Мокрое волшебство

Эдит Несбит, 1913

Четверо юных членов английского семейства, два брата и две сестры, отправляются на прогулку к морю, где случайно узнают о существовании самых настоящих русалок. Одно из таких созданий содержится в неволе в цирке, и дети решают во что бы то ни стало вызволить пленницу. Этот поступок откроет им путь в подводное царство, полное тайн и волшебства. Однако здесь их приключения только начинаются! Хотите знать подробности? Отправляйтесь в подводное путешествие вместе с героями книги.

Глава первая. Сабрина прекрасная

Все началось с путешествия к морю… Только тогда казалось, что у этого пути не будет конца, как у дорог на Суссекских холмах: сперва они похожи на дороги, после — на тропинки, потом превращаются в овечьи тропы, и в конце концов перед вами остается только трава, пучки дрока, колокольчики, кролики и меловая земля.

Дети отсчитывали дни до Того Самого Дня. Бернард сделал настоящий календарь на куске картона, вырезанного из коробки, в которой прибыли домой его новые белые сандалии. Он очень аккуратно разделил недели красными чернилами, дни пронумеровал синими, и ежедневно вычеркивал одну из цифр кусочком зеленого мелка, оказавшегося в жестянке для мелочи.

Мавис выстирала и выгладила все кукольные платья по меньшей мере за две недели до Того Самого Дня. Конечно, она поступила продуманно и дальновидно, но это доставило немало огорчений Кэтлин, которая была намного младше и предпочла бы и дальше играть своими куклами, пусть и привычно грязными.

— Попробуй только, — сказала Мавис, слегка разгоряченная и сердитая после глажки, — тогда я никогда для тебя ничего не вымою, даже твое лицо.

Кэтлин показалось, что такое она сможет пережить, но она сказала только:

— Почему бы мне не взять всего одну куклу, самую маленькую-премаленькую? Дай мне лорда Эдварда. У него и так почти отвалилась голова, и я могла бы одеть его в чистый носовой платок — как будто на нем килт.

Против этого Мавис не смогла возразить: она стирала все что угодно, только не носовые платки. Поэтому лорд Эдвард получил свой жалкий килт, а остальных кукол сложили рядком в угловом ящике стола Мавис. Именно после этого Мавис и Фрэнсис долго совещались тайком, а когда младшие приставали с вопросами, ответом было только:

— Секрет. Вы все узнаете в свое время.

Это, конечно, крайне взволновало малышей, а когда настало «свое время», секрет обернулся разочарованием, оказавшись всего лишь большим пустым аквариумом. Двое старших детей купили его вскладчину на Олд-Кент-Роуд, потратив все свои деньги (восемь и девять пенсов). Пошатываясь, они протащили ношу по садовой дорожке, очень разгоряченные и усталые.

— Но что вы собираетесь с ним делать? — спросила Кэтлин, когда все собрались вокруг столика в детской, глядя на аквариум.

— Наполнить морской водой, — объяснил Фрэнсис, — чтобы посадить туда актинии.

— О да! — восторженно сказала Кэтлин. — А еще посадим крабов, морские звезды, креветки, желтых моллюсков… Ну все, что обычно встречается на морском берегу.

— И выставим аквариум на окне, — добавила Мавис. — Это придает комнатам такой изысканный вид!

— И тогда, может, какой-нибудь великий ученый джентльмен, вроде Дарвина или Фарадея, проходя мимо, увидит аквариум и так обрадуется приятному сюрпризу — встрече с нашей медузой — что предложит обучать Фрэнсиса всем наукам забесплатно… Мне так думается, — с надеждой сказала Кэтлин.

— Но как вы довезете его до моря? — спросил Бернард, опершись руками о стол и тяжело дыша в аквариум, отчего сияющие стенки стали тусклыми и туманными. — Он слишком большой, чтобы положить его в коробку, вы же понимаете.

— Тогда я буду держать его в руках, — сказал Фрэнсис. — Он совсем не будет мешаться… Я ведь сегодня донес его до дома.

— Мы везли его на автобусе, как ты знаешь, — возразила правдивая Мавис, — и мне пришлось тебе помогать.

— Быть не может, чтобы тебе вообще позволили взять его с собой, — сказал Бернард.

И если вы хоть немного знаете взрослых, вы поймете, что он оказался совершенно прав.

«Взять аквариум на море? Вздор!» — вот что они сказали. И, не дожидаясь ответа, добавили: «С какой стати?»

«Они» в данном случае — это тетя Энид.

Фрэнсис всегда страстно любил воду. Даже в младенчестве он всегда переставал плакать, как только его сажали в ванну. И он был маленьким мальчиком четырех лет от роду, когда потерялся на три часа, после чего его доставила домой полиция. Фрэнсиса нашли сидящим в лошадиной поилке перед «Виллинг Майнд», мокрым с головы до ног и совершенно счастливым; вокруг стояли, забавляясь, возчики с кружками пива в руках. В корыте для лошадей было очень мало воды, и самый разговорчивый возчик объяснил, что ребенок с самого начала был мокрым, поэтому он и его товарищи решили, что мальчику в корыте не опасней, чем где-то еще — при такой-то погоде, да еще с разъезжающими повсюду мерзкими машинами и трамваями.

Для Фрэнсиса, страстно увлеченного водой во всех ее видах — от простой грязной лужи до сложного механизма, способного лишить всю квартиру запаса воды — было настоящей трагедией, что он никогда не видел моря. Всегда случалось что-нибудь, мешавшее ему попасть к нему. Он проводил каникулы в зеленой сельской местности с реками, колодцами и прудами, глубокими и широкими, но вода в них была пресной, к тому же окруженной со всех сторон зеленой травой. А судя по тому, что слышал Фрэнсис, одним из главных достоинств моря был его простор: оно тянулось вдаль «настолько, насколько хватало глаз». О море часто говорилось в стихах, а Фрэнсис, как ни странно, любил стихи.

Покупка аквариума была попыткой позаботиться о том, чтобы наконец-то найдя море, больше его не потерять. Фрэнсис представил себе аквариум с настоящей скалой посередине, к которой цеплялись сияющие актинии и прилипали моллюски. Еще в аквариуме должны быть желтые ракушки, морские водоросли, золотые и серебряные рыбки (между прочим, такие рыбки не живут в море, только Фрэнсис этого не знал), мелькающие в сияющем чешуйчатом великолепии среди тенистых водных растений. Он уже все продумал — как сделать крышку, очень легкую, с резиновой прокладкой внизу, наподобие крышки бутылки, чтобы вода не расплескалась, когда аквариум поедет в почтовом вагоне к восхищению пассажиров и носильщиков на обеих станциях. А теперь ему не позволяли взять аквариум с собой.

Он поделился своими горестями с Мавис, и та согласилась, что это стыд и срам.

— Но вот что я скажу, — проговорила она, потому что была не из тех утешителей, которые просто кидают: «Мне очень жаль», но даже не пытаются помочь. Обычно она придумывала, как хоть немного исправить ситуацию. — Давай нальем в аквариум свежую воду, купим золотых рыбок, песка и водорослей. И я заставлю Элизу пообещать, что она будет кидать туда муравьиные яйца, чтобы рыбкам было что кушать. Это хоть как-то смягчит ужасное потрясение, когда нам придется уехать с моря и вернуться домой.

Фрэнсис признал: в предложении Мавис что-то есть, и согласился наполнить аквариум водой из ванны. После чего аквариум сделался настолько тяжелым, что даже совместными усилиями всех четырех детей не удалось сдвинуть его с места.

— Ничего страшного, — сказала утешительница-Мавис. — Давайте выльем из него всю воду, отнесем аквариум в общую комнату, а потом потихоньку наполним с помощью кувшинов. Будем носить в них воду поодиночке, ну, вы понимаете.

Эта затея могла бы увенчаться успехом, но тетя Энид застукала первый «секретный кувшин» — и запретила нести второй.

— Дурака валяете, — сказала она. — И речи быть не может, чтобы я позволила вам тратить деньги на рыб.

А мама была уже на морском побережье, готовила им жилье. На прощание она сказала: «Обязательно слушайтесь тетю Энид». Поэтому, конечно, приходилось слушаться. А еще мама сказала: «Не спорьте». Поэтому дети не получили даже печального удовлетворения — возможности сказать тете Энид, что она совершенно не права и что они вовсе не валяют дурака.

Тетя Энид была не настоящей тетей, а просто старой бабушкиной подругой, получившей название «тетя», привилегии тети и власть, простиравшуюся куда дальше тетиной. Намного старше настоящей их тети и вовсе не такая милая, она, что называется, держала детей «в ежовых рукавицах», и никто никогда не называл ее тетушкой. Только тетей Энид. Это все объясняет.

Вот почему аквариум остался обескураживающе сухим — ведь даже несколько капель, оставшихся после того, как его сначала наполнили, почти сразу высохли.

Однако и без воды аквариум был прекрасен. Без единой уродливой железяки, окрашенной свинцовым суриком, — возможно, вы иногда замечали такие между железом и стеклом в аквариумах ваших друзей. Нет, это был сплошной толстый кусок прозрачного стекла, слегка зеленоватого, а если наклониться и посмотреть сквозь него, могло показаться, что внутри и вправду есть вода.

— Давайте положим в него цветы, — предложила Кэтлин, — и представим, что это актинии. Ну же, Фрэнсис.

— Делайте, что хотите, мне плевать, — буркнул Фрэнсис. — Я буду читать «Детей воды»^[1].

— Тогда мы сами все сделаем, и пусть для тебя это будет приятным сюрпризом, — весело сказала Кэтлин.

Фрэнсис сидел прямо, положив на стол локти и «Детей воды», а остальные из уважения к его печали тихонько ушли. Только Мавис, вернувшись, спросила:

— Послушай, Фрэнс, ты не против, если они положат туда цветы? Понимаешь, чтобы сделать тебе приятное.

— Я же сказал — мне плевать. Пусть делают, что хотят, — грубо буркнул Фрэнсис.

Когда троица закончила трудиться, аквариум действительно выглядел очень мило, и, если нагнуться и посмотреть сбоку через стекло, смахивал на настоящий.

Кэтлин взяла несколько камешков из задней части сада камней («Там, где их не хватятся», — пояснила она), и Мавис соорудила из них арку посередине стеклянного квадрата. Пучки длинной травы, довольно редкие, выглядели почти как водоросли. Бернард выпросил у кухарки мелкого песка, которым та драила кухонные столы и буфеты, а Мавис разрезала свое ожерелье из австралийских ракушек — подарок дяди Роберта на прошлое Рождество — чтобы на песке лежали настоящие мерцающие, серебристые раковины. Это был самоотверженный поступок, потому что девочка понимала: ей придется снова нанизать ракушки на нить, а вы знаете, какая это морока. Ракушки восхитительно сияли сквозь стекло. Но самым большим триумфом стали актинии — розовые, красные и желтые, цеплявшиеся за каменистую арку так, словно на ней росли.

— О, какая прелесть, какая прелесть! — вскричала Кэтлин, когда Мавис прикрепила последний венчик нежных цветов телесного цвета. — Иди, посмотри, Фрэнс!

— Еще рано, — поспешно отозвалась Мавис, обвязывая ниткой от ожерелья оловянную золотую рыбку (вынутую из коробки с уткой, лодкой, макрелью, омаром и магнитом, который заставлял все эти фигурки двигаться), которую затем подвесила к центру арки. Рыбка выглядела так, будто плыла — нить была почти незаметна.

— Теперь пора, Фрэнсис! — позвала Мавис.

И Фрэнсис медленно подошел, заложив большим пальцем «Детей воды». К тому времени почти стемнело, но Мавис зажгла четыре свечи из кукольного домика в позолоченных подсвечниках и расставила на столе вокруг аквариума.

— Посмотри сбоку, — сказала она, — разве он не великолепен?

— Ну и ну, — медленно проговорил Фрэнсис, — вы налили в него воду… И там настоящие актинии! Где, скажите на милость?..

— Они не настоящие, — призналась Мавис. — Жаль, но это всего лишь георгины. Но смотрится очень красиво, правда?

— Похоже на Сказочную Страну, — заметила Кэтлин, а Бернард добавил:

— Я рад, что ты купил аквариум.

— Просто теперь можно увидеть, каким все будет, когда мы добудем морских обитателей, — сказала Мавис. — Ну, Фрэнсис, тебе нравится? Ведь правда?

— Еще как нравится, — ответил он, прижавшись носом к толстому стеклу. — Но мне бы хотелось, чтобы там были колышущиеся водоросли и таинственные воды, как на картине с Сабриной.

Остальные трое детей посмотрели на картину над камином: Сабрина и водяные нимфы, плывущие среди водорослей и водяных лилий. Под картиной были написаны слова, и Фрэнсис начал мечтательно их читать:

— Сабрина прекрасная,

меня услышь

из глубины, где ты сидишь,

из-под прозрачной прохлады вод,

где лилии водят свой хоровод,

вплетаясь в изгибы роскошных кос

твоих янтарных густых волос…^[2]

— Эй… что это было? — спросил он совсем другим голосом и подпрыгнул.

— В каком смысле — «что»? — само собой, отозвались остальные.

— Вы сунули в аквариум что-то живое? — спросил Фрэнсис.

— Конечно, нет, — ответила Мавис. — А в чем дело?

— Ну я увидел, как там что-то шевельнулось, вот и все.

Все столпились вокруг аквариума и вгляделись внутрь сквозь стеклянные стены. Конечно, кроме песка, травы, ракушек, камешков, георгинов и маленькой подвешенной на нить золотой рыбки там ничего не было.

— Наверное, золотая рыбка немного качнулась, — сказал Бернард. — Вот и все.

— Нет, не похоже, — ответил Фрэнсис. — Скорее похоже на…

— На что?

— Не знаю… Не заслоняйте свет. Давайте посмотрим еще разок.

Он наклонился и снова всмотрелся сквозь стекло.

— Это не золотая рыбка, — сказал он. — Рыбка неподвижна, как снулая форель. Нет… наверное, тень или что-то такое.

— Расскажи, как оно выглядело, — попросила Кэтлин.

— Оно было похоже на крысу? — поинтересовался Бернард.

— Ничуть. Скорее на…

— На что, к примеру? — спросили три раздраженных голоса.

— На Сабрину — только очень-очень маленькую.

— Куколка Сабрина, — воскликнула Кэтлин. — Как чудесненько!

— Она совсем не была похожа на куклу, и это вовсе не чудесненько, — огрызнулся Фрэнсис. — Только мне хотелось бы, чтобы она появилась снова.

Но ничего подобного не случилась.

— Послушайте, — сказала Мавис, осененная новой идеей, — а вдруг аквариум волшебный?

— Давайте играть, что он волшебный, — предложила Кэтлин. — Давайте играть, что через его волшебное стекло мы можем увидеть все, что захотим. Я вижу сказочный дворец со сверкающими шпилями из хрусталя и серебра!

— А я вижу футбольный матч, и наши выигрывают, — медленно сказал Бернард, присоединяясь к новой игре.

— Заткнись, — велел Фрэнсис. — Никакая это не игра. Там и вправду что-то было.

— Предположим, это волшебство… — снова начала Мавис.

— Мы так часто играли в волшебство, и никогда ничего не случалось, — напомнил Бернард. — Даже когда мы развели костер из ароматной древесины, восточной камеди и тому подобного. Нет, лучше с самого начала только вообразить, будто мы что-то видим. Все равно в конце концов всегда приходится притворяться. Волшебство — пустая трата времени. На самом деле никакого волшебства нет, правда, Мавис?

— Заткнитесь, говорят же вам! — только и ответил Фрэнсис, снова прижавшись носом к гладкому зеленому стеклу.

И тут на лестничной площадке послышался голос тети Энид:

— Младшие, в постель!

Ее тон не терпел возражений.

Двое заворчали, хотя и тихо, но умолять тетю Энид было бесполезно, и они послушались. Их ворчание становилось все слабее, пока они шли по комнате, и сменилось безнадежным молчанием, когда они внезапно столкнулись с тетей Энид на верхней площадке лестницы.

— Закрой дверь, — напряженно велел Фрэнсис.

Мавис послушалась, хотя он и не добавил: «Пожалуйста». Она и вправду была прекрасной сестрой. В минуты слабости Фрэнсис заходил так далеко, что признавал: она не так уж плоха.

— Послушай, — сказала Мавис, когда щелчок замка дал знать, что они остались одни, — откуда здесь взяться волшебству? Мы же не читали никаких заклинаний.

— И ничего такого не делали, — подтвердил Фрэнсис, — разве что… Кроме того, все это чепуха, конечно, насчет волшебства. Мы просто так играем, верно?

— Да, конечно, — с сомнением согласилась Мавис, — но что ты имел в виду, когда сказал «разве что»?

— Мы не произносили никаких заклинаний, правда?

— Конечно, мы… Мы ничего такого не говорили…

— Когда это случилось, я говорил.

— Что говорил? Когда?

— Когда все произошло.

— Что произошло?

Трудно поверить, но тетя Энид выбрала именно этот момент для того, чтобы приоткрыть дверь достаточно широко, чтобы сказать:

— Мавис — в постель.

И Мавис пришлось послушаться. Но, уходя, она снова спросила:

— Так что же произошло?

— Это, — ответил Фрэнсис, — чем бы оно ни было. Я как раз говорил…

— МАВИС! — позвала тетя Энид.

— Да, тетя Энид… И что же ты говорил?

— Я говорил: «Сабрина, прекрасная», — напомнил Фрэнсис. — Как думаешь… Но, конечно, ничего подобного не могло быть… И ведь в аквариуме сухо, ни капли воды.

— Может, волшебство как раз и должно быть сухим? — задумалась Мавис. — Иду, тетя Энид! Хотя магия обычно заключена в горящих предметах и, конечно, она не сработала бы в воде. Так что ты там увидел?

— Оно было похоже на Сабрину, — ответил Фрэнсис, — только очень маленькую. Не маленькую куклу, понимаешь, а живую — как будто я глядел через неправильный конец телескопа. Хотелось бы мне, чтобы ты тоже ее увидела.

— Скажи еще раз, быстренько: «Сабрина, прекрасная», а я посмотрю.

— Сабрина прекрасная,

меня услышь

из…

Ох, Мавис, да! Получилось! Там действительно что-то есть. Смотри!

— Где? — спросила Мавис. — Я не вижу… Ой, дай-ка взглянуть.

— МАВИС! — позвала тетя Энид очень-очень громко, и Мавис оторвалась от аквариума.

— Надо идти. Ничего страшного, завтра еще посмотрим. Ой, Фрэнс, если это и вправду оно… Волшебство, в смысле… Вот что я тебе скажу…

Но она так ничего и не сказала, потому что тетя Энид влетела и вылетела, утащив Мавис прочь — так сказать, в вихре нетерпеливого раздражения. На ходу, едва приостановившись, тетя задула четыре свечи, а в дверях обернулась и бросила:

— Спокойной ночи, Фрэнсис. Твоя ванна уже готова. Не забудь хорошенько вымыть за ушами. Утром у нас будет мало времени.

— Но Мавис всегда купается первой, — возразил он. — Я же самый старший.

— Ради бога, не спорь, дитя мое, — отрезала тетя Энид. — Мавис для экономии времени помоется в тазу в моей спальне. Ну же, без глупостей, — сказала она уже из-за порога. — Дай мне увидеть, как ты уходишь. Быстро, развернись — и шагом марш!

И мальчику пришлось подчиниться.

«Если ей обязательно надо изображать сержанта, могла бы хоть научиться команде: «Кругомм!» — размышлял он, борясь с пуговицей воротничка в полной пара ванной. — А, ладно. Завтра я встану пораньше и, может, снова увижу русалку».

Так он и сделал — но, хотя пришел очень рано, тетя Энид и слуги побывали здесь еще раньше. Аквариум был пуст: чистый-чистый, сверкающий и совершенно пустой.

Тетя Энид никак не могла понять, почему Фрэнсис за завтраком так мало ест.

— Что она сделала со всем, что было внутри? — позже гадал он.

— Я знаю, — серьезно сказал Бернард. — Она велела Эстер поставить все на кухонную плиту. Я только что спас свою рыбку.

— А мои ракушки? — ужаснувшись, спросила Мавис.

— Она их забрала, чтобы самой о них позаботиться. Сказала, что ты еще слишком мала, чтобы привести их в порядок.

Вы, возможно, удивитесь, почему дети сразу не спросили саму тетю Энид, что сталось с содержимым аквариума. Да просто вы не знаете тетю Энид. А кроме того, в самое первое утро нашей истории, еще до того, как случилось то, о чем стоит рассказывать (ведь Фрэнсис мог просто напридумывать, будто что-то видел) в сердцах Мавис и ее брата возникло некое смутное, странное, трепетное ощущение: лучше не говорить об аквариуме и о том, что в нем появлялось, никому из взрослых, а уж тем более тете Энид.

Труднее всего было оставить аквариум дома. Дети подумывали, не послать ли телеграмму матери с просьбой все-таки разрешить его привезти. Но, во-первых, трудно составить телеграмму так, чтобы мама все поняла и не сочла это безумием или розыгрышем, а во-вторых, их десять пенсов полупенсовиками не оплатили бы даже самого приблизительного изложения фактов.

«Миссис Десмонд,

живущей у миссис Пирс,

вилла на Ист-Клиф,

Льюис-Роуд,

Уэст-Бичфилд-на-море, Сассекс» — только адрес стоил бы восемь пенсов. А оплата самой простой просьбы, к примеру: «Можно мы привезем аквариум разреши телеграммой» безнадежно превышала пределы их сбережений.

— Ничего не выйдет, — уныло сказал Фрэнсис.

— В любом случае, — рассудила Кэтлин, — мы не успели бы получить ответ до отъезда.

Об этом никто не подумал. Что ж, какое-никакое, а утешение.

— Зато подумай, как мы к нему вернемся, — сказала Мавис. — Будет ради чего жить, когда мы приедем с моря, и кругом будет одна скукота.

Так и произошло.

Примечания

1

«Дети воды» — сказка английского писателя Чарльза Кингсли.

2

Джон Мильтон, «Сабрина».