Моцарт фехтования

Эдуард Гурвич, 2019

Я поразился, когда наскочил на образную характеристику моего героя: «Ракита – Моцарт фехтования!» Да и для самого Марка эта фраза была неожиданной. Оказалось, что знатоки фехтования помнили его именно за импровизацию, артистизм, красоту. Появление такого дарования на фехтовальной дорожке шестидесятых годов прошлого столетия чем-то напоминало им талант искромётного Моцарта, одарённого, весёлого, бесшабашного гения. Сравнение это, справедливое и меткое, определило название данной книги ещё и потому, что у всякого Моцарта должны быть свои Сальери. Они были и в жизни Марка Ракиты. Второе, дополненное издание книги «Сабля Марка Ракиты»

Глава IV. Выбор сделан

Перед тем, как вернуться к истокам чемпионского пути Марка, ещё пару слов об Уинстоне Черчилле, его родовитом сверстнике, столкнувшимся не только с полным пренебрежением родителей к фехтовальным амбициям 17-летнего отпрыска, но и с тем, что мальчик пережил в частных школах. Девять лет учебы в Сент-Джордже, Брайтоне и Харроу были в основном безрадостным временем, или, как он писал позже, «серой тропой на карте моего путешествия по жизни. Это была бесконечная череда тревог, которые тогда совсем не казались мелкими, и изнурительного труда, не радующего результатами. Это было время дискомфорта, ограничений и унылого однообразия. Все сверстники, казалось мне, были во всех смыслах гораздо лучше приспособлены к условиям нашего маленького мира. Они гораздо лучше успевали и в учебе, и в спорте. Не очень-то приятно чувствовать себя безнадежно отставшим в самом начале гонки». Впрочем, закончил эти жалобы Уинстон иначе: «Я целиком и полностью за частные школы, — объявил Черчилль в 1930 г., — но я не хотел бы оказаться там снова».

Кажется, Марк, как и все мы в те времена, никаких трудностей с частными школами не ощутил. Таких школ в СССР просто не было. Фехтованием Марк увлёкся задолго до того, как попал в вечернюю школу. Весной 1952 года он приехал на дачу в Востряково, и познакомился там с соседом, парнем старше Марка на пару лет. Звали его Виктор Гуськов. Отцы работали вместе, ребята одружились. Виктор показал Марку свою фехтовальную амуницию, пообещав взять на стадион «Буревестник». И однажды это произошло.

— Мне понравилось, — вспоминал Марк, — что вся команда болела за своего, когда каждый поочерёдно выходил на дорожку. Я был в восторге, что усилия каждого складываются во что-то единое. Видимо, мне не хватало в жизни именно этого чувства единения, теплоты, локтя товарища. Я это сразу увидел на фехтовальной дорожке. И осенью попросил зачислить меня в фехтовальную секцию. Начал со… штыка и очень скоро стал неплохим штыкачём.

Хотя про себя Марк сразу решил, что будет заниматься саблей. Только ради того, чтобы победить Виктора. Ему очень хотелось выиграть именно у него, доказать, что он сильнее. В первых же боях на фехтовальной дорожке изо всех сил бил противника оружием. Тогда Виктор объявил: «Пока не станешь перворазрядником, я с тобой фехтовать вообще не буду!». Вскоре Марк понял, что хотел сказать Виктор. И теперь разъяснял мне:

— Что значит — бить больно? Это зависит от техники спортсмена. Элегантность, а не сила удара ценится на дорожке. Но порой специально бьют больно, чтобы вывести соперника из себя. Тут важно не идти на провокацию. Если ты не идёшь на провокацию, ты побеждаешь. Хотя иногда я отвечал, давал достойный ответ. Это не совсем корректно, но это возможно. Иначе говоря, надо, несмотря на сильные удары, продолжать плести фехтовальную канву, не терять её от перевозбуждения. Это лучший ответ на грубую силу или на недостаточно высокий уровень соперника. Был в моей практике один спортсмен очень высокого класса. Иногда бил саблей больно! Ну, что ж, я терпел, но почти всегда побеждал его…

Первым тренером Ракиты был Лев Петрович Мацукевич. Человек героической биографии: он побывал в плену, трижды бежал и чудом избежал посадки в лагеря. Стал чемпионом СССР по фехтованию. Лев Петрович отметил в юноше любознательность и помогал сделать первые шаги будущему олимпийскому чемпиону. Тренер фехтовал на всех видах оружия — шпаге, рапире и сабле. Прежде чем окончательно выбрать саблю, Марк тоже попробовал все виды оружия. Лев Петрович позаботился, чтобы юноша получил общее представление о фехтовании. Он рассказывал и показывал новичку:

— В сабле и рапире есть три права — право атаки, право защиты и право выигрыша времени. В шпаге нет этих трёх прав. Есть только одно — право выигрыша времени. Бой — в пределах ограниченного поля. Грубые действия оружием и столкновения вне правил пресекаются. Неэтичное поведение тоже.

Юношу захватывал сам ритуал начала поединка. Соперники салютуют друг другу и судьям поднятыми вверх клинками.

— Прэ? (готовы?) — спрашивает старший судья.

— Прэ! — отвечают бойцы.

— Алле! (начинайте!) — командует арбитр.

Схватки скоротечны, насыщены маневром и ложными действиями оружием. Кстати, об оружии. Марку пришлось освоить азы слесарного дела, чтобы учиться подгонять инвентарь. Это должен уметь делать сам спортсмен, наставлял Лев Петрович. Идеальное соответствие клинка потребностям бойца не может рассчитать ни один инженер. Надо придать клинку нужный изгиб, подкрутить гайку, выправить гарду, подобрать маску с удобным подбородником. Современный фехтовальный костюм защищает спортсмена, предохраняет от удара саблей. А удар может быть очень болезненным. Потому и с костюмом надо повозиться, подшить, подправить нагрудник.

Забегая вперёд, отметим: доводку оружия Марк практиковал в течение всей спортивной карьеры. Учиться было у кого: это скрупулёзно делал перед ответственными соревнованиями его тренер, Давид Тышлер. Позже, когда Марк стал тренером, и он возился с саблями Кровопускова, Бурцева, других своих воспитанников. Пока же за консультациями с подгонкой амуниции пытливый ученик обращался ко Льву Петровичу. Он знакомил Марка с устройством оружия, помогал усваивать правила тренировок. Терпеливо объяснял, в каких видах оружия, какие удары и уколы засчитываются. В сабле идут в зачёт удары в туловище, а также в руку и голову. Удары следует наносить раньше противника, опережая его возможное нападение. Опережение должно быть столь продолжительным, чтобы его успели зафиксировать не только судьи, но и зрители, и тренеры. При ударах, нанесённых одновременно, а такое бывает, арбитр может отдать предпочтение спортсмену, начавшему нападение раньше или тому, кто парировал атаку, отбив своим клинком оружие противника и нанёсшему ответный удар. И только в шпаге допустимы взаимные одновременные нападения, которые засчитываются обоим соперникам.

Всё, чему учил тренер, Марк старательно осваивал на фехтовальной дорожке. Звон клинков, схватки противников, стремительные атаки окончательно захватили воображение впечатлительного юноши. Доспехи, оружие, костюмы снились ему ночами. Он уже мечтал о победах.

В те годы на мировой арене блистали фехтовальщики Венгрии. Венгры были ведущей командой мира. Имена Пала Ковача, Аладара Геревича, Рудольфа Карпати завораживали. Становление советской фехтовальной школы пятидесятых годов происходило под влиянием венгерских фехтовальщиков. В 1955 году, когда Марку едва исполнилось 17 лет, он записался на курсы ДОСААФ по изучению азбуки Морзе — чтобы по Дунаю сплавать на корабле в Венгрию и познакомиться с фехтовальной школой страны. Марк хотел попасть в армию только ради того, чтобы служить в Венгрии. На любых условиях он хотел оказаться в Будапеште и получать там фехтовальные уроки…

Тут я спохватился: а ведь нынешним читателям надо объяснить намерение Марка попасть в армию, чтобы служить в Венгрии. По крайней мере напомнить, что Группа советских войск, кажется, находилась в Венгрии до самого 1991-го года. Возможность тогда служить за границей советскому юноше представлялось удачей. А вот внесло ли подавление восстания в Венгрии 1956 года какие-то коррективы в такие желания? Я помню соседа Мишу Лукинцева, который служил в танковых войсках и оказался в Будапеште. Вернулся оттуда осенью того же 1956-го года. Выходя во двор, не хотел рассказывать, что там произошло. Видимо, дал подписку при демобилизации. Ходил угрюмым, замкнутым.

У меня нет повода искать даже намёка на прозрение. Марк не испытывал никаких колебаний. Окружение, увлечённость спортом не оставляли зазоров, чтобы в чём-то сомневаться. Всё было ясно. Контрреволюция, которую Советский Союз обязан подавить. А введение войск, уличные бои в Будапеште, об этом мы мало что знали. Цензура была жёсткой. Я попробовал вспомнить себя в 17 лет у приёмника, ловящего иностранные голоса. Ничего такого не было в моей биографии тех лет, как и у Марка. Мы строили свою жизнь в рамках той системы, в которой родились и жили. В бараке никакого приёмника у нас в семье не было. Тарелка радио висела на стене над кроватью. Оттуда голосом Левитана сообщалось то, что происходило в августе 1956-го. Тем не менее, я спросил Марка, был ли у них в семье приёмник, слушали ли родители вражьи голоса. Нет, конечно, отвечал Марк, всем и так всё понятно — мы венграм помогали, а они ответили на нашу помощь контрреволюцией.

Да, нам было по 17-18 лет. Выставлять в этом возрасте себя инакомыслящими сегодня, когда нам за 80 — глупость высокомерная и чушь несусветная. Но вот выясняется, что каталог о тогдашних протестах в 43 регионах Советского Союза и 13 республиках — на уровне разговоров и ругани, включает почти 250 человек. Социальный состав протестовавших разнородный — рабочие, интеллигенция, школьные учителя, журналисты, студенты… Формы протеста были разнообразными — листовки, стихи, публицистические статьи (распространявшиеся в молодежных кружках и еще не ставшие самиздатом), записи в дневниках, частные письма и письма в советские государственные и партийные органы (и, разумеется, в редакции газет). Демонстрации были только одиночными. Я прошёлся по этому списку, выставленному в интернете. И к своему удивлению нашёл десяток наших с Марком сверстников — в Кирове, Ленинграде, Литве, Тбилиси, Ярославле, Дмитрове (Московской области). Все они были осуждены на разные сроки и отправлены в лагеря. Их обвиняли не только за протесты и осуждение подавления восстания в Венгрии, с требованием вывода советских войск из Венгрии, но и за систематическое прослушивание иностранных радиостанций…

Не надеясь на свою осведомленность и умение быстро найти то, что мне надо, я обратился за помощью к А., человеку сведущему — в самом деле, прав ли мой друг, полагая и сегодня, что Советский Союз помогал Венгрии. На следующий день А. прислала мне ответ: «Про Венгрию — думаю, Ваш герой имеет в виду «политическую» помощь: выгнали немцев, установили «правильное» правительство, создавали «правильные» структуры и институты власти, поддерживая их вооруженной силой. Но в Википедии утверждается также, что жизненный уровень в Венгрии в послевоенный период стремительно падал: «Экономическая ситуация в стране осложнялась тем, что Венгрия как союзник Германии по Второй мировой войне была обязана несколько лет выплачивать СССР, ЧССР и Югославии контрибуцию, иногда доходившую до четверти национального продукта». Свои рассуждения о причинах восстания в 1956-м А. заключила энергичной фразой: «В общем, не с жиру взбесились товарищи венгры».

Ну, а дальше я уж сам нашёл много любопытного. И про выборы в ноябре 1945-го, когда коалиция коммунистов и социал-демократов, оказавшись в меньшинстве, при… поддержке советских войск заняла ключевые посты в правительстве. И про Ференца Надя, премьер-министра Венгрии, который поехал с визитом в Швейцарию и в виде протеста там остался, сложив с себя полномочия лидера страны. И про новые выборы в 1947-м году, которые коммунисты провели при поддержке советских войск, арестовав перед тем всех лидеров оппозиции. В 1949-м провели парламентские выборы, после чего появилась Венгерская Народная Республика. Ну, и так далее…

Важно подметить, что в 1952-м реальная заработная плата рабочих и служащих была на 20 процентов, а доходы крестьян — на одну треть ниже, чем в 1949-м. Провалы планов индустриализации вызвали недовольство. После смерти Сталина венгры попробовали выправить ситуацию: новый лидер Имре Надь прекратил строительство множества крупных промышленных объектов. Капиталовложения были направлены на развитие лёгкой и пищевой промышленности, было ослаблено давление на сельское хозяйство, снижены цены на продукты и тарифы для населения. Но в апреле 1955-го Ракоши решил продолжить сталинский курс. Это вызвало недовольство венгров. 14 же мая 1955 года социалистические страны заключили Варшавский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, что продлило пребывание советских войск в ВНР. Так что полагать, что с «жиру сбесились венгры» могла только советская пропаганда. Мы и были её жертвами в Советском Союзе.

Впрочем, позже в результате реформ Венгрию представляли уже как «самый весёлый барак в социалистическом лагере». И не только потому, что с конца 60-х — начала 70-х там была введена либеральная цензура и разрешён свободный выезд за границу всем гражданам. Венгрия стала лидером в фармацевтической промышленности, производила прекрасные телевизоры, холодильники, автобусы, грузовики. Она занимала первое место в Европе по производству пшеницы и мяса на душу населения…

Всё это произошло совсем не потому, что СССР помогал братскому венгерскому народу, а вопреки. По крайней мере, у меня в памяти Венгрия с её лидером Яношем Кадаром середины и конца 1960-х годов связывалась именно со свободой и экономическими достижениями. Я учился на журфаке в университете, когда одна из наших сокурсниц вышла замуж за венгра. Она переселилась к нему в Будапешт, часто приезжала в Москву и привозила для наших жён то, что называлось «импортными тряпками». Мы дружили, жёны покупали обновки. Я просто мечтал когда-нибудь поехать в Будапешт. Но сумел осуществить эту мечту лишь в середине 90-х. Денег на гостиницу у меня не было. Приехал к этой паре. Муж был явно недоволен, поселив меня на несколько дней в их квартире. Я располагался на первом этаже, а он в середине ночи спускался со второго этажа и устраивался в огромном кресле… в той же комнате. Ссылался на мигрень: мол, должен спать сидя. Когда же вёз меня назад в аэропорт, дал понять, что если и соберётся в Лондон, то у них есть, где остановиться. С тех пор мы не переписывались, не разговаривали, не виделись. Напугал я мужа своим визитом. Ну, а себе сказал раз и навсегда — останавливаться надо в гостинице. И не портить отношения с друзьями…

Больше в Будапеште я не был. И вот, спустя почти четверть века, когда Марк сказал, что едет на чемпионат мира по фехтованию-2019, мне захотелось туда. Совсем не ради того, чтобы встретить бывших друзей. Повод совсем другой. Мне нужно было почувствовать атмосферу нынешней Венгрии. И попробовать понять Марка, который вдруг вспомнил:

— А ведь мои мечты попасть в Венгрию через армию или ДОСААФ осуществились, но иначе. Впервые я приехал в Будапешт в 1961 году на Спартакиаду дружественных армий в составе сборной ЦСКА. Жили в гостинице на острове Маргит, который расположен посередине Дуная в центре Будапешта. Мосты через этот остров соединяют две части венгерской столицы — Буду и Пешт. Каждое утро с этого острова мы отправлялись тренироваться на спортивную базу. И там впервые я мог получать уроки венгерского фехтования, о чём так мечтал в 1955-м…

Марк, конечно, приезжал в Будапешт после того, как завершил спортивную карьеру в ранге олимпийского и мирового чемпиона. Привозил своих учеников, будучи тренером, на состязания. Любопытно, что в спортивной карьере Моцарта фехтования всё-таки, в первую очередь, остаётся в памяти бой с замечательным венгерским спортсменом Золтаном Хорватом в 1962-м в Буэнос-Айресе на чемпионате мира. Во время командной встречи он нанёс Золтану очень элегантный удар снизу. Венгр на дорожке фехтовальную фразу не «признал». Но потом после соревнований, став в личном зачёте чемпионом мира, подошёл к Марку и сказал, что это был незаурядный удар, который я, мол, про себя отметил. Такое признание вообще-то можно было принять за сигнал — элита мирового фехтования готова принять Марка в свой избранный круг.

— Ничего удивительного, что такие эпизоды не исчезают из моей памяти. Золтан этим своим дружеским шагом тогда, — вспоминает сегодня Марк, — поднял самооценку меня, новичка, только-только начавшего восхождение на фехтовальный Олимп. Золтан мой не исчез за эти годы с горизонта. Он будет, надеюсь, на чемпионате мира 2019-го. Так же, как и ещё один яркий в прошлом фехтовальщик, рапирист Енэ Камути…

Увы, моя поездка в этот город на Чемпионат мира-2019 так и не случилась. А Марк рассказал:

— Вылетел в Будапешт ранним утром 14 июля из Шереметьева. В салоне самолёта среди пассажиров приглашённые на чемпионат гости, спортсмены, предстартовое возбуждение, гул. А я сижу у иллюминатора и вспоминаю мою юношескую мечту оказаться в Венгрии. Она осуществилась в 1961-м. Тогда меня включили в состав армейской команды и отправили в Будапешт на состязания дружественных армий стран Варшавского договора. Теперь спустя почти 60 лет нет ни Варшавского договора, ни дружественных армий. Но осталась спортивная дружба фехтовальщиков моего поколения. Больше в памяти. Лёту два с лишним часа. И вот уже аэропорт. Паспортный контроль. Забавно, что всего пару дней назад обнаружилось, что в моём паспорте не осталось чистых страниц. Всего за сутки мне поменяли паспорт, поставили Шенген-визу. Я на площади перед аэропортом. Жара под 30. Автобус. По улицам Будапешта наш автобус двигается медленно. Нас везут в гостиницу «Arena». Рядом знаменитый спортивный комплекс и зал, где 10 дней будут встречаться на дорожках лучшие фехтовальщики мира. Я займу место на трибуне. Буду сдерживать эмоции, иногда точно предсказывать то, что произойдёт на фехтовальной дорожке. То игра самого с собой. Но время от времени подключаюсь к коллегам. И выступаю в роли оракула…

Конечно, тут я увидел не только моего товарища с Украины Григория Крисса, но и моих старых венгерских друзей-соперников, например, Енэ Камути, Питера Баконьи…С Енэ мы не раз вместе заглядывали в Будапештскую синагогу, кстати, самую большую в Европе…. Питера же я однажды полвека назад спросил напрямую: говорят, что ты еврей? Он тогда ответил — нет. Наверное, неслучайно. В Венгрии к евреям отношение было настороженное…

— Ну, Питер твой мог бы ответить как герой одной из моих книг, потомок Рюриковичей в 34-м колене, князь Никита Лобанов-Ростовский, когда я сказал, что на одном из фото он похож на еврея: я, мол, был бы счастлив быть причастным к этому роду умных и сообразительных…

Вопрос, заданный Питеру, лишь на первый взгляд кажется странным. У еврейских спортсменов в Венгрии много побед в фехтовании, особенно на саблях. Я заглянул в историю и увидел часто мелькавшие фамилии Е. Фукса, Э. Кабоша… Венгерская команда саблистов, не раз побеждавшая на Олимпиадах, почти полностью состояла из евреев: те же Фукс и Кабош плюс О. Герде, Л. Веркнер, 3. Шенкер, Ш. Гомбош, А. Печауэр… Удивительную страницу в женское фехтование Венгрии вписала Илона Элек, ее вторая фамилия Шахерер. На Олимпиаде в Берлине в 1936 году, когда к власти уже пришёл антисемитский нацистский режим, Илона победила немецкую еврейку Хелен Майер и, став чемпионкой, получила золотую медаль. Серебро досталось Хелен. Мало того, бронзу за третье место на олимпийском пьедестале вручили еврейке из Вены австрийской фехтовальщице Эллен Прайс. Это был специфический «подарок» Гитлеру, который ждал на той Олимпиаде победы арийского духа. Остаётся добавить, что у Илоны была младшая сестра Маргарет Элек, которая тоже была чемпионкой мира в составе команды фехтовальщиц Венгрии.

— Сёстры Элек, дожившие до конца 1980-х — уникальный пример и спортивного долголетия, — заметил Марк. — Илона выступала в команде и стала чемпионкой, кажется, в 48 лет… Я их видел в Будапеште, когда приезжал на соревнования. Меня однажды познакомили с ними. Две тогда уже очень пожилые женщины с палочками, они сидели на трибуне вместе. И, как выяснилось позже, с почтением относились ко мне. В особенности Илона, абсолютно элитарная фехтовальщица в прошлом. Конечно, она понимала, кто я такой, если на её глазах побеждал таких грандов венгерского фехтования как Хорват, Пежа, Марот, Баконьи… Ну, а в целом, ты прав, в Венгрии и тогда, до войны, да и сегодня фехтованием чаще занимается элита общества. Кстати, оба мои друга, и Питер, и Енэ — доктора наук. Енэ стал крупным специалистом в такой сложной и востребованной области медицины, как гастроэнтерология…

В дни чемпионата Будапешт-2019 я нашёл в ютубе интервью главного тренера сборной России И. Мамедова, который рассказывал про этот чемпионат мира в преддверии Олимпиады на российском канале «Вести». В Будапеште опробована новая система проведения чемпионата. Слишком много участников, особенно из Европы. Конкуренция огромная. Потому предварительные состязания проводятся до официального открытия чемпионата. К этому дню число участников сократилось до 64. Они ведут бои на 15 уколов с прямым выбыванием проигравшего. И так до финала, где за первое место встречаются два победителя…

Позже мы с Марком обсудили плюсы и минусы этой системы. И почему её пришлось ввести. Забегая вперёд, скажу: в сумме всех видов фехтования национальная команда России на чемпионате мира в Будапеште по общим показателям оказалась на первом месте. Но в деталях проходившего чемпионата я довольствовался комментариями Марка по горячим следам: в восьмёрку из саблистов попал только один молодой спортсмен. Все остальные выбыли. Когда мужская команда саблистов проиграла и оказалась пятой, Марк не стал скрывать своего разочарования и в разговоре с комиссаром соревнований заметил, что вина за проигрыш саблистов лежит на тренере Бауэре. Тот проходил мимо и попросил повторить сказанное. Марк повторил… Там же в Будапеште, он пояснил свою позицию уже руководству Федерации фехтования:

— Кристиан Бауэр работает у нас 10 лет. Каждый год он в свои руки получает из числа юниоров — четырёх лучших девочек и четырёх лучших мальчиков. И где же эта армия подающих надежды, числом в 80 человек? Мы, тренеры, в прежние времена, помню, из средненьких спортсменов делали выдающихся. А здесь что? Бауэр, отбирая юные дарования, сам не в состоянии давать им всем ежедневные индивидуальные уроки. Но при этом намеренно исключает из системы подготовки личных тренеров отобранных юниоров. В результате уровень мастерства дарований быстро падает. Бауэр, по сути, провоцирует огромный процент отсева. В подобных условиях гиганты не появляются. Причина такого положения — непомерные личные, прямо наполеоновские амбиции французского специалиста. Похоже, он боится конкуренции со стороны наших молодых тренеров…

Сказал, как припечатал. А спустя месяц Марк сообщит мне: «Наполеона отправили в отставку…»

Значит, и в тот раз услышали мнение Моцарта фехтования, находящегося уже в весьма почтенном возрасте. Хороший знак. Впрочем, нет причин отвлекаться от событий чемпионата мира в Будапеште. На отборочных состязаниях женская шпага принесла мало чего утешительного российским спортсменам. Но в командных соревнованиях российские шпажистки вышли в финал с китаянками. Они проиграли всего один укол и завоевали серебро. Мужская команда россиян-шпажистов осталась без наград. Рапиристка Инна Дериглазова стала чемпионкой мира в индивидуальных соревнованиях, а шпажист Сергей Бида — серебряным призёром. Саблистка Софья Великая тоже завоевала серебряную медаль в личном зачёте… Проиграла в финале китаянке всего один укол. В последний же день чемпионата женская команда России, которую она возглавила, боролась за высшее место на пьедестале почёта. И получилось. Команда саблисток стала золотым призёром. Вечером по скайпу из Лондона мне удалось найти её, счастливую, милую, общительную и задать ей пару простых вопросов.

— Во-первых, поздравляю Вас. Скажите, Соня, как Вам удалось стать чемпионкой мира в Будапеште сразу после рождения дочери Зои? Ведь вы также быстро, кажется, восстановились пару лет назад и после рождения сына Олега? Как это происходит?

— Спасибо. Я очень счастлива, что у меня хватает эмоций и на семью, и на детей, и на фехтование. Наверное, какие-то высшие силы мне помогают (смеётся). Хотя не могу сказать, что всё происходит просто…

— Прерву вас, а давно вы знаете героя моей книги? И что для вас означает присутствие Марка Ракиты последние десять лет на всех чемпионатах Европы, мира, олимпиадах?

— Марк Семёнович — великий тренер. Он идёт в ногу со временем, душой чувствует новые веяния в фехтовании. И это важно не только для молодых тренеров, которых он наставляет, но и для нас, членов национальной сборной команды. Я лично сразу не очень понимала и принимала его колкости, даже сарказм. Но как только почувствовала, что со своими специфическими шутками в тяжелейший момент он пробует переключить меня, помочь мне справиться с волнением, пережить неудачу, забыть поражение, настроиться на победу, всё изменилось. Это произошло почти в самом начале моего спортивного пути. Одна его фраза, порой, брошенная мимоходом, мне достаточна, чтобы обрести уверенность в себе. Я ему очень доверяю. Не так давно подошла к нему и произнесла буквально вот эту фразу: «Марк Семёнович, если вы считаете, что после рождения дочери мне надо уйти из большого спорта, я уйду». И я была готова уйти на самом деле. Но тут он сказал такое (не буду раскрываться), что я поверила в себя. И вот…

— В самом деле, вы, мать двоих маленьких детей, и стали чемпионкой мира! Вы уникальная и по характеру, и по фамилии — Софья Великая! Мне очень повезло, что в этот день 23 июля я смог увидеть вас по скайпу в Будапеште и кратко, но так содержательно побеседовать с вами. Спасибо.

Во время чемпионата мира мы поддерживали связь по интернету всю неделю, пока Марк был в столице Венгрии. Для вкладки в книгу он прислал фотографию со старым товарищем, венгром. Я спросил его: почему ты в кепке с надписью «Россия». Марк достойно ответил:

— Чтобы ты знал. Я горжусь страной, которая мне много дала. И отняла тоже много. Но негатив уходит со временем, а добро остаётся. Я не стесняюсь, что представляю великую страну. Со всеми её достоинствами и недостатками. Главное сохранить при этом свою чистоту и правду!

В Будапеште Марк отметил свой день рождения. Так удачно всё сложилось. Он сообщил, что среди поздравивших были и те самые венгерские подруги наших жён, родные сёстры Ильди и Ици (в замужестве Печи и Мадьяроши), которые приезжали в Москву тогда, в конце 60-х — начале 70-х…

…Теперь снова вернусь на полвека назад. В феврале 1958-го из спортивного общества «Буревестник» выделилось новое общество «Труд», куда перевели всех, кто не являлся студентом. Лев Петрович Мацукевич решил перейти в «Труд», и, конечно, хотел бы забрать Марка с собой. Но он уже знал, что тот хочет попасть в ЦСКА, где в то время тренировались сильнейшие саблисты страны — Лев Кузнецов, Давид Тышлер, Умяр Мавлиханов. На соревнованиях юниоров Марка приметил тренер армейского клуба Генрих Жанович Булгаков. И в сентябре того же года Ракита перешёл в ЦСКА.

— Отпустил меня Лев Петрович с лёгким сердцем, — вспоминает Марк. — Я многому научился у первого тренера и благодарен ему. Кстати, перед уходом из «Буревестника» я всё-таки выиграл бой у Виктора Гуськова. Мне уже было 19 лет и фехтовал я с ним не как перворазрядник, а как мастер спорта СССР.

Марк покинул «Буревестник» уже достаточно сильным саблистом. Над его манерой фехтовать посмеивались, но признавали, что драться с ним всегда очень трудно. Булгакову понравился этот парень упорством: он уже поднялся во взрослых соревнованиях выше всех юниоров, но его почему-то не приглашали на сборы юношеской команды страны не только в качестве претендента на основной состав, но и в качестве спарринг-партнера. А он не подавал вида, что огорчён, не жаловался, не ловчил, чтобы заметили, сохранял достоинство. Может, потому Булгаков, хотя и был перегружен, взял под опеку Марка. И даже помог с первой работой в клубе ЦСКА. На Комсомольском проспекте располагалась одна из спортивных баз армейцев. Туда и определили новичка. Стипендию ему дать не могли, ещё не было результатов. А потому сделали инструктором по выдаче спортивного инвентаря с зарплатой 41 рубль в месяц. Марк приходил в девять часов утра. Зал был для всех спортсменов один. Вначале там тренировались волейболисты. Инструктор ставил сетки, приносил волейбольные мячи. На втором этаже, на балкончике занимались фехтовальщики. Когда же волейболисты заканчивали, в зал перемещались боксёры и фехтовальщики. И тут уж Марк использовал все возможности на сто процентов. Он готов был драться с любым, кто этого пожелает. Принимал участие во всех соревнованиях, в каких мог. И весьма успешно. Его замечали, но и только. В сборную команду зачислять не торопились. Он изводил себя тренировками без всякой меры. И перетренировался. Врачебный осмотр показал истощение организма. Требовался отдых, усиленное питание, витамины. Жил Марк в тот период трудно. В дополнение к зарплате получал от отца 30 рублей. Этого едва хватало на еду и на проезд в метро. Занятия пришлось приостановить на два месяца.

Это был очень тяжёлый период. Несколько недель ходил потерянный, обескураженный и совершенно без сил. Но это был урок: к своему физическому состоянию он сам должен относиться очень серьёзно. Конечно, так случилось потому, что Марк не имел достаточного присмотра со стороны тренера. Булгаков был слишком загружен, чтобы постоянно находиться рядом.

С трудом восстановившись, он снова увлечённо тренировался, вопреки реальности, которая всё ещё была жестокой. По-прежнему Марку отказывали в фехтовальном таланте. По юношеским результатам в клубе он стал сильнейшим в стране. Но на первенство мира среди юниоров его не взяли. Перевели лишь в инструкторы с зарплатой 71 рубль в месяц. Кстати, когда он похвастался повышением в зарплате перед отцом, тот вдруг сказал: «Очень рад за тебя. Теперь я могу не доплачивать тебе 30 рублей».

И в клубе, после «повышения», его продолжали откровенно придерживать. Было от чего впасть в отчаяние. Мечты о высших достижениях уже могли показаться ему недостижимыми. Но опять выяснилось, что он обладал устойчивой психикой. И прежде всего, это почувствовал и оценил Давид Тышлер, который в то время еще фехтовал. Ракита стал его постоянным партнером на тренировках. Во-первых, потому что был на ранг ниже, а это позволяло Тышлеру отрабатывать те приемы, которые он, Тышлер, хотел. Во-вторых, потому что, сопротивлялся Ракита до конца и хитроумно. Фехтовать с таким партнёром всегда интересно. Оба получали от боёв всё больше и больше. Становилось очевидным, что у этой фехтовальной пары есть будущее… И тут случилось невероятное.

Вспоминает Давид Тышлер^[1]:

«Марку исполнилось 23 года. Его продолжал тренировать мой друг Генрих Булгаков. Однажды он подошёл ко мне и стал обсуждать мнение многих специалистов: «С фехтовальной точки зрения Ракита — слишком «медленный». Достаточный ли у него потенциал, чтобы стать спортсменом мирового класса? Я возразил Генриху: верно, медленный, но наши сильнейшие фехтовальщики дерутся с ним тяжело и нередко проигрывают. А то, что я у него выигрываю чаще других, легко объяснить. Я тоже, как ты знаешь, «не из быстрых». И тогда Генрих спросил, а ты взялся бы его тренировать. Конечно, ответил я, но у вас хорошо получается. За три года он заметно прибавил. «Тогда я тебе его дарю!», сказал Генрих. Я чувствую, что из вашего союза будет толк. Это, во-первых. А во-вторых, я же в последние годы переквалифицировался на шпагу».

Так, из спарринг-партнёра Ракита официально превратился в ученика Тышлера. К тому времени Марк по силам входил в десятку сильнейших фехтовальщиков страны. Да, он весьма успешно дрался с тогдашними лидерами сборной. Он выигрывал у них чаще, чем проигрывал. Выигрывал, вопреки судьям, подчас непроизвольно помогавшим именитым спортсменам. Электро-фиксации ударов тогда в сабле ещё не было. В Италии только-только состоялись два пробных турнира саблистов, в которых испытали первые электрические фиксаторы. Предстояло ещё много поработать, чтобы внедрить их в практику сабельных соревнований. Но сделаться Раките сильнейшим, вероятно, уже ничто не могло помешать. Впрочем, не совсем так. Ключевой вопрос — о личности тренера в судьбе спортсмена я в наших беседах в Фарнборо, конечно, задал.

* * *

Прежде чем идти в гостиницу к Марку, набросал десятка два вопросов — о личности тренера. Эти вопросы я виртуально проецировал на опыт Давида Тышлера, человека незаурядного, в первую очередь потому, что он сумел сделать чемпиона именно из моего героя, со всеми его достоинствами и недостатками — в характере, воспитании, среде, в которой обитал. В большинстве своём вопросы дилетантские (а какие они могут быть ещё, если их задаёт человек, далёкий от профессионального спорта). Можно ли без тренера стать чемпионом? Тренер должен быть патриотом? Тренер обязательно должен быть сначала спортсменом? Ну, и вообще, кто такой тренер?

Разговор этот я намеренно затеваю именно в этой главе, потому что меня интересует не личность тренера вообще, а в лице Давида Тышлера. Впрочем, нелишне тут упомянуть, как это слово определяет википедия. Оно происходит от английского trainer, train «воспитывать, обучать». Ещё точнее, речь о человеке, который профессионально занимается тренировкой кого-либо — спортсмена или… прирученного животного. Тут меня зацепила мысль — а может быть, тренер приручает спортсмена? То есть, воспитывает его и, в конце концов, навязывает ему свои представления обо всём, в первую очередь, конечно, о том, как стать победителем?

С другой стороны, влияние может быть и опосредованным. Скажем, Станислав Поздняков, нынешний руководитель Олимпийского комитета России, в прошлом четырёхкратный олимпийский чемпион по фехтованию, признавался, что ему очень повезло встретиться на своём спортивном пути с Марком Ракитой. Только Марк никогда не был его тренером. Станиславу, как он признаёт, просто нравилась манера поведения Марка на фехтовальной дорожке. И он пытался повторять то, что тот делал.

— Спортсмен, попавший к тренеру, — объяснял свой взгляд Марк, — как драгоценный камень-самородок, который нуждается в огранке, шлифовке. Иначе чемпиона не сделать. Есть тренеры, которые не включают в эту работу спортсмена. Есть тренеры, которые делают эту работу вместе со спортсменом. Кстати, однажды мне пришлось объясняться с будущим тренером Станислава Позднякова. Это случилось при довольно необычных обстоятельствах. В самом начале своей карьеры этот молодой тренер вдруг решил… записывать всё, что услышит на моих уроках с В. Кровопусковым. Обычно мы с моим учеником уходили в отдельный зал. И вдруг, вижу, в углу сидит молодой человек и что-то лихорадочно записывает за мной. Ну-ну! После урока подхожу и объясняю: бесполезная работа — я даю серию задач ученику и лишь в комплексе тот понимает, к чему я веду; это очень индивидуально — выстраивать такую серию; и лучше спросить меня, чем записывать хаотически. Ничего такие записи не дадут без моих пояснений. Это был известный впоследствии тренер Писецкий Борис Леонидович, воспитавший олимпийского чемпиона Станислава Позднякова. Оказалось, что и он помнит тот эпизод. Вместе недавно посмеялись, вспоминая…

— Должен ли быть тренер личностью?

— Несомненно. Но главное, он должен быть, как специалист, на несколько голов выше своего ученика. Да, спортсмен догоняет тренера и отношения между ними меняются. Но недопустимо, если спортсмен перерастает тренера.

— Тренер национальной команды должен быть патриотом?

— Твой вопрос некорректный. Если наняли иностранного тренера, он не может быть патриотом. Задача тренера другая — научить спортсмена побеждать в том виде, в котором он тренирует, сделать из него непобедимого, совершенствовать мастерство. И команда, которую он тренирует, должна побеждать. Попутно можно включать в систему управления тренировками и проблемы отношения к родине, то есть любви к родине. Но это не самоцель.

— Значит, скажем, победитель стоит на пьедестале, слушает и поёт гимн своей страны — это не результат воспитания его патриотом? Ты, слушая гимн СССР, плакал?

— Конечно. И плакал. И гордился этим гимном, как патриот. Но тренер этим не занимается. Тренер этому не учит. Хотя, скажем, занятия в американских школах начинаются с того, что каждое утро поют гимн Америки. Я в этом ничего плохого не вижу.

— Да я тоже. Более того, думаю, когда спортсмен плачет на пьедестале почета и слушает гимн своей страны — это эмоции, а не признак патриотизма. Другое дело, моё отношение к гимну Советского Союза. Я гимн слушать не могу. С этой мелодией я вспоминаю то, что хотел бы забыть, скажем так. Я уверен, с таким прошлым страна должна поменять гимн, как это пробовали сделать во времена Ельцина. Что же касается американских школьников, то да, они могут гордиться гимном и петь его такой стране, как Америка…

— Твой вопрос, обязательно ли должен быть тренер в прошлом спортсменом? Желательно. Выдающийся тренер не появляется ниоткуда. Но очень редко выдающийся спортсмен становится выдающимся тренером. Есть два направления превращения спортсмена в тренера. Первый — использование административного ресурса. Но есть и другой — выдающийся спортсмен со своим уровнем притязаний, понимая, что добиться высоких результатов ему помогали тренер, коллектив, медицинская база, материальная, на него работала вся страна, готов трансформировать свою личность. Став тренером, такой спортсмен сознательно понижает свой статус и соглашается работать на кого-то, стать частью большого коллектива. И если ты обладаешь достаточными знаниями, владеешь методиками, ты можешь стать большим тренером. Хотя, повторюсь, очень редко большие спортсмены становятся большими тренерами.

Примечания

1

Здесь и далее из книги Д. Тышлера «Вашу саблю, маэстро!», Москва, 2004 год.