Призраки прошлого

Эйдэн Лунро, 2017

Уиндермир – маленький город на севере Англии. Тихое место, с обычными людьми, улицами и красивой природой. Но была в этом городе одна странность – Анна Лейк – девушка с серыми переменчивыми глазами. Она могла видеть то, чего не видели другие. Она видела Чёрный силуэт везде. Где бы она ни была, Чёрный силуэт всегда был за ней чернее чёрной черноты бесконечности…Она избегала людей, любила одиночество, бабочек, и прогулки в безлюдных местах. Но в один летний вечер девушка, гоняясь за очередной бабочкой, случайно набредает на заброшенное кладбище. И там она случайно (или нет?) знакомится с призраком – Чарли Диксом, умершим 6 столетий назад.

Глава 1. Знакомство с мертвецом.

Был один из тех жарких июньских дней, когда солнце припекало даже после пяти часов вечера. А в этом году солнце было особо беспощадно. С начала мая ни одна капля дождя ещё не упала с неба на потрескавшуюся от засухи землю. Синоптики каждый день упорно твердили, что с завтрашнего дня предполагается дождь и холода. Наступает завтра. И ничего. Казалось, природа издевается над людьми, и солнце начинает светиться с удвоенной силой, превращая всё в жаркое пекло. Хотя для Уиндермира, небольшого городка расположенного на севере Англии, это было странно. Уиндермир известен своими дождями. Впрочем, как и вся Англия. И вдруг на тебе: ни капли дождя, одна засуха.

Но, не смотря на знойную погоду, молодая девушка с серыми глазами, неспешной походкой разгуливала по городскому парку и заповеднику Лейк-Дистрикт, раскинутого на берегу огромного озера Уиндермир.

Город Уиндермир был маленьким населённым пунктом с обычными людьми, которые каждое утро просыпались, шли, на работу, в школу, или оставались дома и присматривали за детьми. Единственным странным пятном в этом тихом городке была Анна Лейк. (Хотя, если присмотреться повнимательнее, странных пятен было очень даже много, просто обычные люди про них ничего не знали.) Странной её считали абсолютно все, даже собственные родители. Некоторых даже пугал её переменчивый цвет глаз. Но если честно Анне на это было плевать. Может, для кого-то это было бы неприятно и даже обидно, но только не для неё. Собственная странность ей очень даже нравилась. А заключалась её странность в некоторых особенностях. (Или в недостатках, выбор ваш.) Это — переменчивый цвет глаз. Она могла видеть то, чего не могли видеть другие люди. Эту свою странность девушка в основном скрывала ото всех. В детстве она рассказывала матери про тёмные силуэты, с чёрными глазами, которые были чернее чернейшей черноты бесконечности. Про странных маленьких бабочек, которые преследовали её, про светящиеся нечто, а также ещё много таких странных странностей. В итоге она угодила к психиатру. После восьми лет маленькая Анна Лейк научилась держать язык за зубами. До неё дошло, что никто ей не верит, даже собственные родители. Хотя Кристофер Форд, соседский мальчик, говорил, что верит, так как сам ей признался, про то, что видел воздушного дракона, но девочка ему не поверила. Что-что, а драконов точно не существует.

Вот и стала она странной Анной. Единственный человек в мире, который способен видеть то, чего не видят другие. (Она не была точно уверена, что она одна такая.) Девушка, которая видит чернейшею черноту бесконечности.

Заходя всё глубже и глубже во владения парка, в места, где деревья уже не такие ухоженные, а тропинки заросли густо непроходимой травой и сорняками, она не отрывала взгляда от оранжевой бабочки с чёрно-белыми пятнами и белыми усиками. Это была бабочка-крапивница. Так подкрадываясь за бабочкой, девушка даже не заметила, как забрела в заброшенную часть парка, куда не желательно было ходить. В ушах наушники, и Анна в этот момент слушала песню группы A-HA, Butterfly. Девушка тихонько подпевала себе под нос, стараясь пением не спугнуть бабочку-крапивницу.

Бабочка, бабочка,

Летящая по ветру.

Можешь быть уверен,

Начинать неоткуда…

Она заметила, что оказалась не там, где стоило бы оказываться молоденькой девушке. Захлопнула рот. Она даже не заметила того, что стала подпевать во весь голос. Засунула наушники и мобильник в карман штанов. Огляделась по сторонам.

Поговаривали, что там из-за заброшенного кладбища водятся привидения.

Та самая бабочка-крапивница улетела за какую-то старую, поросшую кустарниками ограду. Подойдя ещё ближе, девушка догадалась: что за оградой и есть то самое кладбище. Анна остановилась, прищурилась, заинтересовавшись этим кладбищем. Она никогда не заходила так далеко. И никогда не находилась так близко к заброшенному кладбищу.

Что же за этой оградой на самом деле? Действительно привидения и мертвецы, или просто на просто надгробия?

Ей стало очень и очень интересно. Это кладбище славилось дурной славой. Ею всегда запугивали не послушных детей, на Хэллоуин молодёжь всегда пыталась туда пробраться ради острых ощущений.

И в предвкушении этого опасного и такого манящего приключения, она поискала дверцу, ведущую в кладбище, с тихим скрипом открыла его и, затаив дыхание вошла, как ей казалось в неизвестность.

Тихими, бесшумными шагами, не торопясь, хорошенько всё разглядывая, продвигалась она всё глубже и глубже, через полу развалившиеся и древние могилы, а также склепы с колоннами и статуями. Периодически останавливаясь и рассматривая могилы, девушка, то восхищалась, то пугалась. Но любопытство её было ещё не удовлетворено. Она же тут впервые! Хотелось рассмотреть, разглядеть, потрогать и пощупать абсолютно всё.

От людских глаз кладбище было скрыто высокими и ветвистыми деревьями. Можно даже сказать, что кладбище находилось посреди леса. И из-за того, что могилы были очень старыми и вот уже лет сто как здесь никого не хоронили; сюда никто, ни то, что не приходил, но и близко не подходил к ограде. Многие не верили в существование привидений на кладбище, но всё равно сторонились его. Ведь это кладбище. Ни привидения, так всякие волки, лисы, змеи и другие жутковатые звери. Мало ли чего?

Так что кладбище это было заброшенным.

— Я как-то шёл с работы, поздно ночью и слышал подвывания. — сообщал как-то один мужчина страшным шёпотом, с пышной бородой и раскрасневшимся лицом, другому, сидя в баре с кружкой пива. — Там точно водятся волки.

А другой собеседник, его собутыльник и коллега по работе, только согласно кивал, ничего не говорил и стакан за стаканом проглатывал пиво. Вся это история с кладбищем, ему как-то не нравилась. И даже чуть-чуть пугала.

— Это место вообще гиблое — продолжал разглагольствовать рассказчик. — Мало ли, что там водиться: волки, привидения; у этого кладбища даже названия нет. Так и говорят: Заброшенное кладбище. (Было сказано страшным замогильным шёпотом.)

Слушатель снова согласно покивал и на всякий случай перекрестился. И попросил собеседника больше не говорить о кладбище, волках и привидений.

Было в этом кладбище что-то тайное, загадочное и даже мистическое. По крайней мере, девушке бродившей по кладбищу так казалось. Так как она просто обожала всякие тайны и разгадки. И именно та самая загадочность и неясность привлекала её всё глубже и глубже, в самое сердце кладбища.

Посмотрев на темнеющее небо, без пяти минут исследовательница осознала тот печальный факт, что стоило бы возвращаться домой, а то мама её убьёт. Прострелит голову автоматом, не меньше. Начало смеркаться. Девушка в последний раз обвела пристальным взглядом кладбище, вздохнула и… и в этот момент ей что-то показалось в глуши деревьев. Всмотревшись по внимательнее, да так, что глаза прослезились, она убедилась, что ей просто на всего показалось. Пожала плечами, но всё же решила пойти проверить, так на всякий случай.

Проходя, через узенькую тропинку, сплошь заросшую крапивой, всякой колючей травой и кустарниками, она исцарапала себе все ноги, хорошенько выругалась, но всё же продолжала с упрямым упорством пробираться всё дальше и дальше. После нескольких минут войны с растительностью, Анна вышла на маленькую полянку, с трёх сторон окружённой не проходимыми деревьями. Четвёртой стороной была водная гладь озера Уиндермира, где возвышался у берега столетней давности, огромнейший дуб, заслонивший своими ветвями почти всю поляну. И одиноко лежавшая под этим дубом, такой же столетней давности, (девушка подметила это из-за многовековой пыли и заросшей травы) плитка потрескавшейся могилы.

Девушка подошла поближе к берегу, чтобы рассмотреть открывшийся вид на озеро, бросила мимолётный взгляд на могилу. Заметила, что на могиле что-то написано, но из-за вековой пыли, и особенно от буйно разросшейся травы, ничего не было видно. Встав на корточки возле могилы, Анна Лейк начала стряхивать пыль рукой и чуть очистив могилу от травы, прочла следующее:

1400 — 1423

И больше на могиле нечего было прочесть, потому, что не было, не только слов или каких-то там букв, и даже всяких узоров.

Она ещё некоторое время, стоя на корточках, как заворожённая смотрела на могилу.

Чья же это могила? Застрял в её уме вопрос.

Вдруг резко похолодало. Девушка вскочила на ноги и обняла себя руками. Кожа покрылась мурашками. Стало очень и очень холодно. Решив, что лучший способ разогреться это не стоять на одном месте, начала резать круги по поляне. Подойдя совсем близко к берегу озера, она устремила свой взгляд на другую часть берега. В этот момент, она могла поклясться, что увидела там, на другом берегу человеческий силуэт. Но как только она моргнула, силуэт исчез. Осталась

лишь чёрная темнота. Как ни старалась всмотреться в эту самую черноту, ничего не было больше видно, хоть глаз выколи.

На душе зародилась тревога, от которой стало как-то, не по себе. Как-то холодно и страшно. И Анна хотела было уже, по быстрее отсюда ретироваться, как голос, который она услышала где-то рядом, приковал её на месте, как показалось ей намертво.

— Извините, но кто вы? — спросили её.

Замерев от неожиданности и испуга, она, потемневшими серыми глазами, словно грозовые тучи, начала искать источник человеческого голоса. Но никого это результата не дало. Никого не было видно на поляне. Может, спрятался в кустах? Собрав в себе чуточку смелости и самоконтроля, не трусиха же она там какая-то, всё же спросила:

— К-кто здесь?

— Вы не ответили на мой вопрос, — решительно ответил голос из неоткуда.

— Я… я просто гуляла… — запинаясь, начала она оправдываться. — Я, я здесь живу неподалёку, — жест рукой в ту сторону берега. — И случайно набрела…

Её голос дрогнул, и она замолкла, больше ничего не сказав, так как в этот момент она мысленно начала себя проклинать, за то, что выдала своё место жительство. А вдруг это маньяк или серийный убийца, или грабитель? Вариантов было уйма. Но в ответ было лишь пустое молчание. Анна решила, что обязательно пожалеет об этом, но всё-таки должна спросить:

— Почему я… я вас не вижу? Где вы стоите?

— Вы сможете видеть меня лишь тогда, когда я захочу, — раздался самодовольный ответ из не откуда.

— Гм… Кто же вы? Приведение что ли? — скрестив руки, и скептически приподняв брови, спросила она.

Как только она это договорила, возле той могилы у дуба, из неоткуда материализовалась призрачная мужская фигура.

— Почти угадали, — с полуулыбкой ответила призрачная мужская фигура.

Стоя целую мучительную минуту в гробовом молчании, Анна пыталась переварить в мозгах только что увиденное. И выпучив глаза, уставилась на призрачного человека, в изумлении и немом ужасе. А он в свою очередь пристально так изучал её.

Девушка пыталась понять и переварить только что увиденное ею зрелище. Не показалось ли ей это? И начала подумывать, что положено делать в таких случаях: упасть в обморок или всё-таки сбежать? (Перспектива встретить маньяка была более заманчива.)

— Простите. Я не хотел вас напугать, — виновато проговорило привидение.

Постояв в параличе ещё минуту, так для приличия, всё же ответила чуть дрожащим голосом. Потом проклиная себя: что за муха укусила её так ответить?

— А… к-кто сказал что, что я испугалась?

— По вам леди, всё и так ясно, — оно улыбнулось, но вышло это у него как-то трагически печально.

— Ладно, я испугалась, но совсем чуть-чуть, — начала она оправдываться. — Не каждый же день видишь привиде… мамочки…

Последние слова она прошептала совсем тихо, еле шевеля губами. И тогда до неё, наконец-таки дошёл весь смысл происходящего: она говорит с самым настоящим привидением! Анна побледнела. Ей от этой вспышки озарения стало как-то не по себе. Пошатнувшись, еле удержалась, чтобы не упасть и потерять и без того помутневшее сознание. Держа себя до последней капли в руках, с изумлением осознавая, что она ещё не потеряла дар речи, воскликнула:

— Вы… Вы привидение!

— Ну, во-первых, юная леди: я не Привидение, а Призрак. А во-вторых: это для меня не новость, — с явным раздражением в голосе проговорил тот, кто оказался призраком.

Она растерялась. Это было самое настоящее привидение! Точнее призрак! Бежать сломя голову? А может всё-таки обморок? Потом она подумала: почему этот призрак не нападает на неё, и не хочет убить? Ну, хотя бы покалечить забавы ради. Пустить кровушки или ещё что-нибудь там, такого, эдакого. Мало ли что может нравиться призракам? И когда она набралась мужества, чтобы спросить об этом призрака, он не дал ей раскрыть и рта.

— О, давайте я предугадаю вашу реакцию дальше. Вы сейчас с криками «помогите, убивают» побежите, куда глаза глядят. Так все делают, я уже привык… — призрак, перевёл взгляд на могилу, потом на неё, она всё ещё стояла на своём месте. Секунду помолчав, слегка склонил голову на бок, и спросил. — Ну чего вы ждёте? Можете начинать.

Призрак окинул девушку пристальным взглядом, словно видел её насквозь. Потом покачав головой, отвёл от неё глаза и с печальной улыбкой отвернулся к могиле.

Она уже хотела было сделать всё так, как сказал призрак, но что-то ей не дало сдвинуться с места. За это отругала себя под нос, но осталась стоять, где стояла. Повернувшись, призрак увидел, что эта горе-воительница, всё ещё на своём месте.

— Вы ещё здесь? — улыбнулся самой печальной улыбкой, которую только можно было вообразить. В его голубых глазах читался неподдельный интерес.

— Я же сказала: я не боюсь… вас, — решительно, но ещё с испугом ответила она.

Сердце её бешено стучалось о грудную клетку, словно птичка в клетке, от переполняющего её адреналина. Но она пыталась совладать с собой, быть спокойной и не выдать волнения. Пусть не думает, что она трусиха, там какая-та. А Анна была не трусихой. Ну ладно, малость была, но совсем малость.

Призрак снова улыбнулся, но в этот раз ещё шире, и ещё печальней.

— Ну, если вы меня не боитесь… — протянул он и замолчал, обдумывая, что же сказать дальше, чтобы не запугать эту живую девчонку.

— Да не боюсь, — она небрежно прислонилась к дереву, возле которого стояла, и скрестила руки на груди, стараясь скрыть всё ещё оставшуюся дрожь в руках.

— Тогда я вам представлюсь. А то, как-то это не по джентельменски, — он посмотрел на неё своими прозрачно-голубыми глазами, цвета озера у этой могилы. — Меня зовут Чарли. Чарли Дикс.

Она помолчала, размышляя: сказать своё имя или нет? Сказать или нет… Потом плюнув на осторожность тоже представилась.

— А меня… Анна Лейк.

— Как озеро? — задумчиво спросил призрак.

— Да, — с улыбкой ответила Анна.

Страх понемногу отступал, давая место любопытству. Ну а что? Не каждый день же видишь привидение, простите призрака! Они так постояли несколько минут, молча рассматривая друг друга. Анна отметила про себя, что этот призрак-Чарли очень даже ничего. Жаль, что мёртвый, конечно же.

Чарли был высокого роста и хорошего телосложения. С блестящими голубыми глазами, как чистое безоблачное небо и тёмными, почти чёрными волосами. При каждом движении чёлка падала ему на глаза. И он её нетерпеливым движением руки, отбрасывал назад. Черты его лица были аристократичными и изящными. Но в то же время была и в них сила и мужественность.

Но одежда его походила на средневековое одеяние. Чёрные, плотные штаны и чёрная чуть свободная рубашка, на воротнике завязанная тесемками. На бедре массивный, кожаный (и тоже чёрный) ремень. Поверх рубашки тёмно-синий, почти чёрный камзол с капюшоном, из тонкой ткани до колен и c серебристой еле заметной вышивкой по краям. Что-то вроде пиратских накидок пятнадцатых-шестнадцатых веков. И дополнял образ тёмно-коричневые кожаные сапоги. Сейчас этот причудливый камзол был распахнут, и свободно развивался на ветру. Хотя ветра не было. Если бы он не был прозрачным, девушка подумала бы, что он самый настоящий вампир. Интересно, а вампиры существуют? Надо будет спросить этого призрака как-нибудь на досуге.

И был он какой-то поникший, словно истратил весь интерес к миру сему. Весь такой печальный в манере говорить, в движениях. И даже на лице у него был отпечаток печали.

Ну, это понятно. Всё таки, неживой. Если бы она вдруг взяла да умерла, то тоже печалилась бы. Да что там печалится, она в истерику ударилась бы. И это еще в лучшем случае.

Хорошенько рассмотрев своего собеседника с ног до головы, приметив все недостатки и достатки, (Недостатком было лишь, то, что он мертвец.) первым решила нарушить молчание Анна.

— Это ваша могила? — поинтересовалась она, качаясь взад и вперёд на носочках кед, словно маленький ребёнок, рассказывающий стишок.

— *Etiam.. моя, (*да лат.)

— Так выходит вам… — она попыталась посчитать, сколько же ему лет, но он опередил её.

— Знаю, знаю, я очень стар, — проворчал призрак.

Наверное, тема с годами ему была не по душе, подумала Анна.

— Но почему на могиле не написано твоё имя? — задала она интересующий её вопрос, не заметив впрочем, как перешла на «ты».

— Это долгая история.

Кажется, призрак любил отвечать кратко, ещё одну особенность в нём подметила Анна.

— Ну что ж. Я вся во внимании, — решительно ответила девушка.

— Может быть. Но не сегодня, — покачал он головой. — Думаю вам пора.

— Ой! — воскликнула Анна. — Я совсем забыла про время. Мама меня точно убьёт! — серьёзно заключила она.

Второпях она хотела было бежать, но всё же остановилась, посмотрела на призрака и спросила:

— А завтра расскажешь?

— Если вы, конечно же, придёте, — пообещал призрак и печально улыбнулся.

— Я приду! Обязательно приду! До завтра! — прокричала она, перебудив всё живое и не живое население кладбища.

И девушка, с серыми глазами, широко улыбнувшись призраку, развернулась и побежала обратно, по той тропинке, которой пришла. А Чарли лишь печально улыбнулся в ответ и… исчез.

***

Анна успела выскочить за пределы кладбища, и со всех ног бежала домой, через Рейригг-роуд, переполненная чувствами недавно произошедшего события.

Дойдя до дома, она остановилась у крыльца, чтобы отдышатся и уровнять сбившееся дыхание. Бросила взгляд на террасу. Подумала, что здесь, было бы неплохо прибраться. К крыльцу прилагалась небольшая терраса, где стоял маленький стол, две табуретки и кресло качалка. И вся это мебель успела покрыться не хилым слоем пыли. После подошла к входной двери. Переведя дух, открыла её и бесшумно юркнула в дом.

Оставив сумку в прихожей, зашла в гостиную. Это была просторная комната с камином и большими окнами. Бежевые шторы, толстый махровый ковёр. Возле камина диван с креслами, телевизор и дубовый стол со стульями. Одна стена была заполнена книжными шкафами. Из гостиной можно было зайти в кухню. А из кухни выйти на задний двор.

Была и лестница, ведущая на второй этаж, с тремя спальнями.

Сейчас оба: Генри и Линда сидели на диване у не горящего камина. Отец сосредоточенно читал газету. Мать нервно постукивала пальцами о колени, не видящим взором уставившись в пустоту.

— Мам, Пап я дома, — как ни в чём не бывало, заявила Анна.

Линда вздрогнула и развернулась на девяносто градусов, дабы узреть свою непутёвую дочь. Генри лишь поднял глаза. Он не был так строг с дочерью, как мать, и считал, что дочь вполне взрослая для ночных гуляний. Всё-таки городок маленький, все знают друг друга. Так что ничего страшного произойти не может.

— Где ты шлялась всё это время?! Ах, что с твоими ногами? — воскликнула Линда. Выглядела она весьма сердитой.

Анна была очень похожа на мать. Это была женщина лет сорока, с каштановыми волосами. Там и тут выглядывала седина. Под глазами виднелись тонкие линии морщин. Она была неполной и невысокой, орехового цвета глаза, которые в данный момент с негодованием уставились на дочь.

— Я… я наблюдала за ночными бабочками, и там было много крапивы, — выпалила дочь первое, что пришло на ум.

— За бабочками значит?! Боже дай этой несносной девчонке немного разума! Дети в твоём возрасте гуляют со своими сверстниками, а она, видите ли, за бабочками! — скептически высказалась Линда. Ей хотелось избить свою дочь чем-нибудь увесистым. Желательно скалкой по пятой точке.

— Да оставь ты её, — проворчал Генри, не поднимая голову от газеты. — Пусть следит себе за бабочками, это лучше чем шляться с кем попало. И не так уж она поздно и пришла.

(Было всего-то девять часов вечера, мама любила драматизировать и часто перегибала палку.)

Генри был по натуре добрым человеком. И не мог подолгу сердиться на кого-то. Тем более на дочь. Это был человек чуть полноватый в области живота, с еле заметной лысиной на макушке и с глубоко посаженными бледно-голубыми глазами. Орлиный нос и чуть выпирающий подбородок придавали ему добродушный вид. Он работал главным механиком на заводе по обработке лесного материала. И был любителем почитать газету. Чем он занимался и сейчас.

Он поднял голову и подмигнул дочери, а она невольно улыбнулась ему. Она знала, что отец всегда был на её стороне, как и сейчас.

— Генри, — совсем рассердилась Линда. — Она и так шляется где попало.

— Но не с кем попало, — заметил он.

— Анна девочка моя, — снова переключилась на дочь мама. — Тебе уже семнадцать. Не пора ли повзрослеть? Оставь ты этих бабочек, покамест они тебе не навредили.

Взгляд Анны потемнел. Цвет глаз стал не различим от угольно-чёрного.

С рождения у неё была такая способность. Её глаза меняли оттенок, при каких либо испытываемых ею эмоций. Если это были хорошие эмоции, то они светлели. Причём каждая эмоция имела свой собственный оттенок. А когда она испытывала отрицательные чувства, то оттенок глаз темнел. Врачи не смогли точно понять от чего такая метаморфоза, но здоровью она не вредила. Сделали вердикт, что её глаза хамелеоны.

Впервые её эта способность была обнаружена матерью в трёхлетнем возрасте. Тогда маленькая Анна и Линда находились на заднем дворе. Было лето. Мать сидела на коврике, застеленном на траве, и читала книгу, а Анна играла со своими игрушками, как резвая овечка, несясь по двору. Вдоль забора в клумбах росли красивые кусты роз, разноцветные тюльпаны и ромашки. Маленькая девочка подошла к клумбе и принюхалась. Зажмурилась и улыбнулась от приятного запаха цветов. А когда открыла глазки, то заметила ярко-оранжевую бабочку на одном из белых тюльпанов. Бабочка лениво махала крылышками. Улетать не собиралась. Анна беззвучно хихикнула, бросила игрушку, медленно подкралась и протянула руку. Но бабочка заметила этот порыв маленькой девочки, вспорхнула и улетела куда-то, подальше от назойливой человечки.

— Мама! — позвала она звонким детским голоском и растерянно повернулась к Линде.

Мать подняла голову от книги. И тут случилось это. Серые глаза дочки металлического оттенка начали темнеть. За секунду они стали похожи на грозовые тучи. Линда пару раз моргнула, думая, что это блики, но глаза оставались тёмными. Тогда она встала и подошла к дочери. Но когда заглянула ей в глаза, они были прежнего оттенка.

Линда, посмотрела по сторонам, подобрала игрушку, а потом подхватила дочь на руки и скрылась в доме.

И тогда родители привыкли к такой странности своей дочери.

Угольно чёрными её глаза становились, когда она была в ярости. И именно из-за этих переменчивых глаз, некоторые горожане недолюбливали, и даже боялись девушки.

— Так значит навредили?! Да скорее твои люди мне навредят чем, чем… неважно! — с отвращением выпалила Анна, выходя из себя. Тема про «оставить бабочки», была для неё болезненной. Тем более, худо-бедно, а парочку знакомых друзей у неё было. Пусть даже она не часто с ними общалась.

— Если бы ты перестала вести себя странно и вела как все нормальные люди! — воскликнула мать.

— Линда! — отдернул жену Генри.

— Что?! Что тогда мама? Пусть я ненормальная, мне так больше нравится, чем быть… — она не нашла что ответить и отвела взгляд. Стремительно пересекла гостиную, влетела по лестнице на второй этаж, распахнула дверь в свою спальню и с громким хлопком закрыла его.