Призраки прошлого

Эйдэн Лунро, 2017

Уиндермир – маленький город на севере Англии. Тихое место, с обычными людьми, улицами и красивой природой. Но была в этом городе одна странность – Анна Лейк – девушка с серыми переменчивыми глазами. Она могла видеть то, чего не видели другие. Она видела Чёрный силуэт везде. Где бы она ни была, Чёрный силуэт всегда был за ней чернее чёрной черноты бесконечности…Она избегала людей, любила одиночество, бабочек, и прогулки в безлюдных местах. Но в один летний вечер девушка, гоняясь за очередной бабочкой, случайно набредает на заброшенное кладбище. И там она случайно (или нет?) знакомится с призраком – Чарли Диксом, умершим 6 столетий назад.

Глава 2. Быть призрачным это ни как.

Не успело солнце лениво подтянуться и выглянуть с горизонта, а Анна уже была на ногах. Сходив в душ и хорошенько помывшись, она распахнула дверцу своего не многочисленного гардероба. Чуть призадумавшись, выбрала тёмные джинсы-шортики и лёгкую футболку серого цвета.

Причесала волосы и пристально посмотрела на своё отражение в зеркале. Оттуда на неё смотрела худая девушка, с большими серыми глазами и блестящими каштановыми волосами до лопаток. Круглое личико, прямой вздёрнутый носик и тонкие губки, которыми Анна скептически фыркнула. Какая же она всё-таки уродина. Но что поделать. Так уж она устроена с самого начала. (И денег, на пластическую операцию, просто нет, а жаль.)

Окинула свою комнату оценивающим взглядом. Всё было как всегда. Кровать с балдахином рядом с окном. Возле трюмо с зеркалом. Шкаф напротив. Дверь, ведущая в ванную комнату и противоположная стена вся сплошь занавешенная бабочками в узорчатых рамках. Возле каждой была маленькая табличка с названиями того или иного крылатого. Рядом стоял стол с ящиками, доверху забитыми книгами, и стул. На столе завалялись книги, ручки, бумаги и ноутбук.

Взяв маленькую сумочку-почтальонку, она вприпрыжку спустилась вниз.

— Мам, ты уж прости меня, за вчерашнее… я просто… — начала было оправдываться она.

— Ничего — перебила её Линда. — Всё в порядке, — она улыбнулась дочери. — Лучше садись и позавтракай, покамест блинчики не остыли.

Анна радостно поцеловала мать в щёку, потом поцеловала и отца в лоб, а Генри всего лишь улыбнулся в ответ, не отводя взгляда от сегодняшней газеты.

Анна села за стол и быстро начала уплетать блинчики за обе щёки и запевать их апельсиновым соком.

— Куда ты так торопишься? Ты же подавишься так! — запротестовала Линда, сев за стол.

— Мам, мне надо срочно бежать. Утренние бабочки не ждут! — возбуждённо воскликнула девушка.

Генри усмехнулся. Линда покачала головой, вздохнула, но ничего не сказала.

Доев свои блинчики, уже полу-стоя, запила всё это последним глотком сока. Вскочила и вприпрыжку направилась к входной двери.

Но Линда её остановила.

— Постой Анна, возьми хотя бы эти бутерброды. Вдруг проголодаешься, — настойчиво проговорила мать.

Она завернула в пакет пару бутербродов и протянула Анне.

— Спасибо мам. Ну, я пошла. Постараюсь, не задержатся. Целую.

Девушка быстренько отобрала бутерброды у матери, запихнула их в сумку и выскочила на улицу. Глубоко вдохнула утреннего воздуха и медленно побрела в сторону Лейк-Дистрикта, через улицу Милбексток. Погода была солнечная, как и следует быть погоде летом, сухая, без единого намёка на ветерок.

Проходя через улицы переполненные соседями и знакомыми лицами, Анна решила поднажать. Кто-то крикнул «привет», а кто начал шептаться. Девушка знала: шушукались о ней. Она же такая интересная тема! Анна хмыкнула про себя. Прошло больше десяти лет, как она перестала болтать про свои странности, но люди, кажется, не забыли об этом. А потом пожилые горожане жалуются на плохую память. Верь им, после этого…

— Кого я, вижу! Смотрите девчонки, да это же сама мисс Странность! — раздалось откуда-то сбоку.

Анна посмотрела на противоположную сторону дороги. О нет! Только не Кейт! Анна закрыла глаза, и вздохнула. И не обратив на них больше ни какого внимания, расправила плечики и пошла своим путём. Со стороны девчонок доносились взрыв смеха и улюлюканья.

Анна ненавидела Кейт. Та была её врагом номер Один, с первого класса. Ну и как всегда бывает, Кейт была одной из популярных девчонок школы. Подряд выигрывала конкурсы красоты. И самое странное: она не была тупой блондинкой в розовом, которая только и делает, что болтает о шмотках и встречается с парнями из футбольной команды. Нет. Да она была блондинкой с красивыми зелёными чуть раскосыми глазами и длиннющими ногами, да она всегда красиво одевается, но досада в том, что она была ещё и умна! Она была во всём первая, на всех уроках. Ну, кроме как биологии. Там она была вторая. (Не смогла переплюнуть Анну.) Даже выигрывала в некоторых математических и литературных конкурсах.

Ну как, как быть лучше, чем она? Никак. Вот и Анна не могла быть лучше. А Кейт всегда над ней издевалась, и с третьего класса прикрепила ей прозвище мисс Странность. Лишь из-за того, что та притащила, целую банку маленьких серых бабочек, которых выловила на чердаке, в школу и совсем случайно выпустила их в классе. Учительница миссис Голдинг еле успокоила детей. А Анне тогда досталось по полной. Девушка вздохнула, вспоминая своё наказание: месяц домашнего ареста, словно она была тюремщицей какой-то и самое главное: месяц без бабочек. Все бабочки: живые, мёртвые и искусственные, были убраны на месяц из комнаты. Но это не могло уменьшить любовь к этим крылатым существам. Это же такие милые существа! Такие красивые крылья! Если возможно было выбирать, кем бы вы хотели стать, Анна, не колеблясь, ответила, что хочет стать бабочкой, иметь красивые серебристые крылья и улететь далеко, далеко.

Вот и стала она мисс Странность. Все в школе стали так её величать. Но она не так уж и обижалась на это прозвище. Ведь она и так считала себя странной. И ещё: могло быть и хуже. Хорошо, что не мисс, к примеру, Козявка.

Анна ещё пару раз повздыхала и поплелась дальше. Пройдя многолюдную сторону Лейк-Дистрикта и преодолев заброшенную часть, дошла до живой изгороди кладбища.

Постояв пару секунд возле калитки, потопталась на месте, оголила парочку одуванчиков, шумно вдохнула, открыла дверцу и вошла.

Осторожно ступая между могилами и склепами, девушку внезапно охватила странная взволнованность. Она ещё пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, успокоила сердцебиение и пошла дальше. Дойдя до того места, где высились деревья и буйно разрослись кустарники, Анна пробралась через всю эту путаницу, опять таки исцарапав себе ноги и пожалев, что не надела штаны, а шортики, вышла на поляну возле озера с дубом и могилой.

Неожиданно её переполнило чувство разочарования.

«А вдруг… это был всего лишь сон? Или ещё хуже: галлюцинация?» — с ужасом подумала она. Ей от этой мысли стало грустно и как-то не по себе. Она что, сходит с ума? Анна подошла к могиле и с грустью посмотрела на неё.

— Я очень рад, что вы всё-таки пришли, — с вечно печальной улыбкой, появился перед ней призрак.

От неожиданности Анна подскочила и перевела взгляд своих чуть потемневших серых глаз на него. Она, конечно же, чуть-чуть испугалась, но совсем малость, хотя и постаралась не выдать испуга. Но всё же чуточку обрадовалась. Значит, она всё-таки не сошла с ума.

— Я же сказала, что приду, значит приду — улыбнулась ему в ответ Анна.

Пару минут они стояли в молчании, уставившись друг на друга. Анна с любопытством, Чарли в задумчивости. Чёлка упала на прекрасные глаза Чарли. Он одним жестом руки откинул их назад. И сделал он это с такой грацией и изяществом, что Анна невольно залюбовалась им. Он был, несомненно, красив. Ну и, конечно же, позавидовала ему. Если бы она так сделала, то непременно запуталась бы в своих волосах и умерла бы от удушья.

— А может, вы расскажите что-нибудь о себе, — прервал молчание Чарли. Через него просвечивались деревья, сидящие на ветвях птицы и водная гладь озера Уиндермир.

— Ну… с чего же начать, — Анна подпёрла рукой подбородок и призадумалась. — Даже не знаю. Самая обычная жизнь, — она пожала плечами. — Ничего интересного.

— Пусть будет так. Вы всё равно расскажите, — настаивал Чарли на своём, но вдруг осекся. — Но если не хотите, то не надо.

Анна вздохнула, наморщив лоб, призадумалась над чем-то неведанным призраку.

–Ладно. Но пожалуйста, обращайся на «ты». А то, как-то неудобно так, — ещё раз вздохнула. — Я как уже знаешь, живу здесь, — жест рукой в сторону озера. — Неподалёку, за парком. Ну, мне семнадцать и я учусь в школе, — немного помолчав, добавила. — И я чуть странная. Так все считают, даже мои родители, — она горько усмехнулась и перевела взгляд на озеро. — Но мне впрочем, всё равно, что считают другие.

— Я бы не сказал, что Ты *novis. (*странная лат.) — сделав ударение на «ты» проговорил призрак. — Я бы сказал, что ты очень даже интересная личность, — он склонил голову на бок и пристально посмотрел на Анну. — Не каждому бы хотелось общаться с мертвецом.

Анна смутилась от неожиданного комплимента со стороны призрака. Чарли тоже почему-то стало неловко. Он вздохнул. Чёлка снова упала ему на глаза. У Анны зачесались руки, чтобы убрать их с его прекрасных глаз. Он дунул на них. Безрезультатно. Убрал быстрым движением руки и посмотрел на Анну, приподняв бровь. Анна поймала себя на том, что тупо пялится на призрака и ещё больше смутилась. Она решила сменить тему.

— А ты? Что ты можешь рассказать о себе? И что такое «новис»? — поинтересовалась она.

Чарли слегка улыбнулся. Не смотря на то, что его улыбки всегда печальные, он выглядел ещё прекраснее, когда улыбался. Прям мистер Идеальность, лишь с одним малюсеньким недостатком. Совсем малюсеньким, даже незначительным. Он мёртв.

— Это означает Странная, — он вздохнул. — Про себя.. Ну мне вечно двадцать три, — печально улыбнулся Чарли, продолжая свой рассказ. — А если точнее, то уже примерно шесть веков.

Мои родители… мм… у меня были самые замечательные родители в мире, — он чуть помолчал и улыбнулся своим мыслям. — Джордж и Алисия Дикс. И старшая сестра Элена. Самая замечательная старшая сестра на свете. Я её очень любил… Но они уже давно умерли.. *Et ferefatur in alium orbem terrarum. (*перешли в мир иной лат.) — он отвёл взгляд на могилу. Из его груди вырвался горестный вздох. — А вот здесь похоронили меня.

Анне стало печально и неловко, что она задала ему этот вопрос и не знала, что сказать дальше. Чарли заметил её неловкость и улыбнулся.

— Уже прошло немало лет, а точнее веков. Так, что я привык к такой жизни. Если её вообще можно назвать жизнью.

— А как это быть всегда прозрачным? Ты можешь вообще к чему либо, прикасаться? Просто не могу поверить, что призраки существуют, — решила сменить тему и задать волнующий её вопрос Анна.

Чарли по-свойски улыбнувшись, отвёл взгляд.

— *Cogito ergo sum. (*мыслю, следовательно, существую лат.) — пожал он плечами.

Анна ничего не поняла. Что за привычка использовать непонятные слова? Но она ничего не сказала. Решила, что спросит потом.

— Быть призрачным… — он призадумался. — Если честно, то это никак. Я сам точно не знаю, что я чувствую или чувствую вообще. Это как тебе объяснить, одновременно знаешь, что существуешь и не существуешь совсем, — он посмотрел ей в глаза. — Если хочешь, то можешь прикоснуться.

— Может не стоит… — заколебалась Анна.

Ей как-то не хотелось прикасаться к призраку. Всё-таки это мертвец и всё такое…

— Стоит, стоит. Я знаю, тебе хочется прикоснуться. — Чарли сделал два шага в её сторону, она один назад. Он не унимался. — *Venit. (*ну давай лат.) Не надо бояться. От этого тебе ничего не будет. Абсолютно. Ну, разве, что руку может оторвать.

Чарли широченно улыбнулся, но вышло это у него очень плачевно. Анна вообще заметила, что он единственный человек, у которого, получается, так улыбаться, как будто клеймо печали было поставлено на его лицо, на его улыбку.

— Ха-ха. Не плохая шутка, — проговорила девушка, скрестив руки.

— Ну, или ты боишься? — он вскинул брови, словно в неподдельном удивлении, а на самом деле провоцировал её.

— Я?! Да ни за что… — поколебалась ещё пару секунд. — Твоя взяла, — всё же решилась Анна, и медленно так, слишком уж медленно подошла к нему.

Посмотрев исподлобья на него, нерешительно подняла руку и подвела к его груди. Хотела дотронуться до призрака, но её рука прошла сквозь него. Анна растерялась от этого и сразу же отдернула руку.

— Как будто засунула руку в холодильник, — прокомментировала она свои ощущения.

Чарли снова улыбнулся и сдул с лица непокорный локон.

— Но я не всегда прозрачный, — признался он.

— Как это? — Анна сделала шаг назад.

— Я могу быть и как нормальный человек. Плотным, — пояснил Чарли и закрыл глаза на пару секунд, сосредоточился.

Еле заметное свечение стало блекнуть, и понемногу, он переставал просвечиваться. Через несколько секунд Чарли и вовсе перестал быть прозрачным и уплотнился, став похож на обычного человека, ну не смотря на чрезмерную бледность и старомодную одежду.

— Прикоснись ещё раз, — распорядился он.

В этот раз Анна сразу же повиновалась. Подвела к его груди чуть дрожащую руку и… прикоснулась. Теперь её рука не прошла сквозь него, как в первый раз. Через тонкую ткань рубашки чувствовалась прохладная кожа. Он не был тёплым. И было ещё кое-что неправильное. Анна не сразу врубилась, почему так посчитала. Потом до неё дошло: сердце не билось.

Пару секунд она тупо пялилась на свою руку, покоящуюся на его груди. Потом широченно улыбнулась и снизу вверх посмотрела ему в лицо. Он был высоким. Макушкой, Анна доставала ему до подбородка. Чарли улыбнулся в ответ, как всегда по-свойски.

Анна почему-то покраснела и отдернула руку, отводя взгляд. Он кашлянул и тоже отвёл глаза. Девушка сделала шаг назад, покачалась на носочках обуви, похрустела пальчиками.

— У тебя красивые глаза. Они всегда меняют цвет? — поинтересовался призрак.

Она призадумалась, пораскинула в мозгах насколько можно быть откровенным с мертвецом… Потом ответила:

— Да всегда. Это зависит от моего настроения.

— Объясни. Как это? — спросив, он прислонился к дубу, скрестил ноги. Анна встала рядом с ним.

— Ну, когда мне печально или я злюсь, то они темнеют. И каждое моё настроение имеет свой оттенок серого. Плохие: оттенок потемнее. А когда я счастлива или мне весело, то они становятся светлыми.

Чарли поддался вперёд, от чего Анну обдало прохладным воздухом, и заглянул ей в глаза.

— Ты сейчас в хорошем настроении. Они у тебя светлее, чем обычно. *Quasi mane callum. (*как утреннее небо лат.) — заметил он.

Анна смутилась. Вот же наблюдательный! И подумала, что если он ещё раз скажет, хоть что-то на латинском, (а это был именно латинский язык) она его прибьёт. Хотя не знала, как можно прибить призрака. Но что-нибудь придумать можно.

— Ну да, — она наклонила голову на бок. — Интересно вести беседу с призраком.

— Что, правда? — почему-то удивился Чарли.

— Конечно, правда! Не каждый день же, с призраками разговаривают. Так? — он утвердительно кивнул. — Тем более, с добрыми. Ведь все же думают, и я, в том числе думала, что вы… плохие. Хотя я, конечно, не верила в ваше существование, но думала, если бы вы существовали, то были бы плохими, вот.

Чарли как-то криво улыбнулся.

— Так и есть, — медленно произнёс он.

— Что так и есть? — она вопросительно посмотрела на него.

Он вздохнул. У Анны промелькнуло в голове, что вздыхать, это ещё одна его привычка, как и печально, улыбаться.

— Ну, мы телесные существа делимся на две категории, — принялся неторопливо объяснять он. — Первые мы: призраки. Мы хорошие, потому-что, после смерти помним, кто мы есть. Заметь, это нелегко: Запомнить. И есть Вторая категория: Приведения. Вот они плохие. Только и думают о мести. Точнее они вообще не думают. В них только жажда кого-то прикончить, жажда мести.

Анна похолодела от этих слов. Значит где-то бродят привидения с жаждой поубивать кого-то?!

Чарли правильно истолковав выражение её лица, поспешил добавить:

— Но мы, призраки, всегда держим их подальше от людских населений. Это, как бы наша не писаная работа. Так, что убийства бывают очень и очень редко.

— Но… почему они становятся такими? — поинтересовалась девушка.

— Потому-что забывают кто они. А когда умерший забывает своё прошлое, то он забывает самого себя, то он больше не он. В нём, ничего не остаётся. Только плохое. Злость, боль, месть…

— Это ужасно… — тихо проговорила Анна.

— Да… ужасно. Не превратится в привидение очень… нелегко. Потому-что тебя переполняет такая сильная, всепоглощающая ярость, что хочется отомстить, причинить кому-то боль, часто даже не зная почему. Я тоже проходил через это.

Анна взглянула в его светло-голубые глаза. Она не знала, откуда, просто знала и всё, этот призрак хороший, и даже очень. Ей почему-то подумалось, что не будь он настолько хорошим, может быть, прожил бы долгую и счастливую жизнь.

— Но ты не стал плохим. Ты остался, — медленно произнесла она, не отводя взгляда серых глаз.

— *Dum spiro, spero. (*пока дышу, надеюсь лат.) — задумчиво проговорил он и громче добавил. — Да, остался. Потому-что не смог забыть своё прошлое. Оно слишком… дорого мне. Я не мог позволить злости поглотить воспоминания о моей семье, о моей сестре и боролся с этим чувством… мести. И победил. Всегда настаёт время, когда мы боремся за прошлое, за воспоминания, за будущее, — он тяжко вздохнул. — И не всегда побеждаем.

Анна призадумалась. Он был прав. Она всегда боролась, боролась за прошлое, даже не зная почему, за что и за чьё прошлое, и всегда проигрывала. Они так и стояли, молча, прислонившись к дубу и каждый думая о своём.

— Чарли, а ты не похож на жителя средневековья, — внезапно сказала она.

— Как это? — призрак не понял, что имела в виду живая девчонка.

— Ну, для человека прошлого ты говоришь очень даже современно, как обычный человек, никаких там… мм… ваша любезность, свет моих очей и всё такое, — пояснила Анна и улыбнулась своим же словам.

— Свет моих очей? — Чарли ухмыльнулся. (Разве возможно так печально ухмыляться?) — Я же не спал всё это время, а существовал. И я знаю, какая разговорная речь в этом веке. Я прожил все эти века в призрачном виде, но это не значит, что я должен говорить всякими заковыристыми выражениями того времени.

Девушка помолчала с минуту, обдумывая слова призрака. Действительно, он же наблюдает за людьми, слышит, как они говорят, видит, что они делают. Какой глупый вопрос она задала… Анны нахмурила брови, выпятила верхнюю губу и в задумчивости уставилась на призрака. Через минуту встряхнула волосами.

— Я кушать хочу, — вдруг заявила Анна.

Чарли улыбнулся, скрестив руки. Анна подумала, что до боли захотела увидеть, как он улыбается без этой вечной печали в глазах.

— Так иди домой, — сказал он.

— Но мне не хочется, — она покачала головой и вытащила из волос упавший с дуба лист.

— Тебе вчера досталось? — тихо спросил призрак.

— Да… чуть досталось, — девушка сморщила нос. Вспоминать не хотелось. Ну и вспылила же она…

— Тогда иди домой и сегодня больше не приходи, — он протянул руку и вытащил из её волос ещё один лист и как бы невзначай провёл рукой по её буйным локонам. У Анны от этого прикосновения к волосам, по спине пошли мурашки. Она надеялась, что не покраснела.

— Но… — начало была она, но Чарли посмотрел на неё и Анна умолкла.

— Ты можешь прийти завтра, — предложил он.

Анна вздохнула, похоже, это заразительно.

— Ладно. Пусть будет по-твоему, — она посмотрела на наручные часы. — Ни фига себе! Ой, прости. Оказывается уже два часа дня. Надо же, я даже не заметила, как пролетело время…

Чарли усмехнулся, потом лукаво так подмигнул ей.

— Со мной не соскучишься, — весело (хотя это только ему казалось, что весело) заявил он.

— Действительно, не соскучишься, — и она тоже рассмеялась.

— Леди, вам пора на обед, — с серьёзной миной произнёс Чарли.

— Конечно, сир, — она сделала неумелый реверанс. — Увидимся завтра свет моих очей.

Чарли улыбнулся, и хотел было исчезнуть, но голос Анны его остановил.

— Чарли, — позвала она его.

— Да? — он поднял на неё свои голубые кристалловидные глаза.

— Почему ты такой грустный? — внезапно спросила девушка, и с серьёзным видом воззрилась на призрака ожидая ответа.

Призрак вздохнул, внимательно посмотрел на Анну, пораскинул что-то в призрачных мозгах. Хотя, наверное, у него мозгов не было, или было?

— Если у человека печальные глаза, то возможно он кое-что понимает в этой жизни. — Чарли печально улыбнулся.

Анна поразмыслила над словами призрака, пытаясь понять, что он этим хотел сказать, но не доразмыслила.

— До встречи — сказала она тихо.

— Хорошего дня.

И Чарли исчез. Анна почувствовала, что стало теплее. Хмыкнула про себя и направилась к выходу из кладбища. И лишь дойдя до дома, с досадой вспомнила про мамины бутерброды.

— Чёрт! — выругалась она себе под нос и распахнула входную дверь.