Интимные связи

Эдуард Тополь

«…Продукция Андрея Петровича Бережковского пользовалась успехом – как при советской власти, так и в наши дни. Книги, сценарии, пьесы, а в последнее время и реклама – он был, что называется, «многостаночником» (для завистников) или «трудоголиком» (для приятелей). И еще с прошлого века, со времен благословенной (для некоторых) советской власти считал себя небожителем в прямом смысле этого слова – имел не только хорошую квартиру в многоэтажной «элитке» у метро «Аэропорт», но и там же, в этом же доме, – «творческую мастерскую», мансарду или, попросту говоря, еще одну (и огромную по совковым стандартам) однокомнатную квартиру со скошенным потолком и обставленную с классически-творческим шиком. Кресло, стол с компьютером, телефон, факс, электроплита… (Кухню в таких мастерских иметь запрещалось, дабы творцы не пользовались ими как постоянным жильем.) Холодильник, диван, книжные полки с книгами хозяина. На стенах большой плазменный телеэкран, афиши его пьес и фильмов, фото со знаменитостями, африканские маски, охотничьи трофеи. На полу гантели, в углу – шведская стенка…» В сборник «Интимные связи» помимо повести, давшей название всей книге, вошли такие известные произведения автора, как «Ангел с небес. Чистая комедия», «Монтана. По рассказу «Убийца на экспорт», «Ванечка», «Пластит» и «Технология нашего ремесла».

Ангел с небес

Чистая комедия

Сначала была кромешная тьма.

Потом в этой кромешной тьме возник какой-то звук — прерывистый и едва слышный. Словно морзянка.

И она полетела на этот звук…

И вот уже мелькают мимо нее всякие звезды и планеты, а она все несется по Млечному Пути на этот тихий звуковой сигнал…

И наконец, вот откуда этот звук — с голубой планеты, окутанной стратосферой и атмосферой.

Все ближе эта планета, все больше…

Земля!

Уже различимы из космической высоты ее океаны и материки…

Уже пролетает она облака…

А сигнал все слышней, и… ага! вот! — в такт этому сигналу где-то в Евразии пульсирует алая точка…

Она ныряет в облака, со свистом проносится сквозь них и зависает над огромным городом, окутанным ядовитыми парами, дымами и газами…

Но именно здесь, в этом городе, где-то в Сокольниках, звучит этот зовущий сигнал. И она, не раздумывая, ныряет вниз…

Павла Пачевского разбудил противный звонок будильника.

Собственно, он просыпался и еще раньше от немыслимого скрежета на соседней стройке и рева грузовиков за окном, но, проснувшись и чертыхнувшись, Пачевский снова проваливался в душный летний сон. А вот будильник… Звонок будильника на тумбочке требовал полного пробуждения.

Не открывая глаз, Пачевский стукнул ладонью по будильнику, снял с живота тяжелую, с увесистой ляжкой ногу жены, сонно выбрался из постели, подошел к окну и грязно выругался — там, во дворе, мусорная машина с чудовищным скрежетом домкратов и звоном битого стекла загружала в свое чрево баки с мусором.

— Блин! — сказал Пачевский в сердцах и, почесывая промежность, побрел через гостиную (она же детская) в туалет.

Ему было 50, но выглядел он на все 58 — в линялой майке, старых сатиновых трусах, с покатыми плечами и рыхлой фигурой. Замороченный жизнью и безденежьем «лузер».

И жена у него была ему под стать — располневшая на картошке и макаронах…

И квартира у них была старая — двухкомнатная совковая малогабаритка, 47 квадратных метров, включая кухню и совмещенный санузел. С затертым ковром на стене, с доперестроечными обоями и не то рижской, не то шатурской мебелью. Впрочем, навесные кухонные шкафчики были точно шатурские, образца 1980 года.

— Паша! — не открывая глаз, позвала жена из спальни. — Паша!

Пачевский с зубной щеткой во рту выглянул из санузла:

— У-у?

— Опять воду не спустил, — сказала жена. — Убью!

Пачевский покорно вернулся в санузел, и оттуда послышался водопад туалетного бачка.

Еще через двадцать минут в потоке прохожих он шел к метро.

Стояло свежее летнее утро, но москвичи не видели его — они тоже спешили на работу. И Пачевский спешил — хмурый, с несвежим лицом, словно и не умывался, и не брился.

И вдруг…

Вдруг дорогу ему забежала красотка лет 27:

— Мужчина, можно с вами познакомиться?

Пачевский шарахнулся от нее, обошел и молча ускорил шаг. Но она не отставала:

— Мужчина, я хочу с вами познакомиться!..

— Да отвяжись ты, блин! — бросил Пачевский в сердцах. — Уже по утрам начали работать!

— Мужчина, я не работаю, я ангел с небес, можно с вами познакомиться?

А он на ходу, чтоб отвязаться:

— У меня нет денег…

А она не отстает:

— Да я без денег. Мужчина!..

Он остановился, сказал враждебно:

— Ну, чё те надо?

— Познакомиться с вами.

— Зачем?

— Вы мне очень понравились.

— Чем я тебе понравился?

— Вы мужчина.

— Тут полно мужчин.

— Где?

— Да вот, вокруг!

— Нет, что вы! Это не мужчины.

— А кто?

— Это носители белковых веществ.

— А я?

— А вы мужчина!

— С чего ты взяла?

— У вас чистая генетика.

Он не понял:

— Чего?

— Ну, вы очень сексуальный. Вот тут… — Она положила ладонь на его ширинку и восторженно: — О да!..

Он ударил ее по руке и оглянулся:

— Ты чё, больная?

И ушел.

Но она пошла за ним.

— Мужчина, подождите!

Он шел, не отвечая, но она увязалась всерьез:

— Мужчина!

Он резко остановился, сказал с досадой:

— Ну чё ты привязалась?! Ё-моё!

А она:

— Пойдемте ко мне, пожалуйста! Или к вам, мне все равно!

Он посмотрел на нее в упор.

Она была очень красива, молода и сексапильна, эдакий не то действительно ангел, не то чертовка с небесно-голубыми глазами и влажными губками.

— Ты из дурдома, что ли?

— Нет.

— А откуда?

— Я же вам сказала: я ангел с небес. Пожалуйста, мужчина, пойдемте! — И снова протянула руку к его ширинке.

Но теперь он успел отпрянуть:

— Слушай, отвяжись! Я на работу спешу! — И двинулся дальше.

Но она не отстает:

— Мужчина, зачем вам на работу? Там нет ничего интересного.

— Откуда ты знаешь?

А она на ходу:

— А что там может быть интересного? Кроме Кати, конечно…

Он удивленно остановился, спросил подозрительно:

— Какой Кати?

Она:

— Ну, Скворцовой, из столовой. У нее такая большая грудь. Но она фригидна, честное слово!

Он опешил:

— А ты… ты ее откуда?.. Ты вообще кто? С моей работы?

— Нет, я же вам сказала: я ангел…

Он снова пошел к метро, говоря на ходу, с сарказмом:

— Ага! Ангел с небес!

А она шла рядом, стараясь прижаться к его плечу.

— Правильно! — И всей ладонью взяла его за ягодицу. — Пойдемте, мужчина!

Он вильнул задницей, отстраняясь:

— Прекрати! Я милицию позову!

— Зачем?

— Чтоб у тебя документы проверили.

— Не надо! У меня нет документов.

— Как это нет? Ты откуда взялась?

— С третьего кольца.

— С какого еще третьего кольца?

— Венеры. В Параллельной Галактике.

Тут он зашел в метро, а она — за ним.

Перед турникетом была толчея, поскольку — утро, и все спешили на работу.

Двигаясь в потоке людей, он сунул свой билет в прорезь турникета и прошел.

Она поспешила за ним, но створки турникета резко клацнули и сомкнулись перед ней, она испуганно отскочила, не смогла пройти.

А он уже уходит к эскалатору.

Она в отчаянии и громко, на весь холл, кричит ему:

— Мужчина!!!

Он оглянулся и увидел, как она со слезами тянет руки к нему.

— Не бросайте меня, мужчина!

Все, конечно, выставились на них, и он спешно вернулся, перегнулся через турникет, еще раз сунул свой билет в турникет и сказал ей:

— Проходи! Быстрей!

Она, подтягивая живот и как-то сверхъестественно — до струны — ужимаясь в талии, с опаской, на цыпочках и боком пошла мимо створок.

Он схватил ее за руку, протащил через турникет и ушел к эскалатору. А она — за ним:

— Мужчина, большое спасибо…

Ухватившись за его пояс, она зашла, пошатнувшись, на эскалатор и, устояв, тут же опустила руки ниже, к его ягодицам. И обмерла от кайфа.

— Ой, мужчина!..

Он ударил ее по рукам:

— Прекрати!

Но это был уже не тот грубый тон, что раньше, — ему таки польстило ее настырное обожание.

И, стоя рядом с ней на эскалаторе, он, хмурясь, подхватил ее игру:

— Там у вас на Венере все такие?

— Какие?

— Озабоченные.

— Ну конечно! — ответила она, стоя рядом с ним. — Венера же планета любви. — И снова потянула руку к его паху.

Он отстранился:

— Ну хватит! Хватит!

Она испугалась:

— Как это хватит? Уже? — Положила руку ему на ширинку и успокоилась. — Нет, там все хорошо…

— Убери руку! — сказал он негромко.

Но это не помогло — на них уже стали оглядываться окружающие и пассажиры встречного эскалатора.

Он с силой отвел ее руку и держал, не позволяя ей дотянуться до его ширинки.

А она спросила в искреннем недоумении:

— Но почему, мужчина?

— Прекрати, я сказал!

С эскалатора он трусливо убежал к подошедшему поезду, вместе с толпой пассажиров забился в вагон.

И, стоя в уже тронувшемся вагоне, вдруг увидел, как она совершенно непостижимым образом буквально просочилась к нему сквозь плотную толпу пассажиров. А просочившись, оказалась прижатой к его спине, да так, что он спиной почувствовал все ее тело. И невольно закрыл глаза от накатившего желания.

А она зашептала ему в затылок:

— Мужчина, давайте выйдем. Ну пожалуйста! Я вас очень прошу!

Он взял себя в руки и сказал ей вполоборота, через плечо:

— Слушай, откуда ты взялась на мою голову?

— Я же сказала: с Венеры, — честно ответила она.

А он с сарказмом:

— Ага, только что приземлилась…

— Правильно.

— И прямо ко мне?

— Ну конечно! Я еще в космосе получила тако-ой сигнал от вашего члена…

Он испуганно перебил ее:

— Цыть!

И повел глазами по сторонам — их разговор явно слышали окружающие.

А она, продолжая прижиматься к его спине, опять приложила руки к его ягодицам, медленно сдвинула одну из ладоней вниз, в промежность его ног и зашептала:

— Ну пойдем ко мне. Пожалуйста…

Окружающие изумленно воззрились на них и даже отодвинулись.

Пачевский вспотел, сглотнул свой кадык и на остановке рывком выдернул ее из вагона.

Поезд ушел, а Пачевский, стоя на платформе, сказал ей в бешенстве:

— Слушай, я тя счас убью! Чё ты хочешь?

Она в изумлении захлопала ресницами:

— Почему вы меня убьете? Я хочу вас любить! Я очень сексуальная! Честное слово! Пойдемте! Вы не пожалеете!..

Он без слов смотрел ей в глаза. Но это действительно были ангельские глаза — чистые и совершенно искренние.

И что-то необъяснимое случилось с Пачевским — он пошел за ней.

— Это какой-то бред! — сказал он на улице. — Куда мы идем?

На столбах висели объявления с корявыми, от руки, надписями: «СДАЮ КОМНАТУ РЯДОМ С МЕТРО. Телефон…» Она на ходу оторвала такую бумажку и опять прижалась к Пачевскому. Воркуя, обняла его за талию:

— Мужчина, мы идем ко мне…

Пожилые прохожие женщины смотрели на них с осуждением.

Под их взглядами Пачевский снял ее руку со своей талии и попытался шутить:

— Ты же только приземлилась. Где ты живешь?

Она показала в какой-то переулок:

— А вот здесь, рядом с метро…

Они зашли в обычный московский двор — пыльный, с мусорными ящиками. Он сказал:

— И сколько мужиков ты сюда уже приводила?

— Нисколько. Я же только прилетела.

— С Венеры?

— Ну да…

— И выбрала Москву?

Она вздохнула:

— Ужасный город! Триста шестьдесят миллиграмм ОВ на галлон кислорода. В шесть раз выше нормы!

Он удивленно посмотрел на нее:

— Ты это… как это?.. Эколог?

— Я женщина, — сказала она и повела его к какому-то подъезду. — Нам сюда…

Он остановился:

— Подожди. У тебя дети есть?

— А как же! Пять.

— Пять?!

— Три мальчика и две девочки. Они близняшки. Настоящие ангелочки! Идем…

— Постой. И они дома?

— Конечно, дома.

— Здесь???

— Нет, они там. — Она показала в небо. — Пошли, не бойся!

В ступоре он вошел в подъезд, стал подниматься за ней по пыльной лестнице. А она уверенно шла впереди, глядя в бумажку, которую сорвала со столба.

На третьем этаже он устало замедлил шаг.

На пятом у него началась одышка.

Но она шла впереди, и ее стройные ножки, бедра, фигурка и сексапильная походка тянули его вверх.

Хватаясь за перила, он стал подтягиваться, помогая своим ногам.

На последнем — шестом — этаже он уже еле дышал, а она уверенно нажала кнопку звонка на какой-то двери. Потом ласково отерла пот у него со лба и положила руку ему на ширинку.

— Сейчас, милый, сейчас! Я знаю: ты уже…

Дверь открылась, на пороге стоял парень лет 16, невысокий, круглолицый, с плутовской улыбкой и удивительно похожий на кота Матроскина.

Поглядев на них, парень ухмыльнулся и молча пропустил их в квартиру.

Это оказалась стандартная коммуналка с узким полутемным коридором, какими-то тазами и велосипедом под потолком, несколькими дверьми в боковой стене и проемом на общую кухню.

Парень указал на последнюю дверь по коридору:

— Вам туда. Сто рублей в час.

Она, воркуя, сказала Пачевскому:

— Милый, дай ему триста. — И объяснила: — Тебе же придется поспать после этого. Хоть полчасика…

Полчаса спустя вокруг этого дома собралась толпа. Люди показывали пальцами вверх, на шестой этаж, который стал странно светиться, окрашиваясь сначала в золотисто-медный цвет, а затем разгораясь каким-то огненным свечением.

Но когда, завывая сиренами, примчались пожарные машины, сияние уже пропало, шестой этаж потерял свечение и стал как прежде. А прохожие разошлись…

Три часа спустя Пачевский — как выспавшийся пацан — вприпрыжку слетел по лестнице. Выскочил на улицу и — не то вальсируя, не то паря в воздухе — помчался по тротуару так легко, что все женщины невольно озирались ему вослед.

А Пачевский, выбежав на мостовую, стал голосовать машинам. Вскоре у его ног притормозила какая-то «девятка», Пачевский сел в кабину:

— Лесной бульвар!

— Двести рублей, — сказал водитель.

— Гони! — легко ответил Пачевский.

Типография при издательстве «Женский мир» была советская, со старым оборудованием — медленно раскручивался барабан с гигантской катушкой бумаги… резак, как заторможенный, медленно резал эту бумагу на книжные страницы… полуавтомат тащил эту бумагу к печатным машинам… печатные машины штамповали на бумагу постраничный книжный набор… еще один автомат собирал их в стопки… сшиватель пробивал… и лента конвейера медленно волокла вереницу этих стопок к склейке…

Женщины в темных халатах, стоя у конвейера, вручную мазали клеем корешки будущих книг…

Конец ознакомительного фрагмента.