнул головой и замер. Джойс залюбовался зверем — отличный скакун, картинка прям. А Джим-то, оказывается, отличный всадник! Когда лошадь так резко встает на месте, от седока требуется определенное искусство, чтоб усидеть ровно и удобно.

— Выглядишь, Джимми, будто тебе орден дали, — пошутил Джойс. — Или принцессу в жены обещали.

— Лучше, — счастливо выдохнул Джим, ловко скатываясь с конской спины. Принялся гладить конскую шею, вытащил из кармана яблоко, и, пока шелковисто-серый жеребец довольно хрупал угощением, Джим пояснил:

— Что там какой-то орден! Или тем более принцесса, фе! Правда, мистер Джойс, сами посудите: это же Хейз, лучший конь в округе! И я наконец-то на нем прокатился… Так давно мечтал! Но кто ж мне даст-то, верно? К тому же Хейз у нас вообще парень с характером, и на всем ранчо только три человека к нему подойти могут, не получив копытом в грудь, если честно. Меня он все-таки подпускает, и знали бы, как я этому рад!

— Я вижу, — улыбнулся Джойс. — Конь и в самом деле что надо, сам дьявол за такого бы мешок золота отвалил, верно! Хейз — хозяйский любимчик, я угадал?

— Да-ааа, — протянул Джимми, перебирая конскую гриву. И добавил, обращаясь уже к жеребцу:

— Ну пойдем, парень, пойдем, свежей воды, овса сейчас тебе добудем, славный ты мой!

Уже от ворот конюшни обернулся и крикнул:

— Мистер Джойс, да вы минутку подождите, я сейчас вернусь и расскажу, в городе правда много всякого! Мне сэр так и сказали: приедешь, рассказывай все сразу мистеру Джойсу, пока все помнишь. Я сейчас!!

Джойс усмехнулся, чувствуя себя на редкость глупо — играл тут, понимаешь, в сыщика. Норовил вперед Дэфа расспросить слуг, мол, первым все узнать. А он, гляди-ка, сам распорядился, чтобы Джим ему докладывал… ладно этот Тони — он, уезжая, никаких таких указаний получить не мог, и потому отмалчивался. Джойс почесал в затылке, сбив шляпу почти на глаза — необычное ощущение неприятно ворочалось в душе. Ему сделалось совершенно неожиданно стыдно. Совсем слегка.

Что ж, когда Дэф вернулся, Джойс уже успел обстоятельно поговорить и с Джимми, и с Тони, и с даже неуловимым Гейбом — эти двое, сопровождавшие юную экономку в город, были просто ковбои-работники, а значит, в доме не сидели, но все тот же неугомонный Джимми их живо сыскал и передал хозяйское поручение.

— Вот что я узнал, — прямо за обедом Джойс, деловито уплетая превосходное мясное рагу с тыквой, и принялся излагать новости и соображения. — Ты был прав, об убийстве судачат. Похоронили в народных слухах меня, подозревают почему-то отчасти твоих парней — Гейб тоже подтвердил, что и на него смотрели косо, как и Тони. С мальчишкой Джимом никто особенно не беседовал, только Сэм и тот дед с кобылой, как бишь его… дон Хуан, вот. Дед ворчал и кривился, накидал полыни в телегу и долго ругался по-испански, Джим отказался пересказывать, какими словами, хе-хе.

Дэф ухмыльнулся, но молча кивнул, продолжая жевать и слушать.

— По версии кумушек — я жертва бандитских разборок. По версии завсегдатаев Сэма — неизвестного грабителя, который напал на меня и того типа, Кука, который то ли сам и есть грабитель, то ли успел унести ноги… Про сожженные трупы молчок. Все уверены, что меня где-то закопали.

— Без фантазии народ, — фыркнул Дэф, прожевав кусок свежей лепешки. — Это, впрочем, довольно ожидаемо. Прошлым летом случай был очень похожий, действительно грабители убили и прикопали одного типа, вот народ привычно и пересказывает то, что видел и слышал. Дальше.

— А дальше начинается интересное, но странное. Мэри Хансен, тетка твоей экономки, поведала вот какую новость — на днях она видела в окне странного типа в койотовой или собачьей шкуре. Он заглядывал в окно и… и, собственно, все. Считает, что это грабители, но индейцы. Потому что шкура и руки, как там… в черной краске. Каково?

— Черт, — Дэф бросил ложку и задумчиво сцепил пальцы в замок перед лицом.

— Я бы не стал верить малохольным лавочным сплетням, Дэф, — заметил Джойс. — По крайней мере, безоговорочно.

— Ты прав, но мне все равно это не нравится.

— Мне тоже. Но давай рассудим логически — не факт, что эта самая тетка вообще не выдумала историю на почве…

— На почве уже бродящих в городе слухов, — закончил за него Дэф.

— Вот именно.

— Вот именно, да. А это значит, что?

— Что все те сказки, от которых я сперва так легкомысленно отмахнулся, и правда людям не дают покоя.

— Джойс, а когда людям обычно хочется рассуждать обо всякой мистической дряни, скажи мне? — Дэф, обдумав что-то, снова взялся за еду. — Как вот ты думаешь?

— Когда у них и без того какая-то дрянь в жизни. Нигде в других местах я не слышал столько душераздирающих баек, как среди людей, у которых каждый час может стать последним, поверь.

— Вот и мне так кажется. Только вот… можешь верить, а можешь нет, но запредельного уровня разбоя в наших местах давно нет.

— Пропадающие люди?

— Реже, чем нужно для того, чтобы захотелось сбежать из этих мест.

— Незаразные, но часто приключающиеся болезни? Внезапные смерти вроде как от естественных причин, ночные кошмары, странные тени на улицах, в конце концов? — Джойс ткнул наугад, но, когда произнес вслух свои предположения, сам поразился, как логично и стройно они звучат.

— Черт, Джойс. Ты чертов гений, — Дэф прищурился. — Ведь о таком не говорят первому встречному. Да и соседу не всякому!

— Да уж. Такое не приняло обсуждать с собутыльниками или соседями — только с родней и священником разве что. Кстати, о священнике…

— Не думаю, — отмел предположение Дэф. — Местный падре — фанатичный придурок. Я с ним не имею ни малейшего желания говорить. Тебе он тоже будет пудрить мозги на тему «не убий» и тем, что всякое смущение ума — наказание за грехи, и нужно просто больше молиться.

— Ты уже спрашивал, дай угадаю?

— В самом начале этой истории. Когда так и не понял, это я вижу то, чего нет, или в самом деле что-то происходит. С тех пор у меня в печенках сидит этот самый падре и все, что с ним связано.

— А ты в бога не веришь? — ухмыльнулся Джойс.

— В этого, который в книгах и речах проповедников? Не очень, если честно, — с усмешкой ответил Дэф. — Нашел, о чем спросить.

— Ну надо же во что-то верить, — Джойс откровенно посмеивался, и Дэф это, похоже, прекрасно видел — усмехался уголком рта, но вид делал невозмутимый.

— А я верю. В господина Смита, господина Вессона…

— И господина Прайса, — Джойс не выдержал, заржал, как конь. — Я, собственно, тоже примерно этой веры адепт. Храни небо сухой порох и творения господина Кольта, ага. Во имя сорок пятого калибра, лучшего помощника человека, аминь.

— Ну и какого тогда черта начал? — Дэф улыбнулся, махнул выглянувшей из-за двери Люсии, и та принесла здоровенный кофейник и пирог. С яблоками.

Похоже, здесь привыкли все делать основательно, когда на то есть время. Время, впрочем, было — никакой спешки пока что. То есть, конечно, у того же Джойса все внутри кипело — разобраться, найти, нитка ускользает. Беги, лови, сейчас! Но это был зов сердца, а не разума — он понимал, что, сорвавшись сию секунду, не найдет желанной зацепки. И все равно несколько раз успел подумать — надо бы вернуться в город. У него там проплаченная комната, в которой вещи. И странные тени в окнах!

— Джойс, ты весь вечер будто на муравейнике, — заметил его терзания Дэф. — Я не думаю, что нужно мчаться распугивать горожан сегодня же. Мы вряд ли что-то выясним с ходу, так что давай триумфальное твое возвращение из мира мертвых провернем завтра — а за сегодня хотя бы придумаем план, с какой стороны зайти в этой добыче. Надеюсь, ты понимаешь, что в противном случае…

— Добычей станем мы, — завершил фразу Джойс. — Понимаю.

Он взглянул на подернувшееся ржавчиной заката небо и признал — ну его. В город — завтра.

И остаток вечера они посвятили придумыванию плана — выходило, прямо скажем, негладко.

Слишком мало знаний, слишком зыбко и мутно все — и на почве этого подельники горячились, спорили, несколько раз едва не переругались. На совершенно трезвую голову к тому же думалось со скрипом — и примерно на половине бутылки дело пошло живее. Зато шуму прибавилось, м-да.

В очередной раз в дверь, отпихнув створку бедром, вошла не Люсия с закусками, а почему-то Дженис Хансен.

Со стуком водрузила нагруженный поднос на стол — графин с водой на нем даже не качнулся.

Помахала ладонью, разгоняя табачный дым, и, покачав головой, кротко заметила:

— Господа, постарайтесь все-таки не перестрелять друг друга, хорошо? Это было бы досадно.

— Что? — от неожиданности Джойс чуть не выпустил стакан, по счастью, полупустой. — Простите, мисс…?

— Это было бы досадно, — терпеливо пояснила она, чуть улыбнувшись, и Джойс мигом сообразил: кротость была притворной, и в глазах девушки пляшут чертики — то ли веселые, то ли злые, не разобрать. — Потому что вас просто будет жалко — совсем недавно в наших местах, как же так, нехорошо оно, сами понимаете. А уж вести самой всю эту махину хозяйства, которую здесь скромно величают просто «ранчо», мне в одиночку что-то совсем не хочется! Дедушка еще крепок, но вот о бабушке так не скажешь, а у меня опыта маловато… в общем, ради моего спокойствия, постарайтесь без стрельбы, ага?

И с этим вышла.

Джойс ошалело похлопал глазами, залпом опрокинул остатки виски и только и сказал:

— Однако.

— Ну что? — невозмутимо поинтересовался Дэф.

— Ну и местечко. Я как-то, знаешь ли, чаще видел дам, которые не вмешиваются в мужские разговоры вовсе…

— Ну попробуй, сам ей это скажи, — хмыкнул О’Нил, казалось, вовсе не заботясь о том, что его слуги ведут себя столь фривольно. — Что ей не стоит вмешиваться.

Покосился на закрытую дверь и фыркнул, только и всего.

— А что будет? — ухмыльнулся Джойс.

— Честно? Понятия не имею. Но, думаю, будет занятно!

И бессовестно заржал.

Джойс озадаченно почесал в затылке — вроде бы не было похоже, что Дэф хоть сколько-то значительно захмелел, а чем-то другим такое поведение объяснялось с трудом. Разве что… хм.

Поэтому Джойс только повторил, уже с улыбкой:

— Ну и местечко!

— Вернемся к тому, о чем договорились, опуская твое возмущение по поводу моих методов — нам, как ни крути, нужно будет съездить к людям Рыжей Совы. Твоего Хьюстона они видели, все-таки.

— Ну, что же, тут да, ты прав. Все указывает на то — надо ехать, — согласился Джойс. Снова взглянул на дверь и неожиданно прыснул — ну и девица!

— Хорош гоготать, — Дэф бросил в него яблоком с подноса.

Джойс только пожал плечами — яблоко он поймал и захрустел им. Да уж, компанию ему судьба подсунула престранную, но почему-то ему впервые не хотелось слинять куда подальше от чужого общества, как обычно. Напомнил себе — ты, старик, не раскисай. Настороже будь.

Кисло кивнул самому себе — да, я помню. От этого почему-то сделалось тоскливо, но еще одна порция выпивки заставила заглохнуть эти странные трепыхания в душе.

«Ты здесь по делу, вот и все. Постарайся не подставляться, Джойс, будь добр»

3

— Эй, в смысле — ты сдала мою комнату, старая ведьма? — Джойс успел уже сегодня настолько наспориться до хрипоты с разным людом, что вредная старуха, квартирная хозяйка той комнаты, что он снял по приезду, стала буквально последней каплей.

Дэф лениво подпирал косяк двери, с ухмылкой наблюдая наверняка крайне занимательную сцену — его приятель наседал на ушлую старую тетку. Тетка прослышала вчера о том, будто-де ее постоялец отбыл в мир иной, и, не будь дурой, тут же пристроила комнатку какому-то охламону. Дверной проем был низковат, и Дэфу пришлось поневоле наклонять голову, но сдвинуться куда-либо с порога он почему-то не желал.

А Джойс все ярился, ничуть не заботясь о том, кто и что о нем подумает.

— Я тебе за полную неделю заплатил, или нет? — обманчиво-вкрадчиво поинтересовался он, устав сотрясать воздух.

— Заплатил, — кивала старуха. — Неделя сегодня кончилась, мистер. Не обессудь.

— А комнату ты сдала вчера! — рявкнул он, снова теряя самообладание.

— Так тебя же убили, — старуха вздернула седые кустистые брови.

— Что за глупая старуха… убили, закопали, надпись написали! С кем ты тогда говоришь сейчас?

— Ну, ошибочка вышла. А комнаты нет. Вещи вон твои в кладовке, скажи спасибо, продать не успела.

— Я тебе сейчас скажу спасибо, у-у-у, ведьма, — плюнул в сердцах Джойс.

— Да ну ее к черту, — Дэф отлип от косяка. — Забирай вещи, и пошли отсюда.

Старуха испуганно зыркнула в его сторону, но только сумрачно проворчала снова:

— Извиняйте, мистер…

Джойс погрозил старухе кулаком, сгреб пожитки и, выкатившись на улицу, выругался так зло и грязно, что на него даже оглянулись пара зевак.

— Да плюнь уже на эту крысиную нору, ты чего? — Дэф сорвал белесую травинку с короткой метелкой, сунул ее в рот, прикусив зубами, и усмехнулся.

— У меня денег нет на гостиницу, вот что, — буркнул Джойс. — А дрыхнуть на столе в общем зале у Сэма — я уже слишком стар для таких приключений.

— Тоже мне, старая больная лошадь, — отмахнулся Дэф. — На ранчо тебе что, не живется?

— То есть?

— Я думал, тебе двойное приглашение не понадобится. К тому же к тебе большая часть домашних слуг пригляделась, пугать своей мрачной мордой ты там никого не будешь.

— Морда у меня не мрачная, а злая.

— Я же сказал — плюнь на квартиру, старуху и вообще все, что с этой норой связано.

— Ладно. Тем более что все равно в дорогу скоро.

— Вот именно.

Джойс, впрочем, и не предполагал, как его возвращение из мира мертвых всколыхнет городишко. Вопросами его успели замучить и в лавке, куда он завернул за табаком, и у оружейника — пороховницу все-таки старуха или стянула, или продала, но возвращаться и трясти ее не было ни сил, ни желания.

Джойс мрачно отшучивался на все расспросы — грабитель был так пьян, говорил он, что не попал в него и с трех шагов, а потом получил доброго тумака и передумал грабить. Цедил сквозь зубы: на меня нужна зверюга побольше, чем доходяга с ржавым «галантом». Том Кук? Да вы смеетесь, что ли — какой такой Кук, я вообще его имени не знал. Кук, я слышал, какой-то в ваших местах пропал в том году к тому же. Вы что, думаете, меня так легко провести? Ну-ну. И прочее в таком духе. Впрочем, расспросы закончились сразу, как они с Дэфом зашли к Сэму.

Народ, толкающийся в кабаке, обменялся многозначительными взглядами — Джойс буквально чувствовал, как у некоторых типов из собравшихся в мыслях растет ценник на его, Джойса, голову, если ее кто-то решит заказать. Эти взгляды — точнее, чувство от них — были ему слишком хорошо знакомы.

— Что пить будете, господа? — Сэм невозмутимо приветствовал новых посетителей кивком.

— Что-нибудь поприличнее, а не как всегда в твоей забегаловке, — хмыкнул Дэф, и Сэм спокойно кивнул, отставив в сторону мутный стакан, который он без особого энтузиазма тер тряпкой.

Стаканы тут же нашлись нормально отмытые, и выпивка тоже не настолько ужасная, как в предыдущие разы — Джойс только головой покачал. Длинный Сэм тот еще пройдоха, оказывается. Впрочем, а чего он ждал — любой владелец кабака прирожденный жулик, без этого никак.

— Сэм, Тревор сегодня появится? — поинтересовался О'Нил.

— Да, сэр, должен, — кивнул бармен.

Столик в углу, тот самый, что облюбовал О'Нил в первую их встречу, был занят, но притулившийся там тип в енотовой шапке мазнул взглядом по идущим в его сторону людям и слинял сам, без напоминания.

— Через пол-часа сюда должен наведаться сэмов кузен, торговец — возит Рыжей Сове и его людям всякий скарб. Перекинемся с ним парой слов еще, — пояснил Дэф. — Можешь пока наслаждаться тем, как скрипят мозги у здешней публики.

— Я уже вижу. Пока что, правда, больше слышу, как в головах некоторых шелестят воображаемые доллары и растет цена моей головы. Гипотетическая.

— Ты же вроде бы не в розыске?

— Со стороны федералов — нет, не в розыске. Но как знать, насколько далеко тянутся ручонки людей, которые предпочли бы видеть меня не особенно живым и уж точно ни разу не здоровым, — Джойс закинул ноги на край стола. — Таких парочку я за спиной оставил.

— Это ты зря. Если и оставлять — то мертвыми.

— Ну, так вышло. Не скажу, что считаю, будто ты не прав.

— Касательно шелестения воображаемой награды — не думаю, что кто-то рискнет, — Дэф чуть нахмурился. — Не здесь, во всяком случае.

— Потому что у меня приятная и полезная компания?

— Отчасти. А в основном потому, что ты уже одного такого охотничка, по общему выводу — он вот-вот последует, поверь — отправил на тот свет, даже не поморщившись. Так что в городе — нет. Разве что когда соберешься уезжать…

— Ну спасибо!

— Для тебя это новость?

— Нет.

— Ну и то-то же.

Дэф собирался что-то еще сказать, но на улице сделалось как-то неожиданно шумно — Джойс навострил уши и разобрал: всадники прибыли. Топот копыт, голоса, звон шпор… занятно.

— Кстати о федералах, — минутой спустя дверь распахнулась, и Джойс качнул стаканом в сторону вошедших.

Дэф тихо чертыхнулся.

Вошедших было четверо — три офицера и капрал. Кажется, еще двое остались на улице, с лошадьми. Вот, значит, какие всадники это были.

Подняв стакан на уровень глаз и делая вид, что рассматривает маслянистые «ножки» на стекле, Джойс цепко оглядел вошедших. Синяя форма — новенькая, с иголочки, лишь слегка подернута пылью. Тончайший налет песчаной пудры и на начищенных лаковых сапогах, зато пуговицы и пряжки сверкают, точно зеркальные.

— Тьфу ты, какие птицы. Красавчики, скажи же? Блестящие, новенькие, чистенькие… ну почти, вон, как раз перышки чистят, — еле слышно проговорил Джойс, наблюдая, как один из офицеров — нашивка первого лейтенанта на рукаве — отряхивает фуражку. Военный лениво мазнул взглядом по кабаку, Джойс чуть приопустил веки, чтоб не лезть в глаза раньше времени.

— Приперлись, — выдержав паузу, добавил он.

Дэф молча кивнул.

— Аж противно, — закончил Джойс, снимая ноги со стола.

— Я — капитан Адам Джонстон, — начал громко старший из вояк.

Джойс пригляделся — седые виски, лихо подкрученные усы, лицо сухое, узкое, как у вяленой рыбины. Только, в отличие от рыбины, не унылое, а суровое и даже, тьфу ты, какое-то одухотворенное. Подобные типы навевали на Джойса смертельную тоску — служака, истово верящий в великие идеи, и сомневаться не приходится. Равенство, свобода, что там еще? Ах да, порядок и закон. Конечно, как же.

Джонстон говорил громко, да и голос у него был хорошо поставленный:

— Наш отряд отправлен из форта Три Звезды выяснить, куда пропадают люди на дороге между городком и центральным трактом. Кроме того, есть сведения, что пропажи случаются и в индейских землях. Но самой главной — и основной задачей все же будет, по возможности, отыскать и поймать Рамиро Санчеза и его людей. Поэтому, горожане и владельцы окрестных земель, и все, кто хоть что-то знает и может помочь нам в этих делах — подходите к ратуше в полдень! Наш отряд с радостью примет содействие добровольцев и любую посильную помощь — какой бы она ни была. Информация, что поможет в поисках, также чрезвычайно важна, не забывайте.

— Этого только не хватало, — шепотом произнес Дэф, и Джойс согласно качнул головой.

Люди им! Дармоеды синеформенные — впрочем, про себя Джойс ругался и похуже, но слушать капитана не перестал. И чем дальше, тем больше понимал — Джонстону и его начальству, как там его бишь, майору Кэмпбеллу, что остался греть задницу в форте, как раз куда как больше интересен Санчез и его банда, а люди… что люди. «Никому эти пропадающие не интересны, кроме… кроме, выходит, нас» — Джойс убедился в этом уже на середине пламенной речи.

Даже про вознаграждение за помощь в поимке Санчеза почти не слушал — вон пусть эти, кто подсчитывал долларовый эквивалент головы самого Джойса, и вписываются в такие дела.

Джойс так увлекся разглядыванием исподтишка нарядных федералов, да своими измышлениями на тему, что не заметил, что за ерунда творится с его спутником. О’Нил же уставился в собственный стакан и стиснул зубы так, точно услышал из уст лихого капитана какое-то личное оскорбление.

Впрочем — Джойс не сомневался — у его приятеля наверняка тоже есть за пазухой не один камень в адрес синеформенных, как и у него самого. Так что даже не удивился, заметив это. Только чуть тронул за локоть — мол, сделай лицо попроще, к нам идут.

А и в самом деле шли — Джонстон принялся донимать бармена, а своих ребят отравил расспрашивать посетителей. Как там он их представил?

— Второй лейтенант Артур Дюпурер. Будьте добры, расскажите — знаете ли вы, господа, что-либо о пропадающих торговцах и старателях? — самый младший из синеформенных нарисовался рядом с их столиком, двое других, этот, как его, капрал Уилсон и первый лейтенант Пэйсли — разбрелись по другим завсегдатаям.

Джойс смерил юного офицера взглядом — мальчишке было едва ли больше двадцати лет, он был подтянут, аккуратно причесан, хорошо выбрит и вид имел одновременно наивный и молодцеватый.

— А вы уверены, офицер, что пропадают только торговцы и старатели? — чуть хрипловато поинтересовался Дэф. — А простой народ? Лавочники там всякие, забулдыги… Вам они неинтересны?

— Интересно вообще все, что вы можете знать.

— Хм. Знаете, мне нечем особенно вас порадовать. Больше, чем расскажет Сэм или любой из сидящих здесь, я и не знаю. Да, говорят о пропажах. Только насколько эта напасть так уж велика именно в наших краях — если сравнивать с другими? Везде такое случается. Банды разного жулья до сих пор гуляют, где вздумается.

— Верно, но… а представьтесь, господа, — вдруг нашелся этот Дюпурер.

— Дэф О’Нил. У меня ранчо неподалеку — и у нас как раз все спокойно. Только койоты донимают, — Дэф хмыкнул, так достоверно изобразив скучающего ковбоя, просто зашедшего опрокинуть стаканчик по случаю заезда в город, что вояка даже, кажется, повелся. Ну, почти.

— Койоты?

— Койоты. Кур таскают, негодяи.

— Хм. И правда, напасть, но, увы, не по нашей части, — нашелся паренек. И следом дотошно уточнил: — А вы, сэр…?

Джойс его тут же горячо возненавидел — вот пристал, колючка! Однако ответил спокойно и так же лениво, как и О’Нил:

— Джойс. Уильям Джойс. Здесь я проездом.

— Гостит у меня, — подсказал Дэф, скучающе поболтав остатками выпивки в стакане.

— Так что, ничего, совсем ничего? О Санчезе не слышали?

— Слышали, но давно. И поверьте, офицер, если бы я хоть примерно знал, где этого подонка носит, я бы вам непременно это сказал, — Дэф сказал это так искренне, что Джойс тут же сделал на будущее пометку — Санчез, выходит, его подельнику и в самом деле поперек глотки. Надо запомнить.

— А я, как не местный, так и вовсе ничем вас не обрадую. Впервые слышу это имя.

— А вы, мистер Джойс, случайно не служили в округе….

— Нет, — отрезал Джойс. — Определенно нет.

— А может, он просто охотник за головами? — за спиной младшего офицера возник тот, что отряхивал фуражку по приезду — Пэйсли.

— Боже упаси, — протянул Джойс, прикладываясь к стакану. От души глотнул, скосив глаза в сторону Пэйсли — мол, чего тебе нужно, добрый человек?

— И не рэйнджер?

— Еще чего!

Пэйсли покачался с каблука на носок и обратно, сверля взглядом обоих — и Джойса, и О’Нила.

Джойс уронил правую ладонь на стол, и Дэф мимолетно покосился на него — кажется, это заметил только сам Джойс.

Пэйсли, не придумав больше каверзного вопроса, подкрутил ус и с улыбкой обратился к сослуживцу:

— Что, негусто?

— Так точно, — развел руками Дюпурер. — Может, все-таки господа еще что-то вспомнят?

— Не думаю, — Дэф пожал плечами. — Я бы не стал скрывать, знай я больше. А сплетни слушать, это, извините, не в моих привычках.

— Да отстань от них, — поскучнел Пэйсли. — Они ирландцы!

Хлопнул Дюпурера по плечу и развернулся к стойке, направившись к капитану. Поравнялся с ним, что-то сказал.

— Что-что, офицер, простите, я не расслышал? — в спину ему бросил Джойс. Ладонь сползла под куртку, и Дэф, прекрасно это увидевший, пнул его под столом — мол, ты что творишь, мать твою?

— Ничего, — шепотом отозвался Джойс и громче уже добавил:

— Кажется, господин первый лейтенант что-то еще хотел уточнить?

— Нет, совершенно ничего, вам показалось, — осклабился Пэйсли, поймав хмурый взгляд капитана.

Дюпурер извиняющимся жестом развел руками и, пожелав доброго дня, испарился вслед за старшими офицерами. А там и капрал пропал за дверью.

— Уилл, ты в своем уме?

— Более чем, просто терпеть не могу, когда оскорбляют людей просто потому, что могут, и им за это ничего не будет.

— Идиот. Это не оскорбление, это факт.

Джойс смерил приятеля взглядом и заметил точно так же расслаблено опущенную ладонь — у бедра, рядом с рукоятью вессона.

— Тьфу ты, черт… ирландский, — буркнул Джойс.

— Сам такой, — последовал ответ.

— Я не о тебе, а о ситуации, — огрызнулся Джойс, потом покачал головой и вздохнул:

— Когда-нибудь меня мои дурные привычки доведут до могилы.

— Так не потакай им столь явно. Однако же попали мы… придется убираться под носом у этих красавчиков, и стараться не попадаться на глаза. Иначе они нам всю поисковую кампанию подпортят.

— Да уж. Не скажем же мы им про этих шкуродеров — за кого нас примут в таком разе?

— Это да. Что ж, планы меняются — Тревор нам тогда и не нужен. Я хотел, чтоб он предупредил Рыжую Сову, что мы приедем, но обойдемся без таких тонкостей. Поедем завтра утром — пока вояки шляются по городу в поисках улик и зацепок. А сейчас — дождемся, как мундиры отъедут, и возвращаемся. Принесло же на нашу голову…

— Идет.

Следующее утро они встретили в дороге.

Пыль клубилась позади всадников — наверняка с любого пригорка как на ладони, только ничего с этим не поделаешь. Солнце нещадно припекало, но Джойс с надеждой поглядывал на облака, лениво ползущие по небу — белые клочья ваты. Пышные, густые — только вот все никак не желающие заслонить солнце. Ладно, авось к полудню, к самому пеклу, все-таки доползут…

— Эй, так скажи все-таки, что ты хотел от того вояки, Пэйсли, или как там его? Неужели правда собирался стрелять в федералов? — поинтересовался Дэф, чуть придержав коня.

Норовистый Хейз постоянно стремился напомнить игреневому жеребчику Джойса, кто тут главный, и шел на пол-корпуса впереди, если хозяин не осаживал его.

Игреневый Спарки, впрочем, был не джойсов — коня у него свистнули в предыдущем городке, и до Рэд-Крик он добрался с дилижансом. Поэтому Джойс подозревал — на самом деле противостояние Спарки и Хейза имеет давние корни. Впрочем, несмотря на это все, оба жеребца отлично слушались седоков, да и шли бойко.

— Нет, в федералов стрелять я не собирался. А хотел я только чтобы этот тип извинился — он ведь хотел, чтобы его слова звучали как оскорбление. Терпеть не могу таких, как он.

— А зачем за пушку схватился?

— По привычке, — хмыкнул Джойс. — Ты хочешь, чтобы я назвал себя идиотом самостоятельно?

Дэф отмахнулся — мол, больно надо.

— Может, кстати, Пэйсли и ждал, что ты или я полезем в бутылку, — задумчиво изрек Дэф. — Тогда у него был бы повод расспросить нас с большим тщанием.

— Ты слишком хорошего мнения о его уме. Это если бы капитан так сделал — еще можно было бы подумать.

— Количество ума измеряется званием, что ли? — насмешливо уточнил Дэф.

— У федералов — как правило, — хохотнул Джойс. — Хотя тот младший паренек ох и въедливый попался! Далеко пойдет.

— Тебе видней.

— Эй!

Дэф ухмыльнулся и чуть тронул поводьями.

Хейз, точно ожидавший позволения разгуляться во всю силу, рванул с места. Поганец серый. Понаблюдав за ним, Джойс пришел к выводу, что любой конокрад жестоко пожалел бы, вздумай он свистнуть этого дьявола в лошадиной шкуре.

— Ничего, Спарки, мы тоже не лыком шиты, — похлопал Джойс коня по шее, потом качнул шпорами: — Догоняй!

Мелькали холмы, каменистая дорога змеилась меж них, уводя все дальше — к реке, на которой и поселились индейцы.

— За сутки мы, разумеется, не успеем. Навахо не слишком жалуют соседей, ты, верно, знаешь.

— Придется ночевать в холмах?

— Именно.

— Место для ночевки лучше найти до заката, — высказал предложение Джойс, и спутник его только кивнул: ни для кого не секрет, как быстро темнеет в холмах посреди прерии, стоит только солнцу коснуться горизонта. Оглянуться не успеешь — и небо уже как уголь, а темноту хоть по кружкам разливай. Особенно осенью, как сейчас.

Да и холодно уже по ночам — так что костер придется жечь до утра.

— Ночевать будет занятно здесь, — мрачно пошутил Джойс, объехав по широкому кругу выбранное место ночевки, пока Дэф занимался костром. — Я тут как лис, каждую нору и каждый холм носом извозил, и все равно могу сказать только одно: по этим кустам к нам подобраться сможет любая дрянь.

— А без кустов мы как на ладони, — ответил Дэф, впрочем, как бы не в десятый раз уже, и Джойс снова кисло кивнул: О'Нил был прав.

— И потом, дрянь, чтобы напасть, будет подкрадываться, при чем как можно ближе, — Дэф многозначительно постучал пальцами по рукояти своего «Прайса». — А люди прекрасно обойдутся и без этого, если у них есть пара винтовок.

— Вообще-то под «дрянью» я в первую очередь и имел в виду людей, — проворчал Джойс. — Но ладно, соглашусь. Все-таки на открытом месте и правда неуютно.

Пришлось обустраиваться пусть под небольшим, но укрытием чахлых деревцев. Ну хоть в сухих ветках для костра не было недостатка — не ленись только, подкладывай.

Костер горел ярко, лошади сонно похрапывали и фыркали, скромный ужин всухомятку после целого дня в седле показался натурально божьим даром. И, не смотря на всю свою настороженность, Джойс все-таки уснул — не снимая ладони с кольта, впрочем: сунул под голову по привычке, натянул одеяло до самого носа и провалился в дрему.

Только вот сон долгим не был — конь цокнул подковой о камень, опуская поджатую было ногу, и Джойс моментально проснулся. Поднял голову, озираясь — заметил, что его напарник тоже не спит — медленно-медленно тащит из кобуры вессон, почему-то пока не открывая глаз.

— Слышал? — шепотом поинтересовался Джойс.

— Тш-ш-ш, — откликнулся Дэф. — Как раз слушаю.

Повернул голову, приоткрыл один глаз, подобрался, перетекая из полулежачего положения в удобную для стрельбы позу. Секунда — вскинул револьвер, выстрел!

В кустах раздался негромкий скулеж и быстрый шорох.

— Кто там был?

— Не знаю. Бабушка говорила — выстрели, перезаряди и выстрели еще раз, — Дэф щелкнул курком, — а потом спрашивай, кто там! По-моему, просто койот. Или вообще земляная собачка.

— Суслики не скулят.

— Тогда койот. Если не вернется — точно он. А если вернется… — Дэф вынул из кобуры «прайс», положил рядом с собой. — Ночка будет веселая.

Как в воду глядел, а.

— Как я ненавижу этих тварей, кем бы они ни были! Койоты, волки, шкуродеры, да хоть сурки-переростки! — зевая, заявил Джойс где-то через пару часов, снова вскидываясь от въедливого шороха. — Сколько же можно, я спать хочу!

— Им, видимо, тоже на голодный желудок не спится, — хмыкнул Дэф. — Мы поужинали, а они — нет.

Кажется, он уже окончательно махнул рукой на возможность заснуть и сидел спиной к костру, выглядывая что-то в темноте.

Тихо ругаясь под нос, Джойс перебрался к огню, заняв точно такую же позицию в зеркальном отражении — если его товарищ оглядывал кусты по правую строну, он сам повернулся влево.

— Не они. Он. Тварь, по-моему, одна, — еще через полчаса пришел к выводу Джойс.

— Видел?

— Видел, ага. Серая зверюга такая, то ли волк, то ли койот. Уши торчком, горбится и крадется. Ага! — Джойс вскинул револьвер, выстрелил. — Вот и узнаем сейчас, кому там неймется! Я попал.

— По-моему, нет, — быстрый шорох удирающего зверя услышали оба.

— Я попал. Клянусь, — медленно проговорил Джойс.

Дэф замысловато выругался. Со щелчком переломив рамку «прайса», проверил, все ли гнезда в барабане заряжены, и пихнул Джойса в бок:

— Можешь тогда убрать кольт. Твои пули ему — только почесаться.

— Это шкуродер, да?

— Да. Больно крупный для койота… и слишком горбатый для волка. А еще заметил одну милую странность?

— Какую?

— У него глаза не светятся.

— Чего?

— У зверя обычно в темноте глаза блестят. У этого — нет.

— У Кука блестели, — с сомнением произнес Джойс, припоминая. — А он был…

— Кук прикидывался человеком, Уилл. А этот прикидывается зверем. В сказках, что рассказывают навахо, обычно это единственный способ отличить шкуродера. Когда он выглядит, как человек, у него звериные глаза, сияют в темноте. А когда зверь — то человеческие.

Кольта, впрочем, Джойс не убрал. Правда, больше зверь — или колдун в зверином облике, кто они уж там есть — не приходил. Или все-таки он ошиблись, и это был простой степной хищник? Уполз, раненый, и больше не появился.

Успокаивая себя такими мыслями, Джойс клевал носом, а потом, привалившись спиной к товарищу, и вовсе снова начал задремывать, не выпуская револьвера. Проснулся от особенно громкого шороха, вскинулся, выстрелил наугад, даже не надеясь попасть — хотя бы просто спугнуть, чтобы было время…

Время для чего, он так и не додумал — из темноты донесся испуганный возглас и довольно дружелюбное, хоть и торопливое:

— Господа, не стреляйте. Я не враг.

Темнота разродилась похрустыванием каменной крошки под ногами — четыре из них были подкованы, а еще две — обуты в сапоги.

— Черт бы вас пробрал, Дюпурер! — изумленно воскликнул Джойс, рассмотрев вступившего в круг света человека, почему-то с непокрытой головой.

— Вот это гости, — присвистнул и Дэф, замирая с поднятым револьвером.

— Простите, я…

— А если бы я вас пристрелил, а? — вкрадчиво поинтересовался О'Нил, опуская руку с пистолетом: лишь каким-то чудом Джойс пальнул раньше, и Дэф успел услышать человеческий голос, а потом и рассмотреть — у темной высокой тени нет горящих глаз-точек, а значит, тратить заряд «Прайса» на него не стоит.

— Это было бы неприятно, — довольно иронично отозвался офицер. — Впрочем, моей фуражке и так не поздоровилось — надеюсь, что лошадь ее не затопчет в темноте вдобавок!

— Ну и ночка. За каким чертом вы за нами следили?

— Так вышло, я не следил, просто, ну, просто заметил всадников, едущих в ту же сторону, куда и я, решил догнать и поинтересоваться…

— И ради этого гнали пол-ночи, прекрасно, я охотно верю, — Дэф усмехнулся. — Садитесь уже к костру, лейтенант. Имейте в виду — место тут нехорошее. Увидите в кустах тень размером с волка, стреляйте, не думайте.

— А куда вы это ехали, позвольте узнать? — ворчливо уточнил Джойс. — Что нам так неожиданно по пути оказалось? И где все ваши товарищи?

— К индейцам. Капитан Джонстон позволил мне отдельно расспросить и их тоже, сам капитан с отрядом и кое-кем из местных отправились в другую сторону, туда, по тракту, — он махнул рукой, поясняя, куда.

— К индейцам? Это вы зря. Они вам ничего не скажут, — покачал головой О'Нил.

— А вам?

— А я с вами не собираюсь вести дел, — зевнул Дэф. — Тем более помогать. После того, как лет шесть назад вы — ваши люди, из форта — упустили этого самого Санчеза и всю его шайку буквально из-под носа, я с вами вообще ни о чем говорить не желаю.

— Я-то тут при чем? — будто бы обиделся Дюпурер. — Я вообще первый год в форте!

— Оно и видно. Сторожи давай, — неожиданно зло заявил Джойс. — Отсыпь ему пару зарядов, годных от нашего гостя, и ложись спать, Дэф. Раз уж он приперся — пусть сторожит!

— У меня винчестер, — заметил Дюпурер. — Если у вас найдутся под сорок четвертый…

— Да что ж все не слава богу, — прорычал Джойс, поднимаясь на ноги.

Отвязал от седла «Энфилд», захваченную О'Нилом только из соображения взаимозаменяемости боеприпасов. Зарядил теми, что протянул ему Дэф, вручил лейтенанту:

— Держи. И не спрашивай, почему требуются какие-то особые патроны.

— Ну и почему же? — немедленно пренебрег пожеланием лейтенант.

— Это долгая история, — покачал головой Дэф. — Утром поговорим.

4

Конечно, лейтенант заснул — утром Джойс застал его сидящим с винтовкой в обнимку, но с крепко закрытыми глазами.

Проснулся он, впрочем, моментально:

— Между прочим, я заснул всего полчаса назад, — заявил он.

— Как ни странно, а он почти не врет, — заметил Дэф. — Дрых, но урывками.

Дюпурер поморщился с досадой, однако же промолчал. Вместо препирательств поинтересовался:

— Что такое было ночью, что потребовалось чуть ли не боевой пост учреждать, да с какими-то таинственными, особыми боеприпасами? Что за тень такая — размером с волка?

— Он не поверит, — Джойс кивнул на лейтенанта. — Что мы ему скажем-то?

— Пусть не верит. Раз собрался к индейцам, и не такое услышит, — Дэф потянулся, плеснул из фляги себе в лицо свежей водой и встряхнулся, как пес. — Ночка препоганая вышла, однако.

— Так все-таки? — Дюпурер не выглядел ни глупо, ни растерянно, как ни странно. Чуть улыбался, закономерно недоумевая, но на мальчишку, которого разыгрывают взрослые дядьки, ничуть не походил. — Я бы хотел немного больше информации.

— Ну что ж. У меня есть чрезвычайно веские подозрения, что ночью вокруг нашей стоянки расхаживал оборотень.

— Оборотень?

— Он самый.

— Но их же не бывает!

— Я тоже так думал сперва, — пожал плечами Джойс. — И, между прочим, если ты, лейтенант, не веришь в них, то разворачивайся и поезжай обратно: индейцы точно так же не разделят твоего скепсиса.

— Пожалуй, я все-таки продолжу свою дорогу. Нам по пути, господа, — Дюпурер подобрал фуражку, похлопал ею об рукав и надел. Дыра от пули вроде бы была с краю, и вид головного убора портила не особенно.

Джойс и Дэф обменялись совершенно одинаковыми взглядами, в которых читалось только одно — вот же привязался, молокосос.

Артур проигнорировал этот факт — он вообще как-то на диво спокойно отнесся к тому, что его не хотят видеть в спутниках, словно это было несущественно. Молча собрался, вручил Джойсу «Энфилд», заседлал своего гнедого, и, пока Джойс паковал винтовку в остальной арсенал, лишь иронично присвистнул:

— А вы неплохо снарядились, господа.

Джойс даже голову не повернул — больно надо.

Костер не прогрел до конца — его надо было только чуть поворошить и подкинуть сухих веток, и можно приткнуть с боку закопченный ковшик, сварить кофе и наконец попробовать проснуться окончательно. Да и поджарить солонины, нанизав ломтики на нож, и есть ее, горячую, прямо так, с ножа — все лучше, чем двигаться в путь на голодный желудок.

— Кофе сбегает, — буркнул Джойс, покосившись на костер.

— Так лови, — хмыкнул Дэф, вытаскивая ковшик за длинную рукоять из горячей золы. Потом, поделив содержимое ковшика на две кружки, заметил:

— А на вас, лейтенант, кофе не предвидится. Мы не ждали попутчиков.

Дюпурер усмехнулся, жуя бледную армейскую галету:

— Я озаботился собрать с собой немного припасов, и не стану обузой в дороге. Но мы могли бы объединить наши, так скажем, запасы, и встретить это утро чуть менее мрачно.

— Кофе не дам, — буркнул Джойс. — Я без него с большой вероятностью откушу кому-нибудь голову.

— Ну и шутки у вас, мистер Джойс, — покачал головой Дюпурер. — У меня тут есть на случай непредвиденных ситуаций, исключительно, так скажем, в лечебных целях…

С этими словами он поднялся, порылся в своих вещах и продемонстрировал миниатюрную бутылку темного стекла.

— Бренди! — объявил он. — Думаю, как раз как средство, помогающее перестать ненавидеть это утро, сие лекарство сработает.

— Вероятно, вы правы, — Джойс слегка подобрел. — Только кофе нужно ставить варить еще раз.

— Я послежу, — заверил лейтенант.

— Занимайтесь, — Дэф бросил вояке мешочек с кофе. — В самом деле, мы ж не звери, оставить человека после такой гадкой ночи без кофе. Есть будете?

— Нет, благодарю… мне по утрам ничего, кроме галет и кофе, в горло не лезет, — развел руками Дюпурер. — Казалось бы, я их ненавидеть должен, эти галеты, но…

— Не лезет, говорите? Эх, молодежь… — хмыкнул Джойс. — Все-таки зря вы затеяли эту погоню, лейтенант. За бренди спасибо, но все равно — вам своя дорога, нам — своя.

— Разумеется, — серьезно кивнул Дюпурер. — Мне — туда.

И показал рукой в ту же сторону, куда ехали и они.

— М-да, — мрачно отозвался Джойс, но ругаться с человеком, который поделился выпивкой, было не с руки. Чтобы ругаться, надо было не брать угощение, но что сделано — то делано.

Позавтракав, они выехали — Дэф и Джойс подчеркнуто сноровисто заседлали лошадей и двинулись прочь, оставив лейтенанта допивать кофе и тушить костер.

Впрочем, он живо их нагнал. Ехать в тишине лейтенант, кажется, не собирался, и это особенно раздражало.

— И все-таки, позвольте полюбопытствовать, для чего везти с собой целую укладку самого разнообразного оружия? Так обычно разъезжают охотники за головами — однако же вы оба, господа, начисто отрицаете факт занятия этим ремеслом.

— И заметьте, лейтенант, и я, и мой друг кристально честны с вам в этом, — отозвался Дэф. — Были бы мы ими, уехали бы с вашим капитаном, верно?

— Верно. Только вот…

— Никаких «только», — покачал поднятым пальцем Дэф. — Напоминаю: мы вас с собой не звали.

Артур Дюпурер, второй лейтенант армии, только поправил фуражку и ничего не ответил — как ехал чуть сбоку от них, так и продолжил ехать дальше. Зато хоть замолк на какое-то время.

— Слушай, Дэф, он ведь не отстанет, — через пару часов Джойс выразительно покосился на незваного спутника.

— Его проблемы, — откликнулся тот.

— Между прочим, он тут и все слышит, — заметил Дюпурер. — И кстати, я имею право задавать вопросы.

— Ну и что же вы надумали, лейтенант?

— Что здесь творится?

— Это хороший вопрос, в отличие от предыдущих, — одобрил Дэф. — Лучше бы вам, юноша, этого не знать.

Лейтенант досадливо скрежетнул зубами — и Джойс едва ли не рассмеялся: Дэф, кажется, удачно поддел мальчишку. Хотя не так уж их разница в возрасте и велика, если считать только годами.

— Ну а если честно? — Дюпурер все-таки не отступал.

— Если честно — понятия не имею. Но не отказался бы разобраться, — Дэф чуть пожал плечами, оглянулся и оценивающе оглядел молодого офицера.

— Ладно, тогда следующий вопрос: от кого были те патроны в «Энфилде», да и заодно сам «Энфилд» с кучей винтовок вон в той оружейной сумке?

— Эту дрянь народ называет шкуродерами.

— Но они же…

— Мы слышали, ага, выдумка. Только меня такая выдумка чуть не прикончила, — сплюнул Джойс. — Послушай, лейтенант, действительно разворачивайся и езжай обратно, лови своих бандитов, грабителей и контрабандистов, а в эту муть не суй нос, целее будешь.

— Меня зовут Артур, — молодой офицер был не так-то прост. — И, господа, нравится вам это или нет, но наши дороги соединились и ведут в одно и то же место. Поэтому хватит меня спроваживать. Давайте так — честность за честность. Я уверен, что командование, старшие офицеры то есть, что-то упускают. Какую-то мелочь, буквально штришок — и поэтому у нас ничего не получилось с облавой на Санчеза пару месяцев назад…

Дэф присвистнул, услышав это, и Артур продолжил:

— Да, именно. Если это не первый раз…

— Не первый, — тихо и зло процедил О’Нил.

— То тогда тем более нельзя больше бегать по кругу. Над нами же смеяться будут!

— Я подумал, что индейский народ должен хорошо знать местность, да и тех, кто по этой земле ездит — лучше нас, во всяком случае. И лучше горожан. Когда я заметил вас в баре, господа, мы мне показались людьми, которые что-то да знают, уж простите. Но вы так старательно отнекивались, что я еще больше укрепился в своей уверенности — что-то знаете. Так вот, я не думал с самого начала за вами гоняться, конечно, но, когда выехал поутру из города и вдалеке заметил всадников, то решил проследить. И в результате встретил вас. Не иначе, перст судьбы в этом!

— Сказал бы я, какой это перст, — буркнул Джойс.

— Только вот в оборотней я не верю, все-таки. Уж простите, — добавил Артур, чуть помолчав.

— Ну, это дела не меняет. Верить или нет в смерть — дело вольное. Только она приходит, не спрашивая, — мрачно изрек Дэф.

— Но…

— Спросишь у навахо, когда приедем, — предложил О’Нил. — И посмотришь, как он не захотят тебе отвечать.

— Но вы-то сами надеетесь что-то у них узнать!

— Да.

— Господа, я настоятельно прошу — давайте все-таки объединим усилия.

— Ответьте на один вопрос, Артур — зачем вам это?

— Это мой долг, — недоуменно отозвался он.

Джойс скривился: в разговор он не лез, предоставил Дэфу разбираться с назойливым мальчишкой, но сдержаться тут не сумел:

— Ах, до-олг?

— Да. Защищать людей. Это плохо? Я хочу, чтобы люди перестали пропадать. А вы?

— Удивительно, но я бы тоже хотел, чтобы люди перестали пропадать. Совпадение ли?

— Я понял, в чем дело — ну, ваше это отношение, — помолчав, заметил Артур. — Вы считаете, что у меня вместо головы — армейские правила и порядки. Так вот, мое желание совершенно искреннее. Если угодно, я делаю все это не потому, что так написано в уставе! А потому что гибнут люди. Мне их жаль, вот что. Так не должно быть. А что вас-то самих гонит, и почему вы этим занялись?

— Потому что эта земля — мой дом, — отрезал Дэф. — Вот почему.

Лейтенант ничего не ответил. Помолчав минут десять, все же поинтересовался:

— Так мы договорились о сотрудничестве?

— Возможно, — ответил Дэф. — В общем-то, еще один стрелок лишним не будет, как думаешь, Джойс?

— Черт с ним, — сдался тот. — По-моему, бесполезно пытаться его спровадить.

— По-моему, тоже. Хоть польза какая будет.

— Вот и отлично, — невозмутимо подытожил лейтенант. — Кстати, я вижу речную долину. Навахо живут там, как мне сказали?

— Да, к середине дня как раз доедем. Дай небо, еще до самого пекла, — ответил Дэф, поправляя шляпу. — А к ночи гроза будет. Вот ее точно я бы хотел встретить под крышей, а не в поле.

Ветер гнал клубы пыли и снова издевательски не трогал облака, гнездящиеся в раскаленной синеве неба. Джойс оценивающе поглядел вверх и согласился с товарищем — в таких высоких пенистых облаках дождь вызревает долго, и, когда обрушивается, хлещет, как из ведра.

Ветер принес пронзительный орлиный крик с неба, и где-то в прерии ему отозвались койоты. Джойс поежился — почему-то показалось, что на него смотрят из-за кустов. Он огляделся. Но никого, разумеется, не заметил, да и О’Нил вроде бы не проявлял никакого беспокойства. Показалось? Да, скорее всего.

Нервы ни к черту, про себя вздохнул Джойс.

Доехали они без приключений, впрочем.

Навахо обосновались в долине, где река давала достаточно влаги — и там зеленели деревья, ветер сделался из горячего, сухого и пахнущего пылью свежим, ну, и после тишины пустой безлюдной дороги мир снова наполнился звуками близкого жилья.

Ощущение взгляда в спину еще какое-то время поизводило Джойса, но быстро растворилось под взглядами совершенно настоящими, а не воображаемыми: — индейцы, особенно молодежь, народ любопытный.

Незамеченными им ехать пришлось недолго — и трети мили не продвинулись под древесными кронами, как на тропу вынырнула пара молодчиков на конях и с винтовками. Они не слишком любезно поинтересовались, что за гости нагрянули, настороженно поглядывая на синюю форму одного из путников, но, опознав-таки среди гостей О‘Нила, вдруг совершенно спокойно согласились проводить к Рыжей Сове, вождю.

— У нас нынче сезон гостей, — чуть коверкая английскую речь, проговорил тот из дозорных, то выглядел помладше. — Старший рода говорил — будут еще. Мудрый! Вот вы приехали.

— Что за гости прибыли раньше нас? — полюбопытствовал Дэф.

Индеец не ответил — лишь повел плечом, как бы говоря: сами увидите. Махнул рукой — езжайте за нами.

— Артур, сделай одолжение, не крути головой, как сычик, — негромко заметил Дэф. — Навахо, как и все индейцы, любознательный народ, но ответного интереса не любят.

Замечание было дельное — Джойс и сам с трудом сдерживался от желания как следует осмотреться, особенно под десятками въедливых взглядов.

Вроде бы поселение жило своей жизнью — женщины суетились близ землянок-хоганов, варили в котлах на улицах какую-то снедь, стирали одежду или скоблили шкурки; подростки помогали отцам или гоняли коз и свиней, дети помладше что-то мастерили, занимались мелким домашним трудом вроде переборки крупы или сбивания масла; мужчины, кто не работал где-то в поле или не ушел добывать дичь или рыбу, чинили снасти, лодки, чистили оружие.

Но стоило проехать мимо, как бесшумным дротиком в едущих вонзался взгляд темных глаз — короткий, но цепкий. А уж дети так вовсе глазели, ни в чем себе не отказывая. Малышня даже побежала следом — пока один из провожатых не шикнул на них.

— Сезон гостей… мы не любим чужих, — снова сказал тот же самый дозорный.

— Медвежонок, с каких это пор я вам — чужой? — поинтересовался Дэф, и тот только нервно дернул плечом.

— Ты привел с собой незнакомцев, — нехотя произнес он. Помолчал, продолжил: — Рыжая Сова мне не велел болтать много, только вот он не велел с чужими. Заметь, я с тобой говорю.

— Что же, у незнакомцев своя свободная воля, если так. Я не мог им запретить ехать, — отозвался Дэф. — Ты так не думаешь?

Медвежонок что-то невнятно сказал по-индейски, и Дэф только фыркнул.

— Что он сказал? — тихо поинтересовался Джойс.

— Сказал, что пусть отец сам разбирается, — пояснил Дэф.

— А кто его отец?

— Рыжая Сова. Вождь.

— Хм.

Медвежонок покосился на белых, выражая всем видом неодобрение их болтливости, но промолчал.

Рыжая Сова был не слишком стар — но выглядел потрепанно. Он сидел вместе с парой стариков и несколькими воинами примерно одного с собой возраста у самого большого хогана, расстелив одеяла и беседуя о чем-то. Неподалеку на огне кипел и фыркал паром здоровенный котел, куда две женщины, старая и молодая, деловито крошили овощи.

С вождем и его ближайшими соратниками сидел и гость, о котором так недовольно — если Джойс правильно понял сдержанную интонацию молодого воина — отзывался Медвежонок. Почему-то Джойсу сразу показалось, что это «мы не любим гостей» — его личное мнение, а не отцовское.

Гость оказался утэвво.

Высокий, изящно сложенный, волосы светло-пепельные, безбородый, с тонким рисунком белой краской по всему лицу — этот мужчина ни на секунду не походил на воина. Шаман? Колдун? Скорее всего. Одежда его мало чем отличалась от наряда тех же навахо, разве что такого буйства синего и красного в ней не было — преобладали густо-зеленый, черный, желтый. Зато по количеству ленточек, бусин и перьев одежду старика, сидящего рядом с ним, она превосходила. Утэвво выглядел примерно на сорок человеческих лет, но сколько ему в действительности, конечно, наверняка никто из людей и не знал.

Джойс моментально прилип взглядом к нему, хоть и старался не подать виду. Наблюдал, как оливковокожий чужак степенно передает раскуренную трубку дальше, поворачивается к прибывшим и медленно, но явственно меняется в лице. Изысканная вязь рисунка никак не могла скрыть, как он гадливо поджал губы и прищурился. Тонкие губы колдуна дрогнули, но он промолчал. Пока что. Джойс медленно выдохнул — он догадался, что сейчас будет. Почти догадался — вождь был не дурак и приветствовал прибывших до того, как его гости успеют обменяться нелестными мнениями друг о друге.

— Я говорил, что гости будут. Я оказался прав, — важно, с большим достоинством произнес вождь, поднимаясь на ноги.

— Здравствуй, Рыжая Сова. Мне нужна твоя помощь. А вам… что ж, вам, наверное, не будет лишней моя, — Дэф улыбнулся, но как-то холодно.

— Сразу к делу, мальчик мой. Нехорошо, — вождь покачал головой. — И ты с чужими людьми.

— Ну, я уже сказал твоему сыну — у этих людей своя воля. И она привела их сюда. Я за них ручаюсь, к тому же.

— Что же, если так, то присаживайтесь. Костер горит, скоро будет готова еда — раз речь зашла о помощи друг другу, то не стоит отказывать и в угощении!

— Говоришь разумные вещи, — кивнул Дэф и обернулся к товарищам: — Парни, слезайте уже, нас пока что не гонят обратно!

Артур и Джойс спешились — лейтенант беспомощно посмотрел вслед коню, которого увел какой-то точно из-под земли выросший мальчишка, но двух других коней увели точно так же, и никто из спутников не проявил никакого волнения. Что же, делать все равно было нечего, и Артур скромно присел на предложенное место. Он, как и Джойс, предпочитал помалкивать — уж пусть говорит тот, кто знает, как тут все устроено.

Какое-то время гости и хозяева сидели чинным полукругом, обменивались малозначащими новостями — говорили о погоде, о грядущем урожае, о коровах и лошадях. Казалось, не было этого напряженного вступления — нам нужна помощь, вам нужна помощь… Ни о пропажах людей, ни о странных тварях в кустах вдоль дороги не упоминали. До поры, разумеется. Джойс мало общался с индейцами — но прекрасно знал эту их манеру долго и обстоятельно раздумывать, с какой стороны зайти к неприятной всем теме… с их скверным нравом, наверное, иначе было сложно вообще вести какие-либо переговоры.

Начали говорить о деле, тем не менее, даже не притронувшись к еде — утомившись от словесного хождения по кругу, Джойс прямо спросил про Ника Хьюстона.

Ему рассказали без особых обиняков — да, приходил. Да, хотел мыть золото, попался, повинился… обещал кое-в чем помочь разобраться — и сгинул. Нет, сами дене — так навахо называли себя — не выясняли, почему. Да, им очень жаль — Рыжая Сова отнесся к нахальному белому парню с симпатией: он напомнил мне повадки моего приемного сына, Тони Два Пера, сказал вождь.

«Тони? Тот, которого я ранчо видел?» — Джойс вопросительно взглянул на О’Нила, тот кивнул, и Джойс сделал заметку себе на будущее. Потом продолжил расспросы:

— Так в чем он вызвался вам помогать?

— Разузнать, как поживает лекарь, мы зовем его просто Знающим. Он стар для более воинственного имени, но, когда был моложе, носил имя Рогатая Змея.

— А что с лекарем?

— Он стар. Он давно не показывается на собраниях — хотя мы не ссорились. Живет на отшибе. У него есть ученики, они говорят, что Знающий неплохо себя чувствует, но сейчас погружен в какие-то свои бдения, даже отослал большую часть обратно, оставил лишь двоих при себе. И вот я что подумал: старик горд, может, даже не пошлет никого просить, если будет в чем нуждаться! Отправил этого мальчика, Ника. Он не вернулся. И я опечален.

— Вам в самом деле жалко белого чужака? — удивился, не успев прикусить язык, лейтенант.

— Мне жалко, что я так и не получил ответа на свои вопросы. А жизнь, молодой воин в синем, есть жизнь. Она всегда ценна.

— То есть живым мне Хьюстона не советуете искать? — уточнил Джойс. Про себя подумал — что-то вождь недоговаривает. Зачем посылать к своему же соплеменнику чужака? Они чего-то боятся? Кажется, да.

— Я не знаю. Шаман тоже не знает.

— Хм-м. Эк занятно выходит. Вы посылаете чужака к своему же товарищу…

— Он своенравен. Просил не беспокоить его, но скоро зима, и я бы хотел, не ссорясь со Знающим, попросить его о кое-каких лекарствах. Да, через человека, который его пусть и разгневает, но не заставит обижаться на нас.

— Знающий не имел обыкновения бросать томагавк в любого встречного, даже если он зол на него. Твоему другу ничего не угрожало, — заметил один из воинов, что молчал до этого. — Рыжая Сова сказал — он не хотел, чтобы обида осталась в племени. Белый пришелец уехал бы — и с ним пропало недопонимание меж нами и Знающим. Вот и все.

— Экий сложный у вас этикет, — усомнился Джойс. — Что-то я плохо в это верю. Если Ник умер…

— Так кто он тебе, этот твой Ник Хьюстон? — вождь проницательно взглянул на Джойса. И тот лишь развел руками:

— Считайте, что брат. Точнее, брат жены, — что ж, вот даже и не соврал.

Почти не соврал — не брат, а кузен, и не сказал, что жены уже бывшей, но… какая разница, в общем. Это никого не касается.

— Худо, если он умер. Я не собирался отправлять его в опасные места. Но мы не можем тебе помочь — даже если бы хотели, — снова увильнул вождь.

— А ваш шаман не знает, почему Хьюстон пропал? — перешел в наступление Джойс. — Потому что не пытался разобраться или пытался, но не смог?

— Спрашивайте его сами, — Рыжая Сова взмахнул рукой. — Он здесь сидит, рядом с нами.

— Белый Дым, ты в самом деле не знаешь, или попросту молчишь? — Дэф повернулся к молчаливому старику в расшитом перьями наряде.

Тот пожевал сухими запавшими губами и безучастно отозвался:

— Я не знаю, вождь уже ответил. Это плохо, я согласен. Я… старею.

— По-моему, в твоем деле года — ни разу не помеха, — Дэф пожал плечами.

— Ты всегда был дерзким мальчишкой, — ворчливо добавил Белый Дым. — Вижу, годы не меняют таких, как ты — радуйся.

— Ну, если скверный характер — это достоинство, то буду радоваться, как скажешь, — усмехнулся О’Нил. — И по-моему, вы меня, да и моего друга, водите за нос, господа старейшины, вождь, и ты, Белый Дым, тоже.

— Что ты хочешь сказать этим? — проворчал вождь, чуть двинув бровями в раздумье.

— Поясни мне, зачем вы позвали его? Если ничего не знаете, и у вас все тихо, спокойно и безопасно? — Дэф ткнул в сторону утэввского колдуна, всю беседу не сводившего косого взгляда с новоприбывших.

Зеленый тип вскинулся — выпрямился, точно ему меж лопаток прислонили раскаленный железный прут, прищурился и тихо зашипел. Бросил какое-то короткое слово, которое Джойс не то, что не понял, а даже не смог бы и приблизительно воспроизвести. Что-то короткое и хлесткое — прозвучало оно будто бы «рах хаатрай» или вроде того.

— Рин хайи, — с невероятным презрением откликнулся Дэф незамедлительно. — Ты даже не назвал своего имени, чужак. Да, чужак здесь — ты.

Рыжая Сова отчетливо скрипнул зубами, Белый Дым уставился на трубку в своих руках, завершившую круг по собравшимся. Вот и выкурили «трубку соглашения», ага. Нужно было что-то сказать — только вот останется ли соглашение после этого в силе? Медленно-медленно Белый Дым поднял голову и произнес:

— А ведь мальчик прав. Они представились, а ты сидел молчал, колдун.

— О. Я должен представляться перед низшими?

— Ты в моем доме, — Рыжая Сова пожал плечами. — Мне все равно, что ты о ком думаешь. Ты гость, хоть и нужный. Веди себя как положено.

— Хорошо-о-о, — протянул он. Голос у колдуна был очень красивый, мелодичный — Джойс никогда такого не слышал, даже у других утэвво. — Я Анвару Бизонья Кость.

Дэф безмятежно улыбнулся и выдал быструю, совершенно чуждую человеческому уху тираду все на том же ужасном языке, услышав которую, колдун как-то вдруг слегка поник и утратил половину своего чуть ли не королевского норова.

— Извини, вождь. Я забылся, — холодно произнес Анвару. — Ты прав: твой дом, твои правила.

— Не хочешь повторить свои слова или взять их назад? — спросил Дэф, и Джойс заерзал на месте: он не понимал в сказанном ровным счетом ничего, кроме того, что зеленый тип обозвал его товарища, вероятно, каким-то недобрым словом, и получил гневный ответ.

— Я беру назад свои слова.

— Я тоже, — кивнул Дэф. — И забудем об этом.

— Да, забудем, — с облегчением проговорил Белый Дым.

Знал ли старик язык утэвво? Навряд ли, решил Джойс. И, скорее всего, этот Анвару вовсе не рассчитывал, что кто-то поймет брошенное им словцо.

— Ну, давайте начнем все-таки по порядку… — Дэф уселся поудобнее и принялся обстоятельно рассказывать о недавней ночевке. Дошло дело и до оборотней: сначала Джойс и Дэф рассказали про ночную стрельбу по кустам, потом о городском происшествии. Чем подробнее становился их рассказ, тем сумрачнее делались лица индейцев — кажется, они были в курсе происходящего, а Дэф с самого начала предполагал, что разговор пойдет именно так.

— Да, вы многое успели раскопать, а самое важное, понять практически все верно, — Белый Дым наконец сдался. Переглянулся с вождем, и Рыжая Сова кивнул: выхода не было, дальше запираться бессмысленно.

— Это они, yee naaldlooshii, — подытожил шаман. — И раз белые все знают…

— Не белые вообще. Только мы, — заметил Джойс.

— Я предлагал помощь — в обмен на вашу, разумеется — с самого начала, — уточнил Дэф.

— А он? — кивнул Рыжая Сова в сторону Дюпурера.

— А он сам по себе. Его товарищи не знают того, что знает он. Пока что не знают.

— Впрочем, если вы нас выгоните… — очень скромно, но твердо произнес лейтенант, и поглядел на вождя и старших воинов-навахо так, что стало сразу понятно: а парень вовсе не трус и не дурак, и молчит скорее из уважения, чем из робости.

— Хорошо. Будь так — завтра обсудим, что можно сделать. Для этого дня многовато слов, новостей и гневных взглядов, — решил вождь. — Давайте есть, а после мы дадим вам место для ночлега, а прочие дела решим, как придет новый день.

То, что Дюпурер не договорил, понял абсолютно каждый: если выгоните сейчас, вместо меня приедет отряд таких, как я. И вот этого-то не хотел совершенно никто.

5

За стенами хогана лило, точно черти в клочья разодрали все бурдюки с водой, что хранились на небесах, и начался второй потоп. В небе грохотало нещадно, и сделалось так темно, будто уже пришла ночь — хотя по времени следовало бы только-только начать сгущаться вечерней синеве.

Дэф сидел у открытой двери хогана, где поселили гостей, и глазел в стену воды за нею. Перед этим долго возился, раскуривая трубку — не индейскую, а самую обыкновенную, к слову. Молчание можно было уже черпать ложкой, и прерывать его никто не торопился.

Джойс валялся на груде одеял, и вроде как дремал, но в пол-глаза. Устал за день, разумеется, да еще эта бессонная ночь накануне — но полноценно отключиться все равно пока не мог. Так, разглядывал сумрачные отсветы молний, темный контур фигуры у порога да призрачные клубы табачного дыма, поднимающиеся над головою сидящего.

— Ты не выглядишь человеком, который с чистой совестью готов отправиться отдыхать. Хотя с индейцами ты говорил, как со старыми приятелями, — заметил Джойс, нарушая молчание. — Ты им не доверяешь?

— Дождь идет, — невпопад ответил Дэф. — В нем можно спрятать любой шум, любое грязное дельце. Особенно, если ты зверь, или обладаешь звериной изворотливостью.

— То есть не доверяешь.

— Они сами себе не в состоянии безопасность обеспечить, Джойс. О каком доверии тогда можно говорить?

— То есть все-таки все знают об этих шкуродерах, боятся нос из дому высунуть, и при этом разыгрывают хорошую мину при такой ужасающей игре? — Джойс подобрался, сел и, пошарив за пазухой, выудил крохотную фляжку с выпивкой — припрятанные остатки лейтенантского угощения. Встряхнул ее, отвинтил крышку, глотнул. Передал приятелям дальше, потом, получив обратно, сунул в карман куртки. Вздохнул про себя — мало. Ну уж сколько есть.

— Именно. Эти самые yee naaldlooshii бродят среди них, и подозревать можно кого угодно. И ты сам слышал, что Рыжая Сова признался потом, когда все разошлись уже: они давненько уже поняли, что за напасть такая творится. Пытались, гляди-ка, сами разобраться.

— Не преуспели, я так понимаю, — пожал плечами Джойс.

— Не преуспели, — кивнул Дэф. — И позвали вон этого поганца зеленого, тьфу ты…

— А что ты ему сказал все-таки? — полюбопытствовал Джойс.

— Что в гробу я видал его с его претензиями, если коротко, — не стал вдаваться в подробности Дэф, и Джойс кивнул сам себе: значит, правильно понял.

— Кстати, он болтается вон там, под дождем, — неожиданно сказал Дюпурер. Он выглядывал в крохотное окошко, обосновавшись перед ним, точно на сторожевом посту, и, видимо, переваривал все увиденное и услышанное.

— Кто? — повернулся на его голос Дэф.

— Анвару. Колдун этот.

— Уверен, что это он?

— Конечно. У него такой маленький колокольчик есть на одежде, на груди. И я слышал этот звон, когда он проходил мимо нашего хогана, еще в самом начале дождя. И сейчас, кстати, если помолчать, можно разобрать, когда ветер наносит… Недалеко бродит.

Все трое замолкли, прислушались. Артур оказался прав — слабый мелодичный перезвон изредка пробивался через грохот и шелест льющейся воды.

— Вынюхивает что-то, — пришел к общему выводу Артур. — И не сидится же, в такой ливень!

— Скорее злость срывает, — хмыкнул Дэф. — Утэвво довольно злопамятные ребята, особенно… такие.

— Согласен. Те, кого я видел, по мстительности могли переплюнуть любого мексиканца.

— Что есть, то есть, — согласился Дэф. — Поэтому, Артур, запомни — не стоит наживать такого врага, но уж если нажил — увы, с ними это легче легкого — готов будь убить первым. Пока не убили тебя.

Дюпурер, отлипнув от окна, присел с краю той же горы одеял, где только что валялся Джойс, и вздохнул: кажется, уже потихоньку осознавал, во что вляпался, и был этому вовсе не рад.

— Как при таком раскладе вообще откуда-то берутся полукровки, — брякнул он, не подумав.

Дэф в ответ засмеялся, поперхнувшись дымом:

— Кто как, у всех по-своему.

Джойс же дотянулся и выразительно постучал по лбу лейтенанту костяшками пальцев.

Он удивленно поморгал, потом сообразил и смущенно заметил:

— Я не в этом смысле…

— Дайте угадаю, лейтенант, опыта общения с этими ребятами у вас вовсе нет? — иронично уточнил Дэф.

— Чистая правда, — признал лейтенант.

— Так вот, парень. Твое счастье, что я — человек. Пусть и полукровка.

— Простите. Я только сейчас сообразил…

— Да иди ты, — отмахнулся со смешком О'Нил. — Ложись спать. Да и ты, Джойс. Предыдущая ночь такая себе выдалась.

— А ты будешь сидеть глазеть в темноту? Отличный расклад — утром лучший стрелок отряда превратится в сонную муху, прекрасно, — съязвил Джойс.

— А мы утром никуда и не будем спешить. И, если что, я дождусь, пока Анвару отвалит туда, куда его поселили — и тоже на боковую.

Ночь прошла тихо, только снилась всякая дрянь — и не одному Джойсу, как выяснилось утром.

Да и тишина тоже оказалась довольно обманчивой — Джойс проснулся раньше всех, выглянул за дверь и увидел плотнейшее туманное марево, затянувшее округу. Поежившись, он прислушался — показалось или нет, что тихо-тихо прозвенел колокольчик? Звук, если и был, не повторился, и Джойс совсем было собрался окончательно выбраться наружу, но вместо звона колокольчика раздался шорох, точно от крадущихся осторожных шагов, и вот он-то точно не померещился. Медленно повернув голову в сторону звука, Джойс разглядел две ярко-рыжие, как огоньки от спичек или сигарет, горящие точки. По загривку продрало ознобом, и Джойс счел за благо втянуться обратно в хоган. Присел у порога, осторожно протянул руку, ухватил провокационно блеснувший в неверном утреннем свете «Прайс»: О’Нил во сне откатился к стене, оставив оборотнебойный револьвер с краю лежанки, и Джойс не стал слишком долго раздумывать, стоит ли воспользоваться случаем. Тихо щелкнул взводимый курок, но за стенами, в молочном мареве, уже не было ни шагов, ни рыжих огней-глаз, ничего и никого.

— Ну и куда ты собрался? — негромко поинтересовался Дэф. — С моей пушкой?

— На охоту, — съязвил Джойс. — Пока не поохотились на нас.

— В дом эта тварь не полезет, — зевнул приятель. — У них табу на вхождение в чужое жилье, как я понял.

— Кхм, — отозвался Джойс скептично.

— Ну как знаешь… смотри не отстрели там себе чего полезного, — пошутил Дэф, ныряя под одеяло с головой.

В тумане, впрочем, не оказалось и в самом деле никого и ничего подозрительного. «Прайс» холодил ладонь, мокрая туманная пелена липла к коже — и желания рыскать по кустам, ища следы, у Джойса особого не было. Хотя бегло все равно огляделся: следы были, обычные следы обутых в мокасины ног, при том совершенно непонятно, когда возникшие — они с равным успехом могли быть натоптаны сегодня утром или вчера сразу после ливня.

Вернулся обратно он с большим удовольствием, чем выбирался наружу, и снова завалился спать — на этот раз безо всяких снов, слава богу.

— Какая же невообразимая муть мне снилась, — выдохнул несколькими часами позже Дюпурер, просыпаясь. Сел, потер лицо ладонями, встряхнулся. Странным образом, взъерошенный и помятый, он стал выглядеть старше. Джойс даже усомнился, а в самом ли деле лейтенанту всего двадцать?

— Есть такое, — буркнул Джойс в ответ. — Ну хоть не оборотни, надеюсь?

— Нет. Мне приснился штурм форта, — Дюпурер передернул плечами. — Понятия не имею, кем.

— А, тоже покойники, — Джойс покачал головой. — Матушка моя, помнится, говорила, это на перемену погоды… будем считать, так и есть.

— Не сходится, — отозвался Дэф. — Хотя тоже не назову эту ночку приятной в плане снов, но без покойников обошлось.

— Ну хоть кто-то поспал спокойно, — усмехнулся Джойс.

— Да как сказать…

— А что тогда тебе приснилось?

— Рысь.

— Ну и что она делала?

— Да так, ничего. Ходила между деревьев, и все.

— Тогда вовсе не понимаю твоей задумчивости.

— Понимаешь какое дело, эта рысь снится мне уже не впервые. И всякий раз я вляпываюсь во что-то… Например, в прошлый раз закончилось вот этим, — О’Нил с нервной усмешкой коснулся большим пальцем тонкой нитки шрама на щеке.

— Будем считать, что это по той же категории — на скверную погоду, — с нажимом произнес Джойс. Он прекрасно рассмотрел, что его спутники устали от творящейся дряни ничуть не меньше его самого, и потому решил: что ж, в свое время ему мешали расклеиться вполне успешно, теперь его очередь.

Поселение к этому времени уже, разумеется, проснулось окончательно.

Прибежал какой-то мальчишка лет пяти, притащил сверток с едой — теплые еще лепешки, овощи, большая печеная рыбина.

Отдал все молча, отскочил прочь — точно его укусят. Но не ушел, постреленок. Стоял, глазел на чужаков, как на диковину какую. Корчил рожицы и пялился так, будто впервые вообще увидел белых людей.

Джойс хотел было шугануть мальца, но Дюпурер успел раньше — бросил мальцу мелкую монетку и спросил:

— Где тот зеленый колдун живет?

Поймав монетку на лету, мальчишка махнул рукой — там! Показал три растопыренных пальца и еще несколько малопонятных жестов. По-английски он понимал, но сам говорил плохо.

— Ага… на другом конце деревни, — кивнул Дэф. — Спасибо и давай, чеши отсюда, мелкий.

Мальчишка отбежал немного, показал язык и припустил, точно заяц, по кустам напролом.

— Хороший вопрос, Арти, — заметил Дэф. — Неприятеля всегда надо держать на виду. Ты же тоже думаешь, что от Анвару еще будет хлопот?

— Еще как, — подтвердил лейтенант. — Особенно после ваших слов о злопамятности утэвво. Кстати, вчера вождь говорил, что желает поговорить о деле — как мы узнаем, когда и куда идти?

— Я думаю, нас позовут. А пока что можно делать все, что угодно — только слишком не наглейте, парни. Девчонок не трогайте, лучше вообще без лишней нужды не заговаривайте — если у какой девицы есть брат или муж, они непременно поинтересуется, чего это хотел пришлый засранец. Арти, это понятно?

Дюпурер рассмеялся:

— Ну уж об этом можно было и не говорить! Я не в том возрасте уже, чтобы такую глупость отмочить!

— А в каком? — саркастично уточнил Джойс.

— Мне двадцать четыре!

— Молодо выглядите, лейтенант, — фыркнул Джойс. — Хотя да… раньше лейтенантские нашивки получить затруднительно. Если ты не чей-то сынок, разумеется!

— Чей-то сынок не торчал бы в такой дыре, правда? — улыбнулся Дюпурер. — Не поймите неправильно, я не жалуюсь. Больше того, считаю, что и форт, и я сам как военный в захолустье как раз нужнее всего. Но если честно — места здесь… те еще.

— Это точно, — Дэф кивнул. — И правда, те еще. Как человек, который родился и вырос здесь, совершенно согласен. Давай жуй, Арти, не щелкай — лепешки или остынут, или от них ничего не останется!

— А остывшие маисовые лепешки — та еще дрянь, — жуя, откликнулся Джойс. — Хотя всяко лучше галет!

Дюпурер опустил голову, пряча глаза и ползущую по физиономии улыбку — ему было смешно, но гоготать, как мальчишке, делалось стыдно. Еще бы, только что хорохорился, выставляясь взрослым парнем!

После завтрака Арти куда-то испарился — пошел бродить и расспрашивать местных, как пить дать. Не зря его на счет девчонок Дэф предупредил — с этого правильного парня сталось бы, совершенно не подозревая о том, влипнуть в разборки с кем-нибудь вроде того же Медвежонка. Сын вождя являл собой все, что принято думать, когда говоришь «индеец». Даром, что вон, например, О'Нила почитал за товарища — Джойс понимал, как мимолетна и хрупка может быть мирная расположенность таких парней. Чтобы не вляпаться, надо знать местные правила. Джойс себя знатоком особым и то не считал, о чем же говорить тогда с этим лейтенантиком! Но, вроде, обошлось: ни шума, ни криков. Авось что-то и узнает полезное, он, похоже, везучий.

Ушел чуть позже и О'Нил — дойду до реки, сказал. Тут недалеко.

Что же, Джойс остался сам по себе — и тоже решил поболтаться по окрестностям.

Впрочем, сильно ничего нового он не увидел и не узнал.

Пару раз пытался заговаривать с молодежью — те, кто охотно отвечал, ничего толком не знали, зато сыпали совершенно детскими страшилками и сказками. Подростки кивали на старших братьев и отцов. Воины постарше держались холодно и отчужденно. Медвежонок был прав — «мы не любим гостей», и это «мы» означало именно таких, как он, молодых парней с ружьями и топориками. Старики же отмахивались — все, что нужно, скажут на совете.

Разве что одна бабка, древняя, как ископаемая кость, мрачно изрекла:

— Рогатая Змея не стал бы выгонять учеников. Зачем он их повыставил прочь? Я его знала, о-о-о, да, хорошо знала — тогда он был молодой, как ты сейчас. Так вот, Рогатая Змея — он никогда не был трусом. И скандальным дураком тоже не был! Разве что к старости ночные духи ум повыпили — как мою память, и сейчас я не могу запомнить даже, сколько успела перебрать за день зерна! О чем я там? А, Рогатая Змея… Встретишь его, парень, спроси — что за чепуху он творит? Скажи — Лунный Цветок назвала его старым болваном!

И залилась совершенно безумным хриплым смехом.

Джойс отметил себе в голове — ага, что-то странное, надо подумать над этим.

Не преуспев в общении с местными, Джойс отправился обратно — и, уже подходя к пристанищу, едва не налетел со всего маху на Анвару.

Утэвво стоял, прислонившись к деревцу, и курил длинную трубку, украшенную перьями, подвесками-бусинами и резьбой — по виду как индейская, только сработана намного тоньше.

Косы и узкие перья в длинных распущенных волосах свободно шуршали по плечам, расписанное узорами лицо хранило холодно-отрешенное выражение. Извернувшись, как ящерица, он все-таки избежал столкновения и злобно прошипел что-то сквозь зубы, но моментально снова принял невозмутимый вид, затянулся и уставился в небо.

Конец ознакомительного фрагмента.