Старик путешествует

Эдуард Лимонов, 2020

«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». – Эдуард Лимонов «Старик путешествует» – последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора, в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны. Книга публикуется в авторской редакции. Пунктуация приведена в соответствие с современными нормами русского языка. Снимок на обложке сделан фотоавтоматом для шенгенской визы в январе 2020 года, подпись – Эдуарда Лимонова. Содержит нецензурную брань!

СССР / Что у нас пели — II

Что у нас пели во дворах в конце пятидесятых — начале шестидесятых?

Спи, сыночек, спи, сыночек, бай-бай.

В этом виноват лишь месяц май.

Парень с девушкой в тумане,

Сердце девушки в обмане,

Спи, сыночек, крепче засыпай!

Это о межполовых отношениях. Молодая мать баюкает прижитого ребёнка.

Или пели «Красавицу Флориду».

В песне речь идёт о своеобразном соревновании трёх самых-самых девушек Мадрида: «донья Клара, донья Рец и красавица Флорида».

По-моему, в роли арбитра выступал молодой и красивый нищий.

(Песни того времени, надо сказать, были заполнены героями — нищими беспризорниками, матросами, солдатами.)

Так вот, чтобы выиграть сердце молодого нищего:

Донья Клара подошла и дала ему реал…

А Флорида подошла и его поцеловала!

И с тех пор идет молва,

Что на улицах Мадрида

Есть красавица одна

И зовут её Флорида.

Пели эту песню и уносились в солнечный Мадрид.

А то ещё была «Из-за пары распущенных кос».

Начинается она так:

Из-за пары распущенных кос,

Что пленили своей красотой,

С оборванцем подрался матрос,

Подстрекаемый шумной толпой.

И… два тела, дрожа,

И сверкнули два острых ножа,

Предвещая отчаянный бой…

Оборванец был ловок и смел,

В его сердце горела любовь,

А матрос был его слабей,

С горла хлынула алая кровь…

И когда оборванец привстал,

Чтоб на жертву свою посмотреть,

В нём он брата родного узнал —

Много лет он его не видал.

И шумела-гудела толпа,

Словно грозного моря прибой.

Только звонко смеялась она,

Белокурой играя косой.

А, прелесть, а не песня!

А то вот ещё — я её называю «Расистская». О соперничестве армянина и грузина из-за девушки:

Девушка такой как Райский птичка

Армянина крепко полюбил,

За её красивый белый личка

Ей душа и сердце подарил.

Эх и братья вы мои, армяне,

Расскажу я вам один рассказ,

Как один мой друг из Еревани

Одному грузину выбил глаз.

Раз пришёл армян на танцплощадка,

Девушка со слёзом увидал,

Положил ей руку на лопатка

И такую слову ей сказал:

— Друг любезный, кто тебя обидел?

— Такой большой скандал я вовсе не предвидел.

— Ты покажи его, а я его поймаю,

— Клянусь душой армянской, рёбра поломаю…

Девушка отвечает:

— Меня один грузин, большой болван обидел…

Дальше помню кусками:

Душа армянский сжал кулак и размахнулся,

Душа грузинский испугался и пригнулся,

Кулак армянский в глаз грузинский окунулся…

Помню самый конец:

Так один грузин без глаза остался,

А армянин со своей девушкой прощался.

Теперь сидит он за решеткой, припухает.

Вот это, друзья мои, из-за любви бывает.

Вот это, друзья мои, из-за любви бывает.

Думаю, что «Расистскую» сочинили где-нибудь в Минводах.

Криминальных было немного, все они были суровые и тяжёлые. Какой там Круг, Круг — это эстрада в сравнении с тем зубовным скрежетом!

Начинается сурово:

Видно было, занавес качался,

Слышно было — муха пролетит.

Однако…

Вижу, нам защитник улыбается,

Из кармана вынув пистолет.

Вижу, нам судья переменяется,

Главный обвиняет на пять лет…

Матери от радости заплакали,

Даже улыбнулся нам конвой.

Что ж ты не пришла, голубоглазая,

И не попрощалася со мной?

И чуть далее называлась сквозь зубы и причина:

Говорят, что ты, голубоглазая,

Рестораны стала посещать…

Или известная, но пели её суровее:

По тундре, по железной дороге,

Где мчится курьерский Воркута — Ленинград,

Мы бежали с тобою, ожидая погони,

Ожидая погони и лая собак!

Погоня их настигла вскоре:

Дождик капал на рыло и на дуло нагана…

Мы попали в облаву,

Перед нами наганы,

ВОХРа нас окружила,

Нет другого пути.

Но они просчитались!

Мы облаву прорвали

И теперь вспоминаем

Минувшие дни!

Или вот, счастливое ворьё ворвалось в банк:

Ровные пачки советских червончиков

С полок глядели на нас…

Подростком я хотел стать самым большим бандитом СССР.

Я вспоминаю поющего, хрупкий сухой горбатенький носик, Толика Толмачёва — моего друга-вора, потом женившегося на цыганке Маше, — он пел мне все эти песни, и так я люблю тебя, Салтовка, мой родной посёлок!