Вивификант

Эдуард Смирнов, 2019

Верите ли вы в совпадения? Элис – заложник череды трагических случайностей. Опыт – не все, что он получит в награду за преодоление трудностей. Героя ждет нечто большее: жуткая, пробирающая до дрожи своей неизбежностью правда о себе…

Глава 5

Сколько раз за свою жизнь Элис был в разных больницах, столько удивлялся, как же все-таки они похожи. Нет, не интерьером, планировкой, отделкой или оборудованием. Это все, конечно, было абсолютно разное. Нельзя, да и невозможно, было бы сравнить рядовую клинику и серьезный большой медицинский центр, в котором они с Никой сейчас находились. Нет. Одинаково было ощущение, особенно если ты обращался с какой-то серьезной проблемой. Когда каждое сказанное слово может означать приговор. В них во всех всегда присутствует чувство паники, а порой даже какой-то животный страх. Страх перед неизвестностью. То чувство, когда ты смотришь на врача как на человека, наделенного какой-то сверхсилой, и ждешь, что вот сейчас он все поймет и исправит — совершит чудо. И это так называемое благоговение читается в глазах очень многих пациентов. Все хотят жить. Все ждут и ищут шанс на спасение, шанс на жизнь. Умирать всегда страшно, особенно если ты еще достаточно молод и толком еще и не жил. Но гораздо более мерзко и жутко знать, что ты умираешь. Знать тот маленький срок, отмеренный тебе судьбой. Знать, что ничего сделать уже нельзя. Испытывать чувство, когда хочется рвать и метать, понимая, что все, это конец. В этот момент ты уже фактически мертв. Неизбежность — вот что на самом деле страшно. Неизбежность всегда несвоевременной смерти — вот что уничтожает человека, сжигая его изнутри. Любое существо на планете (и человек не исключение) борется и бьется до последнего, цепляясь за жизнь. И лишь отчаяние и апатия, в которую порой впадает человек, убивают нас гораздо быстрее.

Мы считаем. Нет. Мы уверены, что всегда можно что-то сделать. Человек и его возможности еще очень плохо изучены. Мы практически ничего не знаем о вселенной, которая нас окружает. Также как и о самой жизни, о ее законах, о ее зарождении. Ничего не знаем о её истоках. Плохо понимаем смерть, считая её концом пути. А ведь это далеко не так. Во всем есть гармония и баланс, в энергии жизни тоже. «Ничто из ниоткуда не берется и никуда не исчезает». Жить любому существу позволяет энергия жизни, находящаяся в нем, которая после смерти никуда не исчезает. Мы мало знаем даже о самом себе. Может, поэтому всегда надеемся на последний шанс.

Вот именно за шансом, пусть и последним, Элис с Никой сюда и пришли.

В очень большом, как казалось на первый взгляд, кабинете было достаточно пусто. Из мебели стояли только шкаф со стеклянными дверками с кучей бумаг внутри, и несколько стульев вдоль стены у двери. Рабочий стол был даже не большой, а просто огромный. Он сразу бросался в глаза всем, кто входил в кабинет, хотя был практически пустым, если не считать монитора, клавиатуры и фоторамки. Также в углу стола аккуратной стопкой лежали какие-то медицинские документы. Позади стола стоял небольшой стеллаж, который полностью занимали различные книги, журналы и, кажется, справочники. Свет в кабинете не горел. Из-за полумрака в помещении даже с небольшого расстояния прочитать названия книг было практически невозможно.

За столом сидел мужчина довольно пожилого вида в белом больничном халате. Он спокойно, не спеша, даже, казалось, как-то размеренно листал медицинскую карту, читая отдельные её листы по несколько раз, внимательно и скрупулезно изучая все, что там было написано. Это был очень известный и уважаемый профессор — светило в области иммунных заболеваний, неврологии и нейрохирургии. Главврач медицинского института по изучению головного мозга — высшей инстанции в своей области. Ника, жена Элиса, сидела напротив профессора за столом и просто ждала. За последнее время вот так она с мужем сидела в ожидании уже, наверно, в сотне кабинетов. Они были у огромного количества врачей, прошли множество клиник и медицинских центров. И пока все было впустую. Каждое новое исследование, каждый новый сделанный анализ своим результатом только усугубляли ситуацию. Они лишь добавляли еще больше отчаяния и безысходности. Только Элис, его присутствие и поддержка не давали ей опустить руки. Именно он давал ей силы и заставлял бороться. Сама Ника считала, что шансов у неё уже нет.

Вот и сейчас Элис привел её. Вернее сказать, фактически принес её сюда, почти заставив. «Все будет хорошо, просто верь мне. Мы вместе сможем победить все. Вот увидишь. Просто верь». И она верила. Вера ему и в него — это единственное, что не давало Нике просто сойти с ума от всего происходящего. Как бы это странно ни звучало, но между ней и смертью стоял именно он. Не врачи, не лекарства, а именно Элис не давал ей скатиться в пучину отчаяния и гибели. С жизнью её связывала уверенность, исходившая от него, уверенность в том, что все будет хорошо. Иногда ей казалось, что Элис знает что-то такое, чего не знает никто. Ника верила, что именно он сможет ей помочь, он знает, как, он сможет сделать чудо. А ведь лишь чудо могло её сейчас спасти. За последнее время Элис уже сделал столько невероятного и, казалось, невозможного.

Вот и сейчас она сидела в кабинете у врача, к которому попасть простому человеку было практически невозможно. Он просто уже не принимал пациентов. А о существовании этого места она вообще знала только из телевизора, и то не была в этом уверена.

За последние месяцы все обследования и анализы были уже сделаны сотни раз. Все изучено и рассмотрено до мельчайших деталей. Все врачи, которые до этого момента смотрели результаты, только разводили руками. «Ничего сделать нельзя. Диагноз точный и окончательный. Вариантов быть не может», — говорили они. Только Элиса такой ответ никогда не устраивал. Он шел дальше, цеплялся за любой шанс, он искал решение. «Выход есть всегда, — повторял он. — Его нужно просто найти, понять, увидеть. Ника должна жить! Другое неприемлемо». Вот и сейчас его решимость и вера и привели их сюда.

Элис сидел на стуле у входа в кабинет. Он специально сел именно здесь. Он старался казаться просто сопровождающим, чтобы врач мог говорить свободно и открыто, не выбирая слова и не «смягчая» информацию. Элис уже знал, что этот доктор обладает двумя чертами. Во-первых, он был гениальный врач и лучший специалист в своей области. Во-вторых, он был жуткий циник и никогда ни с кем не церемонился. Многим, кто был с ним знаком, он казался слишком жестоким. Этот доктор всегда говорил правду без прикрас, не жалея пациента и не скрывая ничего. Вот это как раз многих и пугало. Никто не хочет знать абсолютно все. Но это знание как раз и было сейчас нужно. Поэтому Элис сидел и ждал.

На улице было пасмурно. «И как он при таком слабом свете может читать?» — размышлял Элис, глядя на доктора. «Неужели просто нельзя включить свет?» — пришла очередная мысль. Прошло около тридцати минут, когда наконец врач вновь перевернул карточку на первую страницу. Не отрываясь от карточки, он спросил:

— Вам сейчас двадцать три?

— Да, скоро двадцать четыре, — спокойно ответила Ника.

Потом, подняв на Нику глаза, он вдруг задал ей весьма неожиданный вопрос:

— Вы замужем?

— Да.

— Давно? — продолжил он.

— Уже почти полтора года, — ответила Ника. — У нас маленькая дочь, — продолжила Ника, не понимая цель и необходимость таких вопросов.

Затем последовал вопрос, суть которого была просто гадкой:

— И что, Ваш муж, узнав все о вашей болезни, Вас до сих пор не бросил?

Ника ответила не сразу. Она просто на миг опешила от такой неожиданной бесцеремонности. И, растерявшись, не сразу нашлась, что ответить. Взяв себя в руки, она четко и спокойно ледяным голосом произнесла:

— Нет, не бросил. Вас что, это удивляет? — её слова прозвучали словно вызов.

Доктор внимательно посмотрел на Нику, затем отложил в сторону её медицинскую карточку и произнес:

— Хорошо. Я постараюсь Вам помочь, девушка. Сейчас я выпишу ряд лекарств, которые Вам необходимо будет принимать каждый день. Всегда. Всю оставшуюся жизнь. Не удивляйтесь, это экспериментальное лечение. Поэтому информацию о нем нельзя получить нигде. Кроме того, пока абсолютно невозможно однозначно предсказать его результат. Но шансы есть. Даже в Вашем случае. Вы согласны?

Ника вопросительно посмотрела на Элиса, как бы ища поддержки. Она ждала помощи в принятии решения. Элис кивнул ей в ответ.

— А у меня есть выбор? — спросила она доктора.

— Откровенно говоря, нет. Это Ваш единственный и последний шанс, или Вы умрете, и очень скоро, — услышала она в ответ.

— Я согласна, — быстро произнесла Ника.

— Отлично, — сказал врач и обратился к Элису:

— Молодой человек, проводите девушку. Пусть она подождет в коридоре. А Вы зайдите за рецептом ко мне.

«Что, так просто? — пронеслось у Элиса в голове. — Не может быть. Слава богу. Мы всё-таки справились». Мысли накатывали волнами, не давая все осознать до конца.

Элис быстро встал и подошел к Нике. Он помог ей подняться со стула и, поддерживая, вышел с ней из кабинета. Сама ходить она уже неделю не могла. Ей не было больно, ноги просто не слушались её. Они подкашивались, не желая стоять прямо, как у бегуна, пробежавшего марафонскую дистанцию. Самой стоять у неё получалось, только если она опиралась на что-нибудь, например стенку или стол. Именно поэтому большую половину дороги от дома до медицинского центра Элис просто нес её на руках. В этот момент ему казалось, что она весит не больше пушинки.

Коридор, в отличие от кабинета, был ярким и светлым. Поскольку пациентов здесь, на этом этаже центра, обычно не бывает, скамеек или кресел также нигде не было. Единственное кресло стояло у стойки дежурного по этажу почти в десятке метров от кабинета, к нему Элис и отвел её. Лицо у Ники в этот момент выражало смесь непонимания, радости, удивления и страха. Она явно была ошарашена таким приемом. Посадив Нику в кресло, Элис наклонился и сказал ей на ушко:

— Гении все чокнутые. Не обращай внимания. Главное, что он может тебе помочь. Я люблю тебя, Звездочка моя.

На самом деле Элис почему-то подумал: «Зачем нужно было её отводить так далеко? Неужели нельзя было выписать рецепт при ней?» Однако он не придал этим догадкам никакого серьезного значения. И тут же забыл. Было видно, что Ника до сих пор не отошла от такой бесцеремонности и, как ей казалось, просто хамства. «Он Вас все еще не бросил?» Фраза застряла у неё в голове, не давая покоя. От неё было не по себе. Она посмотрела на Элиса. Тот улыбнулся ей.

— Я скоро, — сказал он ей и пошел обратно в кабинет.

Доктор сидел и ждал его и, как только Элис зашел, произнес:

— Подойдите к столу и присядьте, молодой человек.

Элис подошел к столу и сел. Без какого-то предисловия врач сказал:

— У Вашей жены RS, или рассеянный склероз. Впрочем, это, как я понимаю, Вам известно. Вот только это еще не все. Вылечить это невозможно, максимум — остановить. И то на время. Рассеянный склероз — это страшная и неизлечимая аутоиммунная болезнь. Самое ужасное то, что это болезнь молодых. Ею болеют только молодые люди в возрасте от двадцати до сорока лет. Иногда моложе. Реже — старше. Обычно пациент с таким диагнозом живет около десяти лет (при благоприятном прогнозе и щадящем течении болезни). Болезнь протекает циклически от обострения к ремиссии. Цикл чаще всего длится около полугода, иногда меньше или больше. Но всегда за ремиссией следует обострение, после которого появляется новый симптом, вылечить который уже нельзя. Болезнь всегда в организме запускает какой-то провоцирующий фактор. В Вашем случае болезнь спровоцировала беременность. А рождение ребенка, я имею в виду сами роды, запустило процесс обострения, причем лавинообразный. Предсказать или предвидеть это было никак нельзя. Виноватых здесь тоже нет, сколько ни ищите. Считайте, что Вам просто не повезло. Но это не все плохие новости. У Вашей жены не просто классический рассеянный склероз. У неё спинномозговая форма. Это самая худшая и агрессивная разновидность этой болезни. В Вашем случае наблюдается резкое ухудшение состояния. Уже сейчас болезнь затронула не только головной мозг. Её спинной мозг также поврежден. Все повреждения необратимы.

Элис сидел и молча слушал. Он фактически даже не дышал. Слова доктора с легкостью уничтожали всю его жизнь как песочный замок. Врач озвучивал сейчас всё то, что он так боялся услышать, все, во что Элис не хотел верить. Он говорил о безысходности и неотвратимости ситуации. Он говорил о смерти.

— Жить ей осталось в лучшем случае при самом благоприятном прогнозе шесть месяцев. Реально — даже меньше. Иначе говоря, до дня рождения Вашей дочери она не доживет.

«А вот это уже черный юмор», — подумал Элис. Но промолчал.

— Согласно результатам её обследования сейчас у неё уже перекрыто больше половины поля зрения, причем на оба глаза. Через пару недель, может, дней, зрительный нерв будет полностью поврежден. Тогда наступит полная и уже необратимая слепота. Также уже сейчас у неё плохо работает опорно-двигательный аппарат, — профессор сделал маленькую паузу.

— Насколько я видел, она не ходит и еле стоит сама. Это так? — спросил он.

Элис кивнут в ответ. Открыть рот и сказать что-то более внятное он сейчас был не в состоянии. Врач продолжил:

— Ходить она уже не будет никогда. При такой скорости течения болезни очень скоро она не сможет не только ходить, но и даже сидеть самостоятельно. Затем у неё начнут отказывать руки. Через некоторое время, пару месяцев, я думаю, она не сможет говорить. Затем она не сможет сама есть, потому что не будет в состоянии сама глотать пищу. Тело практически перестанет её слушаться. Дальше умирать она будет уже в больнице, пока не наступит полный паралич. Как только паралич затронет легкие, она не сможет дышать и умрет. Все это будет происходить постепенно. Болезнь с каждым разом все сильнее и сильнее будет атаковать её организм, пока не уничтожит его. Может незначительно меняться последовательность, но, чтобы Вы ни делали, финал будет один — смерть. Смерть максимум через полгода. Скорее, даже меньше. И будьте готовы, что процесс этот для Вашей семьи будет страшный. Не хочу сгущать краски, но Вас ждут шесть месяцев ада.

Элис сидел, не в силах даже пошевелиться. В этот раз он понимал, что больше сделать ничего не может. Этот врач был их последней надеждой.

— Волшебного лекарства не будет — его просто не существует. Вашу жену я просто обманул. Надеюсь, теперь понимаете, почему. Бороться не с чем. Организм Вашей жены сам уничтожает себя, и остановить это нельзя. Я выписал ей обычный фитосбор. Это просто успокоительный состав. Лишь набор трав, для того чтобы поддержать её психическое состояние и не сойти с ума. Он поможет ей не паниковать при появлении очередных симптомов. Поможет ей не наделать глупостей, на которые многие решаются, когда становится тошно дальше так жить, жить и умирать с каждым днем прямо на глазах. Многие решают, что «уж лучше сразу». Я надеюсь, Вы меня понимаете? — спросил доктор.

Элис снова кивнул головой и с трудом выдавил из себя еле слышно:

— Да, я понимаю.

— Я рассказал Вам все это, чтобы помочь поставить точку в Ваших бесконечных скитаниях по больницам. Лучше от этого уже не станет. Вы просто упустите время побыть вместе, пока она еще может относительно полноценно жить и способна радоваться. Времени у Вас осталось очень мало, цените его. Иногда разумнее и правильнее отступить, а не гоняться за призраками, — снова переведя дыхание, доктор продолжил: — Искренне сочувствую Вам. Я считаю, что раз Вы еще с ней, то вправе самостоятельно решать, рассказывать ли ей все это.

Элис на мгновение опустил в пол глаза и сказал:

— Я уже понял это. Спасибо Вам за такое решение.

— Не обольщайтесь, я сделал это не ради Вас. Ваша жена и так страдает, не стоит её добивать информацией, которая, во-первых, не поможет, а вот навредит — сто процентов.

— Я за это Вас и поблагодарил, — спокойно и холодно ответил Элис. — Мне ни помощь, ни жалость не нужны, помогите ей, — Элис замолчал.

Профессор, глядя на него, как-то жестко усмехнулся и продолжил:

— Сбор будете заказывать раз в месяц в регистратуре. По мере появления симптомов фитотерапевт, которого я назначу, будет корректировать его состав, постепенно усиливая действие. Удовольствие недешевое, но без него будет значительно хуже. Впрочем, решать Вам. Вот первый рецепт. Отдайте его на посту дежурному врачу. По нему Вам сейчас приготовят все необходимое. К сожалению, помочь ей не смогу ни я и никто другой. Слишком поздно. Она обречена. Это все, можете идти, — доктор замолчал.

Элис слушал его молча и не перебивал. Огромное количество мыслей путались в голове, не давая сосредоточиться на услышанном. Хотелось просто убежать. Спрятаться от всего этого. Убежать так далеко, как только возможно. Убежать от всех и от себя. Как в детстве, спрятаться под одеяло и не видеть весь ужас этой реальной жизни. Многое из того, что сказал ему сейчас доктор, Элис знал и ранее. Но он никогда не собирал у себя в голове все эти знания воедино. Он даже на секунду не мог себе представить всю картину целиком. Всю эту жестокую, страшную и ненавистную правду. Слова, которые произнес врач, просто резали его сознание на полоски, на мелкие части, на кусочки, превращая всю его жизнь в мелкое конфетти. Это была их последняя надежда. Весь его мир только что рухнул, распавшись на песчинки, превратившись в пыль. Идя сюда, он сам, наверное, даже больше Ники, надеялся на чудо. Надеялся, что существует какой-то, пусть и маленький, пусть ничтожный, шанс все исправить. Шанс спасти ей жизнь. Ведь Ника была для Элиса всем. Она была его воздухом. Он жил и дышал этим человеком. И вот сейчас её фактически забирают у него, на прощание оставляя, как ему сказали, шесть месяцев ада, которые ждут их впереди.

Взяв себя в руки, Элис собрался встать, чтобы уйти, как вдруг понял, что уже стоит. Когда он встал, Элис не знал. Он этого даже не заметил. Только что человек, которого Элис себе представлял как спасителя не меньше, уничтожил в нем последнюю надежду. Своим вердиктом врач не оставил ни единого шанса на исцеление, он фактически убил самого дорогого, важного, самого любимого человека в жизни Элиса. Спрашивать или уточнять что-либо было бессмысленно. Все сказано четко и ясно. Без каких-то иллюзий. Элис взял рецепт, развернулся и направился к выходу. Уже у самой двери он остановился и, повернувшись к доктору, произнес:

— До свидания.

— Прощайте, — послышалось в ответ.

Животная злость молнией сверкнула в глазах Элиса, и он повторил:

— Нет. До свидания, доктор.

Доктор поднял голову и, посмотрев на Элиса, ответил:

— Как Вам будет угодно. До свидания.

Элис отвернулся, открыл дверь и вышел в коридор. Невероятным усилием воли он постарался убрать с лица все эмоции, которые сейчас просто бушевали внутри. Подойдя к Нике, он слегка улыбнулся ей.

— Я сейчас, малышка.

Он прошел к стойке дежурного врача. Там он выписал и оплатил лекарства. Быстро взяв все необходимое, Элис вернулся к Нике.

— Ну что, Красавица моя, вот и все. Пора нам топать домой, — абсолютно спокойно сказал Элис.

— Пора, — ответила ему Ника. — Все хорошо? Что сказал доктор?

— Что сказал?! Он сказал, что мы тебя скоро вылечим. Вот что сказал.

Элис лгал. Он решил ничего ей не говорить. «Да, чудес не бывает, но, блин, чем черт не шутит?» А если честно, то он просто не мог ей всего этого сказать, язык не поворачивался. Да и не хотел. Поэтому просто лгал.

— Еще доктор сказал, что не все так страшно, как казалось, вот так-то! Все это поправимо. Нужно только вовремя принимать лекарства и не отлынивать. Ясно? — Элис строго посмотрел на Нику, однако в уголках глаз у него легко читалась улыбка.

Ника кивнула, приложила правую руку к виску, изображая воинское приветствие, а левую руку положила себе на голову, чтобы у Элиса не было возможности сказать: «К непокрытой голове руку не прикладывают». Сейчас она изо всех сил старалась не терять «присутствие духа» и одарила Элиса красивой широкой улыбкой.

— Все будет хорошо! — подытожил Элис, он тоже улыбнулся, глядя Нике прямо в глаза. Она улыбалась ему в ответ.

— Но это не освобождает тебя от обязанности отнести меня домой, — «серьезно» сказала Ника.

— Нуууу, это я еще подумаю, — смеялся Элис. — А то, может, проще оставить тебя здесь? Шучу. Шучу, конечно. Я люблю тебя, Звездочка, — Элис поднял Нику на руки. Она обвила руками его шею и поцеловала. Элис направился к выходу.

Они достаточно быстро добрались домой, где их ждало самое дорогое сокровище — их любимая дочь. Несмотря на свой маленький возраст (ей было всего шесть месяцев), она вся просто светилась от счастья, когда видела родителей, невероятно мило улыбаясь, а порой даже смеясь от радости. Крошка часто оставалась одна с няней. Вот и в этот раз так вышло, что она почти весь день провела с няней. Как, впрочем, и почти все последние дни до этого. С тех пор как заболела её мама.

Весь остаток дня Элис провел с дочкой и женой. Они все вместе поужинали, потом весело играли и дурачились. В какой-то момент Элису даже показалось, что все хорошо. А сегодняшний прием в больнице — просто дурной сон. Казалось, что никакой болезни нет и не было. Ника здорова, и у них все отлично. От этих мыслей его оторвал голос Ники.

— Эл, помоги мне встать, а то здесь кое-кому уже давно пора укладываться спать, — с улыбкой произнесла она.

Эти, на первый взгляд, обычные слова быстро вернули Элиса с небес на землю. Реальность тоже важна, намного важнее, чем «сны», вот только теперь эта реальность была весьма пугающей.

Они вместе уложили ребенка спать. Ну как вместе, Элис сделал все под неусыпным контролем Ники. Она сидела рядом на стуле и с удовольствием наблюдала за тем как Элис возится с ребёнком. Вот только ребёнок при этом выглядел отлично, а Элис смотрелся весьма комично. Ника видела, как он с трудом учился справляться с мелочами, которые она делала всегда с изящной легкостью. Ника наслаждалась мелочами, которые она сделать не сможет больше никогда.

Несмотря на то что она шутила и улыбалась, Элис видел, что внутри, в душе она плачет. Плачет от бессилия. Она держалась только потому, что верила ему. Верила, что он, её Элис, обязательно найдет решение. Найдет способ ей помочь. Им помочь.

Она была далеко неглупым человеком. Ника прекрасно осознавала, что в этот раз «что-то пошло не так». Видела, что Элис не говорит ей всю правду, а такого раньше не было никогда. Вот и получается очевидная картина: «Раз он этого не делает, значит, дела её совсем плохи», — думала Ника. Да и сложить всю информацию, услышанную ею за все прошедшее время, было не так и сложно. В чудеса она не верила уже давно, но безгранично верила ему. И сегодня она хорошо видела, с каким видом Элис вышел из кабинета доктора. У него на лице четко и ясно читался даже не испуг, это, скорее, был жуткий страх или даже животный ужас вперемешку с отчаянием и бессилием. Так не радуются шансу на выздоровление. За все время, сколько они вместе, и до сегодняшнего дня Ника не видела Элиса даже испуганным, никогда, ни разу. У него всегда было решение любой проблемы, выход из каждой ситуации. Она видела, что сегодня он пытался все скрыть, спрятать все эмоции внутри и изо всех сил делал вид, что ничего особенного не произошло. Элис был мастер в этом, хотя и прекрасно знал, что Ника угадает его настроение даже с закрытыми глазами, просто по дыханию, просто почувствует его. «Зачем прятать эмоции, если у них все получилось? Зачем скрывать, если все хорошо?» Да и в «волшебное лекарство» верилось как-то слабо. Ника постаралась взять себя в руки. «Он сказал, что все будет хорошо. Значит, так и будет», — сказала она себе. Если Элис почему-то ей не говорит все, значит, так нужно. Так сейчас правильно. «Иногда счастье в неведении», — вспомнила она его слова и немного успокоилась.

Конец ознакомительного фрагмента.