Сингулярность. Инкубатор счастья

Эдгар Грант, 2017

«Инкубатор счастья» – продолжение романа «Сингулярность», развитие темы фундаментальных сил, лежащих в основе мироздания и их влияния на жизнь человечества. Самостоятельны ли мы в своем выборе, или наши действия продиктованы мотивами, пока не доступными пониманию людей. Возможно ли, что мы всего лишь элемент в некоем великом замысле. Если это так, то какая роль отведена в нем человеку?

Франция. Поместье Ривье

То, что контакт с Сингулярностью состоялся не так, как планировалось, не понравилось не только русским. Тьери сразу заявил, что китайцы специально спровоцировали активность модератора, чтобы провести эксперимент самостоятельно. По его мнению, они изначально преследовали свои цели и не были заинтересованы в детальном изучении феномена. Русские тоже склонялись к этому выводу, хотя сомневались, что Гао пытался добиться какого-то конкретного результата. Они полагали, что элемент случайности в монастыре все же присутствовал.

В любом случае мумии, открывшие канал к Сингулярности, были окончательно мертвы. Поэтому дальнейшее продолжение эксперимента теперь представлялось сомнительным. Чтобы напрямую не обвинять китайцев в срыве операции, спланированной на самом высоком уровне, было предложено взять паузу, спокойно разобраться в произошедшем и решить, что делать дальше. Тьери отложил свою поездку в Китай и отозвал Ника во Францию. Профессор Лесовский с Татьяной тоже покинули монастырь и вернулись в Россию.

После контакта Ник долго не мог прийти в себя. Он прекрасно помнил ощущение легкой эйфории, которое возникло, когда Ишихара первый раз провел его сознание на субквантовый уровень Сингулярности. Он помнил волшебное сияние ее нитей, радужные переливы теплого света, мерцающие среди роящихся в кажущемся беспорядке искр, каждая из которых была целой вселенной, впитавшей в себя коллективное сознание достигшей вершины своего развития цивилизации. Теперь Сингулярность виделась ему по-другому. Нежно изгибающиеся в медленном танце нити превратились в ослепительные резко очерченные росчерки молний, а манящий рой искр представлялся почти статичной россыпью звезд, сияющих холодным блеском на бездонном ночном небе. Он не задумывался, почему это произошло, но в памяти всплыла фраза Ишихары о том, что восприятие Сингулярности зависит от эмоционального состояния. Значит, его эмоциональное состояние изменилось. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, он часто прислушивался к себе, но ничего особенного так и не заметил.

Лиз была несказанно рада его возвращению и не отходила от него ни на шаг. Она не расспрашивала о том, что случилось на коллайдере и где он пропадал последние три дня, но Ник иногда улавливал в ее взгляде понимание и даже едва уловимые нотки сочувствия. Конечно, она знала из новостей об операции по разрушению Европы, развернутой американцами на БАКе, знала, что ее муж невольно оказался в самом ее центре. А может, ей было известно и нечто большее. Но Нику не хотелось думать об этом. Он был рад тому, что Тьери после многочасового допроса оставил его в покое, сказав, что впереди еще много работы, но сейчас пару дней можно провести с семьей. Он наслаждался общением с Лиз, дочкой и родителями, которые были искренне рады его возвращению.

После заявления американского президента работу Большого адронного коллайдера остановили. При ООН была создана специальная комиссия по выработке правил работы на научных устройствах, способных спровоцировать необъяснимые опасные явления. Там же готовилось обширное межгосударственное соглашение, запрещающее эксперименты с энергиями более 14 ТэВ на установках любого типа.

В общем, пока политики разбирались с ситуацией и друг с другом, ученые получили непредвиденный отпуск. Да и работать Нику не хотелось. Пару раз садился за расчеты, пытался прогнать несколько виртуальных моделей, но теперь, когда он знал истинную природу вещей, они казались ему до примитивности наивными. Он часто думал, не рассказать ли Лиз об Ишихаре и о том, что произошло той ночью на коллайдере. Но такой рассказ потянул бы за собой раскрытие того, что Татьяна была русским резидентом. А Майк… Майк вообще был непонятно кем. Он свободно общался и с Драгиным, и с Гао, и с тем русским профессором, который приехал с Татьяной в монастырь. И, похоже, всех такое положение вполне устраивало. А еще надо было бы рассказать про лазерную установку русских в Сарове, про спаренную квантовую черную дыру и про то, что они были в нескольких мгновениях от уничтожения Америки.

Вспомнив об этом, Ник зябко повел плечами.

— Тебя знобит? Может принести плед? — спросила Лиз, подняв голову с его плеча.

Они сидели в полутьме гостиной перед огромным выложенным лет двести назад из грубо обработанного местного камня камином, в котором на углах догорали несколько толстых поленьев, наполняя гостиную теплом и чуть уловимым запахом лесного костра. После Рождества старики уехали в гости к соседям, владевшим неподалеку небольшой утиной фермой, дочка давно уснула, а несколько бокалов домашнего красного вина, принятого у камина после легкого ужина, вселяли ощущение покоя и удовлетворения.

— Все нормально, милая, — он повернулся и поцеловал ее. — Черт… Даже не верится, что за несколько недель может произойти столько всего.

— Не думай об этом, — Лиз снова опустила голову на его плечо и, прижавшись к нему, поудобнее устроилась на диване. — Все позади. Мы снова вместе и в безопасности.

— Хотелось бы верить, — пробурчал Ник, безразлично наблюдая в висящее сбоку от камина старинное зеркало, как его оставленный на столе смарт нервно мигает зеленым огоньком вызова. Ученый догадывался, от кого пришел этот звонок, но отвечать не собирался.

Утром Ник проснулся от приглушенного ворчания вертолетных винтов. Он осторожно выбрался из-под тяжелого ватного одеяла, сшитого еще его бабушкой, аккуратно накрыл им Лиз и, прихватив небрежно брошенные вечером на стул джинсы и рубашку, подошел к окну. Метрах в пятистах, прямо на дороге, там, где между идущими с обеих сторон рядами тополей образовался внушительный просвет, приземлился небольшой вертолет. От него к особняку направлялись два человека.

Тьери… Ник обреченно вздохнул и, забросив на плечо рубашку, пошел в ванную.

* * *

— Очень, очень милое место, — разведчик обвел одобряющим взглядом выложенные из грубо отесанного камня, завешанные выполненными под старину гобеленами стены. — Ощущение, как в средневековом замке.

— Особняку чуть больше двухсот лет, — Ник поставил на стол старинный медный кофейник и корзинку с круассанами. — Мой дед купил его сразу после войны.

— У него определенно был вкус, — Тьери сделал несколько глотков кофе, поморщился и поставил чашку на стол. — А вот над приготовлением кофе вам еще надо поработать. Как и над воспитанием в себе должного чувства ответственности перед Францией. Почему вы игнорируете мои звонки и электронные почту?

— Послушайте, я сделал все, что вы просили. Теперь я хочу вернуться к семье, к нормальной жизни. Все закончилось. Модератора для контакта с Сингулярностью нет. Чего вы сейчас от меня хотите?

— Я вас понимаю и сожалею, что именно вы оказались в гуще событий, от которых может зависеть судьба страны, а возможно, и всего мира. Именно поэтому я прилетел сюда сам, а не послал за вами своих агентов. Нам все еще нужна ваша помощь, доктор Ривье. Вы новости смотрите?

— Нет, — безразлично покачал головой Ник.

— А зря. В мире, вернее, в Европе и США происходят очень неприятные события, которые мы можем косвенно связать с тем, что произошло с вами в пещере в китайском монастыре.

— И что случилось на этот раз?

— У нас значительно повысился индекс агрессивности населения. Особенно в Германии и Франции. Люди ведут себя неадекватно, малейшую бытовую проблему превращают в полноценный конфликт, который заканчивается насилием. Любое вмешательство полиции воспринимается в штыки, население выходит на улицы и начинает громить все вокруг. И это на фоне неутихающих беспорядков, вызванных новостями о том, что США хотели уничтожить Европу. Сейчас у нас волнениями охвачены почти все крупные города. Ситуацию пока удается держать под контролем, но, если так пойдет дальше, правительства могут принять решение о применении летальной силы. В Америке ситуация значительно хуже. Похоже, Штаты стоят на грани полноценной гражданской войны.

— Чем я могу вам помочь? — без особого энтузиазма спросил Ник, понимая, что ему в любом случае придется сделать то, что от него хотят.

— Мы подозреваем, что эта вспышка агрессии может быть спровоцирована вашим контактом с Сингулярностью. Во всяком случае, так утверждает профессор Лесовский. У нас нет специалистов, достаточно продвинутых для того, чтобы заниматься этой темой самостоятельно, поэтому мы приняли предложение русских о дальнейшем сотрудничестве, — Тьери сделал небольшую паузу и, с сомнением посмотрев на стоящую перед ним чашку кофе, продолжил: — Вы можете помочь в подтверждении или опровержении этого предположения. По-видимому, у русских уже давно запущена какая-то программа по изучению и развитию возможностей мозга и они достаточно продвинулись в этом направлении. Лесовский утверждает, что до определенного уровня может выполнять роль модератора. Во всяком случае он постарается простимулировать ваши воспоминания о контакте с Сингулярностью. Он уверен, что у вас в сознании должен был остаться отпечаток, который поможет разобраться в произошедшем. Вам никуда не надо будет ехать. Мы можем привести профессора сюда.

— Здесь моя семья. Не надо сюда никого тащить, — Ник нервно повел плечами. — Сколько это займет?

— День. Если Лесовский согласится провести сеанс во Франции.

— Хорошо. Только давайте не тянуть с этим. Я хочу поскорее забыть все, что случилось за последние пару недель.

— Поверьте, нам самим хочется как можно быстрее закончить это дело. Уж слишком оно пугает руководство страны. Я с вами свяжусь через несколько часов. Только отвечайте, пожалуйста, на звонки, — разведчик, скупо улыбнувшись, поднялся со стула и направился к двери.

Когда вертолет Тьери скрылся за присыпанной снегом рощей, Ник отвернулся от окна и увидел стоящую в дверях Лиз.

— Опять? — тихо спросила она.

— Опять, — ответил он грустным кивком. — Мне надо будет отъехать на день.

— Понимаю, — Лиз подошла и обняла его.

Пытаясь унять нахлынувшую тревогу, ученый провел рукой по ее волосам, вдохнул их аромат и, прислонившись щекой к их шелковистым прядям, закрыл глаза. В его сознании открылась какая-то тайная дверь, он осторожно заглянул в нее и увидел то, что ожидал — звездное небо, густо исполосованное молниями, исчезло, вместо него в пространстве опять в медленном танце величественно изгибались нити Сингулярности, испускающие заполненный мириадами искр теплый радужный свет.