Жрецы и фараоны. Сны

Эдуард Юрченко, 2011

Предлагаемая читателю книга – попытка автора в классическом жанре сновидений дать картину событий, которые произошли или могли произойти в наше непростое время. В своем романе «Жрецы и фараоны» автор дает возможность читателю заглянуть за кулисы жизни «сильных мира сего». Cны и размышления раскрывают секреты устройства политической системы, подтексты, казалось бы, очевидных явлений, временами обнажается страшная правда о механизме функционирования безжалостной властной машины, которая цинично сметает все на своем пути. Динамичный сюжет держит в напряжении до последней страницы: любовь двух молодых людей ломает большие планы высоких чиновников. Сколько человеческих жизней должно быть положено на алтарь властолюбия и жадности? Что ждет героев в конце этого нелегкого пути и какой глубинный смысл имеет каждое из далеко не случайных событий в масштабе не толькоснов, но и действительности каждого из нас – об этом читатель узнает, погрузившись в самобытный мир этой книги.

Сон четвертый

Прошло дней десять, прежде чем наши влюбленные герои встретились вновь. На этот раз, впрочем, как и в предыдущий, инициативу на себя взяла Татьяна. Попросив телефон Андрея у Дмитрия, она не задумываясь набрала полученный номер:

— Привет тебе, неадекватный знакомец.

— И тебя туда же.

— Ну?

— И?

— Ну, скажи что-нибудь.

— Что-нибудь.

— А ты, как я погляжу, не особо-то и разговорчивый… Не молчи. Говори же…

— Ты позвонила, ты и говори.

— Хорошо. Вернее, плохо. Я сейчас поступаю, как плохая девочка… Во-первых, звоню первой…

— А во-вторых, не знаешь о чем говорить дальше.

— Ну, где-то так. И еще чувствую, что поступаю, как последняя дура.

— Попробуй поступать, как первая умница.

— Для этого я должна сидеть и ждать твоего звонка, но, как я поняла, ждать мне придется очень долго…

— Я скажу больше: у тебя есть шанс вообще не дождаться. Ты не давала мне свой мобильный.

Оба рассмеялись.

— Я так понимаю, что сударыня имеют свободное время и не имеют, куда его потратить.

— Угу… — ответила Татьяна.

— Тогда через час в центре возле фонтана.

— Возле которого?

— А что — у вас в столице он не один?

— Я знаю несколько десятков, — улыбнулась Татьяна.

— Упс… Тогда возле того, который недалеко от спортклуба.

— Хорошо. А куда поедем?

— Зачем обязательно куда-то ехать? Просто пойдем, погуляем.

— Я не люблю гулять втроем.

— Я думал, мы будем вдвоем.

— Ну, в общем-то вдвоем, и охранник.

— Ты сама дорогу не найдешь?

— Да я-то найду, но Иезуит запрещает. Он большая шишка, а я дочь большой шишки и посему должна жить по установленным им правилам. Правила таковы: где бы и с кем я ни гуляла, рядом всегда охранник, или два охранника. А вот если я в ресторане, то охранник может ждать меня в машине и не дышать в спину. Хотя из этого правила тоже есть исключения: если охранник из автомобиля не может видеть оба выхода из ресторана, то он находится внутри. Так что я заложница своего высокопоставленного папаши.

Андрей засмеялся в трубку.

— Ты чего смеешься? — обиделась Татьяна.

— Я представил, что тебе в туалет приспичило, а там два выхода… — Оба рассмеялись.

— Ты вот что, — прервал смех Андрей, — бери с собой Диму, а там разберемся.

— А ты откуда его знаешь?

— Ну вот те раз… Ты же сама его со мной знакомила. Он меня привозил к вам в замок.

— Это не замок, а дача.

— Ну я и говорю: во дворец. По-моему, дача — это 50 или 100 квадратных метров, а не 2–3 тысячи.

— Да, вспомнила.

— Можно подумать, у вас тысячи охранников и ты их не запоминаешь…

— Тысячи, прямо скажем, у нас нет, но с полсотни точно имеется. Хотя, если честно, Димка один из тех, на кого можно положиться, по крайней мере, мне так кажется.

— Ну, вот и ладушки. Через час возле фонтана, который возле клуба.

— Заметано.

Полчаса Татьяна потратила на выбор соответствующего наряда…

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Интересные эти существа — женщины. Они способны убивать кучу времени для того, чтобы понравиться особям противоположного пола, делая вещи, на которые эти самые особи, в лучшем случае, даже не обратят внимание. Мужчина, проведя вместе с женщиной целые сутки, потом вряд ли вспомнит, в какой кофточке она была, но зато будет в состоянии описать основные тактико-технические данные этой особы (рост, вес, кривизну ног, размер бюста, талии и т. д.). И не сочтите меня циником, дорогой читатель, я ведь просто констатирую факты.»

Через час Андрей бродил возле фонтана, наблюдая за подростками, выеживающимися друг перед другом в мастерстве управления скейтбордами и велосипедами. Это действо было сродни программам канала «Энимал пленет», демонстрирующим брачные игрища различных животных. Еще через полчаса появились Татьяна и Дмитрий. Возле фонтана была пешеходная зона, посему подъехать на авто не представлялось возможным. Ребята поздоровались как старые закадычные друзья, обменявшись ничего не значащими фразами.

— Быстро вы подружились, — съерничала Татьяна.

— Рыбак рыбака видит издалека, — парировал Дмитрий.

— А вы уже вместе успели и на рыбалке побывать? — удивилась Татьяна.

Ребята засмеялись.

— Я что-то перестаю вас понимать, судари. Мне уже надо обидеться или поддержать этот дурацкий смех.

— Нет, мы не рыбачили вместе — это такая поговорка, — пояснил Дмитрий. — Когда я отвозил Андрея, мы нашли много общего в интересах, ну, спорт и все такое.

— Да? — сделала нарочно удивленный вид Татьяна. — А Андрей не говорил тебе, что большие громче падают?

Парни вновь рассмеялись.

— Мой тренер тоже так всегда говаривал, — сказал Дмитрий.

— У вас что — и тренер один был?

— Да нет, видимо, все тренеры где-то немного похожи друг на друга, — ответил он и добавил. — Какие планы на вечер?

— Да вот хотели прогуляться… наедине… — хитро взглянул в сторону Дмитрия Андрей.

— И гуляйте себе на здоровье. Просто я буду неподалеку, — сказал Дмитрий.

— Но мы уже совершеннолетние, — возразил Андрей.

— Вы, молодой человек, не входите в круг моих профессиональных интересов, а вот эта молодая особа, увы, должна соблюдать установленные ее отцом правила: гуляем под присмотром, обедаем, ужинаем тоже, но издалека.

— Что я тебе говорила?

— И что, никак нельзя нарушить установленные правила? — поинтересовался Андрей.

— Можно, но не со мной. Иезуит хорошо платит, а у меня скоро пополнение в семье, вот и не хотелось бы потерять работу. Ничего личного.

— Дак мы никому не расскажем.

— Если сударыня не будет против, и не сочтет это плохим тоном, я позволю себе забрать ее кавалера на пару слов, — высокопарно произнес Дмитрий.

— Ох! — вздохнула Татьяна. — Забирайте уже, — и жеманно махнула рукой в сторону Андрея.

Дмитрий сделал кивок Татьяне, взял под руку Андрея и очень по-светски медленно отвел в сторону, где их не могли слышать.

— Слушай, без обид, не могу.

— Почему?

— Мало ли что.

— Неужели ты думаешь, что я не смогу ее защитить или убегу в самый неподходящий момент?

— Отнюдь. Я почему-то уверен в обратном, но это проходит только с уличным хулиганьем.

— А мы и не собираемся впутываться в какие-то криминальные разборки.

— Не сомневаюсь, но криминальные разборки могут впутаться в вас.

— А ты можешь говорить не загадками?

— Могу, но мне нельзя, — многозначительно произнес Дмитрий. — Ладно, черт с тобой — слушай. Где-то чуть больше полугода назад команда Иезуита попыталась отмести на территории вашей страны один из бизнесов местного олигарха Сени Поломойского — Дебиловского. Общая разработка показала, что трудностей данная операция не составит. Откомандировали Сакса Петушкова, проверенного кадра… Все прошло хорошо, правильные судьи приняли правильные решения, милиция отработала захват по постановлению суда, руководство заменили и свою охрану тут же выставили — классический рейдерский захват. Но оказалось, что за Сеней стоит не кто-нибудь, а большие дяди из-за границы, и, соответственно, они защищают свои инвестиции. Команду Сакса расстреляли на одной из людных улиц вашей столицы нагло и средь бела дня. Сакс, будучи неглупым малым, подался в бега — вернулся в столицу Империи, но ему большие дяди приказали возвращаться: мол, с властями все решено, и что его, Сакса, никто не тронет. Приказ есть приказ: подмотался да вернулся. Уже в аэропорту вашей столицы ему устроили «торжественный прием» с наручниками, понятыми, репортерами… А потом застрелили прямо при выходе из здания суда. Одним словом, казнили бедолагу, нагло и публично. Скорее всего, это показательный процесс для всех, кто посмеет косо посмотреть в сторону Сени Поломойского.

— А при чем здесь наша прогулка с Татьяной?

— Янки добрались в столицу, прижмурили пару человек и сели на хвост Иезуиту. Разведчики вычислили стервятников, но ничего с ними сделать не смогли. Прихватили, обыскали: ни тебе стволов, ни взрывчатки, ни даже ножей, плюс граждане другого государства… Отпустили ни с чем, и тогда Иезуит придумал, как их вывести на чистую воду — подставил дочь. Зная, что янки наблюдают за ним, он оказывал дочери всяческие знаки внимания, то есть показывал, как он ее любит, а они, понимая, что до него не дотянуться, начали охоту за ней… Иезуит этого-то и ждал. Янки охотились за Татьяной, а Иезуит охотился за ними. В общем, Татьяна чудом осталась жива. Надо сказать, что она даже ничего не поняла. Иначе вряд ли осталась бы с таким папашей.

— Ну, и чем закончилась эта детективная история?

— Несколько человек умерло с нашей стороны, несколько с их, а потом на высоком уровне сняли претензии друг к другу.

— И к чему ты мне все это рассказал?

— Насколько я понял, янки были в шоке, когда узнали, что Иезуит подставлял собственную дочь, дабы добиться результата.

— И какого результата добился Иезуит?

— Я не говорю о смерти троих стервятников янки — они, как правило, долго не живут. Но, кроме этих троих, еще двое пропали без вести. Мне даже страшно представить, какой смертью умерли эти двое, но одно могу сказать точно: рассказали они перед смертью даже больше, чем знали. В общем, где-то через месяц в Штатах на автомобиле разбились два высокопоставленных куратора Сени. Доказать, что они умерли насильственной смертью, их экспертиза не смогла, и посему все списали на несчастный случай. А в течение полугода в семьях этих погибших янки при загадочных обстоятельствах умерло по ребенку. И опять никто ничего доказать не смог, но я думаю — это была месть Иезуита за то, что кто-то решил покуситься на его высокосвятейшество.

— Прям не Иезуит, а какой-то дьявол.

— Так и есть. И я тебя не зря предупреждал. Мне кажется, Иезуит понимает, что янки знают, чьих рук дело — смерть их сотрудников, и что рано или поздно они попытаются спросить за это, отомстив ему. Я даже думаю, что описанная выше смерть детей была ни чем иным, как хорошо продуманным ходом Иезуита: самого его достать тяжело — большая шишка, может разгореться международный скандал, а вот дочь всегда на виду, что называется, зуб за зуб.

— То есть?

— А то и есть: когда янки начнут мстить Иезуиту, то первой под удар попадет его дочь. Теперь ты понимаешь, что это за человек. На самом деле в вопросах подлости и коварства ему мало можно найти достойных конкурентов. Его побаиваются чиновники, стоящие выше на иерархической лестнице. Так что, юный Дон Жуан, ваших боксерских навыков вряд ли хватит, дабы уберечь Татьяну от рук могущественной спецслужбы.

— А твоих, значит, хватит?

— И моих не хватит, но я ведь не один к ней приставлен. Я уверен — вокруг крутится еще пару человек из контрразведки. Посему, если оставлю вас вдвоем, об этом тут же доложат Иезуиту, и я моментально потеряю доходное местечко. И к тому же не забывай: я, кроме статуса охранника, еще имею и оружие.

— А она знает о пересказанном тобой триллере?

— Откуда?

— От верблюда. От тебя, например.

— От меня точно не знает — я ей ничего не говорил. Вот.

— Ладно, я все понял, бодигуард. Говори, что я могу, а чего нет.

— Да все, что угодно, но только чтобы я вас видел, или видел все входы и выходы того места, где вы находитесь. Без обид?

— Какие обиды? Это же твоя работа. Постараюсь не напрягать.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот я навернул с сюжетом, не правда ли? Аж мороз по коже. Подождите, интрига только начинается.»

Андрей подошел к Татьяне и они побрели от фонтана в глубину одного из городских парков. Дмитрий двигался следом на небольшом расстоянии и делал это так искусно, что Андрей потерял его из виду уже спустя несколько минут.

Молодые люди брели не спеша аллейками парка, о чем-то болтали, смеялись, спорили. Им было здорово вместе. Это, наверное, и есть та самая влюбленность, когда одно присутствие дорогого тебе человека вызывает ощущение бешеного восторга. Парочка бродила достаточно долго, а затем засела в какой-то открытой кафешке. Несколько минут спустя Андрей предложил:

— Слушай, если ты не против, давай позовем Диму, а то он бродит за нами как тень, небось, тоже проголодался.

— Зови, меня он не напрягает, и, по-моему, нормальный парень.

Андрей оглянулся вокруг, но Дмитрия нигде не было, тогда он набрал его на мобильный и пригласил присоединиться к ним. Когда Дмитрий вырос перед ними, как гора посреди поля, Андрей спросил:

— Ты это, есть хочешь?

— Хочу.

— Ну вот, хочет есть и молчит.

— А мне надо было тебе смс-ки отправлять, чтобы вы заканчивали?

— Ну, хотя бы.

— И вы бы закончили?

— Не факт…

— Тогда зачем звонить?

— Чтобы убедиться. Ладно. Давай что-нибудь съедим.

В этот момент Татьяна обратила внимание на то, где она находится: это было обычное заведения фаст-фуда, где подавались ядовитые кола, фанта и спрайт, а также жутко вредные бутерброды а ля хот-дог, гамбургер, шаурма и картошка фри. Ее при виде такой еды даже передернуло:

— Вы что — серьезно собираетесь это есть?

Парни одновременно утвердительно кивнули.

— Вы в своем уме? Я это есть не буду.

— Не ешь, — одновременно сказали оба.

— Но я голодна.

— Тогда ешь, — опять синхронно сказали ребята.

— Вот это? — Татьяна с отвращением показала пальцем на официанта, проносившего мимо них толстый гамбургер.

— Ну да. У них еще салаты есть.

— Вы что, издеваетесь?

— Нет. Мы просто хотим есть, а отвечая на твои вопросы, не можем сосредоточиться и сделать заказ. Вот свалимся сейчас в голодном обмороке, будешь нас волоком тащить к машине. Ладно еще меня, а Димку, думаю, не дотащишь, — с умным видом сказал Андрей и продолжил. — Давай мы сделаем заказ, а ты, если не захочешь, просто посидишь с нами за компанию.

— Хороши джентльмены. А если я свалюсь в голодном обмороке?

— Мы тебя обязательно дотащим до машины, а особенно если перекусим, так что ты не переживай: с нами не пропадешь, — довольные своими остротами хихикнули ребята.

— Давайте поедем в другую кафешку, где нормально кормят.

— Ну, во-первых, машина находится в другом конце парка, а Димка растратил весь запас своей богатырской энергии и вряд ли дотянет до нее без подзарядки, а во-вторых, там, где, по-вашему, нормально кормят, мы по деньгам не потянем, а ужинать за счет барышни нам наше мужское достоинство не позволит (Дмитрий то качал головой в разные стороны, то утвердительно кивал в такт речи Андрея).

— А отравить ее вам ваше мужское достоинство позволит?

— А мы себе возьмем чего попроще, а барышне — чего подороже, а если чего, то у меня с собой всегда есть активированный уголь, — сказал, улыбаясь, Дмитрий. — Не волновайся ты так, медицина у нас хорошая, ежели чего, то али марганцовочку даст, али клизмочку поставит.

— Ладно, делайте что хотите, мне все равно. В конце концов, один раз помирать, да и компания вроде нормальная… В морг-то доставите?

— В лучшем виде и с ветерком, — засмеялись ребята.

Минут через двадцать принесли бутерброды, картошку, колу, соусы, в общем, все то, от чего у диетологов волосы встают дыбом. Молодые люди заказали себе гамбургеры со свиноговяжьими котлетами, а барышне — с куском жареной семги. Проголодавшиеся особи мужского пола тут же набросились на бутерброды, поливая их всевозможными соусами и закусывая картошкой фри. Татьяна какое-то время смотрела на весь этот цирк с отвращением, но голод взял свое, и она потянулась к бутерброду. Откусив краешек, она не ощутила отвращения, ибо умело подобранные ингредиенты (листья салата, зелень, помидор, сладкий перец, какой-то соус, сыр и, собственно, рыба) сделали свое дело — было действительно вкусно. Правда, картошку фри она есть все-таки не стала.

В этот день больше ничего не случилось. Поев, поболтав и посмеявшись, молодые люди разъехались. Вернее, Дима с Татьяной подвезли Андрея к посольству, после чего вернулись за город на дачу Иезуита. Высадив Татьяну возле дома, Дмитрий поехал к супруге.

Утром Иезуиту доложили о прогулке дочери в деталях и с фотографиями. Надо сказать, что кое-что спецслужбы еще не разучились делать, хоть и служили уже не во имя державы и не за царя-батюшку… Иезуит просмотрел фотографии без особого интереса, затем велел позвать к нему Дмитрия и распорядился продолжать вести наблюдение за дочерью. Дмитрий появился минут через десять.

— Звали?

— Расскажи-ка мне о новом ухажере моей дочери.

— А что именно рассказать?

— Все, что считаешь нужным… И все, что не считаешь, тоже расскажи…

— Да, собственно, и рассказывать особо не о чем: встретились, бродили по городу, затем засели в кафешке и болтали, потом позвали меня, перекусили и разъехались. Вот и все.

— О чем болтали?

— О чем болтали до моего прихода, не знаю, а при мне ничего серьезного: шутили, хохмили.

— А чего тебя позвали? Откуда такие теплые отношения с охраной?

— Дак это я для Татьяны охрана, а для Андрея просто человек…

— Так это он тебя позвал?

— Да.

— И каким же образом?

— Позвонил.

— Так. Подожди. А откуда у него твой телефон?

— Я его привозил на дачу, когда праздновали ваше награждение. Его пригласила Татьяна, а так как он города не знает, велела его забрать и привезти. А потом я его отвозил обратно.

— Понятно. И пока ехали, болтали всю дорогу.

— Ну да.

— И о чем болтали?

— О спорте. Он боксер, я занимался рукопашкой, вот и нашли общие темы.

— А какие у них с Татьяной отношения?

— Думаю, никаких.

— Откуда такие выводы, ты ведь с ними только поел? Или чего-то не договариваешь?

— Думаю так, потому как этот парень сильно не похож на всю остальную тусовку: одевается просто и без изысков, судя по всему, не любит тусить, и самое главное, по-моему, ему абсолютно пофигу, какую Вы должность занимаете и сколько зарабатываете, в отличие от остального контингента примажоренной молодежи.

— Ты хочешь сказать, что я для него пустое место, — начинал злиться Иезуит от спокойствия и уверенности, с которыми этот молодой охранник говорил о его фигуре.

— Не знаю, но, возможно, Вы для него такой же человек, как любой встречный на улице.

— Не могу понять, ты меня пытаешься разозлить, делая такие выводы?

— Я работаю у Вас, и Вы мне платите. Не буду лукавить, платите хорошо. Поэтому и пытаюсь быть объективным, а не говорить то, что Вы хотите услышать. Но коли изволите, то могу отвечать односложно и преданно смотреть в глаза.

— Да нет, уж лучше так, чем как все остальные. Итак, откуда такие выводы об отношениях моей дочери и этого боксера?

— Насколько я понимаю, виделись они всего пару раз. Я неоднократно отвозил Ваших гостей из молодежи и точно могу сказать, что он сильно от них отличается. А все необычное и загадочное интересно.

Вот поэтому, наверное, Татьяне пока не скучно с ним. Но, думаю, это не надолго.

— Почему так решил?

— Уж очень сильно он от всех отличается. Думаю, причину этого можно найти где-то в медицинской энциклопедии. У моего двоюродного брата сын аутист. Так вот, повадки поведения моего племянника и Андрея очень похожи. И хотя Андрей точно не болен аутизмом, но что-то от этой болезни у него все-таки есть: он живет в каком-то своем мире и лишь время от времени из него возвращается. А девушки любят внимание, и чтобы мир вертелся вокруг них. Отсюда и мой вывод, если хотите, — эти отношения очень ненадолго: интерес Татьяны к чему-то незнакомому быстро закончится, а его замкнутость, в конце концов, начнет ее раздражать.

— Значит, говоришь, аутизм, — стуча пальцами по столу, себе под нос сказал Иезуит. И Соломонович говорил, что были подозрения на аутизм. — Ладно, поглядим. Авось, ты и прав… Можешь идти. Надеюсь, тебе не надо рассказывать, что наш разговор не для передачи далее.

— Нет.

— Хорошо. Иди.

Через мгновенье после ухода Дмитрия в кабинет из потайной комнаты вошел Соломонович. Иезуит вопросительно посмотрел на него.

— Парень неплохо держался, но был не совсем искренним.

— А я думал, что умею разбираться в людях. Мне показалось, он говорит правду.

— Мне тоже так показалось, но техника говорит иное. Вероятно, он не врет относительно того, что видел и слышал.

— Тогда что же?

— Он волновался, когда вы начали интересоваться отношениями вашей дочери и этого парня.

— В этом кабинете многие волнуются, — ухмыльнулся Иезуит.

— Этот был спокоен все время, все-таки школа, которую он прошел, дает о себе знать, а волноваться начал только в определенный момент.

— И что будем делать?

— Пока ничего. Похоже, выводы он сделал правильные. Остается немного подождать, дабы убедиться в этом либо получить опровержение. Потом будем действовать по обстоятельствам.

— И сколько ждать?

— Думаю, месяц, от силы два.

— Хорошо. Подождем. Только не спускай глаз с моей дочери. Мне необходимо решить вопрос ее замужества с Кириллом уже в этом году.

И еще присмотри за этим отпрыском, я имею в виду Кирилла, дабы он все время был на виду у дочери. Короче, ты сам лучше меня знаешь, что делать. Помни, это наш входной билет на самый высший уровень.

Обычно подведение итога Иезуитом говорило об окончании разговора, но Соломонович не уходил.

— Что-то еще? — вопросительно посмотрел на собеседника Иезуит.

— Я бы понаблюдал и за Дмитрием.

— За каким Дмитрием?

— Ну, за этим охранником, с которым вы беседовали.

— А, за этим… Какие проблемы? Считаешь необходимым, понаблюдай, — сказал Иезуит и встал из-за стола, давая понять Соломоновичу, что разговор окончен.

Дмитрий, выйдя из кабинета Иезуита, решил встретиться с Андреем, как только представится такая возможность, и рассказать ему о состоявшемся допросе. Все-таки чутье его не подводило: в планах Иезуита не было места для Андрея, и это не предвещало ничего хорошего последнему.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Все течет и все меняется — это не я сказал. Все течет, кроме банальностей, повторяющихся с завидным постоянством десятилетиями, веками, тысячелетиями… Мы — маленькие оловянные солдатики, гордо стоящие на шахматном поле. Мы — самостоятельные боевые фигуры, но двигают нас более сильные руки больших игроков, и подчас эти самые игроки решают нашу с вами судьбу: пожертвовать фигурой или защитить ее, пожертвовав другой. На самом деле наша с вами жизнь не многим отличается от этой игры. Вы можете быть законопослушным гражданином, воспитанным в лучших традициях, обученным всевозможным наукам, языкам, ваше родовое дерево уходит корнями в древность, вы великодушны и благородны, вы любите свое отечество, слово «Родина» для вас не просто три пафосных слога, вы горды тем, что родились и выросли на этой земле. И тут — трах, бах: кучка безродных ублюдков и выродков типа Ульянова, Кагановича, Троцкого, Свердлова, Дзержинского и т. д., поддерживаемая такими же отвратными созданиями с подобными фамилиями выползают из небытия на броневики и орут «вся власть рабочим и крестьянам»… Вот тут начинается: во всей державе убийства, насилие, мародерство, алчные и безграмотные лизоблюды приходят к управлению некогда великой империей, уничтожая все бесценное, что было создано вековой историей многострадального государства, рушат церкви, вывозят ценности, расстреливают царскую семью… И что вам после всего этого остается: пойти в услужение демонам, дабы сохранить жизнь себе и своим близким, уехать навсегда за границу или пустить пулю в висок, сопротивляться этой пагубе и быть ею же раздавленным… И какой же из всего сказанного вывод: некогда огромную страну с ее традициями, с могучим духом отеческой любви сыграли беспринципные одноклеточные отщепенцы, для которых слово «Родина» — пустой звук; жалость и сострадание — проявление слабости; благородство и честь — выпендреж. Или другая ситуация: вы ни герой, ни наследный дворянин, ни военный, ни гражданин великой державы, любящий и лелеющий ее — вы гражданин не так давно созданного государства… Вы — еврей… И тоже вроде как добропорядочный гражданин своей страны, соблюдаете шабат, поститесь раз в неделю, отдаете десятину, любите евреев больше, чем гоев и т. д. И вот вы, весь такой порядочный и красивый, отходите от стены Плача, садитесь в автобус, и тут — трах, бах: шахид, обвешанный взрывчаткой, как закричит «аллах акбар» и бздынь на кнопку взрывателя… Сам вдребезги, вы вдребезги, еще куча народа вдребезги… Занавес. Да… К чему я все это? Все течет и все меняется, но только не меняются извечные правила: ничего в этом мире просто так не происходит, а является следствием чего-то. Кучка психически неуравновешенных выродков (Ленин, Троцкий, Свердлов и т. д.) при поддержке и финансировании своих кукловодов устроила кровопускание огромной империи, и вот не прошло и тридцати лет, как другой алчный деятель (Гитлер) устроил кровопускание целому народу, представителями которого эти самые выродки были… Случайность? Боюсь, нет. Возможно, совершив большое зло, вы останетесь безнаказанны и доживете до ста лет, но будьте уверены: сделанное вами обязательно вернется, если не к вашим детям, то к вашим внукам — это точно… Что-то меня опять понесло. Не взыщите, дорогой читатель, пишу-то впервые…»

Андрей, практически ничего не делая, встал на пути Иезуита, а сравнить последнего можно разве что с асфальтоукладчиком — окажешься на пути — обязательно прокатает. Оставим на время наших уже надоевших положительных и отрицательных героев и вернемся в посольство к отцу Андрея.

Родители нарекли ему имя Михаил. Друзья, коих было двое, называли его Майклом. Иной информации, кроме упомянутой Соломоновичем и мной, об этом человеке не было. Андрей пересказал отцу слово в слово подслушанный разговор первой леди и неизвестного. Майкл поблагодарил сына и попросил не пересказывать полученную информацию никому. На вопрос, что бы это значило, отец ответил, что, мол, политика — очень тонкое и при этом сильно грязное дело, от которого он старается держаться подальше. В посольстве есть служба безопасности, разведчики, контрразведчики и другие функционеры, вот, мол, пускай они и разбираются, кто кому Рабинович. Однако это была только официальная версия и официальная реакция хорошо скрывавшего свое настоящее лицо сотрудника спецслужб. Безусловно, рассказанный сыном опус о контактах первой леди и о ее разгульно-похотливом характере не были для Михаила новостью — для специалиста его класса (а готовить в бывшей империи умели) одного взгляда на приставленную к президенту особу было достаточно, дабы сделать небольшие наброски психологического портрета указанной дивы. О ее связях с заокеанскими спецслужбами говорили даже бабушки на лавочках возле подъездов, однако правила во все времена оставались правилами: жена Цезаря вне подозрений. Службы фиксировали, документировали, архивировали и складывали подальше на полки под грифом «секретно» в спецхраны… Кто и когда мог воспользоваться переданной в архив информацией, не знал почти никто.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот она, очередная правда жизни: пока ты в седле, твори, что в голову взбредет, работай на несколько разведок мира, флиртуй с государственными мужами, спи с водителями или охранниками своего мужа, в общем, делай, что хочешь… Ты — первая леди страны… Плебс должен тебя любить, чиновники побаиваться, но при этом тебе все должны. Круто…»

Михаила заинтересовала только одна фраза, пересказанная сыном: «В выборы страна должна войти в состоянии конфликта со старшим братом».

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Вот так, дорогой читатель, в политике конфликты не рождаются сами по себе — они умышленно создаются специально обученными людьми, и при этом первые лица государств, как правило, используются режиссерами межгосударственных отношений вслепую (скажи, мол, то-то и то-то). А как мы уже отмечали ранее, всемогущие правители мировых держав на поверку оказываются мелочными, маленькими, ничтожными, ничего не решающими клерками, взятыми на работу т. н. тайными аристократами. Главный вопрос заключается в том, кому служат эти самые аристократы. Но попробовать придумать ответ на него мы постараемся несколько погодя».

То, что конфликта не избежать, Михаил понимал, но то, что организован этот самый конфликт будет руками президента, — было новостью. Более того, такая постановка вопроса явно усложняла предстоящую задачу: не допустить прямого открытого конфликта и, по возможности, выставить своих коллег из противоположного лагеря полными дураками. Надо сказать, что дух соперничества как был, так и остается одной из основных движущих сил работы разведок всего мира… Сложность сложившейся ситуации заключалась в том, что против страны и ее спецслужб играл не кто иной, как первое лицо страны, науськиваемое собственной женой.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Так всегда бывает: политики не рождаются агентами тех или иных спецслужб мира… Они растут, набираются опыта, получают признание прессы, к их особам начинает проявлять интерес общественность, бизнесмены, начинает расти рейтинг, и вот тут как тут появляются они — рыцари плаща и кинжала, вернее, они и раньше всегда находились рядом, но после определенного момента их присутствие становится неизбежным. Они появляются из ниоткуда, как старые и добрые знакомые, подруги, звезды шоу-бизнеса, с которыми вы общались, — в общем, они всегда в таком виде, который не вызывает аллергии. Они всегда придут вам на помощь и вытащат из беды, в которой окажитесь. Но… Не верьте этим лисицам, ибо беда, в которой вы оказались, как правило, и есть умело спрогнозированная, организованная и созданная ловушка, выбравшись из которой с их помощью, вы до конца дней будете должны своим «спасителям»… И методы держания завербованного в узде, в зависимости от характера и темперамента последнего, могут разниться: один убоится огласки интимных подробностей, запечатленных на фото и видео, другой — тюрьмы, третий — физической боли, а четвертый никогда и ни ради чего не пожертвует своей семьей… Цинично — да, жестоко — да, но работает… И не одну тысячу лет.»

Михаил сидел во внутреннем дворике посольства с книгой в руках. Казалось, он увлеченно читает ее. Но в голове простого чиновника роились мысли, коими он и был всецело поглощен. Необходимо было найти способ помешать планам «директора» государства и его женушки, а если быть откровенным, то помешать надо было спецслужбе иного государства. Самым простым способом упреждения действий оппонентов было создание ложного объекта, и это была азбука деятельности разведки, но проблема состояла в том, что большинство разведчиков мира учились примерно по одним и тем же программам, и поэтому применение упомянутой методики становилось возможным только в одном случае — в случае виртуозного исполнения задуманного. Вот об этом он и думал, делая вид, будто читает увлекательнейшую книгу.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «И вновь мои мысли… Прелесть ситуации заключается в том, что меня никто не перебивает, и я могу растечься мыслью по древу, нагло эксплуатируя положение автора. Хотя читатель всегда имеет возможность перевернуть страницу, либо вообще закрыть книгу. Так вот, только представьте, дорогой мой читатель, каким конченным подонком надо быть, дабы, руководя огромной страной, умышленно разрушать ее в угоду своим космополитичным кукловодам, как надо ненавидеть свой народ, дабы целенаправленно делать его нищим, больным и ни во что не верящим. Представили? А теперь вернитесь в реальность и посмотрите на политиканов своих стран, и вы поймете: все сказанное выше — реальность, и те, кто рулит вашими государствами, далеко не элита, призванная Богом управлять. Это недалекие, часто слабоумные, но зато алчные и беспринципные люмпены, дорвавшиеся до власти и упивающиеся ею.»

По-моему, с политикой я все-таки немного переборщил. Давайте вернемся к романтическим отношениям Татьяны и Андрея.